Текст книги "Праксис"

Автор книги: Уолтер Йон Уильямс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)

Что бы ни было причиной этого безобразия, искать эту причину нужно внутри. Проклятье.

Она развернула катер так, чтобы он оказался точно на оси, вокруг которой вращался «Скакун». Теперь, осторожно двигаясь вперед, она должна состыковаться с беглой яхтой. Сигнализация надрывалась, предупреждая о недопустимом сближении, и Сула выключила ее.

Хотя, может быть, сигнализация права. Этот мотающийся по кругу нос яхты, которая делается все ближе с каждым ударом сердца, и вправду действует на нервы.

Сула решила не глупить и принять препарат, противодействующий укачиванию. Когда адреналиновая атака закончится, будет хотеться спать, но лучше сонливость, чем тошнота.

Или смерть.

Она заполнила шприц стандартным противорвотным препаратом и приставила его к шее, прямо к сонной артерии. Замерла.

Прошло несколько секунд. Трясущимися руками Сула оторвала шприц от шеи.

Что угодно, только не это.

Она вернула шприц обратно в аптечку и вынула пару медикаментозных пластырей. Сняв шлем, содрала с пластырей защитную пленку и налепила их на кожу, за ушами.

Эти примочки действуют не так быстро, но зато потом хоть кошмары не будут мучить.

Во рту пересохло. Она отпила глоток воды из торчащего возле сиденья патрубка, надела и закрепила шлем и нагнулась к связному устройству, готовясь передать свое решение диспетчерскому управлению.

Она еще раз обдумала свое положение. Она здесь одна. Ее послали сюда одну. Ее сообщение полчаса будет добираться со скоростью света до диспетчерского управления, а ответ возвратится сюда не раньше, чем через час. Они уже ничем не могут помочь ей.

«Вам нужно просто ввести его внутрь этой фигуры». Эти слова всплыли из памяти Кэролайн, и она рассмеялась.

Ну, лейтенант Мартинес, кем бы ты ни был, получай.

Она нажала на кнопку «передача», включающую и звук, и изображение.

– Кадет Сула лейтенанту Мартинесу, диспетчерское управление. Собираюсь сблизиться с «Черным Скакуном». В ходе маневра буду вести постоянную телеметрическую передачу. – Она пристально поглядела в глазок камеры. – Учтите, пожалуйста, что в такие фигуры мне еще не случалось ничего вводить.

Она оборвала связь и назначила на постоянную передачу координаты судна и данные радара, недвусмысленно отключив и телекамеры внутри катера, и датчики скафандра. Если ей случится вырубиться, сморозить какую-нибудь глупость, запачкать штаны или просто удариться в панику, по крайней мере господину командующему Эндерби нечего на это любоваться.

Сула глубоко вдохнула безвкусного воздуха из дыхательного аппарата скафандра. Во рту опять пересохло.

Чтобы лучше разглядеть, что происходит снаружи, она решила переключиться на визуальную реконструкцию. Контуры рубки катера исчезли, сменившись четкой картиной, создаваемой бдительными камерами внешнего обзора. Она даже подумала, что напрасно это сделала – изображение «Черного Скакуна» сделалось даже немного более четким, чем в реальности, а ощущение того, что все это происходит внутри твоей головы, делало картину еще более пугающей. Лучше было бы просто смотреть на нее из иллюминатора. Она чувствовала тяжесть раскачивающегося носа яхты, в движении этой железной махины было что-то недоброе, направленное лично против нее…

Возьми себя в руки, сказала себе Сула. Она решительно подавила охвативший ее страх и глубоко вдохнула, чтобы успокоить отчаянно бьющееся сердце. Потянулась к пульту управления, расположенному перед соседним креслом. Попыталась определить частоту раскачивания носа «Черного Скакуна». И наконец включила маневренные двигатели.

Начнем с одного измерения. Маневр сближения предусматривал синхронизацию вращения, раскачивания и биения. Она начала с вращения, сжав рукоять управления в левой руке. Когда ее судно закувыркалось, она почувствовала легкую тошноту, но сумела быстро подавить ее. Теперь движения «Черного Скакуна» уже не казались такими резкими. Она удерживала внимание на экране внешнего обзора и на индикаторе вращения, все увеличивая скорость своего катера, пока тот не стал крутиться с такой же скоростью, что и яхта Блитшартса на модели Мартинеса.

Очень хорошо. Но это было самое простое. Ее внутреннее ухо довольно быстро освоилось с вращением вокруг одной оси, но когда она начнет добавлять раскачивание и биение, рубка катера – расположенная, как и на яхте Блитшартса, прямо в носу судна – начнет выписывать кренделя, словно эксцентричный маятник.

Сула осторожно потянула рычаг, зажатый в правой руке. Сначала она почти ничего не чувствовала, но по мере того как диаметр кругов, которые описывал нос катера, возрастал, у нее закружилась голова. Ей стало страшно. Она же не сможет выдержать это, если ей придется последовательно раскачивать нос катера, а потом усиливать биения.

Сделаем все сразу, подумала она. Работая обеими руками, она усилила раскачивание носа и добавила движения вправо-влево. Теперь она глядела только на «Скакуна», пытаясь не обращать внимания на звезды, бешено пляшущие перед глазами. Движения яхты начали замедляться, пока «Черный Скакун» наконец не замер перед ней, его нос больше не дергался, а ровно висел на фоне танцующего звездного неба.

Мир несколько раз перевернулся вокруг своей оси и нехотя встал на место. Скафандр мягко обжал руки и ноги, чтобы кровь поскорее добралась до головы. В глазах прояснилось. Пора было заканчивать с этим делом.

Она взялась за рукояти управления и, двигаясь кормой вперед, начала приближаться к яхте. Подавив порыв внутренностей вывернуться наизнанку, Сула судорожно вздохнула и почувствовала, что на глаза ей навернулись слезы. Еще несколько секунд, и она состыкуется с яхтой, и тогда можно будет попытаться остановить вращение яхты.

В этот момент она увидела расцветающее пламя, которое затмило даже свет ее прожекторов, и по-настоящему испугалась. Включились маневренные двигатели – двигатели на яхте Блитшартса. Нос яхты начал раскачиваться. Кэролайн в ужасе рванула рукояти на себя, пытаясь убрать катер подальше, и услышала, как тяжелая яхта ударила носом по ее катеру. Тот жалобно загудел, по всему его корпусу пробежала дрожь. По напряженным нервам резанул сигнал ожившей аварийной сигнализации. Несколько секунд она всем телом чувствовала, как давят друг на друга два корабля, а потом внезапно обнаружила, что ее катер освободился от объятий «Скакуна».

Какое-то время она просто ничего не видела. Ей пришлось на ощупь бороться с болтанкой, трясущей катер, одновременно подавляя мучительное головокружение. Она поняла, что выровняла движение судна, когда темнота отступила от глаз и она снова смогла войти в видимый мир.

Рот был заполнен желчью. Она отключила сигнал опасной близости, вырубила виртуальные дисплеи и опять очутилась в рубке своего катера. После этого она легла на амортизационную койку и стала глубоко дышать, подавляя неудержимые позывы ко рвоте. Ей все же удалось остановить тошноту, напомнив себе, что со рвотными массами ее скафандр справляется куда хуже, чем с мочой.

Наконец ей стало немного полегче, а сердце перестало так бешено биться о ребра. Она сняла шлем и вытерла с лица пот, и лишь затем подумала, что стоило бы сперва проверить целостность корпуса после столкновения и только потом расстегивать скафандр.

Она бросила взгляд на дисплеи и включила диагностер. Никаких повреждений не было. Включив экраны внешнего обзора, она увидела длинную царапину на корпусе катера там, где по нему скользнул нос яхты; голубая эмблема – гордость Кандинского – оказалась соскоблена, вместо нее сиял светлый материал остова.

Сула еще раз промокнула лицо. Переключив внешний обзор на «Черного Скакуна», она увидела, как тот не спеша удаляется от нее. Было видно невооруженным глазом, что траектория движения яхты сделалась еще более сложной после столкновения с катером и очередного включения маневренных двигателей.

Проклятье. Она опять вытерла лицо, пытаясь привести себя в порядок. Не хотелось в очередном сообщении представать перед Эндерби испуганным новичком с вытаращенными глазами.

Она включила связное устройство и прижала подбородок к груди, чтобы не дрожал голос.

– Кадет Сула – диспетчерской службе. Сближение не удалось, поскольку Блитшартс запалил двигатели в момент выполнения маневра. Произошло столкновение, но целостность корпуса не нарушена, и механизмы корабля исправны. Я исследую движение «Черного Скакуна» и попытаюсь решить, возможно ли еще раз попытаться сблизиться с ним.

Сула закончила передачу, поглядела на кувыркающегося в пустоте «Скакуна» и пришла к выводу, что теперь-то она уже никому ничего не должна. На записи телеметрии, которую она непрерывно посылала в диспетчерское управление, видно, что двигатели Блитшартса зажглись во время сближения, сорвав тем самым маневр. Едва ли ее можно обвинить в том, что она не станет пытаться повторить маневр теперь, когда движения яхты стали еще более непредсказуемыми.

Операция провалилась, и это не ее вина. Ей оставалось только посмотреть теперь вслед уходящему «Черному Скакуну» и решить, что приближаться к нему слишком опасно.

И виноват будет только сам Блитшартс. «Никто не обвинит вас…» На этот раз, может быть, впервые за всю ее служебную карьеру, это заявление может оказаться правдой.

Она вольна отказаться от этого поручения.

Прислушиваясь к легкому шуму кондиционера, она удивилась тому, что не чувствует радости. Взявшись за рычаги управления, она направила катер вслед яхте и опять пристроилась к оси, вдоль которой та описывала круги. Да, движения яхты действительно стали более сложными. И более опасными.

Если еще раз попробовать сблизиться, придется делать это быстрее, чтобы голова еще работала к концу маневра.

Что значит «если», спросила она у себя. Я же не собираюсь этого делать.

– Дисплей, в виртуальный режим, – приказала она.

В голове возникла картина внешнего пространства, а стены рубки померкли и растворились в пустоте. Перед ней была кувыркающаяся на фоне звезд яхта.

– Дисплей, показывать только предметы, находящиеся в пределах одной световой секунды.

Звезды, и даже самая яркая из них (это был Вандрис), погасли. Когда катер начинает крутиться, бешеная пляска звезд только отвлекает и укачивает.

– Дисплей, остановить движение. Дисплей, связать указатель с рукоятями управления. Дисплей, указатель наведен на цель. Дисплей, связать гирогоризонт с целью под указателем. Дисплей, возобновить движение. Дисплей, связать рукояти управления с маневренными двигателями.

Этими командами Сула соединяла указатель на экране с рукоятями управления, привязывая яхту Блитшартса к искусственному горизонту – оранжевой разметочной сетке на экране. Последний сразу же начал танцевать на экране, послушно повторяя движения яхты.

Затем она приказала искусственному горизонту сжаться до оранжевой полосы на экране, направленной точно на указатель, с которым его теперь нужно было совместить.

– Дисплей, – скомандовала она, – обратить угол. – Тут же перспектива изображения изменилась, и на экране осталась только безумная пляска гирогоризонта. Ничто на дисплее не отвлекало ее, ни один корабль не крутил носом, угрожая ей столкновением. Все, что от нее теперь требовалось: это привести движение катера в соответствие с пляской гирогоризонта и двигаться вдоль оранжевого ковра, пока не уткнется в «Скакуна».

И еще, конечно, не угробиться самой. Это обязательно.

Только тут Сула наконец осознала, что решилась сделать вторую попытку, и удивилась, как сумела этого не заметить. У нее были все мыслимые оправдания, если бы она отступила, – к тому же не было никаких оснований полагать, что капитана Блитшартс жив, – а опасность угробиться была более чем реальной.

Только очень осторожно, подумала она. Очень осторожно.

– Кадет Сула – диспетчерскому управлению. Собираюсь сделать вторую попытку.

Едва закончив передачу, она протянула руки к рычагам управления и быстро – пока не передумала – активизировала двигатели. На сей раз она не будет тратить время, последовательно вводя раскачивание после вращения и добавляя к ним биения траектории; она задаст все три типа движений сразу. Не думай об этом, приказала она себе, просто сделай.

Сразу же закружилась голова. Отяжелели щеки и губы, костюм опять обжал руки и ноги. Она вцепилась глазами в танцующую оранжевую полоску, сосредоточившись на одной задаче – прекратить ее бешеную пляску.

Теперь оранжевая полоса перемещалась только в двух измерениях. К горлу подступила разъедающая горечь, но усилием воли ей удалось загнать ее обратно. Теперь гирогоризонт раскачивался только в одной плоскости, подпрыгивая вверх-вниз как буек на волнах, но вот ей удалось утихомирить и это раскачивание. Желудок попытался выбраться через рот наружу, и пришлось потратить несколько секунд на подавление бунта плоти.

– Дисплей, обратить угол. – Это был уже не приказ, но мольба о помощи. Угол зрения внезапно изменился, и перед ней в черной пустоте возник неподвижный «Черный Скакун» с оранжевой полоской, прикрепленной к корме. Она надавила на рычаги, и яхта начала приближаться. По ее щекам катились слезы, выдавливаемые из глаз отчаянной перегрузкой, и краем сознания она порадовалась, что эти слезы не могут помешать ей смотреть на виртуальный дисплей, горящий перед ее мысленным взором.

А вот перегрузка может. Оранжевая полоса светилась уже не так ярко, как раньше. Все темнело перед глазами. Она уже с трудом различала черный нос «Скакуна», приближающийся к ней. Она притормозила, надеясь приостановить свой катер, и когда перед глазами все окончательно померкло, выкрикнула: «Выбросить кошки!»

Корпуса яхт и катеров флота сделаны из плотного пластика, усиленного для прочности продольными тяжами углеродистых полимеров, – и поэтому на них не действуют магнитные присоски. Но вдоль корпуса проходят размагниченные железные полосы, отклоняющие потоки радиации, и за них можно уцепиться кошками.

Корпуса судов соприкоснулись с оглушительным гулом, и вслед за этим в наушниках раздался писк, показавшийся Суле волшебной музыкой, – сигнал того, что кошки закрепились на корпусе яхты. Она снова схватила рычаги управления двигателями, пытаясь утихомирить пляску двух судов, соединенных теперь в одно целое.

– Дисплей, удалить гирогоризонт! Дисплей, показать плоскость эклиптики! – Сула едва смогла выдавить из себя эти слова. Два судна весят больше, чем одни катер, и ими куда тяжелее управлять. Она едва различала плоскость эклиптики, хотя изображение подавалось прямо на зрительный центр ее мозга, зеленая сетка так и металась взад и вперед…

Пытаясь справиться с раскачивающейся махиной, она вдруг с ужасом осознала, что к пассивному сопротивлению вцепившихся друг в друга кораблей добавилось кое-что еще – на «Скакуне» снова заработали двигатели. Блитшартс сопротивлялся ей. Она пришла в ярость. Она отчаянно боролась с этой бешеной качкой, стараясь не потерять сознания, но в глазах все темнело… К горлу подступил вопль, в который она вложила все свое отчаяние и ужас.

Корабль дрожал и стонал, перегрузка начинала сказываться и на нем. И тут Сула радостно вскрикнула, поняв, что к ней снова вернулось зрение, а плоскость эклиптики просто вращается вокруг нее, а не пляшет во все стороны… Она толкнула рычаг от себя, чтобы остановить вращение, и смешанный с усталостью триумф теплом разлился по ее телу, когда зеленая координатная сетка остановилась, ровным ковром заполнив все пространства от нее до горизонта.

Яхта Блитшартса сделала последнюю попытку включить двигатели, но Сула легко подавила эту попытку восстания, чувствуя только легкое раздражение.

Отключив наконец виртуальный дисплей, она первым делом была вынуждена потрясти головой, чтобы убрать пот и слезы, заливающие ее глаза. Перебарывая усталость и позывы желудка к тошноте, она включила диагностер. Никаких повреждений, корпус без трещин, утечек антиматерии нет.

Она отбросила шлем и с наслаждением вытерла лицо. Рот разъедала кислота, и она жадно ухватилась за патрубок с водой. Может быть, теперь желудок наконец успокоится.

Приведя лицо в порядок, она склонилась к передатчику.

– Кадет Сула – диспетчерскому управлению. Стыковка завершена. Оба судна стабилизированы. Сейчас я подберусь к люку «Черного Скакуна» и попытаюсь войти внутрь.

Выключив передатчик, она посидела немного, дожидаясь, пока уймется головокружение и уляжется буря в животе. Затем она отсоединила кошки, перевернула катер «головой вниз» и повела его вдоль корпуса яхты, чтобы состыковать корабли верхними люками.

Снова пристегнув шлем скафандра, Сула нажала кнопку передатчика:

– Это опять кадет Сула. Я встала люк к люку с «Черным Скакуном». Попытаюсь перейти на яхту.

Она включила камеру на шлеме, чтобы в диспетчерском управлении могли видеть то же, что видела она, отстегнулась от амортизационного сиденья и, невесомая, поплыла через рубку. Стараясь не задеть ногами панель управления, она перекувырнулась, откатила щит радиационной защиты, закрывающий выход из рубки, и скользнула в коридорчик, ведущий к шлюзовой камере. Задраив за собой внутреннюю дверь, она зажгла фонарь на шлеме и приказала внешней створке люка открыться.

Люк послушно откатился, и она оказалась прямо перед верхним люком яхты Блитшартса. Подплыв к нему, она поглядела на индикаторы и приказала люку открыться.

Команда тут же была выполнена. Сула подтянулась на руках и проникла в шлюзовую камеру «Скакуна», уперлась ногами в стенки шлюзовой камеры и надавила на рычаг, открывающий люк, ведущий вовнутрь яхты. Тот не сдвинулся с места. Тревожно завыли аварийные индикаторы. Сула поглядела на дисплей шлюзовой камеры и ошеломленно вздрогнула.

– Управление, сообщаю, что проникновение может занять какое-то время, – проговорила она. – Там внутри вакуум.

Глава 3

Сердце Сулы болезненно сжалось. Она знала, что увидит внутри.

Первым делом она отключила аварийный сигнал.

– Сейчас мне придется закрыться в кессоне и сбросить давление, – сообщила Сула тем, кто следил за ее действиями. – Закрытый люк помешает передаче, поэтому я сделаю запись и перешлю ее вам позже.

Она закрыла за собой люк яхты и прислушалась к шипению выходящего в вакуум воздуха. Звук делался все тише по мере того, как пустел кессон. Сула опять уперлась ногами в стены шлюзовой камеры и дернула за рукоятку люка. Внутренний люк молча открылся наполовину и застыл.

В отличие от флотского катера на «Черном Скакуне» люк открывался прямо в рубку. Просунув шлем за край комингса, Сула могла видеть амортизационное сиденье Блитшартса и висящий на ремешках рядом с ним шлем. Левая рука Блитшартса парила над панелью управления двигателями, как будто он до сих пор был готов пустить корабль в пляс.

Сула повернулась всем телом, чтобы осветить налобным прожектором остальную часть рубки, и невольно вздрогнула.

Интерьер кабины был выполнен безукоризненно, все было спланировано специально для Блитшартса, подогнано под размеры его тела и окрашено в его любимые цвета, кремовый с элементами красного, зеленого и желтого. Но сейчас рубка была разворочена – как будто кто-то прошелся по ней с кувалдой в руках. Панели управления и даже стены были покрыты царапинами и выбоинами, и даже некоторые индикаторы, сконструированные специально для использования в условиях перегрузки, были поломаны.

Хуже того, повсюду были клочья волос, а на экранах виднелись пятна недвусмысленного вида – это была кровь! Сула в ужасе пыталась сообразить, кто бы мог убить Блитшартса. Кто зарезал его – и чем? Непонятно, как вообще удалось устроить такой погром.

Она попыталась рывком отворить люк и почувствовала, как что-то мешает ей сделать это. Что-то сорвалось с места и застряло за люком, мешая теперь открыть его до конца.

Сула на ощупь просунула в люк руку, одетую в неуклюжую перчатку скафандра. Сначала под рукой было пусто, и ей пришлось изогнуться дугой. Двигаться в скафандре неудобно, избитые перегрузкой мускулы отчаянно стонали. Она сопела, пот опять заливал лоб и глаза. Наконец она нащупала то, что заклинивало люк, – оно было влажным, покрытым шерстью и кровью и мертвым, безнадежно мертвым.

Пес Апельсин. Хотя непросто было признать собаку в этой раздавленной груде окровавленного мяса – видно, его швыряло о стенки рубки при каждом повороте яхты, и жестокие перегрузки, следующие одна за другой, превратили его в отбивную.

Это его тело разгромило интерьер рубки, разбило рукояти управления и вымазало стены кровью. Это оно включало маневренные двигатели, обрушиваясь на панель управления, и вызывало своими движениями беспорядочное движение лодки.

Увидев, во что превратился Апельсин, Сула поняла, что Блитшартс тоже мертв. Капитан лежал, пристегнутый к амортизационному креслу, с забралом шлема, открытым окружающему вакууму. Лицо Блитшартса, хоть и было забрызгано собачьей кровью, осталось невредимым – его защищал шлем. На нем застыла болезненная гримаса обиды. Видно было, что он уже давно мертв.

Говорят, что смерть от гипоксии легка, что страдающий от недостатка кислорода мозг впадает в эйфорию и в последние мгновения умирающий испытывает блаженство.

Но Сула помнила другое. Она-то помнила, как корчится задыхающееся тело, как пятки выбивают судорожную дробь, как отчаянно сокращается диафрагма, заставляя работать измученные легкие…

Она помнила, как ревела в подушку, под которой боролась за жизнь ее подруга. Помнила пружинистую мягкость подушки, упругой, как человеческая плоть. Подушки, которую Сула прижала к лицу подруги, чтобы прикончить ее.

К началу следующей смены командующий Эндерби отозвал Мартинеса из диспетчерского управления, но разрешил ему следить за спасательной операцией, когда он не будет занят своей обычной работой по флотским коммуникациям.

И вот он глядел на экран, где Кэролайн Сула тормозила, выравнивая скорость своего катера по «Черному Скакуну», как она приближается к кувыркающейся яхте.

Он немного надеялся, что она не станет пытаться провести стыковку. Ему не хотелось, чтобы из-за его идеи кто-нибудь погиб.

А потом пришло сообщение, адресованное лично ему. Сула, которая выглядела ослепительно прекрасной даже за стеклянным шлемом скафандра, произнесла: «В такие фигуры мне еще ничего не случалось вводить». Она хмурила при этом брови, а в ее зеленых глазах плясали чертики.

Мартинесу казалось, что он удержался от смеха, но, поймав взгляд Эндерби, понял, что выдал себя, и поспешно надел на себя маску непроницаемой серьезности.

Лицо Сулы исчезло с дисплея, и Мартинес стал отслеживать по телеметрическим сообщениям, как она работает маневренными двигателями, пытаясь синхронизировать движения своего катера с бултыханиями яхты. Его руки невольно подергивались, пытаясь ухватиться за рукояти управления катера. А когда двигатели «Скакуна» зажглись и яхта стала наваливаться на катер Сулы, словно огромный кит на рыболовецкую лодку, его сердце чуть не выскочило из груди. Уходи, уходи, отчаянно твердил он про себя, в ужасе глядя на столкновение. Он перевел дыхание только после того, как Сула высвободилась и выровняла свое судно.

«Я попробую еще раз». Она неплохо выглядела в вакуумном скафандре, но бесенят в глазах уже не было – она уже поняла, что дело ей предстоит нешуточное. Мартинес не мог решить, восхищаться ли ее отвагой или прийти в отчаяние от этой безрассудной глупости.

Но нужно было признать, что она прекрасно справилась с заданием – на этот раз быстрее, она училась прямо на ходу, и на этот раз судно заплясало сразу в трех плоскостях. Потом стыковка, борьба с инерцией раскачивающейся яхты и, наконец, триумфальный полет двух кораблей, летящих вместе сквозь безмолвную пустоту космоса.

Мартинесу хотелось завопить от восторга и пуститься в пляс. Он даже поглядел на Эндерби, словно ждал его позволения, – но господин командующий молча сидел за своим столом, слегка нахмурившись, глядя на настольные дисплеи, а что на них было, Мартинес не видел. Похоже, пляска не входила в его сегодняшнюю программу.

Следующее сообщение Сула надиктовала, лежа на амортизационном кресле, измученная, с прилипшими к потному лбу прядями чудных золотых волос. Можно было представить, какую битву она только что выдержала. Но зато ее глаза снова блестели, и ее взгляд был взглядом победителя.

– Попытаюсь перейти на яхту.

Битва осталась позади, теперь осталось только забрать приз.

Сообщение о том, что в рубке Блитшартса нет воздуха, не особенно поразило Мартинеса. Он и не надеялся, что яхтсмен окажется живым.

Из-за закрытого люка передачу вести было невозможно, и между этим сообщением и следующим прошло какое-то время.

– Блитшартс и его собака мертвы, – Сула снова была в рубке своего катера, теперь она висела прямо перед камерой передатчика. – У него образовалась протечка в корпусе, стекло шлема он поднял, а все аварийные сигналы отключил. Я полагаю, в ходе гонки естественно отключать сигнализацию – аварийное сближение, превышение перегрузки и все такое, – и когда сработал датчик разгерметизации, он, наверное, выключил звук, даже не посмотрев на надпись. И еще он как-то выпустил собаку из амортизационного кресла, но я думаю, он тогда уже потерял сознание – видимо, это случилось как раз перед первым длительным ускорением, – Она пожала плечами, но в скафандре этот жест выглядит не слишком убедительно. – Присоединяю к этой передаче запись, сделанную на борту «Черного Скакуна». Кадет Кэролайн Сула, конец отчета.

Мартинес зачарованно глядел на нее. Кадет Сула, диктующая это сообщение, была не похожа на ту женщину, которую он видел на экране до этого. Она не была похожа ни на шаловливого кадета, ни на усталого воина-победителя, скорее она выглядела потерянно… она казалась одновременно и старше, и младше своего возраста. Старше потому, что выглядела измученной, почти больной. А младше – из-за беспомощного выражения во взгляде, делающего ее похожей на обиженного ребенка.

Может быть, она верила, что найдет Блитшартса живым, гадал Мартинес. А может быть, она знала или даже любила его…

Ему захотелось еще раз просмотреть последнее сообщение, чтобы получше разобраться, почему она так болезненно восприняла случившееся.

– Лейтенант Мартинес, – позвал его Эндерби.

Мартинес вздрогнул:

– Что, господин командующий?

– Пожалуйста, передайте кадету Суле мои поздравления с успешным завершением маневра. Она проявила и ловкость, и отвагу.

Мартинес ошеломленно смотрел на Эндерби.

– Да, господин командующий.

– Я решил наградить ее медалью «За заслуги»… – Эндерби подумал. – Второго класса. Пожалуйста, подготовьте мне необходимые документы к концу этой смены.

– Так точно, господин командующий.

Так, значит, Эндерби все время следил за происходящим, понял Мартинес. И просматривал все сообщения, как всегда невозмутимо сидя за столом.

– Подготовьте материалы для публикации во «Флотских Новостях», – продолжал Эндерби, – и дайте мне их просмотреть.

– Слушаюсь, господин командующий.

– Да, и еще.

– Что именно, милорд?

– Пожалуйста, укажите кадету Суле на неуместность одного из ее замечаний. В официальных сообщениях не место легкомысленным шуткам.

– Слушаюсь, господин командующий.

Мартинес вдруг понял, что ему и вправду будет недоставать старикана, когда того не станет.

Эндерби рано отпустил домой Мартинеса и Гупта, чтобы успеть на футбольный матч между командами «Славы праксиса» и «Истины праксиса», двух ведущих линкоров флота метрополии.

Мартинес и сам частенько посещал футбольные матчи, но сейчас ему хотелось только встать под душ и нырнуть сразу после этого в постель, а если подумать – то еще выпить немного, чтобы расслабить желваки на мускулах. Выходя из штаба, он завернул в клуб младших офицеров и натолкнулся там на Арта Абаша, подкреплявшегося перед сменой в диспетчерском управлении. Абаша увидел его уже у входа и усиленно замахал рукой, так что Мартинес взял себе стул и направился к нему, морщась на ходу от боли в ногах, натруженных чужеземными сиденьями в диспетчерской.

– Взять тебе выпивку?

– Спасибо, Арт. Сейчас я не отказался бы пропустить по стаканчику.

Перед Мартинесом возник стакан красного вина. Это были знаменитые штабные стаканы с белым керамическим ободком под цвет столиков бара, украшенные к тому же полосками того самого светло-зеленого цвета, что и ковер, – считалось, что на фоне этих, цветов особенно выигрышно смотрится темно-зеленая форма офицерских мундиров.

– Ты меня слышишь, Гари? – в голосе Абаша была странная неуверенность.

Мартинес поднял глаза от стола:

– Что, Арт?

Абаша усмехнулся.

– Не знаю, раздражает ли тебя это – по мне, так это просто забавно, – но ты, похоже, стал знаменитостью.

Мартинес с трудом поднял слипающиеся веки:

– Я? Знаменитостью?

– Боюсь, что так. Ты помнишь, как вчера этот парень из «Спортивных новостей» позвонил в диспетчерское управление?

Мартинес поскреб двухдневную щетину.

– Кажется, его звали Панжит?

Абаша нервно хохотнул.

– Да, Панжит Сисс. Ты помнишь, мы были заняты до предела, и я собирался уже повесить трубку. Но он попросил оставить его на канале связи, и как выяснилось, я так и сделал. Автоматически. И он слышал все.

– Все, – повторил Мартинес, пытаясь вспомнить, не сказал ли он по ходу дела чего-нибудь лишнего.

– Все, вплоть до того момента, как моя смена кончилась и я ушел. «Спортивные новости» транслировали все, что мы делали.

– А цензоры не…

– Видимо, по ночам цензура не работает. А может быть, они смотрели футбол – ты же знаешь, Лоудстоун играл против Андирона.

Мартинес осторожно, словно дотрагиваясь кончиком языка до больного зуба, проговорил:

– Но я… то есть мы… мы же не говорили ничего такого…

– Да нет же, – рассмеялся Абаша. – Ничего такого, за что нас стали бы пинать. Ты правда действовал очень решительно, например потребовал у Кандинского проведения спасательной операции, даже не сообщив Эндерби о катастрофе.

Мартинес попробовал рассмеяться, но по сравнению со смехом Абаша его дребезжащий смешок выглядел недостоверно, а сам он судорожно пытался просчитать ситуацию.

Знал ли об этом Эндерби? Если и не знал, кто-нибудь должен был сказать ему об этом. Но конечно же, Эндерби уже знает, что кто-то обратился к Кандинскому с просьбой о спасательных действиях.

Если только в это дело не сунули нос его информаторы. Если только кто-то не толкнул его локтем во время футбольного матча и не сказал дружески:

«Право же, Эндерби, вы даете своим подчиненным слишком много свободы».

Но кто-то должен был это сделать. Флот плавает не только в звездной пустоте, но в первую очередь в море слухов, сведений, домыслов, сплетен, интриг и заговоров. Не прикладывая к этому особых усилий, Мартинес тем не менее был в курсе множества секретов, некоторые из которых (если только они были правдой) были просто леденящими кровь. Но ведь в том-то и дело, что не важно, являлись ли они правдой или нет, достаточно было того, что весь флот знал их. Было известно, что командующий флотом наксидов Точвин, разочаровавшись в сыне, отрубил своему наследнику голову и съел его; было известно, что командующий эскадрой Рэн время от времени приказывает своим кадетам связать его и высечь, а что до жены Эндерби… ну, о ней тоже было известно многое…