Текст книги "Мечта"

Автор книги: В. Виджани

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

ГЛАВА 17
Мечта

Мы бродили в Сети долгими серыми ночами, натыкаясь на себе подобных – потерянных и одиноких. Ведьме все было нипочем – она хохотала в ответ на предложения включить «вебку», сводя с ума чудаковатых мужчин, шипела и огрызалась на колкости «обворожительных леди», за авками которых прятались отчаявшиеся женщины с ворохом проблем и несчастий…

Я осваивала этот невидимый мир, и он мне нравился больше и больше. Ночные забавы отвлекали от скудного реала и бесконечного ожидания чуда. Время пролетало со скоростью чатов, полемик в комментариях и однообразных сообщений: «Ваша база данных обновлена».

Мне нужны были звуки, любые… Но их не было. Иногда спасала музыка. Но музыка ассоциативна и принадлежит прошлому. Оно могло в любой момент ворваться ко мне и, не церемонясь, напомнить о потерянном. Я начинала болеть, чувствуя себя микрочастицей во вселенской мясорубке событий и предназначений. Возможно, и я чья-то ассоциация. Только чья?

Опять требовался выход. Ситуация, в которой я находилась, не была запутанной или сложной – абсолютное душевное одиночество. Почти комфорт, мечта любого, настроенного на созидание и творческий поиск. Но отчего-то от всего попахивало нафталином, затхлостью. Может быть, я не умела существовать одна? Ежедневный поиск дверцы с вывеской «Выход» только отдалял ее от меня. Правда, не факт, что меня ждали за этой дверцей, и уж точно не факт, что это выход…

@

Тот парень с доброй Обезьяной на аватарке позвонил в видеочат тут же, как принял меня в «друзья». Его напор и последовавшее за этим сухое сообщение «Я не общаюсь с „фантиками“» обескуражили. Это еще почему? – тут все так общаются. В этом суть виртуальных диалогов. Никто никому не обязан отчитываться. И какой я ему «фантик»! Глупо не принимать мир, в котором живешь, – мгновенный, хрупкий и совершенный, который легко сломать неосторожно сказанным словом или действием. Вокруг и так много разрухи.

– Ой, ну перестань ворчать. – На экране появилась Ведьма, восседающая на сложной конструкции, напоминающей трон из мелких рептилий и водорослей. – Несколько дней подряд я только и делаю, что демонстрирую ему твой внутренний мир. И кажется, он клюнул.

Я растерялась.

– Думаешь, вернется?

– Ха! – Она подняла два пальца. – Никуда он не денется. От меня еще никто не уходил!

– Откуда в тебе столько цинизма, деточка? – Внутри неприятно кольнуло. Моя маленькая Галатея демонстрировала мелкий цинизм.

– Оттуда. – Ведьма провела пальцем по татуировке, изображающей сферу с человечком внутри. Шар начал медленно вращаться, приобретая трехмерное изображение.

– Это твой Космос. Но не думай, что у него он идентичен. Прими во внимание маленькую деталь: этот парень – реальный человек. А ты, кажется, начинаешь отвыкать от реальных людей, общаясь с теми, на чьих лицах маски. Задумайся над этим. Виртуальный мир может принести разочарование и горечь от таких же потерь, как в реальной жизни. Разве история с Близнецом не подтвердила это?

– Мне достаточно того, что я умею рисовать. И это умение помогает мне дорисовывать те обстоятельства, которые скрывают мои… собеседники. А Близнец… Не знаю… думаю, с ним что-то случилось… и я не могла ему ничем помочь… Ничем – ни имени, ни фамилии… ничего… Я не хочу больше терять… Не хо-чу! – Я почти кричала.

– Близнеца ты придумала сама, – категорично заявила Ведьма и отвернулась.

– Не говори чушь! Он сам постучался ко мне…

– Не нужно понимать все буквально. – Она придвинулась к камере. – Тебе нужен близкий человек, Ева… Сильный – это сейчас главное для тебя. Ты назвала того му… чудака Близнецом, следовательно, он второй, так?

– Не было ни второго, ни первого!

– Глупости! Всегда есть первый! – Маргарита покопалась в ручках своего трона и вытащила морского ежа, а затем второго, точную копию первого. – А вот и второй! Так вот, – засунув ежей обратно, она подняла вверх указательный палец, – твой Близнец такой же слабак, как и ты! На черта он тебе?

– Не смей так говорить о моих друзьях! – разозлилась я.

– Ах… – Ведьма закатила глаза и несколько раз перекувыркнулась в воздухе вместе с живым троном, а потом выдала менторским тоном: – Этот парень тебе уже нравится, сейчас скажу сколько… – На ее запястье появились часы, по форме напоминающие морской компас. – Месяц.

– Сенсорные? – уточнила я.

– Песочные. – Часы полетели в сторону, и через секунду раздался звук, похожий на взрыв петарды. Посыпались вырезанные из фольги цифры и стрелки. Деловито стряхнув с себя конфетти, Ведьма хлопнула в ладоши, и к ее ногам поползли моллюски и членистоногие. Я сидела перед экраном разинув рот.

– Иди выпей лекарства!

– Не хочу.

– Это еще почему?

– Мне он нравится, и я хочу его заполучить!

– Он не кубок и не лошадь… а мы с тобой не на скачках. Я разрешила Обезьяне принюхаться к себе, любимой, теперь он хочет посмотреть на тебя. Что тут такого? Обезьяна – животное любопытное.

– Я не так выразилась. Просто хочу познакомиться поближе, но камеру включать – дурной тон! Попахивает… сама знаешь чем.

– Ой-ой-ой… какие мы воспитанные. Ну и сиди со своим воспитанием, дыши ровно в экран и не дергай меня по пустякам.

Я расстроилась:

– Меня тянет к нему. Даже не знаю почему.

– Ну так включи камеру и не морочь мне голову! – Маргарита стремительно уменьшилась в размере, а потом и вовсе исчезла.

@

«Когда моя Мечта материализуется, мне больше незачем будет жить. Если это будет легко, значит, это фигня, а не Мечта)))», – скопировала я чей-то статус, улыбнулась и тут же стерла. Боже мой, сколько глупостей пишут в Интернете, выдергивая цитаты из текстов с другим смыслом. Ведь что-то подобное, кажется, сказал Бегбедер? И вообще, зачем умирать, если получишь то, о чем мечтаешь?

Где-то рядом со мной жила Мечта, мускулистая и самоуверенная. Я не была с ней знакома, но она не давала покоя, притягивая к себе уверенными мужскими интонациями и обаянием.

В жизни всегда так – как только сбывалось мое самое заветное желание, судьба тут же предъявляла счет, по которому приходилось многократно платить. Вирт подразумевает свои платежные системы. Но видеть на расстоянии и дорисовывать в уме – одно, и совсем другое – почувствовать рядом. Не хочу ни о чем жалеть. И на этот раз не буду платить. Не буду хотя бы потому, что моя Мечта имела вполне реальные очертания симпатичного парня, адекватного, сильного, с отличным набором ДНК… Я заглядывала к нему на страницу, подолгу рассматривая фотографии, ловила себя на мысли о знакомстве поближе. От него шло жесткое фоновое излучение, от которого я не смогла защититься. Приходил он редко и ненадолго. Когда появлялся, мир становился другим. Я где-то читала, что женщины сильнее всего привязываются к мужчинам, которые умеют слушать, выказывать нежность и смешить. Смешить у него получалось даже в тех случаях, когда хотелось выть одиноким воем в безразличную ночь.

Его обаяние распространялось на невидимый круг людей, известный только ему. Мы общались в открытых комментариях на нескольких форумах. Я ничего не знала о нем. Мне хотелось, чтобы он был таким же одиноким, как я.

@

Мы проболтали часа полтора или два. Он сверлил меня насмешливым, любопытным взглядом и, немного смущаясь, отвесил пару комплиментов. Я не знала, куда деть руки, потом сообразила, что он видит только голову, и успокоилась. У него были коньячные глаза с короткими густыми ресницами, высокие скулы и мужественный подбородок. А еще рельефная грудь под рубашкой и сильные руки. Это немного волновало.

Его интересовала вся та чушь, которую я несла. Когда разговор иссяк, я спросила первое, что пришло в голову:

– А у тебя окна куда выходят?

– Прямиком на Надежду, – не задумываясь, ответил он.

– Надежду? – Я улыбнулась. – Ты романтик?

– На Надежду Васильевну, – уточнил он, – мою соседку. Тетя Надя круглосуточно сидит на лавочке и славится своими особыми познаниями в области русского языка.

Я рассмеялась:

– Ты это придумал?

– Нет… это правда, – пожал он плечами.

Не зная, что ответить, я покраснела, проклиная свою трусость. Я всегда трусила, когда чувствовала разные весовые категории. Проклятые книксены, привитые бабушкой в детстве, и здесь лезли отовсюду. Захотелось дать ему возможность заранее реабилитироваться за будущие неуклюжие шутки или юмор. Но подвести его к этой теме не получалось. У него мгновенно вырастали иголки. Не придумав ничего лучшего, я предложила показать ему несколько своих работ. Кажется, ему понравилось. Это сразу объединило нас.

@

После нашего знакомства у меня возникла неодолимая потребность определить наши отношения. Вытянуть их из рамок сетевого «флуда». Дать им название, придать определенный статус. Я не хотела терять этого человека. И не хотела бы, чтобы он потерял меня. Все казалось просто и… невозможно.

Он прочно засел у меня в голове. И я начала рисовать его… в своей обычной угловатой манере, быстро меняя кисти… не прописывая мелких деталей… Моя графика пылала сухим жаром уходящего лета или, напротив, замирала серым дачным утром, чашкой недопитого кофе, запахом камина и тишиной.

Тишина – это мы… Я и моя Мечта. Мы дышали заряженным воздухом в одном пространстве. Это было состояние, похожее на мгновения перед грозой. Его дыхание обжигало, присутствие пугало и гипнотизировало. Я знала, что, если обернусь, уткнусь в его плечо больной птицей с сердцебиением сто ударов в секунду… сто ударов бесконечного счастья.

Думать, что твоя Мечта рядом, всегда сладко и невыносимо больно… больно, потому что знаешь – всегда существует жесткое ограничение, жесткое и неотвратимое. Я придумала объяснение… Я люблю придумывать объяснения. Так легче жить. Счастье не может быть бесконечным. В постоянном состоянии счастья живут лишь умалишенные… Вечное счастье и покой. Мучительно страшно.

– Глупости! – кричала моя Ведьма. – Тебе нельзя «покой»…

С ним мне не грозил круглосуточный позитив, а тем более покой. С ним вообще понятие времени стиралось. Он дозированно кидал серьезные темы, рассыпая «позитиффчик», смайлики, скобочки… и вдруг неожиданно тихо (я слышала шепот), где-то рядом с виском шептал: «А ты красивая женщина…» И тут же все портил: «Но это просто факт…»

Иногда он удобно устраивался на моем тщедушном диванчике и смотрел с экрана добрыми, смеющимися глазами. Я сворачивалась клубком рядом и слушала дождик… мне почему-то казалось, что обязательно должен идти дождик… и форточка должна быть открыта… и чтоб телик с выключенным звуком… Я знала о нем все и еще чуть-чуть…

Брат по разуму* (20:06)

А еще я вранье не люблю… особенно по мелочи))) Скажи, кому понравится, если с тобой общаются от чужого лица?

Маргарита))) (20:06)

Я никогда не вру))

Это было откровенное предупреждение. Ну, какое знакомство без кокетства? А флирт – это всегда полуправда. Он не принимал подобные игры в принципе. Непонятно, что он вообще тут делал.

Брат по разуму* (16:38)

ты обидчивая?)))

Маргарита))) (16:38)

и даже не ранимая))

Брат по разуму* (16:38)

Это радует))

@

Брат по разуму* (13:07)

я тут прочел у тебя – что такое fukcТы?)))))

Маргарита))) (13:10)

Сленг или двусмысленность. Ты, наверное, понял)

Брат по разуму* (13:10)

ааа, понты, короче)))

Брат по разуму* (13:12)

кстати, твоя речь сложна для простого обывателя)))

Маргарита))) (13:12)

Правда? мне и в жизни говорили такое. Но что поделаешь – я столичная штучка, и мне это нравится.

Брат по разуму* (13:12)

это понял)))

ГЛАВА 18
Жыводер

Потянутое на утренней тренировке плечо неприятно ныло. Он попробовал его размять, но боль только усилилась. «Ну, а что ты хотел, Андрей Владимыч, – раздраженно подумал он, – пора бы поберечь себя, не сегодня-завтра сороковник, а ты все скачешь, как пацан. Гимнаст!» Андрей вышел в подъезд и закурил. На соседской двери белым несмывающимся маркером было выведено «жыводер». Краска, въевшаяся в трещинки старого черного дерматина, еще не высохла. В полумраке подъезда буквы странным образом походили на кривые зубы хозяина квартиры. Ага, вот оно что! Рассмеявшись, он догадался, чьих рук это «художество», и, продолжая улыбаться, вышел на улицу.

На ступеньке, подперев рукой голову, грустил его сосед, пятиклассник Матвей.

– Здорово, дядь Андрей! – испуганно прошептал малец.

– Здорово, – на ходу кивнул Андрей и направился к машине.

Мальчишка схватил рюкзак, спрятанный в кустах, и вприпрыжку побежал за ним.

– Это… – паренек прикусил губу, – дядь Андрей, подвезете до школы? Опаздываю, блин! Опять училка орать будет.

Андрей распахнул перед ним заднюю дверь:

– Ну, садись, двоечник.

– А можно, я впереди поеду? Пожалуйста!

– Тогда пристегивайся.

Мальчишка, устроившись впереди, вытащил из рюкзака планшет и, пробурчав: «Чё это я двоечник?», начал быстро водить пальцем по экрану.

– А ты вообще зачем в школу ходишь? – усмехнулся Андрей.

– Как это зачем? Учиться! – Мальчишка вскинул на него удивленные глазищи.

– А что ж ты тогда пишешь с ошибками?

– Что, мамка нажаловалась?

– Ты на дверях моего соседа написал «жЫводер» вместо «жИводер».

– Это не я!

Андрей пристально взглянул на парня, и тот виновато заерзал.

– Я проверочное слово не нашел.

– Правила нужно учить!

– Этот гад моего кота палкой побил. Хромает теперь…

– Уважительная причина, ничего не скажешь.

Андрей не смог сдержать улыбки. Высохший крючконосый пенек держал в тонусе весь подъезд. Вечно недовольный, он искренне верил, что ему, «честно заработавшему пенсию», должны все и вся.

– Вы ему не расскажете? – робко спросил малец.

– Нет. – Андрей кивнул на планшет: – Освоил уже?

– Да, а чего там сложного-то? – Мальчик раздраженно щелкнул по экрану. – Вообще-то я его ненавижу.

– Что так? Многие твои ровесники мечтают о такой дорогой игрушке.

– Значит, я не из таких. Я бы лучше в футбол погонял. Мамка вон тоже сидит перед компом весь вечер. Говорю, давай ужинать, а она все «щас да щас» – не оторвешь. Еще и ругается. Дядь Андрей, а вы-то сами хорошо учились? – неожиданно спросил Матвей.

Андрей задумался. Особым прилежанием он никогда не отличался. На учебу времени не хватало, летом – речка, шалаш, костры, зимой – каток да горка. Классе в шестом увлекся химией, решил изобрести препарат по выведению двоек из дневника. Неделю просидел над учебниками, даже в библиотеку пару раз сходил, но, увы, его научный подвиг не привел к ожидаемому результату. Единственное, на что хватило «полета мысли», – натереть дневник парафином, чтобы шариковая ручка не смогла оставить следов. Эксперимент окончился вызовом «на ковер» и запретом выходить из класса на переменках в течение недели.

– Нет, Матвей, не хочу тебя разочаровывать, но учился я, мягко говоря, неважно… Но теперь, будучи взрослым, наверстываю упущенное. Учусь, понимаешь, каждый день, и мне это нравится.

– Что, даже сейчас? – Мальчишка открыл рот от удивления.

– Конечно, – Андрей улыбнулся, – ты же знаешь, у меня нет детей, поэтому нет опыта общения с твоими ровесниками. Разговаривая с тобой, я учусь. – Андрей притормозил у ворот. – Приехали, вылезай давай.

Матвей ловко отстегнул ремень, выскочил и рванул к школьным воротам, но, спохватившись, вернулся:

– А как вы догадались, что это я написал?

– Иди уже, опоздаешь, – рассмеялся Андрей.

– Это… Спасибо вам!

– Не за что, дружище!

@

Андрей вошел в кабинет и, не включая свет, открыл форточку. До начала рабочего дня оставалось двадцать три минуты. Может, завести цветок? Пальму, например? Или картину повесить? Может, что Ева посоветует? А что, если распечатать какую-нибудь ее картинку – и в рамочку, а внизу один из ее стишков?

Он сел за стол и подвигал мышкой. На мониторе появилась заставка – Обезьяна, высунув язык, ждала кусочка банана. Андрей усмехнулся и показал ей дулю. На столешнице под стеклом лежали фотографии – отец с матерью и несколько армейских. Он и Марк…

@

…Андрей очнулся от луча фонарика, направленного прямо в лицо. Глаз затек, и это мешало нормально видеть. Последнее, что он помнил, – хлопок и свет. Много света.

– Марк, это ты? – прошептал он. – Где мы? И почему стало темно?

– Мы в районе семнадцатого квадрата, – ответил друг. – Сейчас ночь.

Во рту скопилась горькая слюна, смешанная с землей, но сплюнуть не было сил. Он попробовал пошевелить руками и снова отключился от боли.

Сознание вернулось вместе с вопросами.

– Сколько нас? – Пересохшие губы не слушались.

– Только мы. Остальные… – Марк закашлялся.

– А как мы здесь оказались?

– Я тебя сюда принес. Нежно, как невесту.

Андрей удивился:

– Почему?

– Потому что ты мой друг.

– Почему ты меня нес? Я ранен?

– В левую часть груди. Но жить будешь. Пуля под рукой вышла. Из тебя кровищи вытекло… Я не смог тебя сразу перевязать.

– А что у нас с оружием?

– У тебя обойма в пистолете, у меня – полрожка и граната.

– Уже что-то… – Андрею хотелось закрыть глаза, но расслабляться он не имел права. Без него Марк не справится.

– На пару сантиметров выше, и тебе бы отстрелили сосок. Вот была бы трагедия, – усмехнулся друг.

– Скорбишь?

– Рыдаю…

Андрей опять потерял сознание.

@

Он зашел на ее страницу. На аватарке вниз головой висела Ведьма. Подмигнув ей, он вспомнил, как Ева стеснялась смотреть в камеру, уверяя его, что страшная трусиха. Да уж… не знаешь где найдешь, а где…

Андрей включил свет. В кабинет просунулась голова зама, большеголового, широкоплечего Стаса.

– Здравия желаю, Андрей Владимыч, – по-военному отчеканил здоровяк и разложил на столе несколько отчетов. – Вот, натыкал вчера, подписать нужно.

– А ты чего, не уходил? – удивился Андрей.

– Не-е-е… Моя заживо сгрызет, если не приду. У нас военное положение. – Зам почесал затылок и тяжко вздохнул.

– Что так?

– Теща приехала, нам же рожать скоро.

– Ого… – Видать, доставалось мужику, мама не горюй. – Ладно, будешь счастливым отцом. – Пробегая отчеты глазами, Андрей ставил размашистую подпись. – Садись, в ногах правды нет.

– Ничего, постою. Не успел устать.

Зам заглянул в экран и расплылся в улыбке:

– О, знакомые лица. Что-то слишком часто я ее вижу. Это кто?

– Кто? Ведьма… творческая, ранимая, мечтательная. – Андрей закрыл крышку ноутбука.

– Что, зацепила тебя? – Стас хмыкнул.

– Я уже подписал. – Андрей бросил ручку на стол и отодвинул бумаги.

– Летов завел себе виртуальную подружку! – Стас закатил глаза и поцокал языком. – Кому сказать – не поверят!

– А ты собрался трепаться об этом? Не советую. – Андрей нехорошо прищурился.

– Да ты чё! Я же пошутил! – Парень готов был провалиться сквозь землю.

– А я нет, – рубанул Андрей. – Свободен.

ГЛАВА 19
Сука-любовь

Сумерки наливались электрической синевой, разреженный воздух искрил. В комнате царил полумрак, подслащенный ароматом бабушкиных духов и запахом старой мебели. В узкой венецианской вазочке, обвитой ниткой жемчуга, увядала белая лилия. Бутон, похожий на сердце, сох и темнел. «Нужно… все менять, – кололо в виске, – и сердце тут ни при чем».

@

Надвигалась гроза. Воздух, вдруг превратившийся в целлофан, лип к коже, и отодрать его не было никакой возможности. Мне нужна помощь. Совет, нет, слово… Хотя бы звук. Пальцы скользнули по клавиатуре, и я обжигаюсь о горячие клавиши. Ожог не вызывает боль – наоборот, успокаивает, и я проваливаюсь в бездну.

…Меня будит незнакомый вкрадчивый голос, монотонно считающий балетные позиции: «И раз, два, три, амбуате, батман тандю жете, релеве, следим за корпусом и правой кистью. А теперь неожиданное фуэте. Вот так… апломб… и реверанс. Прекрасно. После перерыва попробуем в па-де-де». Пересилив страх, направляюсь к двери. Едва прикоснувшись к замку, отдергиваю руку – тот же голос, причмокивая и вздыхая, шепчет: «Между ними нет ничего из ряда вон – обыкновенный флирт. Мужчина и женщина. Ничего нового. Глупо было бы предполагать нечто иное в цифровой Вселенной. И поэтому – никаких шансов исполниться». Мне не нравится роль соглядатая, и я поворачиваю колесико замочного механизма. Но увы… в парадном никого. Странно, оказывается, тишина умеет разговаривать, а в моем случае – констатировать факты… следует признать, весьма и весьма неутешительные. Действительно, что может быть хуже виртуального флирта? Почему не имеющие веса слова, набор символов и многоточий могут вызвать волнение, похожее на влюбленность? А может, я стою на пороге выбора – шагнуть в неизвестность или вернуться к мышеловке, в которой ждет лакомый кусочек счастья? Я устала от неизвестности и поэтому возвращаюсь назад.

Компьютер встречает меня урчащими звуками, словно там поселился диковинный зверь. Разгоряченные клавиши выпрыгивают из панели, пружиня под пальцами. Страница личных сообщений пестрит сердитыми желтыми головами. Они катаются между словами, расталкивая несчастные буквы. От их мельтешения рябит в глазах, и нет возможности читать.

– Здравствуй, Ева! – раздается из полутемного угла. Вздрогнув от неожиданности, поднимаю глаза. Прямо передо мной, неестественно выпрямив спину, сидит он, похожий на молодого Будду.

– Ты?.. Но как?! – кричу я и, пугаясь своего голоса, прикрываю ладонью рот.

– Я или не я, это с какой стороны экрана посмотреть. – Довольный произведенным эффектом, он усмехается.

На всякий случай решаю промолчать – говорить с привидениями попахивает шизофренией.

– Так и будешь молчать?

– Привет… – шепчу я, соображая, как бы незаметнее ущипнуть себя. Незаметно не получается.

Лицо Будды каменеет. Он пристально разглядывает мои руки, словно готовясь уличить во лжи.

– Скажи, тебе ведь важно знать, с кем ты общаешься? – Он замолкает, прислушиваясь к глухим раскатам грома. – Думаю, важно. Поэтому ты не оставляешь попытки понять, с кем именно ведешь диалог. Просчитываешь варианты, напрягаешь воображение. Учитывая погрешности вирта, варианты могут быть самые фантастические.

Спасает Ведьма:

– Ты? Фантастический вариант общения?! Не смеши! – Она крутится где-то рядом, не обнаруживая себя.

Я успокаиваюсь и выпаливаю:

– Мне не все равно! Поверь!

– Ты не понимаешь, о чем именно я говорю, – тихо роняет он.

– Понимаю! И просчитывать я начала после… после… Злобный смайлик с размаху плюхается мне на колени. Я пытаюсь согнать его, но он ловко увертывается.

– Ты сегодня возбужденная какая-то. И упрямая. Оспариваешь очевидные вещи…

Он поднимает руку. В окне мелькает молния, за ней следует удар грома.

Я теряюсь, и от этого становится неуютно. Слова застревают во рту острыми льдинками, царапая нёбо.

Он плавно опускает руку, и небо, прослезившись, утихает. Как странно… Время с ним может тянуться бесконечно долго, а может лететь со скоростью дыхания. Он – настоящий дирижер. Умело ограничивает темы, а все, что выходит за установленные им рамки, ненавязчиво игнорирует. Если вдруг у тебя возникнет желание пообщаться с Буддой, прежде всего необходимо принять его условия. Я всегда подчиняюсь условиям. Хотя, пожалуй, в отношении с ним у меня есть козырь. Как я могла забыть свою Ведьму? Конечно, он заинтригован – бесшабашная Ведьма и ему вскружила голову. Однако он не был бы «большой рыжей Обезьяной», если бы принимал любой ответ за чистую монету. Ему обязательно нужно сначала усомниться, некоторое время подумать и только потом, удостоверившись в чистоте помыслов своей визави, поверить, чтобы опять… усомниться.

– Знаешь, – шепчут мои губы, – я не рассчитывала, что встречу тебя или… кого бы то ни было, кто станет… моей небезразличностью. Извини, не хочу говорить об этом вслух.

– Вот и я о виртуальности. – Склонив голову, он щелкает пальцами, и за окном начинает накрапывать дождик.

Я потерянно замолкаю, проклиная чертову Марго, которая исчезла в самый неподходящий момент.

– С тобой могут общаться от своего имени, а играть заранее подготовленную роль… например Обезьяны. Дышать становится легче.

– Я тебе все равно верю, – умудряюсь смахнуть с колен настырного улыбающегося смайлика.

– Зря. – Настроение у него явно портится. Он становится похожим на литую скульптуру олимпийца.

– Почему ты такой колючий и неудобный? – Я отворачиваюсь.

– Ты себя в этом убедила… на самом деле это не так.

– Ты обращаешься со мной, как с ребенком. Я тебя жду, ты приходишь, дразнишь… а потом гладишь по головке – на тебе, деточка, конфетку…

Комната в которой мы находимся, заполняется серией анимационных картинок – рисованные Одри Хепбёрн распевают Moon River, их перебивает нестройный хор эпатирующих Леди Гаг и Бейонсе. Голливудских див сменяет неисчислимое количество сахарных Мэрилин, усыпанных пайетками, с коронным «doodly-dum-boo». Так хочется, чтобы это безумие оказалось сном. Однако мелкие щипки, тщательное протирание глаз ничего не дают. Кажется, я не сплю. Придется увериться в мысли, что грядущая неизвестность все-таки лучше мышеловки. Мне удается улыбнуться. Смешные виртуальные дамы, примеряя чужие маски, не замечают, как стирается их индивидуальность. Нелепое позерство наверняка от трагедий кризисного возраста или от безысходности.

Мой собеседник выбирает черно-белую Мэрилин и принимается играть ею. Глазастая лилипутка посылает ему бесконечные сердечки, облизывая пухлые нарисованные губки.

Мне не нравятся игры взрослого мужчины с куклой. Мужчина никогда не свяжет свою жизнь с женщиной, которая достается ему с легкостью. Бедная Мэрилин… Становится жаль глупую картинку.

– Знаешь, о чем я сейчас подумала? – тихо спрашиваю я, и шум смолкает.

Он вопросительно поднимает брови и улыбается. Совсем чуть-чуть, уголками рта.

– С тобой не страшно!.. – заканчивает за меня Марго. Наконец-то!

– Нет, ты не поймешь!.. – кричит она. – Вычеркни – забыли!

– Договаривай! – требует он.

Встревоженная появлением Ведьмы, Мэрилин угрожающе шипит.

– Ну, хорошо… за тебя можно спрятаться… и тихонько выглядывать из-за спины. Это главное! – Ведьма молитвенно складывает руки на груди и низко опускает голову.

– Просто ты не видишь моих недостатков, – возражает он.

– Да как же ты не понимаешь! – Ведьма говорит с жаром, жестикулируя. Ее изображение искажается, устрашающе растягиваясь. – С тобой не страшно! Ты сильный и дерзкий, а значит, смелый! Такие, как ты, способны на поступок! И тот, кто видит вместо тебя дурашливого примата, глубоко заблуждается. А еще… еще, зная, что ты рядом, можно отвесить какому-нибудь негодяю пощечину! – неожиданно заканчивает Марго, ткнув пальцем в остолбеневшую анимашку.

Он заливается мальчишеским хохотом. Оскорбленная Мэрилин высовывает раздвоенный розовый язычок.

– Может быть, после, – вдохновенно продолжает за меня Ведьма, – ты начнешь нудить, воспитывать, орать даже.

– Не-е-ет… Я редко ору… не знаю, что должно произойти, чтобы я повысил голос.

Он небрежно смахивает аватарку и потягивается, глядя в окно. Взвизгнув, отвергнутая Мэрилин откатывается к шкафу и злобно шипит из-за широкой резной ножки. Ведьма с чувством выполненного долга исчезает, прежде продемонстрировав сопернице кровавый топаз, надетый на средний палец. Анимашка лопается от злости, оставив после себя две блестки и разорванную нитку жемчуга.

За окном шумит ливень, расползаясь по стеклу цветными пятнами городских огней.

Он неслышно встает и обнимает меня за плечи. Мы никогда не были так близки, до родинок и сединок, цвета зрачков и теплоты рук.

– Послушай, ты когда-то сказала, что можешь быть разной. Я это услышал. Даже Обезьяне очевидны твои незаурядные способности. И я не пожалею потраченного на тебя времени, даже если ты… окажешься сукой. Быть разведенным такой умной девочкой лучше, чем тупеть от однообразия.

Картинки исчезают, как исчезает все созданное цифрой, стоит только отправить команду.

Бесстыжая нагая Ведьма со смеющимися глазами тут же выталкивает меня вон и нахально занимает мое место. Кажется, он не замечает перемены. Возможно, она ему нравится больше…

Облокотившись на неустойчивую виртуальную конструкцию, состоящую из текстовых блоков и папок, я с тоской наблюдаю свою любовь со стороны. Ведьма рычит от удовольствия, прикусывая его губы, впиваясь в плоть, отдавая себя до последней капли. Он мгновенно выпивает ее и требует еще и еще…

Полоумная дрянь знает свое дело!

Esc!

Ненавижу тебя, Марго!..

@

– Сегодня три убитых мира. Три! – веселится Маргарита. – А вчера ни одного!

Она бесится в Сети, обескураживая даже самых закоснелых фанатов Интернета, которых и удивить-то нечем.

– Сумасшедшие флудеры постят стыдливые стишки в своих бложках, пишут страстные письмена в плаксивых наклонениях. И все обо мне. – Она кокетливо моргает глазками. – Я веселюсь, а ты грустишь. Почему?

– Привет, – насупилась я. – Ну что ты несешь?

– Свет. Я несу свет, дорогая моя девочка! Твоя душевная чистота… или слабоумие не позволяют реально оценить истинное лицо человека под виртуальной маской.

– Перестань! Некоторым нравится боль, и это их право, – возражаю я, подумав о несвоевременности ее прихода. Если так пойдет дальше, я не смогу контролировать ее появления, и мне это быстро надоест. Не хочу никаких сложностей.

– И зря.

– О чем ты?

– О сложностях, свободном времени и одиночестве. – Маргарита приняла позу вдовствующей королевы-матери и усмехнулась: – Одиночество и боль стары как мир. Гораздо важнее сохранить твой душевный комфорт.

– Ты когда-нибудь ошибешься, Марго, – мрачно замечаю я.

– Не ошибусь! Живи настоящим и не думай ни о чем. Ни о чем… – упрямо повторяет она. – Открой свои альбомы.

– Зачем?

– Рядом с искусством меркнет все низкое и темное, задыхается и погибает. Свет виден лишь в темноте, и именно свет убивает тьму. Те, кто находится ТАМ, – она поднимает глаза вверх и упирается в верхнее поле монитора, – наказывают страданием большую часть человечества, потому что это лучший способ наглядно научить людей быть благодарными! Так уж устроены люди. Они острее чувствуют душой, чем телом. Ты влюблена и страдаешь.

– Не знаю…

– Ну, перестань. Ты переживаешь сильное чувство. Но я считаю, тебе повезло. Страдает всегда тот, кто больше скучает.

– Не хочу думать об этом. Не хочу!

@

Мы все тут нездоровы. Психологически поддерживая друг друга, внушаем себе, что наша картина реальности нехороша и несправедлива и те мысли, которые приходят каждому из нас в голову, – всего лишь результат небольшого сбоя в неизвестной программе, написанной неизвестно кем и с какой целью. Мы делимся друг другом своими жизненными коллизиями, неразрешимыми проблемами, анализируя, ищем выходы – и чаще всего не находим, запутываясь в лабиринтах рассуждений, набивая мозоли на кончиках пальцев. Наше общение друг с другом рождает еще большее нагромождение вопросов, на которые нет и не может быть ответа. Именно эти вопросы и делают нас «нездоровыми».

Мы ждем подходящего случая, чтобы содрать с себя кожу, представ друг перед другом во всей своей наготе. Мы все тут эксгибиционисты разных мастей, и все нуждаемся в поддержке. И мы ничем не хуже тех остальных, что живут на «Большой земле».