Текст книги "Ярчук — собака-духовидец
(Книга о ярчуках)"

Автор книги: В. Барсуков

Соавторы: Михаил Фоменко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

ЯРЧУК
СОБАКА-ДУХОВИДЕЦ
Книга о ярчуках

I[1]1
  Свод этнографических и прочих сведений о ярчуках.


[Закрыть]

Ярчук, мр. У Даля «первые щенки, особенно от суки первого же помету»; шестипалые собаки с долгим висячим когтем; «ярчука ведьма боится». Афан. П. В. І, 734. Это – собака духовидец, собственно рожденный «місяця Ярця», т. е. в Мае, когда и «мавській Великдень» (см. выше Русалки). Это производство подтверждается следующим: «Марчук, которого боится и волк, и нечистая сила» (Мачтет, Бел. панна, Киев. Ст. 1889, II, 347, из Подольской губ.), т. е. пес рожденный «в Марцю» (= в Марте), тоже вероятно в какие-либо задушные дни.

«Quidam tradunt, si unus (щенок) gignatur, nono die cernere, si gemini, decumo itemque in singulos adici totidem tarditatis ad lucem dies, et ab ea quae sit femina ex primipara genita Faunos cerni. Optimus in fetu qui novissimus cernere incipit aut quem primum fert in cubile feta», Plin. Hist. Nat. VIII, 62.[2]2
  Некоторые говорят, будто, если родился один щенок, он начинает видеть на девятый день, если двойня – на десятый и так далее: с прибавлением каждого следующего щенка день их прозрения соответственно отодвигается, и что будто бы сука, рожденная в первом помете, прозревает быстрее. Лучшим щенком помета является тот, который начинает видеть последним, или же тот, кого мать первым отнесет в конуру. Плиний, «Естественная история», VIII, 62.


[Закрыть].

А. А. Потебня. Этимологические заметки. Живая старина (СПб.), 1891. Вып. III.

Индоевропейские народы приписывали собакам духовидство; они чуют приближение богов и демонов, незримых очам смертного[3]3
  D. Myth., 632.


[Закрыть]. Таким чудесным свойством обладают по русским поверьям: а) двоеглазка – черношерстная собака, имеющая над глазами два белые пятна, которыми и усматривает она всякую нечистую силу[4]4
  О 3. 1848, V, ст. Харитонова, 24.


[Закрыть], и b) ярчук – собака, у которой будто бы во рту волчий зуб, а под шкурою скрыты две змеи-гадюки (Харьк. губ.); она чует черта и наносит ведьмам неисцелимые раны[5]5
  М. В. Д. 1848, XXII. В некоторых местах уверяют, что собака первого помета от перворожденной суки может видеть духов.


[Закрыть]. Эти подробности свидетельствуют, что народ еще смутно помнит о тех баснословных, одаренных и особенно зорким зрением и особенно страшными зубами псах, которые преследуют в дикой охоте вещих облачных жен; очи, видящие демонов, и зубы, терзающие ведьм, суть метафоры сверкающих молний.

А. Н. Афанасьев. Поэтические воззрения славян на природу: Опыт сравнительного изучения славянских преданий и верований, в связи с мифическими сказаниями других родственных народов. Т. I. М., 1865.

Ночь вызывала в младенческом воображении представление о смерти и загробном мире. Лунное божество часто становится в мифологии божеством смерти, а звезды, окружающие его толпами, представляются душами усопших людей. Поэтому и лунный пес получает загробный характер и становится стражем мира усопших, как греческий Кербер или эранские собаки, охраняющие мост Чинват. К этой роли собаки повели некоторые наблюдения над ее привычками: ее вой по ночам наводил людей на мысли о смерти и считался предсказанием близкой кончины хозяина, или кого-нибудь из членов семьи. В том же смысле объяснялась и привычка собак рыть ямы. В мифологии разных народов собака является вестницей смерти. Германские норны, соответствующие греческим паркам, сопровождались собаками[6]6
  Wolf. Beiträge zur Deutschen Mythologie, II, 195 и Grimm. D. Myth. 381.


[Закрыть]; у Греков собака была животным страшной Гекаты и приносилась ей в жертву[7]7
  Creuzer. Symbolik. II, 256 след.


[Закрыть]; на древних саркофагах собака изображалась как вестница смерти[8]8
  Bachofen. Gräbersymbolik. P. 113.


[Закрыть], Египетская лунная богиня Бубастис, родственная Изиде, была сопровождаема собаками[9]9
  Creuzer. Symbolik. II, 570.


[Закрыть], а бог Тхот (Техути), соответствующий греческому Гермесу, в роли проводника душ в царство теней, изображался с головой кинокефала[10]10
  Hermes Trismegistos, nach aegiptischen und orientalischen Ueberlieferungen, dargestell von Dr. R. Pietschmann, 1875.


[Закрыть]. Представление об адском псе, известное из мифологии греческой и эранской, встречается и у других народов. Гуроны (в Америке) думают, что через реку смерти перекинут ствол дерева, по которому должны переходить мертвые; собака, охраняющая этот ствол, бросается на души и некоторые из них падают в воду[11]11
  См. Тэйлор, Первобытная культура, II, 163 русс. перевод.


[Закрыть]. Точно так же по мнению многих народов собаки имеют способность видеть духов, невидимых людям, и обнаруживают это воем.

В скандинавской мифологии богиня смерти Гела (Неl), обходящая землю, высматривая себе жертву, видима для собак[12]12
  Grimm. Deutsche Mythol. р. 632.


[Закрыть]. Римляне думали, что собаки женского пола первого помета способны видеть фавнов ночью и прогонять их лаем[13]13
  Hartung. Religion der Römer, II, 181.


[Закрыть]. В некоторых местностях России подобные собаки также слывут духовидцами[14]14
  Афанасьев, Поэтич. воззрения, I, 734.


[Закрыть]. В Одиссее (XVI, ст. 160–163) говорится, что Телемак не видел Афины, которая стояла подле него, но ее видели собаки:

 
Не всем нам боги открыто являются, но Одиссей мог очами
Ясно увидеть се и собаки увидели также:
Лаять не смея они, завизжав, со двора побежали.
 

Евреи и мусульмане, говорит Тэйлор, услыхав вой собак, знают, что они увидели ангела смерти, вышедшего на свое страшное дело[15]15
  Тэйлор, Первобытная культура, II, 234.


[Закрыть]. В России это свойство приписывается обыкновенно двум породам собак: ярчуку, у которой во рту волчий зуб, а под шкурой скрыты две змеи-гадюки, – она чует черта и наносит ведьмам неисцелимые раны; во-вторых, двоеглазке – черношерстной собаке, имеющей над глазами два белые пятна, которыми и усматривает она всякую нечистую силу[16]16
  Афанасьев, Поэтич. воззрения, I. с.


[Закрыть]. Любопытно то, что это простонародное русское верование в свойства двоеглазки восходит к незапамятной старине и составляет общее достояние индоевропейских народов. Полную аналогию русской двоеглазке находим мы в четырехглазых псах, упоминаемых в Риг-Веде и Зенда-весте. Индусский бог смерти Яма имеет двух четырехглазых псов, которых он посылает на землю за душами людей.

В. Ф. Миллер. Значение собаки в мифологических верованиях. М., 1876.

Коли хочеш завести ярчуків, то треба сучку, як ощениться, вбить і цуценят всіх перебить, оставить одну тіки сучечку, та так аж до девъяти поколіній, а тоді вже девъята сучечка і наведе ярчуків. От відьма й буде приходить їх викрадать, так треба сховать в такий погріб, шоб в один день був викопан, і накрить бороною осиковою, шоб тож була в той день зроблена, і набить в борону девъять зубків, та девъятий і залить воском. От вона як прийде, та зараз зачне зубъя лічить: один, два…. сім, вісім, а девъятого не скаже, бо воском залитий, та упъять – один, два… та так аж поки півні заспівають. І так треба їх ховать, аж поки загавкають, а тоді вже, яв вона почує їх глас, буде чор зна куди обминать той двір.[17]17
  Если хочешь завести ярчуков, то нужно сучку, как ощенится, убить и щенят всех перебить, оставить одну только сучечку, и так аж до девяти поколений, а тогда уже девятая сучечка и принесет ярчуков. Вот ведьма и будет приходить их красть, так нужно спрятать в такой погреб, чтобы в один день был выкопан, и накрыть осиновой бороной, чтоб тоже была в тот день сделана, и набить в борону девять зубцов, а девятый и залить воском. Вот она как придет, и сразу начнет зубья считать: один, два… семь, восемь, а девятого не скажет, потому что воском залит, и опять – один, два… и так аж пока петухи не запоют. И так нужно их прятать, пока не начнут лаять, а тогда уже, как она услышит их голос, будет черт знает где обходить тот двор. Здесь и далее перев. составителей.


[Закрыть]

(Ср. Чуб. І, 53).

М. П. Драгоманов. Малорусские народные предания и рассказы. Киев, 1876.

Шалабайка

С первого помета никогда щенки не вырастут. Говорю вам, господин, ведьма, подлая бестия, всегда их изничтожит.

У малой Цыганки были по весне пятеро щенков в первом помете; хотел утопить, чтобы не кормить зазря, но о. Метелицкий: «Оставь, говорит, Савицкий, не верь глупостям…» (наш господин Северин, когда в добром духе, говорит «Кароль», а когда в дурном, «Савицкий!..»), я и оставил.

Щенки уже подросли, вдруг слышу ночью лай собак во дворе, а сука Цыганка аж скулит и бросается; подумал, что зверь подошел. Я вышел в дверь: ша!.. ша!.. что-то мелькнуло перед глазами, как пробежало в потемках… а потом собаки и притихли…

Вышел я утром, смотрю, у одного щенка все четыре ноги сломаны, у другого крестец перебит и стонет, еле живой. Я сразу понял, что это значит… Не иначе как старая шельма, Шалабайка, это сделала… Сколько я ни сторожил потом, она не пришла. Трое, что еще остались, и те жить не будут: не побьет, так потравит, а всяко смерть им причинит.

В девятом поколении щенки, выращенные из первого помета, всюду ведьму почуют и найдут: нигде она от них не спрячется. Идешь с такой собакой по улицей, и хоть бы она в хате сидела, сейчас же скакнет под окно и рычит… Можешь идти в хату и смело бить бабу – ведьма она. Такая собака зовется «ярчук», я выращивал себе такую до восьмого помета, но шельмы дождались-таки случая и потравили.

A. Podbereski: Materyjały do Demonologii ludu ukraińskiego. Z opowiadań ludowych w powiecie Czehryńskim // Zbiór wiadomości do antropologii krajowe. T. IV. Kraków, 1880.

Відьма не ходить туди, де єсть домовник; він іі зараз укладе. Ще вона боітця собак-ярчуків; тим-то як народятся ярчуки цуценята, так вона іх знайде да й позадавлюе волосом. Хиба накриешь осиковою бороною, або осиковими трісками, то будуть живі, бо вона того дерева боітця.[18]18
  Ведьма не ходит туда, где есть домовой: он ее сразу уложит. Еще она боится собак-ярчуков; потому-то, как родятся ярчуки щенки, так она их найдет и задушит волосами. Если накроешь осиновой бороной или осиновой щепой, то останутся живы, потому что она этого дерева страшится.


[Закрыть]

Записки о Южной Руси. Издал П. Кулиш. Том II. СПб., 1857.

<…> Другие говорят, что для защиты двора от ведьмы следует держать особых собак, так называемых ярчуков. Этих собак достать трудно; нужно поступить так: когда в первый раз ощенится сука и первого щенка выведет тоже суку, то его нужно беречь, пока от него появятся щенки, и если первый щенок тоже будет сука, то и ее беречь, пока ощенится. Тогда первый щенок от этого третьего поколения суки, будет ли он кобель или сука, и есть ярчук. Когда ярчук вырастет, то он может кусать ведьм, чего обыкновенные собаки не смеют делать; многие из них даже не лают на ведьм. Ярчук не только лает, но может даже и загрызть ведьму, почему последняя старается задушить его, пока он еще мал. Поэтому-то ярчука следует тщательно оберегать от ведьмы, чтобы она не убила его, пока он щенок. В хате не спрячешь, так как ведьмы являются для этого и в хату, а нужно выкопать во дворе яму, посадить туда щенка и накрыть яму бороною, тогда уж ни одна ведьма не посмеет его тронуть, потому что она боится бороны. Вот по-тому-то, чтобы подстеречь и изловить ведьму, ходящую доить корову, садятся за бороною, вооружившись прытыкою[19]19
  Здесь: кол. (Здесь и далее прим. сост.).


[Закрыть], и тогда уже ведьма ничего не может «поробыты тому чоловикови» (сл. Араповка).

<…> Верующие в существование ведьм крестьяне прибегают к разным исстари известным средствам для охраны коров от ведьм, при недействительности этих средств обращаются к местным знахарям и держат у себя во дворе, между прочим, собаку-ярчука.

«– Пойихав я раз в Лыман Узюмского въйзду до свого брата в гости. Прыйхав, посыдилы трохе, погомонилы, а дали брат и каже: „От, брате, мини горе: як тоби звисно, у мене ё собака ярчук, така собака, шо й видьми іи боятця, и вовкы: у ней вовчи зубы. Так от, як ця сучка ощеныця, то видьма визьме вночи та й подаве цуцынят. Шо мини й робыты – я й сам не знаю“. „А ось шо, – я кажу ему, – як будуть цуцынята, то ты скажы мини, так я іи зараз изведу“.

„Та ни“, – каже брат. – „Вирно, – кажу, – шо зведу“. Тико це мы перебалакали, аж ось входе ёго жинка знадвору та й каже: „А наша ярчучка, чоловиче, ощенылась“. – „Ага, – кажу я, – тепер я покажу, як з нею управлятьця“. Дождалы мы вечера, узяв я голый быч з цыпа, пишов до клуни, сив у таке мисце, шоб іи можно було ударяты навидли (наотмашь), як вона выйде з клуни. Ось чую, крычать цуценята. Ну, думаю, ось я ж тоби дам, проклята видьма, цуцынят! Тико я це передумав, дывлюсь – йде з клуни здоровьюща била собака. Я як двыну іи со всёго маху навидли бычем по морди, так вона и перекынулась. Тоди взялы мы з братом цю собаку, отволочылы в садок и бросылы, а коло ней положылы быч. Уранци пишлы мы подывытысь на ней – вона як щезла: ныма. Колы чуем – у сусида вмерла баба: ни горила, ни болила, звечера була здорова, а вранци бачуть – лежит мертва».[20]20
  Поехал я раз в Лиман Узюмского уезда к своему брату в гости. Приехал, посидели чуток, побалакали, а дальше брат и говорит: «Вот, брат, горе у меня: как ты знаешь, есть у меня собака ярчук, такая собака, что и ведьмы ее боятся, и волки: у ней волчьи зубы. Так вот, когда эта сучка ощенится, то ведьма возьмет и ночью задавит щенят. Что мне делать – я и сам не знаю». «А вот что, – говорю я ему, – как будут щенята, то ты мне скажи, так я ее сразу и изведу». «Да нет», – говорит брат. – «Точно, – говорю, – что изведу». Только это мы поговорили, как входит тут со двора его жена и говорит: «А наша ярчучка, муж, ощенилась». – «Ага, – говорю я, – теперь я покажу, как с ней управляться». Дождались мы вечера, взял я голый бич с цепа (Бич – здесь: короткая рабочая часть цепа, соединенная ремнем с рукояткой.), пошел к клуне, сел в такое место, чтоб ее можно было ударить наотмашь, когда она выйдет из клуни. Вот слышу, кричат щенята. Ну, думаю, вот я тебе покажу щенят, проклятая ведьма! Только я это подумал, гляжу – идет из клуни здоровенная белая собака. Я как двинул ей со всего маху наотмашь бичом по морде, так она и с ног свалилась. Тогда взяли мы с братом эту собаку, отволокли в сад и бросили, а рядом с ней положили бич. Утром пошли мы посмотреть на нее – она как исчезла: нету. Потом слышим – у соседа померла баба: ни хворали, ни болела, вечером была здорова, а с утра видят – лежит мертвая.


[Закрыть]

(Этот крестьянин, по словам учителя П. Марусова, вполне убежден и всех уверяет, что он действительно убил ведьму) (Сл. Кабанья).

«– Попрохала я, – говорила старуха, – у одной барыни цуцыня, та й сама не знала, шо воно ярчук, и колы б воно выросло, то було б таке зле, шоб и близько к двору нашому не допускало видьму. Гостювала я в дочкы дви ныдили, потим пришла додому и пытаю у сына: „Чы ты кормыв цуцыня?“ А вин одвичае: „Ни, ще сегодня, мамо, не кормыв“. Колы я узнала, аж моя собака уже другый день голодує. Прыныволыла я сына питы выпустыты из конюшни цуцыня и даты ему исты. Тике шо вин отворыв двери конюшни, як из ней выхватытця така сылна буря, шо так и збыла с ниг сына и откынула его далыченько вид конюшни. Сын мий здорово злякався, вбиг скоренько в хату та й говоре: „Маменько, а маменько, бачылы, як мене турнула буря?“ Я скорыш пийшла туды и бросылась дывитьця на цуценя, и шо ж? Лыжыть бидна моя собачка, потрощына на дрибны кускы. Тоди я и увирылась, шо буря – це була видьма. Цей случай я розсказувала многым людям, котори мини говорылы, шо видьма здорово не любе отого ярчука, так шо вона всякымы мирамы стараетця его стрыбыты. Для того, шоб видьма не стрыбыла его, треба его держаты в погриби пид осыковою бороною» (Сл. Гусинка).[21]21
  Попросила я, – говорила старуха, – у одной барыни щенка, да и сама не знала, что он ярчук, и если б он вырос, то был бы таким злым, что и близко к двору нашему не подпустил ведьму. Гостила я у дочки две недели, потом пришла домой и спрашиваю у сына: «Кормил ли ты щенка?» А он отвечает: «Нет, сегодня еще, мама, не кормил». Так я узнала, что моя собака уже второй день голодает. Заставила я сына пойти и выпустить из конюшни щенка и дать ему поесть. Только открыл он двери конюшни, как из нее вырвалась такая сильная буря, что так и сбила с ног сына и отбросила его далеко от конюшни. Сын мой сильно испугался, вбежал быстренько в хату да и говорит: «Маменька, а маменька, видели, как меня швырнула буря?» Я скорее пошла туда и бросилась смотреть, где щенок, и что ж? Лежит бедная моя собачка, разорванная на мелкие кусочки. Тогда я и уверилась, что буря – это была ведьма. Про этот слушай я рассказывала многим людям, которые мне говорили, что ведьма здорово не любит того ярчука, так что она всякими способами старается его истребить. Для того, чтоб ведьма не истребила его, нужно его держать в погребе под осиновой бороной.


[Закрыть]

– Рассказывала мне мать моя, что когда она была маленькой девочкой, ведьма была у них раз во дворе. Была у нас, говорила мать, молодая собака первый раз со щенками. А ведьма боится первого щенка, который называется ярчуком, так как у него есть такой зуб, которым он может задавить и ведьму. Вот ведьма обратилась в козу и прибежала к нам во двор, вбежала в сарай, где была сука со щенками, схватила одного щенка и ну душить его. Сука бросилась на козу и начала отбивать своего щенка, а коза-ведьма бьет ее копытами. Мы услышали визг собаки, прибежали в сарай, а ведьма обратилась клубком да и покатилась со двора. Когда наш ярчук вырос, ведьма снова прибежала к нам во двор, но уже в виде большой собаки; ярчук бросился на нее. Они схватились и начали грызть одна другую, и наша собака задавила ведьму. Поутру мы узнали, что в нашей слободе умерла старуха, которую все называли ведьмой (Сл. Сеньков).

П. В. Иванов. Народные рассказы о ведьмах и упырях // Сборник Харьковского историко-филологического общества. Т. 3. Харьков, 1891.

Ведьма ярчука боится[22]22
  Приведено в переводе.


[Закрыть]

– Ну, пускай уже и нету ведьм, пусть просто так бабы ходят одна к другой коров доить, а все ж из-за них невозможно собаку ярчука (йирчука) содержать. Вот я очень хорошо знаю, что мой брат в хате ярчука держал, чтоб не задавила ведьма. Месяца три держал, и такой уже стал красивой, здоровой собачкой. Тогда уж куда его держать, когда ему месяца три, – выпустил, а она, проклятая, ему кости и поломала. Был бы маленький, так задавила бы, а так прямо кости в суставах поломала. А еще осенью, когда я домой ходила, так рассказывали на посиделках, что там к одному человеку пришла под поветь такая в тулупе и косы растрепаны, и зашла ярчука давить и задавила. А невестка углядела и узнала ту бабу и золовке: – Идем! – А она такая небоязливая. Побежали они огородами и прибежали раньше той бабы. Идет она в тулупе, растрепанная. Вошла в хату, а они в окно смотрят. А она тулуп скинула и давай косы подбирать под чепец. Так они дома рассказали и просят, чтоб никому не рассказывали, чтобы не рассердилась она, значит. Да разве Иван, парень ихний, утерпел? – Увидел ее и говорит: «А ты, старая сука, зачем мою собаку задавила?». Так она молчит.

С. Жеведь Черниговского у. М. Н. Гринченко 1900.

Б. Д. Гринченко. Из уст народа: Малорусские рассказы, сказки и пр. Чернигов, 1900.

Ярчук. Первая сучечка, молоденькая, принесет сучечку, та снова принесет сучечку, вот то – ярчуки все. Только, говорят, нельзя вырастить ярчуков, потому что все Ведьма душит, и нужно целый год под бороной его держать – будку такую сделать и бороной загородить, и она не подойдет. Через год уже ярчук Ведьму не подпустит к корове, и она не заберет молоко. – Ярчук гавкает на Ведьму и на Черта. – Как станет он лаять, так уже можно поймать Ведьму. А чем поймать? – тем очкуром[23]23
  Пояс или шнур, которым стягивают штаны либо шаровары.


[Закрыть], что мужик семь лет в штанах носит. А нужно сперва его освятить, и тогда уже подстеречь ее на Ивана-Купала и накинуть, и она уже не выберется из очкура – перекинется собакой и котом. А ты бей собаку и кота, а она только будет визжать! – А один мужик взял и лапу отрубил Собаке и узнал, кто Ведьма.

Ну, смотрит – а у соседки его рука обвязана, и спрашивает – «что там у вас такое»? – Это, говорит, палец оторвало[24]24
  Текст приведен в переводе.


[Закрыть].

В. Кравченко. Звичаї в селі Забридді та по деякіх іньиііх, недалекіх від цього села місцевостях Житомірського повіту на Волині: Етнографичні матеріали. Житомір, 1920.

Доение чужих коров, как известно, одно из главнейших злодейств ведьмы. Мы видели, что ведьмы иноземных сказаний тоже этим по преимуществу занимаются. У нас на юге полагают, что для того, чтоб овладеть чужой коровой, ведьма ее доит либо на Благовещенье (25-го марта), либо на Юрьев день (23-го апреля), либо в первый день Пасхи. Если ей это удастся – дело кончено: корова после того хозяевам уже не дает молока. Волшебный же способ доения, по воззрениям нашего народа, очень похож на описанный нами в иноземных сказаниях. Ведьма у себя дома пробуравливает где-нибудь в столбе, косяке или в стене дырочку и держит ее заткнутой; а когда ей надо молока, она вынимает из дырочки затычку, произносит заклинательное слово, и молоко струей течет из дырочки в подставленную посудину. Но туго приходится ведьме, если ее при первом доении застанет хозяин коровы, особенно если у него есть собака первак. Под таким названием известны те верные псы, кавалеры, появляющиеся на свет от первородящей суки, которая в свою очередь была первым потомком также первородившей матки. Перваков иначе называют ярчуками. Так вот эти-то псы и обладают способностью видеть ведьм, безошибочно чутьем различать их от обыкновенных баб. Ярчуков, если генеалогия их добросовестно прослежена, берегут пуще зеницы ока, хотя трудно бывает их уберечь. Черти в свою очередь отлично знают их талант в распознавании ведьм, и потому в собственных интересах жильцы адовы стараются удавить ярчука; а он вполне в их власти до годового возраста. Правда, зато потом, когда ярчуку уже минул год, с ним черти ничего не могут поделать, он вне их власти. Так вот, если такая собака застанет ведьму в то время, когда она явится во двор доить корову в первый раз, то непременно ее загрызет, если только ведьма не успеет оборотиться вовремя в птицу и улететь.

М. А. Орлов. История сношений человека с дьяволом. М., 1904.

II

Р. Чмихало
Ярчук

Жил один охотник. Ходит с ружьем по полю и стреляет зайчика, лисичку, где что попадется. И не пропустит, догонит и убьет. Ходил он, ходил себе, а человек один работал в степи; и была у того человека плохонькая кобылка и пропала. И взял тот человек, шкуру снял и домой поехал. Стоит там старый стог, а возле этого стога шагов за 50 лошадь лежит, что человек тот ободрал. Пришел охотник, посмотрел на ту лошадь, полез на скирду, сделал себе гнездо посередине, зарядил пулями ружье и сидит и смотрит на ту лошадь. Вот придут ночью волки, думает, так я буду бить. – Сидит, не до сна ему. Долго ли, коротко, бегут два, сейчас к лошади и давай ее драть – рвут, едят. Стали есть, прибегают пять и стало их семь волков. Взял он и нацелил ружье в стаю – бить приготовился. Аж руки свело, шапка с головы падает, сам не свой, взял его страх большой. Слобода от того стога верстах в трех и ветерок на слободу дует. Как принялись волки рвать ту лошадь, а в слободе собаки как залаяли, галдят на всю слободу, а одна собака как гавкнет, так они от лошади отскакивают и смотрят; а потом опять за лошадь, а как гавкнет, они тут же подскочат. Съели волки ту лошадь, а охотник переночевал в стоге, на другой день встал и пошел в ту слободу, где собака лаяла. Вошел в слободу и смотрит по огородам, не выбежит ли собака с таким голосом. Прошел он одну сторону улицы, перешел на другую. Буря тут большая с дождем поднялась. Он доходит до того хозяина, у которого собака, а собака и залаяла, он и услышал и узнал сразу. Доходит до двора, видит на погребе соломы охапку, а возле погреба лежит на земле собака. Увидел он это и идет в тот двор и прямо в дом. Входит в дом, поздоровался. – Откуда, земляк? – Недалеко отсюда. – Что ж до меня-то забрел? – Говорили, есть у вас на продажу собака, так я спросить пришел, не продадите ли мне? – Есть, говорит, мне она не нужна, на что она мне сдалась? – А что просите за нее? – Что дадите. – А я дорого дам. – Может, так дадите, что на сапоги хватит? – Нет, я столько дам, что и на три пары, а то и больше хватит. – Сколько же? – Десять рублей дам. – Э, хорошо, пока не помру, буду благодарить тебя за доброту, что ты меня так поддержал. – Он достал 10 рублей и отдал. – Как же мне, говорит, пса-то взять? – На тебе кусок хлеба и мани его: Катись, катись. Это его дети так приучили, он за тобой и покатится. – Охотник вышел, позвал, собака за ним и побежала. Приходит домой с собакой. А собака та была ярчук[25]25
  У ярчука в пасти как дегтем намазано, черно. Их потому нет, что как сука выплодит, ведьма узнает и сейчас ярчука и задавит. А есть такие люди, что могут узнать ярчука; тогда они его в погреб прячут и закрывают осиновой бороной зубьями кверху; тогда они и вырастают, потому как ведьма из-за той бороны в погреб не пойдет, ведь ежели пойдет, то там и останется, не выйдет. А суки из тысяч одна приносит, ярчука рожает первого и только самца. И как его вырастят, то в село то зверь уже не идет и ведьмы боятся.


[Закрыть]. Еще сам не поевши, накормил собаку, тогда и сам поел. Вышел на огород, двух работников нанял. – Копайте мне погреб этакий и этакий. – Они копать стали, а он взялся осиновую борону мастерить. Те погреб выкопали, а он борону сделал и зубьев набил, сколько надо. Тогда взял он ту собаку, кинул в погреб, а сверху бороной накрыл. И давай кормить ту собаку; хорошо кормил, говядиной, целый год кормил. Год выращивал, тогда уж достал. Как достал, то пес этот как медведь, самый старый из медведей, вот какая собака стала. И давай теперь брать на охоту с собой; тот ярчук ходит за ним. Идет раз, бежит волк; собака ему навстречу. Волк не убегает; как сошлись, схватились дыбом, грудь в грудь, тот того за шиворот, а этот этого. Ярчук, как схватил волка за шиворот, встряхнул, бросил об землю, так сразу и убил. И он так и медведей, и лисиц и любого, какого ни на есть зверя, побьет или догонит. И ходил так охотник недели две и взял рублей сундук денег за шкуры и купил он лошадь и ездит. Ярчук бьет зверя, а он шкуры снимает и в повозку складывает. Походил он год с тем ярчуком и богатый стал. Раз надумал, сел верхом, взял себе ружьишко и поехал, а ярчук его за ним побежал. Выехал в степь, проехал верст пять-шесть, тут волк бежит. Он увидел, сейчас с ярчуком за волком погнался. Догнали волка, сейчас ярчук с волком дыбом схватились; ярчук поймал волка за шиворот, встряхнул, об землю бросил, из волка и дух вон. С ним справился, видит, бегут еще два по тому же следу. Подбегают; ярчук схватился с одним – убил; потом с другим и того убил. Разорвал его, тут бегут двенадцать друг за другом шагах в десяти. А эти три лежат задавленные. Охотник на коня и за теми волками: они не очень-то и убегают. Добежал, догнал ярчук заднего волка, убил; затем погоня опять, а те не оглядываются, бегут, а ярчук заднего догонит, убьет, а охотник на коне за ними. Вот лежат одиннадцать волков, один от другого шагах в 20 или в 10. Тех и убил, двенадцатого теперь догоняет, а тот себе шатается да знай убегает. Добегает он до леса. Стоит лес, волк в лес, за ним ярчук, а хозяин тоже туда. Пробегает по лесу версту, а там посреди леса площадь чистая десятины в три и на той поляне волков Бог знает сколько тысяч, тысяч 20, всю поляну заняли там как овцы, когда их загонят в стойло и они одна к другой теснятся – так эти волки густо стоят. А посреди поляны сидит на лошади архангел Михаил с трубой и играет в трубу и созывает волков; они как услышат, то сразу и бегут, потому что он ими заведует, как какой-нибудь генерал над солдатами, и от Бога назначен волками распоряжаться. Он им счет ведет, знает, сколько их, а как заиграет в трубу, они все прямо и сбежатся, он на них полюбуется, посмотрит, а потом и распустит: «Идите себе по местам», а сам в свою сторону, куда ему Бог указал, поедет, а волки, хоть наш язык не понимают, а что он говорит, понимают, и как он в трубу заиграет, то они понимают и сбегаются, где бы он ни остановился, посреди леса или посреди степи. Тот двенадцатый волк добежал до той поляны, а охотник с разгону как выскочит на поляну, испугался и хотел убежать. А тот в золоте, весь прямо сияет, и прикрикнул на него: Не беги, охотник, а иди ко мне. – Пошел он, волки расступились, подходит он и ярчук за ним. Дошел, поклонился, поздоровался. – Ну, говорит, охотник ты хороший, да не такой ты хороший, как ярчук у тебя добрый. Много медведей подавил, а волков еще больше. – А посреди площади стоит волк, всем волкам волк, такой волк, что и смотреть на него страшно, здоровенный, как амбар. И говорит архангел Михаил волку: Иди, сразись с ярчуком. – Тот не хочет, мнется. Тогда крикнул архангел Михаил: Тебе говорю, иди сразись. – Тогда подбегает волк к ярчуку и схватились они дыбом, тот того за шкирку, а этот этого. Как схватил ярчук того волка за загривок, встряхнул и бросил оземь и убил и дух из него вышиб. Тогда и говорит архангел Михаил: Этот ярчук – всем ярчукам ярчук, как у меня волк тот был всем волкам волк. Потом говорит он другому волку, уже поменьше: Иди ты, сразись с ярчуком. – Прибежал, схватились они дыбом, тот того и этот этого за шиворот взяли, ярчук схватил его и так бросил, что из него и дух вон. Дальше архангел Михаил на третьего указывает. Этот и маленький, и щетина на нем так и стоит, наёжилась. Подбежал этот третий, как схватились, как стали драться, дерутся, бьются… убил волк ярчука, и духа в нем не стало. Тогда говорит архангел Михаил: Езжай, охотник, домой. Теперь сам будешь волков побеждать. – Тот поклонился, повел за собой коня за поляну, к пню подвел, сел и домой поехал. И как приехал домой, перекусил немножко и тогда как лег, то уже не встал. Его спрашивают: – Чего ты, как? Он и рассказывает: Вот как со мной было, я и испугался. Полежал и помер.