Текст книги "Страсти Земные"

Автор книги: Вадим Крабов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Вадим Крабов.
Эгнор.
Книга третья. Страсти Земные.

"Я памятник себе воздвиг нерукотворный,

Как получилось, право, не пойму"

Из черновиков Александра Сергеевича. Найдено недобросовестными пушкиноведами.

Глава 1

   Городок, где я оказался, назывался непрезентабельно – Закуток. Не смотря на захудалое название, он занимал высокую должность райцентра большого района в одном из восточно – сибирских регионов. «Интересно, Закутовского или Закутинского района?», мысленно сыронизировал я, как только услышал это странное имя и едва не вышел из полукоматозного состояния от нахлынувшего волнения. Дело в том, что «Комес» со старого местного наречия переводился именно как «закуток между горами, долина». Семус, мой управляющий, просветил. «Гадство. Не знаю огорчаться или радоваться. Снова эти чертовы совпадения! И Рон промолчал?..». Успокоиться удалось с трудом и только тогда, когда услышав частый писк кардиомонитора, дежурная медсестра Зиночка, я всех выучил, воскликнула:

   – У Неизвестного тахикардия зайдите во вторую, Герман Эдуардович!

   Врач послушал, посветил в глаза, велел померить давление, проверил рефлексы, поворчал на заполошную Зиночку и сказал напоследок:

   – На психу переводить будем, скоро закончатся ваши мучения.

   – Мучения! Скажите тоже. Все бы такие беспокойные были. Сегодня впервые к нему врача вызвала. Симпатичный к тому же, – добавила кокетливо.

   Она не ровно ко мне дышала – мыла чаше других сестер, а по-существу ласкала. Еле сдерживался. А может она ко всем мужикам так относится, кто знает.

   – Жаль, если на психу.

   – А куда? Соматически совершенно здоров, а с башкой пусть там разбираются. Вчера с главным договорился.

   Герман Эдуардович заведовал отделением анестезиологии и реанимации.

   – Койку зазря занимает, – голоса и цоканье каблучков Зиночки удалялись.

   – А там что с ним сделают?

   – Электросудорожная терапия – слышала о такой? Попробуют... – звуки постепенно затихли.

   Нихренасе! Электроды к башке и ба-бах? Не согласен! А в сериалах годами в коме лежат и не жужжат. М-да, здесь у нас не тут. Все, срочно прихожу в сознание.

   Когда из постоянно работающего радио я узнал год, то просто обалдел. На земле прошло всего чуть более трех недель с момента моего исчезновения. Выходит неделя здесь – полгода в Эгноре? Или портал смещает не только пространство, реальности, но и... время? А может и то и другое, а может... да много чего может! Факт остается фактом – полтора года насыщенной счастливой жизни уложились в три недели местного времени.

   Эгнор, баронство, руины – все это было на самом деле. За двое суток в "сознании" я убедился в этом окончательно. У меня сохранился астрал, где я пока ничего не могу делать, свободное сознание и "супертело". Спасибо тебе, провидение! Я все боюсь сказать... Создатель? Творец? Но точно не "Спаситель" 11
     Спаситель – Эгнорский Бог, культ которого распространен на большей части Иверского континента. С Земным Христом не имеет ничего общего.


[Закрыть]. Глупая инициация прошла на удивление удачно и тупая мысль о переделке тела удалась на славу. Не сам же я это устроил. Теперь я точно знаю, что такое невозможно для неофита. «Было», – любил приговаривать Рон в таких случаях.

   Рон! Какая нелепая и как оказалась необходимая смерть. Без неё не вышел бы я на Вартараара и не победил. Мы просто не догадались бы про портал в самое логово "черных". А с другой стороны хорошее у него посмертие – не забывает "своих" Творец или кто там еще. Противно от ощущения ведомости и сердце заходится в тоске о Лизе, друзьях, да и о "подданных". Ответственность, мать её так! Как там, в целом, в Эгноре? Отбились? По словам Рона – да. Меня, поди, оплакивают. Хотя нет, по крайней мере, Лиза должна чувствовать, что я жив. Я же чувствую её... да, у неё все хорошо. Странно это и удивительно. Сразу успокоился. Я вернусь к тебе, ты так и знай! Напитаю резервуар и вперед. Это тебе не в первый раз. Подождать, правда, придется, ты потерпи, любимая. Разбужу "девочек", повидаюсь с родителями... или наоборот и сразу к тебе!

   Проблемы с "выходом из комы", документами, розыском, легендой и так далее отодвинулись на задний план, как совершенно незначительные. Я спокойно вышел из пресловутой "полукомы" и просто уснул. Утро вечера мудренее.

   Мне снилась Лиза с маленьким сыном, мы с ним весело играли. Он забавно коверкал слова и тянулся мне на руки. Всю душу заполняла нежность и абсолютное счастье.

   Из разведки свободным сознанием я хорошо изучил городок. Навскидку тысяч двадцать – тридцать жителей. Два небольших квартала с двух-пятиэтажками и два больших частных сектора. Поселок с коттеджами «новых русских» и недавно отремонтированный маленький железнодорожный вокзал с автостанцией. Три полуразрушенных предприятия и только на двух из них шла какая-то видимость работы. Из разговоров я понял, что это трактороремонтный завод и золото-обогатительная фабрика. Процветали три ночных клуба, один боулинг и несколько пунктов общественного питания толи кафе, толи рестораны. Работали пилорамы, в нескольких местах складировались бревна, доски и что там еще пилят из леса. Не похоже было на полный крах, как в других подобных городках. Конечно, медсестры ныли о трудностях с деньгами, завале кредитов, о пьянстве мужей, о безработице, но это не выбивалось из общероссийской картины, какой я её помнил. Общая аура города была стабильно – неуверенной. Хорошо ли, плохо ли это или так у нас везде – я не понял, я впервые почувствовал общую ауру места. И обрадовался и встревожился: это что, типа новый бонус? И плюнул. Ну его, не заморачиваться же в самом деле с этим «провидением»! Нервов не хватит и один черт без толку.

   Маны в Закутке не было ни грамма. Одинокая несчастная тоненькая ниточка далеко на северо-западе так и манила к себе. Потерпи, дорогая, я скоро до тебя доберусь.

   О переводе в психбольницу впервые заговорил приглашенный на консультацию невролог. Сутки назад прямо возле моей койки состоялся такой диалог:

   – Никакой своей патологии я не нашел, Герман Эдуардович. На кому тоже не тянет, это вы и без меня видите. По энцефалограмме – глубокий сон. К психиатрам его отправляйте, это функциональное расстройство, я уверен.

   – Придется Абакумову звонить, упрашивать, – с сожалением произнес заведующий, – вредный он старикан и таких больных не любит.

   – Придется, – согласился с ним невролог, – вы мне чайку обещали с печеньем, а заодно я вам такую консультацию напишу, что любой дурдом данного пациента с руками ногами оторвет, – с этими словами они вышли из палаты.

   Тогда я не понял, что меня ждет "электросудорожная терапия", да и "витал в облаках" в смысле летал свободным сознанием и переживал случившуюся со мной "неприятность". Теперь все. От шока – тоски – сожаления отошел, пора "просыпаться" пока точно по мозгам током не шарахнули.

   Я открыл глаза в ответ на прикосновение Зиночки и прохрипел:

   – Где я? – хрипел не специально: трудно давались русские слова, и голосовые связки совсем расслабились. Прокашлялся.

   Было примерно семь утра, и Зина готовилась сдавать смену.

   – Ой! – медсестра отдернула руку, – слава богу. Герман Эдуардович, Неизвестный проснулся! – радостно закричала и побежала из палаты.

   На ходу обернулась и бросила:

   – Я скоро.

   А она симпатичная. Лет двадцать пять максимум. Миниатюрная, черноволосая и чуть раскосая. Самую малость, как кореянка в третьем поколении. Или японка, не разбираюсь. Может татарочка. Пока я рассуждал о генеалогии медсестры, она вернулась в сопровождении подтянутого мужчины с крупным волевым лицом. Возраст явно за пятьдесят. Герман Эдуардович. Я их всех видел свободным сознанием, но увидеть глазами – большая разница.

   Заведующий подтянул себе стул и сел.

   – Ну-с, молодой человек, как себя чувствуем, – произнося эту фразу, он щупал мой пульс. "Не доверяет монитору?", мелькнула глупая мысль и пропала.

   Я еще раз откашлялся и снова произнес:

   – Где я? Что со мной? – хрипел гораздо меньше, но говорил медленно.

   – Ты в больнице не волнуйся, теперь все будет хорошо. Как самочувствие? – сказал успокаивающим тоном опытного медика.

   – Как в больнице, в какой? Почему?.. Ничего не понимаю...

   – Как самочувствие? – терпеливо переспросил врач, – я тебе потом все объясню.

   Я честно прислушался к себе. Ничего не болит, все работает. Хотя... какой-то дискомфорт в половом члене. Раньше не замечал.

   Через пень – колоду рассказал о самочувствии и потянулся рукой к... паху.

   – Подожди, – остановил мою руку доктор, – там у тебя катетер в мочевой пузырь вставлен. Это трубка такая, чтоб ты под себя не писал. Поговорим, и сестричка его сразу вытащит. Ты себя помнишь? Какое сегодня число?

   – Сегодня? – я откинулся на подушку и старательно разыгрывал волнение. Да чего говорить, и разыгрывать не приходилась – волновался.

   – Восьмое вроде... августа. Ничего не помню, как вата в голове... да что же это со мной! Что случилось!? – я в отчаянии закрутил головой, – А кто же я?.. – я поморщился и со стоном закрыл руками глаза.

   – Давай так парень. Во-первых, успокойся – самое страшное позади, во-вторых, ты примерно помнишь число, от него и пляши. Вспоминай, – Герман Эдуардович спокойно откинулся на спинку стула, как бы говоря всей позой: "Я подожду, не торопись".

   Я начал "мучительно вспоминать".

   – Мне надо было в... Закуток, во! Странное название, – врач с сестрой переглянулись, я в возбуждении сел на кровать.

   Голова слегка закружилась, и пришлось опереться руками. Медики дружно вскочили, поддержали меня, попытались уложить, но я отмахнулся.

   – Какое-то дело... деньги с собой были... вроде. Что-то купить, но не уверен... да! Ребята отправили за чем-то важным. Мы на стройке работали... коттеджа? Под Новосибом. Точно! Калымили летом, а так я студент... кажется. В Москве? Егором меня зовут – уверен. Фамилия... не помню фамилии... – я снова с досады уткнулся лицом в ладони и чуть не упал, поддержали. Моя сбивчивая речь длилась чуть ли не с полчаса.

   – Хватит на первый раз, успокойся, – врач сочувствующе похлопал меня по спине, – ложись, отдыхай. Сегодня тебе предстоит насыщенный день. Зиночка, сними катетер. Сам в туалет сходить сможешь? Вот и прекрасно. В принципе ты здоров, как это ни странно.

   Когда медики уже уходили, я простонал:

   – На автобус опоздал и вышел на трассу... дальше хоть убей.

   – Я же тебе сказал – отдыхать! Не смей больше думать! – строго прикрикнул доктор и они, наконец, вышли.

   "Фу-ух! От электрошока стопудово избавился, а вот от психушки или ментовки "до выяснения" так сказать – вряд ли. Сколько там держат, интересно? Может, стоило своим родным именем назваться? Нет, опасно, вдруг действительно в розыске за убийство, меньше месяца прошло", я начал неторопливо перепроверять наскоро составленный план.

   В ординаторской заведующий принялся на скорую руку строчить истории, заполнять журнал, а Зина с санитаркой бегали по отделению. Времени потеряли с этим внезапно очнувшимся больным – ужас, в самый конец смены.

   Вопреки обещанию Германа Эдуардовича день для меня прошел спокойно. Ни одна сволочь не подошла, только шикали, когда я слонялся в больничной пижаме: тут тебе реанимация, а не абы какая терапия, видишь ли. Плюнул и завалился на койку. Надоело!

   В конце рабочего дня Зина постучалась в кабинет заведующего. Дежурство дежурством, а рабочий день никто не отменял.

   – Вы свободны, Герман Эдуардович?

   – Заходи, Зиночка, сейчас быстро по телефону поговорю и свободен.

   – Тяжелый денек, – устало произнес врач, положив трубку. Закурил, – чего хотела?

   Зина села в кресло напротив стола:

   – Что вы собираетесь делать с Егором?

   – С очнувшимся парнем? Да я бы хоть сейчас его выгнал, да с психи все не едут и следователь не пришел. Ты это к чему? – закончил неожиданно грозно.

   – Дядя Герман, не отправляйте его в психушку, я вас очень прошу!

   – Это почему же, Зинаида, объяснись!

   Девушка замялась, но пересилив себя, решительно заявила:

   – Пусть он у меня поживет!

   Заведующий закашлялся и затушил сигарету.

   – Выбрось это из головы, – прошипел он, преодолевая кашель, – чуть до инфаркта меня, старика, не довела своим заявлением! – откашлявшись, с его лица медленно сходили бардовые пятна.

   Отстранил бросившуюся на помощь Зину и продолжил:

   – Я обещал твоему отцу, что позабочусь о тебе пока он в отъезде? Обещал. Вот я и забочусь. Теперь точно на психу поедет!

   – Дядя Герман! Да как вы не понимаете! Я же не спать с ним собралась! У него здесь никого! Его ограбили, он память потерял, а вы... в психушке из него растение сделают! – в конце монолога девушка едва сдерживала слезы.

   – Не кричи и не бери меня слезами, я к ним равнодушен. Чего это ты так о нашей психиатрии? Ничегошеньки ему там не сделают, наоборот – помогут память вернуть. "Жди меня" смотришь?

   – Вы же сами говорили про электошок!

   – Тю-ю, маленькая моя, ты медсестра или рядом с училищем простояла? Он же вышел из сопора или апатии или еще какого там сна, зачем его током стучать? Теперь просто витаминами поколят, гипнозом поработают и все. Не переживай за него. Приглянулся что ли?

   – Знаю я эти ихние витамины, – не сдавалась девушка, – и ни капли не приглянулся! Вы же знаете мою проблему, дядя Герман! Славка покоя не дает! Не могу же я Сережку у себя поселить? Он бы рад, да жена не отпустит. А у Егора видели какие мышцы!

   – Натворила ты дел с этим Славой! – досадно покачал головой Герман Эдуардович, – говорили же тебе, что бандит он, а ты люблю, люблю! Сережка тебя чуть наручниками к батарее не приковывал!

   – Да развелась я с ним давно уже! Мне что, всю жизнь за ошибки молодости нотации читать будут? Надоели эти укоры, я и так наказана больше всех вас, а тут и вы еще снова и снова! И Сережка посадить его только обещает и обещает, а он до сих пор на свободе.

   – Не надо так на брата, он работает, как может. А тебе продолжим напоминать и я и отец и чем чаще, тем лучше, чтоб в печенку тебе въелась эта ошибка. Умнее станешь. И видимо редко напоминаю, раз еще одного бандита под крышу взять хочешь.

   Пока в Зинину в печенку въелось только это бесконечное тыканье носом в неудачное раннее замужество.

   – С чего это вы взяли, что он бандит? – резко сменив настроение, с хитрым прищуром спросила Зина.

   – А с того! Кто к нам в город с большими деньгами ездит и зачем? Правильно, за ворованным золотом. Не бандит хочешь сказать? С наличными деньгами?

   – Ага, дон Корлеоне! Даже если и за золотом – не значит преступник. Он хоть слово соврал после такого состояния?

   Дядя Герман пожал плечами.

   – Мы оба тыщу раз видели и слышали, как от наркозов отходят, или из ком выходят, потому не надо пожимать плечами, дядя Гера.

   – Где не надо, так ты умная. Часто еще и про туннели света говорят с лабиринтами и про путешествия между мирами.

   Зина не обратила внимания на ворчание старого отцовского друга.

   – Он на стройке работал, и я слышала, как областной профессор его руки описывал.

   – Одно другому не мешает, девочка! Милиция его еще не пробила.

   – Вот! – Зинаида победно вскочила с кресла, – я сегодня Сережке звонила и он сказал: пальцев в базе нет, по фотографии на розыскных не похож!

   – С бородой и прической как у хиппи?

   – Так его брить никто не стал – не на операцию же. А борода и седина ему идут.

   – Егор, – выплюнул через зубы заведующий, – имечко чисто Масковское и выглядит как сектант. Как бы в секте какой не состоял. Смотри девочка, влюбишься, а он все вспомнит и улетит в свою московию к жене под бок.

   – Неа, у него следа от кольца нет. Да и молодой больно и студент.

   – Какая глазастая! Ты себя-то слышишь? Разве это доводы!

   – А жена бы в розыск подала. Столько дней без связи – не шутка. Я бы точно подала.

   – А родители почему не подали?

   – С родными можно и не общаться, а с молодой женой не общаться невозможно, – безапелляционно заявила девушка.

   – Ну смотри девка, – Герман Эдуардович навис над столом, – не нравятся мне твои намеки на женат – неженат, но ты женщина опытная, в мужиках разбираешься... напоминал и буду напоминать! Нечего кривиться! И если бы не твой бывший, который всех нас достал, то поехал бы Егорчик на психу как миленький, – снова сел в кресло.

   – На маньяка непохож, – неторопливо вытащил сигарету и не торопясь прикурил. С наслаждением выпустил дым, – хотя... Сережке я сам позвоню, вечером зайдет внушение сделает. Показания заодно снимет. Дело он ведет? Я так и думал. Не знаю кто хуже: твой Славик или этот Неизвестный. От обоих неизвестно чего ждать. А Егор этот твой... да твой, твой не отворачивайся, мне порядочным показался. Не могу понять почему. Ладно, – затушил сигарету, – забирай его со всеми потрохами.

   Зина прямо через стол бросилась дяде Герману на шею.

   – Осторожно, своротишь здесь все! Чуть монитор не уронила. Смотри у меня, не балуй! Разобьет тебе сердце, что я Ивану скажу?

   – Что я малолетка озабоченная? Чисто из жалости и для своей безопасности.

   – То, что он с мускулами, еще ни о чем не говорит, – продолжил внушение дядя Герман, когда девушка плюхнулась обратно в кресло, – все кости целы, на теле ни одного шрама. Не бывал он в переделках, но! Сам факт наличия мужика в доме может отпугнуть Славика. Хотя бы на первое время. А там может Сергею все же удастся прижать гаденыша. Все, беги за вещами.

   – Я уже привезла старые Сережкины.

   – В рабочее время!?

   – Всего на пять минут, Герман Эдуардович! Я пошла?

   – Вместе ко мне зайдите, я выписку с направлением к психиатру дам, и внушение от себя сделаю. В поликлинику на прием сходите и все! Я обязан его туда направить. Подожди, он сам согласен?

   Девушка не ответила.

   В конце сон часа, в реанимации понятия условного, ко мне подошла Зиночка и легонько толкнула в бок.

   – Не спишь, Егор?

   – Уже нет, – я сел на койку.

   – Ты знаешь, что тебя в дурдом отправляют?

   – А еще мне обещали насыщенный день, а как видишь – тишина, – я решил не разыгрывать перед ней удрученного обстоятельствами человека.

   – Это просто твой следователь занят и с психбольницы чего-то тянут. Должны были приехать.

   – Ничего, я подожду. Мне торопиться некуда.

   – Ты чего такой спокойный? Вспомнил все? – спросила с тщательно скрываемым разочарованием.

   – К сожаленью нет. Просто я по жизни неунывающий.

   – Это хорошо. То есть плохо, что не вспомнил... – Зина совсем запуталась.

   – Ты попрощаться подошла или как? Если что, то я очень благодарен тебе за заботу, за уход, за лечение. За все. Надеюсь скоро свидимся.

   – Нет, я не за тем. Вернее за этим... – девушка никак не могла сформулировать мысль.

   – Смелее, я на все согласен, – бодро произнес я и подмигну.

   Озабоченная она, что ли? Секса от меня не дождется. Не то, что я такой весь из себя верный, просто Лиза глубоко в сердце засела и я все еще наполовину там. Не вернулся, вернее не хочу возвращаться. Сюда, на Землю.

   – Видишь ли, там тебя током лечить хотят. Слышал про электросудорожную терапию?

   – Когда у бедняг слюни бегут и суставы выворачиваются? Видел по телику.

   – Ты же не помнишь ничего?

   – Исключительно о себе. Продолжай.

   – Ты не боишься!? Из тебя же растение сделают!

   – Мои проблемы, – пожал плечами.

   Она меня дураком считает? Пугает почем зря. Что ей надо? Как не хватает Фионы!

   – Хорошо, давай так. У тебя родные или знакомые в городе есть?

   – Не помню. А сюда кто-нибудь обращался? Городок, как я понимаю, маленький.

   – Никто не обращался. Скорей всего никого у тебя здесь нет. Слушай, ты хочешь избежать психушки и бомжатника? – и сразу произнесла скороговоркой, – поживи пока у меня, хорошо?

   У меня как гора с плеч. Весь план летел к чертям, но оно и к лучшему!

   – Обеими руками за! Сразу предупреждаю: я не сплю с малознакомыми девушками, пусть и симпатичными и трогавшими меня за разные члены.

   Зиночка серьезно обиделась:

   – За кого ты меня принимаешь! Я исключительно из жалости, а ты! Я что, похожа на шлюху? Езжай ты лучше в дурдом.

   – Постой, – я остановил развернувшуюся девушку, – извини дурака, я совсем не то имел ввиду. Просто... сама понимаешь, предложение уж больно неожиданное.

   – Ладно, забыли. Но чтоб больше таких намеков не было. Пойду, договорюсь, а ты посиди тут.

   Можно подумать я куда-то убегу в больничной пижаме. Но какого! Я же и виноват остался, будто сам напросился.

   Ждать пришлось почти до ужина. Живот начал притягиваться к позвоночнику, когда в палату заглянула Зина и позвала меня в коридор.

   – Вот вещи, – показала рукой на обычную китайскую сумку с рынка, – переодевайся, я отвернусь.

   В небольшом "тамбуре" никого не было. Проглотил с языка шутку о том, что она меня голым сто раз видела и быстро переоделся. Вещи были не новыми, но чистыми и добротными. На размер больше и выше по росту. Это лучше, чем малые. Джинсы подвернул, ремень затянул, рубаху заправил, кроссовки большие, но сойдет и накинул ветровку. Великовата, но не на бал еду.

   – Готов.

   – Нормально, – оценила Зиночка, – это вещи брата, он крупнее тебя. Зайдем к заведующему и свободны.

   Герман Эдуардович попугал меня на счет попыток приставания к Зине, мол, следит за каждым моим шагом и выдал выписку с направлением к психиатру в поликлинику.

   – Им полис не нужен. Зина, глаз с него не спускай, а ты запомни – она моя племянница.

   Я решительно кивнул. Понял. Осознал. Несу ответственность.

   – Спасибо вам за все, Герман Эдуардович, – бросил я, выходя из кабинета.

   Солнце закрылось легким облачком, подул свежий ветерок, поднимая легкую пыль. Я вздохнул полной грудью и на меня накатило. Знакомые с детства запахи асфальта, автомобильного выхлопа, городской пыли, шум транспорта и обилие других звуков земного города свели меня с ума. Как я отвык от этого и... соскучился? Голова закружилась, замелькали Эгнорские и Земные образы – все вперемешку. Лиза, укоризненно качающая головой...

   Я "вернулся на землю" от сильных пощечин Зиночки. Я стоял на больничном крыльце, спиной прислонившись к двери. Зина поддерживала меня, хлопала по щекам и что-то кричала. Постепенно уловил смысл:

   – Очнись! Очнись же! Неужели тебя рано выписали!?

   – Все нормально, Зина. Просто голова закружилась на свежем воздухе. Залежался. Все, я в порядке.

   – Точно? У тебя глаза стали стеклянными.

   – И сейчас?

   – Уже нет. Показалось. Наверное, – но продолжала смотреть недоверчиво, – точно в порядке? Больница пока рядом.

   – Точно в порядке. Пойдем. Нам куда?

   Зина снова недоверчиво посмотрела в мои глаза и, решившись, предупредила:

   – Смотри, здоровье твое. Нам на стоянку. Вон моя машина, синяя "Рено". Иди за мной.

   Я шел за девушкой и переваривал случившееся. Я вернулся. Окончательно. Нет, конечно, не окончательно. Мой дом по-прежнему Эгнор, но и здесь я почувствовал себя как дома. Там, где Лиза с ребенком "Дом – один", а здесь "Дом – два". Сравнение неудачное из-за одноименного реалити-шоу, не отражает сути. Лучше как в школе: Школа – второй дом. Стоит добавить – тоже любимый.