Текст книги "Крутой сюжет 1994, № 02"

Автор книги: Уоррен Мэрфи

Соавторы: Юрий Гаврюченков,Ришар Сафир
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава 14

Ремо сидел в баре уже второй час. Дежурная из регистратуры пробормотала что-то о муже, допила свой виски и ушла. Он был единственным пьющим. Бармен доливал его стакан каждый раз, когда Ремо кивал головой. Он потратил на выпивку уже достаточно денег. В баре было темно и душно.

Госпиталь находился в десяти кварталах отсюда. Это было неподходящее место для остановки, как его учили, и это было неподходящее занятие. Но он был здесь и пил, и будет пить, пока не купит бутылку и не принесет ее в отель, где продолжит пить.

Ремо кивнул, и стакан наполнился двойной порцией канадского виски. Он даже не зарегистрировался в отеле. Он будет пить, пока не сможет ни о чем думать и потом несомненно угодит за решетку, где «Кью» найдет его и прикончит.

Они умеют делать это быстро, так же быстро, как электрический стул, может быть, даже быстрее. Потом он предстанет перед высшим судом, и, может быть, Бог простит его душу. Ремо кивнул, и стакан наполнился снова. Светящийся циферблат настенных часов показал час дня, а может быть, это был час ночи? На улице светило солнце, слишком яркое солнце. Люди веселились. Это были живые люди. А виски был хорошим. Он делал свое дело.

– Виски, – пробормотал Ремо, – может содержать без привкуса небольшое количество цианистого калия, любое количество мышьяка и других ядов.

– Что, сэр? – спросил бармен.

– Химические яды, – сказал Ремо.

Бармен, чьи жирные седеющие волосы выдавали примесь итальянской крови, сказал:

– Нет, это хорошая марка. Мы не разбавляем ее. Вы пьете лучший виски.

Ремо поднял стакан.

– За все самое лучшее. За Чжиуна.

– За что, сэр?

– Возьми деньги, – Ремо махнул в сторону пачки банкнот, лежавшей рядом с ним на стойке.

Бармен отсчитал несколько банкнот. Он так никогда и не узнает, что это были деньги «Кью».

– Еще виски.

– Вы еще не выпили это.

– Я выпью. Шевелись… Шевелись. Шевелись! – Может быть, убить бармена, и тогда он будет в безопасности в тюрьме. Может быть, он будет жить. Жить. Жить. Но тюремные стены не остановят «Кью». О, нет. Только не их. Он будет угрожать безопасности, которая для них превыше всего.

У бармена было дьявольски итальянское лицо. Итальянцы: они пристрастны к преступлениям, и потому их нет среди членов «Кью». Преступные синдикаты большей частью состояли из сицилийцев, народа, которому пришлось пережить многочисленных иностранных оккупантов. Итальянская преступность носила дерзкий характер. Другими словами, это в их крови. Ремо помнил лекцию почти слово в слово. Он многое помнил. Стакан снова наполнился.

– Минуту, – сказал он, схватив бармена за руку. – Это было сделано очень неважно. – Он хлопнул по руке бармена, из которой вывалились три мокрые банкноты. – Ты зря не вытираешь стойку, видишь, банкноты промокли и слиплись. Держи ее сухой. В этом весь секрет. С сухими банкнотами легче манипулировать. Вот смотри.

Ремо достал из кармана несколько сухих десятидолларовых банкнот. Он показал, как можно ловко выудить у клиента несколько лишних купюр, и затем быстро сунул деньги в карман рубашки бармена. Тот был потрясен.

– Видишь, сухие, – сказал Ремо.

Бармен усмехнулся смущенной улыбкой и пожал плечами, развернув ладони вверх. Типично итальянский жест.

Ремо отвесил ему пощечину. Громкий шлепок эхом прокатился по пустому бару. Бармен откинулся к полкам с бутылками. Они зазвенели, но не упали. Он схватился левой рукой за правую щеку.

– Никогда больше не пытайся проделывать эти штучки со мной, – проговорил Ремо. Бармен тяжело дышал и смотрел на Ремо, который улыбался и кивал. Потом бармен проверил деньги в своем кармане и обнаружил, что они исчезли. Руки посетителя двигались слишком быстро. Даже пьяный он проделал все с ослепительной скоростью.

– Мышцы. Я тренирую твои мышцы. Хочешь попробовать еще? – Ремо предложил сухие купюры, но бармен лишь попятился.

– Я должен вызвать полицию, – пробормотал бармен.

– Ради бога, сделай это, – сказал Ремо. – Но сначала налей еще двойной виски, мой неуклюжий друг с нетренированными мышцами.

– Одну минуту, – сказал бармен, идя к Ремо. Он подошел вплотную к стойке и сунул под нее левую руку в поисках оружия. Когда он приблизился к Ремо, его движения и поза говорили о том, что он собирается обрушить на голову посетителя что-то вроде дубинки.

Бармен остановился и замахнулся дубинкой. Рука Ремо мгновенно взметнулась вверх. Он просто подставил ее под середину деревянной дубинки, которая треснула. Бросив оставшийся конец, бармен прижал руку к груди.

Ремо кивнул, потребовав еще виски. Больше его не беспокоили. Может быть, разъезжать по стране, показывая трюки, тогда «Кью» будет не так легко убить его?

Дьявол со всем этим. Он уже был приговорен к смерти судом и собирался умереть. К Ремо пришла неплохая мысль. Он слез со стула и пошел в мужской туалет. Когда он вернулся, плюхнулся на стул в кабинке и махнул бармену, который принес виски и все его деньги со стойки. Из них не пропало ни цента. Ремо дал бармену десятку.

Кто-то подошел к его столику и потряс за плечо. Бармен закричал: «Не трогай этого парня. Он убийца!» – но кто-то продолжал трясти его.

Ремо поднял голову. В баре стало темнее. Его голову словно сжимали тисками, в животе стояла резкая боль. Трясти за плечо перестали.

Ремо пробормотал «спасибо» и, шатаясь, побрел в туалет, где сунул голову под кран с холодной водой. Увидев открытое окно, он встал на цыпочки и стал вдыхать свежий воздух, словно после пробежки. Его голова все еще гудела, когда он нормализовал свое дыхание. Ремо плеснул воды на лицо, зачесал волосы и вытер шею. Ему нужно прогуляться на свежем воздухе с час, а потом что-нибудь поесть, что-то вроде… риса.

Бармен и незнакомец, который тряс его за плечо, переговаривались у стойки, когда Ремо взял деньги со столика.

– Ты быстро пришел в себя, приятель, – сказал молодой парень, качая головой. – Я думал, ты выползешь на карачках.

Ремо выдавил улыбку.

– Я слышал, ты специалист по трюкам, – сказал молодой парень. – Каратэ? Ремо пожал плечами.

– Ка – что?

Парень улыбнулся.

– Из того, что я слышал, ты показывал здесь приемы каратэ.

– Нет, я не знаю ничего подобного. – Он кивнул бармену, чем доставил тому большое облегчение. – Спокойной ночи, – сказал он и направился к двери.

Он слышал, как бармен пробормотал что-то вроде «дикарь», на что молодой парень ответил:

– Дикарь? А что ты скажешь о парне, который перерезал себе глотку в госпитале? У него была только одна здоровая рука, да и та с крюком, а он перерезал себе горло. Я хочу сказать, что если человек хочет убить себя…

Ремо вышел из бара.

Глава 15

Местная газета описала все в деталях. «Человек убивает себя во второй раз: прыжок окончился провалом, но крюк сработал».

«Мужчина, который являлся безнадежным пациентом частной лечебницы, выпрыгнул вчера из двенадцатиэтажного здания на Восточной Авеню», – сообщала полиция.

Они говорили о том, что он круглосуточно охранялся, и никто не допускался в его палату. «Чудовищно», – говорили доктора о том, как он разорвал себе глотку крюком на ампутированной руке.

– Удивительно, как он сделал это, – говорили в госпитале. – Он был в гипсе, и нужно было немало усилий, чтобы надавить на крюк. Где есть желание, там есть силы, – говорили они.

Ремо не спал этой ночью. Он бродил весь день по улицам, пока не вошел в телефонную будку на пересечении 232-й улицы и Бродвея. Сильный холодный ветер раскачивал деревья в парке Ван-Кортлэнд. Дети играли на сухой траве. Оранжевое солнце садилось. Было пятнадцать часов. Неподалеку группа черных подростков в пестрой униформе затеяла потасовку. Они яростно избивали друг друга.

Ремо медленно набрал специальный номер. В течение десяти минут в это время он мог позвонить в Фолкрафт. Смит поднимет трубку.

– 7-4-4, – голос Смита прервал размышления Ремо.

– Здравствуйте, сэр. Уильямс. Я имею в виду 9–1.

Голос Смита был твердым.

– В госпитале проделана отличная работа. Все концы обрублены. Отлично.

– Вам действительно это нравится?

– И да, и нет. Я не хотел бы оказаться на его месте. Я знал этого человека, но это не важно. У нас только три минуты. Что-нибудь еще?

– Да. Я принесу вам голову Максвелла в корзине через пять дней.

– Что? Кажется, ты взбешен.

– Вы слышали, что я сказал. У вас будет его голова, или я потеряю свою.

– Я не хочу, чтобы ты потерял свою. Будь осторожен.

В трубке послышались гудки. Ремо вышел из телефонной будки.

Глава 16

Фелтон знал, что страх имеет различные формы. Он мог и пальцем не трогать итальянца, а тот все равно бы дрожал на стуле в его кабинете.

– Мы собираемся задержать тебя ненадолго, – сказал Фелтон.

Бонелли застонал.

– Почему меня? Почему меня?

– Очень просто. Ты кровный брат Кармина Виаселли. Твой народ чтит семейные узы.

Бонелли сполз со стула на колени.

– Но пожалуйста, ради моей покойной матери, пожалуйста.

Джимми, дворецкий, стоящий позади пустого стула Тони, ухмыльнулся. Фелтон бросил на него мрачный взгляд. Улыбка исчезла, но Джимми потер свои огромные ладони, как будто в предвкушении мяса.

– Ты будешь в безопасности, – сказал Фелтон, наклонившись на стуле. – Пока я в безопасности, ты тоже будешь в безопасности.

– Но я пришел сам. Никто не приводил меня. Почему же вы делаете это? Почему?

Фелтон посмотрел на мокрую от виски голову Бонелли и закричал:

– Потому что ты не отвечаешь мне!

– Что вы хотите узнать? Если я знаю, я скажу. Честно. Клянусь могилой моей матери! – он вынул из-за ворота серебряный медальон и поцеловал его.

– Хорошо. Кто следует у меня по пятам и почему? Откуда это давление? Кто может быть заинтересован в этом, кроме твоего брата?

– Может, какой-нибудь другой синдикат?

– Какой? Все было улажено. Ты скажешь мне, Тони. Ты скажешь мне все, что было решено на ваших собраниях и вонючих сходках. Ты скажешь мне, а?

Тони пожал плечами.

– Скажи мне, что это полицейские. Расскажи мне об одноруком полицейском, который приходит убивать. Расскажи мне о чиновнике из департамента налогов и сборов, крутившемся у моей виллы в Джерси. Расскажи мне о буфетчиках, которым вдруг приходит в голову посетить «Ламоника Тауэрс». Скажи мне, что этот полицейский приходил снимать комнату, а потом вдруг решил вогнать свой крюк в мою глотку. Скажи это мне, Тони.

– Кармин не посылал их. Я клянусь.

– Я знаю, что вы не посылали их.

Рот Бонелли раскрылся. Он недоверчиво вздохнул.

– Я знаю, что вы не посылали их, – закричал Фелтон. – Это-то меня и беспокоит. Кто? Кто?

– Фелти, я не знаю.

Махнув рукой, Фелтон распрощался со своим гостем.

– Джимми, отведи его в цех. Ему не надо причинять вреда. Пока.

– Нет! Пожалуйста, только не цех, только не цех. Пожалуйста. – Тони сорвал медальон с шеи, моля о пощаде. Огромные руки Джимми схватили гостя за согнутые плечи и подняли его на ноги.

– Убери его отсюда, – сказал Фелтон, словно говорил о скорлупе моллюсков, которую нужно было убрать тарелки. – Убери его отсюда.

– Хорошо, босс, – засмеялся Джимми. – Пойдем, Тони, малыш, нам предстоит небольшое путешествие. Да-да.

Когда дверь закрылась, Фелтон подошел к бару и налил себе целый стакан виски. В его крепости образовалась брешь. В «Тауэрс» появились дыры. В первый раз Норман Фелтон не атаковал, а защищался.

Он опустошил стакан, скорчил гримасу человека, не привыкшего к выпивке, налил другой стакан, посмотрел на него и поставил. Хорошо, теперь он будет атаковать. Он не знал где, но чувствовал, как чувствуют звери в джунглях, что пришло время убить или быть убитым, время, когда промедление грозит смертью.

Он вышел снова на балкон и посмотрел на огни моста Джорджа Вашингтона, соединяющего два великих штата. Фелтон управлял этими штатами уже почти двадцать лет. Он создал совершенную систему с четырьмя приближенными, которые нанимали боевиков и избавлялись от трупов.

Но один из его четверки, О’Хара, распрощался с жизнью прямо в этой комнате. Один удар, удар крюком, и его голова почти отделилась от тела и совсем отделилась от системы Фелтона.

Фелтон посмотрел на свои руки. Теперь их осталось трое: Скотти в Филадельфии, Джимми здесь и Мошер в Нью-Йорке. Система с оборотом в десятки миллионов долларов находилась под угрозой невидимого врага. Кто он? Кто?

Руки Фелтона сжались в кулаки. Что ж, будет снова, как в сороковые годы, когда ничто не могло остановить его, ничто, ни этот зажиточный вонючий мир, ни полицейские, ни ФБР, ни синдикат. Благодаря своим рукам и мозгам, он сделал тогда Виаселли королем Востока из мелкого банковского служащего. Фелтон глубоко вдохнул ночной прохладный воздух и впервые за эти сутки на его лице появилась улыбка. Телефонный звонок нарушил тишину.

Фелтон вернулся в кабинет и поднял трубку черного телефона, стоявшего на столе из красного дерева.

– Да?

– Привет, Норм, – раздался голос. – Это Билл.

– А, привет, майор.

– Послушай, Норм, я звоню насчет этого самоубийства. Его идентифицировали как пациента санатория Фолкрафта в Ри, в Нью-Йорке.

– Итак, это был обреченный на смерть пациент?

– Да. Похоже на то. Я лично разговаривал с директором, доктором Смитом. Норм, я предупредил его, что он отвечает за своих душевнобольных пациентов. Гровер и Рид, кажется, навещали тебя? Это они узнали о Фолкрафте.

– Они вели себя прекрасно, Билл, – сказал Фелтон.

– Хорошо, если я понадоблюсь тебе, позвони.

Фелтон дождался гудков и набрал номер.

– Привет, Марв. Вас маста ид?

– Да, – раздался голос Марвина Мошера. – Ничего… как у тебя?

– У нас неприятности.

– Что? Одну минуту. Я только закрою дверь. На всякий случай. Некоторое время в трубке было тихо. Потом снова раздался голос Мошера.

– Я считал, что мы очистили рынок.

– Появился новый рынок.

– Виаселли расширяется?

– Нет, – сказал Фелтон.

– Расширяется кто-то другой?

– Не думаю.

– Что говорит О’Хара?

– Он ушел из жизни сегодня утром.

– О Боже…

– Нанимать пока никого не будем. Нужно сначала кое-что узнать.

– Говорил с мистером Виаселли?

– Нет пока. Он послал своего представителя на первоначальные переговоры.

– И?

– Он говорит, что все по-прежнему?

– Так значит, это Виаселли?..

– Не думаю. Не уверен.

– Хорошо. Как мы будем это делать?

– Сначала черновая работа. Есть место, которое называется Ф-о-л-к-р-а-ф-т. Фолкрафт. Это санаторий в Ри.

– Разузнай, что это такое. Попробуй снять комнату.

– О’кей, Норм. Я позвоню.

– Привет семье.

– Зай гезунт.

Фелтон положил трубку и хлопнул в ладоши. Частный санаторий. Никакой правительственный офис не стоит за ним. Он сделал этой ночью еще два телефонных звонка. Один – Анджело Скоттичио в Филадельфию; второй – Кармину Виаселли.

Глава 17

Поезд шел по старой железной дороге через Пенсильванию. Ремо Уильямс смотрел сквозь грязное окно на пригороды Филадельфии, которые были истинно американскими до мозга костей. Это был фешенебельный район Мэйн-Лайн, окружавший гетто, которым стала сама Филадельфия. Аристократы нации отступили на последний рубеж перед бедностью. Они сдали Филадельфию еще поколение назад.

Был мрачный и сырой полдень, заставлявший человека когда-то сидеть в своей пещере возле теплого огня. Это напомнило Ремо о школьных днях, о его учителях и о провале после двух лет учебы в колледже. Он никогда не любил учиться. Но сейчас он собирался посетить самую лучшую женскую школу в стране – Бриарклифф.

Ремо закурил сигарету, увидев, что другие игнорируют знак, запрещающий курение. Он курил осторожно, чтобы не оставлять дыма в своих дыхательных путях. Чжиун был прав. Стоит надавить на него посильнее, и он вернется к прежнему. Это все та же старая история. Ремо опять курил.

Дома, большинство из которых были кирпичными и двухэтажными, имели свои особенности, но от всех веяло деньгами. Он вспомнил слова Мак Клири: Никакого дома, никакой семьи, ничего постороннего. И ты всегда будешь оглядываться через плечо.

Сигарета была хорошей. Ремо стряхнул пепел и пересмотрел свои ошибки. Он не должен был оставаться поблизости после визита к Мак Клири, не должен был затевать игры с барменом, не должен был подходить к дежурной в регистратуре госпиталя. Белый халат мог бы помочь ему пройти в любую палату госпиталя анонимно. Но что сделано, то сделано. Может быть, последствия не будут гибельными.

Теперь он должен убить Максвелла, кем бы он, черт возьми, ни был. Фелтон был ключом, но его убежище казалось недоступным. Дочь Фелтона послужит ему пропуском. Несомненно, его дочь не имеет никакого отношения к организации Максвелла. Фелтон не послал бы ее в колледж Бриарклифф, если бы это было не так. «Возможно, она даже не имеет понятия, чем занимается ее отец», – сказал Мак Клири.

Бриарклифф. Должно быть, она обладает настоящим умом. О чем он будет говорить с ней? К чему она проявляет интерес? К ядерной физике, к социальной демократии, Флоберу, к новым направлениям в литературе? А он всего лишь Ремо Уильямс, бывший полицейский, бывший морской пехотинец и наемный убийца в настоящее время. Не мог же он говорить с ней о приемах против ударов ножом и обсуждать удары локтями? С чего он начнет разговор с ученицей Бриарклиффа? Это не дежурная регистратуры и не официантка.

Мысли Ремо были прерваны. Кто-то смотрел на него. Это была девушка, которая сидела слева от него. Ее глаза снова уткнулись в книгу, когда он поднял взгляд. Ремо улыбнулся. Женщины есть женщины.

Кондуктор выкрикнул:

– Бриарклифф. Город и школа. Бриарклифф.

* * *

Фелтон медленно одевался в своей спальне. Он натянул черные носки, надел темно-синие брюки и завязал шнурки на своих черных лакированных ботинках. Он разогнулся и посмотрел в большое зеркало. Его грудь упруго выпирала через майку. Неплохо для пятидесятилетнего мужчины. Он посмотрел на свою массивную шею, сильные руки и широкие плечи. Он мог по-прежнему гнуть гвозди пальцами и ломать кирпичи руками.

Джимми молча вошел в комнату, неся перед собой шкатулку из красного дерева. Фелтон заметил его в зеркале, он был на целых двадцать сантиметров выше хозяина.

– Разве я говорил тебе принести шкатулку?

Джимми широко улыбнулся.

– Нет.

– Тогда зачем ты принес ее? – Фелтон развернулся, чтобы посмотреть на свой профиль. Он напряг руки. Его трицепсы были большими и мощными. Он взялся левой рукой за правую и напрягся. В зеркале отразилось великолепное сплетение напряженных мышц. – Так зачем ты принес шкатулку?

– Она вам понадобится.

Фелтон вскинул руки перед собой и нагнул голову, как будто встречая противника. Это был другой Фелтон, великий и победоносный.

– Понадобится?

Джимми пожал плечами.

– Самое время, босс.

Фелтон засмеялся, обнажив зубы, которые всегда были безукоризненными.

– А ну, – закричал Фелтон, – нападай!

Джимми попятился, положив сверкающую шкатулку из красного дерева на кровать.

– Прошло десять лет, босс. Десять лет.

– Давай, – сказал Фелтон, бросив последний взгляд в зеркало.

Джимми напряг свою мощную фигуру, как пружину. Фелтон сунул правую руку за спину и вытянул перед собой левую руку, широко растопырив пальцы. Он снова глянул в зеркало, и в этот момент Джимми прыгнул. Фелтон перехватил удар, выбросив вперед левое плечо. Никакой хитрости. Никакой системы. Лишь дикая сила. Огромная фигура, казалось, сметет Фелтона, но Джимми лишь хрюкнул, наткнувшись словно на стену. Сильная рука Фелтона уткнулась ему в грудь. Джимми взмахнул руками и вскрикнул, когда его тело отшатнулось назад. Как дикий кот, Фелтон бросился вперед, хватая руку Джимми, чтобы предотвратить его падение на пол. Он зарычал:

– Ну как?

– Вы по-прежнему сильны, босс. Вам бы играть в футбол.

Фелтон кивнул, чтобы шкатулка была открыта. Джимми осторожно поднял крышку. Три револьвера лежали на белом бархате.

– О’Харе это больше не понадобится, – сказал Джимми. – Могу я взять два?

– Нет, – сказал Фелтон. – Тело О’Хары в гараже?

– Да. В упаковке. Ребята приглядывают за ним.

– Когда мы вернемся сегодня, избавимся от тела О’Хары и его револьвера и отпустим Тони.

– Может, проще, босс, заявить, что О’Хара был убит? Я хочу сказать, что странно избавляться от его тела таким образом.

– Я должен заявить, что моему шоферу оторвали голову? Я не хочу, чтобы в этом здании появился еще один однорукий с крюком. Нет, мы сами должны избавиться от тела.

Фелтон надел наплечную кобуру. Джимми пожал плечами и достал из конверта, лежащего в крышке шкатулки, шесть официальных карточек в пластиковых обертках. Это были разрешения на оружие. Одно для Нью-Джерси, одно для Нью-Йорка; для каждого человека предназначалось по две карточки, но одному они больше не понадобятся. На каждой карточке в углу была фотография владельца. Джимми – твердое и угрюмое лицо. Фелтон – гладкое лицо с глазами, которые сияли даже на черно-белой фотографии. О’Хара – широкое улыбающееся лицо, которое теперь было обезображено крюком.

Это были специальные разрешения, сделанные для финансового и промышленного магната Нормана Фелтона и его телохранителей Джеймса Робертса и Тимоти О’Хара. Они были особыми потому, что пистолеты тоже были особыми. Каждое разрешение означало, что пистолеты были зарегистрированы в Вашингтоне. Пуля, выстреленная из каждого ствола, давала баллистические данные, по которым идентифицировали оружие так же, как по отпечаткам пальцев идентифицировали человека. Эти три револьвера выстрелили только по разу, когда проводилась баллистическая экспертиза.

Фелтон взял свой револьвер, и Джимми освободил пружину, которая открыла потайное дно шкатулки. Там лежало еще шесть револьверных стволов и специальный гаечный ключ. Они заменили стволы своих револьверов на новые, чьи баллистические данные были известны только трупам.

Позже Фелтон разговорился. Джимми сидел за рулем серого перламутрового «роллс-ройса», занимая место О’Хара. Он вел машину по мосту Джорджа Вашингтона, сверкающему огнями.

– Да, босс. Я находился прямо позади него.

– Ты когда-нибудь видел, чтобы кто-нибудь так двигался? Я говорю о его движениях. Он двигался так, что невозможно было предугадать его действия.

– Ну и что?

– Можно ли предугадать удар настоящего бойца?

– Нет, если он хороший боец.

– Почему?

– Потому, что он знает свое дело, – предположил Джимми.

– Ты прав.

– Ну и?

– Кто его научил?

– Таких мест множество, – сказал Джимми. Фелтон некоторое время молчал, наконец он спросил:

– Кажется, в последнее время нам не всегда сопутствует успех?

– Да, не всегда.

– Это ошибки наших помощников? Они стали хуже?

– Они говорят, что жертвы стали умнее.

– Что еще?

– Я не знаю больше ничего.

– Есть еще что-то, Джимми.

– Вы загнали меня в тупик, босс.

– Они не умеют наносить удар. Они никогда не ждут отпора. Ни один из тех простаков, которых мы нанимали, никогда не был застрелен или хотя бы ранен.

Джимми пожал плечами и посмотрел на выезд с 42-й улицы. Он не улавливал нити разговора. Босс обдумывал свою очередную идею.

– Почему те семеро парней не были вооружены? – спросил Фелтон.

– Многие люди не носят оружия, – сказал Джимми, свернув из основного потока на боковую улицу.

– Эти люди интересуются делами Виаселли или моими делами?

– Значит, они глупцы.

– Глупцы? Нет, у них есть свой почерк, а это несовместимо с глупостью. Но этот парень с крюком вышел за все рамки. Чего же ждать дальше? Я чувствую, что-то будет.

– Вы хотите сказать, что появится кто-то лучше?

– Я не думаю, что есть кто-то лучше. Но мы должны ждать целой команды. Команды убийц.

– Как в сороковые годы?

– Как в сороковые. – Фелтон откинулся на заднее сиденье.