Текст книги "Тайная война против революционной Кубы"

Автор книги: Вадим Листов

Соавторы: Владимир Жуков
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Через несколько дней в особняке Роберто Алехоса в Эдифисио-Таунсон, аристократическом районе гватемальской столицы, появились два американских дипломата (одним из них был резидент ЦРУ в этой стране Роберт Кендел Дэвис). Алехос-младший уже знал о цели визита. Он пообещал уладить «дело» с гватемальским президентом Идигорасом Фуэнтесом. И действительно, вскоре между Центральным разведывательным управлением США и президентом Гватемалы было заключено «джентльменское соглашение», разрешавшее

американцам использовать территорию страны для создания тренировочных лагерей'.

Центральное разведывательное управление знало, к кому оно обращается за помощью. Богатейших плантаторов братьев Алехос бесспорно можно считать некоронованными королями Гватемалы. В стране не раз менялись президенты и диктаторы, но одно оставалось неизменным – власть семейства Алехос. Правда, однажды (в начале 50-х годов) над их головами сгустились тучи. Демократическое правительство президента Арбенса начало осуществлять аграрную реформу. Под угрозой оказались не только плантации братьев, но и владения североамериканской монополии «Юнайтед фрут». Заговор, организованный ЦРУ против правительства Арбенса в 1954 году, спас тогда и «Юнайтед фрут», и «некоронованных королей».

Теперь, шесть лет спустя, настал черед братьев Алехос отплатить ЦРУ услугой за услугу. И они «отплатили» со всем усердием, на какое были способны. Кстати сказать, это не составляло для них особого труда. В руках братьев-плантаторов находились практически все рычаги власти в Гватемале; сам президент Идигорас Фуэнтес чутко прислушивался к советам своих «серых кардиналов».

Существовало еще одно обстоятельство, которое неизбежно привело бы Центральное разведывательное управление к братьям Алехос. Среди их многочисленных плантаций была одна, которая сразу же привлекла особое внимание людей Аллена Даллеса.

Если взглянуть на карту Гватемалы, то неподалеку от ее тихоокеанского побережья можно обнаружить горный хребет Сьерра-Мадре. Поросший буйной тропической растительностью, он не особенно высок, лишь некоторые его вершины превышают 3000 метров над уровнем моря. Одна из них – действующий вулкан Сантьягито. На склонах вулкана Сантьягито и расположена принадлежащая братьям Алехос обширная кофейная плантация «Эльветиа» – 2000 гектаров пло

1 Позднее Идигорас Фуэнтес утверждал, что в обмен за эту услугу Соединенные Штаты обещали поддержать притязания Гватемалы на Британский Гондурас, но государственный департамент категорически опроверг это заявление.

дородной земли. Ближайшие населенные пункты – маленький индейский поселок Сан-Фелипе и городок Реталулеу, до которого от плантации около 25 километров. Место не просто уединенное, но и в своем роде уникальное: весь этот район представляет собой своеобразный «полюс недоступности» Гватемалы. Из внешних районов страны сюда не ведет ни одна дорога. Население само обеспечивает себя всем необходимым. Район «Эльветиа» – Реталулеу поддерживает связь с внешним миром только по воздуху. Самолеты братьев Алехос доставляют сюда то немногое, что не могут производить местные жители; они же вывозят отсюда кофе. Небольшой аэродром около Реталулеу – единственный во всей округе – также собственность братьев Алехос. Одним словом, окрестности вулкана Сантьягито представляют собой что-то вроде небольшого «государства в государстве».

Вряд ли где-нибудь в Центральной Америке можно было найти лучшее место для тайной подготовки армии вторжения на Кубу, и братья Алехос охотно предоставили территорию «Эльветиа» в полное распоряжение ЦРУ.

– Бесплатно,– заявил Роберто Алехос американцам.– Но при одном условии: вспомните обо мне в Гаване...

Позднее помимо «Эльветиа» и аэродрома в Реталулеу братья Алехос «уступят» ЦРУ еще несколько своих владений, в том числе плантацию «Сан-Хосе Буэна-виста» (неподалеку от тихоокеанского порта Сан-Хосе) и поместье в отдаленной провинции Петен, где американцы создали лагерь особого назначения; братья же помогли ЦРУ арендовать причалы и аэродром в порту Сан-Хосе.

В начале мая 1960 года в «Эльветиа» прибыл первый отряд кубинских контрреволюционеров – 32 человека. Их с комфортом разместили в апартаментах, где обычно останавливались гости братьев Алехос. На первых порах местному населению разъяснили, что это «топографы», они будут снимать местность. Однако по мере того как шли дни, в центральной усадьбе «Эльветиа» появлялись все новые и новые группы «топографов». Помещения для гостей уже не могли их вместить, и вскоре чуть ниже центральной усадьбы развернулось

строительство крупного лагеря, получившего название «Траке». Работы не прекращались ни днем, ни ночью.

Одновременно началась реконструкция небольшого аэродрома в Реталулеу. Центральное разведывательное управление не скупилось на затраты. Создание аэродрома, способного принимать тяжелые транспортные самолеты, обошлось в 1,2 миллиона долларов.

Финансовые проблемы мало волновали организаторов агрессии. На протяжении всех последующих месяцев они не испытывали недостатка в средствах. Ричарда Биссела и Фрэнка Бендера беспокоило только, как бы тайна усиленной «топографической» деятельности кубинских «гостей» в забытом богом месте не стала достоянием гласности. На всякий случай естественная изоляция этой местности была дополнена строгими мерами изоляции искусственной. Кубинским наемникам и американскому персоналу строго-настрого запретили выходить за пределы базы «Траке». С территории плантации «Эльветиа» выселили всех местных жителей – примерно 1200 человек. По просьбе Центрального разведывательного управления к подножию вулкана Сантьягито перебросили 400 солдат регулярной гватемальской армии, для охраны лагерей.

Но, как всегда, шила в мешке утаить не удалось. Сообщения о том, что в районе Реталулеу происходит что-то подозрительное, появились сначала на страницах левых гватемальских изданий. Затем странными «плантациями» заинтересовалась пресса других стран, где правительственная цензура не была столь строга. Со дня на день тайна «Эльветиа» могла перестать быть тайной.

Следовало спешно что-то предпринять. Центральное разведывательное управление решается на такой трюк. В один из августовских дней сам Идигорас Фуэнтес приглашает иностранных дипломатов и журналистов совершить небольшую увеселительную прогулку в район Реталулеу, где, как было сказано, только что закончено строительство аэродрома для «экспорта фруктов и мороженых креветок», сооруженного с помощью США. Само собою разумеется, к приезду высоких гостей из района аэродрома убрали все, что могло навести их на какие-то подозрения. «Операция» прошла как нельзя более успешно. Произносились торжествен

15 В. Листов, Вл. Жуков

ные речи, рекою лилось вино. Ничего предосудительного на аэродроме иностранные дипломаты и журналисты не заметили.

Проверено на «детекторе лжи»

Ранним майским утром 1960 года во дворе одного из стереотипных белых домиков Майами расположилась группа кубинцев, самому старшему из которых едва перевалило за тридцать. Манера держаться, скупые, почти автоматические жесты и подчеркнуто рубленая речь безошибочно выдавали в них военных. И действительно, в недалеком прошлом все они были кадровыми офицерами кубинской армии. Среди них обращал на себя внимание бывший капитан Хосе Перес Сан Роман. Выпускник кубинской военной академии, прошедший специальную подготовку в центрах американских войск особого назначения в форте Бельвуар (штат Вирджиния) и в форте Беннингс (штат Джорджия), Сан Роман принимал участие в заговоре полковника Баркина, направленном против революции. Он мечтал о стремительной карьере, но победа революции лишила его, как и многих других реакционно настроенных офицеров, чинов, власти, почестей и заставила без оглядки бежать в Соединенные Штаты.

Тоска о прошлом, мстительная злоба на революционную власть из-за поломанной карьеры мешали Сан Роману спокойно спать по ночам. Вместе с группой других батистовских офицеров он уже давно искал случая, который помог бы ему свести счеты с революцией.

И вот теперь судьба, кажется, благоприятствует ему. Хозяин дома Мануэль Бланко, в прошлом тоже офицер батистовской армии, пригласил их для того, чтобы сообщить по секрету: в Майами появился человек, утверждающий, что по поручению «влиятельных американцев» он собирает эмигрантов, знакомых с военным делом; цель – вооруженная борьба против режима Кастро. Накануне этот человек связался с Бланко и предложил ему сотрудничать. Он также поинтересовался, не знает ли Бланко других кубинских офицеров,

готовых рискнуть ради «спасения родины». Плата—* 175 долларов в месяц плюс 50 долларов на жену, плюс 25 долларов на детей.

О лучшем собравшиеся и мечтать не могли. После непродолжительных размышлений Сан Роман решил встретиться с эмиссаром «влиятельных американцев».

Встреча произошла в старом доме на авеню Бри-келл. Человеком, искавшим контактов с батистовскими офицерами, оказался Мануэль Артиме. К этому времени он уже занял пост руководителя «Движения революционного восстановления». Авантюрист и мелкий провокатор, Артиме, очевидно, решил во что бы то ни стало подчеркнуть значимость своей персоны. Он заставил гостей изрядно подождать. Его выход также был рассчитан на эффект. Вот как описывает эту сценку Хейнс Джонсон:

«Артиме вошел в возбужденном, почти лихорадочном состоянии. Меряя комнату шагами, он говорил им о том, что перед ними открывается редкая возможность– освободить свою страну. Он рассказал им о встречах с американцами, утверждавшими, будто у них нет никаких официальных связей, но ему, Артиме, известно, что эти связи у них есть. Американцы уже помогли ему вывезти некоторых людей с Кубы и передать несколько посланий подполью. Подробно описав обещанную американцами помощь – оружие, танки, самолеты – одним словом, все необходимое, он подчеркнул, что несколько дней назад группа его учеников (так в тексте.– Авт.) переброшена в секретный лагерь для прохождения специальной подготовки. Американцы нуждаются в профессиональных кубинских офицерах, способных обучить силы освобождения и повести их в бой. Артиме убеждал их добровольно присоединиться к этим силам. Через шесть месяцев в их распоряжении будет пять тысяч подготовленных человек. Когда наступит время, они станут достаточно сильными, чтобы свергнуть Кастро за неделю».

Нельзя сказать, что все это не произвело впечатления на Сан Романа и его единомышленников. Однако чувство недоверия батистовских офицеров к Артиме на первых порах все-таки оказалось сильнее желания отомстить революции: ведь в прошлом Артиме был «кастровским капитаном», почти врагом. После продол

жительных препирательств офицеры решили направить в один из тренировочных лагерей своего представителя и, если с ним ничего не произойдет, принять предложение Артиме. Роль «подопытного кролика» выпало сыграть Мануэлю Бланко. Через несколько дней после отъезда Бланко прислал письмо, заранее условленными словами сообщая, что игра стоит свеч.

Это письмо придало батистовским офицерам решимость, но все же не развеяло подозрений. Отправляясь к месту новой «работы», каждый из группы Сан Романа, не сговариваясь, на всякий случай прихватил с собой оружие.

– У каждого из нас,– вспоминал позднее Сан Роман,– были пистолет и патроны, так как, независимо от письма Бланко, мы хотели быть уверенными друг в друге. Так уж все это начиналось. Друг другу мы не верили, доверяли только американцам...

Что же касается американцев, то они в свою очередь не верили наемникам. Первый же янки, которому Артиме передал группу Сан Романа для переброски к месту назначения, предложил кубинцам немедленно сдать все имевшееся у них оружие. За время пути в секретный сборный лагерь, расположившийся на уединенном флоридском островке Усеппа, батистовские офицеры выслушивали этот приказ по крайней мере три раза.

Когда Сан Роман и его спутники прибыли на остров, там уже находилось несколько десятков кубинцев. В первый же день прибывшим заявили, что отныне все, что связано с их деятельностью, является абсолютным секретом. В последующие дни они пройдут проверку, после чего из них будут отобраны лица, наиболее пригодные для занятия командных должностей, и переведены в другой секретный лагерь.

На следующий день началась проверка, растянувшаяся почти на три недели. «Каждый рекрут,– пишет в своей книге Хейнс Джонсон,– проходил физическую, умственную и психологическую проверки, а также держал экзамен на общую годность. Особо важное значение придавалось испытанию на «детекторе лжи». В ходе проверки каждый солдат получал личный номер, начиная с 2500. Такой порядок, говорили американцы, введет врага в заблуждение. Кастро подумает,

что перед ним масса людей, а не горстка, которая в настоящее время находится на острове. К весне следующего года личные номера далеко перевалили за 4000».

22 июня 1960 года проверка закончилась. 28 наемникам, в том числе Хосе Сан Роману, предстояло переменить место жительства. Вечером того же дня они начали утомительное путешествие, и приблизительно через сутки двухмоторный самолет, окна которого были занавешены, доставил их в совершенно незнакомую местность. Как позднее им удалось установить, это оказался форт Гулик – лагерь американских войск специального назначения в зоне Панамского канала.

Начались месяцы учебы и тренировок. Десятки американских инструкторов без устали учили кубинских наемников приемам партизанской войны. Изнурительные походы по джунглям и внезапные атаки из засад сменяли десантные операции, наступления и отступления, фланговые маневры и форсированные марш-броски. Здесь Сан Роман встретил многих других батистовских офицеров – Романа Ферера, Альфонса Кароля, Алехандро дель Валье, Яго Суэйро и других. В конце августа после большой военной игры, в ходе которой наемники успешно «атаковали» американскую базу с тыла, их погрузили на самолеты и под покровом ночи перебросили в очередное «новое место». Когда рассвело, наемники обнаружили, что они находятся высоко в горах у подножия дымящегося вулкана. Рядом с бараком, где они провели остаток ночи, стояли десятки других, точно таких же сооружений. Повсюду слышалась кубинская речь.

– Где мы? – спросил кто-то из группы Сан Романа проходившего мимо человека.

– База «Траке», Гватемала,– отозвался тот.– Кажется, нашего полку прибыло...

Приблизительно в то же самое время, когда группа Сан Романа проходила на острове Усеппа проверку на «детекторе лжи», в Майами, Нью-Йорке и некоторых других городах Соединенных Штатов распахнули свои двери центры по вербовке кубинского пушечного мяса. Для готовившейся авантюры требовались не только командиры, но и солдаты, те, чьими трупами руководители ЦРУ рассчитывали вымостить себе дорогу в Гавану.

Не полагаясь на «сознательность» контрреволюционеров, «люди из Лэнгли» широко практиковали экономический и политический нажим, дабы загнать эмигрантов в ряды «армии вторжения». С этой целью через многочисленные контрреволюционные организации было объявлено, что лица, уклоняющиеся от участия в вооруженной борьбе «против режима Кастро», лишатся права получить обратно свою собственность на Кубе «после победы».

Центром вербовочной деятельности стал двухэтажный кирпичный особняк под номером 1700 на бульваре Бискайн в Майами. Сюда стекались «добровольцы», завербованные среди эмигрантского отребья. Здесь агенты Центрального разведывательного управления и Федерального бюро расследований с помощью кубинских «экспертов» производили окончательный отбор рекрутов. Помимо особняка на бульваре Бискайн, свидетельствовал корреспондент газеты «Вашингтон дейли ньюс» Джордж Клиффорд, «любой кубинец, который хотел завербоваться для борьбы против Кастро, встречал горячий прием по меньшей мере в пяти центрах, расположенных в различных местах района Майами». Филиалы вербовочных центров действовали и в Нью-Йорке, в частности на 45-й улице Уэст-сайда, в доме № 341; на Бродвее, в доме № 1650, помещение 331; на Парк-авеню, в доме № 225, и т. д.

Процедура вербовки выглядела довольно шаблонно. Заполнив анкету, пройдя медицинский осмотр и проверку в отделе безопасности, «доброволец» получал ботинки парашютиста, форму цвета хаки и вещевой мешок со сменой белья. Затем его направляли в один из тайных лагерей, расположенных на территории США, для окончательной проверки. Путь рядового кубинского наемника в гватемальские центры подготовки можно проследить по рассказу Эрнейдо Оливы. Этот бывший батистовский офицер бежал с Кубы значительно позже Сан Романа и его сообщников – в июне 1960 года, а в августе его завербовали как рядового солдата «бригады вторжения».

Прежде чем получить «мешок со сменой белья», Оливе пришлось пройти длившуюся несколько дней проверку на политическую благонадежность, кульминационным пунктом которой было, конечно, испытание

на «детекторе лжи». Затем вместе с группой других наемников Оливу отправили на «заброшенную ферму», расположенную под Майами,– где именно, Олива не знал, так как перевозили их в автомобиле без окон. На «ферме» прежде всего у них отобрали паспорта и другие документы, а затем тщательно обыскали. Через сутки завербованных доставили на какой-то заброшенный аэродром, где они пересели в самолет с занавешенными окнами. Несколько часов полета – и самолет с наемниками очутился в Реталулеу. О том, что это Гватемала, Олива узнал случайно: на аэродроме он столкнулся с гватемальским полковником, которого знал еще в период службы в батистовской армии.

Олива прибыл в Реталулеу 31 августа 1960 года. К этому моменту в лагере «Траке» находилось всего 150 рекрутов–весь «улов» агентов Центрального разведывательного управления за несколько месяцев интенсивной вербовки – и около двух десятков «инструкторов» ЦРУ. «Мы называли их «ястребами» или «стервятниками» »,– вспоминал позднее Олива,– так как они представляли собой комичный набор авантюристов из разных стран...».

На первых порах, как свидетельствуют многочисленные американские источники, «бригаду вторжения» обучали только методам «партизанской войны». К концу лета темп подготовки заметно усилился. Общее число наемников достигло 400 человек. Американские «инструкторы» прозрачно намекали, что в самое ближайшее время они будут заброшены на Кубу. Как свидетельствуют авторы книги «Невидимое правительство», в начале октября действительно «было решено произвести в конце осени высадку на Кубе группы численностью до 400 человек. Эта группа представляла бы крупную, хорошо обученную и хорошо снабженную партизанскую часть на территории Кубы».

Октябрь прошел в лихорадочных приготовлениях к высадке. Однако приказа о начале операции так и не поступило. По целому ряду причин, неведомых наемникам, от высадки на территории Кубы «партизанских групп» было решено отказаться. Вместо этого 4 ноября 1960 года в гватемальские лагеря пришло распоряжение Центрального разведывательного управления, коренным образом изменившее всю систему подготовки.

Если раньше упор делался на методы «партизанской войны», то теперь был взят курс на подготовку «фронтальной атаки». «Бригаде вторжения» предстояло стать единым воинским соединением и в качестве такового нанести массированный удар в определенном районе острова Свободы.

Изменение в планах ЦРУ привело к резкому усилению обычной армейской подготовки кубинских наемников. 5 ноября 1960 года с базы «Траке» исчезли все «стервятники». Их места заняли кадровые американские офицеры. Вместе с ними в лагеря стали прибывать крупные партии американского стрелкового и тяжелого оружия, снаряжение и боеприпасы. Наемники были разбиты на взводы, роты и батальоны. Резко вырос и приток «пушечного мяса». И все-таки буквально накануне нового, 1961 года американские «советники» направили в Майами специальную «комиссию» из кубинцев, чтобы ускорить набор наемников.

Мануэль Пенобас, завербованный в «бригаду вторжения» в конце ноября 1960 года, писал позднее на страницах журнала «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт»: «Когда мы прибыли на базу «Траке», там всем заправляли американские офицеры. Наше оружие было лучшим из того, что могли дать Соединенные Штаты В Реталулеу американские инженеоы постооили великолепные взлетные полосы. Вокруг них возвышались горы военного снаряжения, стояли самолеты, минометы, хранились тонны бомб и других припасов... Скоро мы узнали, что Фрэнк, который отдавал приказы американцам и кубинцам, имел чин полковника. Находившиеся под его командой американские офицеры были специалистами каждый в своей области. Нашим инструктором по части стрелкового оружия был «Рей» – выходец из Калифорнии. Он слыл там чемпионом по стрельбе из пистолета. Ветеран прыжков с самолета «Сэм» тренировал наших парашютистов. «Ник» из штата Нью-Мексико преподавал нам технику разведывательных операций. «Боб» передавал нам свои знания о минометах и пулеметах. «Пэт» был офицером безопасности».

Наряду с тренировкой «сухопутных сил» Центральное разведывательное управление с самого начала уделяло пристальное внимание созданию авиации для «ар

мии вторжения». Как свидетельствовал в январе 1961 года журнал «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт», в Гватемале тренировались «небольшие, но опытные» военно-воздушные «силы вторжения». Летный состав включал несколько десятков военных и гражданских пилотов-ветеранов. Помимо бомбардировщиков Б-26 «авиация вторжения» имела транспортные самолеты, которые, отмечал журнал, могли быть использованы «для переброски войск на Кубу».

В общей сложности через гватемальские лагеря прошло около двух тысяч «слизняков». К их подготовке разведывательные и военные органы США относились со всей серьезностью. С чисто военной точки зрения бригада должна была стать и действительно стала образцовой воинской частью «специального назначения», каких еще мало было тогда даже в армии США. Единственное, что беспокоило американских шефов,– это моральное состояние наемного воинства. Хейнс Джонсон подчеркивает на страницах своей книги «Залив Свиней»: «Всякий раз, когда прибывала новая группа из Майами, рекруты разделялись в лагере на три основные группы – тех, кто принимал участие в кастров-ском движении, бывших служащих конституционной (то есть батистовской.– Авт.) армии, и «зеленую» молодежь, которая одинаково ненавидела как тех, так и других».

Эта вражда не раз приводила к серьезным стычкам. Однако до поры до времени американские «советники» не решались прибегать к крайним мерам для наведения порядка. Вплоть до начала 1961 года они практиковали средства «психологического» воздействия. Пытаясь хоть как-то утихомирить страсти, Бендер присвоил бригаде личный номер наемника Карлоса Рафаэля Сан-таны, погибшего во время тренировок в гватемальских горах. Американцы рассчитывали, что эта мера положительно скажется на моральном уровне «слизняков», и с ноября 1960 года соединение стало официально именоваться «Бригадой 2506».

На кого ставить?

Читатель помнит, что конец 1959 – начало 1960 года было временем, когда на территории Соединенных Штатов, как грибы после дождя, множились политические организации «слизняков». Временами их число доходило до ста. Вот как описывал создавшуюся обстановку журнал «Юнайтед Стейтс ньюс энд Уорлд рипорт»: «Огромной проблемой для революционеров (?!) в Майами является то, что они никак не могут объединиться. У них нет одного общепризнанного вождя... Вместо одного лидера – их много. Вместо одной революционной (?!) группы – более ста. Делаются попытки объединить как можно больше групп, но пока без особых успехов. Мешают столкновения отдельных лиц, индивидуальные амбиции».

После того как Эйзенхауэр подписал директиву о подготовке вторжения, после того как в Гватемале началась непосредственная военная подготовка наемников, подобный разнобой стал серьезной помехой в осуществлении планов Центрального разведывательного управления. Из множества контрреволюционных организаций предстояло выбрать несколько и превратить их в ядро политической борьбы против кубинской революции.

Первый шаг на этом пути был сделан в конце мая 1960 года, когда Фрэнк Бендер объединил пять эмигрантских группировок. В объединение, получившее название «Демократический революционный фронт», были допущены: «Движение революционного восстановления», некоторые фракции партии «аутентиков», «Христианско-демократическое движение», «Общество Монтекристи» и группа «Трипле А». В руководящий комитет «Фронта» вошли Антонио де Варона (председатель), Мануэль Артиме, Игнасио Раско, Хусто Кар-рильо и Аурелиано Санчес Аранго.

Некоторые из перечисленных организаций возникли на Кубе еще до победы революции, другие сложились в ходе борьбы американского империализма и местной реакции против Революционного правительства. Официальная программа «Фронта» предусматривала восстановление на Кубе порядков, существовавших при Батисте, но без Батисты и без «излишеств» его тирании.

Для вящей убедительности создатели «Фронта» даже провозгласили, что они не допустят в свою среду лиц, сотрудничавших с Батистой.

Однако возникновение «Демократического революционного фронта» не ликвидировало раскола в среде эмиграции: слишком сильны были распри между группами и амбиции отдельных руководителей. К тому же к середине 1960 года контрреволюционные элементы на самой Кубе при поддержке посольства США в Гаване создали подпольную организацию «Народное революционное движение». Эту организацию возглавил уже знакомый читателю Мануэль Рай, гаванский инженер, занимавший после победы революции пост министра общественных работ, а затем переметнувшийся на сторону контрреволюции. Костяком организации стали ренегаты из правого крыла «Движения 26 июля». В октябре 1960 года в «Народное революционное движение» влилась другая подпольная организация – «Революционное демократическое действие» во главе с Рей-нолем Гонсалесом, одним из лидеров молодежного католического движения, входившим в 1959 году в состав временного руководства Конфедерации трудящихся Кубы.

В отличие от «Фронта», «Народное революционное движение» располагало вооруженным подпольем на Кубе и маскировало свою реакционную сущность революционными лозунгами. Оно даже выступало за социальные реформы.

Глубокой осенью 1960 года Мануэль Рай, опасаясь провала, бежал в США. Обстановка осложнилась: появление в Соединенных Штатах нового претендента на роль «вождя» контрреволюции никак не входило в расчеты ЦРУ.

Американская разведка охотно пользовалась услугами «Движения» для организации актов саботажа и террора на Кубе, а также сбора разведывательной информации. Однако фаворитом ЦРУ оставался «Фронт». Газета «Нью-Йорк пост» с чисто американской деловитостью замечала 27 января 1961 года: ««Фронт» получает, по существу, всю финансовую помощь, оказываемую Соединенными Штатами кубинскому подполью. По подсчетам, эта сумма составляет свыше 135 тысяч долларов в месяц, а временами достигает 500 тысяч долларов в месяц. По имеющимся сведениям, г-н Б.—

агент Центрального разведывательного управления, который ведает всем этим делом,– предложил, чтобы организация «Движения» получала всю помощь от «Фронта»».

Именно «Фронту» поручили ответственнейшую задачу– загнать в гватемальские лагеря как можно больше «слизняков». Отделения «Фронта» в Майами, Нью-Йорке и в других американских городах превратились, по сути дела, в конторы по вербовке наемников. Полная зависимость этой организации от ЦРУ, глубокое проникновение во все ее поры агентов американской разведки типа Артиме превращали «Фронт» в послушное орудие ЦРУ. Что касается организации Рая, то руководителей разведки США, известных своими крайне реакционными взглядами, смущала не только ее социальная демагогия. Они сомневались в послушании «Народного революционного движения», в неукоснительном исполнении его руководителями приказов ЦРУ.

Именно поэтому на протяжении второй половины 1960—начала 1961 года Центральное разведывательное управление не только ничего не предпринимало для объединения сил двух крупнейших соперничавших фракций кубинской контрреволюции, но и всячески оберегало почти монопольное положение «Демократического революционного фронта».

Но по мере того как приближалась дата высадки – «Бригада 2506» в основном уже была укомплектована,– положение изменялось. Грызня в стане контрреволюционеров могла только осложнить Центральному разведывательному управлению и другим американским правительственным ведомствам задачу идеологического и дипломатического прикрытия высадки. Международному общественному мнению нужно было продемонстрировать, что кубинская эмиграция выступает против Революционного правительства единым фронтом.

В середине февраля 1961 года ЦРУ предпринимает первый серьезный шаг на пути к ликвидации распрей между «Фронтом» и «Движением». «Американский агент Бендер,– писал в одном из апрельских номеров 1961 года журнал «Тайм»,– созвал представителей «Фронта» и «Движения» в Вашингтоне и приказал (!)

им объединить силы и прекратить политические споры. Как утверждают, он вручил им лист, в котором значились имена 26 кубинцев, и сказал, чтобы они выбрали из них десять пригодных для участия во временном кубинском правительстве. Кубинцы просмотрели список и обнаружили в нем имена шести совершенно неизвестных им лиц...»

Бендер вел себя слишком бесцеремонно, и главари как «Фронта», так и «Движения» отвергли его предложение.

Через три недели Бендер повторил попытку. В сообщении из Вашингтона корреспондент агентства Ассошиэйтед Пресс рассказал, какими методами ковалось «единство» контрреволюции: «Как сообщают здесь, один из органов американского правительства оказывал нажим на враждующие эмигрантские группировки, с тем чтобы заставить их объединиться. Этот нажим принял форму угрозы лишить все эти группы финансовой поддержки».

Более детально поведал об этих событиях Жюль Дюбуа. Уже после разгрома на Плайя-Хирон он писал, что основным «объединителем» было «некое лицо из Вашингтона, как говорят, сотрудник ЦРУ». Это «лицо» созвало заседание лидеров контрреволюции в дорожной гостинице близ международного аэропорта Вашингтона (в мотеле «Скайуэй») и «предъявило им ультиматум: либо они добьются единства в течение 48 часов, либо всякая помощь им будет прекращена...»

Следует ли удивляться, что тут же, в мотеле «Скайуэй», были выработаны и детали объединения. Окончательное соглашение подписали четырьмя днями позже в 125-м номере нью-йоркского отеля «Статлер Хилтон» Рай, с одной стороны, и Варона и Артиме – с другой.

Новое объединение стало претенциозно называться «Кубинским революционным советом», хотя в нем не было ничего кубинского, а тем более революционного. Оно представляло собой типичное детище ЦРУ, созданное ради единственной цели – прикрыть готовившуюся агрессию. 22 марта 1961 года пост президента «Совета» занял Хосе Миро Кардона, незадолго до того бежавший с Кубы в Соединенные Штаты. Назначение политического трупа на «высокий» пост лишний раз свидетель-