Текст книги "Страсти Земные"

Автор книги: Вадим Крабов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)

Глава 2

   Сев на водительское кресло, Зина вытащила сигарету:

   – Ты не куришь?

   – Нет.

   – Не против?

   – Ради бога.

   И мы поехали. Я с удовольствием вдыхал запах сигаретного дыма и наслаждался скоростью аж шестьдесят километров в час! Быстрее здесь не разгонишься. Сидел и удивлялся себе: не курю и не тянет, а запах дыма нравится. Никогда не любил водить, а сейчас до зуда в руках хочется почувствовать упругую твердость баранки и утопить педаль газа. Нестись вдаль ни о чем не думая. Как все вокруг ново! Соскучился? Как ни странно, да. Я заново открыл для себя родную Землю. Не заметил, как приехали.

   – Приехали. Ты что уснул?

   – Нет, задумался, – закрыл дверку и осмотрелся, – этот твой дом?

   Мы находились в частном секторе. Бревенчатые дома и дома из бруса разной степени сохранности, потертые деревянные тротуары с обеих сторон дороги и все утопает в зелени ранеток, черемухи, ирги и других неизвестных мне деревьев. Улица, как ни странно для такой сельской идиллии, покрыта асфальтом. Не новым, с выбоинами, но все же. За деревянными заборами кое-где встречались аккуратные клумбы. Во дворе Зининого дома цветов не было. Были грядки, картошка и небольшая тепличка. И еще там вилял хвостом здоровенный лохматый цепной пес дворовой породы грязно-серой масти.

   Зина открыла ворота, загнала машину и крикнула мне:

   – Заходи, я подержу Шарика, он кусачий.

   Я спокойно пошел по подстриженной травяной дорожке с узким деревянным настилом, неожиданно для себя потрепал пса за холку и прошел к веранде. Шарик радостно завилял хвостом и с преданной надеждой смотрел мне вслед.

   – Ничего себе! Шарик, ты чего это? Признал гостя? – раздался удивленный Зинин голос.

   – Меня все собаки любят, – ответил я, не оборачиваясь.

   А заметил это в Эгноре. И здесь сработало. Эгнор – не показатель, там многие животные давным-давно были адаптированы к человеку. Собаки оказались натуральными.

   Дом из толстого бруса изнутри казался больше, чем снаружи. Три полноценные комнаты, большая кухня и ванна с туалетом, как это ни странно в своем доме. Горячая вода из газовых колонок и местное паровое отопление от газового котла.

   – Прямо коттедж, Зина, не ожидал.

   – Это наш, отцовский дом, он неплохо зарабатывает. Геолог, драгметаллы ищет. Золото в основном. Вот и этим летом в командировке.

   – А мама?

   Ответила не сразу:

   – Нет её, умерла. Ты не извиняйся, давно уже. Отец так и не женился.

   – Соболезную. Ничего, успеет еще – какие его годы!

   – Мы с братом только за. Опекает нас – жуть. Так, я пошла в душ. На кухне холодильник и газовая плита. Умеешь пользоваться?

   – Обижаешь.

   – Свари пельмени. Они в морозилке, кастрюля в нижнем шкафчике, – кричала она, закрывая дверь ванной.

   М-да, это тебе не Лиза и тем более не Агна. С легкой грустью пошел готовить пельмени. Потом я потерся пенной мочалкой под тонкими струями теплой воды. Запахнулся в отцовский банный халат и вышел. На кухне меня ждал роскошный ужин из магазинных пельменей и простенького салата из огурцов помидоров лука и прочей зелени. "Со своего огорода", похвасталась Зина. С голодухи умял все. Самым вкусным оказался салат, а наполовину соевые пельмени с отвратительным тестом старался не жевать, глотал сразу. Не подавился.

   За чаем с вареньем Зина рассказала о своей немудреной жизни. Большую часть времени проводит на работе – дежурств много, в двух местах. Что делать – кредиты! Дома – огород. Редко вырывается с подругами в ночной клуб или ресторан. Молодого человека не имеет и я не в её вкусе. Собаку кормит соседка. Только закончили с чаем, как во дворе радостно гавкнул пес и через несколько секунд раздался звонок в дверь.

   – Это Сережка, брат, – Зина побежала открывать, – Сереж, ты?

   – Открывай, я.

   Они обнялись в коридоре. На кухню вместе зашли.

   Действительно здоровый малый: высокий, плечистый, ни грамма лишнего веса. Брюнет, как и сестра и похож на неё. Стоят рядом – брат с сестрой без вопросов. Только черты лица чуточку больше, чем у Зины китайско-корейские и шрам на левой брови. Характерные мозоли на кулаках. Боксер или каратист и форму поддерживает. Одет в черные джинсы и футболку с непонятной надписью. Кожаную куртку снял в прихожей. В руке держал черную кожаную папку на молнии.

   – Сереж, это Егор, Егор, это Сергей, мой родной брат. Старший.

   Понятно, что старший – в районе тридцати мужику. На протянутую мной руку брат не обратил внимания и сел на Зинино место. Отодвинул чашку с недопитым чаем и водрузил на стол папку. Мне ничего не оставалось делать, пришлось сесть напротив него.

   – Ты поужинаешь или сразу за работу? – иронично спросила брата Зина.

   – Чаю налей, – ответил он и уставился на меня, – значил Егор, говоришь.

   Я расслабленно откинулся на спинку стула и скрестил на груди руки. На риторический вопрос промолчал.

   – Рассказывай, Егор, откуда ты такой хороший взялся. Официально, под протокол. Я следователь по твоему делу Сергей Иванович Хром. Ты чего это вздрогнул?

   Я не просто вздрогнул, я покрылся испариной. Мысли лихорадочно метались вокруг одной темы: "Господи, это кого же я здесь должен убить!? За что мне все это? Комес – Закуток, Лизия – Земля, а теперь еще Хром! Первая встреченная девушка!"

   – Егор, с тобой все в порядке? – послышался участливый голос Зины.

   – Все хорошо, Зина, просто накатывает иногда, – ответил я, не задумываясь, а сам медленно выкидывал из головы внезапную панику. Иначе не назовешь. "Все, хватит. Да пошло ты, "провидение", куда подальше! Кажется, я это себе уже обещал, но теперь точно – скала. Не смотря ни на какие будущие совпадения! План вернуться – и я вернусь. Дождись меня, Лиза!", я глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Успокоился.

   – Зинка! Не мешай работать! Раз выписали, значит, здоров, об этом мне и дядя Герман сказал. Марш в свою комнату! – грозно сказал Сергей.

   – Вот еще, раскомандовался! На работе у себя командуй! – огрызнулась сестра, – с тобой действительно все хорошо? – обратилась ко мне.

   – Да, Зина, спасибо. Такого больше не повториться, обещаю.

   – Чаю сам себе нальешь, – бросила брату и покинула кухню.

   Как только она вышла, Сергей прямо через стол схватил меня за грудки и притянул к себе:

   – Я тебя насквозь вижу, Художник, – сказал он презрительно, глядя прямо в глаза.

   В ванной я решил не бриться и не подстригаться, что бы совсем не "оземлиться". Подровнял бороду и перетянул волосы через лоб ободком – выпрошенным у Зины шнурком. Седину тоже решил не трогать. Действительно художник, каких часто по телику показывают.

   – Если ты Зинку хоть пальцем тронешь, я тебя из-под земли достану и яйца вырву. Ты меня понял?

   – Понял, – ответил я совершенно спокойно.

   С каким трудом мне удалось унять буквально взвывшие рефлексы! А как захотелось размяться! Неделя без движения – врагу не пожелаешь. Более того, удержался и от словесной шпильки.

   – Надеюсь, – прошипел он, – смотри, я не шучу, – после этих слов выпустил "мой" махровый халат.

   – Рассказывай, что помнишь, – мы снова сидели друг против друга, – предупреждаю: я таких, как ты субчиков насмотрелся выше крыши и лучше любого психолога увижу врешь ты или нет.

   Я рассказал тоже, что и в больнице. Начались уточняющие вопросы: кто, где, когда, с кем и зачем, явки, пароли и все такое. У меня, разумеется, амнезия, поэтому ответы те же.

   – Пробьем все стройки, все автобусы, все институты в Москве – найдем. И не надейся прятаться вечно. Дружков твоих подождем. Ты же кинул их с деньгами, верно? Лучше сам колись, пиши явку с повинной. Пока предъявить тебе нечего, кроме трудно доказуемого мошенничества, а после: незаконный оборот драгметаллов – раз, скупка краденного – два и много еще чего наберется. Мой тебе совет исключительно из человеколюбия – колись сейчас. Помогу, чем смогу, а могу я – многое, поверь на слово. Не в чем сознаваться? Не верю. У каждого есть в чем сознаться. Хорошо, распишись здесь и здесь. Подумай, время есть.

   – На, держи пока я добрый направление на экспертизу по поводу твоей якобы амнезии. Давно уже у прокурора подписал. Сам сходишь, без конвоя. Цени! Там тебя быстро на чистую воду выведут.

   – Сколько можно повторять, Сергей Иванович, я действительно ничего не помню!

   – Там эту басню повторяй сколько угодно, а я от тебя устал.

   И меня вымотал. Следак натуральный! То, что в кино показывают – ерунда по сравнению с таким прессом. Знал бы – в натуре рассказал бы. Наверное.

   – И вот еще что, если собака залает или постучит кто – ты первый выгляни, не жди Зинку, хорошо?

   – Хорошо... – пожал плечами, – а в чем дело?

   – Да так, – Сергей махнул рукой, выглянул из кухни и заговорил, чуть ли не в ухо, – Зинка вряд ли расскажет, но она развелась недавно и её бывший ей проходу не дает. Домой приходит, угрожает по-разному, на улице, бывает, подловит, даже дом грозился поджечь. Хочет, чтоб вернулась, а Зинке он поперек горла. У меня сам понимаешь, доказухи никакой, но я его все равно прижму скоро. Понял?

   – В общих чертах.

   – Этого достаточно. Зина часто на работе, так что главное за домом смотри.

   – Я могу и походить с ней, мне все равно делать нечего.

   – А что и походи, – он заново оглядел меня, более внимательно, – ты, конечно, парень не робкий, – сказал с легкой иронией, – но главное для тебя дом. Уяснил?

   Хотелось сказать: "Яволь, херр гауптман!", но я произнес:

   – Уяснил. Геройствовать не буду.

   – Надеюсь на тебя, Егор, – закончил торжественно, словно присягу у меня принял, хлопнул по руке и сразу сжал её железной хваткой, – но я тебя предупредил, – проговорил зловещим шепотом, – из-под земли, понял, из-под земли...

   – Зина, ты где? – Сергей подходил к прихожей.

   – Я сериал смотрю, а что?

   – Я пошел, закройся.

   – Захлопни. Эльке привет. Племянники еще не вернулись? – Зина говорила прямо из зала.

   – Слава богу, еще нет, им у бабушки нравится. Закройся, я сказал!

   – Егор, закрой дверь за Сергеем, пожалуйста. Мне некогда.

   Я хмыкнул и пошел закрывать. Со мной Сергей не попрощался, как и я с ним. В зале Зина предложила посмотреть с ней сериал, я отказался.

   – Если хочешь, то в отцовской спальне есть ящик, включай что хочешь. Там я тебе и постелила. В мою спальню не заходи, там не прибрано! – крикнула, когда я уже выходил из зала. Где чья спальня – не уточнила. Впрочем, блуждать здесь негде.

   В комнате я пощелкал каналами, оделся и выскользнул во двор, крикнув Зине:

   – Я во дворе проветрюсь, замок на собачку поставлю.

   – Только не убегай! – крикнула в ответ, – подожди, там же Шарик! Ах, да. Иди.

   На улице было темно и прохладно. Звезд из-за туч не увидел. Луна еле-еле просвечивалась разлитым серебристым сиянием. Пес подбежал ко мне, лизнул руку и свернулся калачиком возле ног. Я широко раскинул руки, сделал глубокий вдох и... начал разминку. С каким удовольствием я растягивался, отжимался, приседал, бегал, ускоряясь – замедляясь, и делал еще много чего. За полчаса выложился. Ускоряться получалось только по-Роновски. И то хлеб. Отдохнул немного и начал бой с тенью. Остро ощутил нехватку оружия и лат, как голым мальчиком для битья себя почувствовал. Странно, о пустой ауре так не страдаю, хотя... тоже неприятно, как слепой. Огляделся в поисках чего-либо и нашел грабли. Сойдет. Стал использовать, как шест. С шестом я был знаком слабо, ну да ладно. Завтра сделаю себе деревянные мечи.

   Когда закончил и прочувствовал время, то вслух присвистнул – еще час тренировался.

   Способность чувствовать время я не потерял и еще в больнице "перестроил" внутренние часы на земные. Эгнорский час оказался длиннее Земного.

   Пора на боковую. Зина, наверное, забеспокоилась. Легка на помине! Она стояла возле крыльца веранды, укутавшись в теплую осеннюю куртку, и смотрела на меня во все глаза. Как назло уличный фонарь прекрасно освещал пятачок за гаражом, где я устроил тренировку.

   – Что это было? – удивленно спросила она, едва я с ней поравнялся.

   – Тренировка ушу, – по-моему, эта боевая гимнастика наиболее походила на курс мечника, если отдаленное сходство можно назвать похожестью. Сужу исключительно из телепередач, на земле я ничем таким не занимался.

   – Мой брат каратэ занимается, а такого я не видела.

   – Разные школы. Замерзла, поди, пошли в дом.

   – Не замерзла, но пойдем. Спать пора, – и я заметил, как она скользнула по мне ну очень любопытным взглядом.

   Я сполоснулся, попил чаю, Зина выпила кефира, поболтали и разошлись спать.

   Сон не шел совершенно. Кажется, отоспался на неделю вперед. Скользнул свободным сознанием по окрестностям, полюбовался на ниточку силы и, не заметив ничего подозрительного, нырнул в астрал.

   Здесь все было по-прежнему. В очередной раз покувыркался в "спящих" стихиях, пытаясь их разбудить, снова попытался заполнить резервуар и снова обломился – без помощи Краси (света) и Жени (земли) ничегошеньки не выходило. Не мог я сам отделить мельчайшие части и оперировать ими. А если... нить из спящей стихии вытянулась. Раз – вручную сплел "руну – ключ". Где, где сила! Сколько ни искал – не нашел ни капли. Облом. Обратил внимание на ключ – висит себе. Ладно, все равно делать нечего и я начал плести заклинания. Самые разные одноуровневые плетения. А много я самостоятельно запомнил, оказывается! Они висели в абсолютном беспорядке. Решил рассортировать, и делал это еще примерно два часа астрального времени.

   Создал вложенные "папки" по стихиям, по назначению и по видам. Как это оказалось трудно, когда астрал отзывается крайне медленно и неохотно, да к тому же тупой как валенок! Все-таки получилось. Например, фаербол оказался в "папке" огонь, во вложенной папке "боевые" и папке "атакующие". Сделать ярлык не удалось – без помощи стихий я по-сути оказался нулем без палочки. Конечно, утрирую, но... Маны нету, маны! Вот в чем основная проблема. Нет, когда "девочки" проснутся, я и без манны резервуар заполню, а большего мне и не надо. Надеюсь. Скорей бы просыпались. А пока, когда все боле – менее утрясется, доберусь до той манящей ниточки силы. Интересно, что там. И родителям надо позвонить, извелись бедные. Только осторожно, мало ли что.

   Встал в шесть утра и в спортивных штанах вышел во двор. Размялся, нашел заготовки черенков для лопат и сделал из одной два более – менее сбалансированных меча, подточив кое-где ножом. Потренировался всласть. В дом зашел в восемь и застал там заспанную Зину в пижаме.

   – Ты чего в такую рань соскочил, – спросила через зевоту.

   – Я жаворонок. У тебя покушать есть что-нибудь, а то голоден, как волк. Быка бы съел, – здорово нагнала аппетит тренировка.

   – В холодильнике все твое, я пошла в душ.

   – Тебе разве не на работу? – прокричал я уже из кухни.

   – Неа, отгул взяла. Сходим с тобой в поликлинику и в милицию.

   – Давай в милицию завтра.

   – Завтра суббота, – после этих слов хлопнула дверь в ванную.

   – Тебе сколько яиц жарить? – быстро прокричал я, пока не пошла вода.

   – Одно, – и сразу зашумел душ.

   "Тьфу, мне бы первому сполоснуться после тренировки! Да, ты здесь не барон и не любимый муж, привыкай", думая я, жаря яичницу.

   Перед поликлиникой заехали на рынок, где Зина, после длительных препирательств и согласия взять у меня деньги, как только они появятся, переодела меня в китайские шмотки по размеру. Мне действительно было неудобно. Я пообещал и за продукты деньги вернуть, на что девушка поморщилась.

   Психиатром оказалась объемная женщина в возрасте с бородавкой на шее.

   – Привет Зинаида, привела своего Неизвестного?

   – Здрасьте, Вероника Игоревна, он не мой.

   – Рассказывай! Вся больница о вас шепчется.

   – Сплетни все это! – покраснела девушка, – будто вы меня не знаете.

   – Я-то знаю, а другим рот не заткнешь. Давай выписку и направление.

   Этот разговор проходил при полном игнорировании моей персоны. Я прокашлялся:

   – Простите, выписка и направление у меня.

   И только теперь Вероника Игоревна обратила на меня внимание:

   – Проходите, присаживайтесь, – сказала спокойным доброжелательным тоном, – дайте мне бумаги.

   Я сел на стул напротив её стола. На нем не было ни одной ручки, лежали только карточки и листы бумаги.

   – Маша, заполни на него карту, – врач протянула выписку с направлением медсестре, сидящей в углу кабинета за отдельным столом, – жалобы есть? – это уже мне.

   – На потерю памяти и все.

   Как вас зовут, какой сейчас год, сколько мне лет, где я нахожусь, что помни из детства, помню ли родителей, как сплю, нет ли головных болей и так далее.

   – Я выпишу вам витамины и ноотропы, пропьете. Возьмите направление к психологу и психотерапевту, это у нас в диспансере, Зинаида объяснит. Еще вопросы есть?

   – Так сколько ему лет писать, Вероника Игоревна? – встряла в беседу медсестра.

   – Пиши двадцать пять, правильно? – и снова посмотрела на меня с тщательно замаскированным вниманием.

   Я пожал плечами:

   – Кажется. У меня еще вопрос. Вот, на экспертизу направили – это к вам? – я вытащил из внутреннего кармана летней куртки направление и передал врачу.

   – Молодой человек, – поморщилась она, – это не так просто делается. Пройдете обследование у психолога, психотерапевта и только после этого на комиссию, а её еще собрать надо. Попейте таблетки, сходите к специалистам и через неделю ко мне. Тогда и решим когда комиссия. Мне еще и с главным это вопрос обсудить придется.

   – Спасибо, всего доброго.

   – До свиданья, молодой человек. Зинаида, задержись на минутку, а вы в коридоре подождите.

   Ждать пришлось минут двадцать. Я подсмотрел свободным сознанием: врач ей что-то втолковывала, Зина оправдывалась, а под конец вспылила. Вероника махнула на неё рукой. В буквальном смысле.

   Зинаида выскочила из кабинета раскрасневшаяся и, не глядя на меня, буркнула:

   – Поехали.

   В машине нервно закурила.

   – Егор, если у тебя тайны, то не рассказывай, я пойму, но не обманывай меня! Я больше всего это ненавижу! Признайся только мне, я никому не скажу – ты выдумал амнезию? – сказала, глядя прямо в глаза.

   Я не отвел взгляд. Её темно-карие, почти черные глаза светились решимостью, душа раскрылась вместе со спрятанной в глубине болью. Она примет от меня все и не предаст. Поймет все, кроме обмана. Я метался в поисках выхода и не находил.

   "Она не предаст, она не предаст...", гудело в голове, как набат. А маленькие колокольчики в ответ ехидно звонили: "А поверит ли? Про другой мир, по магию. Ты и показать ничего не можешь, а вы только что от психиатра. Что она ей наговорила? Сиди и не рыпайся, а то точно в дурку загремишь".

   Времени на размышления не было, отвечать надо немедленно иначе – никогда она мне не поверит, ни в чем. Я стану для неё никем, опущусь в её глазах ниже плинтуса.

   – Я не вру, – произнес раздельно, – мою жизнь как перевернуло, я заново родился, – ответил завуалированной ложью, и от этого меня чуть не вывернуло наизнанку. На душе кошки скребли. Гигантскими стальными когтями.

   Зина облегченно выдохнула и уперлась лбом в баранку. Улыбнулась. Длинный пепел с сигареты упал на пол. Она этого не заметила.

   – Я так и знала, я была права! А она мне: мышление связанное, эмоции адекватные, мимика – моторика, жесты – шместы, он совершенно здоров. Симулирует, будь с ним осторожна, Зиночка, – пародировала довольно похоже, – что, говорю, так совсем – совсем не бывает при амнезиях? Она сразу замялась. Бывает, говорит, но очень редко. Когда-то, где-то она читала, что были единичные случаи полного здоровья при амнезии. Но в её практике у всех обязательно сопутствующие симптомы были. Короче, она тетка прагматичная и в сказки, в отличие от меня не верит. Но я была права! – Зина победно стукнула рукой по многострадальной баранке, – прокатимся с ветерком! Ты как?

   – Я за! – весело сказал я с натянутой улыбкой. В этот момент я себя ненавидел.

   Можно было признаться, можно! Толстая тетенька-врач в легкую меня вычислила, как учительница нашкодившего детсадовца и главное – сказала Зине, что я здоров! Зина бы после этого мне поверила. Теперь поздно. Как не хочется обижать девушку, а она, если узнает... нет, когда узнает – не простит. Сердце сдавила жалость к ней, досада на себя и на весь этот чертов мир с его сложностями.

   Мы мчались по полупустой загородной трассе, лихо обгоняя все попутные машины. Зина весело шебетала, смеялась, а я так и застыл с натянутой улыбкой.

   – Заедем на "вертолетку"? – дошла до меня её последняя фраза.

   – На что?

   – Придорожное кафе популярное у наших бандюганов, там неплохо кормят. Отметим твое психическое здоровье. Ты как? Не боись, днем там никого не бывает.

   – Давай отметим, я не против. Запишешь на мой счет.

   Она весело рассмеялась:

   – Вот и дождалась кавалера! Запишу.

   В здание заходить не стали, пристроились на открытом "летнике" под тентом. Сегодня стояла не августовская жара. Кроме нашего, были заняты два столика из шести, по виду – дальнобойщиками. Зина заказала шашлыки, кафешка ими славилась, и разных салатиков с закусками. Себе взяла минералку, мне безалкогольного пива: "Тебе еще в милицию за справкой. Без бумажки ты кто? Правильно. Вечером выпьем".

   – Откуда ты так здорово в психологии разбираешься? – спросил я между делом, жуя действительно неплохой шашлык.

   – Не льсти мне, ни бельмеса я в ней не смыслю.

   – Откуда тогда "мышление", "эмоции" и чего еще там.

   – Запомнила, что Вероника Игоревна говорила. У меня память на слова хорошая, а смысла я до сих пор не понимаю. И пародировать умею, заметил?

   – Ага, здорово. А у меня память фотографическая: что увижу – с первого раза запоминаю.

   – Вот это да! Так мы два уникума! Давай за это выпьем! – мы шутливо чокнулись высокими стеклянными стаканами.

   Она искренне, я вымучено. Все с той же натянутой улыбкой, которая словно прилипла ко мне.

   Из здания кафе в летник вышли четверо крепких коротко стриженных молодых людей одетых, не смотря на жару, в расстегнутые короткие кожаные куртки. Они заняли соседний столик. На двоих были массивные золотые цепи "привет из девяностых".

   – Верка, неси быстрее, щас с голоду помрем! – крикнул самый маленький из них и повернулся к остальным, – ну че, пацаны, отметим это дело! – сказал, потирая руки.

   Зина с досадой поставила стакан на стол.

   – Принесла нелегкая! Как чувствовала – не надо сюда ехать! Собирайся, Егор, обед нам испорчен.

   – Подожди, Зина, кто это, – я сидел к ним спиной и видел квартет только во время их прохода к столику.

   – Местная "бригадочка", считают себя крутыми, а на самом деле – шестерки, одни понты. Пойдем, обязательно привяжутся. Ну их, нервы дороже.

   – Сидим, – твердо сказал я и накрыл её руку своей. Гримаса улыбки сошла с моего лица. Злость на весь мир нашла себе вполне конкретное воплощение.

   – Егор, не дури. Они все бывшие боксеры и в кожанках не зря. Там кастеты и ножи могут быть. Они беспредельшики, Егор! – чтоб не услышали соседи ей приходилось шептать, наклонившись ко мне чуть ли не вплотную.

   – Шестерки – беспредельщики и на свободе? – продемонстрировал я свою киношную осведомленность из жизни криминального мира. И попал!

   – Ты точно уловил, – Зина посмотрела на меня подозрительно, – у одного из них папа – председатель районных депутатов.

   – Должно быть, стыдно ему за сына.

   – Слушай, давай потом я тебе весь расклад дам, а сейчас поехали!

   Но стало поздно.

   – Толян, ты посмотри кто за соседним столом! Баба Славика с каким то педиком! Они че, сосутся что ли? – раздался голос того, самого мелкого. Видно он был у них самим глазастым, горластым и несдержанным.

   – Началось, – прошептала Зина и откинулась на спинку.

   – Мужики, давайте пить и есть, Славик сам со своей бабой разберется, – прозвучал наиболее здравомыслящий голос. Жаль не увидел, из чьих уст он прозвучал.

   – Причем здесь Славик? Ты мне можешь сказать, Верес? – спросил третий голос. В ответ молчание, – мы сами должны постоять за честь наших женщин! Кто, если не мы? – раздался дружный хохот.

   – От нападков залетных гомиков! – сквозь смех простонал "мелкий". Хохот продолжился с новой силой.

   За время их шутливой перепалки, я успел успокаивающе подмигнуть Зине и прямо со стулом развернуться к ним. Смех стих.

   – Кто-нибудь из вас разбирается в шмотках от Дольче – Габбана? – спросил я у всей четверки и пока они молчали, вычленил лидера.

   Это не сложно, если сам имеешь опыт командования. Им оказался тот самый, который готов был за честь постоять. Показал на него пальцем и сказал:

   – Ты, петушок, в них точно разбираешься, пойдем, поможешь мне выбрать, – после этих слов встал и быстро направился к уличным туалетам, постепенно переходя на бег. За туалетами виднелась небольшая полянка перед лесом.

   Восприятие взвинтилось до предела. Если бы мне в спину полетел нож, я бы почувствовал и увернулся. Без всякой магии. Спасибо тебе, Рон, ты был хорошим учителем. Нож не полетел.

   После секундной паузы они все, с криком: "Ты совсем оборзел, педрило!?", – бросились за мной, совершенно не обращая внимания на окрики Зины:

   – Козлы! Вас Славик за это уроет! Егор, беги! Шавки подзаборные, вам только под забором тявкать! Гомики!

   На это и был расчет: оскорбишь главного – кинутся все, ни один не отвлечется на второстепенную цель – Зину, а мне не хотелось буянить в кафе. Столики рушить, посуду бить. Зачем?

   Меня догнали сразу за туалетами, перед самой полянкой:

   – Стоять, пидор! Все равно догоню и на шнурки порежу! – голос главного, Толяна.

   Я сделал еще три прыжка и резко развернулся. Они бежали гуськом с лидером впереди. Толян, с ножом в руке, затормозил в двух метрах от меня. Ему в спину врезался второй, подтолкнув его вперед. Я чуть отошел. Толян ругнулся на толкнувшего и вот я окружен всеми четырьмя. Не бегать же за всеми!

   – Ты откуда такой шустрый, педик? – задал Толян риторический вопрос.

   Хотел было еще что-то добавить, но я, увидев бегущую за туалетами Зину, начал бой.

   "Только не убивай", – прошептал сам себе, проваливаясь в "роновское" ускорение.

   Ударом ноги выбил у главаря нож и услышал хруст ломающейся кости. Ударную ногу поставил на землю и, используя момент вращения, ударил другой ногой левого от меня братка в челюсть. "Хрясь!" – порвались новые джинсы. Вовремя падаю на спину, смотрю на пролетевшую надо мной руку со сверкнувшим лезвием и все еще по инерции подсекаю заднего бойца. Поднимаюсь и резко бью правого братка открытой ладонью в подбородок, придержав левой рукой запястье с тем самым быстрым ножом. Намек на уклонение – почти успевает, но почти – не считается. Поворот налево и передо мной главарь. Стоит, открыв рот, придерживает левой рукой болтающуюся кисть правой. Еще работая с задним, я слышал начало его фразы:

   – Что за х...

   Коротким прямым в челюсть не дал её закончить, развернулся и пнул по лицу почти поднявшегося заднего, самого "маленького". Огляделся – все живы, все без сознания. Слава богу. Аура правого, который самый быстрый, была чуть растянута синим ручейком. Интересно. И тут на меня налетела Зина.

   Она не бросилась обниматься и радоваться тому, что я жив. Она встала как вкопанная и спросила со страхом:

   – Егор, ты кто?