Текст книги "Зарисовки.Сборник"

Автор книги: Урфин Джюс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

9

Я сидел на кухне у Вика, поглощенный ожиданием. По кухне плыл незабываемый аромат еды. Мила, близкая подруга Вика, перекинув тяжелую косу через грудь, переплетала пряди золотистых волос. Они самая неподходящая пара. Мила, высокая, плотная блондинка. С царственными жестами и непогрешимым спокойствием. И вечно кипяще-бурлящий изящный Вик. Абсолютные противоположности. Вот и сейчас Мила с невозмутимым спокойствием выговаривала Вику за очередную историю, в которую он умудрился втянуть еще и ее. Вик, сидя с довольной миной мартовского кота, пригревшегося на солнышке, казалось, и ухом не ведет. А я не отрываюсь, по привычке поглощаю его взглядом. Сейчас он блондин, и отросшие пряди волос, свиваясь в мягкие локоны, делают его похожим на ангела. На ангела с дьявольской полуулыбкой. Это сочетание сносит мне крышу. Мила, перекинув волосы на спину, принимается вновь за готовку, когда раздается звонок ее телефона. И Вик, недолго думая, уже через пару мгновений с кем-то разговаривает. Ехидство так и льется из него. Я понимаю, что на ужин нужно ждать гостей, и неприятный холодок предчувствия скользит по позвоночнику прохладной змейкой.

Я оглядываю высокого темноволосого парня. И не понимаю, что происходит. Он явно друг Милы, но почему его взгляд застревает на Вике так часто и становится вдруг тягучим? Почему он с усилием отворачивается от профиля Вика и невидящим взглядом смотрит на Милу? Плохо. Все совсем плохо. Этот поплывший тягучий взгляд я знаю. Тяжелый взгляд похоти. И я напряжен как струна, почти звеню. Перевожу взгляд на Вика и понимаю, что он все прекрасно чувствует. И его движения плавные, и с какой-то ленивой томностью ложатся под взгляды брюнета. Бред? Бред. Но я так чувствую. Словно между этими двумя идет какая-то игра. Я и закипаю. Странно, но меня возникшее напряжение между этими двумя жалит словно настойчивый комар, раздражает. А я-то думал, что уже привык к этим случайным попутчикам в жизни Вика. Ревность удушающей петлей перехватывает мое горло. Так хочется вздохнуть обжигающе холодного воздуха, хочется стряхнуть с себя это марево чужой страсти. Облепившее меня словно паутина. И я путано прощаюсь, буквально сбегая.

Я сижу, поджав ноги, смотрю на побледневшую девушку. Она помешивает уже остывший чай, и не смеет поднять на меня глаза.

– Темик. Я не вынесу. Не вынесу всего этого.

Я тягостно вздыхаю в ответ. Что тут скажешь? Патовая ситуация. Мила продолжает созерцать свою чашку.

– Темик, я даже предъявить им ничего не могу. Пожирают друг друга взглядом и молчат. И шарахаются в стороны друг от друга. Вика тянет к Киру. Я вижу, но он держится из-за меня ли? Из-за тебя? Но тянет. Я чувствую, как между ними воздух дрожит. А Кир… Кир боится. Но если страх станет меньше, чем притяжение? Что тогда делать? Я не могу. Я не хочу терять Вика. И не могу отдать ему Кира. Ты же понимаешь, Кир ему ненадолго. Так, выпьет из парня душу и оставит. А он мне нравится по-настоящему.

Мне бы сказать что-то, как-то утешить. Но нет сил. Ее слова выжигают меня изнутри. Я ее почти ненавижу. Не за то, что она впихнула Кира в орбиту Вика. За слова. Проще закрыть глаза, списать все на разыгравшуюся фантазию. Но Мила не дает мне этого призрачного шанса сохранить равновесие. И я скатываюсь в бездну.

Чужие руки до боли сжимают мои бедра, а я так же сильно сжимаю веки. Мне не важно, кто ты, мне все равно. Дай мне чуть-чуть боли. Пусть физическая боль перекроет душевную, пусть…

Я, притихший, сижу на кровати Вика. Занавесившись от него челкой. Вик, выплеснув на меня раздражение, ходит по комнате, переставляя бездумно вещи.

– Темик, – Вик зол. – Скажи мне, когда я пропустил момент твоего превращения в подстилку?

Я еще глубже ухожу в защиту, в душе кипит злость. Пропустил? Пропустил! Да ты меня целенаправленно пнул на эту дорожку. Сам-то? Сам не лечишься от своей зависимости чужими телами? В душе все клокочет. Я и злюсь еще больше, когда чувствую, как внизу живота начинает нарастать знакомое томление… Черт. Даже его неприятие меня возбуждает и электрическими разрядами прокалывает позвоночник. Но Вик раздраженно пинает попавшуюся под ноги думку. Его прерывает звонок в дверь, и я облегченно вздыхаю. Тайм-аут. Прислушиваюсь к возне в коридоре. Что происходит? И догадка опаляет мои нервы. Сволочь. Я застываю на пороге. Тяжело привалившись к косяку двери, наблюдаю эту премилую сцену. Кир лижется с Виком. Блядь! И он мне сейчас пытался попенять на совесть и поведение.

– Кхм… я не помешал? – сиплю я, сдерживая бешенство.

Вик отшатнулся от парня. Кир, резко выдохнув, уставился на меня. Вик, вдруг всхлипнув, истерично заржал. Сгибаясь в приступе нездоровой веселости, он, утирая слезы, сполз по стеночке на пол. Воззрившись на нас, он еще раз зашелся в истерическом смехе.

– Что ты ржешь? Блядь, какая же ты блядь, Вик! – я негодовал. Подлетев к Вику, отвесил ему звонкую оплеуху. Пронесся мимо Кира и, сорвав одежду с вешалки, вылетел из квартиры, со всей дури саданув дверью. Пусть эти двое делают, что им вздумается. Бляяяядь! Ненавижу. Двуличная сволочь!

Мое лекарство. Горькое. Со всеми оттенками боли. Сжимаюсь под напором чужих рук. Послушно выгибаюсь и закусываю губы, с удовольствием прислушиваюсь к нарастающей физической боли, вымывающей душевную. Анестезия.

Я сижу на паре по истории искусств. И на удивление слушаю лектора. Почти затаив дыхание. У нас сегодня новый приглашенный лектор. Не знаю, то ли любоваться им, то ли слушать. Мы как бандерлоги перед великим Каа, завороженные низким, хриплым голосом, стеклись ближе к центру аудитории. А перед глазами мелькают красочные фотографии, но оставаясь фоном к этому человеку. Я теперь отчетливо понимаю, что значит харизма. От него бурным мощным потоком идет властная энергетика. Заставляющая откладывать каждое сказанное слово, как драгоценность, в закрома своей памяти. Я откровенно любуюсь его профилем. Почти капая слюной на парту, как и большинство присутствующих тут. Без разделения по половому признаку. Щедра природа. За счет нас, убогих? И пусть. Если есть такие вот экземпляры, то не жалко и тысячи таких, как я. Вдруг я, словно пронзенный иглой, оглядываюсь. Единственный человек, который не шелохнулся и не сделал попытки пересесть ближе, был Вик. Его окаменевшее лицо и гордо вздернутый подбородок контрастом били по моим нервам. А яркий румянец на скулах заставил нехорошо съежиться мое сердце. Вик сверлил лектора тяжелым взглядом. И тот задерживал на нем свой взгляд. Долго. И это не ревность к вниманию. Совсем нет. Я всей шкуркой чувствую, что здесь схлестнулось что-то более значимое.

10

Я стою под дверью деканата. Суббота, утро. Я сжимаюсь от ужаса. За плотной дверью мой отец пытается в очередной раз разрулить мои пропуски. Дверь деканата мягко распахивается, и меня кивком приглашают внутрь. Секретарша оставляет мне список того, что я должен дополнительно подготовить и сдать. Я стараюсь не смотреть в сторону отца, старательно копирую список. Вдруг мой взгляд цепляется за фамилию Вика. Что это? Я читаю, не в силах сложить информацию. Практика? Полугодовая практика? Вик уезжает? И в подреберье острой иголкой вкалывается боль. Я как сомнамбула запихиваю список с заданиями в сумку и, не попрощавшись, мчусь к Вику. Промолчал.

Лихорадочно давлю на кнопку звонка. Я не знаю, что ему сказать. Но понимаю, что у меня вдруг осталось катастрофически мало времени. Тишина. Но я, не понимая этого, продолжаю стоять и давить на кнопку звонка. Вдруг дверь мягко щелкает, и Вик стоит на пороге. Взъерошенный, с сумасшедшим взглядом.

– Тем. Темик. Не сейчас, ладно? Я тебя умоляю.

– Ты уезжаешь?! – меня лихорадит.

– Минуту подожди, – хмурится Вик и закрывает дверь, не пуская меня в квартиру.

И через минуту он, натягивая куртку, выходит в подъезд. Закуривает сигарету. Оставляя пачку на подоконнике.

– Темик, я тебя попрошу. Очень попрошу, – выдыхает он в потолок дым. – Для меня важно, что бы ты сейчас ушел. Темик, – в его глазах ошалелая радость, а непослушные пальцы крошат и мнут сигарету. – Понимаешь?

Я киваю. Обреченно. Понимаю.

– Потом, Темик, я тебе расскажу все потом. Не сейчас.

И Вик уходит, забыв пачку сигарет на подоконнике. Я вытаскиваю сигарету непослушными пальцами и раскуриваю ее. Пуская, как Вик, дым в потолок. У боли есть запредельная грань. Перешагнув эту грань, она вдруг становится всеобъемлющей, и ты словно тонешь в ней. Она забивает всего тебя, каждую пору. Сил хватает только на то, чтобы спуститься на этаж ниже. И я, забравшись на подоконник с ногами, выкуриваю методично одну за одной его сигареты. Обжигая пальцы. Я дождусь, я хочу увидеть того, кого мне никогда не преодолеть. Того, кто украл сердце моего Космоса раньше. Время играет в свои игры, то ускоряя свой бег, то замедляя его. Наконец-то я слышу знакомый щелчок. И шаги спешащего вниз. И почему я не удивлен, когда мимо меня проходит тот самый человек, которого я завороженно слушал на лекциях по истории искусств. Где-то в подсознании я понял все еще тогда. Я вдруг отчетливо осознаю – где-то внутри умирает моя последняя надежда. Когда я смотрю на широкий разворот плеч этого мужчины, на его профиль. Когда он, проходя, обдает меня аурой своего величия, и я жадно вдыхаю слегка заметный шлейф его парфюма, узнавая. Как часто я ловил его оттенки на Вике. Его взгляд прошивает меня, не задерживаясь. Да, я ему не соперник. Мне никогда не вызвать в глазах Вика столько света и столько счастья. Никогда. Я сижу, нет ни смысла, ни сил шевелится. Мое сознание, не выдержав шквала эмоций, прячется в каких-то незначительных мыслях и деталях. Я замечаю мельтешение снежных хлопьев за окном. Они словно в замедленной старой съемке серой пеленой накрывают город. Ко мне подходит Вик. Я вижу его отражение в потемневшем окне. Но повернуть голову нет сил. Он стаскивает меня с подоконника и прижимает к себе.

– Прости меня, Темик. Прости. Но я не могу иначе, – я, прижавшись к его груди, слушаю. Его слова, резонируя в грудной клетке, мягким, словно поглаживающим движением утихомиривают мои вывернутые наизнанку нервы. Я верю. Верю, что эти слова идут из самой глубины сердца моего Космоса.

– Это он? – просто для того, чтобы спросить, говорю я.

– Он.

– Давно?

– Это как посмотреть, Темик. Может, и давно. Вечность. Мне кажется, я его знал всегда. А может, всего несколько лет? Пойдем, я налью тебе чаю с лимоном и медом.

Обхватив чашку с горячим чаем, я вспоминаю тот день, когда впервые оказался на этой кухне. Кажется, прошла жизнь. Между мной и тем Темиком так мало общего.

– Когда ты вернешься?

– Через полгода.

– А как же универ?

– Все уже решено, Темик.

Полгода. Полгода без Солнца.

11

Я стою во дворе дома Вика. Привычка. Как будто часть его все еще присутствует здесь. Иллюзия. Это успокаивает. Я сажусь на качели и, отталкиваясь ногой, понемногу раскачиваюсь. Веду с ним мысленный диалог. Я не могу отказать себе в этой слабости. Да и зачем? Мое внимание привлекает высокий парень, который потерянно осматривает двор. Кир! Блядь! Место паломничества какое-то. И я, подначенный злой ревностью, подхожу к нему.

– Какие люди? Зря караулишь. Вик уехал, – зло цежу я.

– К…куда уехал?

– На практику на полгода. Переживешь?

Кир, рассеяно хлопая по карманам, прячет свои глаза. И моя злость куда-то испаряется. Порыв ветра обдувает мое лицо, он смотрит мне в глаза. Словно заглядывает в душу. Я, буркнув что-то, опять прячусь за челкой.

– А ты переживешь? – он вытащил пачку сигарет и протянул мне. Я вытянул сигарету и, прикурив, глубоко затянулся.

– А куда я денусь?

– Давно вы с ним… Встречаетесь?

– Не надо реверансов. Трахались иногда. Когда мне везло. А время значения не имеет.

– А Рыжая?

– Викуля? Официально она – его подруга. Не знает она о легком бирюзовом оттенке.

Почему-то мне легко говорить это Киру. Не стыдно. Может быть, потому что я знаю, что он меня точно поймет? Кир, выкурив сигарету, уходит.

– Подожди, – окрикиваю я его, – запиши номер моего телефона.

Кир кивнув, достает свой телефон и вбивает мой номер.

– Я позвоню тебе, мелкий.

И он не оглядываясь уходит. Я достаю телефон и набираю номер Вика.

– Привет, Тем, – тут же раздается его родной голос.

– Вик. Привет, – молчу, подбирая слова. – Вик, я ушел из дома.

– То есть как?

– Вернее, меня ушли. Отец узнал обо мне. Нашлись добрые люди.

– Где ты живешь? У тебя есть деньги?

– Нигде, – лыблюсь я как дурак, меня греет забота в его голосе.

– Вот же дерьмо, – замолкает Вик. – Темик, я сейчас позвоню Миле, заберешь у нее ключи от квартиры, и не дай боже тебе там хоть что-то сдвинуть с родных насиженных мест. Понял? А деньги... Я скину тебе, сколько смогу. Тем, не молчи, слышишь?

– Вик, тебе идет быть ангелом-хранителем.

– Зато тебе, нежный мой, стопроцентно не идет быть бездомным.

Мы с Милой сидим в непривычно тихой квартире Вика. Без него квартира как будто в глубоком сне. И чашки звякают как-то особенно звонко. Чай с лимоном и мед. Это место у меня навсегда связано с этим вкусом. Я перебираю фруктовые драже. Любимые конфеты Вика. Они у него везде. В вазочке на столе. Среди кистей на рабочем столе. На подоконниках. И даже парочку я нашел в кровати. Я с удовольствием грызу их, вспоминая вкус его поцелуев.

– Как с работой? – Мила немногословна.

– Нормально, – киваю я ей в ответ. – Мне нравится. Не думал, что когда-либо буду работать в этой сфере. Казалось, мне не хватит фантазии.

– Мать видел?

– Пару раз. Она оплатила мое обучение до конца. Я даже удивился.

– Ну хоть что-то, – иронично кивает в ответ Мила. – Кир звонил?

– Звонил, – затыкаюсь я.

За это время мы с Киром как-то даже сдружились. И мне неудобно перед девушкой. Неудобно сказать ей, что Кир борется и хочет жить, вычеркнув ее и Вика из своей жизни. Он забивает свой день так плотно, что едва хватает времени увидеться. Он пытается любить другую девушку. И почти уверовал в свое исцеление от зависимости под названием Вик.

– Ладно, не будем, – соглашается с неозвученной просьбой Мила.

– Хочешь, я покажу тебе свой последний заказ? – меняю я тему разговора.

И потом, утонув в деталях, подробно рассказываю ей о работе. Щелкая мышкой, демонстрирую проект. Я правда горжусь собой. Это удивительное чувство, когда твоя фантазия и твое умение вдруг материализуются. И ты рад даже больше заказчика, когда ходишь по уже готовой квартире и вспоминаешь, как прорабатывал каждую деталь.

– Здорово, Темик. Вик не ошибся в тебе.

– Мил, мне до него еще далеко. Ты же видела его работы.

– Пффф…– фырчит Мила. – А еще я видела его поседевших заказчиков. Он не самый легкий человек для сотрудничества.

– Красота требует жертв, – фырчу я в ответ.

– Человеческих, – смеется Мила.

– И материальных.

– Темик, а что это у тебя за склад из бумажек? – Мила стягивает папку с рисунками Вика. Которые мне удалось сохранить.

– Мое, – шутливо скалюсь, прижимая к груди папку.

– Знакомая рука, – выдает она, перелистывая основательно потрепанные листочки.

– Он гений. Правда?

– Жаль, что он сам это знает, – улыбается она мне в ответ.

Просидев над рисунками Вика, Мила вдруг начинает мне рассказывать о нем.

– Темик, мы знакомы с пеленок. И он всегда был таким. Он не похож ни на кого из своей семьи. Инородное тело. Инопланетянин. Он вообще ни на кого не похож. Как будто живет в каком-то своем мире с совершенно другими правилами. Вик не злыдень. Просто приспосабливаться к этому существующему миру ему сложно, вот он и взрывается. Искренне не понимая элементарных вещей и удивляясь, когда не понимают его. Сложный. Яркий. Всегда завороженный красотой. Мне с ним сложно и легко. Не любить его нельзя. Он раскрашивает мою жизнь. Убери его, и жизнь сильно полиняет.

Я согласно киваю. Да, это точно. Краски, которые он принес в жизнь, нестерпимо яркие. Но жить без них уже немыслимо.

12

Я сижу под ярким летним солнцем в сквере. Наблюдаю за игрой в пятнашки солнечных зайчиков на коре деревьев. Хорошо. Солнышко греет снаружи, а внутри греют полученные за работу деньги. Странно. Раньше я тратил за день больше, чем теперь зарабатываю за месяц. Но именно сейчас я чувствую себя баснословно богатым. Да, счастье не в количестве денег, а в их качестве. Меня привлекает группа парней и девушек с этюдниками, облепившие соседнюю скамейку. Я, движимый родственным зовом, иду к ним. Среди них много знакомых лиц. Кажется, что среди них есть те, кто учится на моем потоке.

– Тем, – я оглядываюсь, тоненькая блондинка приветливо машет мне рукой.

– Света?– я направляюсь к ней. Мы знакомы еще со вступительных экзаменов, правда, раньше ограничивались только приветствием. Но солнечный день и хорошее настроение, а также этюдники в руках ребят тянут окунуться в знакомую атмосферу творчества.

– Привет, – она протягивает мне свою ладошку.

– Привет, – сжимаю я ее в ответ. Девушка мило краснеет. – Что пишете? – заглядываю я в ее этюдник.

– Летние работы. Вам разве не нужно?

– Нет. У нас летняя практика на производстве. Там и без этого всего хватит места для творчества.

Так, болтая, я с удовольствием наблюдаю, как под кистью девушки заиграли на холсте блики солнечных зайчиков. Да можно бесконечно смотреть на то, как течет вода, горит огонь и другой человек работает. Но ощущение, что по спине ползет чей-то взгляд, оторвали меня от созерцания. Я, недовольно обернувшись, наткнулся на взгляд карих глаз. Их обладатель, расплывшись в довольной улыбке, кивнул мне. Я решил его игнорировать. Знать не знаю. И знать не хочу.

– Привет.

Настойчивый тип. И что ему надо? Игнорируем.

– Я уже устал гипнотизировать твой затылок.

Фига се. Заявленице.

– Чем обязан? – с раздражением вопрошаю я.

– Ты же Темик? Друг Вика?

– Да, – блин, реакция как у собачки Павлова. Вик. И Темик истекает слюной и вниманием. – Вы знакомы?

– Чуть-чуть, – смутился парень. – Он когда вернется?

– А что? – я подозрителен и ревнив.

– Пффф… ладно, мне все равно, просто хотелось как-то завязать разговор.

– Со мной?

– С тобой.

– Эммм…– опешил я.

– Я Дэн, – протягивает мне руку парень.

– Артем, – пожимаю я ему в ответ руку.

– Жарко, не хочешь холодненького?

– Хочу, – я растерялся. Со мной что, знакомятся? Вот так, не стесняясь ничего?

– Сейчас соберу этюдник и кисти. Подождешь?

– Да, – я растерянно смотрю на Светлану. Та, доброжелательно кивнув мне, продолжает работать.

Я что-то пропустил? Когда это у нас лояльность к геям стала нормальным явлением?

Я сижу с Дэном под ярко-красным зонтом с надписью «Кока-кола» и с удовольствием уплетаю мороженое, исподтишка разглядывая парня. И вспыхиваю, натыкаясь на его смеющийся взгляд.

– Нравлюсь? – он то ли шутит, то ли серьезно.

– Кхм… – неопределено мычу я.

– А ты мне нравишься. Давно.

– А? – зависаю я в пространстве и времени.

– Рот закрой, осы на сладкое слетятся, – неоднозначно шутит парень.

– Почему ты решил мне это сейчас сказать?

– А что? По-моему удачно. Лето, мороженое. Солнце и полное отсутствие Вика.

– Чем он тебе мешает? – давлюсь я мороженым.

– Можно подумать, ты бы меня заметил в его сиятельном обществе.

Я прячу глаза под челкой. Я растерян. Я не знаю, не умею вот так беззаботно знакомиться. С Виком мои нервы напряжены до предела, и я полностью настроен на его волну. С другими… и волна жаркого стыда опаляет меня. Других я не помню даже в лицо. Ты же не знакомишься с каждой таблеткой?

– Я слишком напористый? – парень касается моих рук.

– Да.

Я решаю не сбегать и продолжаю рассматривать его. Темноволосый, с блестящими карими глазами. Смуглый. С точкой черного пирсинга над губой. Он совсем не похож на Вика. Если Вик воспринимался мной, как целая вселенная, необъятный Космос, то этот парень был совсем земным. Он был похож скорее на игривого щенка. И я, не чувствуя угрозы, позволил себе расслабиться и улыбнуться. Это странно, но мне с ним было весело. Болтая обо всем и ни о чем, мы провели так несколько часов, и когда пришла пора расходиться, я с сожалением прощался с Дэном.

– Увидимся? – протянул мне Дэн руку.

– Увидимся, – пожал я ему в ответ.

– Когда? – не выпуская моей руки, серьезно спросил Дэн. А мое сердце вдруг пропустило удар.

– Завтра? – я смутился.

– Завтра. Давай тут же? Можешь с утра? – расцвел он мне улыбкой.

– С утра только и могу, – согласно кивнул я. – После обеда у меня работа.

Дома я с улыбкой свернулся на кровати. Мысль о том, что завтра с утра я увижу Дэна, наполняла меня радостным предвкушением. Постепенно утро стало моим любимым временем суток. И день, окрашенный искрящимся смехом Дэна, становился лучше. Сегодня я проспал и, проклиная вырубившийся будильник, мчался на встречу с Дэном, умоляя того мысленно, чтобы он меня дождался. Дэн был на месте. Но вместо привычного молочного коктейля перед ним стояла чашка с кофе. Я, плюхнувшись на стул напротив, стал скороговоркой извиняться. И отметил про себя, что Дэн явно не спал. Синева под глазами и уставший взгляд.

– Дэн, – осекся я, – что-то случилось?

– Малыш, я тут подумал, лето скоро закончится, универ, работа, закрутится-завертится… Вик вернется. Что будет с нами? И вот когда ты не пришел вовремя, я вдруг понял, что не хочу так.

– Дэн, – я спрятал глаза. – Я не знаю.

– Малыш, мне надо, чтобы ты знал. Подумай, прошу тебя, я хочу быть с тобой. Но не третьим лишним. Давай ты, когда что-то решишь, позвонишь мне?

И Дэн ушел, оставив меня наедине со своим остывшим кофе. Я сидел, сдерживая слезы. Я не мог его отпустить. Он мне нужен. Но Вик? Я запутался, не понимая, что делать?

– Мил, он классный, с ним спокойно и весело. С ним как будто даже дышать легче.

– Так что же тебя останавливает, Темик?

– Вик, – метался я по комнате мимо Милы.

– Тем, – поймала она меня на очередном забеге и усадила рядом. – Ты же понимаешь, что теряешь? И ради чего? Ради того, чтобы жить рядом с Виком и мучиться? Темик – ты мазохист?

– Мил, это будет нечестно по отношению к Дэну!

– Нечестно? Почему?

– Потому что я все еще люблю Вика.

– Нечестно будет не дать шанс твоему Дэну. Я почему-то верю в него, за столь короткое время он уже заставил тебя метаться в сомнениях, – подмигнула мне Мила. – Дай вам шанс, Темик. А убиться на пороге Вика ты успеешь всегда.

13

Теперь у меня есть парень? Есть парень! Звучит так странно и так… так здорово. Почти. Скоро возвращается Вик, и я начинаю все чаще и чаще рефлексировать. Надо бы сказать Киру. Но… Я сволочь. Оправдываю себя тем, что не хочу вносить резонанс в его наладившуюся жизнь. Но на самом деле ревную. Ревную. И мне стыдно перед Дэном за это не утихшее чувство. И он понимает. Обнимает меня и молчит. Потому что иначе снова будем ссориться. Вик наш камень преткновения. Любая критика Вика, любое посягательство на него воспринимаются мной в штыки. Я вижу, что причиняю этим неимоверную боль Дэну. Но не могу. Не могу уступить. Поэтому мы молчим.

– Малыш, я хочу, чтобы ты переехал. Я могу смириться, что Вик непогрешимо лучший. Но не с тем, что ты будешь жить с ним, – голос Дэна твердеет.

– Я перееду. Я понимаю. Сейчас получу деньги за последнюю работу и сразу что-нибудь найду.

– Может быть, найдем?

– Хочешь помочь мне?

– Я хочу жить с тобой.

– Дэн! – я кидаюсь ему на шею.

Две кружки, две тарелки, две ложки. Негусто. Я выкладываю посуду на полку кухонного шкафа, и идиотская улыбка не сходит с моего лица. Наша квартира. Дэн в комнате разбирает вещи. И я иду помочь ему, хоть там и немного.

– Темик, это все твои вещи? – Дэн явно озадачен.

– Все, что успел купить за это время, – пожимаю я плечами.

– Ты ушел даже без одежды?

– В чем был, в том и ушел, – хмурюсь я. Почему-то мне стыдно. Не за себя, за родителей. И мне больно за ту ненависть, что блеснула в глазах Дэна.

– Фигня. Купим, – обнимает он меня.

Я выворачиваюсь и тянусь к вещам, продолжая раскладывать их по местам. Дэн вытаскивает мою заповедную папку и раскрывает ее.

– Красиво. Это твои работы? – с восхищением тянет он.

– Нет. Это работы Вика.

– Вик. Опять Вик,– с раздражением захлопнул папку Дэн. – Зачем тебе его работы?

– Дэн, Вик помог мне тогда. Я жил в его квартире. Он дал мне денег, предложил работу. Может быть, он лучше, чем о нем говорят. Ты же его совсем не знаешь…

– Уверен?

– Что?

– Темик, – Дэн подошел ко мне, обняв меня, – надо было раньше сказать – но это так давно было и совершенно неважно теперь…

– Дэн?

– Я знаком с Виком ближе, чем хотелось бы.

– Дэн?

– Темик, выслушай меня. Только обещай выслушать до конца.

– Говори, – в душе заскребли кошки.

– Когда-то давно мы с ним переспали.

– Подробнее?

– Тебе процесс описать? – психует Дэн.

– Зачем же процесс, Дэн, я тебя знаю. Мне так кажется. И ты не практикуешь случайные связи. Или я тебя не знаю? – я обнял себя за плечи, стараясь унять внутреннюю дрожь.

– Темик, – потянулся ко мне Дэн. Но я отшатнулся от него. Он обессиленно опустил руки. – Я знаю, что это прозвучит сейчас чудовищно, и мне надо было рассказать все раньше… Но… Вик мне когда-то очень нравился. Он многим нравится. Красивый, яркий, талантливый. И я не стал исключением. На одной вечеринке я порядком выпил, и получилось так, что мы переспали. На следующее утро я, воодушевленный проведенной ночью, настроил планов на будущее. Предложил ему встречаться. Вик заявил мне, что постель не повод для знакомства. Сказать, что мне было хреново, не сказать ничего. С тех пор я сторонюсь случайных связей. Темик, не молчи. Прошу тебя.

– Дэн, я пойду немного погуляю?

– Темик. Прости меня.

Но я уже не слышал. Хлопнув дверью, вылетел в подъезд. Затянувшись поглубже, я старался не разрыдаться. Почему эта маленькая ложь так глубоко задела мою душу? У всех нас есть прошлое. Но почему я не могу простить Дэну то, что в его прошлом был Вик? Возвращаться не хотелось, и я пошел бездумно бродить по городу. И только когда начали зажигаться фонари, я решил вернуться. Дэн сидел возле дома.

– Ты почему не дома? – спросил его я.

– Без тебя, Темик, делать мне там нечего.

– Пошли домой?

Мне бы хотелось все оставить в прошлом. Но оно не отпускало меня. И внутренний хронометр отсчитывал время. Накануне прилета Вика я так и не смог уснуть. Ворочался на своей половинке дивана. Понимая по напряженной спине Дэна, что он тоже не спит. Но трогать его или разговаривать с ним я не хотел. А Дэн хмуро отмалчивался. В квартире висела предгрозовая тишина. Казалось, сам воздух скоро заискрит. Не выдержав всего этого, я сбежал, с утра даже не позавтракав, в университет. И целый день поглядывал на телефон. Но звонка так и не было. Молчал Дэн. Молчал Вик. Вечером, скользнув под одеяло, я все же провалился в глубокий, тяжелый, нервный сон. Следующий день пошел так же, как предыдущий, мой телефон по-прежнему молчал. Зато мои нервы почти звенели. Еще пару дней такой жизни, и я застрелюсь. Бороться с собой больше не было смысла, поэтому с утра, наплевав на учебу, я был перед домом Вика. Не успев зайти во двор, я почувствовал, как сзади меня обнимают руки, окутывает знакомым ароматом фруктов.

– Темик. Привет, как я рад тебя видеть, – Вик беззастенчиво тискает меня, как котенка. Я барахтаюсь в его руках, пытаясь обнять в ответ. Боже, как я по нему соскучился!

– Вик, когда ты приехал, почему молчал? – накидываюсь я с вопросами.

– Темик, – виновато улыбается Вик. – Я у него был.

– Понимаю, – согласно киваю я.

Я не могу оторвать от него взгляд. Он опять другой. Угольно-черные рваные пряди словно черными иголочками обрамляют его лицо. Из-за чего его красота кажется более хрупкой, более обреченной.

– Тем, – Вик опять обнимает меня. – У тебя все хорошо? – он обхватывает мое лицо ладонями и осыпает губы легкими короткими поцелуями. Я застываю, пронзенный острым удовольствием. Вкус вишни.

Я лежу на смятом покрывале, вещи раскиданы по всей комнате. Что я наделал? Поворачиваю голову и натыкаюсь на задумчивый взгляд Вика.

– Вик, – окликаю я парня. – Скажи, почему ты Ему изменяешь? Ты же любишь, я знаю.

– Темик, – он хмыкает в ответ. – Я не изменяю. Это называются свободные отношения.

– Не понимаю.

– Отдавши душу раз, второй раз сделать это невозможно. Поэтому, Темик, я не изменяю, я живу. Ем, сплю, дышу. Это часть физиологии. И ничего от любви.

– Совсем ничего?– слова Вика жгучей пощечиной обожгли мою душу.

– Темик, – Вик перекатился ко мне поближе. – Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь. И ты не пустота в моей постели. Ты нежность. Моя нежность. Мне никого не хотелось еще так оберегать. Но это не любовь, Тем.

Я молча встал. Что я чувствовал? Обиду? Нет. Разочарование? Нет. Я как-то очень ясно осознавал, что я изменил Дэну. И мне было горько от того, что я совсем об этом не жалею. Почему? Я одевался, рассматривая вытянувшегося на кровати Вика. Любуясь им. Он похудел, и ключицы и бедренные косточки стали заметнее, запястья и щиколотки стали как будто тоньше. И в его облике вдруг появилась какая-то ускользающая хрупкость. Или нет. Скорее острота. Ложная хрупкость стальной иглы?

– Пойдем на пары? – спрашиваю я, застегивая ремень.

– Пойдем, – томно выгибаясь, Вик сползает с постели.

Надо позвонить Киру, мелькает где-то мысль. Вызывая во мне прилив злости. Надо, но я не звоню.

Мы стоим с этюдниками на набережной. Ажиотаж вокруг Вика чуть поутих, и народ, как всегда скучковавшись вокруг него, теперь мерно гудит, расспрашивая про практику и работая. Я стою в стороне, чувствуя себя чем-то инородном в этой толпе. Зря. Я поднимаю глаза от этюдника и напарываюсь на взгляд Кира. Нееет! – мысленно выдыхаю я. Почему именно сейчас. И два противоречивых чувства топят меня. Это стыд и ревность. Я прячу глаза и отворачиваюсь. Не могу. Только не сейчас. Начинаю лихорадочно собирать кисти, краски. Но непослушные пальцы дрожат. И колпачок от тюбика с краской, выскакивая, катится в сторону Вика. Я, закусив губу, смотрю, как ничего не подозревающий Кир идет поднимать его. Судьба? Судьба. Не убежишь от нее. И Кир стоит, будто пронзенный током. Он оборачивается и кидает на меня взгляд. Рассеянно-обиженный. И мне становится невыносимо оставаться тут. Невыносимо видеть, как Кир, замерев, стоит перед Виком. Я его понимаю как никто другой.

Открыв дверь, я застыл в прихожей. В квартире вкусно пахло едой. Надо разуться, подойти и все сказать Дэну. Надо. Но я стою в прихожей, пока туда не выходит удивленный Дэн.

– Малыш, что случилось, почему ты не заходишь?

У меня язык не поворачивается признаться ему. Я смотрю на него, вбираю каждую черточку и сердце ноет-ноет. Карие теплые глаза, с вечными смешинками, чуть вздернутый нос, излом бровей, непокорная шевелюра. Дэн. Мой теплый, родной.

– Он вернулся? – руки Дэна скрещиваются на груди.

Я молча киваю.

– Ты был у него?