Текст книги "Четверка (СИ)"

Автор книги: Вад Капустин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Древний, давно заброшенный ход оказался намного милосерднее недавней темницы: растущий на стенах мох источал слабый свет, он был влажным и худо-бедно утолял жажду: тонкую струйку жидкости Сашка время от времени выжимал прямо в рот. И его даже можно было есть. Мох горчил, почти не насыщал, но был не ядовит и – это выяснилось уже через несколько часов – неплохо восстанавливал ману.

В наплывах мха иногда встречались колонии небольших грибов, похожих на поганки. Их Сашка решился попробовать только когда восстановилась мана и у него получилось себя отхилить. Проверка осталась без последствий, но и пользы особой не принесла – грибы попадалтсь нечасто.

Во мху водились какие-то жучки, тараканы и толстые белые личинки, которые оказались съедобными. Тараканов и жуков пленник сразу отмел, а вот личинки?

Решиться было трудно, но потом вспомнился разговор бабы Леры со старой подругой, работавшей по контракту в южном Китае. Тетя Маша взахлеб рассказывала о том, как там в бамбуковые трубочки помещают личинок насекомых и откармливают до невероятных размеров, а потом с удовольствием едят, считая деликатесом. Даже, кажется, конкурсы какие-то устраивают, по поеданию.

Воспоминание помогло Сашке решиться – ведь китайцам, наверняка, не приходилось так туго, как ему сейчас. Сначала он просто забрасывал личинок в рот, торопливо глотая, чтобы ничего не чувствовать, потом распробовал их сладковатый вкус и ел, не заморачиваясь. Уж всяко питательнее, чем горький мох.

Сначала Сашка передвигался маленькими шажками – насколько позволяла длина цепей, потом, какое-то время, полз – там, где позволяло отсутствие острых камней – но такое бывало нечасто. Ему казалось, что туннель будет тянуться бесконечно, а его путь оборвется только тогда, когда он перестанет бороться и сдастся, сломленный недоеданием и усталостью.

Железные оковы не только мешали – ударом тяжелой цепи он убил мелкую крысу, больно куснувшую за ногу, когда он прикорнул отдохнуть. Глядя на неподвижную покрытую облезлым редким мехом тушку, Сашка вспомнил бесчисленные рассказы о фэнтезийных героях, в трудную минуту питавшихся крысами, подумал о крови и вонючих потрохах, и его чуть не вытошнило желчью. Он, как маленький, чуть не расплакался от ненависти к дурацкой судьбе, от жалости к себе и несчастной, ни в чем не повинной, пусть и мерзкой зверюшке.

От рук непроизвольно плеснуло белым. Парень застыл, сам не понимая, что творит, зачем тратит драгоценные силы на бесполезную дохлятину, но не смог удержать поток бесконтрольной маны – что-то в душе требовало разрядки, безудержного, пусть и такого, бессмысленного выброса силы. И дар сработал – крыса слегка шевельнулась, сверкнула красными бусинками глаз, злобно пискнула и, походя куснув напоследок еще раз потертую кроссовку, порскнула в темноту.

Еще одна благодарность за исцеление, – с усмешкой подумал Сашка. – А ведь она должна была оказаться заколдованной принцессой и в меня влюбиться, или хотя бы предложить службу и поклясться в вечной верности и дружбе.

– Неужто и вправду оживил? – собственная глупая выходка с дохлой крысой взбодрила и позабавила. – Интересно, я ее воскресил или поднял? Может, я теперь некромант? А что – создам стаю крыс зомби, стану крысиным королем и темным властелином. Может, тогда крысы принесут мне что-нибудь пожрать, кроме мха. Совсем расклеился, чуть не разревелся, – ему до сих пор было стыдно за минутную слабость.

И он снова отправился в путь. Дважды ему встречались отнорки, из которых несло гнилью и удушливым теплом. Несколько раз сверху слышались голоса – над головой, за многометровым слоем камня и земли, но он даже не попытался позвать на помощь. Чем дальше, тем больше он боялся выходить к людям. Как они воспримут его, бродягу, грязного, оборванного, в кандалах? Сдадут страже или сразу прибьют? Или превратят в раба?

Теперь он мог только ползти. Наконец, совсем обессилев, Сашка понял, что после отдыха уже не двинется с места, и какое-то время тупо лежал, не обращая внимания на впивающиеся в спину камни.

Прошло несколько часов, а может, и дней в смутном забытье, но вдруг он почувствовал рядом чье-то присутствие. Его дернули за рукав, потом бесцеремонно пнули в бок.

– Крыса, ты? Пошла вон, – устало прохрипел Сашка.

– Какая крыса? Это я, Ходок! Лечила – ты? Ты как сюда попал? Мы все тебя обыскались, – руки пришельца вспыхнули оранжевым пламенем. При взгляде на собеседника на лице белобрысого нарисовался ужас. – Я быстро, я сейчас, – забормотал он.

Портальщик подхватил друга подмышки и уверенно открыл переход, И через мгновение они вывалились из портала в приюте, в комнате Видяна.

Глава 5.

Визит

По пути из Храма Витька сначала угрюмо молчал, потом, когда группа вышла за ворота, резко остановился, ухватив за руку МарьИванну.

– Почему мы уходим? А как же Сашка? – спросил он.

– Да ничего с ним не будет. Придет в себя и вернется, – отмахнулась девушка, занятая своими, не менее тревожными мыслями.

– А вдруг он там перегорел? Истратил жизненные силы и слег под землей? – не отставал Ходок.

– Я весь тайный ход прошел, до кельи. Нет его там. И я не вижу, – вмешался Видян. В голосе его звучала обида и досада на собственную беспомощность.

– И все равно ты ему сейчас ничем не поможешь, – прекратила спор МарьИванна. – А я завтра к страшему волхву пойду, справиться о здоровье князя. Если на поправку пошел, значит, все в порядке, и лекарь где-то в Храме.

Ходок замолчал. До завтра он готов был подождать, несмотря на тяжелое чувство ответственности и вины.

В свои неполные двенадцать лет Витек Снегирев прекрасно знал, что такое ответственность. После того, как три года назад, рожая Люську, умерла мать, он остался в семье за старшего. Присмотреть за братом и сестрой, за приходящей прибраться и обиходить ребенка соседкой, поругаться с отцом, на самом деле добрым и заботливым, который в будни надрывался, обеспечивая семью, но в выходные повадился по-черному пить, – все эти заботы Витек взвалил на себя. Он даже как-то выставил за дверь бабу, которую отец по пьяни привел в дом.

– Да ты охренел! – взвился было отец, оставшийся на лестничной площадке с подружкой. – Да я сейчас дверь выбью!

– Не пущу, – упрямо сказал Витька, запершись с малышней изнутри. – Металлическую не выбьешь. К ней иди! Нечего водить всяких при детях.

– Да я, может, на ней жениться хочу, сотрудница моя! – надрывался за дверью отец, уже почти смирившись.

– Вот женишься, тогда и приведешь, – неуступчиво сказал Витька, которому совершенно не нравилась мысль о пришелице, метившей на место матери, но страшно надоела роль прислуги и няньки. Хотелось, наконец, просто отдохнуть и спокойно поиграть в виртуалке.

Но отец так и не женился, и ношу сбросить не удалось. А сейчас папка остался один с трехлетней Люськой, и Витька старательно отгонял от себя мысль о том, что творится дома. И у него появилась новая ответственность – ведь именно он затащил мальчишек сюда, а значит, должен был вытащить обратно. Исчезновение Лечилы вызывало в душе дурные предчувствия.

Но до утра можно было подождать. Еще оставалась надежда, что Лечила вернется сам. Или в Храме что-то узнает завтра – или уже сегодня – МарьИванна.

А сейчас надо было хотя бы немного выспаться. После всех треволнений спали мальчишки, как убитые, не чувствуя твердости топчана, не слыша утреннего шума буйных приютских сорванцов.

К утру Сашка не вернулся. И после завтрака, когда училка ушла в город за новостями, а Видян – в приют на занятия, мрачный Ходок, выгнав брата погулять, раз за разом активировал заклинание переноса – все к тем же дверям. Спустя пару десятков перемещений – уже на автомате, не задумываясь, – когда у него закончилась мана и пришлось присесть на топчан, чтобы восстановиться, Витек понял, что расстояние нужно и можно увеличить. И попробовать перемещаться с грузом.

Три раза успешно переместившись к дверям с табуреткой и чуть не свернув шею, споткнувшись напоследок, он кликнул брата.

Общительный Игорешка, уже подружившийся с приютской мелкотой, фонтанировал новостями:

– А ребята сказали, что князева невеста приехала! И свадьба завтра, мы всем приютом на площадь пойдем, кричать ура. Конфеты будут давать, калачи и монетки. А мы, Витек, ведь тоже пойдем обязательно, да? Ведь мы пойдем?

– Посмотрим. Зависит от того, что МарьИванна скажет, когда вернется, – Витьке не хотелось лишать братишку нечастых детских радостей, но у него самого мысль о княжеской свадьбе вызывала только злость и раздражение. И он прекратил поток возражений, протянув брату руку:

– Давай лучше ты мне сейчас поможешь. Вместе перенесемся. Можешь даже зажмуриться.

Зажмуриваться малый не стал, но все равно ничего не увидел – перемещение происходило мгновенно. Сейчас перенос активировался одним жестом, без слов, но маны хватило пока только на два переноса с грузом. Зато, хотя может ему и показалось, но после короткого отдыха оранжевая полоска маны стала длиннее.

Теперь оставалось только определиться с переносом на дальние расстояния. МарьИванна все еще не вернулась, зато появился Видян, с которым можно было посоветоваться.

– Никто не должен знать, что ты владеешь такой силой. И брата предупреди. А значит, перемещаться следует ночью. Или куда-нибудь в пустынное место, – высказавшись, Видян невидяще уставился в окно и надолго умолк. Потом, словно очнувшись, добавил: – Но думаю, надо дождаться Мариоанны. Или темноты.

Ходок был согласен с каждым словом. Он и сам понимал, что светить своими возможностями в приюте не стоит. Но хватит ли у него маны на дальний перенос? Да и до темноты оставалось немного – день пролетел совершенно незаметно. Ему все еще хотелось верить, что можно дождаться хороших новостей.

Надеялся он напрасно. МарьИванна вернулась лишь поздно вечером, и в ответ на его вопросительный взгляд лишь отрицательно мотнула головой.

– Волхвы говорят, никаких перемен в состоянии князя нет. И не допускают к нему никого.

– И что же, по-твоему, это значит? – хмуро осведомился Витек. – Не дошел до него Лечила?

– Не знаю. Может, и дошел, да только не смог сразу исцелить? Сейчас еще лечит, – предположила учительница. – Завтра пойдем в город на праздник, все узнаем. Если князь на поправку пошел, то на свадьбу сына наверняка явится. Не торопись – мы же только вчера были в Храме!

Подумать только, всего лишь вчера! Витьке казалось, что прошел, как минимум, год. И опять тащиться в проклятый Храм, где пропал друг!

– Я не пойду, – решительно сказал Ходок. – Игорька с вами отпущу, а сам тренироваться буду. Ты уж присмотри, – просительно обратился он к Видяну, игнорируя учительницу. Почему-то сейчас она казалась виновницей большинства их несчастий.

Словно понимая настроение мальчишки, МарьИванна не стала спорить и торопливо ушла к себе.

– Хорошо, присмотрю, – с заминкой сказал Видян, и Витек, запоздало усомнившись в выборе, подумал о том, насколько надежному человеку доверил брата.

Но впереди была еще ночь. На улице уже сгустились сумерки, и даже сквозь мутное немытое окно можно было разглядеть на небе яркие сверкающие звезды. В комнате ощутимо потемнело.

– А свет у тебя здесь есть? Ну свечка какая-нибудь?

– Свечка? – Видяна вопрос озадачил. – Так вот же светильник!

Он ткнул пальцем в стоявший на подоконнике сосуд, похожий на большой бокал без ножки. Бокал был плотно прикрыт темной деревянной дощечкой с маленькой дырочкой в центре. Ни проводков и ни свечи в сосуде не было.

– И как же он светит? Магией? А дырка зачем? – Витьку стало по-настоящему любопытно.

Видян неожиданно громко фыркнул:

– Для воздуха дырка. А светит как ... сейчас увидишь, – он поднялся, вышел во двор и захрустел ветками в палисаде. Потом вернулся, и в комнате вдруг стало светлее.

В руках Видян держал толстого светящегося жука.

– Светлячок, – пояснил он и кивнул на окно. – Полно их вокруг.

Оказавшись в бокале, жук упорно забился о стенки и крышку, с каждым разом светясь все ярче и ярче. В комнате сейчас, наверное, можно было бы даже читать.

Так вот он о чем говорил, сообразил Витька. А когда надо будет свет выключать, он жука просто отпустит. Здорово. И никакого электричества не надо.

Ходок перевел взгляд на окно – за необыкновенно крупные звезды он принял летучий рой светящихся жучков.

Хитрая иномирская придумка лишь ненадолго отвлекла от тяжелых мыслей. А в голову лезли дурацкие сомнения и вопросы. Хотя, возможно, не такие уж и дурацкие.

– Слышь, Видян, а что будет, если мне во время прыжка маны не хватит? Я просто вывалюсь из портала или провалюсь в никуда?

Вопрос поставил провидца в тупик. Наморщив лоб, он надолго задумался, потом пожал плечами:

– Не знаю. У меня все не так. Если силы не остается, видение просто обрывается и уходит. А портальщиков на Буяне мало. И все они великие маги. Не станут с тобой говорить.

– Понятно, – ни черта было не понятно, но рисковать явно не стоило. – Так что, сначала во двор?

– Лучше за калитку, в рощу, – выглянув в дверной проем, сказал провидец. – Там точно никто не увидит. И силы должно хватить.

– И вообще, – вмешался Гусь. – Давайте выйдем во двор, посмотрим, чтоб никого не было, а потом ты уже будешь решать. А то что мы все время в комнате сидим!

Мысль роказалась здравой, и выйдя в опустевший двор, где даже зоркий Игорек никого не увидел, Ходок переместился в рощу за калитку, сразу ополовинив ману. А потом, не дожидаясь воостановления, рванул обратно, но уже пытаясь дотянуться до комнаты. Когда полоска маны опустела, он просто рухнул в сенях, перед самым порогом, с грохотом свалив табуретку.

– Это еще что за шум? Чем балуемся? – словно из ниоткуда возле пристройки появился Никодим.

Из сортира вылез, зло подумал портальщик, вот уж не вовремя принесло! Он молча поднял табуретку и потер ушибленное колено, не глядя на нежданного визитера.

– Ну, – поторопил с ответом Никодим.

Видян привычно смолчал. Витек замер с табуреткой в руках, не зная, что сказать. Их выручил хитрый Гусь:

– А это, дяденька Никодим, братец мой в лапту хочет научиться играть, – мальчишка тихо хихикнул. – Да только не выходит у него пока ничего.

– Это что ж за лапта, без биты и мяча? – усомнился управляющий.

– Так у нас их нету, – объяснил Гусь. – Вот он решил с табуретом попробовать.

– Пусть днем пробует, – чуя неладное, но не догадываясь, что именно, пестрый подозрительно рассматривал Ходока, обнявшего трехногую табуретку. – Не дело это, по ночам шуметь.

– Так стыдно же ему, дяденька, – Гусь скорчил умильную рожицу. – Такой большой, а играть не умеет.

– Стыдно ему, – сердито пробормотал управитель. – А табурет денег стоит. Спать идите. Завтра поговорим.

Никодим ушел, а трое заговорщиков уныло переглянулись.

– Так что, до завтра? Ложимся спать? – с долгим зевком спросил Видян.

– В рощу я могу тихо переместиться, – возразил Витька. – А вот обратно в темноте обязательно в комнате на что-то напорюсь. А если свет оставить, так обязательно заметит кто-то.

– Ну так, – подумав, сказал провидец. – Ты, если спать не хочешь, обратно сюда не возвращайся. Дальше перенестись попробуй – к воротам или на тракт. Посмотришь, что да как. А ближе к утру вернешься.

Мысль показалась здравой. А сна не было ни в одно глазу. Мысли, тревоги, воспоминания о доме, отце, Люське, пропавшем Сашке теснились в голове, скручиваясь в один болезненный клубок.

Витек машинально набросил второе одеяло на брата, уже тихо посапывавшего во сне, отпустил из банки жука, немедленно вылетевшего в дверной проем так уверенно, как будто маршрут давно был проверен и изучен, и активировал портал.

Он мотался между приютом и городскими воротами всю ночь.

В городе вовсю готовились к празднику. Рабочие возводили помосты, торговцы заранее раскладывали товары, женщины украшали привратную площадь лентами и цветами. Пока восстанавливалась мана, Витек даже прошел за ворота, прогулявшись по ближайшим улицам. Улицы, метров пять шириной, мощеные деревянными спилами, ближе к центру сменялись более широкими, каменными. Ходок дошел до реки, делившей город на две части. Наверное, это и была река Светлая, давшая название княжеству. Спросить прохожих Витька так и не решился, боясь выдать свое иномирское происхождение.

Берега реки соединали несколько мостов, лишь один из них был каменным, украшенным ярко горевшими фонарями. К нему, на свет, и направился мальчишка.

В центре, застроенном богатыми усадьбами, выделялся княжеский терем, окруженный высокой каменной стеной. Подходить ближе Витька не стал – у терема несла дозор стража. Не в каких-нибудь там зипунах и свитах, а в брюках и куртках из темной кожи, надетых прямо на кольчуги, шлемах, и с короткими металлическими палками, у поясе слева. Бластеры? Или световые мечи? Глупая мысль рассмешила – откуда здесь бластеры? – и Ходок ступил на мост, под которым проплывали лодки с обитателями левобережья, и долго смотрел на медленно текущие воды могучей реки.

За рекой, в нижней части города, виднелись участки небольших деревянных домов. В преддверии праздника там уже шумно веселился простой люд.

Потом Витька вернулся к воротам и помог двум девушкам донести цветочные корзины, оказавшиеся неожиданно тяжелыми. Симпатичная темноглазая крестьянка бросила ему пару медных монет, и, когда дело уже близилось к утру, Ходок, уже в четвертый раз перенесшийся в город, купил себе за них вкуснющий расстегай с рыбой.

Незаметно вернувшись в приют, он был вознагражден подросшей полоской маны, но, не найдя в себе сил этому порадоваться, рухнул на топчан и проспал все, что можно и что не стоило пропускать. Вернувшиеся ближе к вечеру с праздника мальчишки огорошили его ворохом новостей.

Витька лениво потянулся и присел на жесткой лежанке, стирая с лица остатки сна. Потом прислушался к болтовне брата.

Сидевший на табуретке напротив Гусь излагал новости потоком, захлебываясь от восторга, останавливаясь на мгновение лишь для того, чтобы откусить кусок от здоровенного расстегая. Видян молча кивал, подтверждая, и время от времени комментировал особо заковыристое вранье.

– Они потом все в Храм пошли! И невеста такая вся, не очень. Помнишь, мы ее в Храме видели? И Маша ее не любит. А потом фейерверк! Звезды! Ну и цветы! А дядька там один хороший такой, на коне, с коня слез и начал конфеты бросать, и деньги! Я пять штук поймал, смотри. И две одинаковые – я одну для коллекции в Питер с собой возьму. Вот Женька завидовать будет, у него такой точно нет. А на вторую пирожок купил. И еще один тебе. И второй там, такой страшный дядька, как медведь. С бородой, во! И весь порезанный. Тоже деньги бросал, но я подбирать не стал, побоялся – он так смотрел!И колдун темный, низкий такой и широкий, и тетка какая-то длинная тоже бросала!

Гусь в очередной раз куснул пирожок, протягивая второй брату. Пирог оказался с рисом и яйцом, но все равно вкусным. Пока братья жевали, Видян, поморщившись, объяснил:

– Княжич Агафон деньги бросал, когда молодые в Храм пошли. А страшный – это Тайного приказа глава, Тит Меркулов. Здоровый он, а шрамы от того, что по молодости в огненную пустыню ходил, на демонов Саламандра. Едва отбился. Покалечили его сильно, а залечиваться сам не захотел. Отмстить задумал. А колдун княжий темный – это подгорный Ктор. Вроде как в опале он сейчас должен быть за то, что князя исцелить не сумел. Но на праздник пришел.

– Ну вот так и вышло, – продолжил Гусь, прожевавшись. – Я возле коня стою, тут какой-то лысый мимо – порск! – и прочь. Я думал, вор, а он на коня что-то блестящее бросил и удрал. Я и говорю – дяденька, смотри!

От избытка чувств Игорек замолчал, и Витек встревоженно перевел взгляд на Видяна:

– Он что, натворил что-то?

– Скорее наоборот, шустрый слишком оказался. Никто и не ожидал, – усмехнулся провидец. – Он княжича Агафона за руку схватил, на коня показал, а тот глянь – и позеленел весь! И от коня! Служивые понабежали, тайный сыск тоже, а этот, – он кивнул на Гуся, – в толпу.

– Ага, – счастливо разулыбался мальчишка. – Они меня так и не поймали. И лысого не поймали.

– И что там было, мы точно не знаем, потому как толпу сразу оттеснили и с площади прогнали. Но, говорят, покушение это было, на княжича старшего, – в разговор вмешалась незаметно вошедшая в спальню МарьИванна. – Но Игорек молодец. И в том, что увидел, и в том, что сказал, и в том, что сбежал. Хотя все равно, конечно, отыщут его, но позже.

– А что там хоть было на самом деле? – спросил Витька учительницу.

– По всему похоже, что взрыв-камень, – неохотно ответила она.

– Террористы, значит, – незнакомое слово ни у кого не вызвало вопросов: кто не знал, тот догадался.

Они молча посидели, глядя на яркий солнечный свет, бьющий от окна, в котором хорошо различались пляшущие у пола пылинки и одинокий грязный носок под одним из дальних топчанов.

И тут свет вдруг налился мертвенно-синим, и в комнате раздался уже знакомый по стычке с бандитами неживой голос пророка.

– И имя у него княжеское, – Видян, похоже, впал в транс и вещал, прикрыв глаза. – И спасет он Светлоречье и Светлолесье от беды великой. И белые крылья над головой – нет, не он это! – провидец дернулся, как от сильной боли, простонал в отчаяньи: – Дальше не вижу, – и очнулся.

И свет в спальне вновь стал ярким и безопасным.

– Что-то увидел? – поинтересовался Ходок. Ему совершенно не понравился намек на княжеское имя братишки. И его участие в иномирских делах. Лучше бы отец его Генкой назвал, как сначала собирался. Но нет, мать настояла – княжеское имя, княжеское имя! Да и упоминание про белые крылья тоже не понравилось.

– Ясно. Ну и что же ты там видел? Ну, в видении? Там что. Игореха был? И вот прям сразу с белыми крыльями?

– Нет, с крыльями не он был, другой, – отрицательно помотал головой Видян, и портальщик уже было вздохнул с облегчением, но тот добавил. – Но он там тоже был, в оковах. И повторял все время про княжеское имя. А тот, с крыльями, кричал: – Князь, мы всех спасли! А потом, не понял, что-то еще прокричал – то ли Светлоречье, то ли Светлолесье. И все.

– А Сашку не видел? – на всякий случай поинтересовался Ходок. Ясно было, что если бы видел, сказал бы. – Тот с крыльями – не он?

– Тот, вроде, и вовсе не человек был, – припомнил Видян. – Но и не эльф, хоть похож. У эльфов крыльев не бывает.

И тут Витька заметил, что МарьИванна, прежде ловившая каждое слово видящего, поспешно отвернулась, скрывая слезы, а на нее с сочувствием смотрит Игорек, от полноты чувств даже переставший жевать.

– Ты что, знаешь его, что ли? Этого, белокрылого?

– Нет – нет, что ты! Не из-за него. Просто я была там, в Храме, насчет Сашки. Случайно услышала. Волхв сказал, что на Всемире метка Темнолесья. Княжича пометил колдун. А значит, и он мог...

– Так это, получается, Всемир организовал? Покушение на брата? – Витьку был безразличен Всемир, да и вся княжеская семья, но подлая подстава родного брата возмутила до глубины души. И хотя училка откровенно врала насчет белокрылого, а сейчас явно отвлекала внимание, Ходок не мог не среагировать и показательно отвесил Гусю незаслуженный подзатыльник:

– Смотри мне, братец!

– Да ты что? Я что, княжич какой? – обиделся младший. – Да я никогда! Да я за тебя кого хочешь загрызу! – он попытался выставить вперед нижнюю челюсть с мелкими желтоватыми зубами, и даже МарьИванна, только что вытиравшая слезы, не смогла удержаться от улыбки.

– И про целителя никто ничего не знает. Всех волхвов расспросила. Не слыхали даже, – виновато добавила она.

Во дворе послышались мужские голоса. Учительница резко встрепенулась, выглянула в окно, и, напомнив не болтать лишнего, сбежала прочь.

Звуки голосов приблизились, и в комнату по-хозяйски, не постучавшись, ввалился Никодим, угодливо распахивая двери перед следовавшими за ним двумя важными гостями.

К собственному удивлению, Ходок опознал их сразу – по рассказу брата. Страшный сыщик и темный колдун. Эти точно по Игорешкину душу. Эх, не вовремя он кинулся спасать доброго княжича!

Глава Тайной службы походил не на медведя, а скорее на могучего старого льва – высокий, широкоплечий, с шапкой вздыбленных седых волос, кудлатой, каштановой еще, но уже с проседью, бородой, кустистыми бровями и пронзительным взглядом серо-голубых глаз. Страшный рваный шрам шел наискосяк справа налево через все лицо, второй, больше похожий на ожог, кривил правую часть рта. Колдун, на две головы ниже, но ничуть не хлипче, так и не снял темную накидку с капюшоном. Шел он чуть позади сыскаря – в рассчитанной на десятерых спальне, с их появлением ставшей сразу маленькой и тесной, между двух рядов топчанов протиснуться мог только один.

– Здоровы будьте! – ухнул тяжелым басом Меркулов, оглядывая мальчишек. Взгляд его сразу зацепился за сидевшего у окна Видяна.

– И тебе не хворать, дядька Тит, – холоду, прозвучавшему в голосе провидца, могла бы позавидовать даже сама Снежная королева.

Братья, переглянувшись, поняли друг друга без слов – им не стоило вмешиваться в битву титанов. Встреча эта не могла быть неожиданной, но столкновение лицом к лицу явно выбило из колеи старого вояку.

– Так вот где ты пристроился, кн..., – Меркулов явственно запнулся, но сразу же поправился, – боярич. Бедновато живете, – он недовольно оглядел комнатку и бросил угрожающий взгляд на Никодима. Тот, бледнея и краснея, низко кланялся, бормоча ненужные оправдния, но они пока никого не интересовали.

– Вашими молитвами, – тем же леденящим тоном ответил Видян.

– Все винишь меня, Ярополк? Напрасно, – в голосе княжеского ближника прозвучало снисходительное сожаление. – Не было там злого умысла.

По лицу Видяна или, как, наконец, выяснилось, княжича Ярополка, было заметно, как многое ему хотелось бы ответить, но он смолчал.

– И что, теперь поквитаться решился? На площади был? – с нехорошим намеком спросил сыскарь, и Витька внезапно понял расклад: Меркулов видел перед собой самых подходящих претендентов на роль заговорщиков. Чем не вариант: мстительный княжич сдружился с иномирными пришельцами и решил их руками извести княжеского наследника. И в этой версии Ходок не видел противоречий. И Меркулов, похоже, тоже не видел. Он вновь оглядел комнату, потом, посторонившись, жестом выставил Никодима за дверь.

– Слыхал я, что троих иномирян вызвали волхвы, а вижу лишь двух. И где же ваш третий? – задал он неожиданно сложный вопрос.

– Так он же, дяденька, не лысый! У него волосы до плеч, как у вас, но светлые. И прямые, – решительно вмешался в разговор Гусь, пока старшие мучительно обдумывали ответ. Заметно было, что Меркулов внушает мальчишке неслабый страх, но жажда справедливости оказалась сильнее.

Логика Снегирева-младшего поразила даже многоопытного сыщика.

– Это ты про что, малой?

– Так про Саньку же, Лечилу! Тот, который на княжескую лошадку напал, лысый был, длинноносый, с него росточком, – он показал на колдуна, – но хлипче. И быстрый очень – бросил на нее блестящую штучку, порск, и нету!

Меркулов с сомнением обернулся к колдуну, словно впервые обратив внимание на его невеликий рост. Тот уверенно кивнул:

– Нету в них зла. Одаренные все трое. Малец правду баит. По приметам, из кривого народа злодей замешан. По мне, так темнолесцы это. Но ведь под иллюзией был душегуб, наверняка, как же ты заметил?

– Иллюзии не заметил. Фейерверк только видел, – честно признался Гусь, уже не раз побывавший в цирке и узнавший, что иллюзионист – это фокусник, а иллюзия, значит, фокус. – Говорю, что видел.

– Ладушки, – неохотно уступил сыщик. Колдуну он явно верил. Но и мальчишек без острастки не оставил, пригрозил, не глядя, впрочем, на Видяна:

– Смотрите мне тут, по истинной правде живите!

И высокие гости пошли прочь, беседуя о своем, но сейчас невероятно интересном:

– А я говорю, эльфов на помощь надо звать, без эльфов не одолеть нам Темнолесья, – настаивал колдун. В ответ ему громыхал тяжелый бас:

– Отчего же не князя Великого позвать?

– Не раз он говорил, что в свары наши с Темнолесьем мешаться не станет. Ему и с Поморьем, да с Подгорьем забот хватает....

– ..а княжич...

–.. навет то, подстава... на опалу твою рассчитывали...хорошо, что Агафон простил...

Голоса затихли вдали, и Витек, статистом просидевший все время визита, облегченно вздохнул. Впрочем, вспомнив подслушанный разговор, вновь нахмурился, вспомнив пророчество:

– Вот уже и эльфы на подходе. Еще крылатого осталось дождаться.

– Ушли, – радостно сообщил осторожно подкравшийся к дверям и выглянувший наружу Гусь. – Ужас! Я уже думал, нас в темницу посадят, как Сашку.

– Не говори ерунды, – рассердился Витек, ставши за последние дни суеверным, хотя раньше никогда этим не грешил. – С чего ты взял, что Сашка в темнице?

– Все может быть, – поддержал малого Видян. – Я и сам думал, что узилища нам не избежать. А братишка твой и правда молодец, хитер!

– Да ладно, – смутился Гусь. – Я-то думал, мне медаль за помощь дадут, ну или денег еще. А потом вдруг испугался так этого страшного. Злой он. Пойду лучше с мальчишками поиграю, – он махнул рукой и сбежал во двор от скучных разговоров.

– Достало все. Думаю, пора до князя добраться, и узнать, наконец, что случилось с Сашкой. Поможешь? – Витек не хотел больше ждать – несколько минут назад они рисковали попасть в местную тюрьму и застрять в этом мире надолго. А если завтра еще что-то случится? Да еще и пророчество это. Пришло время что-то решать. В город он теперь перенестись точно мог. И стены ему не помеха. Вот только как угадать с точным местом? В келье-то княжеской он не бывал.

Видян ненадолго задумался и неуверенно кивнул:

– Я келью князя видел. Когда его доставили в храм из дворца, мы с Мариоанной и Всемиром в сопровождении были. И есть у меня слабый дар передавать свои образы – картинки в своей голове – другим. Но я не знаю, получится ли с тобой. И это не слишком приятно.

– Не проверим, не узнаем. Давай!

Наверное, Ходок поступил слишком легкомысленно, потому что сначала боль была просто адская. Казалось, в его голову вбивают гвоздь и вскрывают мозг. Но Витек не успел даже вскрикнуть, как боль стала слабее, почти ушла. Он почувствовал внедрение, перед глазами замелькали цветные картинки. – Настройка, – сказал кто-то со стороны. Потом в сознании возникла четкое представление: келья, лицо бородатого старика, надменное, породистое, властное, хоть и изможденное болезнью. Витька не стал медлить и активировал портал.

В келье стариков оказалось двое. Один, здоровенный, высокий, бережно поддерживал второго, сидевшего на лежанке и медленно хлебавшего кашу из тарелки, здорово напоминавшей приютскую. Князь? Ходок не заметил, как спросил это вслух.

Старики с изумлением уставились на появившегося из ниоткуда мальчишку, и Витька с раздражением повторил вопрос: