Текст книги "Побег"

Автор книги: Вадим Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

– Были планы, но что-то пошло не так, – попытался пошутить я.

– Понял тебя, больше вопросов не задаю, – улыбнулся он. – Стоп! Есть еще одно дело. Помнишь, ты спрашивал, не знаю ли я о существовании на землях вокруг Леты водопадов?

Поставив вещмешок на деревянный настил крыльца, я внимательно посмотрел на собеседника.

– Ты что-то узнал?

– Попутно. Есть такой в верховьях реки Касаи. Это левый приток Леты, впадающий в нее чуть южней Омахи. Далековато.

Мудрый ковбой не стал спрашивать, зачем мне понадобилась такая диковинка.

– Спасибо, Чарли, с тобой всегда приятно общаться.

– Может, пивка?

– В другой раз, устал я что-то.

Это уже четвертый вычисленный мной водопад, надо нанести на карту. И вот что удивительно: именно в том районе появился первый «Томпсон», утопленный «идиотом», какое интересное совпадение! Но ведь это действительно черт знает на каком расстоянии отсюда, неужели на таинственной Платформе-5 американцы владеют такими землями? Что-то мне не верится. Проще допустить, что порталы не связаны напрямую географически, а работают по системе неких червоточин…

Придя в затихающий к концу рабочего дня Новый порт, я завалился в гостиницу, где снимал номер, плюхнулся на широкое мягкое кресло и замер перед заботливо растопленным к вечеру камином, завороженно глядя на маленькое оранжевое пламя и небольшую поленницу маленьких дров. Продуктивный вышел визит в «Фантом-Хилл», даже позитивный. В противовес беседе с Ростоцким, чтоб он треснул поперек.

Скажи, Дарий, а почему ты куртку с парохода не взял, охота тебе было мокнуть? Придется как-то развешивать одежду, сушить. Сейчас отдохну, успокоюсь немного и отправлюсь в какую-нибудь таверну неподалеку. Пожалуй, в «Дананг», на завтраке видел там двух симпатичных итальянок, чем черт не шутит. Перекусим по-человечески без начальственных взоров и речей, а там, глядишь, и дождь пройдет, и настроение поправится.

* * *

Если уж ты решил с самого раннего утра заняться фехтованием, то вечером не стоит квасить сверх меры, а потом заниматься до утра прелюбодеянием.

Малыш Рамирес, учитель и владелец заведения под несколько странным названием «Студия Р», терпимей относится к противнику в реальном поединке, чем в тренировочном зале к ученикам. За малую подвижность, кислый вид и недовольные мины я получил от огромного лысого мулата из Кубы дюжину ударов по плечам тренировочной саблей, мешок хриплых ругательств на испанском и зловещее обещание: в следующий раз после занятий буду драить зал.

В порту, несмотря на утро, было оживленно.

Далеко на реке, на пределе слышимости, тявкнул сиреной какой-то катер. Шкипер, должно быть, чуть не врезался в одну из шныряющих по акватории джонок и теперь яростно ругался на тех, кого к воде и близко подпускать нельзя… Остатки утреннего тумана лениво покидали берега Леты, путаясь в кронах деревьев. Дебаркадер, стоящий в небольшом заливе посреди окружающих его амбаров, был похож на муравейник – здесь одновременно шла погрузка на «Темзу» и на «Игарку». Вот на ней я и поеду в Диксон.

Орали люди, трещали доски, на террасе служебного барака, где за столом в одиночестве сидел наблюдавший за погрузкой капитан «Темзы» Илья Александрович Самарин, неохотно остывал самовар, под грибком фишки мял плечо о столб и тупо глядел на суету дневной охранник топливо-заправочного комплекса. Рядом с ним сидела облезлая кошка.

Вот возле дебаркадера зафырчал старый мерседесовский грузовичок – настала его очередь отдать свой груз.

Солнце не торопилось выходить из-за легких облаков.

Душно.

Хорошо, что мне не надо участвовать в этой беготне. Целая орава полуголых грузчиков на подхвате быстро делала свое дело. Им нравится работать на русском причале, где даже на почасовке платят монетой, а не едой, как бывает обычно. Что-то много развелось в Манаусе гастарбайтеров…

Я стоял рядом с Нельсоном Сантаной – начальником бункеровки, а с недавнего времени и всего причала русской общины – и какое-то время невольно слушал, как он отчитывает нерадивого подчиненного, от злости дожевывая сигарету. Наконец он закончил и, не успев остыть, повернулся ко мне.

– Ты понимаешь? Каждый, абсолютно каждый вопрос приходится решать самому!.. Дьявольщина! Бездельники! Кругом! – он отработанным щелчком выбросил окурок в траву за террасой, где уголек моментально погас на влажных от росы листьях. Нельсон поморщился и выругал сам себя: – А еще ругаю подчиненных…

Я промолчал. В Диксоне за разбрасывание бычков сразу три ночных наряда выпишу.

– И какая только необходимость работать с таким чудом, спрашиваю я себя? Только одна: у моей женушки слишком много бестолковых родственничков! Святая Дева, ну за что мне все это, в чем я перед тобой провинился? Настоящий заговор… А что мне делать с этим бездельником? Это тебе не наемного рабочего уволить, родня меня съест! Кстати, спасибо тебе за то, что пристроил одного у себя.

– Да не за что, – отмахнулся я. – Твой парень работает как надо.

– Господь слышит нас, – Нельсон облегченно вздохнул. – Я твой должник, брат. Может, немного рому?

А я уж было удивился, почему он традиционно не предлагает «лучший на Лете ром».

– Не полезет.

– Измотал тебя Рамирес, – посочувствовал кубинец.

– Больше о нем не говори, – поднял я палец.

– Понял, о Малыше ни слова… Лопес, морда носатая!!! – разъяренно выпалил он, заметив очередной непорядок в работе гастарбайтеров. – Святая Мария, что они творят? Сбоку поддерживай, придурок, сбоку!

В сторону работников понеслись сочные ругательства и угрозы ужасной расправы, что сразу же дало положительный результат, все опять пошло ровно.

– Я не вижу нового байка, Дарий, – заметил Нельсон, успокоившись. – Ты же хотел купить еще один! Не нашел? Я недавно говорил с капитаном катера «Эль Греко», что обычно стоит у северного причала. Хозяин имеет отличный байк и готов его продать, можем хоть сейчас послать ему срочную весточку.

– Байк уже не нужен, – горестно вздохнул я. – Пока не нужен.

– Как же так? Ты ведь готовился к какой-то там экспедиции в горы.

– Ростоцкий зарезал. Не разрешает, – мне пришлось коротко пояснить.

– О-о… Тогда ничего не поделаешь, – кубинец задумчиво посмотрел на меня. – Не рви себе сердце, Герман всегда знает, что делает. Значит, именно так будет лучше общине.

– Для общего блага? – скривился я.

– Ну…

– Да ладно, я уже сдался. В Диксоне действительно очень много дел.

Справа от дебаркадера появились две длинные рыбацкие пироги. Они еще на подходе к порту спустили паруса, а в десятке метров от берега гребцы подняли весла – оставшееся расстояние лодки, искусно украшенные на носу изображением речного божества, проделали по инерции. Вот первая несильно прошуршала, один из гребцов выскочил и, ухватившись за деревянный набалдашник, выступающий выше форштевня, потянул судно на берег. Вторая обогнула причалившую раньше и тоже замерла. В тот же миг двое смуглолицых, коротко стриженных рыбаков, схватив мешки со свежим уловом, понеслись к дебаркадеру. Охранник-латинос в светлой камуфляжной форме с закатанными рукавами, чуть ли не спавший под грибком, сразу заволновался. Схватив длинную дубину из мангрового дерева, он пошел мимо нас наперерез, глядя на рыбаков равнодушно, без всякого выражения. В каплевидных солнцезащитных очках отражалась зеленая вода Леты.

– Пущай идут себе, милок! – крикнул со своего места Самарин. – Михаи-ил! Чубко! Прими у ребяток рыбку свежую!

Главный у рыбаков – жилистый крепыш со щеточкой коротких усиков под перебитым носом, вопросительно посмотрел на Нельсона. Кубинец кивнул головой и строго спросил:

– Habla usted ruso, басурманин?

Я невольно рассмеялся. Повторюсь: удивительный он, Русский Мир на Кристе! Многоплановый.

– Знаешь, Нельсон, а ром я у тебя куплю… Не-не, это для Диксона!

К черту. Месяц после такой тренировочки пить не буду.

– И вот еще что. Ты все-таки поговори со шкипером «Эль Греко» насчет байка. Чисто на будущее.

Сантана внимательно посмотрел на меня, кивнул и еле заметно улыбнулся.

Это судно когда-то было речным пароходом.

Однако еще на Земле износившийся агрегат демонтировали, взамен впихнув небольшой дизель. В таком виде судно и появилось на Лете, управляемое одиноким капитаном китайского происхождения. Оказавшись в деревеньке близ Панизо, шкипер с горя пустился во все тяжкие, на реку больше не выходил и вскорости спился. После его смерти желающих освоить речное дело не нашлось. Дизельный двигатель был вытащен на берег и приспособлен для работы в качестве локомобиля. Такая насмешка над всемогущим Нептуном, который, несомненно, и здесь внимательно следит за судьбами всех плавсредств, не прошла бесследно – смертельно обиженный не свойственной ему работой дизель стуканул и развалился без перспектив восстановления.

А выпотрошенное судно было за копейки продано в Манаусе.

Здесь на него поставили новую паровую машину, Герман Ростоцкий торжественно разбил о форштевень глиняную бутыль с хорошим вином и, недолго думая, единолично объявил новое название парохода. Старое, плохой краской написанное на борту никому не понятными в той деревеньке иероглифами, облупилось в лоскуты и кануло в Лету. Никто не захотел стать по этому поводу краеведом, тайна первого названия никого не волновала.

Умерла так умерла. Теперь это «Игарка».

Шкипера зовут Григорий Лобов. Молодой парень, амбициозный ученик Самарина, любимчик, которому посчастливилось сделать серьезный карьерный прорыв. Да и в экипаже парни примерно его же возраста. Найджел, так зовут моториста-механика. А матроса – Ким. По-русски оба говорят еще плохо, хотя весьма определенную составляющую великого и могучего познали в полной мере. Это смелые, немного бесшабашные люди, до фанатизма влюбленные в доверенное им судно.

«Игарка» – очень маленький пароход, построенный в двадцатых годах прошлого века, если по-земному, на верфях Сен-Назера. Своими характерными, скошенными внутрь в верхней части бортами, высоким мостиком и вынесенной вперед огромной трубой он заявляет: «Вообще-то я буксир!» Угольно-черная (белой краской выполнена полоса на трубе и надпись) широкобокая «Игарка» напоминает ползающего по воде неуклюжего жука. Пароход устойчив – пассажирам можно смело переходить на одну сторону, крена не будет.

В наследство от прежней портовой работы обновленному пароходу досталось специальное буксирное устройство, старательно отреставрированное экипажем. Буксирный канат закреплен на гаке, установленном ближе к середине корпуса, при таком креплении буксиру проще поворачивать, когда он тянет судно или баржу. Чтобы канат, особенно при поворотах, ни за что не цеплялся и не представлял опасности для экипажа, в кормовой части «Игарки» имеются три высокие арки, по ним канат и скользит. Сейчас на арках натянут полотняный тент, настоящее спасение от палящего солнца.

У парохода очень прочный корпус.

Конструкторами предусматривалось, что во время работы буксир частенько будет сталкиваться с другими судами или береговыми сооружениями. И такое наверняка неоднократно случалось в его биографии. Однако никаких повреждений корпус, обшивка которого выполнена из стали толщиной не больше восьми миллиметров, не имеет. Всю силу ударов при столкновениях принимает на себя не борт судна, а массивный и очень прочный привальный брус, особая накладка, которая тянется на высоте палубы от носа до кормы – с обоих бортов. Нос и корма защищены от ударов кранцами – плетенными из пеньковых тросов подушками. А чтобы при столкновении не повредить якорями борта другого судна, ниши носовых клюзов глубоко вдаются внутрь корпуса, лапы якорей скрываются в них полностью.

Повсюду сверкают надраенные медяшки, червонным золотом пылают барашки иллюминаторов, глаз радует тиковая обшивка палубы.

Игрушка! Здесь вообще все мелкое. Даже рында.

Внутренние помещения… Неимоверно тесный кубрик со спальными местами для двух человек, камбуз и гальюн – объем помещений измеряется не метрами, а сантиметрами. На портовом буксире особой нужды в таких помещениях нет. Отбыв вахту, команда должна уходить домой, к женам и детям, а не мотаться по реке сутками. Экипаж от этой тесноты ничуть не страдает. Шкипер прицепил к задней стене рубки откидную лавку, которой почти не пользуется, ведь при движении в рубке всегда кто-то есть. Обедают они на судне, а ужинают, если в пути застанет ночь, на берегу, выбирая для стоянки уединенные островки, расположенные подальше от берега.

На высокой трубе есть крепления для паруса, это местная рационализация. Пока что все идет нормально, парус свернут и убран. Интересно, они уже пробовали так ходить?

Машинное отделение тоже необычное, оно закрыто всего с трех сторон, с кормы переборка отсутствует. Что разумно, нет смысла париться при такой жаре. С того места на корме, где я обычно обретаюсь, хорошо видно и моториста-кочегара, и саму паровую машину. Через световой проем можно наблюдать, как ходят туда-сюда огромные мотыли, приводя в движение валопровод, оттуда восхитительно пахнет машинным маслом и перегретым паром.

Кочегарят они по очереди, это очень напряженная, тяжелая и изматывающая работа. Поэтому против течения капитан идет на высокосортном угле, типа кардифского, имеющем высокую теплотворность. При движении по течению используются дрова, заранее напиленные и сложенные под тентом и в бункере.

Я тоже помахал лопатой, решив не быть абсолютным нахлебником, и это помогло установлению дружеских взаимоотношений.

Шкиперская рубка – особая прелесть.

На флагштоке гордо реет Андреевский флаг, рядом стоят две антенны, штыри с вынесенными по сторонам ходовыми огнями и закрытая тарелка локатора. За большим задним стеклом ходовой рубки усатый загорелый капитан в фуражке с «крабом» и тельняшке, строго вглядываясь в туманную дымку, важно крутит штурвал. Внутри помещения царит мешанина предметов из далекого прошлого и относительно современного оборудования. Мигает огоньками стационарная радиостанция, а у матроса Кима есть простенькая «мыльница», которую он постоянно носит на поясе. Найджел, чаще всего находящийся возле паровой машины, рации не имеет, для связи с моторным отсеком служит длинная, хитро выгнутая переговорная труба со смешными раструбами на обоих концах. Судовой гудок тоже паровой, он приводится в действие потягиванием кожаного ремешка под подволоком. Голос у него не соответствует маленьким габаритам парохода, как образно говорит старик Самарин, настоящий протодьяконовский.

Новенькое, но от этого ничуть не менее старомодное рулевое колесо, вырезанное из красного палисандра, имеет классический вид с восемью рожками-крутилками. И рядом со всем этим ретро смонтирован эхолот и бортовой радар «Фуруно»!

Судно имеет палубное вооружение.

Григорий ворчит, что в механических мастерских никак не могут выполнить заказ по отливке маленькой бронзовой пушки, поэтому они выкручиваются, как могут. На баке между рубкой и носом установлена поворотная турель, а на ней – два спаренных мушкета адского калибра. Получилась установка, которую Лобов любовно называет «зушкой». Стволы заряжены картечью. Они густо смазаны салом, а в походном положении замки и дульные отверстия укрыты полиэтиленом.

Сразу за орудием, у стенки рубки, притулилась гнутая плетеная скамейка с высокой спинкой. Вряд ли получится стрелять сидя, зато она постоянно служит объектом насмешек, а наш главный рейнджер Игорь Войтенко называет ее «боевой пост стрелка-дачника». Экипаж «Игарки» огрызается, но лавку убирать не собирается. И правильно, нормальное место отдыха получилось. Можно посидеть с чашечкой кофе.

Заодно и пульнуть в кого.

Плевать, что «Игарка» далеко не «Титаник».

Знали бы вы, столько радости испытывают жители речных деревень, когда на зеленой глади величественной Леты появляется черный пароходик с высокой трубой, оповещая о своем приближении поповским басом, эхо которого далеко несется по заливным лугам, разбивается о террасы и стены джунглей. Всякая мелочь – длинные пироги, шлюпки, яхты и джонки, сознавая свою второстепенность, жмутся к берегу, приветствуя «Игарку» криками и взмахами соломенных шляп. А пароходик, отдуваясь черным дымом и паром, идет посередине фарватера, проплывая мимо с самым важным видом, разглядывая поселение круглыми глазами иллюминаторов и ярких спасательных кругов, сияя свежей краской и надраенной медью.

Голопузые дети бегают по берегу, радостно выкрикивая приветствия и размахивая руками, как маленькие ветряки, пока пароход не исчезнет за излучиной, на прощание обдав их мягкой речной волной и бархатистым тоном гудка. И только тогда они, счастливые и возбужденные до предела, с удочками и рыбой на куканах бегут к хижинам с соломенной крышей, оживленно обсуждая увиденное… Пора рассказывать родителям. В этом святом детском деле важен сам процесс – сходить на берег вовремя, чтобы застать проход по реке парового судна, воплощения прогресса и поступательного движения.

…На острове Кайман, где находится законная база «Игарки», судно задержалось на целых два часа. Я успел переговорить с Мазиным, старостой поселка, забрать посылки для своих и кое-какие грузы, нужные для жизнедеятельности общины. Самое ценное – огромный пластиковый кейс с замками, наполненный медикаментами, приготовленный для нас начальником островного медпункта. На Каймане на берег сошли последние пассажиры, и я остался единственным паксом на борту. Вот и все, следующая остановка будет только на Аракаре, другой населенки между Кайманом и Диксоном не существует, никто не потревожит, я надеюсь, экипаж судна неожиданным появлением, по данным, полученным на Каймане, рыбацкие лодки вверх по течению не проходили.

Получив в свое распоряжение почти весь ют и кучу свободного времени, я решил заняться важным делом, а именно отработкой полезных навыков, которые могут пригодиться человеку в аварийной ситуации.

Для начала позанимался с шашкой.

Что такое идеальная шашка? Это знаменитый волчок казаков и горцев Кавказа, клинок генуэзской работы с клеймом волка, так в XIX веке называли это оружие, идеальное для профессионалов, упражняющихся ежедневно и долгое время. Многие наивно считают, что вершиной холодного оружия стала катана. Это не так. Современная катана появилась тогда, когда необходимость в ней пропала. Кроме того, катаной не было одержано исторических побед, а сами японцы, попрятав катаны в чулан, в нужное время вооружили свою кавалерию нормальной европейской саблей. И правильно сделали… Легкая кавказская шашка творит чудеса. Это скоростное, резкое оружие. Пока драгун поднимал тяжелую саблю для удара, горец успевал полоснуть его по локтю боевой руки и сразу добивал уже обезоруженного. Сходство с катаной есть, ведь эволюция шла в одном направлении. Оба клинка – оружие одного, максимум двух ударов. Однако шашка предназначена для фехтования одной рукой, она быстрей и позволяет управлять конем.

То, что вытворяли своими клинками казаки и горцы, строевому солдату повторить невозможно – срочник не может так долго тренироваться. А я вот с помощью Малыша Рамиреса осваиваю потихоньку… Начал с короткой абордажной сабли, недавно перешел к шашке.

Клинок у меня штучный, «федоровский», названный так по имени знаменитого оружейника Федорова, разработавшего оптимальный вариант строя этого удивительного оружия, он обосновал кривизну клинка и посадку рукояти, выверил положение центра тяжести и вес клинка. Клинок на моей шашке имеет такую же стрелку кривизны, как волчки, – идеально приспособленную для рубки. В свое время генерал Горлов в шашке образца 1881 года придал рукояти наклон, направив осевую линию рукояти в острие. Схитрить хотел: чтобы можно было и рубить, и колоть… Не получилось, работать таким оружием стало неудобно. А вот у шашки кавказского казачьего войска образца 1904 года такого наклона не было, как, впрочем, и положено.

Центр тяжести вынесен от гарды на двадцать один сантиметр, тогда как во всех образцах европейских сабель он располагается на расстоянии примерно десяти сантиметров – это плохо для секущего удара. Если взять в руку два таких клинка, то сразу ясно – легкой шашкой со смещенным вперед центром тяжести работать удобнее, свободнее. Рукоять из кости, гладкая, не наминает руку. Весит моя шашка всего восемьсот граммов, что для рубки идеально.

Совершать прыжки и удары на тесной палубе маленького пароходика, где все выпирает и цепляется за ноги, то еще удовольствие… Однако основной процент ранений холодным оружием приходится именно на водные стычки, на суше абордажей не бывает. Да я и не ношу ее в сухопутных рейдах, обходясь большим ножом-боуи.

Закончив бесплатное цирковое представление, которое с удовольствием отсмотрели едко комментирующие мои ужимки члены экипажа, я взялся за пращу.

Вообще кошмар… Вроде уже научился выпускать снаряд-камешек точно по вектору, но с углом возвышения броска просто завал, вечно бью по космонавтам.

Три недели ежедневных занятий, а прогресс минимален!

Здесь надо бы пояснить, зачем вообще все это понадобилось.

Не знаю, как сейчас, а раньше в среде земных любителей так называемого выживания было модно осваивать не совсем нужное. И даже вредное, ибо такие занятия, как эротическое растирание двух дощечек друг о друга, сжигают уйму времени. Тем более, что человеку это умение, с огромной долей вероятности, никогда не пригодится.

Живущий в цивилизационном поле должен владеть бытовыми умениями высшего порядка, жизнь заставляет. Это безупречное владение современным авто, способность освоить весь спектр сложной бытовой техники, пользование компьютером, с возможно максимальной раскачкой железа и соответствующего софта. В общем, теребим мышку, тыкаем пальцем… Вероятность того, что такой человек внезапно окажется в джунглях, да еще и без трусов, стремится к нулю. Это просто невозможно.

Максимум, что грозит городскому человеку в случае какой-либо глобальной катастрофы, это передислокация в деревню, может, даже северную или таежную, где ему предстоит быстренько забыть о навыках высшего порядка и начать изучать совершенно другие. А какие?

Это умение пользоваться моторной лодкой и снегоходом, квадроциклом и бензопилой, генератором с проводами и электропомпой. Он должен знать, как ведет себя каменная печь и что нужно сделать, чтобы долго держала тепло обыкновенная буржуйка. Должен уметь ставить баню, а не визжать возле ледяного ручья… Охотничьи и рыболовные навыки – отдельная тема. Навык определения следов зверей и птиц очень важен. Практика постановки капканов, силков и пастей спасет жизнь семье, ведь в таких условиях добыча обеспечивается вовсе не патронами. Человек должен чувствовать воду, понимать, что любит рыба и чего боится, сразу определять – перспективен ли данный водоем или это мертвая вода?

Опыт постановки сетей и работа со спиннингом важны критически.

Если вы умеете собрать самострел, натяжной или из охотничьего ружья, правильно поставить его и безопасно насторожить, то вы хозяин округи.

Работа с собаками, ездовыми и охотничьими, изготовление примитивной посуды, заготовка продуктов, лекарственных средств – много этих навыков, полезных и нужных…

Моторка, говорите? А если не моторка, а небольшое парусное судно? Вы что-нибудь смыслите в парусном деле, а? Кто-нибудь знает, как, к примеру, взять риф? Я вот намучился со своей мини-яхтой, пока приноровился ходить против ветра.

Именно навыки более низшего порядка должен заранее осваивать человек, всерьез решивший подготовиться к суровым испытаниям. Увы, подавляющее большинство попавших на Кристу людей начинает это делать уже здесь. Их до смерти пугает лодочный мотор, да и любая портативная техника. Они изначально беспомощны, без слез не взглянешь. Меня выручил опыт, который я получил, много лет проводя в среде опытных охотников и рыболовов. Научили бестолоча.

А вот находясь на этом уровне, стоит готовиться к еще более низшему. Когда в трусах, потому что отсюда запросто можно попасть в голый экстрим.

Особого напряга не будет. Если вы человек решительный, на своем уровне опытный, по-хорошему упертый и не полный бивень, то уж как-нибудь сообразите, где нужно поставить экран или навес. Чтобы дым не лез в глаза, а отгонял комарье. Дополнительные лекции не понадобятся.

В свое время, смотря передачи про выживание на каналах Discovery и NG, я немало удивлялся, глядя на злоключения отобранных для шоу специалистов по выживанию. Ни у кого нет понимания, что одни силки, в кои – о, ужас! – за полдня никто не попал, ставить бесполезно, таких надо соорудить десяток, не меньше! А лучше два. Что сети нужно ставить всерьез и надолго, очень осторожно проверяя их через каждые два часа.

За птицей лучше не гоняться голым, тряся в колючих кустах причиндалами, а доставать дичь издали с помощью самых разнообразных снарядов, их человечество наизобретало с лихвой: луки и арбалеты, копья, бумеранги и праща. Даже простой камень, пущенный умелой рукой, способен прокормить, если есть навык. Родители рассказывали мне, что в их детстве, когда дети не сидели за компами, а играли во дворе, меткость броска, что палкой, что камнем, у всех была отменная.

Это очень трудная и долгая работа. Наш «вечный индеец» Лешка, к примеру, активно осваивает лук. И не фабричный, а самодельный. Учителем у него Винь, по-нашему Винни. Безжалостно гоняя юного команча, он заставляет его раз за разом с нуля делать лук из подручных материалов, утверждая, что даже на первичном этапе нужно сделать десять изделий, прежде чем оно начнет стрелять… Алексей сотворил уже четырнадцать штук, и теперь у него есть первый лук, признанный вьетнамцем, а не сломанный об колено.

А какое устройство нужно соорудить на коленке, чтобы с его помощью получить идеально ровные стрелы? Какой толщины они должны быть, и из чего сделать наконечник?

Ничего этого эксперты по выживанию, беседующие в импортных телеканалах, не умели.

Да, они разводили костер и на этом успокаивались, далее голодая неделями под издевательский щебет многочисленных пташек, скачущих по ветвям.

Казалось бы – найди корягу, сооруди простейший охотничий бумеранг! Но любое метательное оружие становится бесполезным, если нет заранее приобретенного навыка.

Большинство людей, даже искренне желающих подготовиться к неприятностям, заниматься этим категорически не хотят. Собрал тревожный рюкзачок, накупил побольше патронов, набрал ножей, одежды, и все, готов! В лучшем случае человек часто занимается на стрельбище. Схема мышления очень проста: я уже сделал минимально необходимое. Отчитался в социальных сетях, посмотрел на фотографии других, готовых. И хватит… Текущая жизнь с ее повседневными заботами вряд ли стоит того, чтобы излишне серьезно задумываться над возможными развилками судьбы – так он думает. Завтрашний день известен – коллеги, задачи, пробки, мелкие скандалы, редкие удачи, тупое начальство, толпы в вечерних магазинах. Какой такой завтрашний апокалипсис, дожить бы без потери рассудка до пятницы!

Этих людей я прекрасно понимаю, однако правила подготовки соблюдаю неукоснительно.

Вот я и воюю со строптивой пращой…

День, когда мне удастся камешком или закаленным глиняным шариком подбить птичку, будет в личном календаре обведен красным.

Стрельбой, кстати, я занимаюсь немного, поддерживаю уровень середнячка. Если уж не дано свыше стрелять далеко и метко, то не стоит и мучиться в стремлении непременно стать снайпером. Боеприпас нынче дорог.

Слышал, что в давние времена тунгусы учились стрелять по мишени через костер. Огонь отвлекает, слепит, дым мешает… А еще деток своих тренировали. Посадят на землю, и стреляют в чадо родное тупыми стрелами. Тот, сидя, должен их рукой ловить. Едва я это озвучил, Лимонов посмотрел на меня, как на личного врага.

А вот Винни задумался.

Когда до устья Аракары оставалось около двадцати километров, Григорий связался с баржей, на которой обосновался пост с кодовым названием «Жестянка», по рации и сразу, высунувшись из рубки, махнул мне рукой. В это время я, усталый, но довольный, вальяжно возлежал на плетеном коврике и меньше всего хотел какой-либо передряги. Делать нечего – быстро поднялся, хватая уже нормальное оружие, и поспешил на зов шкипера.

– Мужики доложили, что у них неспокойно, – хмуро объявил Лобов. – В полдень видели две пироги с гоблинами, по пять голов в каждой.

– Дикие, – уверенно сказал я, взяв у него бинокль. – Мирные обязательно подошли бы, пообщались. У них всегда есть что-нибудь на обмен.

– Да? Тебе видней. Мы ведь совсем недавно тут ходим…

– Ты бы боевую сыграл. Заранее.

– И то верно.

Нарезным оружием экипаж «Игарки» небогат, на всех имеется одна мосинская винтовка с несъемным штыком, ствол пристрелян с ним. Через две минуты Ким устроился за спаренными стволами «зушки». С собой он притащил два овальных обтянутых кожей щита, которые обычно используют зорги.

– От стрел? – с интересом спросил я, глядя, как парень устанавливает их в крепления.

– От них, запугал нас Самарин… – процедил Григорий, волнуется. – Это хорошо, Дарий, что у тебя такой автомат, легче отбиться будет.

– Радар пироги возьмет?

– Должен, – несколько неуверенно ответил он, бросая взгляд на экран.

– Не дрейфь, все будет ништяк, – успокоил я шкипера голосом опытного рейнджера. – У механика какой ствол?

– Помповухи у обоих.

– Тоже ничего, – буркнул я, незаметно поморщившись.

Тут с баржи доложили, что никого поблизости не видят.

– Неужели ушли? – неизвестно у кого поинтересовался Лобов, обернувшись назад с вытаращенными глазами. Ничего подозрительного не углядел и снова повернулся вперед, гаркнув в переговорную трубу: – Найджел, что там за кормой?

«Ага, щас тебе, вот так сразу и ушли! – подумалось мне. – Проклятье, Квачин, а у тебя барабанный магазин набит?»

– Пойду на корму, – открывая дверь, предупредил я шкипера тихим голосом.

– Верно, так лучше будет! – согласился шкипер. – Темнеет, придется нам на посту ночевать.

Торопливо набивая магазин-гигант, я постоянно посматривал по сторонам. Вроде бы тихо. Солнечные блики перестали скользить по воде, красное солнце таяло за изумрудной лентой, под косыми лучами уходящего светила заигравшей синим и фиолетовыми и красками.

Показалось устье притока, «Игарка» чуть снизила скорость. Мы все были наготове. Пароход вплыл в Аракару, и сразу показалась баржа, от которой уже мало что осталось, только кормовая часть, на которой стоит изба, уцелела полностью. Я с невольной дрожью вспомнил, как впервые попал на нее после прохода через Крест…

Обычно судно они встречают на моторке, но сейчас лодка стояла на месте. Возле избы – двое парней, у одного «СКС» с оптикой, второй смотрел в бинокль. Внизу на песке, среди подросших на освободившемся месте кустиков, приняла стойку большая вислоухая собака. Это моя старая знакомая, Барта, отличная псина, умная, боевая.