Текст книги "Приговоренные к приключениям (СИ)"

Автор книги: Вадим Шарапов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 17 страниц)

Вывеска была на месте, вот только выглядела как-то… старомодно. На ветру поскрипывала толстая потемневшая доска с аляповато нарисованной пивной кружкой и гордой надписью «Лев и Дракон». При этом ни льва, ни хоть какого-нибудь, даже крохотного дракона на вывеске почему-то не было, только чей-то полустершийся и уже неразличимый силуэт. Бриан смотрел на доску, скрипящую, чужую и неправильную, и чувствовал, как в груди горячим комком поднимается злость.

– Сволочь! – заорал он, адресуя свое ругательство старому бродяге, сгинувшему без следа в этом тумане, напоминающем прокисший гороховый суп. – Чтоб ты сдох!

Он вернулся в паб, с грохотом хлопнул дверью и задвинул засов. Почему-то у бывшего студента было скверное предчувствие, которое становилось все сильнее.

– Что там этот старый придурок вопил, когда убегал? – спросил сам у себя Бриан. – «Свободен»? Как интересно.

Он обвел глазами полутемный зал и понял – неприятности только начинаются.

Глава 4. Не шутите с хаосом

Фараон и Вар

– Вот так оно все и случилось, – Фараон выпил стопку виски, потянулся так, что затрещало в пояснице и зевнул. – Слушай, пора спать. Есть у меня странное ощущение, что утро вечера, как это говорится у вас, русских, умнее.

– Мудренее, – сказал Варфоломей. Он сидел, подперев щеку кулаком и тоже зевал – с чувством и расстановкой, даже подвывая тихонько. Но любопытства в глазах бывшего повара не убавилось.

– Значит, этот Агасфер исчез, но своего… как там его… мануануса, да? – оставил тебе на добрую память?

– Точно, – хмуро подтвердил Фараон. – Убил бы старого гада. Хитрожопый оказался, как все его племя. Хотя странно было бы, если бы не оказался – столько лет его по свету носило…

– И что нам со всем этим делать? – уныло спросил бывший повар.

– А ничего, – пожал плечами хозяин паба. – Я же говорю – ложиться спать, а там поглядим. Если, конечно, ты не хочешь на экскурсию в дивную старую Прагу.

– Спасибо, но как-то нет, – сказал Вар. – У меня прививки от чумы не имеется. И от холеры. И хлеб у них наверняка со спорыньей. И вообще, с деньгами не очень, а знание языка и того хуже. Печеное вепрево колено заказать смогу, конечно, но за эту попсу в приличных кабаках и сейчас-то можно отхватить, а уж тогда…

– При чем здесь чума? – удивился Фараон. – Не было там чумы в те времена. Антисанитария была, что верно, то верно. Зато никаких комитетов по контролю за чистотой.

– Ну да. Если кому-то что-то не понравится, просто прирежут и все. За муху на дне кружки.

– Ну-ну, не усложняй ты так. Времена суровые, это правда… Короче, не хочешь на экскурсию – не надо. Я спать. Сейчас тебе принесу матрас и белье, вон там вполне приличный диван, даже ты поместишься.

– Спасибо, – хмуро поблагодарил Вар. – А зубы где почистить можно?

– Во рту, – сурово сказал Фараон. Посмотрел на вытянувшееся лицо гостя и заржал самым натуральным образом. – Видел бы ты себя! Поднимись по лестнице, первая дверь налево. Выключатель слева на уровне пояса.

Варфоломей

Спалось мне на удивление неплохо. Да что там – хорошо спалось, даже без кошмаров, хоть старый кожаный диван всю ночь и скрежетал подо мной пружинами. Когда я открыл глаза, выплывая из глубокого сна без сновидений, то почувствовал себя подводной лодкой, возвратившейся в гавань после боевого похода. Потрепанной, помятой, но вполне себе живой лодкой. И даже готовой к приему на борт топлива и продовольствия. Жрать хотелось просто ужасно.

Я встал, умылся ледяной водой, помахал для бодрости руками и ногами, кое-как изобразив зверское «поварское ката», которое сам же изобрел. Потом отправился инспектировать кухню.

Однако. С напитками-то здесь, как и в любом приличном питейном заведении, было все в порядке, вот только сама кухня оказалась в удручающе запущенном состоянии. Впрочем, это я заметил еще вчера. Вся посуда была чисто вымыта – когда-то давно, так что с тех пор тарелки и кастрюли успели покрыться пылью. Я уже заметил, что в этом пабе все в порядке было только с кружками, стаканами и стопками. В общем, с тем, куда можно налить что-нибудь, не требующее приготовления, и при этом, желательно, крепкое. В холодильнике тоже повесилась мышь. Точнее, повесилась, при этом основательно нализавшись, потому что никаких продуктов там не было, зато старый никелированный Foster был под завязку набит пивом, водкой и другим спиртным. Виски Фараон в холодильник не совал и был совершенно прав. Для виски здесь предназначался огромный деревянный шкаф, который едва не трещал по швам от количества бутылок. Интересно, что ширпотреба вроде «Джеймисона» я не обнаружил, и это радовало.

Подведем итоги, подумал я, что же получается? Жрать нечего, зато можно сразу же начать пить – с двух рук, по-македонски, как говорится. Какая-то часть моей славянской души, заволновавшись, ухватилась за это предложение, но другая, оказавшаяся в рациональном большинстве, идею запоя брезгливо отвергла. Ну и ладно.

Додумать мысль я не успел, потому что в кухню ввалился сонный Фараон.

– Инспектируешь? Одобряю, – зевнул он. – Кстати, если есть желание чего-нибудь погрызть, то это тебе в другой холодильник, вон там.

Холодильник был небольшим и оказался умело замаскирован изрядно выцветшим плакатом с изображением какой-то полуодетой дивы. В нем нашлось достаточно ингредиентов, чтобы соорудить мега-сэндвич с ветчиной, чем я и занялся, привычно вооружившись одним из своих ножей. Фараон смотрел, как я превращаю хлеб, ветчину и маринованные огурцы в готовое блюдо, и на его лице читалось смутное одобрение. Надо ковать железо, не отходя от кассы, решил я и спросил:

– Слушай, так что же, все-таки, случилось с твоим поваром?

Бриан помрачнел и почесал в затылке. Потом вздохнул и ответил:

– Да понятно же, что случилось… мануанус инферналис с ним случился. Сам подумай – ну как можно что-то готовить, если вместо рагу у тебя получается суп с мылом, а вместо стейка – горелая подметка от башмака? Старина Джейк как-то пропустил всю эту историю с появлением Вечного Жида, и поэтому, когда я рискнул объяснить ему, что творится, он решил, что я спятил. Попытался приготовить раз, второй, третий… Упорный был малый, в этом ему не откажешь. Они там все, на Оркнеях, такие – привыкли жить на этих клочках земли, где погода сейчас одна, а через час совсем другая, так что врагу не пожелаешь. В общем, Джейк начал подозревать неладное только тогда, когда вечером поставил остужаться кастрюлю с особым паштетом по собственному рецепту, а утром обнаружил на ее месте деревянное корыто с горой намертво застывшего пудинга, да такого, что даже зубило эту штуку не брало. Еще и ложка оттуда торчала, скрученная штопором, представляешь? Кого бы после этого не проняло!

Я представил и передернулся. С пудингом мне никогда не удавалось найти общий язык, хотя я, конечно, умел его готовить. Умел-то умел, но как-то… не от всей души, что ли, не лежало у меня сердце к этому измышлению сумрачного британского повара забытых времен. Как сказал бы дон Корлеоне: «Ты готовишь пудинг. Но ты готовишь его без уважения».

– А дальше? – спросил я, отгоняя видения окаменевшего пудинга.

– Дальше… Дальше драма подошла к развязке в духе если не Шекспира, то Марло.

– Всех отравили? – я решил уточнить на всякий случай.

– Сплюнь! – тяжело посмотрел на меня Фараон. – К счастью, нет. Никаких отравленных рапир, никого даже не отнесли на плечах четыре капитана. Джейк решил смешать себе коктейль. Обычную «отвертку», без всяких изысков. Что там может пойти не так, спросишь ты?

Вообще-то, я ничего спросить не хотел, но на всякий случай покивал.

– Да все пошло не так! – рявкнул Фараон и нервно налил себе стопку первого попавшегося виски. «Ирландский. Red Breast. Губа не дура у мужика», – машинально ответил я.

– Джейк смешал, выпил залпом – нервы ни к черту у бедолаги были, и руки тряслись, чуть не расплескал, пока до рта донес – и все! Превратился!

– Что? – вот тут я решил, что точно ослышался.

– Не «что», а «во что», – поправил меня хозяин паба. – Вот в этот табурет. – Он похлопал ладонью по кособокому барному стулу, почему-то стоящему не у стойки в зале, а здесь, на кухне.

– В… в… в стул? – сказать, что я был ошарашен, означало бы изрядно преуменьшить. – Серьезно?

– А что, похоже, что я шучу?

– Стул, – пробормотал я. – Почему – стул?

– Кто знает, – меланхолично ответил Фараон. – Сидеть на нем, кстати, нельзя, у него тут же подворачивается ножка, хоть с виду все целехонько. Думаю, так Джейк выражает свое недовольство, раз уж по-другому у него не получается. Вот я и убрал его подальше.

Я еще раз внимательно посмотрел на неказистый, ободранный барный стул, представил на его месте живого человека и поморщился. Как-то это было неправильно. Хотя… что вообще может быть правильным здесь, в пабе, который скачет туда-сюда по столетиям?

Ладно. Делу время, а потехе… тоже время, только потом. Я вздохнул и снял с крючка разделочную доску. В холодильнике, кроме ветчины, нашелся здоровенный кусок вырезки в вакуумной упаковке. Вот ею и займусь, пожалуй. А заодно и нервы успокою, поскольку не каждый день приходится сталкиваться с живыми стульями и всем прочим, что бесплатно прилагается к перелетному кабаку.

Фараон бесстрастно наблюдал за взмахами ножей, которыми я пластал мясо. Он замер неподвижно, как статуя, прислонившись к дверному косяку. Несколько минут спустя, когда я уже разделался с вырезкой, он заговорил.

– Ловко у тебя получается.

– Талант не пропьешь, – буркнул я, но тут же вспомнил своих многочисленных знакомых. – Хотя, если постараться, то можно. Но я не старался.

– Вижу.

«Пабовладелец» переступил с ноги на ногу, похмыкал как-то неопределенно и вдруг махнул рукой, видимо, решившись.

– Слушай… Без повара мне все-таки никак. Раз уж так получилось, давай, оставайся. С меня жалованье – два раза в месяц, ну и всякие премиальные. Не обижу, в общем.

– Жалованье – это хорошо, – отозвался я задумчиво, прикидывая в уме, что можно сделать, имея под рукой только скудный набор продуктов. – Жалованье – это просто прекрасно. Давай обсудим.

– Ну, скажем… – тут Фараон назвал сумму в английских фунтах и выжидательно уставился на меня. Не удивил. Курс валют я худо-бедно помню, да и считаю в уме неплохо. Так что я тоже хмыкнул, подражая ему, потом вытер руки чистым полотенцем и протянул хозяину ладонь. Когда наши ладони уже сцепились в рукопожатии, я добавил:

– Вот только добавь еще столько же – и я согласен.

Надо отдать должное – руку Фараон не отдернул. Только посмотрел на меня с долгим прищуром, а потом рассмеялся.

– А ты, Вар, мужик себе на уме, как я погляжу…

– Просто знаю себе цену.

– Ладно, я над кубышкой не трясусь. Пусть будет так.

Похоже, я только что снова получил работу.

День пролетел незаметно. Фараон ушел куда-то наверх и там время от времени чем-то гремел – не то переставлял мебель, не то проводил ремонтные работы. Я особо не прислушивался, потому что был занят. Кухонная плита была в отличном состоянии, вот только одна из форсунок немного забилась. Кстати, откуда здесь берется газ? Когда я, улучив момент, поймал своего компаньона, спустившегося на первый этаж, и задал ему этот вопрос, в ответ получил только недоуменное пожатие плечами.

– Слушай, а черт его знает, – сказал Фараон озадаченно. – Ты вот сейчас спросил, и я впервые об этом задумался. Откуда-то берется… Не самое удивительное здесь, правда?

Что верно, то верно. Я выбросил газовый вопрос из головы и продолжил приводить кухню в порядок. Отдраил все рабочие поверхности, мойку и кафель. Провел строгую инвентаризацию столовых приборов и ножей. Окаменевший с незапамятных времен сыр, обнаруженный мной в одном из шкафов, использовал как пресс-папье для бумаг, положив головку сыра за стойку. Вымыл окно. В общем, проваландался до самого вечера, даже до ночи. Так увлекся, что не заметил, как часы показали – мол, до полуночи-то осталось всего ничего. Вырезка, томленая в духовке, кстати, получилась на удивление хорошо, без всяких превращений и гадостей со стороны неведомых зловредных сил. Вытащил, попробовал – вкусно.

– Ладно, я спать, – усталый Фараон отставил пустую тарелку в сторону и потопал к лестнице. – Наверху для тебя готова комната, я там кое-что поменял. Не спать же тебе в каморке, тем более что там ноги вытянуть толком некуда. Для ребенка комната, конечно, вполне годилась, но ты-то, братец, не ребенок…

Когда я добрался до своего нового, и теперь уже, похоже, постоянного обиталища, то обнаружил, что Фараон перенес мою сумку в комнату раза в два побольше. Здесь было светло и чисто, стояла железная кровать, которую я мысленно окрестил «полутораспальной». Еще в комнате был деревянный двухстворчатый шкаф с зеркалом на дверце, письменный стол с лампой а-ля «мечта бюрократа», торшер, два стула и черное потертое кожаное кресло. На стене над кроватью висела картина в рамке – парусник, попавший в бурю. Весьма неплохо написанная картина, надо сказать, и даже оригинал, судя по мазкам краски и трещинкам на холсте. Не комната, а мечта усталого путника, одним словом.

Дальше все было быстро и просто. Выйдя из душа, я доплелся до кровати, рухнул на нее и сразу выключился, словно внутри погасили лампочку. Щелк – и нет Варфоломея, только пустота, темнота и обрывки непонятных снов.

Глава 5. Как приготовить фугу

Варфоломей

Утром меня разбудил стук в дверь. Из окна сквозь плотную штору пробивался лучик солнца, рисовавший на деревянном полу яркую тонкую полоску.

– Вставай, Вар, – раздался из-за двери голос Фараона. – Нас ждут великие дела. Кстати, мы в Японии, друг мой. И даже, похоже, не в прошлом, а очень даже здесь и сейчас.

Что? Япония? Да быть не… Я аж подпрыгнул, почти в прыжке сунул ноги в штанины джинсов, напялил единственную футболку, которая нашлась в сумке вместе с джинсовой же курткой, и бодро сбежал по лестнице вниз. Теперь я понял, что за мысль всю ночь билась в стенки моего черепа, оставляя за собой полуразмытый шлейф из сновидений. Япония тут была как нельзя кстати.

– Ты чего такой радостный? – подозрительно осведомился Фараон, скребя густую щетину и зевая так, что становился похож на карьерный экскаватор.

– Есть идея, – сказал я.

– Идея? Везет тебе, Вар. У меня с утра идея только одна – как бы проснуться.

– Есть идея, – повторил я, – как нам разобраться с твоим мануанусом.

– Ну-ну, – скептически поднял бровь Бриан (вот честное слово, никак не могу определиться, как же мне все-таки его называть!). – У меня целая тетрадь таких идей. Ни одна, кстати, не сработала. Ладно, рассказывай, что ты там придумал?

– Фугу, – коротко ответил я. Теперь уже обе брови Фараона поползли вверх.

– Фугу?

– Фугу.

– Фугу… Это рыба такая?

– Да.

– Ядовитая?

– Да.

– Смертельно опасная?

– Только в неумелых руках.

– Из нее ведь что-то готовят?

– Готовят.

– И как?

– Вкусно.

– Слушай, Вар, – не выдержал Фараон, – давай уже подробнее! А то получается диалог, как в романе Дюма. Я же не Атос, а ты не Гримо, к тому же нам не платят построчно… Что там с фугу-то?

– Когда я учился в Японии, меня натаскали в этом искусстве. Любопытная тема.

– Но это же и правда ядовитая рыба! Как ее есть можно вообще?

– Ядовитыми у фугу являются только некоторые части. Печень, икра, почки, кожа… Обработка тушки занимает примерно три десятка этапов, ошибиться тут нельзя, – пояснил я. – Люди платят большие деньги не для того, чтобы отбросить копыта только потому, что повар где-то что-то не доделал.

– И? – Фараон по-прежнему не понимал.

– Меня учили все делать правильно. Но не только. Еще меня по доброте душевной и совершенно нелегально учили, как сделать так, чтобы рыба была ядовитой, но не смертельно.

– А это-то кому нужно? – недоумевал мой собеседник.

– Старинное искусство. Говорят, его практиковали со времен первых шиноби… ну, то есть, ниндзя. Старые мастера верят, что фугу способна похитить душу человека и подчинить его тому, кто приготовил блюдо. Это если, конечно, отравить едока, но не до конца.

– Вот как… – задумчиво сказал Фараон.

– Ага. Поэтому мы приготовим фугу. И будем ее есть.

– Чего? – Фараон замахал руками. – Я вообще рыбу как-то не очень! А уж фугу особенно!

– А как же «фиш энд чипс»? – ехидно спросил я. – Все британцы любят «фиш энд чипс», мне рассказывали.

– Во-первых, не все! Во-вторых, я валлиец! А в-третьих, там точно нет фугу. Я сто раз ел «фиш энд чипс» и не боялся, что меня потом увезут на скорой!

– И сейчас не увезут, – успокоил я его. – Если уж отравишься, то скорая никак тебе не поможет.

– Ну спасибо, – вздохнул валлиец.

– Но мы будем… – тут я вдруг подумал, что у стен могут быть уши. В прямом смысле слова. Поэтому я наклонился к самому уху Фараона и прошептал:

– Будем есть абсолютно нормальную рыбу, я это гарантирую. А потом пойдем спать. А еще одну тарелочку аппетитной фугу оставим на столе.

Мой собеседник схватывал все на лету.

– Ага, – сказал он шепотом. – Ладно. А где мы ее…

– А вот за этим, – сказал я уже в полный голос, вставая со стула, – я сейчас и отправлюсь. Можешь быть уверен, места я знаю.

За порогом было лето, жара и относительно тихий по меркам Токио переулок. То, что это Токио, я узнал сразу – не одну сотню километров намотал по этим улицам, переполненным бурлящей толпой, где строгие однотонные костюмы сарарименов, спешащих перекусить в обеденный перерыв, щедро разбавлены самыми безумными нарядами и цветами, от которых голова идет кругом.

Я замер на пороге, потому что в голову вдруг пришла простая, но пугающая мысль. Я повернулся к маячившему позади меня Фараону.

– Слушай, а назад-то вернуться проблем не будет?

– Да с чего бы? – искренне удивился тот. – Ты, главное, до полуночи возвращайся, а дальше все просто: постучишь в дверь вот так, – тут Фараон костяшками пальцев изобразил на барной стойке немудреный стук типа «дай-дай-закурить», – и я тебе открою.

– Ладно, – вздохнул я, потом отвернулся и решительно шагнул вперед. За спиной со стуком захлопнулась дверь. Я огляделся по сторонам. Кривая, мощеная светлой брусчаткой улочка загибалась куда-то вверх, и была такой узкой, что на машине здесь вряд ли можно было проехать. Не улочка, так, переулочек. Мой взгляд зацепился за фонарик-вывеску небольшого ресторанчика, стоящий прямо на брусчатке около фонарного столба. Вывеска показалась знакомой. Стоп-стоп… точно! Именно в этом заведении лет семь назад, когда я жил в Токио, мы кутили со знакомыми студентами из Бельгии. Неплохо посидели, очень неплохо. Бельгийцы, как я ни пытался их отговорить от этого безрассудного шага, налегали на саке. Очень уж захотелось ребятам отведать экзотики. И совершенно зря, кстати. Подогретое саке невысокого качества – штука для непривычного человека очень коварная, да и привычные от него косеют только так. Так что пришлось мне потом вызывать такси, а поскольку пробраться по кривому переулочку водитель не смог – то я, как самый трезвый, таскал ужравшихся в сопли студентов и складывал на заднем сиденье. Пришлось сунуть таксисту еще пару бумажек за хлопоты, хоть такое в Японии и не принято. Но уж больно парень переживал за чистоту сиденья, и я его понимаю. Сам я вернулся в ресторанчик и с удовольствием продолжил пить вместе с единственной «выжившей». По-моему, мадемуазель звали Бриджит… или как-то еще.

Помотав головой, чтобы избавиться от воспоминаний, я довольно хмыкнул. Знакомый ресторанчик – это значит, квартал Кагурадзака, а Кагурадзака – это значит, то, что нужно. Здесь, в переулках неподалеку от главной улицы, тьма-тьмущая таких вот кафе, ресторанчиков и лавок, в которых продают… проще сказать, чего тут не продают. Но мне нужна была одна, совершенно определенная лавка. Прикинув в уме, я прогулочным шагом двинулся по переулочку. Пересек более-менее широкую улицу Васеда-дори и снова попал в мешанину переулков.

Нужную дверь я отыскал сразу же, в стене между вывеской трактира Идзакая и каким-то магазином товаров для дома. Напротив, кстати, красовалась вывеска «Якитория Фуми-тян». Кто-такая Фуми-тян, я понятия не имел, да это было, в общем-то и неважно. Я толкнул выкрашенную в неброский коричневый цвет дверь и вошел внутрь.

В лавке все было точно так же, как и семь лет назад. Даже лампочка у входа по-прежнему мигала, мельтеша тенями. Я прислушался. А, вот, чьи-то шаги.

Хозяин лавки был тощ, лыс, как колено и немолод. На носу он таскал круглые очки в металлической оправе, был одет в джинсы и темный свитер, из-под которого виднелся потрепанный воротник клетчатой рубашки. Ну ты погляди, а? Есть вещи, которые никогда не меняются.

– Приветствую! – подслеповато сощурившись, взмахнул руками хозяин. – Как я могу вам помочь?

– Миура-сан, – сказал я, выходя из-под мигающей лампы, от которой у меня уже начали болеть глаза, на свет, – рад тебя видеть. Я смотрю, ты так и не вызвал электрика? Все экономишь, старый ты скряга? Даже вывеской не обзавелся.

– Позвольте, позвольте… – забормотал Миура. Он сдернул с хрящеватого носа очки, протер их носовым платком, потом опять водрузил на место и уставился на меня. – Быть не может… Вару-сан?

– Узнал, старый черт, узнал, – по-японски, но с интонацией Ивана Вараввы из фильма «Офицеры» сказал я и крепко пожал руку хозяину лавки.

– Вот это да! – Миура развел руками, ухитрившись в тесноте своего заведения ничего не опрокинуть. – Невероятно! Где тебя носило столько лет? Я слышал, ты уехал к себе на север….

– Да, это правда, – кивнув, подтвердил я. – А сейчас вот, вернулся, как дикий длинноносый варвар-турист. Только фотоаппарата у меня нет, и я к тебе по делу.

– Да какие могут быть дела! – возмущенно прогнусавил Миура (у него был совершенно неподражаемый говор, как он сам говорил – наследие от папаши-рыбака). – Давай-ка для начала за встречу!

– У тебя же рабочий день в разгаре, – укоризненно сказал я.

– Да кого это волнует? – отмахнулся Миура, доставая откуда-то из-под крошечного прилавка бутылку и два стакана. Я присмотрелся: островной шотландский. Да, Миура оставался верен себе.

Когда огненная жидкость со вкусом йода, торфа и пропитанных креозотом шпал прокатилась по гортани и ухнула в желудок, я шумно выдохнул и поставил стакан на прилавок.

– Вот теперь верю, что это ты, – осуждающе прокомментировал Миура, – потому что только варвар может вот так пить хороший виски.

Сам он пил не спеша, смакуя скотч по глоточку.

– Да брось, – я пожал плечами. – Сам знаешь, что все эти правила для виски придумали маркетологи, чтобы подороже драть за бутылку с доверчивых туристов. Простые шотландцы во все времена пили именно так: поднял, хлопнул до дна, бахнул донышком об стойку бара, позвал бармена, попросил повторить. Если хочется побыстрее, запил пивком.

– Ладно, ладно, – поморщился Миура, трепетно относившийся ко всему, что было связано с виски, – все с тобой понятно. Еще по одной?

– Почему нет?

… – Эх, Вару-сан! Сколько воды утекло с тех пор, а? Помнишь, как ты первый раз вошел в эту дверь?

– Я тогда прятался от полицейского, который хотел выписать мне штраф, – рассмеялся я. – Кто же знал, что здесь я встречу хорошего человека?

– Э-э… – расчувствовавшийся Миура хлопнул меня по плечу. – Скажешь тоже… А все-таки, Вару-сан, сейчас-то ты зачем пришел? Ведь не просто же вспомнить старые деньки?

– Да какие они старые? – буркнул я. – Всего-то семь лет назад. Хотя ты прав, в Токио время летит, как пуля, не уследишь.

– Кстати! – вдруг воскликнул хозяин лавки и сдвинул очки на лоб. – Недавно забегала Томико, ее послал в лавку Оката-сан…

Я медленно поставил пустой стакан на прилавок. Сердце почему-то дало перебой, и оставалось только надеяться, что на моем лице не отразилось смятение, в которое меня повергла эта фраза Миуры.

– Томико? Как она?

– А ты знаешь, совсем уже взрослая! Ей ведь восемнадцать недавно исполнилось. Очень красивая, просто глаз не оторвать. Рассказывала, что учится в университете, хочет поехать на стажировку в Англию, что ли.

– Да, – сказал я, – летит время.

Мне было очень стыдно. Последний раз я писал Томико несколько лет назад, потом еще как-то раз звонил, а потом – замотала жизнь, как это бывает, наверное, со всеми и каждым. А мне до сих пор приходят от нее поздравления с днем рожденья… «Ну и сволочь же ты, Варфоломей!» – мысленно обругал я себя.

– М-да-а, – неопределенно протянул я вслух, чтобы как-то съехать со скользкой темы. – Ладно, Миура-сан, все-таки позволь мне спросить тебя о деле, а то времени у меня осталось не так много...

Я описал то, что мне нужно, и японец задумался.

– Нашел, чего просить, – наконец озадаченно протянул Миура. – Нет, ты понимаешь, с фугу-то проблем никаких. За час до твоего прихода доставили свежайшую партию, вечером мне предстоит приготовить ее для… ну, неважно. А вот смесь специй, про которые ты спрашиваешь, мне уже давно не попадалась. Я слышал, что старый мастер, который знал секрет этих трав, уже умер. Хотя погоди-ка… по-моему, что-то у меня еще есть.

Я знал, что есть наверняка, потому что Миура всегда руководствовался золотым правилом «запас карман не тянет». Поэтому сейчас я просто спокойно сидел и ждал, пока приятель грохотал чем-то и чихал, издавая невнятные возгласы. Наконец, Миура, пятясь боком, как краб, вылез из кладовки и протянул мне пластиковую банку. Внутри что-то шуршало.

– Все, что есть, – смущенно сказал он. – Извини, Вару-сан.

– Да мне больше и не надо, – успокоил я его. – Спасибо. Слушай, отлично поговорили, но мне уже пора.

– Эх, – Миура явственно расстроился, но удерживать меня не стал, только почесал в затылке. – Когда теперь появишься?

– Когда появлюсь – сразу же зайду. Честное слово.

Я уже переходил Васеда-дори, когда вдруг услышал за спиной торопливые шаги и окрик:

– Эй! Вару-сан! Ты, что ли?

Голос был знакомым. Я обернулся и едва не плюнул от досады. Широко и неприятно улыбаясь, меня догонял Акира Хисида, один из кедай, или «старших братков», как принято называть мелких бандюганов в составе клана якудза. А как вы думали? Якудза – это не только бандиты из азиатских боевиков. Вполне себе реальные группировки, которые делятся на бригады и отделения, соблюдают иерархию и строгие правила. Короче, так себе удовольствие. Насмотрелся я на манеры этих упырей, когда пахал здесь в ресторане, постигая суровую науку восточной кухни.

Но главная бяка была в другом. Этот самый Акира изрядно попортил мне кровушки в свое время. Не спрашивайте, как. Хотя, я и сам расскажу. Старый Оката, внучку которого, как вы помните, мне удалось вытащить из пруда, упорно отказывался платить браткам из якудзы, крышевавшим тот район. Дело могло обернуться совсем худой стороной, потому что антикварная лавка – кусочек хоть и небольшой, но весьма лакомый. Но тут вмешался рыцарь в сияющих доспехах… то есть, в куртке повара, конечно. Мне удалось утрясти вопрос – главным образом благодаря тому, что местному боссу ужасно нравилась пара фирменных блюд в моем исполнении. А дальше – дело техники и вовремя сказанных слов. От лавки Окаты бандиты отстали, но мелкий говнюк Акира, которому тогда только-только стукнуло девятнадцать, меня здорово невзлюбил. Потому что прилюдно получил от босса по мордасам и опозорился прямо на глазах старого Окаты и его внучки.

И вот сейчас этот повзрослевший отморозок, упакованный в щеголеватый костюмчик с галстуком, догонял меня.

– А я смотрю – ты или нет! – фальшиво скалясь, подошел он поближе. – Какая встреча!

– Чего тебе? – хмуро спросил я. – Район здесь вообще не твой, если не ошибаюсь.

– Ну вот, – деланно огорчился Акира. – Я к нему со всей душой, а он… Просто я здесь по делам, понял? А вот у нас с тобой, кажется, есть незаконченное дельце, да?

– Нет у меня с тобой никаких дел, шпаненок, – спокойно сказал я ему, с наслаждением наблюдая, как глумливая улыбочка пропадает с узкого лица и сменяется бешенством. – Просто потеряйся, пока я тебе не поправил твою прическу.

Его рука невольно дернулась к внутреннему карману пиджака. Я засмеялся.

– Воу-воу, полегче, братан! Станешь палить на виду у людей, прямо тут? Не попутал ничего?

Акира справился с собой и снова заулыбался.

– Зачем палить? Я вдруг вспомнил, что давно не навещал лавку Окаты. Очень давно… зато его внучку… Томико, кажется? – видел ее недавно. Красивая девушка. Самое время познакомиться с ней поближе. Ты как, не против?

Я почувствовал, как у меня немеет лицо, будто я стоял на сильном морозе. Волна бешенства нахлынула изнутри, голова стала пустой и звонкой. Но я заставил себя равнодушно улыбнуться. Решение пришло сразу.

– А почему бы мне быть против? Дело твое, я тут вообще проездом, – я сделал вид, что задумался, потом примирительно выставил руки ладонями вперед. – Как-то неправильно мы начали разговор, Акира-сан, ты так не считаешь? Слушай, может выпьем, поговорим нормально? Я тут знаю одно местечко, хозяин мне обязан, так что поставит лучший виски.

В глазах Акиры я увидел торжествующее презрение: все, попался гайдзин, теперь никуда не денется, можно выжимать досуха. Но он тоже улыбнулся.

– Неплохая мысль. Давай, веди, что ли.

В пустом тупичке, куда я свернул после пяти минут петляния по лабиринтам переулков, не было ни души.

– Что за дела? – Акира настороженно осматривался. – И где твое местечко?

– Да вот оно! – сделав удивленное лицо, я показал на какую-то дверь возле мусорного бака. – Вывески нет, ну и что? Здесь, кстати, играют, не только пьют. Чисто для своих, понимаешь?

Я сделал вид, что хочу постучать в дверь и встал вполоборота. Браток расслабился, вальяжно сунул руки в карманы брюк. Зря ты это про Томико, сволочь…

Он дернулся в сторону, но не успел. Порубите-ка мясо и рыбу с мое, когда тебя все время подгоняет су-шеф и некогда даже вытереть пот со лба. Сталь Зангецу развалила череп Акиры с поразительной легкостью – только хрустнуло глухо, как будто раскололся переспелый арбуз. Хрусть, чавк, глухой шум от падения – и больше ничего, ни звука. Времени у меня не было совсем, зато я точно знал, что во всех этих переулках нет ни одной камеры. Странно для высокотехнологичного Токио, конечно.

Нет, я не маньяк. Я просто повар, который вырос в «лихие девяностые». И никакой жалости к подобным типам у меня нет. Поэтому Акира компактно уместился в мусорном баке, который я для верности подкатил, чтобы закрыть лужу крови. В левом рукаве у подросшего шпаненка нашелся узкий длинный нож, который, похоже, он не раз пускал в дело. Так что я лишь немного опередил шустрого паренька.

– Эпитафии не будет, – сказал я крышке бака, послушно лязгнувшей под моими руками в перчатках. Потом я посмотрел на свои ладони. Пальцы не дрожали.

Фараон открыл мне дверь почти мгновенно, как будто все это время стоял там и прислушивался.