Текст книги "Слямбу катамбу нок! или Прключения первобытного выдумщика"

Автор книги: Вадим Чирков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

САМАЯ УДИВИТЕЛЬНАЯ ВСТРЕЧА

Путешествие продолжалось. Уже в который раз начинал ворчать и грозиться убить Дума Напролом, уже и Хоть-Куда почти соглашался с ним, желая вернуться домой. Но Дум всякий раз уговаривал их продолжить поход. Он говорил, что Край Земли то вон за тем Лесом, то вон за той горой, то вон за тем холмом. А за тем Лесом оказывался следующий Лес, а за горой еще одна гора, а холмов – тех вообще было не счесть.

И неизвестно, сколько бы еще длилось их путешествие, если б в один прекрасный день Дум, Напролом и Хоть-Куда не повстречались… ну, об этом подробнее.

Они подошли к неширокой речке с песчаным дном и увидели на другом берегу троих человек. Они были с копьями, а в руках двоих были… луки. Шесть человек настороженно уставились друг на друга, держа оружие наготове.

Первым на этот раз решил поздороваться Напролом.

– Эй, привет! – крикнул он.

– Разве вы нас видите? – донеслось с той стороны.

– Конечно! Всех троих!

– Жаль! Выходит, вы знаете, какие мы?

– Знаем! – ответил Хоть-Куда. – Обыкновенные!

– Это мы-то? – Крики перелетали через речку, как камни. – Мы ужасно необыкновенные! Слушайте, какие мы. Мы быстрые, неуловимые, – чужаки говорили по очереди, – неожиданные, невидимые (на этот раз не получилось), мы сокрушаем все на своем пути, валим всех с ног, пускаем пыль в глаза – короче говоря, мы дети самого Ветра! А вы кто такие?

– А мы, – взялся отвечать Напролом, – мы крепкие, как камень, непреклонные, как гора, такие же твердолобые (вот главное качество воина!), непоколебимые, непробиваемые и… – тут Напролом повернулся к Думу, потому что ему не хватило слов, чтобы утереть нос соперникам.

– Огнеупорные, – подсказал тот.

– Да, да! – снова крикнул Напролом. – Огнеупорные и водостойкие!

– Короче говоря, – закончил за товарища Хоть-куда, – мы внуки самой Горы!

На том берегу призадумались и начали о чем-то совещаться. И еще один вопрос перелетел через реку:

– А знаете, как называются наши копья?

– Как?

– Вот это, – самый рослый из чужаков потряс копьем, – каждый, кто знает его, зовет "В-полете-не-знающее-пощады"!

– А вот это, – поднял копье другой, – носит имя "Пронзающее-троих-с-одного-броска"!

– А я свое назвал знаете как? – крикнул Напролом. – "Несущее-смерть-каждому-кто-шевельнется"!

– А мое, – не отстал от него Хоть-Куда, – зовется скромно – "Бьющее-наповал"!

На той стороне переговорили и сразу два голоса завопили:

– Если наш Ветер наскочит на вашу Гору, она полетит вверх тормашками!

– Нет на земле Ветра, – ответили тоже вдвоем Напролом и Хоть-Куда, – который хотя бы пошатнул нашу Гору! Все разбиваются об нее! И нет человека, что сравнялся бы с ее внуком!

После всех этих слов полагалось бы начать драку, и быть бы кровопролитной схватке, если б молчавший до сих пор Дум не спросил:

– Скажите лучше, куда вы идете?

– Туда, – последовал немедленный ответ, – откуда вы пришли! А вы?

– А мы туда, откуда пришли вы!

– Зачем? – закричали все трое на той стороне.

Ответил Дум:

– Мы ищем Край Земли!

– Край Земли? – переспросили чужаки. – На Восходе его нет!

– Как нет? – озадачился Дум. – Должен быть! Мы идем к нему уже столько дней!

– Нет его, нет! Может, он, наоборот, в вашей стороне?

– В нашей его тоже нет. Мы идем в сторону Восхода уже семнадцатый день!

– А-а, так вы умеете считать!

– Научились по дороге.

– Мы плывем к вам! – И трое чужеземцев, переложив оружие в левую руку, где переплыли, а где перешли речку.

Первым из воды вышел тот, кто обходился без лука. Не без опаски оглядел он трех вооруженных людей, выжал из бороды воду и спросил:

– Так вы умеете считать?

– Семнадцать, восемнадцать, девятнадцать, – продолжил счет Дум.

– Двадцать, двадцать один, двадцать два, – ответил на это чужак. – Меня раньше звали Наперекор, а сейчас – Взашей, и я тоже иду к Краю Земли. А это, – он показал на двоих своих товарищей, выходящих из воды, – Стремглав и Доупаду, мои провожатые. А вас как зовут?

Дум назвал все троих и спросил в свою очередь:

– Зачем вам Край Земли?

– Вообще-то говоря, он мне не нужен, – ответил Взашей, кладя копье наземь. – Я к нему не стремился, но после подумал, что это должно быть интересно. Опять же Бездна…

– Скажи теперь, – проговорил Дум, тепло разглядывая незнакомца, – скажи – за что послали тебя к Краю Земли? Что изобрел ты такого, что не понравилось вашему шаману?

Взашей заморгал.

– Откуда ты зна… – и вдруг просиял и… протянул Думу руку, словно был знаком с ним, с улыбкой и с рукопожатием давным-давно.

Руки встретились, пальцы плотно обхватили друг дружку, оба улыбались совершенно одинаково.

– Что я придумал, ты спрашиваешь? – говорил он, хлопая левой ладонью стиснувшие друг дружку руки. – Так, пару пустяков! Но их оказалось достаточно, чтобы послать меня познакомиться с Бездной. Сядем, – предложил он, – и поговорим. У нас обоих есть, кажется, что рассказать.

Когда мы лепили горшки, – начал он, чуть они сели, – я додумался вылепить фигурку нашего колдуна Наобума. Вид у него уморительный, чудной, и лепить его не труднее, чем горшок: высоченная шапка, горб и тонкие кривые ноги.

Я его вылепил, колдуна все узнали и зашумели, фигурка пошла по рукам. Когда она попала к Наобуму, он спросил, какого это жука я сделал?

– Это он тебя изобразил, Наобум, – сказал вождь, который вышел на шум из своей пещеры. – Разве ты не узнаешь себя в этом жуке?

Колдун позеленел от злости, и с той поры стал искать случая, как со мной поквитаться.

Фигурку я вылепил осенью. А зимой я изобрел Карман, Суп, Ложку к Супу и Свист, который мог пригодиться племени во время охоты. Суп, кстати, спас от голодной смерти многих беззубых сынов Ветра. Каждую новинку Наобум встречал зубовным скрежетом, потому что сам придумать ничего, кроме свежих проклятий ослушникам, не мог.

Весной же у него нашелся повод придраться ко мне Я взрыхлил лесной корягой участок ровной земли подальше от наших пещер и стал совать в нее съедобные зерна, сбереженные за зиму. Колдун выследил меня и налетел, когда я уже заканчивал работу.

– "Так вот чем ты занимаешься, Наперекор! – заорал он. – Прячешь ото всех зерна! Хочешь съесть их сам, в то время, когда другие умирают с голоду!"

– "Я их не прячу, Наобум, – сказал я, – я их сажаю."

– "Нет, прячешь, прячешь, я видел! – К тому же не в одно место, а в разные. Ты так глуп, что даже не знаешь, как прятать! Хоть бы метки ставил! Ведь ты не найдешь после ни одного зернышка!"

Тут я понял, что могу выгодно выиграть этот спор.

– "А что если через некоторое время, Наобум, мы увидим их все?"

– "У тебя ничего не получится! Ты зарыл на этом участке три или четыре горсти зерен!"

– "Обещаю, Наобум, – все до единого!"

– "Когда ты собираешься показать их мне?"

Я посмотрел на землю, а потом на небо.

– "Через два дождя."

– "Хорошо, пусть будет так. Но если я не увижу зерен через два дождя, тебе будет так жарко, Наперекор, что ты будешь призывать третий дождь, но он не прольется!" – Как вы понимаете, Наобум обещал сжечь меня на Костре.

На том мы и разошлись.

А через два дождя на моем участке взошли все до единого зерна – показались зеленые ростки, и я позвал колдуна.

– "Смотри, Наобум, – вот где они были спрятаны. К осени каждое даст по целой горсти зерна!"

Колдун уставился на ростки. Их было много, не сосчитать. Морщины на его лбу задвигались, губы зашевелились.

– "Вот что, Наперекор, – сказал он через какое-то время, – если ты посмеешь заявить, что это поле дело твоих рук, я найду способ извести тебя. Зерна посадил я – запомни это! Такое подвластно только моему уму, уму колдуна!"

Я размышлял недолго.

– "Хорошо, Наобум. Сажать зерна в землю придумал ты. У меня к тебе только одна просьба: покажи это поле всем и расскажи, что нужно делать, чтобы зерна хватило на зиму."

– "Это уж не твоя забота, Наперекор! Иди и помни, что я тебе сказал!"

А скоро вождь послал меня отыскать во что бы то ни стало Край Земли, идя в сторону Заката, и я понял, что без колдуна тут не обошлось. Задание я получил вот какое: посмотреть, что делается с Солнцем после того, как оно сваливается за Край, сколько потухших солнц там уже накопилось, и не грозит ли нам чем-нибудь эта свалка. Наверняка это путешествие придумал Наобум, на пакости он мастер. Мне дали новое, дорожное имя, Взашей и послали со мной двух провожатых – Стремглава и Доупаду… А вы, значит, – спросил рассказчик у всех троих, – вы тоже ищете Край Земли?

– Да, – ответил Дум, – у нас примерно такая же история. – И рассказал, за что он был послан в дальний поход и на верную смерть.

– За Улыбку? – удивился Взашей. – Нам знакомо одно племя, где улыбаются все от мала до велика, и ничего. Никто никого там не посылает за это на смерть.

– А как насчет Улыбки в вашем племени? – спросил все тот же Дум.

– У нас улыбаются только дети. Но их за это не корят, а только говорят, что это возрастное и что это пройдет само собой. Так оно и получается. Взрослым же улыбаться просто не приходит в голову.

– Значит, и здесь вы похожи на нас, – вздохнул Дум.

После этого речь зашла о тех, кого изгнанники встретили по дороге.

Дум рассказал о людях-деревьях, человеке-тигре, о Лежебоках, о людях-воинах и об Отверженном Музыканте, благодаря которому они вооружились луком, о Чихастиках, что научили их считать…

Взашей поудивлялся, но не сильно, и рассказал в свою очередь о не менее удивительных встречах.

Они познакомились, например, с людьми-водой, детьми Вечной, Всесильной и Вездесущей воды. Люди этого племени были: кто – Речкой, кто – Водопадом, кто – Заводью, кто – Быстриной, кто – Омутом, кто – Плёсом, кто – Волной, кто – Рябью, кто – Струей, кто – Плеском… Потом еще были – Поток, Перекат… Кто была Ширь, кто Толщь, кто Глубь, кто Гладь. Одну девушку назвали Радугой. Другую – Росой. Кто был Прибой, кто – Водоворот. Кто – Болото, кто – Топь. Были и Дождь, и Ливень, и Ситничек, и Морось, и Туман. Даже Пар был. Была, конечно, и просто Капля. Были – Снег, Лед, Скользь. А еще – Изморозь, Иней, Снежинка… Детей в том племени называли Брызгами.

Имя бога было – Потоп.

Вождь и шаман были Озерами, один – большим, другой, понятно, – средним. Эти всё время лежали, раскинув руки. Кормились они рыбой, которую им приносили шустрые Ручейки. Вставали они, чтобы поразмяться, только по ночам, когда никто их не видел. Потому что, увидав Стоящее Озеро, не каждый бы остался в живых. Он бы умер от неожиданности.

Люди-вода не ходили – текли, не бегали – неслись, не говорили – журчали, не ругались – грохотали, не плакали – заливались, не сердились – волновались (от них, должно быть, и пришло к нам это слово).

Лентяев здесь называли Лужами, Полными Лягушек.

Гостям люди-вода обрадовались и предложили им стать, как все, водой, точнее – Временными Обиталищами Вечной Воды.

– "Ложитесь рядом с нами, – прожурчал вождь, – и ждите, когда вам в рот упадет что-нибудь с неба."

Взашей нашелся что ответить. Он поблагодарил за оказанную честь и сказал, что они реки, впадающие в Море, и должны течь дальше.

– "Осторожнее на поворотах", – пожелал им на прощание вождь.

Еще они повстречали людей-аистов и людей-груш…

– И все племена, которых вы видели, конечно, самые лучшие, самые великие? – вот каким неожиданным вопросом перебил Взашея Дум.

– Ого-го! Оказывается, каждому племени нет равного на земле! Это хвастовство так мне надоело, что я, чуть поздоровавшись с чужаками, прошу их покороче рассказать, какие они великие, а после осторожно разузнаю, чего они на самом деле стоят: то есть что открыли, что изобрели. – Так интересно ответил Взашей, которого раньше звали Наперекором. – Люди-вода, к примеру, говорят, что сначала была вода, а потом уже все остальное. Люди-груши не перестают напоминать, что в отличие от других они живут между Небом и Землей и что полноценно созревает только тот, кто висит.

– А люди-аисты, – поинтересовался Хоть-Куда, – что говорят эти?

Напролом во время всей этой беседы сидел мрачный, лук лежал у него на коленях, воин трогал тетиву, та тихонько звенела и тогда он гримасничал, словно укололся невзначай.

– У каждого племени, – продолжал Взашей, – есть История, которая произошла давным-давно, с нее-то и начинается жизнь племени. Эта История доказывает, во-первых, что данное племя – лучшее на всей Земле, а во-вторых, требует, чтобы оно следовало обычаям предков, какими бы нелепыми они не казались. Кто подвергнет сомнению хоть один обычай, тот отступник и того нужно утопить, повесить или…

– Слямбу катамбу нок! – вдруг рявкнул Напролом и сильно дернул за тетиву.

За разговорами шестеро и не заметили, как миновал полдень. Солнце покатилось, как с горы, к Заходу, у путешественников заурчало в животах. Все похватали копья и направились к реке… И тут охотники показали, кто на что способен, чего стоят их хваленые копья. Рыба к этому времени со стремнины прибивалась к берегу, чтобы отдохнуть в прибрежной траве, здесь-то ее и встречали "В-полете-не-знающее-пощады", "Пронзающее-троих-с-одного-маху", "Бьющее-наповал" и "Несущее-смерть-каждому-кто-шевельнется". С десяток рыб билось на песке, а охотники все еще метали свои знаменитые копья, вскрикивая то радостно, то досадливо.

Наконец Солнце нависло над далеким Лесом, нависло, словно раздумывая, стоит заночевать в нем или поискать другой.

На берегу запылал Костер, шестеро людей обсело его. Рыба была уже почищена, выпотрошена, наколота на заостренные палки – и вот она оказалась над Костром, роняя в огонь розовые капли.

Шесть пар глаз неотрывно смотрели на рыбу; все же кто-то оглянулся и увидел, что Солнце исчезло. От реки потянуло прохладой.

Запах жарящейся рыбы, уносимый огнем вверх, был так силен, что на темное уже небо высыпали звезды, чтобы посмотреть на счастливцев, собирающихся полакомиться таким вкусным кушаньем – звезд становилось все больше.

А наши путешественники уже уписывали рыбу, они ели так, что ни на какие разговоры не хватало времени.

Тогда не было слов "обедать", "ужинать", тогда коль уж ели (особенно если было что), то и за обед, и за ужин. И все-таки произнесем одно из привычных нам слов. После плотного ужина внуки Горы и дети Ветра нашли еще силы подбросить в Костер сучьев, после чего развалились вокруг огня. Некоторое время все молчали. Кто ковырялся щепочкой во рту, кто зевал, кто укладывался поудобнее, готовясь ко сну.

Сейчас трудно было отличить внуков Горы от детей Ветра – одинаково бородатые, одетые в короткие "летние" шкуры, сытые, не сторонящиеся друг друга, как было утром…

БИТВА БОГОВ

– А скажи мне, Взашей, скажи мне… Ответь вот на что… – Так неуверенно продолжил дневную беседу Дум. – Этот вопрос задала мне Дорога, Дорога и должна на него ответить.

Люди, которых мы встречали в пути, более или менее одинаковые, одно племя отличается от другого только раскраской, чуть-чуть шкурами (на ком короче, на ком длиннее), повадками и, пожалуй, носами. А боги у всех – ну совершенно разные! Разные, и их не счесть. Тебе не кажется, что тут есть над чем поломать голову?

– Поломать голову… – повторил Взашей. – Поломать голову… Ох! – вдруг хлопнул он себя по лбу (рисунок на стене в пещере как раз передает этот момент) – Чуть не забыл эту историю – а она стоит того, чтобы ее рассказать.

Мы – дети Ветра, вы – внуки Горы (хотя Ветер, понятно, старше Горы…). Но оба бога, что и говорить, достойны поклонения. Поведаю вам, перед кем еще роют землю носом двуногие, я имею в виду не птиц, а людей.

Я расскажу тебе о Битве Богов, которой мы трое – я, Стремглав и Доупаду – были свидетелями.

Как-то, спускаясь с невысокого холма, поросшего деревьями и кустарниками, мы услышали внизу, в долине, шум. Мы, понятно, сначала пригнулись, потом присели, а после и вовсе поползли на четвереньках. Потому что в шуме узнали человеческую речь, а кроме того, поняли, что там, в долине, ссорятся. И не просто ссорятся, а вот-вот начнут драку.

Слава Ветру, осыпающему семя на землю, трава здесь росла высокая, нас не было видно, а мы сквозь траву видели все. Внизу, друг против дружки, бесновались, грозя один другому копьями, два чуждых племени – это было понятно по разным прическам и по разным краскам на лицах, груди и руках. Впереди каждого племени стояло по два человека: один, с огромной дубиной в руках, был, конечно, вождь. Другой, увешанный всяческой дребеденью, ясно, шаман. И если вождь только скрежетал зубами, то шаман не закрывал рта. На лоб шамана справа была надвинута голова медведя, а высушенная шкура опускалась на спину, другой означил себя крутыми козлиными рогами. Так же были украшены многие воины с той и другой стороны.

Я сказал, что шаманы не закрывали рта. Они, бранясь, потрясали, как и полагается, правой рукой, левой же каждый опирался на вырезанного из дерева истукана, один – на Медведя, противник – на Козла. Звери были насажены на колья, а те – воткнуты в землю. Это наверняка были боги племен, которых шаманы брали на все серьезные дела.

Чтобы слышать, из-за чего ссорятся народы, мы подползли ближе.

Шаманы спорили о том, чей бог лучше, чей сильнее, чей мудрее, чей вообще могущественнее.

– "Твой Козел годится только на мясо!" – кричал шаман-Медведь.

– "Черепами медведей, съеденных нами, у нас играют малые дети!" – отвечал ему шаман-Козел.

– "Наш Медведь однажды взял да и поменял местами горы!" – не уступал противник.

– "А зачем?" – был вопрос Козла.

Соперник почесал медвежью голову между высохшими ушами.

– "Нам ли, голокожим и голоухим, знать помыслы великих! – наконец нашел он ответ. Нашел, но добавил: – Горы для того и существуют, чтобы бог передвигал их с места на место, показывая свое могущество!"

– "Тогда узнай, что сделал однажды наш Круторогий. Он как-то встретил на уступе горы медведя (тот, видимо, собирался как раз передвинуть ее куда-то), Медведь зарычал было на него, но Козел так наподдал ему рогами, что косолапый покатился в пропасть, как какой-нибудь завалящий камешек."

Шаманьи оскорбительные слова вызывали яростные вскрики в обеих враждебных толпах. И вот уже вожди взметнули тяжелые дубины. И вот уже полетели в обе стороны первые камни и комья земли. Сейчас, вслед за ними, устремятся и копья, и начнется кровавая драка.

– "Послушай-ка, собрат, – вдруг сменил тон шаман-Козел, – Солнце переместится по небу всего на два пальца, а наши племена уже недосчитаются из-за сегодняшней свары многих воинов. А они ведь еще и охотники, не правда ли? Кто тогда будет кормить племя, кто побеспокоится о женщинах и детях? И кто принесет тебе кусок жирного мяса? Да, тебе, медвежьеголовому?.."

Шаман-противник снова почесал медведя на своей голове.

– "Пожалуй что так, – нехотя согласился он, – они еще и охотники… И что ты предлагаешь?"

– "Твой Короткоухий разве ничего тебе не подсказал? – съязвил по инерции шаман-Козел. – А вот мой Круторогий нашептал мне кое-что".

– "Что он мог тебе нашептать! Когда у кого-то недостает силы, он пускается на хитрость".

– "Сейчас ты оценишь его слова. Он предложил помериться силой иначе".

– "Неужели нам с тобой?!" – испугался противник.

– "Да нет же! Он предложил столкнуться им самим – Козлу и Медведю".

– "Как это? Они ведь…" – шаман постучал костяшками пальцев по голове своего идола.

– "Да очень просто! Лоб в лоб! Чей крепче, тот и настоящий бог, а не чучело, не подделка."

Воины за спинами обоих шаманов продолжали взмахивать копьями. Они успели разгорячиться, остановиться им теперь было трудно.

– "Лоб в лоб, – повторил медвежий колдун. – Они сами, что ли, брякнутся?"

– "Экий ты бестолковый! Мы с тобой возьмем их за колья и шмякнем хорошенько друг об дружку. Чей бог уцелеет, того и победа. Это, по-моему, лучше, чем разбивать головы охотников".

– "А если грянет Гром? – опять озадачился шаман-Медведь. – А если в меня ударит Молния? Ясно, что в меня, ведь, кроме Медведя, других богов нет. Но она и тебя может зацепить, богохульник ты этакий!"

– "Кто только что распинался, что Медведь сдвигает горы? Что ему в таком случае – прости меня, о Рогатый! – какой-то Козел? Гром не грянет, не беспокойся. Ну? Ты что-то медлишь с ответами, тугодум!"

Оба вождя, дожидаясь, когда кончится шаманья перебранка (без них не начиналась в то время ни одна война), сверлили друг друга глазами, а дубины их подрагивали в напряженных руках. Колдуны должны были перейти на визг, только тогда взметнутся для удара дубины.

– "Мой бог крепче твоего, – на всякий случай повторил шаман-Медведь. – Твой Козел развалится на куски, стоит Медведю его коснуться…" – Он все еще надеялся избежать опасной со всех точек зрения стычки богов.

– "Ты топчешься на месте, как медведь, который не может достать лапами пчелиного дупла. Ближе к делу, собрат! А то наши воины решат его за нас".

После этих слов шаману-Медведю ничего не оставалось, как взяться за своего истукана. Правда, вытаскивая кол из земли, он с опаской глянул на небо – не сгущаются ли там тучи. Воины за его спиной смолкли, не зная еще, что за этим последует.

И вот противники, подняв над головами деревянных богов, стали сближаться. Остановились, потоптались, примериваясь для удара, размахнулись и – трах! Два истукана сшиблись и отскочили друг от друга.

Воины обоих племен сначала присели, накрыв головы руками, а потом легли, уткнувшись носами в землю. Стоять остались только вожди, но те от увиденного остолбенели.

Еще раз – бац!!

Надо вам сказать, – признался Взашей, – что и мы, дети самого Ветра, струхнули и вжали головы в плечи. Свой бог или чужой – кто их знает, на что они способны, когда их так вот, напрямую, сталкивают лбами!

– "Бух!!!" – Тут раздался еще и треск, и оба колдуна осмотрели своих зверей. Трещин не нашли и снова размахнулись.

– "Трах-тарарах!" – Козел развалился пополам, один рог в одну сторону, другой в другую. Его шаман растерянно смотрел на обломки бога у своих ног.

А шаман-Медведь размахнулся снова. Зачем?..

– "Бряк!" – и медведь-истукан опустился на голову соперника. Колдун взмахнул руками и упал замертво.

– "Так кто из нас двоих тугодум? – громыхнул шаман-победитель. – Не тот ли, что лежит передо мной с расколотой головой? Его так называемый бог оказался обыкновенной деревяшкой, годной только для Костра! То ли дело наш! Наш сдвигает горы, а такая потасовка, как эта, для него пустяк".

Воины его племени начали вставать один за другим, вслед за ними стали боязливо подниматься и люди племени Козла.

– "А вы как лежали, так и лежите! – прикрикнул на них победитель. – Они еще смеют стоять на двух ногах, как мы, ради которых только и восходит Солнце! Нет уж! Теперь вы не подниметесь с четверенек, а то и вечно будете ползать, как змеи!"

Шаман чем дальше говорил, тем больше распалялся.

– "Смотрите-ка на них! – кричал он. – Вот что значит заблуждаться! Этак можно взять любую корягу в Лесу и валиться перед нею на брюхо, воображая, что это бог. А ну снимите с голов эти дурацкие рога! Вашего бога больше нет, а вернее, его и не было. Теперь вы все будете поклоняться Настоящему, нашему Медведю, великому и несокрушимому…

И вот еще что, – обратился он к тем, кто окружал его – двум вождям и обоим племенам, одно из которых стояло, а другое лежало, – в честь этой победы повелеваю, – он все же покосился на своего вождя, но тот так и не отошел от потрясения при виде Битвы Богов, – повелеваю: вытесать нашего Медведя из камня, чтобы и Время было подвластно ему!"

– Сквозняк тебя прохвати! – неожиданно рассердился Доупаду. – Так много слов я еще ни разу не слушал! Мне бы хватило их на всю зиму.

Стремглав высказался длиннее:

– Жаль, что я не умею запоминать, – пробурчал он, зевая. – А то дома я пересказал бы эту Взашееву историю нашему шаману. И добавил бы, что он ее повторяет каждому встречному-поперечному. Видно, она ему очень нравится. Знаете, что бы сделал с Взашеем Наобум?

– Знаю, – отозвался Взашей, – он наконец-то спалил бы меня на Костре.

– И поделом, – заключил Доупаду и тут же повалился спать.

– А знаешь, это идея, – проговорил, глядя на пляшущий огонь, Дум – лоб его был так наморщен (может быть, впервые в жизни) так, словно по нему, как по воде, пробежала рябь, – идея: дать… богам… самим… разобраться… кто… из… них… главнее… – Слова были одно нерешительнее другого. – А… не… поручать… разборки… людям… Но ведь… тех-то богов… что сшиблись… лбами… сделали сами люди! Вот они и… расплачиваются… драками… за то, что… вытесали… в свое время… бога…

Дум вздохнул, будто сбросил с плеч тяжелую ношу, и лоб его разгладился.

– И вообще, я думаю, – тут Думов голос стал увереннее, – что время деревянных богов, раз ими стали драться, прошло! Наступает время каменных. Как наша Гора.

Какое-то время Взашей смотрел на Дума с недоумением, хлопая глазами.

– Что-то я вдруг перестал тебя понимать. – Он потряс головой. И возразил последним словам: – А как же тогда наш Ветер? – Лоб его, тоже было наморщенный, в этот момент тоже разгладился. – На счету Ветра, между прочим, не одна сваленная Гора!

– Ветер! – не остался в долгу Дум, чей лоб теперь разгладился, словно ряби и не бывало. – А как, скажи, вытесать из него бога?

– Гора стоит на месте, – ответил Взашей, – а Ветер сегодня здесь, а завтра там. Другими словами, ваша Гора только для вас, а Ветер – он для всех! Ну, что ты на это скажешь?

– Нашу Гору видно отовсюду…

– Что-то ее не видать с этого места. А наш Ветер – вот он! Смотри, как он мотает из стороны в сторону пламя!..

Не будем забывать, что в тот вечер у Костра сидели-спорили первобытные люди. Они так многого еще не знали и не умели, что не стоит и перечислять. Ведь даже Рукопожатие и Улыбку тогда только-только начали осваивать… Ну так вот, Дум и Взашей, первобытные, повторим, люди, как завели в тот вечер спор, так и не смогли ни о чем договориться, ни на чем остановиться – не смогли прийти к единому выводу до самого утра.

Уж мы-то на их месте еще до краешка Солнца на чем-нибудь да примирились!

Уж мы-то, конечно, пришли бы к какому-то соглашению!.

Договорились бы, это точно!

Кто-то думает иначе?

А?…