Текст книги "ГСП «Спасите Китеж» (СИ)"

Автор книги: Вад Капустин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

Никита не заметил, как, задумавшись, догнал Всеславу и пошел рядом. Жрец с Нежданом мелькали далеко впереди, среди скал, но патрульный уже не спешил. Княгиня заговорила первой:

– Надолго ли ты в наши края пожаловал в этот раз, витязь? – голубые глаза требовательно смотрели на Никиту, и в них читалась какая-то детская обида и… нескрываемое желание.

– А ты бы хотела, чтоб надолго? – Никита повернулся к девушке.

– Да, – откровенно призналась она.

– Девочка, ты… я, – Никите не хватило слов, и, приобняв Всеславу за хрупкие плечи, он притянул ее к себе. Бледные губы дрогнули, обозначая улыбку, и Сыромятин потянулся к ним, коснулся, приник, забыв обо всем: о докучных правилах, об идоле, и ждущих в храме арконцах.

– Люб ты мне, – задыхаясь, сказала девушка, когда они, наконец, оторвались друг от друга. – Хороший ты, добрый, сильный. Высокий…

– А как же твой муж, князь? – усмехнулся Никита. – Уже позабыла?

– Мужа я не любила. Детей люблю, – ответила девушка, отстраняясь. Она подошла к краю тропы и тоскливо уставилась на серые волны. – Увез меня князь от семьи, взял силой. А ты спас. Заступился. Всех нас спас.

– Потому и люб? – Никита вновь притянул девушку к себе и погладил по пепельным волосам, коснулся нежного овала лица. Высокая и длинноногая, Всеслава все равно была на голову ниже Сыромятина.

Розовые губы сложились в робкую улыбку. Потом Всеслава звонко, по-девчоночьи рассмеялась.

– Красивый ты, – честно призналась она. – Я раньше таких и не видывала. Только вот непонятный. Кто ты? Откуда приходишь? За что тебя любит Световит? И… – она мгновение поколебалась и задала последний, главный для себя вопрос, на который у Никиты не было ответа: – Ты останешься здесь, со мной?

И Сыромятин честно сказал:

– Пока не знаю. А ты не хочешь уехать со мной? – Видение высокой блондинки в комбинезоне патрульного вновь на мгновение мелькнуло в воображении. И Никита тихо добавил: – Детей я тоже люблю. Заберем мальчишек с собой.

– Я княгиня, и не могу оставить своих людей. Даже если нужна им только для жертвы богам. А мои дети…тоже будущие князья, их место здесь, – девушка нахмурилась, высвободилась и быстро пошла по тропе вперед, догоняя соплеменников.

– Жаль, – Никита вздохнул и побрел следом. Что еще он мог сказать? Они уже почти пришли. В храме пришельца ждал Святовит.

На самом высоком плато новые жители острова успели наскоро воздвигнуть на широкой площадке деревянный храм. Площадь была защищена со стороны моря крутыми обрывами, а со стороны гор двойным полукольцом неглубоких рвов и валов. Недалеко от святилища, чуть выше по склону холма, бил источник, чуть ниже, в долине, находился крупный курганный могильник, оставшийся от первых поселенцев. Сейчас храм уже не пустовал: там не только обитал новый бог, но бог этот был живым – мысль о своей причастности к его появлению заставила Никиту поморщиться.

Идол приветствовал китежанина гулким рокотом, в котором Никита, к своему удивлению, сумел различить отдельные слова. Наверное, автолингвист, наконец, сумел справиться с анализом божественной речи. А может, и идол научился доносить смысл своей речи до непосвященных.

Многорукий божок отослал прочь послушных служителей и княгиню – им с Сыромятиным предстоял долгий разговор с глазу на глаз.

Ну, здравствуй, – сказал Никита, когда посторонние, наконец, покинули святилище. Хотя, по сути, посторонним был в храме скорее сам патрульный ГСП.

Идол тяжело зашевелился, приподнимаясь на постаменте, похожий на египетского сфинкса или какую-нибудь химеру средневекового собора, которых Сыромятин навидался во время спасательных операций. Никите даже показалось, что в полумраке зала загорелись красным вырезанные на деревянном чурбане глаза.

– Кто ты? – Святовит повторил вопрос княгини, и Никита со злостью подумал, что на этот вопрос не может ответить даже себе. И также честно ответил:

– Не знаю.

– Ты – не витязь храма, – не слушая, продолжал идол. – Чужак. И я чувствую в тебе опасность и надежду для меня и моих людей.

Сыромятин пожал плечами, и, не зная, как истолкует его жест собеседник, объяснил, соглашаясь: – Я не твой человек, но в том, что ты сейчас жив и можешь говорить со своим народом, моя вина.

– Не вижу в том вины, – гулко пробормотал Святовит. Казалось, чудовище делает мучительные усилия, пытаясь мыслить и рассуждать, как человек, руководствуясь нечеловеческой логикой. – Я могу очень многое и прозреваю прошлое и будущее. А сейчас кажется… Ты пришел меня уничтожить?

– Ты видишь будущее, – усмехнулся Никита. – Скажи, я сделаю это?

– Нет, – уверенно ответил идол.

– Почему? – удивился Сыромятин. Он потянулся к бластеру, но многорукий не обратил на его жест никакого внимания.

– Потому что я нужен моему народу, – объяснил божок. – Без меня они погибнут и очень скоро. Погибнут все: жрецы, и горожане, и Всеслава с детьми.

– Всеслава?

Святовит говорил уверенно и спокойно, и Никита, встревоженный, оставил оружие и уселся на стоявшую у стены скамью, ожидая продолжения. Но идол умолк, и патрульный, не удержавшись, уточнил:

– Погибнут? Отчего?

– Их захотят убить люди со звезд и пришельцы с островов, – ответил божок.

– Ты хочешь сказать, люди службы стабильности? Дарвинисты? – Никита говорил, не заботясь об объяснениях, но на удивление, Святовит его понял.

– Нет, не эти, другие, – сказал божок и на мгновение застыл с остановившимся взглядом мерцающих красным глаз, как будто всматриваясь в будущее. Потом, с легкой заминкой объяснил: – Словно бы не совсем люди, но разумные. У них есть оружие. Страшное оружие. И на вид страшные… Черные такие, небольшие, хищные…

– Похожие на ящеров, с когтями и крыльями, – продолжил Никита, холодея.

– Да, – подтвердил идол. – Ты знал?

– Нет, – Никита, наконец, понял, почему Белинда, казавшаяся идеальным выбором для перемещения, всегда вызывала у него смутные опасения. Чертова планета находилась в зоне корского влияния, и чужаки были в своем праве. Ошибка лежала полностью на ГСП, а именно на аналитическом отделе. Планета была слишком хороша, чтобы не готовить подвоха!

Белинда, прекрасно подходившая для переселенцев и имеющая собственное примитивное гуманоидное население, удачно располагалась в космосе по отношению к портальным переходам и пластам реальности. Однако корсы, снисходительно терпевшие на ближней планете человекоподобных дикарей, вряд ли стали бы мириться с появлением в своем окружении цивилизованных гуманоидов, даже докосмического уровня, способных в недалеком будущем потребовать протектората Земли.

Не птицы, а скорее птицеящерицы, размером почти со взрослого человека, с темно-зеленой блестящей кожей земноводного и черными перепончатыми крыльями летучей мыши и острыми изогнутыми когтями хищника на верхних лапах, корсы были высокоразвитой космической расой, но при этом отличались повышенной агрессивностью и нетерпимостью к чужакам. Особенно тем, кто опрометчиво покушался на планеты, входящие в зону их влияния. Земляне уже дорого заплатили за неосторожную попытку обосноваться на границах корских территорий, и хорошо усвоили уроки двух прошлых войн. Население одной из колоний было почти полностью уничтожено, а Галактический совет при рассмотрении конфликта встал на сторону корсов. «Границы разделенного космоса нерушимы», – гласил вердикт.

И после оглашения решения суда Институт Истории дал добро на переселение руянцев на Белинду! Дело попахивало не просто недоразумением.

Ошибка казалась Никите чудовищной нелепостью – и ведь, скорее всего, даже гибель первых колонистов была далеко неслучайной. Однако Сыромятину виделся в произошедшем не только злой умысел дарвинистов и корсов. Что-то сюда примешивалось еще, какая-то неувязка. И пусть счастливые аналитики совершенно упустили из виду негуманоидное окружение планеты, но ведь они-то с Жарко, ветераны корской войны, должны были сразу заметить ошибку! Но понадеялись на всезнающее начальство.

Вот! Сыромятин, наконец, нашел слабое звено – выбор Белинды утверждался лично Богоданом Приходько. И, совершенно точно, не заметить ошибку Владыка неба не мог. И значит, что? Провокация? Заговор против собственного детища?

Растерянный, Никита обратился к Святовиту:

– А ты, получается, их остановить сможешь?

– Один нет, – честно признался идол. – Но вместе с тобой смогу. Ты должен остаться здесь и стать князем новой Арконы. Подумай! У тебя еще есть время. Чужие вместе с островитянами придут осенью.

Еще почти полгода, – несмотря на грозное предупреждение, Никита вздохнул с облегчением: решение не нужно было принимать прямо сейчас. Еще оставалось время подумать, посоветоваться с друзьями, просчитать варианты. В конце концов, попробовать отыскать с Мясоедовым легендарный Китеж, чтобы потом самому попросить товарища о помощи: Севастьян славился в ГСП феноменальной везучестью, а удача не помешала бы безумцам, пытающимся противостоять корской атаке в компании примитивных руян и языческого божка.

Сейчас, пожалуй, Сыромятин не рискнул бы обращаться за поддержкой к Богодану, а вот на напарников: Севку и Жарко – он мог положиться без всяких колебаний. Спасти доверившихся ему людей, а уж потом… все равно придется решать, как устроить собственное будущее. Но сейчас самым главным казалась возможность получить отсрочку.

– Поживем, увидим, – с оптимизмом ответил Никита.

Выйдя из храма, патрульный сразу же отыскал взглядом Всеславу. Княгиня стояла рядом с Нежданом, что-то рассудительно доказывавшим группке горожан, и делала вид, что внимательно прислушивается к словам служителя.

– И ведь его одобрил сам Святовит! – донесся обрывок фразы витязя.

Обсуждают загадочное появление чужака, допущенного в храм, понял Никита.

Заметив появление Сыромятина, девушка встрепенулась и, не скрываясь, подошла к нему.

– Что ты решил? – жадно спросила она.

– Я должен уехать, но вернусь осенью, – ответил Никита. – И, может быть, даже навсегда.

– Я буду ждать, – отведя взгляд в сторону, ответила девушка. Никите показалось, что на щеке у нее сверкнула слеза.

– Я обязательно вернусь, – повторил Сыромятин.

– Эй, витязь, позволь я тебя провожу, – патрульного окрикнул жрец, подозвав к себе, и разговор пришлось оборвать на полуслове.

В суматохе прощания Никита так и не смог подобрать нужные слова. Всеслава ушла, заторопившись по делам.

Старый жрец, по дороге к побережью, долго и витиевато убеждал пришельца в том, что руянцы вполне способны обойтись и без посторонних, однако, раз уж Святовит велел, то и чинить препоны витязю в его делах никто не станет. Сыромятин, не вслушиваясь, кивал и не слишком вежливо распрощался на полдороге, не желая, чтобы кто-то видел, как новоявленный любимец многорукого исчезает в пустоте портала.

Никита уже понял – рано или поздно с ГСП придется распрощаться – просто он не ожидал, что все закончится так скоро. Судьба ждала его на Белинде, среди поселенцев. Этим людям Сыромятин был нужен, нужен не меньше, чем оживший идол, потому что без него у руянцев не было будущего.

Глава 6
Объяснение

 
   «История!
   Гулящая история!
   К чему тогда вся пыль твоих архивов?»
 

Р.Рождественский «История»

В экспедицию на поиски Китежа патрульные собирались отправиться на следующий день, а сегодня Сыромятину снова не спалось. После пары часов тяжелого вечернего сна, – измученный бессонницей двух прошлых ночей он отключился сразу после возвращения с Белинды и разговора с напарником, – Никита вышел из дома на берег, терзаемый тревожными мыслями.

– Что, и тебя к водичке потянуло? – услышав разраженное бормотание Сыромятина, сочувственно поинтересовался Мясоедов.

Двое напарников Сыромятина устроились на берегу и любовались долгим сиреневым закатом, дегустируя отвратительного вкуса безалкогольное паучье пиво. Никита отошел чуть подальше к деревьям, чтобы спокойно покурить – фелиноид Жарко не выносил запаха табака.

Котяра благодарно кивнул. Иллирниец Жарко Фьори был единственным в отделе патрульных дипломированным историком по образованию и считался неофициальным главой оперативной группы. Вальяжно развалившись на берегу, гигантский черный полукот препирался с новичком, готовясь к заседанию научного совета: – на своем участии в акциях спасения ГСП настаивали флуски, и Фьори сделал серьезную ставку на их поддержку в противостоянии со службой стабильности.

Необычное зрелище – иллирнийский кошак, державший в левой лапе помятый листок бумаги, на котором, по школьной привычке, записывал пришедшие в голову аргументы, вместо того, чтобы просто надиктовать их на коммуникатор, – напомнило Сыромятину об ученом коте из любимой в детстве сказки, ходившем по золотой цепи, зачем-то повешенной на дубе.

Ник невольно усмехнулся, заметив, как фелиноид забавно подергивает обрубком хвоста, торчащим из комбинезона, перебирая в уме доводы в пользу привлечения к спасательным операциям арахноидов.

Доводы сразу же излагались друзьям:

– Физическая сила, несоизмеримая с человеческой? Нечувствительность к экстрасенсорике? Экономия средств института истории за счет использования гуэргских кораблей? – перечислял Жарко. – Флуски, кстати, вообще работают не за зарплату, обещали даже спонсировать акции оперотдела. Еще один плюс, отсутствие личной заинтересованности и нежелательных любовных драм при работе с гуманоидными цивилизациями – Никита, извини! Решение проблемы комплектации отдела спасателей, пополнение кадров патруля, э?

Обычно патрульные не участвовали в спасательных операциях, курируя лишь обустройство и выживание перемещенных инородцев в новых мирах, но сейчас из-за дефицита кадров патрулю все чаще приходилось брать на себя функции спасателей. Очень многих сотрудников оперативки переманила к себе служба стабильности – конкуренты не стеснялись в средствах. Немало способствовали разочарованию историков и сами спасенные – носители погибших культур были далеко не белокрылыми ангелами.

Привлечение в китежский отдел энтузиастов-флусков легко решило бы проблему кадров, но, искренне восхищаясь оптимизмом Жарко, Никита затруднялся представить себе реакцию местных жителей на появление гигантских коричневых пауков на Руяне или, например, в Лангедоке.

Хотя, впрочем, представить себе, какой ужас и панику могли бы вызвать флуски не только на древней Земле, но и на любой другой гуманоидной планете, было несложно. Наверняка, примитивные аборигены разбегутся в панике, предпочитая знакомое зло. Какое уж тут спасение!

Не желая разочаровывать друга, напарники избегали высказываться однозначно, но прямолинейный Мясоедов на все доводы Жарко отвечал скептическим похмыкиванием. А потом и вовсе отвлекся, задумавшись о своем.

Лежа на все еще теплом, почти белом прибрежном песке, Севастьян любовался разноцветными облаками. Он вдруг понял, как давно не смотрел в небо. Закат был необыкновенно хорош. Наверное, Мясоедов никогда и не видел такого на Земле. Разноцветные полосы чередовались, превращая западную часть неба в подобие разноцветного мармелада. Узкая свинцово-синяя полоса сменялась светлой серо-зеленой, затем шла широкая ярко-голубая лента с узким лепестком розового, похожего по цвету на «распашонку» полуэльфа. Воспоминание о друге кольнуло сердце тоскливой болью, и взгляд резко скользнул выше. Наверху пестрела мешанина узких сиреневато-красных прослоек, доходя до мрачной бесконечности густого темно-синего.

– «Вкусно», – представив, что это действительно мармелад, Мясоедов непроизвольно сглотнул слюну. Больше всего понравилась голубая полоска с росчерком розового. «Похоже на подпись мастера Бога…», – мелькнула неожиданная мысль. Севка подумал о Кьяре и только для себя самого педантично уточнил: – «Великого отца».

Мысли о Кьяре давно уже следовало загнать поглубже в подсознание и попытаться жить настоящим. Благо, жизнь приняла новый неожиданный оборот. Вчерашняя ночь с Ксенией, опытной и искусной любовницей, помогла Севастьяну немного забыть о прошлом. Конечно, в их отношениях не хватало трепета настоящей любви и доверительной нежности, но вчера девушка вела себя на удивление мягко и уступчиво, избегая серьезных разговоров и, казалось, полностью отдавшись наслаждению близости. И впервые после бегства с Кьяры Мясоедов испытывал настоящее умиротворение. Почему бы ему не найти хоть какое-то личное счастье в светлом мире будущего? Ведь невозможно всегда глушить тоску одиночества работой – пусть он и занимался сейчас решением для кого-то важных, а для него скорее немного надуманных проблем?

Гуэрга и флуски сначала потрясли воображение полуорка, но быстро приелись – ну и разумные пауки, ну и что? Спасательные операции позволяли считать себя нужным и востребованным – по мнению Севастьяна, оперативники делали благородное дело. Однако до сих пор после Кьяры все впечатления казались смазанными и неяркими.

Мясоедов сам не знал, чего ожидал от звезд, но уж конечно не скуки, постоянной зубрежки и бытовых неурядиц. Однако, первые недели принесли серьезные разочарования. И лишь после окончания четырехнедельного тренинга, три месяца назад новичку, наконец-то, позволили принять участие в настоящей спасательной операции. И хотя потом Земля-два стала для Севастьяна боевым крещением, первой самостоятельной спасательной акцией в ГСП, многие технические моменты перемещения до сих пор казались ему странными и непонятными. А ведь теперь, когда Сыромятин, наконец, дал согласие отправиться вместе с напарником на поиски Китежа, Мясоедов чувствовал себя по-настоящему ответственным за успех операции.

Беспокоило и другое, например, те самые уставные ограничения на общение с перемещенными, которые сейчас проклинал Никита. Севастьян не знал, как могут сложиться его отношения с тюленоидами, если удастся добиться от Совета разрешения на спасательную операцию в параллельном мире и переместить мутантов на Элладу. Но правила есть правила, а разговор помогал отвлечься от лишних мыслей.

– Вот ты, Никита, мне объясни, – начал Мясоедов. – Как получается, что мы по несколько раз пытаемся спасти одни и те же миры? Пусть даже и безуспешно, но как это вообще возможно? Тот же Руян, наверное, перемещали раз шесть, или вот Лангедок – если я правильно понял, альбигойцев уже удачно спасли раза три – четыре, верно? Потомки катаров живут на Буяне, у нас, на Кьяре и на Элладе, – он дождался подтверждающего кивка приятеля и попытался объяснить свою мысль: – Как это так – одних и тех же людей можно перемещать несколько раз? Это что, дубли или все же мы каждый раз попадаем в параллельные реальности? Как же тогда происходит перемещение?

– Ну, понимаешь, я не физик, подробно объяснить не смогу, – Никита помялся, с надеждой взглянул на Жарко, но тот, занятый своими мыслями, даже не прислушивался к разговору, и Сыромятин попытался доступно изложить другу то, что ему самому долго и безуспешно растолковывали ребята из техотдела.

– Ты, конечно, знаешь, что есть известный парадокс, – начал он. – Дело в том, что из – за ограниченной скорости света события, происходившие много тысячелетий назад, можно увидеть со звезд и сейчас: все зависит от того, насколько далеко от места событий находится наблюдатель, его точка в пространстве. При этом портальные технологии позволяют перенестись в наблюдаемую точку по световому лучу практически мгновенно. А значит, чтобы попасть в прошлое, например, Земли, нужно всего-навсего выбрать пригодную для жизни планету, откуда сейчас можно увидеть пожар Арконы, отправиться оттуда по лучу на Землю и с помощью контактного портала соединить моменты реальности для обратного перемещения. И арконцы практически мгновенно окажутся в безопасном месте. Это изначальный способ действий. Но сейчас для перемещения даже не нужно путешествовать по лучу, координаты подходящих планет аналитический отдел закладывает в базу данных и сгружает в коммы патрульных автоматически перед каждой операцией. Технически понятно?

– Не очень, – честно признался Мясоедов. – Но это неважно. Ты мне насчет людей объясни.

– Это как раз и есть самое важное, – возразил Никита. – Из-за расположения звезд мы в этот раз переместили руянцев на Белинду – она сейчас находится в нужной точке. А, например, мои предки – первые переселенцы с Арконы – оказались на Буяне, потому что именно система Ярилы находилась тогда в самом удобном положении по отношению к нужной эпохе на древней Земле. Второй удачей после Буяна оказалась Кьяра, туда еще до сих пор можно перемещать аутсайдеров с нескольких планет и из нескольких горячих эпох Земли, потом за ней на очереди идет Эллада. Ну вот, собственно, и все…

– Как, все? – возмутился Мясоедов. – Я так и не понял. Как можно перемещать одних и тех же людей по несколько раз, даже если ты видишь их из разных точек вселенной?

– Я знаю только то, что рассказали научники, – уступчиво сказал Никита. – После участия во многих операциях с Арконой, я думаю, что все же речь идет о разных реальностях: ни разу мне не встречались одни и те же люди.

Так, однажды, чуть ли не в последнюю минуту перед операцией, оказалось, что в выбранной реальности никакого Руяна в наблюдаемой точке вообще нет: вместо него чуть севернее обнаружился Буян – крохотный скалистый островок, полностью лишенный населения. Еще пару раз наблюдатели попадали на остров Рюген, где никогда не поселялись славяне. В прошлый раз на Белинду княгиню спасатели с острова не вывезли – Арконой управлял не князь, а верховный жрец Святовита.

И мне, по рассказам деда, помнится то же самое. Наверное, все же речь идет о параллельных мирах, или что-то неладно с самими портальными технологиями, – Никита пожал плечами. – Говорят, что точка наблюдения тоже способна влиять на наблюдаемый объект. При наблюдении с разных планет многие события искажаются и происходят совсем не так, как значится в официальной истории, или не происходят вообще. Поэтому нам и не запрещают вмешательство: Земля, где появляется служба перемещения, все-таки не совсем та, где жили наши предки. И история там должна быть другая. Потому мы и Китеж так долго найти не можем. Ну, в общем, это все, что мне известно, – Сыромятин чувствовал себя неловко. Объяснение получилось путаным и слишком расплывчатым, – но Севастьян, задумавшись, только коротко кивнул.

– Ладно. Поедем спасать Китеж, проверим, – с надеждой сказал он. – Богодан обещал дать патрулю семь попыток. А раз уж ты согласился ехать, то нас отправят немедленно, так тут и к гадалке не ходи – Богодан надеется в мою удачу. И мнится мне, что научный совет не даст добро на помощь флусков, что бы им Жарко на уши не навешал.

– Это мы еще посмотрим, – черный кошак, как будто бы не прислушивавшийся к разговору, огрызнулся, недовольно дернув коротким острым ухом.

– Семь, говоришь? Значит, большая часть уже использована. Я слышал, четвертая экспедиция позавчера вернулась ни с чем, – Никита нахмурился, потом бросил на Фьори короткий взгляд, нагнулся к сидящему Севастьяну и тихо сказал: – Знаешь, я решил дать себе зарок. Если мы все-таки найдем и спасем Китеж, тогда я сразу же опять поеду на Белинду к переселенцам, встречусь с идолом еще раз и дам согласие стать князем. И женюсь на Всеславе. Ну, а там уже как получится…. Поедешь со мной?

– Типа свидетель со стороны жениха? Заманчивое предложение. Ты только про корскую войну упомянуть забыл. Но все равно, неплохо придумано, – усмехнулся Мясоедов. – Думаю, теперь у сбежавших от ордынского ига жителей святого града появился реальный шанс когда-нибудь дождаться спасения. – Он на минуту задумался и уточнил:

– Так значит, ты точно останешься на Белинде? А как же патруль?

– Это уже не мои проблемы. Пусть Богодан занимается поисками новых сотрудников, – пожал плечами Сыромятин. – В крайнем случае, ему придется согласиться на флусков.

– Если вы отыщете Китеж, тогда проблем с кадрами у ГСП станет намного меньше, – неожиданно вмешался Жарко, который, казалось, совсем не прислушивался к разговору. – Только я бы, Севастьян, на твоем месте не был так уверен в успехе. И насчет войны… – иллирниец задумчиво почесал за ухом. – Против корсов, даже с шукрой, у вас нет никаких шансов. Даже у нас троих нет, потому что я, конечно, поеду с вами. Надо что-то придумать, что-то другое…

– Вот именно, – энтузиазмом согласился Мясоедов. – Нужно попробовать договориться! Найти компромиссное решение.

– С корсами? Компромисс? – скептически переспросил Фьори. – Ты не знаешь, о чем говоришь. Это невозможно. Да и что мы могли бы им предложить?

Мясоедов незаметно коснулся отцовского перстня с черным камнем и, не желая спорить, с усмешкой ответил:

– Поживем – увидим. Неужели у службы спасения нет ничего ценного? А пока нам нужно найти Китеж. Пожелай нам удачи!

– Желаю! Она вам понадобится, – буркнул иллирниец, вновь обращаясь к своим бумагам.

За разговором незаметно подкрался ранний летний рассвет, и читать уже можно было, не пользуясь кошачьим ночным зрением.

– Ну, давай, нам пора, – Никита с Севастьяном поднялись и пошли по берегу в сторону Института, обсуждая детали предстоящей операции, а Фьори, отодвинув бумаги, уставился на сиреневые волны.

– Ценного? Хм, – тихо пробормотал иллирниец. Кажется, у него появилась неплохая идея.