Текст книги "ОАЗИС. Вторжение на Таймыр"

Автор книги: Вадим Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

"Все равно достанем, – уже решил Андрей, – у нас традиционно длинные руки". Он нужен, пора советоваться с наукой и религией.

– Ладно. Садимся, едем.

Спрятав окурок в карман, Андрей с неохотой повернулся к "туарегу".

Мимо аспидно-черного джипа проносились яркие машины с алчущими природных красот семьями норильчан. После того, как старый дачный поселок на реке Хараелах электрифицировали, а грунтовую дорогу к нему заасфальтировали, в выходные дни на дачной трассе стало не протолкнуться от машин. Много сегодня тут народу. Тем более хорошо, что всё обошлось…

Вызов оказался ложным.

Сегодня им везёт. Никаких тварей тут не было. Просто большая одичавшая собака, загнавшая стайку маленьких пацанов на трубы… Все-таки, сотовый телефон с навигатором – самое величайшее нововведение двадцать первого века! Любой родитель это знает.

"Бывают же радости в жизни" – уже на месте происшествия подумал Андрей, без всякого интереса разглядывая грязно-серый труп огромного пса. Явно что-то з н а ю щ и й молодой философствующий талнахский участковый по имени Эльдар, пристреливший этого взбесившегося хищника, заметил:

– Следствием встреч разумного человека с действительностью всегда является обвал мифов. Даже самых красивых. Я прав, товарищ полковник?

– Вы бы лучше протокол осмотра тщательней составляли, товарищ лейтенант. Да почаще фотоаппаратиком щелкали. А то будет у вас обвал… премии.

Тот даже сопеть не стал и плечами жать. Вальяжно ухмыльнулся, и все. Точно, философ.

"Зараза! Что-то уже бродит среди населения. И неудивительно, множественные факты не скроешь, рты не заткнешь". Но ничего полковник не сказал участковому в ответ, не было у него полномочий на раскрытие тайн. Пока не было. Он залез в "Туарег" и покатил назад, что бы остановиться у водохранилища. Что бы успокоится там и пофилософствовать.

На приличной скорости обгоняя оранжевые автобусы, они проехали громадину ТЭЦ и вскоре впереди показались высотные микрорайоны Талнаха, заблестел на солнце хрустально-алюминиевый купол нового Аквапарка, предмета законной гордости Города Горняков. Деревья побежали от трассы в стороны, асфальтовая полоса расширялась – природа начала замещаться цивилизацией, невольный скоротечный отдых заканчивался и остатки спокойствия полковника Донцова как рукой сдуло. Одна оперативная проблема сменилась другой и называлась она "Куда все делись?"

Он потерял из виду группу Майера.

Вчера новосибирские гидрологи забросили партию своих исследователей на озеро Накомякен. После высадки учёных в устье речки Тонель вертолетчики по просьбе полковника облетели на Ми-8 всё озеро, но судна на воздушной подушке не увидели. Его не было и на Нахте, не видать было и на Собачьем. Допустить, что экспедиция совершенно неожиданно кардинально изменила маршрут, Андрей не мог – сделать это им не позволяли ресурсы, количество взятого с собой топлива и прочие вполне учётные факторы. Спутниковый телефон в группе был только у немца, но номер аппарата Андрей Донцов не знал, за что чуть не порвал подчиненных на бахрому. Те срочно послали полуофициальный запрос провайдеру (для официального нужно было официально же соорудить д е л о), но надеяться, что транснациональная корпорация спутниковых связистов с большой охотой и всем тщанием откликнется на зов организации с приснопамятным страшным названием КГБ не было фактически никакой. Ответ-то они дадут, но вот когда…

У Димки Квеста спутниковый номер германца конечно же имелся, но всё дело было в том, что и самого Квеста уже второй день нигде не могли найти! Улетел коммерс куда-то. Настолько "куда-то", что даже секретарша в его офисе не смогла назвать Андрею точных координат места пребывания начальства. "Шеф обещал вернуться через несколько дней". Это Донцову тоже не нравилось.

Даже если Димка Квест засел в сонной летней Игарке, его сотовый должен исправно схватить коннект – благо, сейчас ретрансляторы уже по всем таймырским посёлкам стоят. Специально связь отключил? Типа устал… Тоже вариант, но что-то непохоже на старину Квеста, которого коммерческие дела "всегда зовут": две группы на маршруте, причем одна иностранная, да еще и со сложным, порой непредсказуемым маршрутом.

Донцов приказал поднять и проанализировать сводки всех происшествий в тех краях: крушения или пропажи судов, ЧП с авиатехникой. Всё вокруг Игарки было спокойно, тьфу-тьфу…

Вообще-то этим летом в плане технических происшествий на южном Таймыре было относительно благостно, вплоть до последнего времени. Даже лодки не тонули, в МЧС радовались. Но так было не везде и не сейчас, авиаторы последней статистикой похвастаться не могли. Вот недавно с экранов радаров неожиданно исчез маленький пассажирский "Турболёт", идущий на Хатангу. Самолет частный, чартерный и к норильскому авиаотряду не имеющий никакого отношения. Летел из Сургута на Хатангу. Как часто бывает в наше наждачное время, страшному происшествию уделили толику информационного времени, попереживали, и не более. К тому же, ни одного норильчанина на борту не было. Поиски велись сургутянами и из Хатанги. Норильские группы, хоть и принимали в поисках участие, но… беда соседей, увы, всегда вторична.

Слава богу, потерянный Донцовым из поля зрения личный друг и известный предприниматель Дмитрий Квест в этом происшествии никак не мог быть участником, он сейчас совершенно других землях обретается. "Кстати, – запоздало придумал Андрей, – а может, и по Димке запрос провайдеру закинуть вдогон? Узнать, раз связи с ним нет, где в последний раз его телефон пеленговали? Надо поручить девчатам".

И усмехнулся. Паранойя?

Глава 8.

«Бросок на севера»

«Каждый год тысячи людей покидают свой дом всего на день, чтобы совершить небольшую прогулку, покататься на лыжах, поохотится или подышать свежим воздухом. Многие из этих нескольких тысяч получают травмы или погибают, будучи не подготовленными к встрече с возможной бедой. В любом случае добровольцы поисковых служб и сотрудники спасательных команд со всей страны самоотверженно ведут поиск, спасение и, к несчастью, очень часто обнаруживают уже останки пропавших людей, которых они даже не знали… Даже те, кто очень много времени проводит вне дома, часто становятся жертвой Матери Природы, но большинство этих жертв просто не подготовлены к встрече с трудностями внешнего мира».

Майк Тьюттл, Президент Национальной Ассоциации по поиску и спасению, США

«– Тут, на эвакопункте, вы должны будете пробыть от пяти до десяти дней. Точнее этот срок будет определён нашим врачом, потому что вам предстоит тяжёлый, многодневный переход. Место, куда мы вас отведём, конечно, не рай. Там нужно работать. Каждую пядь земли наших поселений мы отвоёвываем у джунглей. Однако там вы будете свободны, сможете обзавестись семьёй и трудиться на собственное благо. Жилище на первое время вам подготовили те, кто прибыл туда раньше вас. Такая уж у нас традиция. А теперь я готов ответить на вопросы».

Илья Варшавский, «Побег»

Попытка номер три: тропами древних

К северу от Норильска в топонимике начинают доминировать другие языки.

Эвенкийские названия, которых так много в Путоранах и окружающей их предгорной тундре, здесь уступают, под давлением языков, по-настоящему "тундровых", названиям нганасанским, долганским и ненецким. Гидронимы последних на топографических картах для русского взгляда и уха выделяются некой особостью, какой-то едва уловимой пренебрежительностью. Названия тундровых рек и речек в тех местах часто заканчиваются на "яха". Мессояха, Варганяха, Амбадаяха, Сеяха, Тадибияха… На языке аборигенов "яха" – река. Согласно старой авиационной легенде, оказывается, была и такая речка – Хуяха.

Перегонные расстояния на северах огромные, речка эта от ближайшего аэродрома удалена верст на триста. При полетах на малых высотах диспетчер порой не слышит докладов пилотов малой авиации и в таких случаях просит все борта, находящиеся ближе к аэродрому и имеющие с пилотом связь, продублировать информацию.

В тот раз диспетчер не услышал самолет Ан-3. Никто из "дублеров" что-то не откликался… Наконец какой-то "высотник" – рейсовый пассажирский самолет – решил помочь бедолаге, и влип! "Высотники" не любят вникать в будни малой авиации, у них свои проблемы, контрольные точки, своя жизнь, заоблачная. Но этот сжалился, решил помочь. И вот такой у них состоялся диалог.

Высотник: – Давай информацию, чего хотел?

Маленький: – Передай, борт такой-то, работаю в пойме реки Хуяха на 300…

Высотник диспетчеру: – Тут вам борт передает, бортовой номер …, работает на 300 в пойме Ху… Ху… В общем, название вашей реки совершенно матерное!

Но, несмотря на кажущуюся экзотичность, часть названий в местной топонимике, и весьма немалая, – это искаженные аборигенами старорусские слова. Ибо русских людей тут хватало издревле. И еще неизвестно, как бы сложился облик этих мест, если бы тому не помешали геополитические, как сейчас бы сказали, обстоятельства.

Во всем был виноват, как водится, наш царь-батюшка.

Распространённая версия гласит, что напугали его клерки донесениями. Хоть достоверной информации о происходящем не было ни у кого, но слухи о том, что какие-то иноземные купцы бесконтрольно завозят товары на Крайний Север, насторожили правителя и напугали. И разозлили, судя по всему. Не повезло купцам.

Читая исторические материалы по освоению Таймыра, словно заглядываешь в другую эпоху – так порой образно и ярко описаны все исторические детали, но все-таки главное в таких записках – завораживающая приключенческая, порой детективная история, от которой буквально захватывает дух.

Гарнизон стрелецкий из Мангазеи к 1672 году по приказу царя Алексея Михайловича перебрался в Туруханское зимовье. Изрядно потрудившись, мангазейцы построили Новую Мангазею у стрелки рек Турухан и Енисей. Казалось им, что это временно, что царь опомнится, скоро все наладится и они вернутся в привычные места. И вот, на тебе…

Если представить знаковое официальное сообщение, но в трактовке "от наших дней", то получится что-то вот такое: "Опасаясь за целостность и неприкосновенность наших северных и сибирских границ, для предотвращения вторжения иноземцев, приказываю…" А приказывалось стрельцам и казакам открывать огонь на поражение без разбора и топить нещадно практически любое судно, появившееся в Ледовитом океане. И топили.

Непродуманное решение убило мангазейскую торговлю, заморозив и развитие Таймыра. Промыслы по реке Пясине и морскому всему таймырскому побережью, не имея рынка сбыта, постепенно сократились. Кроме того, назрел новый политический момент – гарнизоны стрельцов разгонялись по всей России, стрельцы стали опасны, а потому не нужны, их постепенно заменяли казачеством. Часть русского населения разъехалось, а часть стрельцов, и ранее охотно занимавшихся пушным промыслом и незаконным сбором ясака в свою пользу, окончательно ушли в это занятие. Многие русские ассимилировалось, внеся свою лепту в позднее формирование субэтноса долган. Как считал исследователь местных племен Б.О. Долгих, вот здесь, на зимних станках и на "летовках", складывались совместно живущие, кочующие и совместно ведущие хозяйство группы семей самого разного происхождения, но говорившие на одном языке и создавшие явственное единство материальной и духовной культуры. Вся эта зона была своеобразным реактором, в котором самое различное по происхождению население консолидировалось в единообразную массу долган…

Так или иначе, но Москва про нас забыла, и Таймыр опустел надолго. Во второй половине XVIII века про Таймыр вспомнили, и немалую часть затундряных крестьян насильственно переселили в верховья Енисея на безлюдную границу с Китаем. Уехали самые сильные, активные и трудоспособные. А что – Таймыр ведь бесперспективен! Правда, тогда это еще не называлось переселенческой (правильнее было бы назвать пораженческой) программой "Север-Юг"…

А ведь Россия еще с XVI-го века торговала норильской медью в той знаменитой Старой Мангазее, стоящей близ впадения реки Таз в Обскую губу. Там вообще настолько хорошо торговали, что еще в 1603 году Мангазея получила от Москвы статус города. Норильские земли вошли в состав Мангазейского воеводства и по Таймыру стали селится русские промысловики. В столичную для них Мангазею они ходили Северным морским путем на парусных кочах. От Мангазеи русские землепроходцы вышли к Енисею в устье реки Турухан, где в 1607 году и был поставлен Туруханский острог, куда позже остатки Мангазеи и переберутся. В 1667 году зимовье Дудино было превращено мангазейским пятидесятником Иваном Сорокиным в укрепленный пункт, а из Дудино потянулись зимние и летние тропы-маршруты к рекам Норилке и Рыбной – к Норильскому зимовью, где позже появился поселок Валек, к селу Введенскому на реке Пясине и к Часовне на реке Рыбной.

Но поздние исследователи Таймыра лишь отмечали по рекам и озерам удивительно большое (относительно, конечно) количество брошенного одиночного и группового жилья, постепенно пустеющего со времен закрытия Мангазеи и до той поры, когда затундряные русские крестьяне навеки ушли кочевать с эвенками и северо-западными племенами народа саха. Лишь искаженные названия рек, озер и урочищ остались.

Но и это еще далеко не настоящая древность принорильских земель. Просто еще почти ничего не раскопано. Нет, геологов-то хватало, а вот археологов…

Но кое-какие археологические исследования на Таймыре в свое время были проведены.

Река Норилка с самых древнейших времен была плотно обжита. По ней кочевали народы "саха" – якуты, и через нее же проходило западное ответвление Великой Трансэвенкийской тропы. Из Дудино шла дорога на Норильское зимовье (ныне поселок Валек), или на село Введенское, стоящее у истока озеро Пясина… Уходя в короткое лето на реку Пясину, проплывая с рыболовными целями в тех краях на моторке или катере, не поленитесь, притормозите! Ибо отсюда и пошла древнейшая история норильского металла. Ведь село Введенское и станок Курья русские поставили примерно в том районе, где, собственно, и начиналась, древняя металлургия.

Сначала бронзолитейные "следы" нашли геологи. В 50-ти км западней Усть-Половинки на северном склоне плато Хараелах прямо на поверхности геологами МКГРЭ было собрано руками 40 кг самородной меди. Находили и оплавленные куски меди.

Приехавший для исследования археолог Леонид Хлобыстин открыл "Таймырскую бронзолитейную провинцию" – Пясинский и Таймыро-Якутский бронзолитейные очаги. В древнем поселении Усть-Половинка в 100 км к северу от Норильска, названного так участниками раскопок Заполярной экспедиции Ленинградского отделения Института археологии, были найдены обломки тиглей и льячек, массивная отливка, застывшая в углублениях земляной формы. Состав примесей меди, использованной в Усть-Половинке, тождественен меди месторождения Норильск-1, а не хараелахской, что говорит об исключительно давних знаниях людей о наличии там руд – задолго до Сотникова и Урванцева. Первобытные металлурги не были технологическими примитивистами – на стоянке Усть-Половинка археологи нашли железный нож со сложной бронзовой рукоятью, то есть, люди умели конструктивно соединять несколько технологий, делать композитные изделия. Этот биметаллический нож, может статься, и есть самая ценная находка на Таймыре. Он самый древний из найденных по всему Северу и Сибири подобных изделий.

Бронза на реке Половинке плавилась прямо на местности, под открытым небом в тиглях. Надо учесть, что в те далекие века тут главенствовала не тундра – граница леса проходила на несколько сот километров северней нынешней. Первобытные металлурги были настоящими профессионалами, они не разменивались на охоту и рыбалку, всё нужное получали меновой торговлей – за хороший ножик много мяса можно отдать.

Норильская бронза была весьма характерна и необычна присадкой мышьяка, источником которого было Тарейское месторождение ртутно-сурьмяно-мышьяковистых руд. По примесям в бронзах никеля, платины и золота мышьяковистые таймырские бронзы легко опознаются среди всех других бронз. Они распространены в Южной Сибири (это карасукские, федоровские, тагарские и хуннские бронзы), в цивилизационных южно-среднеазиатских оазисах. К ним же относятся знаменитые волжско-камские мышьяковистые бронзы. Очень может статься, что и хараппские, шумерские и даже микенские бронзы имеют такой же уникальный состав. Проверить надо. Норильская бронза появлялась и в Мангазее.

Были у ученого недоброжелатели, как водится, имелись завистники-оппоненты. Однако вклад Л.П. Хлобыстина в таймырскую археологию невозможно переоценить.

С деятельностью Хлобыстина связано много старых и новых легенд. Говорят, что коллеги считали его "археологом от бога" – за постоянную и потрясающую успешность в проведении разведок. Леонид Хлобыстин более изучал именно средний и южный Таймыр: Тагенар, Мокоритто, Пясина, Хета, Хатанга. Мечтал изучить Тарею, берега Таймырского озера и Карского моря, но не успел. В подавляющем большинстве источников говорится, что ученый не интересовался районами южней озера Пясино, мол, "до нас не археологи дошли". Это неправда, дошли. Они обследовали и путоранские озера – на озере Дюпкун и Глубокое были найдены стоянки времен неолита.

По мистическим слухам-предположениям, в могилу его преждевременно свела именно мистика древних захоронений, мол, разбудил ученый лихо… в виде злых духов потревоженных могил, подхватил фатальную болезнь. Где случилась напасть? Называют полуостров Ямал, но чаще – место последних исследований, остров Вайгач с его знаменитыми захоронениями и ритуальными местами. Якобы, старейшины-ненцы предупреждали учёного о нежелательности раскопок.

Так что первые норильские металлурги – это не "комсомольцы" или заключённые, жертвы двадцатого века. Древние специалисты по выплавке бронз жили тут около несколько тысяч лет назад и пропали в неизвестном направлении. Нынешние местные народы никакого отношения к культуре древнейших металлургов Таймыра не имеют.

А вот что это был за народ и куда он делся – неизвестно. Вечная тайна. Пришёл с запада, ушёл неизвестно куда.

–

Домой, в родной уже Норильск, они вернулись с Нахты понурые и расстроенные. Вчера целый день в городе лил мелкий нудный дождь. Под его холодной моросью они и собирались в путь, готовились к новому маршруту. Рита с Софи, не выдержав уныния сборов, отпросились в город – поглазеть и вспомнить про цивилизацию. Прошлись под зонтом по Ленинскому проспекту, привычно улыбаясь каждому, посмотревшему на них, заглянули в пару шашлычных и тут же выскочили наружу, не выдержав громких матов и царящих там нравов Дикого Запада. Их потрясли голландские цветы на улице, баннер с хитро прищурившимся нганасаном на фоне дымящих заводских труб и чарующая настенная табличка на фоне осеннего газона с надписью «Осторожно, сосули!»

Но самое сильное впечатление от Норильска женщины получили в пригородном автобусе. Обычный белорусский автобус полз по трассе неторопливо, народу в него к вечеру набилось достаточно много – турбазы уже закрывались. Низкое солнце из-под уходящих на восток туч заглядывало в окна, перегар, запах костра и жареного шашлыка ел глаза. Атмосферу поездки определяла музыка из трех мобильников, выкрики кондуктора и неизбежная – герметизации-то никакой нет – пыль, висевшая в салоне. Оконтурили всё это громкие и веселые разговоры поддатых. Кто-то из пассажиров вышел на повороте у жилого района Оганер и счастливой Софи досталось сидячее место возле бодрой брюнетистой бабушки – учительницы английского, которая тщетно попыталась начать разведчисткий разговор на профильном языке, – мисс Пайе учительницу английского понимала плохо. А вот Рите пришлось стоически переносить всю поездку на ногах, нервно улыбаясь мутным взглядам соседей и интенсивно протирая лицо красным "мальборовским" носовым платком.

Следующий день был знаменательным.

Шведка с утра готовилась к войне против русских с применением оружия массового поражения – "балтийской салаки с душком", что значит "напрочь прокисшей и пахнущей черт знает чем". Шведы, особенно северные, считающие ее истинным лакомством, с нетерпением ждут "премьеры" салаки с душком, то есть того торжественного дня в августе, когда впервые можно открыть пузатые банки с серебристым содержанием, накрыть стол на улице, прикусывать молодой картошкой, мелко резаным луком и помидорами. А потом пить и петь до упада, распространяя ароматические и акустические миазмы в темную и теплую летнюю шведскую ночь. Этой тухлой салакой шведка хотели страшно удивить и даже напугать норильчан, ибо вся цивилизованная Европа приходит в ужас от этого варварского праздника. На пикник пригласили начальство аэродрома, пилотов и несколько норильских эзотериков, со многими из них Рита уже успела установить контакт.

Открыв специально приготовленные консервные банки (из-под крышки тут же брызнуло несколько специфических фонтанчиков) и выложив действительно густо пахнувшую рыбу на тарелку, шведка, победоносно поглядывая на компанию, вопросила: найдется ли тут смельчак, что решится испробовать сие блюдо?

Но агрессорша быстро пожалела о своем предложении, ибо "эти русские" тотчас же образовали очередь из желающих. А как ты думала? Нам всё любопытно! Дело было еще и в том, что в составе русской стороны главенствовали тертые северные калачи, и все они когда-либо да пробовали рыбу северного посола, то есть слегка прокисшую, а потом засоленную. Это почти то же самое, что и "шведское оружие". Да и остальные норильчане, годами посещающие ближайшие ларьки, не испугались этой дутой угрозы.

К ночи погода стала синусоидная: дождь – солнце – дождь – ветер. А сегодня погода – как на заказ, тихо, солнечно, просто мечта для странника. Хорошо бы вот так начинать спокойную долгую рыбалку в проверенной компании… Только давно замечено опытными людьми, что рыба лучше идет на снасть именно под мелкий дождь да под морозный утренний туман. Ну не загадка ли? Для поискового же мероприятия лучших условий просто не придумаешь.

Судно на воздушной подушке шло по необъятной пустынной глади озера Пясина, постепенно приближаясь к истоку одноименной реки. Низкие болотистые берега с середины озера были почти не различимы. Скучно…

Вскоре встретили сломавшийся посреди озера огроменный катерище-водомет Никелевого завода – дорогое серый монстр военизированного вида. Советская сборка! Но дикие деньги не помогли, бобик сдох, пикник накрылся… Пассажиры, норильские начальники высокого разбора в мятых белых штанах, пили горькую под полосатым тентом. Вид у пассажиров монстра был унылый. И двойственный, как всегда в России и происходит с состоятельными людьми, вынужденных корпоративно влачить полузападный облик по нашей азиатской действительности. Они всегда эклектичны по-гоголевски: "Да не стой ты, как истукан, тащи скорее бренди!" На озере Пясино всё это выглядело особо смешно.

Плавное усыпляющее движение скрашивали рассказы Сергея Майера о реальных и выдуманных историях, случившихся на этом знаменитом водоеме.

Сейчас он рассказывал про себя.

– Было это в конце прошлого века, ваш проводник, тогда начинающий доктор еще был молод, горяч и рисковал плавать на чем попало, – вещал Сержант, полуобернувшись в кресле рядом с рулевым Лапиным. – Я тогда еще только начинал работать в медицине, не успел обрасти обязанностями и мог срываться в путь прямо посреди недели, без всякого отпуска. Мой коллега по травмпункту был заядлым рыбаком, еще из старых фанатов… Игорь, ты Женьку Болотова помнишь?

Кормчий молча кивнул.

– Вот… Для рыбалки он самостоятельно сконструировал и собрал моторную лодку, которую оснастил двумя подвесными моторами. Страх! Однажды пригласил меня и еще пару мужиков на Пясино. В одну из суббот мы собрались в посёлке Валёк. Двое из нашей компании собиралась порыбачить на озере с недельку, а мы должны были вернуться к вечеру. Я тогда только учился и попросил хозяина лодки для практики уступить мне руль. Пока шли по реке, сбиться с курса было невозможно, но вот когда вошли сюда, в Пясино, изобилующее мысами и заливами, маршрут стал корректировать он, человек знающий и опытный. Наконец причалили к берегу, там старая охотничья изба. Перенесли вещи и провизию тех, кто собирался оставаться. Как водится, отметили прибытие. Я пить не стал, тогда еще боялся…

– Когда утром, оставив группу добытчиков, мы отошли от избы, то обнаружили, что на озеро упал плотный туман. Судно повёл хозяин – я этих мест вообще не знал и устроился на носу, спиной по движению лодки. И хотя из-за тумана ничего не было видно, всё равно вертел головой во все стороны. И вот… При очередном повороте головы вправо перед моими глазами вдруг возник коридор с удивительно чёткими, ровными краями, чистый без малейших признаков тумана. Через этот просвет я увидел заводские трубы Норильска и понял, что мы плывём в обратном направлении! Не из Пясино, а обратно, в Пясино! Я сразу же сказал об этом капитану и в доказательство показал рукой в сторону коридора, но просвет уже растворился в пелене тумана. Мне коллега категорически не поверил, резонно ответив, что ничего я не смог бы увидеть сквозь такую "вату"… Мне с великим трудом удалось уговорить его, даже в шутку пришлось пригрозить оружием и развернуть моторку на 180 градусов. И что вы думаете? Через час мы оказались в устье реки Норилки… Руль лодки был установлен неточно, и посудина незаметно для глаза развернулась. Но во всей этой истории меня до сих пор интересует случившийся "туманный" феномен… Хотелось бы узнать его природу. Рита, может вы что-то слышали или знаете?

Рита, пожалуй, единственный член экипажа, как слушал рассказ Сергея Майера с должным вниманием, откликнулась моментально:

– В фольклоре так называемых "мистиков Севера", я имею в виду европейский Север, принято считать, что подобные "игры тумана" предшествуют появлению мистических существ, – совершенно серьезно ответила основательница эзотерической школы "Уммо", машинально поглаживая шейный оберег.

– Мистических? – недоверчиво скривился Сержант

– Отчего вы смеетесь, т о в а р и щ? Вы спросили и я вам ответила.

Она качнула стриженой головой, двинула брови вверх, как бы говоря: "Тут всё непросто, это для посвящённых", глотнула кофе из своей "кружки" – металлического колпачка термоса – и, поправив модные солнцезащитные очки, продолжила:

– Дорогой Серж, вам тоже необходимо завести себе защитный оберег. Вы можете попросить у местных долган, они отлично умеют их изготовлять. Не знали? – Это было сказано вроде бы миролюбиво, но уже таким автозаводным тоном, что на лице её сразу появилось выражение упрямства, а подбородок слегка выдвинулся вперед.

– Непременно попрошу… Знаете ли, у меня долган в больничном окружении – сотни, – театрально съязвил мужчина.

– Так и быть, я вам пришлю из Швеции. Вы мне еще кофе не нальете?

"Бред какой-то несет мадам Акула… мистики Севера… существа в тумане…", – подумал Сержант и потянулся за термосом. Себе, что ли, налить?

– А какие это существа?

– На Севере бывают самые необычные твари, и во сне не представить. Выходят из-под земли, иногда многоногие, иногда без рта, часто двухголовые, – безмятежно откликнулась Рита, добившись, однако, нужной реакции. Майер выразительно поежился в кресле.

– Здесь же долганы живут, верно? – уточнила она. – У них есть такая легенда… Именно тут, на реке Пясине у племени пропали домашние олени, ушли, присоединились к дикому стаду. Люди искали и не могли их найти, голодали, вымирали. Через три года один человек пришел к мысу на севере реки, там оленей было невероятно много. На краю стада лежит двухголовый олень – это был их Хозяин, обе головы повернуты на север. Человек попросил его повернуться к югу, тогда одна голова повернулась и сразу же часть оленей отделилась и вернулась к людям…

Удивлению Сержанта не было предела. Вот это знания!

– Мадам, вы просто отлично подготовились!

– Мифология моя работа, – нимало не смутилась Рита.

– Тогда нам просто повезло. А еще? – потребовал Майер.

В разговор неожиданно вмешался Лапин.

– Все верно, есть такие мифы, – подтвердил он. – У ненцев в сказке заблудившийся в пурге охотник приходит к железному чуму, в котором живет лесной великан вместе с двухголовой женой. Они кормят его, неизвестно за какие заслуги дают серебряный лук, кладут в рот статуэтку "каменного старика"…

– Это что бы помалкивал, да? – глумливо догадался Майер.

– Именно так, – серьезно сказал Лапин. – Потом они велят этому оболтусу не стрелять по дороге, если встретит, безголовых чудовищ. Охотник действительно встречает таковых на обратном пути, но не стреляет, и в награду быстро оказывается у родного чума да еще убивает по дороге много оленей.

Тут жуткое перечисление опять перехватила чрезвычайно довольная таким развитием беседы эзотеричка. Чувствовалось, что она была в своей стихии.

– Нганасаны изображение своего Хозяина Огня ("койка") изготовляли из раздвоенного сучка в виде двухголовой женщины, а в семьях двухголовые деревянные фигурки "сатуо" – "горелая головешка" – передавались из поколения в поколение. Койка Хозяйки Жилища делался из раздвоенного сучка ивы в виде двуглавой женской фигурки.

Игорь с готовностью кивнул.

– К сказанному мистером Лапинам добавлю, что многоногие или многоголовые существа почти всегда появляются вечером, – Рита показала пальцем на панель бортового медиацентра, – поэтому после захода солнца нельзя шуметь. Учтите это, Майер… Вы имеете привычку включать по вечерам громкую музыку.

– Включаю, привык, знаете ли. Я вообще высоко ценю свои привычки и буду им следовать, не считая, две злобных головы выглянули из-за холма или три. Для меня мои привычки есть главный показатель того, что моя жизнь устойчива, – улыбнулся ей Сержант. – Ладно, мэм, все окей… А еще какие звери упоминаются в этом… эпосе?

– Как правило, у таких существ всегда имеется какое-либо уродство, патология, порой отвратительная. У якутов во многих мифах средством передвижения является восьминогий олень, легко догоняющий любых других животных. А тундровые ненцы рассказывают про великанов без ануса, которые нюхают пищу, после чего она превращается в кал. То есть, они питаются запахом.

На такой спич Лапин с Сержантом последовательно среагировали так:

– Инопланетный ужас…

– Это серьезный клинический случай, если жопа заросла – немедля надо резать!

– А может, все-таки инопланетяне?

– Точно! "Покорись, землянин!" У-ууу!!!

Рита последнего эвфемизма, произнесённого уже на русском, понять не смогла, но насмешку, естественно, прекрасно поняла; промолчала и только бросила на Сержанта испепеляющий взгляд.