Текст книги "Стальной век: Социальная история советского общества"

Автор книги: Вадим Дамье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Еще в июле 1921 г. поэт В.Д.Александровский описывал такую сцену, передавая ненависть простого человека к новым господам:

И вот такая сволочь за столом Вас окунет в свою блудливость взгляда И будет лаять длинным языком О том, что вы нарушили порядок.

Ее прием «от трех до четырех»

И как войти вы смели без доклада?

И это пошлый, вымученный брех Единственная в устали награда.

В четыре подадут автомобиль,

А вы стоите молча от испуга,

Пока не бросите в поднявшуюся пыль Пятиэтажную забористую ругань[261]261
  Пролетарские поэты первых лет советской эпохи. М., 1959. С.98.


[Закрыть].

В 1922 г. протесты не прекращались почти на протяжении всего года. В феврале крупные, хотя и кратковременные стачки и волнения происходили на заводах Москвы и Петрограда, в марте недовольство распространилось уже на всю страну: северо-западные, западные, восточные районы, а положение в Поволжье и Южной Украине названо было «почти угрожающим»[262]262
  «Совершенно секретно»... Т. 1. С. 121.


[Закрыть]. Однако забастовок было еще немного. Политическая полиция отмечала, что в районе Петрограда и на Украине «рабочие до самого последнего времени продолжают оставаться озлобленными и активно враждебно настроенными против Советской власти и РКП»[263]263
  Там же. С. 166.


[Закрыть]. Именно в этих областях в мае 1922 г. поднялась «огромная волна» забастовочного движения, причем в Одессе она временами принимала почти всеобщий характер. В июле, как свидетельствовали авторы отчета, «волна забастовок охватила большинство предприятий промышленных районов (Московского, Петроградского, Брянского, Юго-Западного, отчасти Донецкого и в Сибири)[264]264
  Там же. С.245.


[Закрыть]», а также на Юге Украины. Выплата задолженностей по зарплате и снижение цен на хлеб и товары первой необходимости несколько разрядили ситуацию, но в Петрограде, Одессе, в Сибири и на Урале продолжались стачки. В сентябре вновь бастовали в Москве (выступление на фабрике «Гознак» захватило около 1 тысячи рабочих) и во всех промышленных районах Сибири, на Украине происходили значительные, зачастую весьма упорные забастовки на крупных предприятиях. Новый мощный всплеск стачечного движения наблюдался в октябре-ноябре. Сотрудники ОГПУ подчеркивали «наличие широко развитого по всей территории Республики недовольства, захватывающего все основные группы населения и достигающего местами весьма значительной остроты»[265]265
  «Совершенно секретно»... Т.1. С.269.


[Закрыть]. В Москве бастовали трамвайщики, получившие поддержку рабочих вагонных мастерских, печатники, почтово-телеграфные работники, некоторые заводы отказались участвовать в демонстрации по случаю годовщины Октябрьской революции; беспокойно было в Тверской и Пензенской губерниях, Нижнем Новгороде. Происходили стачки железнодорожников Украины; их примеру последовали коллеги из Витебска. Наиболее мощные волнения происходили по-прежнему на Украине – в Донбассе, Одессе, Николаеве, Екатерино– славе идр. «В Донбассе, – докладывали чекисты, – быстро развивается забастовочное движение, достигающее... совершенно невиданных за последние годы размеров и перекидывающееся на другие промышленные районы»[266]266
  Там же. С.274.


[Закрыть]. Массовые стачки в этом районе захватывали часто целые кусты предприятий. В Сибири обычные или «итальянские» забастовки происходили в Мотовилихе, на Боткинском и Нытьвеском заводах. Всего в ноябре и декабре 1922 г. отмечалось почти 90 забастовок (особенно в Петрограде и Москве). Лишь к концу года благодаря повышению тарифных ставок и снижению цен властям удалось сбить накал массовых протестов.

Характерно, что забастовки 1922 г. в большинстве случаев были стихийными и лишь изредка сопровождались активизацией пропаганды отдельных членов оппозиционных социалистических партий, призывавших к созданию свободных профсоюзов и т.д. Иногда рабочим удавалось добиться повышения зарплаты. Бывало и иначе: забастовки подавлялись властями, которые увольняли «непокорных», а иногда шли даже на временное закрытие всего предприятий. В таких случаях профсоюзные функционеры становились на сторону государства: так, в августе 1922 г. текстильщики Орехово-Зуево отказались подчиниться колдоговору, подписанному профбоссами с трестом, и потребовали повышения тарифных ставок; забастовавшие «смутьяны» были попросту исключены из профсоюза.

Новая волна стачек поднялась летом 1923 г., причем наиболее упорной была стачка торфяных рабочих Московской, Иваново-Вознесенской и Тверской губерний. Она приобрела почти всеобщий характер, возник подпольный стачком, члены которого были арестованы ГПУ. Ежемесячно отмечалось примерно по 40-50 забастовок, причем летом центром стачечного движения была столица страны, а в октябре – Донбасс. Хотя основные причины недовольства и требования имели экономический характер, среди рабочих распространялись и антиправительственные настроения. Органы ГПУ сообщали о том, что во многих регионах страны активно работают как члены правосоциалистических партий, так и особенно – анархисты, максималисты и левые эсеры. Они пользовались существенным влиянием среди части трудящихся, как в городе, так и в деревне, а на Дальнем Востоке иногда могли даже наносить поражение большевистским кандидатам на выборах в местные профсоюзы. В ноябре в условиях острого экономического кризиса стачки охватили всю страну; их общее число достигло 59, причем одной из основных причин стала стремительно растущая безработица. Положение безработных, как признавало ГПУ, «повсеместно критическое», пособия и бесплатные обеды мало облегчали их ситуацию. Сообщалось даже о случаях самоубийства среди людей, потерявших работу. Уже весной 1923 г. волнения безработных происходили в Архангельске, Киеве, Крыму и других районах СССР. В Москве их делегаты организовали демонстрацию протеста на съезде профсоюза пищевиков. Во Владивостоке не без влияния анархистов и максималистов была проведена попытка манифестации против безработицы, 23 организатора были арестованы. В конце 1923 г. вспыхнули столкновения с милицией на Луганской бирже труда. Распространялись листовки с призывом безработных к организованной борьбе против сокращения штатов. Создавались подпольные группы («партия безработных». «группа безработных» и т.д.), ГПУ отмечало, что безработные враждебно относятся к власти и большевистской партии. Они призывали к проведению манифестаций и требовали предоставить им контроль над биржами труда или разогнать их[267]267
  О забастовках и волнениях в 1923 г. см.: «Совершенно секретно»... Т.1. 4.2.


[Закрыть]. Особенно тревожные и бунтарские настроения отмечались в 1923-1924 гг. среди демобилизованных красноармейцев, оставшихся без работы. Весной 1924 г. в Одессе после самоубийства безработного прошла 4-тысячная демонстрация протеста. «На состоявшихся после демонстрациях собраниях безработных по профсоюзам представителям проф– и парторганов не давали говорить; – сообщалось в отчете ГПУ. – Выступавшие требовали снятия с работы жен и родственников ответственных работников, отмены привилегий для коммунистов-безработных и борьбы со сверхурочными»[268]268
  «Совершенно секретно»... Т.2. 1924. М., 2001. С.97.


[Закрыть]. В Киеве уволенные строители попытались захватить профсоюзное знамя и организовать демонстрацию, вступив в столкновение с коммунистами и комсомольцами. Происходили попытки разгрома бирж труда, нападения на их работников и представителей администрации. Создавались подпольные союзы безработных.

Протесты 1923 г. серьезно испугали власти. Они пошли на повышение зарплаты в городах, но одновременно усилили борьбу с организованной оппозицией. Удары наносились не только по представителям анархистского, народнического и социалистического подполья, но и по новым левым группам, возникшим в 1921-1922 гг. «Рабочая группа», созданная сторонниками Г.И.Мясникова, выпустила в феврале 1923 г. манифест, который распространялся также среди делегатов XII съезда большевистской партии. В нем содержалась критика НЭПа как капиталистической политики, обличалось социальное неравенство между рабочими и «новой буржуазией» и вся вина за социально-экономические проблемы возлагалась на «олигархическую касту» во главе партии. Группа выступала за полное преобразование Советской системы на основе фабрично-заводских советов, к которым должны были, по ее представлению, перейти как управление производством, так и выборы политических административных органов[269]269
  См.: Манифест Рабочей группы Российской коммунистической партии (б) // Левые коммунисты в России. 1918-1930 гг. М., 2008. С.215-272.


[Закрыть]. Другая оппозиционная организация под названием «Рабочая правда» сложилась под влиянием идей известного философа-марксиста А.А.Богданова, теоретика «пролетарской культуры» и лидера сложившегося на этой основе широкого общественно-художественного движения «Пролеткульт». «Рабочая правда» заявляла, что к власти в России пришел новый класс, состоящий из представителей «организационной и технической интеллигенции», который превратил большевистскую партию в свое орудие, установил свою диктатуру и угнетает рабочий класс. Группа призывала к созданию «новой революционной пролетарской партии» и подготовке новой революции[270]270
  См.: Из воззвания группы «Рабочая правда» // Там же. С.207-214.


[Закрыть].

В мае 1923 г. власти арестовали Мясникова, а затем сослали его. В августе «Рабочая группа» была обвинена в организации забастовок, а в сентябре обе организации – разгромлены.

В 1924 г. пик забастовочного движения пришелся на весенние и летние месяцы, когда в месяц происходило по 30-50 стачек. Благодаря росту заработков и более своевременной выдачи зарплаты эту волну удалось к концу года сбить. Но большевистская власть оказалась в положении, напоминающем русскую пословицу: «Голову вытащишь – хвост завязнет». Если все отчеты ГПУ за 1922 и 1923 гг. в целом отмечают, что настроения среди крестьянства, занявшегося «подъемом хозяйства» более благоприятны для режима, чем настроение рабочих, а недовольство высоким продналогом носит скорее пассивный характер, то в 1924 г. отношение крестьян к большевистскому правительству значительно ухудшается в условиях засухи, неурожая и падежа скота. Семенная ссуда, кредиты и продовольственная помощь, строительство заводов по производству сельскохозяйственной техники не могли исправить ситуацию. Крестьяне возмущались жестокостью сборов, неподъемным для них размером и денежной формой налогов, недостаточностью и невыгодными условиями кредита, неэквивалентным обменом с городом, усилением влияния кулаков в деревне и скугациков-перепродавцев зерна. Все чаще стали случаи неуплаты налогов, избиения сборщиков налогов и представителей властей. Реформы 1925 г. вызвали у бедных крестьян «подавленное» чувство; крестьяне Украины и Сибири восприняли их как уступки кулакам, которые открыто говорили: «Теперь наша власть». Беспартийный председатель одного из сельсоветов в Костромской губернии многозначительно заявил: «...Появляются новые барины вроде совчиновников, получающих солидное содержание, снова оживают торговцы». Он призывал развивать кооперацию, «отвоевать и торговлю, и производство, и не только у частных лиц, но и у государства»[271]271
  148Глава 2. Большевистский термидор (1921-1929 гг.)
  9. Борьба за власть в верхах. Кризис и крах НЭПа 148
  «Совершенно секретно»... Т.2. С.338; Т.З. 1925. М., 2002. С. 102.


[Закрыть].

В крестьянской массе в 1924-1925 гг. росла тяга к самоорганизации в форме создания особых крестьянских профсоюзов, особенно в Московской губернии, западных районах и Поволжье. «Революция сделана, но не для крестьянства», – говорили в деревне. Выступавшие на беспартийных конференциях жаловались, что власть «обюрократилась», «слишком мало дала полезного крестьянству» (фабричные изделия дороги, мосты не чинятся, медицинская помощь платная) и «обращается с крестьянами зверски»[272]272
  Там же. Т.З. С.69,41.


[Закрыть]. «...Крестьяне говорят, что рабочий живет хорошо, получает приличное жалование, получает бесплатно лечение и ряд других льгот, – докладывали органы ГПУ. – Все это благодаря тому, что рабочие имеют свои союзы, защищающие интересы. Союзы борются за повышение зарплаты рабочего, не считаясь с тем, что фабрично-заводские товары дороги для крестьян. Крестьяне надеются, что союз даст им возможность избавиться от больших налогов» и «назначить цену» на продукты сельского хозяйства. «...Пока не будут крестьянские союзы – нет смычки рабочих и крестьян», – заявляли они на собраниях[273]273
  Там же. С.69.


[Закрыть]. Многие сельские трудящиеся были убеждены, что городские рабочие живут лучше них, и добивались, «чтобы доход крестьянина равнялся зарплате рабочего». Важной задачей крестьянских союзов была также коллективная помощь бедным крестьянам.

Хотя число стачек в 1925 г. в среднем составляло 20-30 в месяц (пик приходился на летние месяцы), недовольство среди городских рабочих и особенно безработных сохранялось. Рабочие нередко отказывались участвовать в официальных мероприятиях, говоря: «Здесь нам делать нечего, здесь одни коммунисты и комсомольцы, действительных рабочих нет». Часто делались высказывания, что членов партии надо «заставить работать», как всех. Безработные, в свою очередь, были настроены все более решительно: «Надо открыто заявить коммунистам – вы править государством не умеете и уходите к черту под лодку». По всей стране неоднократно вспыхивали бунты на биржах труда и демонстрации безработных; раздавались призывы «вспомнить пятый год»: «Нам терять нечего, мы на краю гибели»[274]274
  Там же. С. 197,199, 326.


[Закрыть]. Все больше тревожило власти и недовольство в армии; солдаты называли коммунистов «привилегированной кастой». Снова активизировались анархисты, пытавшиеся работать даже среди военнослужащих.

В 1926 г. наблюдался новый подъем забастовочного движения: в апреле произошло 55 забастовок, в мае – 73, в июне – 139, в июле – 113, в августе – 82. Бастовали металлисты, сезонные рабочие, текстильщики, продолжали бунтовать безработные. В деревне вспыхивали столкновения между крестьянскими (середняцко-бедняцкими) и кулацкими группировками[275]275
  См.: «Совершенно секретно»... Т.4. 1926. М., 2001.


[Закрыть]. Обеспечить социальную стабильность большевистскому режиму не удавалось.

   9. Борьба за власть в верхах. Кризис и крах НЭПа

Социально-экономическая и политическая неустойчивость и неопределенность путей развития страны обостряли разногласия и противоборство в большевистском руководстве. Сразу после XII съезда разгорелась острая борьба за наследство умиравшего Ленина. Реальная власть оказалась в руках Сталина, Каменева и Зиновьева – так называемой «тройки». Осенью 1923 г. Троцкий решился бросить им открытый вызов. Воспользовавшись резолюцией пленума ЦК о необходимости оживления партработы и развития «рабочей демократии» внутри партии (сентябрь 1923 г.), он направил письмо ЦК и ЦКК РКП (б), обвинив правящую верхушку и аппарат в обюрокрачивании и отрыве от масс. Его требования внутрипартийной демократизации были фактически поддержаны в «заявлении 46», подписанном его сторонниками, сторонниками группы «демократического централизма» и «рабочей оппозиции». «Режим, установившийся внутри партии, совершенно нестерпим, – говорилось в заявлении, – он убивает Самодеятельность партии, подменяя партию подобранным чиновничьим аппаратом, который действует без отказа в нормальное время, но который неизбежно дает осечки в моменты кризисов и который грозит оказаться совершенно несамостоятельным перед лицом надвигающихся серьезных событий»[276]276
  В Политбюро ЦК РКП // Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР 1923– 1927. Т.1.М., 1990. С.84.


[Закрыть]. Т.н. «левая оппозиция» 1923 г. требовала пересмотреть запрет фракций и провести внутрипартийные консультации.

Ответ со стороны «тройки» не заставил себя ждать. В январе 1924 г. XIII партийная конференция, по докладу Сталина, осудила оппозицию как «мелкобуржуазный уклон»[277]277
  Коммунистическая партия Советского Союза в резолюциях... Т.2. М., 1970. С.507-515.


[Закрыть]. Пленум ЦК поручил комиссии во главе со Сталиным развернуть чистку Красной армии – ведомства Троцкого. Это стало началом заката влияния бывшего «человека №2» в партии. Решения конференции, по свидетельству Крупской, глубоко обеспокоили тяжело больного Ленина[278]278
  Сил Ленин В.И. Полн.собр.соч. Т.45. С.717; Известия ЦК КПСС. 1989. №4. С173-174.


[Закрыть], что и спровоцировало у него последний, смертельный инсульт. В 1925 г. не унимавшийся Троцкий был снят с поста наркома обороны.

В борьбе с правящей верхушкой Троцкий и его сторонники попытались сформулировать собственные предложения о развитии страны. Не выступая в принципе против НЭПа и регулируемых государством рыночных отношений как таковых, они призывали внести существенные коррективы в экономический курс. Троцкий полагал, что в основе постоянного кризиса лежит недостаточный уровень развития промышленности. «...Крестьянин на недостаток промышленных товаров отвечал все более упорной стачкой: не вывозил на рынок зерна и не увеличивал посевы», – вспоминал он в работе «Преданная революция» («Что такое СССР и куда он идет?»), написанной уже после высылки из СССР в 1929 г. Подобно другим русским социал-демократам (как большевикам, так и меньшевикам), Троцкий считал основным препятствием на пути прогресса тенденции к натуральному хозяйству: «...Не получая промышленных продуктов, крестьянство возвращалось к хозяйству для собственных потребностей и возобновляло старые кустарные промыслы».

Но для индустриального рывка необходимы были средства, и «левая оппозиция» склонялась к тому, чтобы изъять их у крестьянства, продолжая таким образом старую царскую политику в отношении сельской общины. «В стране, исчерпавшей вконец свои накопления и запасы, промышленность не могла развиваться иначе, как путем заимствования хлеба и сырья у крестьян», – писал Троцкий[279]279
  Троцкий Л.Д. Что такое СССР и куца он идет? Париж: «Слово», б.г. С.54, 50.


[Закрыть][280]280
  См.: Преображенский Е.А.Новая экономика: опыт теоретического анализа советского хозяйства. Т.1.4.1. М., 1926.


[Закрыть]. Он предостерегал как от «слишком больших» изъятий, умерщвлявших у крестьян «стимулы к труду», так и от «слишком малых». Экономист Е.А.Преображенский, примыкавший к «левой оппозиции», утверждал, что выкачивание средств из деревни -

~ « 279

важнейший источник «первоначального социалистического накопления» . При этом «левые» предлагали возложить основную нагрузку на зажиточные слои деревни, предоставив более бедным слоям различные льготы. Облегчить положение сельской бедноты должно было и поощрение кооперации. Но в первую очередь «левые» объявляли себя защитниками социальных и материальных интересов городских рабочих.

Представители оппозиции (Н.Осинский, Е.А.Преображенский, Г.Л.Пя– таков) добивались усиления директивного планирования «сверху» при наличии свободно устанавливаемых государственными трестами оптовых цен для «достижения наибольшей прибыли», открытия рынка дешевым заграничным промышленным товарам («торговой интервенции») и ужесточения кредитной монополии. Троцкий отдавал себе отчет в том, что отстаиваемые меры не в состоянии привести к кардинальному решению проблем страны. Но он надеялся на то, что в обозримом будущем все же наступит победа «мировой революции», и это выведет Россию из экономического тупика. Важно было продержаться до этого момента, поддерживая высокие темпы развития, пока можно.

В большевистском руководстве, однако, усиливались позиции приверженцев иного варианта – «правого» (Н.И.Бухарина, А.И.Рыкова и группы молодых экономистов). Те обращали внимание на то, что основными поставщиками товарного хлеба были крупные хозяйства капиталистического типа («кулацкие»): весной 1926 г. почти 60% предназначенного для продажи хлеба было в руках 6% крестьянских хозяйств[281]281
  Троцкий ЛД Что такое СССР... С.52.


[Закрыть]. С точки зрения «правых», именно на них, а не на работавшие на самообеспечение мелкие хозяйства в деревне, и следовало делать ставку. На основе окрепшего сельского хозяйства, способного создать в деревне значительный «прибавочный продукт», предполагалось как накормить население, так и принести в страну капиталы, благодаря расширению экспорта аграрной продукции. Что касается промышленности, то упор, по мнению «правых», нужно было сделать, в первую очередь, на производство предметов широкого потребления, а затем уже – поднимать тяжелую промышленность. Они обвиняли «левых» в том, что предлагаемое ими ускоренное развитие тяжелой промышленности в рамках индустриализации приведет, напротив, к снижению уровня жизни трудящихся.

Программа «правых» предусматривала также дальнейшее развитие частной торговли. «Наша задача – полное использование частного капитала, отнюдь не ставка на его уничтожение...», – объяснял руководитель ВСНХ Дзержинский в 1925 г.[282]282
  Цит.: ВалентиновН. Наследники Ленина... С. 137.


[Закрыть]

Именно «правые» выступили инициаторами расширения НЭПа в 1925 г., разрешения аренды земли и использования наемного труда в деревне и ограничения общинных переделов земли. Характерно, что Сталин и его сторонники в этот период поддерживали их начинания. В 1925 г. на вопрос журналиста, «не было ли бы целесообразным... закрепить за каждым крестьянином обрабатываемый им участок земли на десять лет», Сталин ответил: «Даже и на 40 лет». В Грузии, по его инициативе, нарком земледелия выступил с идеей фактической денационализации земли[283]283
  Троцкий Л.Д. Что такое СССР... С.52


[Закрыть]. А в июле 1928 г. правительство под председательством Рыкова приняло программу расширения концессий, предусматривавшую огромные льготы для концессионеров.

Планы «правых» были рассчитаны на десятилетия, и в них не входили катастрофические повороты и виражи. Это соображение стало одним из подспудных мотивов провозглашенного Сталиным и Бухариным в 1924 -1925 г.

тезиса о «построении социализма в одной стране». Второй мотив коренился в мироощущении и настроениях партийно-государственного аппарата, который стремился увековечить свои привилегии, а не поступаться ими на благо революции в других странах. Тезис Сталина и Бухарина немедленно вызвал резкие возражения Троцкого и его сторонников, а затем и обострение внутрипартийной борьбы.

Еще в 1924 г. в борьбе с Троцким была образована неофициальная правящая группировка – «семерка», в состав которой вошли ведущие большевистские лидеры – члены Политбюро Н.И.Бухарин, Г.Е.Зиновьев, Л.Б.Каменев, А.И.Рыков, И.В.Сталин, М.П.Томский и председатель Центральной контрольной комиссии партии В.В.Куйбышев. Но уже в 1925 г. этот блок начал распадаться. Зиновьев и Каменев, возглавлявшие Советы крупнейших рабочих центров – Ленинграда и Москвы и контролировавшие партийные организации этих регионов, не могли игнорировать растущее недовольство городских трудящихся тяжелыми социально-экономическими последствиями НЭПа. «Классовый протест рабочих, – замечал Троцкий, – совпал с сановной фрондой Зиновьева»[284]284
  Троцкий Л.Д. Моя жизнь. Т.2. С.264.


[Закрыть][285]285
  Россия нэповская... С.305.


[Закрыть].

Кроме того, Зиновьев воспринял тезис о построении «социализма в одной стране», как умаление возглавляемого им «ведомства мировой революции» – Коминтерна. Он и Каменев начали с критики именно этого пункта, а затем перешли к обличению «кулацкого уклона» и хозяйственной политики. В борьбе против Сталина и Бухарина они опирались на местные интересы партаппарата Ленинграда, пытаясь вести ту же бюрократическую игру, что и Сталин, но с куда меньшим успехом. «Здесь столкнулись два... уровня политической организации, – объясняет историк Пав– люченков. – У Зиновьева вся постройка держалась на принципе подбора кланового характера и все в конечном счете зависело от степени личной преданности... Сталинская группировка олицетворяла более высокую степень организации – госаппарат в его кадровой сердцевине. Это была уже

284

государственная система...» .

«Новая оппозиция» потерпела тяжелое поражение на XIV съезде большевистской партии в конце 1925 г., поскольку делегаты от большинства регионов были представителями сталинского партаппарата. В январе 1926 г. Зиновьев утратил контроль над Ленинградской парторганизацией; возглавивший ее сторонник Сталина С.М.Киров развернул широкую чистку оппозиционеров.

Бывшие союзники Сталина Зиновьев и Каменев теперь предлагали союз «левым». Несмотря на опасения и возражения некоторых членов «левой оппозиции», Троцкий счел нужным принять это предложение, хотя отмечал, что «ленинградский режим» Зиновьева ничуть не менее бюрократический и аппаратный, чем сталинский. Новый блок, получивший название «объединенной оппозиции», направил в мае 1927 г. письмо в ЦК партии («заявление 83-х»), в котором потребовали пересмотра социально-экономической и внешней политики. Его представители обвиняли руководство партии в «термидорианском» перерождении и «бюрократическом извращении» «рабочего государства»[286]286
  В Центральный комитет ВКП(б). Заявление 83-х // Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР... Т.З. С.60-72.


[Закрыть]. Они выступали на оппозиционных партийных собраниях, а 7 ноября 1927 года, в 10-летнюю годовщину Октябрьской революции, организовали демонстрации в Москве и Ленинграде. Ответный удар последовал немедленно: Л.Д.Троцкий, Г.Е.Зиновьев, Л.Б.Ка– менев, ГЛ.Пятаков, К.Б.Радек, Х.Г.Раковский и другие лидеры оппозиции были смещены со всех постов и исключены из партии. За ними последовали тысячи их сторонников. Сам Троцкий в начале 1928 г. был сослан в Алма-Ату, а в 1929 г. выслан из страны.

Характерно, что, осуждая внутрипартийный бюрократический режим и требуя расширения «рабочей демократии», оппозиция так и не осмелилась апеллировать к широким внепартийным массам трудящихся. Больше всего на свете она опасалась народной революции, которая могла бы смести большевистский режим. Такое развитие событий воспринималось ею как «контрреволюция». Уже в эмиграции Троцкий по-прежнему заявлял: «Эсеровско-анархистские Советы могли бы только послужить ступенькой от пролетарской диктатуры к капиталистической реставрации. Никакой другой роли они сыграть неспособны были, каковы бы ни были «идеи» их участников»[287]287
  Троцкий Л.Д. Шумиха вокруг Кронштадта // Бюллетень оппозиции (большевиков-ленин– цев). 1938. №66-67. Май-июнь.


[Закрыть]. Задачи оппозиции в 1920-х гг., по его словам, состояли в том, «чтобы опереться на пролетарский авангард и через нее – на народные массы и обуздать бюрократию в целом, очистить ее от чуждых элементов, обеспечить над нею бдительный контроль трудящихся...»[288]288
  Троцкий ЛД. Почему Сталин победил оппозицию // Бюллетень оппозиции (большеви– ков-ленинцев). 1935. №46. Декабрь.


[Закрыть]. Из такого подхода неизбежно вытекала и неверная оценка расстановки сил, пагубная для оппозиционеров: большинство из них считали группировку Сталина «центристской» (в отличие от «правой» фракции Бухарина). Лишь немногие видели главную опасность в Сталине, повторяя анекдот: в России все идет, как в «Пиковой даме» у Пушкина: «тройка», «семерка», «туз»...

После 1928 г. большая часть лидеров «левой оппозиции» поддержала Сталина, сочтя его ссору с группировкой Бухарина – Рыкова и ориентацию на огосударствление экономики «левым поворотом». Тем более, что сталинцы заимствовали ряд лозунгов и предложений оппозиции, таких как усиление нажима на кулака и ускорение темпов развития промышленности (но, конечно же, не расширение внутрипартийной демократии). Непримиримость проявили лишь немногие молодые активисты, по словам биографа Троцкого Исаака Дойчера, «заклятые враги бюрократии и фанатики антисталинизма», которые были привлечены «к оппозиции ее призывом к пролетарской демократии, а не экономическими и социальными пожеланиями»[289]289
  9. Борьба за власть в верхах. Кризис и крах НЭПа155
  155 Глава 2. Большевистский термидор (1921-1929 гг.)
  Дойчер И. Троцкий в изгнании. М., 1991. С.25.


[Закрыть]. Несмотря на неодобрение лидеров, они сблизились со сторонниками группы «демократического централизма» («децистами»), заявлявшими о том, что в России больше нет «пролетарской диктатуры». Наконец, самую крайнюю позицию занял бывший «децист» Владимир Смирнов. Как вспоминал югославский левый коммунист А.Цилига, автор нашумевшей книги о сталинском СССР «В стране великой лжи», Смирнов «заходил настолько далеко, что заявлял: «в России никогда не было ни пролетарской революции, ни диктатуры пролетариата, была лишь «народная революция» снизу и диктатура сверху. Ленин никогда не был идеологом пролетариата. С самого начала до конца он был идеологом интеллигенции». Эти идеи были связаны с более общим взглядом, что мир идет к новой форме общества – государственному капитализму, в котором правящим классом является бюрократия. Он ставил на один и тот же уровень Советскую Россию, кемалистскую Турцию, шедшую к гитлеризму Германию и Америку Гувера-Рузвельта. «Коммунизм – это крайний фашизм, фашизм – это умеренный коммунизм», писал он в своей статье «Комфашизм»»[290]290
  Цит.по: Левые коммунисты в СССР... С. 143.


[Закрыть]. Его соратники по фракции осудили взгляды Смирнова и исключили его.

В действительности, политика Сталина во второй половине 1920-х гг. была не «центристской», а прагматической. Выявившийся к 1927 г. тупик НЭПа подталкивал его к разрыву с Бухариным и его сторонниками.

Реалии позднего НЭПа подтверждали бесперспективность программ как «левой» оппозиции, так и «правых», по крайней мере, в рамках избранного большевиками стратегического курса. Режим оказался между молотом и наковальней. Средств на осуществление индустриальной модернизации экономики взять было негде. Из большей части крестьянства нельзя было «выжать» больше того, что изымалось с помощью налогов и ценовой политики. В этом смысле мало что изменилось по сравнению с 1922 г., когда органы ГПУ констатировали: «Все то, что крестьяне «хотели» сделать, все то, что из них можно было выбить без применения крайних мер, все это уже взято, и теперь приходится брать у крестьян то, чего они не хотят и не могут дать... Выполнение 100% продналога угрожает крестьянам голодом и полнейшим разорением»[291]291
  «Совершенно секретно»... Т.1. С.90.


[Закрыть]. В свою очередь, городская промышленность с имевшимися на тот момент мощностями могла, по оценке ВСНХ (1927 г.), даже к 1930 г. предоставить крестьянину промтоваров в размерах всего 90% его довоенного потребления (считая даже водку). А отказ от индустриализации означал не только свертывание внешнеполитических амбиций России, но и неизбежное сохранение роли аграрно-сырьевого придатка развитых западных держав с перспективой растущей экономической и политической зависимости от них.

Достаточно было толчка, чтобы шаткое равновесие ситуации было нарушено. Именно так произошло в 1927 г., когда внешнеполитическое положение СССР ухудшилось (были разорваны дипломатические отношения с Великобританией; советская политика в Китае испытала ряд оглушительных провалов). Массовые закупки встревоженным населением товаров первой необходимости сократили и без того ограниченный фонд товаров, предназначенных для обмена с деревней. В результате кампания хлебозаготовок была сорвана, и цены на сельскохозяйственную продукцию резко подскочили. В конце года начались перебои со снабжением городов продовольствием; у магазинов вырастали длинные очереди. Сократился и вывоз хлеба за рубеж, что лишало государство средств и техники для развития промышленности. По стране прокатывались забастовочные волны, особенно сильные и активные в Ленинграде.

Повышать заготовительные цены было уже невозможно. Власти попытались решить проблему с помощью насильственного сбора недоимок с крестьян, но это лишь ухудшило ситуацию. При отсутствии должного количества городских товаров с крестьянами расплачивались квитанциями, которые вызывали мало доверия и напоминали о «военном коммунизме». Введение хлебных, а затем и других карточек не помогло наладить снабжение. К концу 1928 г. положение стало приближаться к катастрофическому. В очередях вспыхивали столкновения: люди высказывали открытое недовольство политикой правительства. Реквизиция продуктов в деревне вела к широкому и стремительному обнищанию бедняков и середняков, то есть крестьянской массы; в ряде сельских местностей также вспыхнул голод. Начались крестьянские восстания.

Не будучи в состоянии разрешить социальные и экономические противоречия нэповской России, Сталин и его сторонники решили разрубить этот гордиев узел раз и навсегда. Если уж грабить деревню, то кардинально, огосударствив сельское хозяйство и торговлю, уничтожив крестьянскую общину и вместе с ней – тенденции к самопроизводству на селе. В 1929 г. «правые» лидеры Бухарин, Рыков, Томский были смещены с ответственных постов. Развернулась «сплошная коллективизация» на селе: власти принудительно заставляли крестьян вступать в огосударствленные хозяйства – колхозы. Этот «великий перелом» считается фактической ликвидацией Новой экономической политики. На смену правящим термидорианским группировкам пришла диктатура партийной аппаратной бюрократии во главе со Сталиным.