Текст книги "Журнал «Если», 1993 № 02"

Автор книги: Урсула Кребер Ле Гуин

Соавторы: Джон Кейт (Кит) Лаумер,Фриц Ройтер Лейбер,Джеймс Грэм Боллард,Виктор Гульдан,Александр Ерофеев,Юрий Синченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Я стоял – или плыл, или скользил – в середине оси ординат (это все, что осталось от моих трудов) и вспоминал Ван Ваука и Круглолицего, их грандиозные планы относительно меня. Они выглядели не зловещими, а всего лишь жалкими. Я вспомнил Дисса, человека-ящерицу – каким испуганным он был в последний момент. Я вспомнил Сенатора, его трусость и его оправдания, и неожиданно он показался мне понятным и близким. А затем я подумал о том, какую жалкую фигуру представляю я сам – не как Бог, а как человек.

– Ты выглядел прилично, – сказал я, – до определенного момента. Ты хорошо держишься, когда проигрываешь, но из тебя никудышный победитель. Возможность исполнить любое желание – вот настоящая проблема. Успех – это вызов, который еще никто не принял. Потому что сколько бы ты ни выигрывал, впереди всегда есть еще более значительные и сложные проблемы; секрет не в Победе-на-Века, а в том, чтобы изо дня в день делать максимум возможного и помнить, что ты человек, а не Бог, что для тебя нет и не будет легких ответов, а только вопросы, никаких поводов, а только причины, никаких «подразумевается», а только «понимается», никаких предназначений – только ты сам и то, чего ты добьешься от встречи лицом к лицу с равным тебе.

И я отдохнул после всей проделанной мною работы.

XXXVIII

Я открыл глаза, она сидела напротив меня за столиком.

– С вами все в порядке? – спросила она. – Вы выглядели так… странно. Я подумала, что вы, возможно, больны.

– Мне кажется, что я только создал и разрушил Вселенную, – сказал я. – Или она создала и разрушила меня. А может быть, и то, и другое. Не уходите. Есть одна деталь, которую я должен выяснить.

Я поднялся, прошел к двери и вошел через нее в кабинет Сенатора. Он посмотрел на меня и подарил мне улыбку, которая была такой же правдивой, как доска объявлений, и такой же откровенной.

– Ты пришел, – сказал он благородным голосом.

– Я отказываюсь от работы, – сказал я. – Я только хотел поставить тебя в известность об этом.

Он выглядел обескураженным.

– Не может быть. Я рассчитывал на тебя.

– Этого не будет, – сказал я. – Пойдем, я хочу кое-что тебе показать.

Я подошел к большому, в рост человека, зеркалу, он неохотно встал рядом со мной, и я посмотрел на отражение: квадратный подбородок, широкие плечи, твердый взгляд.

– Что ты видишь? – спросил я.

– Неудавшегося ассенизатора, – ответил я. – Все, что тебя просили сделать, – это прожить одну маленькую обычную жизнь. Сделал ли ты это? Нет. Ты удрал – или попытался удрать. Но не получилось. Ты участвуешь во всем этом, нравится тебе или нет. Поэтому лучше, если понравится.

Я повернулся, чтобы возразить, но в комнате никого не было.

XXXIX

Я подошел к двери и открыл ее. Советник Ван Ваук смотрел на меня, сидя за длинным столом под спиральной люстрой.

– Видите ли, Барделл, – начал он, но я развернул газету, которую держал в руке, и бросил ему под нос статью с заголовком «Флорин – Человек Действия».

– Он почти клюнул на это, – сказал я. – Но передумал.

– Тогда это означает?..

– Значит, надо обо всем забыть. Ничего не происходило.

– Ну, в таком случае… – сказал Ван Ваук и начал съеживаться. Он сократился до размеров обезьяны, мыши, домашней мухи и исчез. Круглолицый тоже пропал, как и человек-птица и все остальные.

В коридоре я наткнулся на Трейта и Иридани.

^Вы уволены, – сказал я им. Они приподняли шляпы и молча испарились.

– Остаешься ты, – сказал я. – Итак, что мы будем делать?

Вопрос, казалось, эхом пробежал вдоль серых стен коридора, как будто его задал кто-то другой. Я попытался увидеть того, кто его задал, но стены превратились в серый туман, плотный, как серые шторы. Внезапно я почувствовал себя настолько уставшим, что был вынужден сесть. Моя голова отяжелела. Я крепко стиснул ее двумя руками, повернул на 180 градусов и снял…

XL

Я сидел за столом, держа в руках изготовленный в виде спирали прибор.

– Так что же? – задал вопрос советник по науке.

– На какое-то мгновение мне показалось, что вы выглядите несколько болезненно, – чопорно произнес Госсекретарь и почти позволил улыбке нарушить строгость своего маленького круглого лица.

– Как я и ожидал, – сказал советник по науке, и уголки его рта изогнулись книзу. Они были похожи на линию, нарисованную на тарелке со свиным салом.

Я встал, подошел к окну и посмотрел на цветущие вишни и памятник Вашингтону. И мысленно пожелал, чтобы он превратился в жареный пирожок, но ничего не произошло. Был влажный полдень, город выглядел жарким, грязным, полным беспокойства, как и я сам. Я повернулся и посмотрел на ждущих моего ответа людей, важных персон, занятых мировыми проблемами и своей ролью в их решении.

– Давайте будем откровенны, – сказал я. – Вы принесли мне это устройство и утверждаете, что оно было найдено на месте крушения чужого космического корабля, который вчера ночью разбился при посадке в Миннесоте и сгорел.

Полдюжины голов согласно кивнули.

– Вы обнаружили тело небольшого ящероподобного животного и вот этот прибор. Других существ обнаружено не было.

– Уверяю вас, сэр, – сказал Директор ФБР, – далеко они не уйдут. – Он зловеще улыбнулся.

– Прекратите поиски, – приказал я, положив спираль на стол. – Утопите эту вещь в море, – скомандовал я.

– Но, господин Президент…

Я заставил его замолчать одним взглядом и посмотрел на Командующего объединенными силами.

– Вы что-то хотите доложить мне, генерал Трейт?

Он выглядел ошеломленным.

– Ну, если на то пошло, сэр… – он прочистил горло. – Без сомнения, это мистификация, но мне доложили о передаче из космоса. Похоже, что передатчик находится за орбитой Марса. – Он кисло улыбнулся.

– Продолжайте, – произнес я.

– Э… гость представился жителем планеты, которую он назвал Грейфел. Он утверждает, что мы э… прошли предварительную инспекцию. Он хочет начать переговоры о подготовке договора о мире и сотрудничестве между Ластриан Конкорд и Землей.

– Передайте ему, что мы готовы к переговорам, – сказал я. – Если они не будут слишком хитрить.

Были и другие дела, которые они хотели доложить мне, каждое было весьма важным, требующим моего немедленного решения. Но я предложил всем удалиться. Они было ошеломлены, когда я встал и объявил совещание Кабинета законченным.

Она ждала в моих апартаментах.

XLI

Были сумерки. Мы прогуливались по парку. Присели на скамейку насладиться прохладой вечера и полюбоваться голубями.

– Откуда мы знаем, что это не сон? – спросила она.

– Может быть, это и сон, – сказал я. – Может быть, ничего реального в этой жизни нет. Но это не важно. Мы должны прожить ее так, как будто все происходящее действительно происходит.

Перешел с английского Сергей КОНОПЛЕВ

Александр Ерофеев,
кандидат психологических наук
ЛАБИРИНТ ВОЗМОЖНОСТЕЙ, ИЛИ КАК УЗНАТЬ СЕБЯ

Испытании на пути Флорина представляют собой некий набор тостов, задуманный одновременно и его соратниками, и представителем «космической оппозиции», и Галактическим Содружеством. Но герой повести ломает рамки эксперимента, навязывая свои правила игры.

Наверное, в ходе реального тестировании это вряд ли возможно.

На Западе тесты стремительно завоевывают популярность как наиболее объективный инструмент анализа. Мы пока еще мало знакомы с этим методом, но можно прогнозировать достаточно бурное его внедрение в ношу жизнь. Подготовиться к этомуновому вам поможет статья доцента МГУ Александра Ерофее ва.

В переводе с английского слово «тест», как известно, означает испытание, цель которого – получить объективное представление о предмете исследования. Теперь тесты в моде, поэтому может возникнуть иллюзия, что явление новое. Но в любом учебнике психологии вы прочтете, что процедура отбора, которая лежит в основе тестов, появилась очень давно. Китайский император, отбирая чиновников, в присутствии свиты оценивал, как кандидат стреляет из лука, музицирует, изъясняется, в том числе поэтически… Если идти по вехам, надо обязательно упомянуть египетских жрецов, которые при отборе делали акцент не на лояльность, а на волевые качества – испытания одиночеством, огнем, холодом и так далее. Следующий этап – Древняя Греция, Платон, отбор воинов в идеальном государстве. Рассуждая в современных категориях, воины, чиновники, жрецы – престижные профессии, ключевые во властных структурах; именно это и заставляло прибегать к отбору, тщательному, целенаправленному, жесткому. Такова в двух словах предыстория.

Переворот в подходе к человеку произошел во Франции в 30-х годах прошлого века, когда ученые впервые поняли, что людей с измененной психикой можно и нужно лечить. До этого душевнобольных просто изолировали. Это был гигантский переворот в сознании человечества, хотя оно осознало его не сразу, ведь речь шла «всего лишь» о больных. Итак, научное оформление мысли развивалось в течение XIX века. Возникла психофизика Фехнера, научились измерять ощущения, появился соблазн от элементарных психических функций перейти к более сложным, от ощущений построить интеллект. Вундт впервые начал измерять время реакций. Гигантскую роль сыграл кузен Чарлза Дарвина, Френсис Гальтон. Пытаясь доказать, что интеллект наследуем, он разработал научный аппарат, который служит нам до сих пор: это статистика, методики измерения. Пользуясь этим, его ученики стали «измерять» память, внимание, мышление.

Поясню. Допустим, я называю подряд 12 чисел, которые испытуемый должен повторить. Но спрашивается – о чем судить по результату? О памяти или о внимании: вдруг он не сумел сосредоточиться? Исследователи научились разделять подобные вещи, и особенно мощным, если не решающим импульсом, стал «социальный заказ» французского правительства на определение умственно отсталых детей. Появился знаменитый «коэффициент интеллекта» Бине и Симона, который используется во многих странах мира. Практическая потребность определила научный поиск.

ВЫ ЗНАЕТЕ, ЧТО ТАКОЕ ТЕСТЫ

Любой американский учебник начинается с констатации этого факта и предложения: давайте упорядочим ваши знания. В России «точка отсчета» иная, поэтому я, много лет работая на факультете повышения квалификации преподавателей при МГУ, начинаю курс так: предположим, вы не знаете, что такое тесты, но вам навязывают это обстоятельство. Давайте разберемся…

США сейчас страна, максимально потребляющая и производящая тесты, в России же довольно низкая культура их восприятия. Тридцатые годы оказались роковыми и для развития данной науки. Тестирование – не только поиск ученых, но и производство.

Оно успешно развивалось в рамках педологии, осужденной в известном постановлении ЦК и имевшей ту же судьбу, что и другие «лженауки». Тематику просто закрыли. Теперь непосвященный читатель в лучшем случае вспомнит образ Н.А.Татаринова в романе «Два капитана» – мерзавца. Наше тогдашнее общество было ориентировано отнюдь не на объективную оценку человека – отбор шел по совершенно другим параметрам – поэтому исход вполне логичный. В академической сфере эта проблематика все же сохранилась – скорее, из чистого любопытства. Пауза продолжалась до середины 60-х годов, когда появились научные центры, всерьез занимающиеся тестами: психоневрологический институт имени Бехтерева в Ленинграде, ЛГУ, МГУ. А с середины восьмидесятых начался просто ажиотаж.

Казалось бы, надо радоваться, но случилось худшее: тесты стали попадать в руки непрофессионалов. Согласно Этическому кодексу психолога, принятому большинством национальных психологических ассоциаций стран мира, существуют тесты, которые не должны покидать круг профессионалов. А у нас… открываешь вполне бульварную газету и обнаруживаешь список вопросов Миннесотского многофакторного перечня, ММР1: в русской версии он употребляется в клиниках для определения предрасположенности человека к психическим заболеваниям (это сотни вопросов: по баллам, набранным за ответы, строится график). При том в газете написано: ваши ответы пришлите по такому-то адресу, и вам будет выслана интерпретация. Интересные данные можно получить на доверчивых читателей, учитывая, что русские (в отличие от тех же американцев) крайне интересуются своей личностью…

Тест – это прибор. Объективный прибор. Существует понятие надежности теста, которое является синонимом точности. Должна быть гарантия, что измеряется именно то, для чего тест предназначен. Эта характеристика называется валидностью. Если нет надежности и валидности, перед нами может быть сколь угодно занятный, даже гениальный способ охарактеризовать человека (как в романах Толстого и Достоевского), но это не имеет отношения к науке.

Существует довольно много видов тестов. Тесты-опросники, которые легко поддаются формализации, чаще всего и попадают в газеты, журналы, переписываются на компьютере. Бывают опросники, ориентированные на личность, например, тест Кэттелла, где измеряется шестнадцать параметров личности (открытый человек или замкнутый, лидер или ведомый и т. д.). Бывают тесты, связанные с характером – здесь главное не система ценностей, мотивы поступков, а, скорее, тип нервной системы (допустим, человек мягкий и добрый, но вспыльчивый). Есть тесты, связанные с психиатрией, как упомянутый ММР1: пики графика показывают склонность пациента к истерии, депрессии, ипохондрии, паранойе и т. п. Однако, несмотря на кажущуюся несложность толкования результатов опросников, делать это должен обязательно профессионал-психодиагност, способный не только оценить абсолютное значение результатов по отдельным параметрам, но увидеть взаимосвязь, за построенной кривой разглядеть реального человека. Например, изобретатель вечного двигателя будет иметь высокий индекс по паранойе, но и ученый, увлеченный своими идеями – тоже. Важно соотношение. Скажем, приподняты пики по паранойе и ипохондрии – человек сосредоточен на своих заболеваниях, ходит по врачам. Паранойя и психопатия – злопамятность, мстительность. И так далее.

Опыт приходит не сразу, не прежде, чем психолог столкнется с клиническими случаями, предельной выраженностью того или иного качества. К тому же, работая с человеком, профессионал никогда не ограничится одним– единственным тестом: всегда применяется целый набор методик, в каждом случае их сочетание может быть иным, нет никакого стандартного «сита» тестов, годного для всех. Кроме опросников, существуют так называемые проективные методики: допустим, испытуемого просят рассказать, что происходит с персонажами на картинках, изображающих конфликтные ситуации. Испытуемый проецирует свои реакции, мотивы, потребности, выражая их в творчестве.

Наконец, существует психодрама, когда человек просто рассказывает о своих желаниях, тревогах, надеждах. Обе последние методики более гибкие и богатые, чем опросники, они мало поддаются формализации, и, конечно, дилетантский подход здесь исключается.

Скажу еще об одной группе методик, которые тоже называют тестами, хотя, скорее, это психофизиологические пробы: здесь исследуется не личность, но функционирование человека как некоего организма. Допустим, таблица Бурдона, где в беспорядке расположены числа. Нужно быстро построить ряд; затем задача усложняется – собрать ряд красных чисел по восходящей, черных по нисходящей, при том, что в наушники испытуемому диктуют числа, не имеющие отношения к таблице. Измеряется количество ошибок, время реакции; это важно для представителей профессий, связанных с четкостью координации, моторикой. Из этой же серии – лабиринт, по которому нужно «пройти» проволочкой точно, не путаясь и не касаясь стенок, чтобы не замкнуть цепь. Есть тесты на логику, фантазию, есть методики для измерения настроения, интеллекта. Классический пример – прогрессирующая матрица Равена, когда даются различные геометрические фигурки, надо найти закономерность, на основе которой они сгруппированы, и дополнить Труппу. Такого рода пробы существуют для того, чтобы не влияли знания, предыдущий опыт, чтобы, допустим, ученик из рядовой сельской и элитарной школы оказались на равных.

При этом тест, созданный в другой стране и в другое время, непременно должен быть адаптирован к реалиям, среди которых существует испытуемый. Любой профессионал знает, что нельзя «просто» переводить тесты, что затраты на адаптацию их зачастую соизмеримы с затратами на производство.

Мне однажды пришлось встретиться с жертвой – в буквальном смысле слова – дилетантского подхода к тестам. Ко мне за советом обратилась девушка. Я увидел шрамы на ее руке – зажившие раны от лезвия бритвы. Спросил, проходила ли она тестирование. И услышал в ответ историю любовного крушения обычной московской барышни, которая совсем не должна приводить к столь печальному финалу, с одним– знаменательным эпизодом: некий программист перевел и предложил ей тест, из которого следовало, что она психически неполноценна. Поставив «диагноз», парень ее бросил, а девушка совершила попытку к самоубийству.

Абсурд ситуации еще и в том, что те, кто ворует программы, берутся ставить медицинские диагнозы. Специалист по тестам не должен этого делать. Если случай тяжелый, я могу направить пациента к психиатру или психологу, работающему в клинике неврозов.

ИГРЫ БЕЗ ПРАВИЛ

Надо понимать, что «норма» теста – вполне условное обозначение. Она выводится как среднестатистическая величина и означает всего лишь, что сходным образом реагирует множество людей. При этом исследователи гарантируют валидность и надежность. Наиболее часто встречающаяся реакция – вовсе не обязательно «плюс» для каждого человека. Гении вне нормы.

Мы же в своей работе ориентированы на людей счастливых, профессионально озабочены тем, насколько полно смогут реализовать свои способности, возможности наши клиенты. Это особенно актуально сейчас и здесь, в нашей стране, где идет как-бы игра без правил. Очень быстро меняются условия, законы, границы и т. д. и т. п. И выигрывают не самые умные, а самые, на мой взгляд, реалистичные – те, кто быстро и верно оценивают условия и ставят задачи на уровне границы своих возможностей.

Известно, скажем, что на Западе «выживает» в среднем 20 % начинающих бизнесменов. У нас, вероятно, эта цифра будет еще ниже, лишь немногие из тех крепких парней и симпатичных девушек, которые сейчас торгуют в ларьках, станут процветающими предпринимателями. Это жесткий прогноз. Люди не хотят знать подобные вещи. Недавно я предложил руководителю и работникам крупной фирмы ответить на вопросы серьезного теста, а они поторопились отшутиться: не надо, еще расстроимся!..

Будущее тестирования состоит в моделировании жизненных ситуаций, и в свое время я обратил внимание на то, что в 30-40-е годы немецкими специалистами была упущена чисто инструментальная возможность точно измерить предрасположенность человека к риску в ситуации, когда исход неясен. Последние десять лет я работаю именно над этим. Оговорюсь: речь не о жизненно опасных ситуациях. Хотя несколько раз ко мне обращались с предложениями определить, скажем, упадет ли рабочий с высоких строительных сооружений и т. п., то есть степень профессионального риска, – я отказывался, поскольку всякий раз выяснялось, что «заказчик» озабочен не столько безопасностью людей, сколько тем, чтобы разделить ответственность «в случае чего». В такие игры играть не хотелось. Что же касается таких профессий, как космонавт, летчик, подводник и т. п., там есть свои подходы, и, действительно, можно дать объективный прогноз, склонен ли человек к поведению, которое приведет к риску для его жизни или жизни других людей. Замечу, что люди, которым по уровню социальных возможностей такой контроль был бы необходим – высокие правительственные чиновники – у нас никогда всерьез не тестировались.

Насколько оптимально действует человек, когда исход не определен, сильно ли нервничает и много ли теряет по этой причине? «Сломается» он в случае неудачи или нет? И на эти вопросы можно дать точные ответы. Подобная проблематика разработана в Германии, где объединились две части одной культуры, но разного «обозримого» исторического опыта. Немцы и немцы. Там волею судеб академические разработки психологов внедрены в широкую практику, которая, полагаю, заслуживает самого пристального нашего внимания, несмотря на разницу в менталитете – немец, когда нет хорошей работы, все-таки берется за лопату, а русский, как известно, за дубину. Немецкие ученые уловили этот переход от одного образа жизни к другому, оказались подготовленными к нему и методически, и научно – у них были выборки, статистика, в том числе созданные на «русском» материале, путем опросов тех руководителей предприятий и фирм, которые приезжают на стажировку в Германию.

В фирме «Интеллигенц Систем Трансфер» объединились ученые Берлинского университета. Это крупная европейская фирма, имеющая 17 отделений. Она занимается «подгонкой» существующих специалистов к изменившимся условиям. Доктора Райман и Зибер говорят о социализме, переходящем в капитализм (прошу прощения за вехи), конкретно и понятно.

Приведу один пример.

В ГДР, стране, которая заботилась об идеологическом обеспечении своей политики, было много маленьких типографий, в которых, естественно, работали печатники. Просвещенный пролетариат. В новых условиях эта значительная, активная группа людей оказалась без работы. Что сделали ученые? Они дотошно, скрупулезно исследовали ситуацию. Известно, что безработные – социально опасная группа. Известно также, что сорокалетние мужчины, а это костяк производства, трудно меняют образ жизни. Исследователи добрались буквально до двигательных функций печатников – и обнаружили, что традиционные маленькие булочки, которые охотно покупают во многих странах Европы, включая и Германию, изготавливаются в автоматах, похожих на печатные станки. Ряд небольших типографий был переоборудован в пекарни. Сохранился социальный статус рабочих, вырос заработок.

Был погашен значительный очаг конфликтов. Вот эта проза, этот приземленный вариант и говорит о прекрасной работе психолога. Наука наукой, но она хороша, когда человек счастлив. Смысл психологического тестирования, психодиагностики в том, чтобы информировать человека, как стать счастливым.

В России этого пока, увы, и близко нет. Психологи, являясь советчиками, экспертами, существуют пока – надеюсь, это не прозвучит слишком резко – немного «для красоты».

СЕРЬЕЗНЫЕ ВЕЩИ ДЕЛАЮТСЯ ШУТЯ

Что будет происходить с тестами в практической общественной жизни и в науке? В России они, очевидно, распространятся быстро и будут применяться очень широко. Этому способствуют два обстоятельства. Первое: желание многих людей объективно оценивать свои способности и возможности, воевать «с открытым забралом». Это особенно характерно для новой генерации – молодежи, студентов. Так что первое направление, где «зазвучат» тесты – образование (уже сейчас в некоторых учебных заведениях они заменили вступительные экзамены). Не потому, что отделяют талантливых от бездарных: это типичное заблуждение. Но потому, что есть люди, которые сами должны оплатить свое обучение, и есть те, которым общество должно оплатить обучение.

Второе. В меняющейся социально-экономической ситуации тесты будут все чаще играть роль в приеме на работу, особенно там, где отсутствие должной квалификации чревато значительными потерями. Есть ряд специальностей, где тестовый контроль помогает оградить общество от шарлатанов. Это жизненно важные сферы: медицина, преподавание, юриспруденция и т. п. Будут и места, где человек сможет скорректировать какие-то свои качества. Собственно, в ничтожном количестве они есть и сейчас. Скажем, знакомый читателям «ЕСЛИ» Владимир Кучеренко занимается психокоррекцией, но попасть к нему – проблема. Помимо прочего, надо сказать, что психологические услуги очень дороги во всем мире.

Кроме названных областей, думаю, тесты будут применяться в ходе политических компаний. Уже сейчас различные экономические, военные ситуации моделируются с помощью компьютера, что позволяет не рисковать тысячами жизней, но помогает выбрать оптимальный вариант. Полагаю, мы научимся моделировать и жизненные ситуации. Новые информационные технологии, без сомнения, усовершенствуют тестирование. Компьютерный процессор уже изменил образ жизни человека. Когда компьютеры научатся говорить, общаться, моделируя ситуации, создавать визуальные образы – будет следующий скачок. Частично это уже существует на уровне игровых автоматов. Следующий, более сложный процессор резко повысит быстродействие; машина будет различать оттенки голоса, возможен станет даже спектральный анализ человеческой речи. Это расширит возможности психологов, ведь речь – признанный индикатор интеллектуального развития личности.

Я не случайно упомянул игровые автоматы. Вопрос, который волнует каждого ребенка, – ты со мной играешь? – волнует и взрослых. Лучше других это известно спортсменам и военным. Второй вопрос, который больше других интересует подростка: ты меня понимаешь? Наконец вспомним знаменитую фразу: ты меня уважаешь? Все эти вопросы-клише (соблюдаешь ли ты социальные нормы в общении со мною?) остаются с нами на всю жизнь, и, разумеется, с ними мы работаем в рамках игровых методик – одного из ведущих направлений психодиагностики. Мне очень нравится фраза академика Давыдова: серьезные вещи делаются шутя. Тесты иногда похожи на игрушки, но это крайне серьезные вещи, в том смысле, что из них следуют серьезные и даже жесткие выводы. Надеюсь, что подобные экспертные системы, в которые будут встроены моделирующие реальные ситуации тесты, завоюют Россию, увеличивая число реализовавших себя, а значит, счастливых людей.

Учитывая категорический запрет автора статьи на публикацию профессиональных тестов, мы печатаем тот, который уж никак не способен навредить. И хотя к нему можно отнестись как к шутке, не забудем: серьезные вещи делаются шутя…

ХОРОШИЙ ЛИ ВЫ ШОФЕР?

1. Как часто бываете вы у окулиста, чтобы проверить свое зрение?

а) два раза в год – 2 очка

б) ежегодно

в) когда почувствуете, что случились какие-то перемены со зрением – 0

2. Выпиваете вечера столько спиртного. что утром чувствуете себя неважно?

а) нет – 2

б) иногда бывает – 1

в) да – 0

3. Принимаете ли лекарства, прежде чем сесть за руль?

а) нет – 2

б) раз в неделю, хотя за рулем каждый день – 1

в) почти всегда – 0

4. Садитесь ли за руль, когда что-то вывело вас из себя?

а) откладываю поездку – 2

б) стараюсь успокоиться, потом ехать – 1

в) да – 0

5. Прежде чем ехать на автомобиле, проверяете ли:

a) наличие пятен под машиной?

да – 2

не всегда, только когда есть время – 1

нет – 0

б) давление в шинах?

да, потому что не люблю неожиданности – 2

иногда, перед долгой поездкой – 1

да, если вижу, что шина подспущена – 1

в) уровень масла в двигателе?

да – 2

время от времени, когда возникают сомнения – 1

нет – 0

г) наличие топлива в баке?

да, непременно – 2

нет – 0

д) состояние охлаждающей жидкости в радиаторе?

да – 2

зимой – да, а в другой период это пустая трата времени – 1

нет – 0

е) правильность установки зеркала заднего вида?

да – 2

если еду по городу, обязательно – 1

нет, потому что серьезные трудности на дороге возникают не из-за зеркала – 0

ж) показания контрольно-измерительных приборов при запуске двигателя?

непременно – 2

если очень тороплюсь, то нет – 1

никогда – 0

6. Всегда ли соблюдаете все пункты правил дорожного движения?

а) безусловно – 2

б) только когда есть опасность, что оштрафует инспектор – 1

в) нет – 0

7. Имеете ли привычку курить за рулем?

а) нет – 2

б) время от времени – 1

в) не могу отказать себе в удовольствии только из-за того, что сижу за рулем – 0

8. Если почувствовали в поездке усталость, что предпринимаете?

а) останавливаюсь, перекушу или выпью чай, кофе – 2

б) продолжаю ехать – 0

9. Впереди по дороге медленно едет другой автомобиль. Как реагируете?

а) обгоняю, но там, где разрешено или есть подходящие условия для обгона – 2

б) если это раздражает, то иду на обгон, даже если он запрещен – 1

в) люблю рискованные ситуации и поэтому тут же иду на обгон – 0

10. Можете ли сами зачистить свечи, накачать шины, устранить мелкие неполадки в машине?

а) конечно, это элементарное дело для каждого автолюбителя – 2

б) если это не требует большого труда и времени, то пытаюсь – 1

в) нет, предпочитаю услуги сервиса – 0

11. На дороге «голосует», прося помощи, шофер остановившейся машины. Останавливаетесь ли вы, чтобы помочь ему?

а) непременно – 2

б) да, если не спешу – 1

в) нет – 0

12. Отвлекают ли вас разговоры, которые вы поддерживаете, управляя автомобилем?

а) нет, если же разговор отвлекает, я его прекращаю – 2

б) иногда – 1

в) очень часто, иногда даже пассажир просит, чтобы я не отвлекался – 0

13. На крутом повороте женщина жестом руки просит остановить. Остановитесь сразу же?

а) разумеется – 0

б) когда проеду в безопасное место – 2

Более 30 очков:

Вы отличный шофер. Ваше поведение за рулем безупречно. Вы справитесь и с легкими неприятностями, и с самыми сложными транспортно-дорожными ситуациями. В состоянии оказать квалифицированную помощь коллегам, чьи машины попали в аварию.

Если бы все водители вели себя за рулем, как вы, число автомобильных происшествий было бы гораздо меньше.

Между 20 и 30 очками:

Ваш результат свидетельствует, что вы неплохой водитель, но не лишены некоторых серьезных недостатков. Часть ваших привычек просто вредна за рулем. Ну, а если вы забыли некоторые правила дорожного движения, то стоит их обязательно восстановить в памяти.

Менее 20 очков:

Ваши упущения в знании автомобиля и обращении с ним велики. Необходимо их немедленно устранить, избавиться от вредных навыков поведения за рулем, если вы думаешь о безопасности других участников дорожного движения, а также о безопасности своей и ваших близких. В противном случае приостановите свою шоферскую практику, пока ее не прервет автоинспекция или, что всего хуже, дорожно-транспортное происшествие