Текст книги "ОАЗИС. Вторжение на Таймыр"

Автор книги: Вадим Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

А это неплохо, если серьёзно. Это должно радовать любого умного человека – самим фактом равноправия всех тягот и радостей жизни. И дурак будет тот, кто этому сопротивляется.

Порой думается, что хорошо бы как можно больше места расчистить в генералитетах и правительствах – для таких вот женщин.

– Меня пугает ответственность,– заканчивая тему, нервно заявила шведка.– Что, в конечном итоге мы будем делать со знанием, отблеск которого получили? Что будем делать, когда найдем? А если это попадет не в те руки… – женщина еще раз ударила себя пакетом и вздохнула.– И даже если мы как-то представим это людям, пойдет ли это на пользу их духовной структуре?

– Ты во всем ищешь что-то сверхъестественное, это может повредить главной цели, – отмахнулась от надуманных, как ей представлялось, проблем Софи, давно привыкшая к экспансивной манере разговора собеседницы. – Рита, ты знаешь мой подход. Он материалистичен.

Но, увидев, что шведка насупилась, тут же примирительно спросила:

– Лучше расскажи мне о русских проводниках. Кто они?

– А, ну да… Ты же их еще не видела. Вполне ожидаемые типичные русские типажи, – желчно заявила Рита. – Гусар и отшельник. Один гибкий, словно рысь, типичный гусар, как у Льва Толстого, или как самодовольный шляхтич у Сенкевича. Другой, словно хитрый дед из толстовских же "Казаков". Зрелый мужчина, только молод он для деда. Сложный тип.

– Ты, как я вижу, уже и образы им подобрала, – отметила Софии, подкинув рюкзак повыше на плечо, они уже подходили к стоянке. – Только сомневаюсь, что у графа Толстого все было бы так просто. Здесь душ есть?

– Вон тот высокий светлый блондин, судя по всему, только что сходивший в туалет в кусты, Серж Майер, он доктор местной больницы, – Рита недовольно поморщилась. – Душ есть. Как же мало им платят, если русский доктор вынужден подрабатывать проводником?

– Как я понимаю, в твоей спецификации этот "majo" и есть "гусар"?

– Именно так. Я не уверена насчёт "majo", но вот то, что этот парень выглядит вполне "pobrekito" (если вообще не "stupido"), видно невооружённым глазом. Чрезвычайно насмешливый и язвительный тип. Все время старается меня подзудить! Мы с ним цапаемся каждый час, – с гордостью подтвердила Рита. – А вот у Юргена с ним полный порядок, оба охотники. Сошлись мальчики.

Услышав такое заявление, Софи ничуть не скрываясь, рассмеялась. Уж кто бы говорил про язвительность…

– Любой мужчина хоть немножко, но фанатик войны, они любят этот жуткий процесс с рождения. Точнее, его внешние характеристики. Любят наивно и порой лишь символично, даже абстрактно. Мужчине крепче спиться, если он знает, что у него есть целых три итальянских карабина, а в отряде Кривого Джона их всего два. Это слава! Он и главарем "сил сопротивления" становится во многом ради этого: убедить себя и друзей, что круче них есть только Джомолунгма. А когда нет войны, окунаются в охоту. Я достаточно насмотрелась на это мальчишество. Это обычно, Рита.

– А второй? Тот шатен, что сидит у ящиков и что-то, как я понимаю, пилит, и есть "отшельник"? – спросила она с любопытством.

– Загадочная личность, – пожала плечами Рита. – Почти всегда молчит, но, если говорит, то точно и вовремя. Иногда этот парень медитирует, как мне кажется. У него на груди оберег по типу саамских. Я попыталась войти с ним в контакт, – по тому, как значительно эзотеричка посмотрела на Софи, ясно было, что под этим занятием Рита имела в виду специфические формы бесед о непознанном, принятые в ее кругу. – Но он меня мягко отстранил. Жаль. Аура пока непонятная, но светлая. Зовут этого крепыша Игорь Лапин, он специалист по радиосвязи и альпинист, как сказал нам Дмитрий, когда знакомил. Мне также непонятна его мотивация работы в качестве обслуги. Но, что есть кроме денег.

– Молчит… Может быть, он просто не знает языков? Мне говорили, что в России с этим большая проблема, – предположила Софи.

– Английский он знает неплохо, – криво усмехнулась Рита, – но не так, конечно, как этот чертов красавчик Сержант.

– Кто? – не поняла канадка.

– Так они с Дмитрием иногда называют "гусара".

До группы работающих мужчин оставалось всего несколько метров и они предусмотрительно замолчали.

Новую спутницу по экспедиции представил Юрген, коротко и емко обрисовав ее заслуги, регалии и суть научного занятия, что вызвало почтительное удивление Лапина и Сержанта. Они аккуратно пожали крепкую ладошку канадки. Игорь отнесся к появлению лесной феи спокойно, помог ей снять увесистый рюкзак и дежурно предложил кофе. А Сержант, от одного внешнего вида Софи готовый закрутиться юлой, не успел вымолвить и слова, как попал под прицельный огонь Риты, с крайним неудовольствием обнаружившей вторжение в свой вещественный мир. Майер перешнуровывал боковые стяжки на её рюкзаке, стараясь восстановить геометрию изогнувшегося бананом изделия.

– Вы могли бы позволить нам самим разобраться со своим снаряжением,– холодно заметила она, но Сержант одарил ее самой любезной из своих улыбок и ответил на уверенном английском:

– Простите, Рита, я просто хотел помочь. И полагаю, что нам лучше чаще помогать вам сейчас, чем делать это в походе.

Этот русский проводник курил сигарету (как же много до сих пор курят в этой дикой стране!), а Рита остро ненавидела сухой удушливый запах американского табака. Но он прав, черт возьми! Рюкзак она шнуровала сама и получилось, мягко говоря, неважно.

Она подошла к стопке новых спальников и толкнула ее ногой.

– А что вас не устраивало еще и в наших спальных коконах?

– Все, – сказал Майер без выражения. – Если мы поднимемся выше пятисот метров, вы в нем замерзнете, – и добавил типа примирительно, но поворачиваясь к ней спиной, – вот спальный мешок Софи мы не забраковали.

Кипящая от возмущения шведка лишь громко фыркнула и юркнула в палатку (жаль, двери не было, а то бы как хлопнула!), откуда сразу раздался писк и недовольное бормотание – сгоряча на спящего Юху наступила, поди.

– Не фыркайте оленихой, фрокен, – не оборачиваясь, тихо бросил Сержант на русском. – Не в Швеции.

"Язва, яти я", – отметил про себя Майер. В отместку "мымре" он говорил эту фразу уже в третий раз, ведь никто из иностранцев, кроме Юргена, русского языка на приемлемом уровне вроде не разумел. И каждый раз немец, слышав это, снисходительно улыбался. Вот и сейчас ощерился, "абвер", да еще и подмигнул. "Сидит смиренно себе, волчара, гладит винтовку, ну просто ангел, – подумалось Сержанту. – Такой ни часов, ни сапог с убитого не сымет. С конечностями отрежет"

Софи Пайе лишь переступила с ноги на ногу и покачала головой, открыто улыбаясь Лапину, не торопясь, однако, садиться на предложенный ей складной стул.

– Спасибо… вас зовут Игорь, да? – кивнула она.– Я сейчас сама сварю кофе, угощу вас своим походным рецептом "по-чилкутски". Не хочу никого отрывать от работы. Где у вас тут горелка? О, многотопливная форсунка!

Друзья опять переглянулись, полевой человек. "Это радует, – отметил Майер, – будем считать, что в тургруппе двое нормальных людей все же есть". С любой стороны, приятно, как ни крути, видеть рядом красивую женщину, умело использующую исконно мужское. Например, карабин "Тигр". И далее по списку – каяк, параплан, боевую машину пехоты или вертолет "Аллигатор"…

Пока канадка разливала по стаканчикам умело сваренный кофе, а Игорь нарезал закусочное ассорти, учитывающее достаточно простые, надо отметить, пожелания клиентов, окончательно проснулся и вылез из палатки финн Юха.

Этот любит поспать. Фамилия у финского эколога была соответствующая, и ее Сержант одновременно с именем произносить не решался… Юха Харью – такого сочетания и специально не придумаешь. Невысокий толстенький альбинос. Эколог в лагере жил какой-то своей жизнью. Ночью он шастал по окрестностям Норильска, залезал на выжженные едкой серой горы Медвежки, старательно исследовал "чудовищную", как он не уставал повторять, экологию Норильского промышленного района. Дымящие трубы заводов производили на его психику разрушительное впечатление. Вечером, хорошенько проспавшись перед уже привычным выходом "под трубы", он обрабатывал цифровые фотографии дымов и следов их пагубного воздействия на местную флору, строчил на нетбуке какие-то статьи и заметки, коннектился и отправлял все это дело по сети, пугая мир отчётами.

Этот иностранец ровно настолько же расстроил Сержанта несоответствием стереотипу, как и шведка – с того самого момента, когда выяснилось, что финн не имеет при себе непременного пукко и вообще не силен в теме финских ножей. Ну, куда это годится, а? Мир изменился, и отныне никакой этнотип не укладывается в былой патриархальный канон. Вот и Юха несколько разозлился в ответ на настойчивые вопросы Майера по ножикам. Примерно так же, как мы бы злились на требования предъявить балалайку и зипун. Он что-то говорил про чудесные картины на улицах Хельсинки… Но какому туристу нужны эти хреновы картины? Всем балалайку давай!

Как становилось понятно любому человеку, увидевшему эту, по-своему колоритную личность, Юха Харью был мужчиной безалаберным, эмоциональным, урбанизированным, и в то же время, несмотря на полноту, чрезвычайно подвижным, моторным. Кроме основной профессии, он был специалистом в самых разносторонних областях, часто никак не связанных с экологической практикой. Могло показаться, что в группе у него авторитета нет. Но это было не так. К финну прислушивались, и именно его мнение часто становилось решающим. Он же чаще всего артикулировал общий интерес группы. Например, именно заполошный Юха смог доступно и убедительно объяснить Сержанту, какой научный и познавательный, а не эзотерический, как недавно намекал Юрген, интерес привел группу на Ары-Мас.

Еще лет двести назад на берегах Ледовитого океана росли леса. Сейчас, в ходе изменения климата, они снова продвигаются на север, как показали исследования спецов американского Годдардского центра НАСА. То же самое утверждают и ученые из Института леса имени Сукачева Сибирского отделения РАН.

Как он пояснил, в наши дни неуклонно движется на север граница лиственничного леса, а вот в зону лиственницы с юга и запада проникают сосны, ели и пихты. Если его, конечно, не травить норильским газом. Климат в лесном поясе становится более теплым и влажным и… леса пришли в движение. Как выяснилось по итогам изучения и космических съемок территории за последние тридцать лет, граница лиственничного леса продвигается на север со средней скоростью 3-11 метров в год. В тундре и болотах вырастают деревья, прежде всего, стланиковая форма лиственницы. Способ продвижения леса в тундру традиционный – ветер разносит семена метров на 50-60. Выросшие деревца начинают плодоносить примерно через тридцать лет, и тогда, при благоприятных условиях, поднимается следующая волна расселения. Иногда семена разносят птицы или мелкие млекопитающие. Тогда возникает лесной островок, на пару километров отстоящий от материнского массива. Если граница леса перемещается довольно медленно, то изменения внутри лесных массивов более заметны. Лиственничный лес густеет, редколесья переходят насаждения, площадь коих за тридцатилетие возросла на 66 %, и в итоге бывшая тундра покрывается "оазисами" – отдельно стоящими группами деревьями. Исследователи отмечают, что это далеко не первое проникновение древесной растительности в тундру. В период потепления 30-40-х годов прошлого века таёжный лес точно так же наступал на тундру. Возможно, и на Ары-Масе некоторые форпосты лиственницы стоят еще с той самой поры? Говорил он, как по-писаному. Заученно, как в Генштабе. Врал поди.

Странное сообщество собралось путешествовать по Таймыру…

Непонятно было, что их вообще могло связывать настолько, что образовалась дружба, тянущаяся свои узы даже не по дорогам старушки Европы, а через океан и достаточная для совместного похода по экстремальным таймырским землям? Или это и есть та самая "единая Европа" и "общее жизненное пространство"? Тогда… – только позавидовать! Так или иначе, все они разъезжали по миру, не привязываюсь в работе территориально. Или сегодняшний цивилизованный мир уже способен создавать такие устойчивые комплиментарные группы? Наверное, да.

Отношения сразу сложились… нет, не компанейские – партнерские. Что бы там ни говорил Серега о вредоносности фрокен Риты, как бы не раздражали порой болтовня Юхо и снисходительная чопорность Юргена, группа в целом состояла из контактных и вменяемых людей, способных понимать суть стоящих проблем. И Лапин, и Сержант вели себя спокойно, порой непривычно тихо, не допуская настоящих конфликтов или серьезных недоразумений. Этому способствовало еще и то, что Димка, с позиции интересов фирмы "Искатели приключений", тщательно оговорил условия сопровождения в контракте. Хотите иметь нормальных сопровождающих, а не бичей или неуравновешенных экстремалов? Тогда учитывайте их требования и практику. Вот все и сладилось. Пока, во всяком случае.

Материально-финансовое обеспечение группы впечатляло.

Они, не особо задумываясь над расценками коммерческого отдела авиаотряда, могли оплачивать аренду транспортного вертолета Ми-26Т "Хало", самого тяжелого вертолета в мире, и использовать столь внушительную технику сообразно своим планам и намеченному маршруту. Таким дорогим образом перебрасывать в точки старта радиальных маршрутов легкую и мобильную технику – вездеходы "Шерп" – еще никто на Таймыре не додумался… На авиацию вообще они не скупились. Перед основным броском на Путораны эта группа выполнила еще два перелета налегке: на юг, к географическому центру России, озеру Виви и на север, в заповедный Ары-Мас.

Конечная цель экспедиции была неизвестна никому, включая и Квеста. На топографические карты заказчики нанесли только примерные маршруты и направления с заранее оговоренным правом вносить изменения на ходу по итогам исследования территории. Что и было включено в контракт и более не обсуждалось – лезь к иностранцам с расспросами Димка Квест категорически запретил. Платят клиенты, и ладно. Тем более, что платят хорошо.

Для Игоря с Майером важным в этой затее были не только деньги, пусть и солидные. Не менее существенным завлекающим моментом стало то обстоятельство, что группа иностранцев вполне может попасть, помимо всего прочего, еще и в тот район, где позарез нужно было оказаться и друзьям. В конце концов, ситуацию можно было и спровоцировать… Случайно залететь, так сказать. Самим же найти грандиозные бабки на подобную экспедицию было совершенно не реально. Разве что пешком, на что не было у них ни времени, ни былых молодых сил. А тут под рукой отличные вездеходы, тяжелые вертолеты, водометные катера, вдосталь топлива, припасов и комфортный аварийный сход с маршрута в любой его точке по требованию. Грех было не воспользоваться обстоятельствами… Акцентирую: дураком надо быть.

Так вот и готовились к первому броску, у каждого своя задача и тайна.

Сегодня днем Димка прикатил на своей "сотке" вместе с тремя участниками и заказчики с явным удовольствием познакомились с экипажем вертолета, на борт какового завтра будут грузиться. Заодно и осмотрели технику. Димка сам переводил все, о чём горделиво говорил командир.

"Состав экипажа вертолета сокращен до двух человек: командир и летчик-штурман. Лишь при работе с внешней подвеской в состав экипажа включается еще и оператор. Но такого количества людей хватит. Новый бортовой радиоэлектронный комплекс обеспечивает пилотирование днем и ночью – в простых или сложных метеоусловиях…" И далее шла прочая лабуда, интересная лишь любителям.

Куда как интересней была картинка. Монстр белого цвета стоял на почетном месте и пугал людей своей величиной. Докладчик продолжал: "Компоновка вертолета Ми-26 была выбрана такой же, как у устаревшего вертолета Ми-6, но габариты поменьше. Фюзеляж имеет грузовую кабину, объем которой вдвое больше, чем у Ми-6, и рассчитана на перевозку вдвое большего груза и снабжена устройствами, облегчающими загрузку и выгрузку. Грузовая кабина военной модификации вертолета могла вместить 68 десантников с полным снаряжением и вооружением. А если технику возить? Запросто! Известен случай, когда, помимо десанта, в грузовой отсек вертолета был загнан топливозаправщик на базе автомобиля ЗиЛ-131".

Иностранцы ему поддакивали. Хорош был красавец-геликоптер! Командир законно хвастался до той поры, пока вездесущая Рита не влезла в монолог с явно провокационным заявлением:

– Насколько я помню, у вас этот вертолет почему-то называется "коровой", это так, господин командир? И не такой же, как вы говорите, "красавец", в августе 2002 года был сбит чеченскими силами народного сопротивления, когда погибли более сотни человек? И это вы называете надёжной машиной? Настораживает, знаете ли.

Заметив, как посинел от возмущения сбитый в полете мысли командир воздушного судна, а у Юхи округлился рот, Сержант торопливо поспешил унять панику:

– Согласитесь, господа, что в глубинах Путоранах по нашему вертолету никто стрелять зенитной ракетой не станет. Такого не бывает.

"Ладно врать-то, Серёга. Было время, еще как стреляли, – подумал Лапин. – Но вот этого интуристам лучше не рассказывать".

И вопрос замяли. В общем, по всему чувствовалось, что пора лететь, застоялись кони в стойлах. На долгом привале даже самая дисциплинированная армия начинает разлагаться. Вся группа в сборе, необходимые документы и разрешения выправлены, снаряжение и припасы готовы. Чего ждать?

Глава 2.

«ЗАДВЕРЬЕ»

"Еще до начала работы необходимо создать атмосферу ожидания начала исследований, их предвкушения; сформировать у ребят ощущение, что предстоящая работа – главное, зачем они приехали в экспедицию. Известны случаи, когда отсутствие такой установки в начале порождали атмосферу «тусовочности», разгильдяйства.

С феноменологической точки зрения экспедиция делится на три функциональных этапа, каждый из которых представляет собой отдельный этап в эволюции сознания, позиций, рефлексии деятельности ее участников, обособлен в их субъективном внутреннем времени. В процессе экспедиции происходит эволюция позиций восприятия: созерцание – восприятие – деятельность – рефлексия – понимание. Первый этап – вхождение в ситуацию, созерцание и восприятие. Ведущие позиции – "созерцатель", Все приехали на новое место. Оно еще незнакомо, непонятно. Смысл этого этапа – в пространственном и смысловом понимании места, где что можно и как. При этом происходит активный процесс отрешения от прошлой жизни, которая давит своими стереотипами, определяю по-прежнему наши поступки на этом этапе; мы остаемся несвободными по отношению к ним. На этом этапе невозможно еще включиться в работу в новой действительности, его нужно прожить, успокоиться, осознать новые реалии Активизируется ориентировочный рефлекс – в детском возрасте наиболее сильный. Где я? Что вокруг меня? Скорее попробовать забраться на склон, ступить в прибой…"

А.В.Леонтович, «К вопросу о принципах проектирования юношеской исследовательской экспедиции»

Каждому возрасту – свои приключения. Это касается и тех непосед, кои склонны проводить большую часть свободного времени на природе, как мы с вами.

Проходит вместе с синяками юношеское время городского экстрима, заканчивается период робких "маршрутов выходного дня" и далее человек проверяет себя уже серьезней – в изнурительных категорийных походах. Постепенно приходит опыт и понимание организации жизни и питания в тундре и тайге… и мы открываем для себя прелести ходовой охоты или рыбалки нахлыстом. С усталостью наступает эра коллективных пригородных пикников с сослуживцами, но это занятие быстро надоедает. Мы взрослеем и, осознав в полной мере собственные физические и финансовые возможности, осваиваем различные виды транспорта, позволяющего забраться подальше от цивилизации – какое-то время наслаждаемся удаленностью и одиночеством. И накопленным опытом.

Но наступает такой момент, когда и этого становится мало, и "человек неугомонный" открывает для себя радость целевых поисков. Раньше это называлось краеведением.

Сейчас принято говорить "локальная история" – новомодное течение, расширяющее рамки унылых музейных стендов родной провинции. Локальной истории интересно все – факты и слухи, легенды и былины, непознанное и непонятное. Бытовые краски прошлых экспедиций знаменитых людей и сложные перипетии переселения народов. Лагеря, стройки, умершие города и поселки, великие проекты и ошибки в них… Кто-то не может удержаться в бескорыстных рамках и становится черным археологом. Кто-то быстро набирает первый сенсационный материал и на этом успокаивается в лучах местечковой славы, возвращаясь к пикникам. Другие обустраиваются на собственных удаленных базах и принимают туристов, обратив увлечение в прибыльное дело. Некоторые же так всю жизнь и не успокаиваются, стараясь поднимать пласт за пластом.

Надо сказать, что все перечисленные выше категории искателей – люди опытные, тертые полевики, имеющие за спиной огромную школу практической жизни в суровой среде. Собственно, именно это и позволяет им заниматься любимым делом, не тратя драгоценное время на обучение и адаптацию.

А как разнообразно это занятие! Никогда не знаешь, куда тебя занесет завтра. Позвонят вам друзья, дав команду "готовсь", или прочитаешь редкий материал, – тут разные бывают провокации и мотиваторы: достаешь вожделенную карту или рисованные кроки, и в путь! Время торопит, но тревожный рюкзак стоит наготове. Поле действий самое непредсказуемое. И зачастую за порогом вас ждет совсем не то, что привычно тертому туристу, рыбаку или суровому путешественнику. Тут расстояние и физические трудности не имеет значения и отчетной ценности. Порой совершенно не надо забираться к черту на рога, чаще наоборот – неожиданно выясняется, что артефакт или спорный объект находится не на Южном полюсе, а относительно рядом с городом, поселком или местом частого посещения. Чуть ли не на виду у всех. Просто другие ничего не знают про эту Тайну.

Мониторинг: свои

Астапов решительно вздохнул и включил воспроизведение. Запись пошла с паузы – на зрителей пялилось нелепо застывшее лицо какого-то толстяка на фоне полуразобранного вертолета. Техника дурацкое выражение лица лицо бедолаги посреди какой-то фразы. Может быть, он проговаривал что-то неласковое типа «подите вы к лешему».

– Это что за клоун такой? Финн?

– Финн, товарищ полковник, зовут Юха Харью, – заметив, с каким удивлением на него посмотрел шеф, поддакнул оперативник. – Сам чуть не подавился, когда услышал… Тот самый "эколог повышенной мобильности", я вам позавчера докладывал. Заводной, бойкий, нудный. Прочитал за три дня две скандальные лекции в городском Центре культуры, собрал целую стопку писем от населения.

– Камера в очках?

Лейтенант кивнул.

– Ясно… Ты с паузы снимешь, или мы будем весь вечер смотреть на этот портрет?

Изображение дрогнуло и ожило картинкой солнечного дня. В нижнем углу экрана замигали цифры – дата, часы, минуты и секунды. Скрытая камера снимавшего переместилась вместе с головой шпиона-оператора: в кадр попали две женщины и мужик гитлеровского вида. Камера взяла его лицо крупным планом – опасное лицо у фрица, бывалое и слишком уж спокойное. Глаза холодные. Как сказала бы жена Донцова, "маньячные". Такие глаза бывают у командиров групп спецназа и воров в законе.

– Это ты снимал во время интервью или потом к ним подходил?– поинтересовался Донцов.

Оперативник успел кивнуть на первую часть фразы. Он стоял сбоку от Андрея, и лишь изредка смотрел на старый плазменный монитор, показывая шефу, что держит в памяти каждый кадр. Напрасно… он не помнил, как вскоре выяснилось.

– Фарида Гафарова крепко нам помогла. Закрышевала своей телекомпанией качественно. И кофе мы попили, и побеседовали… Так что, время для сбора впечатлений у меня было.

– Давай короче. Только ход событий, анализ сам проведешь, у меня времени нет.

– Понял, – коротко бросил Астапов, откашлялся и продолжил.

– Итак, женщины. Вот стоят канадка Софи Пайе и шведка Рита Энквист. Ученый-биолог и… как это называется, я и сам не знаю. В общем, эта шведка занимается всякой мистикой, говорят, большой специалист по духам и тарелочкам.

– Понял, дальше.

– Так. Второй мужчина – немец Юрген Крауф, миллионер, владелец оружейной фабрики и сети охотничьих магазинов прямой продажи. Видный охотник с мировым именем, член World Safari Club.

– Кредитная карточка группы, – усмехнулся Донцов.

– Так точно. Но еще и ударная сила, как я думаю.

Время шло, кадры сменялись беззвучно.

На мониторе мелькнула телевизионная звезда Норильска Фарида Гафарова с синеньким микрофоном в руке, какой-то толстый авиатор в белой рубашке, запестрела тщательно заснятая груда экспедиционного барахла. В следующем кадре камера запечатлела уже Сержанта с Лапиным, сидящим вне зоны основной съемки и втихушку поедающих бутерброды. Особенно выделялся колоритный Майер. На нем была линялая тельняшка, шорты и потрепанные тапочки. Нагло белели голые ноги с узловатыми коленками – сразу видно, что в отпуск на материк в этом году он не ездил. Лоб Игоря Лапина закрывали огромные солнцезащитные очки. Оба смотрят на подошедшего с подозрением. Лапин чуть воровато, словно кто-то застукал негодных мальчишек за курением в туалете. Сержант с вызовом, с готовностью дать в рог. В руках обоих зеленели початые бутылки с пивом.

Донцов хмыкнул.

– Ну просто орлы. Оздоровительная группа героев тыла. А смотрит-то как! Щас ширинку расстегнет и всем покажет, какая у него морковка.

Камера приблизилась к друзьям.

– А это еще что такое? – возмущенно заорал Донцов.

– Что вы имеете в виду, товарищ полковник…– начал было Астапов, но тут же осекся.– Да, вот тут промашка вышла…

В зеркальном стекле игоревых очков отразились очки снимающего, и из-под них вдруг вывалился черный шнурок оптоволоконного кабеля, что тянулся от ушка очков до воротника оперативника.

Морды радостно загыгыкали. Лапин тут же показал язык с куском бутерброда, а Сержант чуть привстал и картинно отдал честь. По нарочито выраженной артикуляции Андрей угадал фразу: "Служу Советскому Союзу!".

– Ну, что за лажа, Астапов… – поморщился Андрей, представляя в красках, сколько и чего он наслушается зимними вечерами на товарищеских посиделках.

– Так старое же оборудование, товарищ полковник! Я вам еще год назад докладывал, что "бесшнуровка" нужна. Крепления уже совсем не держат, – пробормотал тот весьма энергично, но тихо, чтобы не рассердить.

– Что ты головой мотаешь? Какое, в задницу, тебе надобно крепление? У тебя что, обыкновенной нитки прочной не нашлось? Промашка у него… Остальные-то не заметили? – поинтересовался Донцов зловеще.

– Нет. Майер подсказал, помог поправить.

– Ох… Все, про это хватит. Ладно, на лица главных героев мы посмотрели, досье я прочитаю. Когда, говоришь, интервью Фариды будет? В субботу? Посмотрим. Давай дальше, – потребовал Андрей, быстро глянув на часы.

Экран потемнел. Астапов включил перемотку, одновременно рассказывая.

– Стартовали они тринадцатого, сейчас почему-то все эту дату полюбили… Долго собирались, через что у группы вышел день передержки сверх графика. Как они грузили вездеходы, да… Это, товарищ полковник, отдельный разговор, то еще было зрелище. "Шерпы" не лезут, наши их тянут, иностранцы не столько помогают, сколько советуют из-за спины, бортоператор на них орет. Матом нельзя, все кроют междометиями, хуже матов получается.

Андрей кивнул, всё как обычно. Это нормально.

– Долетели они без приключений. Летчики сели там, где и планировали – на самом юге Аяна, почти в устье Гулями. Марат позже пролетал на Ми-2 в том районе, сейчас будет съемка с воздуха.

Оперативник снова включил камеру. В углу экрана опять забегали электронные цифры, уже вечерние. "Вот, – отметил Донцов, – это уже нормальная съемка, все нормально видно, без наших шпионских штучек". Каменистые массивы плато мелькали внизу, вертолет шел на малой высоте. Потом горы резко вздыбились, но пилот подниматься выше не стал – далее полет проходил вдоль склона, по ущелью. Неожиданно видеоряд изменился. Изображение стало нервно скачущим, словно ктото тряс оператора за воротник.

– Это ветерок упал с горы, свежий, целый поток, – словоохотливо пояснил Астапов. – Так. Уже подлетает.

Донцов посмотрел на экран, где вертолет заваливался в глубокий вираж, резко отклоняясь влево.

– Стоп! Верни назад. Бараны?

Лейтенант включил перемотку. Тень от вертолета по-дурацки полетела задом наперед, заплясали горные отроги, промелькнул глубокий распадок. Стоп. Точно! На крутом склоне горы группа испуганных ревом снежных путоранских баранов пришла в движение, убегая от грохота внезапно вылетевшего геликоптера. Сверкнули белые "салфетки" на задницах.

– А! Глянь! Красавцы! Потом этот кусок вырежи-ка в отдельный файл, я как-нибудь заберу для коллекции… Мотай дальше.

Астапов снова перемотал запись вперед. Камера скользнула мимо какой-то зазубренной вершинки, блеснул узкой лентой водопадик, и почти тут же внизу показалось огромное зеркало озера Аян.

– Сейчас будет Гулями, – предупредил оперативник.

Камера пару раз метнулась, выискивая объект, а потом резко обрушилась вниз, к воде, где почти у самого берегового среза (по крайней мере, так Донцову показалось – из-за габаритов "коровы") стоял огромный белый вертолетище, совершенно чуждый своим видом девственной природе округи. Группа копошилась, уже начав выгрузку, первый "шерп" стоял неподалеку.

– Ну, вот, в общем-то, и все,– резюмировал Астапов. – Ниже Марат не спускался, типа, просто мимо пролетал.

Донцов кивнул, встал. Проходя к подоконнику за сигаретами, ободряюще похлопал подчиненного по плечу.

– Молодец, в целом нормально. А когда вертолет улетел?

– Марат назад возвращался через два часа, и они еще стояли, видать, еще не полностью выгрузились.

– Или рыбу ловили, – резонно предположил Донцов.

Он хорошо представлял, как редко экипажу такой здоровенной машины, каким является Ми-26Т, заказываемый, в основном, на перевозку пассажиров или крупногабаритных грузов по стабильным "цивильным" маршрутам, удается выбраться на такой вот водоем. Да еще с вольным временем…

Понимающе кивнув, Астапов горестно вздохнул.

– Живут же люди…

– Ты это к чему?– буркнул Донцов, перебирая на столе принесенные лейтенантом фотографии. – На рыбалку не просись, не отпущу.

– Товарищ полковник!

Донцов смолчал. Наконец он оторвался от бумаг, предварительно сунув несколько фото в свою папку и пояснил:

– Не канючь, Олег. За меня тут останешься. Приеду – отпущу на пару суток. Следи за ситуаций, докладывай оперативно. На что надо обратить особое внимание, я тебе уже сказал. А мне надо на денек-другой слетать на Фокино, там опять инцидент произошел, люди напуганы, кто-то по дрезинам стреляет. Помнишь майские случаи?