Текст книги "Стальной век: Социальная история советского общества"

Автор книги: Вадим Дамье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

1938 г. стала всеобщей. За слишком частую смену работы рабочий подвергался наказаниям. Писатель В.Серж описывал эту полицейскую практику: «Паспорт визируется по месту работы. При каждой перемене места работы причина перехода вносится в паспорт. Я знаю факты, когда рабочим, уволенным за неявку в выходной день для участия в «добровольной» (и, естественно, не оплачиваемой) работе, в паспортах делалась отметка: «Уволен

332

за срыв производственного плана»» .

По существу, более не соблюдались ограничения сверхурочной работы, предусмотренные Кодексом законов о труде 1922 г. Фактическое рабочее время часто превышало официально установленный 8-часовой рабочий день. Директора предприятий могли по своему усмотрению вводить 10-часовой рабочий день при сохранении прежнего уровня зарплаты. В рамках «научной организации труда» принимались меры, целью которых было выжать из работника как можно больше. С 1927 г. устанавливался

   7– часовой рабочий день с трехсменной работой и интенсификацией ночного труда[333]333
  Цит. по: Клифф I Государственный капитализм в СССР. М, 1991. С.24-25.


[Закрыть][334]334
  См.: Собрание законов и распоряжений рабоче-крестьянского Правительства СССР. 1929. №4.28 января.


[Закрыть]. В 1929 г. в качестве мощного средства, ведущего к «громадному росту производительности труда»[335]335
  Сталин И.В. Сочинения. Т.13. С.62.


[Закрыть], была введена так называемая «непрерывка» – вначале в нефтяной промышленности и металлургии, затем – также в сфере управления и торговли. Рабочая неделя длилась теперь 4 дня, за которыми следовал выходной, рабочий день продлевался до 8 часов. В итоге нормальная семейная жизнь работников разрушалась, выходные не совпадали, досуг был дезорганизован. В 1937 г. власти вынуждены были начать вводить новую систему 6-дневной недели, а в 1940 г. вернулись к традиционной 7-дневной неделе с одним выходным днем при

   8– часовом рабочем дне, что означало фактическое продление рабочего времени на 33 часов в месяц[336]336
  Коммунист. 1989. №9. С.88.


[Закрыть].

Официальная наука приводила аргументы в пользу продления рабочего времени и увеличения интенсивности труда. Основатель Государственного института охраны труда и ведущий советский специалист в области трудовой гигиены С.И.Каплун заявил, что его учреждение пересмотрело принципы «теории утомляемости», которая, по его словам, «переоценивала» субъективное чувство усталости работника. Он назвал эту теорией орудием классового врага, его последней линией обороны. Утомляемость следовало преодолевать напряжением физических сил и воли[337]337
  Bettelheim Ch. Les luttes de classes en URSS. Troisième période, 1930-1941. T.l. Les dominés. Paris, 1982. P. 157-158.


[Закрыть].

С целью увеличить эксплуатацию труда работников и контроль над ним власти осуществили переход с почасовой оплаты труда на сдельную.

Число получавших сдельную оплату возросло с 1930 по 1932 гг. с 29% до 68%[338]338
  Клифф I Указ.соч. С.21.


[Закрыть].

Об условиях жизни и труда людей на стройках первой пятилетки ярко рассказал писатель И.Эренбург в повести «День второй» (1932-1933 гг.). Речь шла о строительстве металлургического комбината в Кузнецке:

«У людей были воля и отчаяние – они выдержали. Звери отступили. Лошади тяжело дышали, забираясь в прожорливую глину; они потели злым потом и падали... Кобель тщетно нюхал землю. По ночам кобель выл от голода и от тоски... Кобель вскоре сдох. Крысы попытались пристроиться, но и крысы не выдержали суровой жизни. Только насекомые не изменили человеку. Они шли с ним под землю, где тускло светились пласты угля. Они шли с ним и в тайгу. Густыми ордами двигались вши, бодро неслись блохи, ползли деловитые клопы. Таракан, догадавшись, что не найти ему здесь иного прокорма, начал кусать человека <...> Но люди не звери: они умели жить молча. Днем они рыли землю или клали кирпичи. Ночью они спали <...>

Люди пришли сюда со всех четырех концов страны. Это был год, когда страна дрогнула <...> Оседлая жизнь закончилась. Люди понеслись, и ничто больше не могло их остановить. Среди узлов вопили грудные младенцы. Старики отхлебывали суп из ржавых жестянок. Здесь были украинцы и татары, пермяки и калуцкие, буряты, черемисы, калмыки, шахтеры из Юзовки, токари из Коломны, бородатые рязанские мостовщики, комсомольцы, раскулаченные, безработные шахтеры из Вестфалии или из Силезии, Сухаревские спекулянты и растратчики, приговоренные к принудительным работам, энтузиасты, жулики и даже сектанты-проповедники <...> По базарам Украины ходили вербовщики: они набирали рабочих. Глухие деревни Севера всполошились, узнав, что в Кузнецке людям дают сапоги <...> Казахи... никогда не видали ни заводов, ни железнодорожного полотна. Им сказали, что где-то на севере еще можно жевать и смеяться. Тогда, подобрав полы своих длинных халатов, они пошли <...>

На стройке было двести двадцать тысяч человек. День и ночь рабочие строили бараки, но бараков не хватало. Семья спала на одной койке. Люди чесались, обнимались и плодились в темноте. Они развешивали вокруг коек трухлявое зловонное тряпье, пытаясь оградить свои ночи от чужих глаз <...> Те, что не попадали в бараки, рыли землянки. Человек приходил на стройку, и тотчас же, как зверь, он начинал рыть нору. Он спешил – перед ним была лютая сибирская зима <...>

Люди жили, как на войне. Они взрывали камень, рубили лес и стояли по пояс в ледяной воде, укрепляя плотину <...> Они устанавливали, что ни день, новые рекорда, и в больницах они лежали молча с отмороженными конечностями <...>

Летуны приезжали, чтобы сорвать спецодежду, Приезжали также крестьяне из ближних колхозов – «подработать на коровку». Приезжали и комсомольцы...: они строили гигант. Одни приезжали изголодавшись, другие уверовав. Третьих привозили – раскулаченных и арестантов, подмосковных огородников, рассеянных счетоводов, басмачей и церковников.

На пустом месте рос завод, а вокруг завода рос город, как некогда росли города вокруг чтимых народом соборов <...> Все иностранцы говорили: постройка такого завода требует не месяцев, но долгих лет. Москва говорила: завод должен быть построен не в годы, но в месяцы. Каждое утро иностранцы удивленно морщились: завод рос.

В тифозной больнице строители умирали от сыпняка. Умирая, они бредили... Умирая от сыпняка, они еще пытались бежать вперед. На место

■а-10

мертвых приходили новые» .

Сталинский режим извлек определенные уроки из провала темпов роста, намеченных на первую пятилетку. Плановые задания на вторую пятилетку (1933-1937 гг.) были скорректированы в сторону большой умеренности. В результате удалось добиться большего, чем в предыдущее пятилетие, экономического роста (по официальным данным, промышленное производство выросло более чем в 2 раза) и в пять раз большего повышения производительности труда. В строй вступили 4500 промышленных предприятий[339]339
  ЭренбургИ. День второй // ЭренбургИ. Собрание сочинений в 9 томах. Т.З. М., 1964. С.151-156.


[Закрыть][340]340
  XVIII съезд Всесоюзной Коммунистической партии (б). Стенографический отчет. М., 1939. С.17. 305; Советская Историческая Энциклопедия. Т.13. С.639.


[Закрыть]. Страна перешла на самообеспечение основными промышленными изделиями и машинами. Резко увеличился выпуск военной продукции, осуществлялась механизация сельского хозяйства. Но все это сопровождалось по-прежнему низким уровнем жизни и глубоким кризисом сельского хозяйства.

Одновременно режим пошел на меры, которые иногда определяют как «сталинский неонэп»: распределение по карточкам заменялось торговлей, допускались «колхозные рынки», был «реабилитирован» рубль, поощрялись личные подсобные хозяйства крестьян, провозглашался «хозрасчет» (то есть использование ценовых и стоимостньг^-йритериев) в промышленности. Но эта политика существенно отличаюсь от старого нэпа. По словам российского историка В.Роговина, она сочетала «ослабление административно-командных рычагов в управлении экономикой с усилением социальной дифференциации и непрерывным нагнетанием политических репрессий ради подавления всякой оппозиционности и критики... ради закрепления господствующей роли бюрократии и режима личной власти»[341]341
  Роговин В. Сталинский неонэп. С.29.к


[Закрыть].

Экономическое развитие периода второй пятилетки сопровождалось дальнейшим ухудшением социального положения трудящихся. На предприятиях усиливалось всевластие директора. Один из лидеров режима Л.М.Каганович провозгласил: «Мастер является полновластным начальником цеха, директор является полновластным начальником завода, и каждый из них обладает всеми правами, выполняет все обязанности и несет ответственность, которые сопутствуют этим должностям». Его брат М.М.Ка– ганович, высокопоставленный работник Наркомата тяжелой промышленности подтверждал: «Нужно прежде всего укрепить единоначалие. Нужно исходить из того основного положения, что директор является полным единоначальником на заводе. Все работники завода полностью ему подчиняются»[342]342
  Цит.по: Клифф I Указ.соч. С. 17.


[Закрыть][343]343
  Там же. С. 18.


[Закрыть]. Директора получили право регулировать зарплату и нормы труда работников.

Секретарь Центрального совета профсоюзов (ВЦСПС) Г.Д.Вейнберг писал в 1933 г. в профсоюзном органе – газете «Труд»: «Они (рабочие) не должны защищаться от своего правительства. Это совершенно неправильно... Это подмена хозоргана... Это «левацкое оппортунистическое извраще-

342

ние, срыв единоначалия и вмешательство в оперативное управление» . С 1934 г. практика коллективных договоров фактически не существовала. В 1940 г. председатель Центрального совета профсоюзов Н.М.Шверник заявлял: «...когда план является решающим началом в развитии нашего народного хозяйства, вопросы заработной платы не могут решаться вне плана, вне связи с ним. Таким образом, коллективный договор как форма регулирования заработной платы изжил себя»[344]344
  Там же. С. 19.


[Закрыть].

В рамках политики повышения норм выработки режим широко использовал так называемое «социалистическое соревнование», поощряя конкуренцию между самими работниками. О том, как это делалось, свидетельствует история «стахановщины». В августе 1935 г. шахтер А.Г.Стаханов превысил сменную норму добычи угля почти в 15 раз. Его «опыт» широко рекламировался и внедрялся и в других отраслях экономики, был официально «рекомендован» пленумом ЦК партии. В действительности каждое из подобных достижений было специально «организовано» (с помощью создания особых условий работы) с тем, чтобы затем провести в 1936-1938 гг. массовое повышение норм выработки по всем отраслям. Один шахтер-эмигрант назвал «стахановщину» «новым выжиманием пота и крови из рабов «социалистического государства»»[345]345
  Волго-Дунайский И. Как живут шахтеры в Донбассе // Дело труда – Пробуждение. Орган Объединенной федерации русских рабочих организаций США и Канады (Нью-Йорк). 1951. №37. Ноябрь-декабрь. С.11.


[Закрыть]. Не зря рабочие ненавидели «стахановцев»! Власти наказывали за убийство «стахановцев» как за политический терроризм (статья 58-8 Уголовного кодекса РСФСР; наказание – расстрел).

Во второй половине 1930-х годов на смену «сталинскому неонэпу» пришел курс, получивший название «большого террора». В ходе массовых репрессий против «врагов народа», по данным правозащитного общества «Мемориал», только за 1936-1938 гг. органами государственной безопасности было арестовано не менее 1710 тыс. человек, из которых минимум 725 тыс. приговорены к расстрелу. Кроме того, «милицейские тройки» осудили как «социально вредный элемент» не менее 400 тыс., высланы и депортированы в административном порядке не менее 200 тыс. и осуждено по общеуголовным статьям не менее 2 млн. человек (из них 800 тыс. отправлены в лагеря)[346]346
  ОхотинН.Г., РогинскийА.Б. «Большой террор»: 1937-1938. Краткая хроника// Индекс / Досье на цензуру. 2007. №26.


[Закрыть]. Удары сыпались и на «простых» людей, и на бывших политических противников Сталина и даже на представителей правящей номенклатуры.

У государственного террора было много причин, включая, разумеется, острую политическую борьбу, соперничество между номенклатурными кланами и стремление сталинского режима разрушить любую почву для потенциального возникновения какой-либо оппозиции. Но среди этих причин выделяется еще одна, важнейшая: попытка сталинской системы обеспечить растущую тяжелую и военную промышленность и строительство транспортной сети миллионами даровых рабочих рук заключенных. «Труд заключенных, как правило, очень непроизводителен. Русское правительство прибегает к нему в таких огромных масштабах просто потому, что у него относительно меньше капитала, чем людской силы, по сравнению с передовыми странами Западной Европы и Соединенными Штатами, – пояснял британский марксист и критик сталинизма Тони Клифф. – В то же время, как это ни парадоксально, использование этого труда помогает преодолеть узкие места, вызываемые недостатком рабочей силы в некоторых районах и отраслях промышленности (...) Кроме того, следует помнить, что в СССР есть много неприятных работ (на Дальнем Севере, например), к которым свободных или даже полусвободных рабочих можно склонить, только используя весьма веские побудительные мотивы»[347]347
  Клифф Т. Указ.соч. С.32.


[Закрыть].

Волна террора сопровождалась ужесточением трудового законодательства и фактической милитаризацией труда в период третьей пятилетки (1938-1941 гг.). Постановление от 28 декабря 1938 г. «О мероприятиях по упорядочению трудовой дисциплины» было направлено против опозданий на работу, «прогулов» и «безделья». Нарушителям грозило понижение в должности, а при совершении трех нарушений в течение месяца или четырех в течение двух месяцев – увольнение с работы[348]348
  Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. 1917-1967 гг. Сборник документов за 50 лет. Т.2. 1929-1940 гг. М., 1967. С.665-672.


[Закрыть]. Обеденные перерывы были сокращены с 45 до 25-3Ö минут. Указ Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 г. запрещал «самовольный уход рабочих и служащих с предприятий и учреждений» и фактически продлевал рабочее время. «Самовольно ушедшие» с предприятий, из колхозов и учреждений отдавались под суд и карались тюремным заключением на срок от 2 до 4 месяцев. Работник, отсутствовавший на работе без «уважительной причины» хотя бы день, мог присуждаться к принудительным работам без тюремного заключения сроком до 6 месяцев по месту работы и к сокращению зарплаты на четверть[349]349
  Известия. 1940. 27 июня; История России. 1917-1940. Хрестоматия. Екатеринбург, 1993. С.382.


[Закрыть]. Опоздание на более чем 20 минут уже считалось прогулом. Только за вторую половину 1940 г. за «самовольный уход», прогулы и опоздания было осуждено 2090 тысяч человек (в том числе 1,7 млн. приговорены к 6-месячному сроку по месту работы)[350]350
  Кнышевский П. Н. Государственный комитет обороны: методы мобилизации трудовых ресурсов // Вопросы истории. 1994. № 2. С.54.


[Закрыть]. В связи с переходом на «семидневку», были повышены нормы выработки и снижены расценки. В июле 1940 г. на заседании Политбюро Сталин поддержал продление рабочего дня для подростков с 6 до 8 часов. По указу Верховного Совета от 10 августа 1940 г., мелкие кражи на производстве карались годом тюремного заключения. В октябре-декабре того же года правительству было предоставлено право ежегодно направлять в мобилизационном порядке от 850 тысяч до 1 млн. молодых людей в ремесленные училища и фабрично-заводские школы, а самовольный уход оттуда наказывался тюремным заключением сроком до года[351]351
  Роговин В.З. Конец означает начало. Глава VI.


[Закрыть]. Наконец, в октябре того же года органы управления промышленности получили официальное право принудительно переводить работников на другие предприятия и учреждения. По существу, работники были прикреплены к своим рабочим местам.

Наряду с террором и ужесточением деспотического режима на производстве сталинский режим широко использовал и другой метод подстегивания к труду – разжигание массового энтузиазма. О фанатизме и упорстве строителей «социализма», «героев пятилеток» и особенно комсомольцев 1930-х годов почти единодушно упоминают свидетели и участники событий тех лет. Нет никаких оснований сомневаться в искренности многих из этих людей. Пафос «строительства нового», без которого были бы немыслимы «трудовые свершения» первых пятилеток, до сих пор вызывают ностальгические чувства у многих переживших сталинский «перелом». Но не следует забывать о том, что этот энтузиазм, эта массовая самоотверженность, побуждавшая людей в нечеловеческих условиях отдавать свои силы и жизни во имя «создания нового общества», усиленно внушались сверху режимом, который умело, цинично раздувал и использовал наивную веру и иллюзии миллионов для достижения собственных целей. Господствующая мораль сталинского общества требовала от человека, по словам французского социолога А.Горца, чтобы он воспринимал выполнение плана как моральное веление, чтобы он «сам хотел быть тем инструментом, с помощью которого внешняя по отношению к нему воля (плана или партии) осуществляла внешние по отношению к нему цели (социализма, истории, революции). Его любовь к партии, его вера в революцию и социализм должны были придать смысл той узко специальной и непонятной ему задаче, которая предписывалась ему планом. Вера и революционное воодушевление призваны были, таким образом, компенсировать то, что смысл и осознание плановых целей оставались совершенно непостижимыми для человеческого опыта»[352]352
  GorzA. Kritik der ökonomischen Vernunft. Berlin, 1989. S.64.


[Закрыть].

Эту иррациональную веру не мог полностью разрушить даже развернувшийся массовый террор. «Нет, не сошел с ума, не убил себя, не проклял и не отрекся... – с горечью и раскаянием вспоминал позднее Л.Копелев. – А по прежнему верил, потому что хотел верить, как издревле верили все, кто были одержимы стремлением служить сверхчеловеческим, надчеловеческим силам и святыням: богам, императорам, государствам, идеалам Добродетели, Свободы, Нации, Расы, Класса, Партии...»[353]353
  Копелев Л. Указ.соч. C.51.


[Закрыть]. Иные убеждали себя, что все жестокости – это результат злоупотреблений отдельных чиновников, репрессивных органов и т.д., и не желали верить в причастность «верхов» во главе со Сталиным.

За годы третьей пятилетки (она была прервана в 1941 г. войной) было построено еще около 3 тысяч промышленных предприятий[354]354
  179 Глава 3. «Великий перелом», или модернизация по-сталински
  4. «Культурная революция»179
  Советская Историческая Энциклопедия. Т.13. С.615,639.


[Закрыть]. В стране были заложены основы современного индустриального общества. Доля рабочих среди населения в 1939 г. превышала 32% (около 20% – городских рабочих), руководителей и служащих – 17%, доля крестьян сократилась до 50% (подавляющее большинство из них – колхозники). В промышленности, строительстве, на транспорте и в связи было занято 27,5% населения (в сельском хозяйстве 51%)[355]355
  См.: Всесоюзная перепись населения 1939 года. Основные итоги. М., 1992. С.93,96.


[Закрыть]. СССР стал мощной индустриальной державой, заняв первое место в Европе и второе место в мире по промышленному производству. Созданный за 1930-е годы промышленный и военный потенциал позволял затем сталинскому режиму вести политику активной внешней экспансии, выиграть вторую мировую войну и завоевать половину Европы. Но положение сверхдержавы было достигнуто ценой неисчислимых мук и страданий простых людей.

   4. «Культурная революция»

Испанский либертарный педагог Франсиско Феррер еще в начале XX века отмечал заинтересованность современных индустриальных государств в развитии образования. «...Прогресс науки и многочисленные открытия революционизировали условия труда и производства; теперь уже невозможно, чтобы народ оставался безграмотным; он должен получать образование, чтобы экономическая жизнь страны сохранялась и прогрессировала до универсальной конкурентоспособности, – писал он. – Признав этот факт, правительства начали совершенствовать школу... потому что им нужны наиболее усовершенствованные индивиды, рабочие, инструменты труда для эксплуатации промышленными предприятиями и вложенными в них капиталами»[356]356
  Феррер-и-Гуардия Ф. Современная школа. М., 2012. С.53.


[Закрыть]. Именно так обстояло дело и в Советском Союзе.

Осуществление широкомасштабной индустриализации было немыслимо без повышения образовательного уровня населения. Неграмотные, неподготовленные работники не могли работать на современных станках и машинах, не в состоянии были прочесть инструкции и даже указания властей. Согласно переписи 1926 г., лишь 45,2% населения старше 9 лет относились к категории «грамотных» (в сельской местности – 30%)[357]357
  Всесоюзная перепись населения 1939 года. С.43.


[Закрыть]. Поэтому власти резко ускорили осуществление мер, получивших официальное название «культурной революции». К ним относились ликвидация неграмотности, внедрение обязательного всеобщего начального образования на языках народов Союза, увеличение числа учебных заведений всех уровней, создание новой, верной властям интеллигенции.

В 1930 г. было введено всеобщее начальное образование. В 1937 г. в начальных и средних школах обучалось 28 млн. человек (в 1914 г. – 8 млн.), в высшей школе – 542 тысяч (в 1914 г. – 112 тысяч)[358]358
  История Всесоюзной Коммунистической партии (большевиков). Краткий курс. М., 1945. С.326.


[Закрыть]. За годы второй пятилетки были построены 19 тысяч новых школ. Открывались театры, кино, музеи, библиотеки, дворцы культуры и т.д. По данным переписи населения 1939 г., число грамотных в возрасте старше 9 лет выросло до 76,7%[359]359
  Всесоюзная перепись населения 1939 года. С.43.


[Закрыть].

Задача обучения рабочих рук и кадров для индустриальной державы была, в основном, решена.

Со второй половины 1920-х годов лингвисты приступили к разработке систем письменности для «бесписьменных» народов. Обычно они создавались на латинской основе. На латинскую графику переводились вначале и письменности, пользовавшиеся арабским письмом (аналогичную «модернизацию» и «европеизацию» провел режим Ататюрка в Турции). Но в 30-е гг. произошел поворот к русификации, латинская система письма сменялась на русский алфавит. Тюркские языки были переведены на латинскую графику в 1939 г.

Одной из задач режима было смещение прежних кадров «старых специалистов», которым он не доверял, считая недостаточно лояльными. В 1928-1931 гг. власти вели ожесточенную кампанию против «буржуазных специалистов», которые были обвинены в «правом уклоне». Только за 1928-1929 гг. были отстранены от выполнения обязанностей 138 тысяч служащих (11% общего числа); до 1933 г. отстранения коснулись еще 153 тысячи служащих. Только в Донбассе половина кадровых работников предприятий была смещена или арестована. На железных дорогах за первые полгода 1931 г. было «разоблачено» 4,5 тыс. «саботажников». Власти организовали ряд процессов над специалистами («Шахтинское дело», суды над работниками ВСНХ, предполагаемыми членами «Крестьянской трудовой партии» и «Промпартии»). Тем самым, по словам французского историка Н.Верта, «был найден «козел отпущения»» за срывы в экономике, «заставляли молчать кадровых работников, не поддерживавших политику ускоренной индустриализации» и «ставили в пример другим бдительность и эффективность новых пролетарских кадров»[360]360
  Верт Н. Указ.соч. С. 197.


[Закрыть].

Смещенные представители технической интеллигенции усиленно заменялись «выдвиженцами» «от станка», на преданность которых режим мог рассчитывать. Между 1928 и 1932 гг. количество мест на «рабочих факультетах» в учебных заведениях выросло с 50 тысяч до 285 тысяч. Более 140 тысяч рабочих получили руководящие технические и управленческие посты, к 1932 г. 50% руководящих кадров в промышленности составили «выдвиженцы». Около 660 тысяч рабочих-коммунистов ушли в служащие, управленцы или на учебу. В начале 1932 г. около 233 тысяч бывших рабочих проходили обучение или курсы повышения квалификации. Всего за период первой пятилетки было «выдвинуто» около 1 млн. человек[361]361
  Там же. С. 197-198.


[Закрыть]. Это была основа новой, «сталинской» интеллигенции.

Однако реальность быстро показала, что уровень знаний и квалификации «выдвиженцев» все еще недостаточны. И режим в очередной раз – до поры – отступил. 23 июня 1931 г. Сталин провозгласил «шесть условий», прекратив форсированную «кадровую революцию». Он осудил «спецеедст– во» и призвал к «большей заботе» о «старых специалистах». 40 тысяч рабочих – «выдвиженцев» были возвращены на производство. Власти отменили большую часть стипендий и предоставление за счет предприятий 2 часа в день на обучение рабочих. Ограничения на доступ детей старых кадров к высшему образованию были ослаблены или отменены[362]362
  Верт Н. Указ.соч. С.200.


[Закрыть].

Все это, разумеется, не заставило режим в принципе отказаться от формирования новой, послушной ей технической и творческой интеллигенции. Уже упоминавшийся шахтер-эмигрант «И.Волго-Дунайский» рассказывал, как на шахте, где он работал в 1930-е годы, управляющий «начал очищать себе дорогу от тех инженеров, в основном беспартийных, которые мешали ему «развернуться»». Только с 1934 по 1936 гг. он «выгнал из своей шахты 34 главных инженера и их помощников, в большинстве с высшим образованием и многолетним стажем в горной работе. Как ярый большевик, доверенный партии и правительства, он хотел показать большую добычу угля «болыпевицкими темпами», то есть не считаясь с тем, что выйдут механизмы из строя и будут никому ненужные человеческие жертвы. Инженеры на это не соглашались, а потому и получали... по шапке». Только когда в 1939 г. на шахту прибыл молодой инженер, состоявший в партии, управляющий нашел с нем общий язык. Они «секретно договорившись с представителями плановой комиссии, добились для шахты заниженного плана добычи угля, поэтому норма эта всегда перевыполнялась... Но за перевыполнение плана получали премии несколько человек: управляющий, три инженера, начальники участков, их помощники, секретарь и помощник партячейки, председатель и помощник профсоюзного комитета»[363]363
  Волго-Дунайский И. Указ.соч. С.11.


[Закрыть].

Гигантская волна кадровых перемещений, чисток и новых «выдвижений» прокатилась в годы «большого террора» в 1936-1938 гг.

В отношениях с работавшей на нее интеллигенции сталинский режим прибегал к методу сочетания кнута и пряника. Террор второй половины 30-х годов больно ударил по творческой и научной интеллигенции. В то же время художественная, писательская и научная элита пользовались материальными привилегиями, немыслимыми для простого человека «страны Советов». В 1936 г., когда средняя зарплата в СССР составляла 231 рубль в месяц, 251 писатель зарабатывал от 500 до 2000 рублей в месяц, 50 – от 2000 до 6000 рублей в месяц и, наконец, 14 наиболее видных – свыше 10 тысяч рублей в месяц[364]364
  Клифф Т. Указ.соч. С.65-66.


[Закрыть]. Не удивительно, что верхушка интеллигенции сохраняла лояльность по отношению к сталинскому режиму. Н.Мандель– штам, жена репрессированного поэта О.Манделыптама, вспоминала: «Жители нового дома с мраморным, из лабрадора подъездом понимали значение тридцать седьмого года лучше, чем мы, потому что видели обе стороны процесса. Происходило нечто похожее на Страшный суд, когда одних топчут черти, а другим поют хвалу. Вкусивший райского питья не захочет в преисподнюю. Да и кому туда хочется?.. Поэтому они постановили на семейных и дружественных собраниях, что к тридцать седьмому надо приспосабливаться»[365]365
  Мандельштам Я. Воспоминания // Юность. 1989. №7. С.55.


[Закрыть].

Как бы то ни было, режим модернизации не мог обойтись без работников умственного труда – «старых» или «новых» (хотя постановление 1940 г. о введении платного образования должно было ограничить их число). Следовало, во-первых, определить их место в новой социальной системе, а, во-вторых, не допустить их единства с работниками физического труда в отстаивании интересов наемных тружеников в противовес правящей элите. По существу, политика властей была нацелена на то, чтобы посеять рознь между различными категориями трудящихся. При принятии конституции 1936 г. Сталин категорически отверг предложения записать в основном документе, что СССР является государством не только «рабочих и крестьян», но и «трудовой интеллигенции», пояснив, что та «является прослойкой, а не классом»[366]366
  Сталин И.В. Сочинения. Т.14. С. 138-139.


[Закрыть]. В художественных произведениях и обыденном сознании по существу поощрялось третирование интеллигенции – от традиционного высмеивания интеллигента в образе странноватого чудака и до навешивания на целый социальный слой политических ярлыков («гнилая интеллигенция»), отлучения его от народа и даже физического истребления. Постоянно подчеркивалось, что интеллигент – это нахлебник на народной шее, что он «не производит материальных благ» и потому имеет перед людьми физического труда одни лишь обязательства. В то же самое время, лица умственного труда в целом получали в 1930-х гг. большую зарплату, чем те, кто был занят на производстве. Все это порождало глубокие и незаживающие социальные обиды. Взаимное натравливание интеллигенции и рабочих было одним из ключевых факторов устойчивости сталинской модели[367]367
  Домье В.В., Рябое А.В. Так что же это было? // Рабочий класс и современный мир. 1990. №2. Март-апрель. С.207-208.


[Закрыть].

Правящий режим стремился установить полный, тоталитарный контроль над областью образования, культуры и превратить ее в средство пропаганды и восхваления власти и ее «вождей». В рамках унификации культуры и искусства 23 апреля 1932 г. ЦК ВКП (б) принял постановление «О перестройке литературно-художественных организаций», которое ликвидировало все имевшиеся творческие объединения. По диктату ЦК создавались единые творческие союзы по профессиям – писателей, композиторов, художников, архитекторов и т.д. Все издания отдельных групп ликвидировались вместе с ними[368]368
  183 Глава 3. «Великий перелом», или модернизация по-сталински
  5. Социальная направленность сталинских преобразований 183
  183 Глава 3. «Великий Перелом», или модернизация по-сталински
  См.: Власть и художественная интеллигенция. Документы ЦК РКП(б) – ВКП (б), ВЧК– ОГПУ-НКВД о культурной политике. 1917-1953. М., 1999. С. 172.


[Закрыть]. Был утвержден единый, обязательный для всех художественный метод так называемого «социалистического реализма», любой творческий поиск, выходящий за эти узкие рамки преследовался как «формализм» и «авангард». «Культурная революция» по-сталински оказалась, таким образом, также завоеванием и подчинением культуры сталинизмом.

Точно так же были подчинены нуждам режима образование и наука. Преподавание во всех учебных заведениях было построено в соответствии с положениями официальной идеологии. 15 мая 1934 г. было принято постановление правительства и ЦК партии, предписавшее изучать историю в школе с «обязательным закреплением в памяти учащихся важных исторических явлений, исторических деятелей, хронологических дат». Прежнее рассмотрение прошлого (с точки зрения упора на классовую борьбу и отсутствие единых интересов между «верхами» и «низами») было названо «отвлеченными социологическими схемами»[369]369
  Народное образование в СССР. Сборник документов. М., 1974. С. 166.


[Закрыть]. После этого заговорили о «прогрессивности» тех или иных государственных деятелей царского времени, войны, которые велись дореволюционной Россией, стали оцениваться с симпатией к «нашим». Тем самым, сталинское государство фактически признавало себя преемником царизма.

Этот поворот происходил постепенно, не в одночасье, но его направленность не вызывала никаких сомнений: речь шла о культивировании идей советского и русского патриотизма. Во второй половине 1930-х гг. власти окончательно свернули проводившуюся с 1920-х гг. политику «ко– ренизации» в союзных и автономных республиках, которая предусматривала усиленное выдвижение партийных, государственных и хозяйственных кадров из «титульных» национальностей (то есть тех, по чьему имени названа республика), обязательное изучение чиновниками национальных языков и т.д. Во всех школах вводилось изучение русского языка, поборники «коренизации» были обвинены в «национал-уклонизме» и репрессированы. В мае 1941 г. начальник управления пропаганды и агитации ЦК А.А.Жда– нов передал руководителю Коминтерна Г.Димитрову директиву Сталина: «Нужно развивать идеи сочетания здорового, правильно понятого национализма с пролетарским интернационализмом. Пролетарский интернационализм должен опираться на этот национализм... Безродный космополитизм, отрицающий национальные чувства, идею родины..., подготовляет почву для вербовки разведчиков, агентов врага»[370]370
  Цит.по: Вдовин Л.И. Национальная политика в СССР накануне и в годы Великой Отечественной войны: мифы и реалии // Начальный период Великой Отечественной войны и депортация российских немцев: взгляды и оценки через 70 лет. Материалы 3-й международной научно– практической конференции. Саратов, 26-28 августа 2011 г. М., 2011. С.36.


[Закрыть].

11 января 1939 г. Комитет по делам высшей школы при правительстве издал приказ «О постановке преподавания марксизма-ленинизма в высшей школе», вводивший обязательное изучение во всех высших учебных заведениях курса истории партии, политической экономии и «марксистско-ленинской» философии. Задача обучения, заявил председатель Комитета по делам высшей школы С.В.Кафтанов на Всесоюзном совещании заведующих кафедр марксизма-ленинизма, состоит в том, «чтобы молодежь воспитывалась в духе беззаветной преданности партии и родине и ненависти к врагам»[371]371
  Кафтанов С.В. Итоги и задачи преподавания марксизма-ленинизма в высшей школе // Всесоюзное совещание руководителей кафедр марксизма-ленинизма. М, 1941. С.5-21.


[Закрыть]. Эти преданность и ненависть должны были послужить не только внутриполитическим, но и внешнеполитическим целям государства.

   5. Социальная направленность сталинских преобразований

В 1935 году в речи о стахановском движении Сталин заявил: «Жить стало лучше, товарищи. Жить стало веселее»[372]372
  Сталин И.В. Сочинения. Т.14. М, 1997. С.85.


[Закрыть]. Разумеется, лучше стало не для всех. Югославский левый коммунист А.Цилига, много лет проведший в сталинских лагерях, не зря назвал Советский Союз «страной великой лжи»[373]373
  CiligaA. Au Pays du grande mensonge. Paris, 1938.


[Закрыть].