Текст книги "Разумное сомнение. Часть 3 (ЛП)"
Автор книги: Уитни Грация Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)
Глава 2
Эмоциональный стресс:
Отрицательная эмоциональная реакция, которая может включать в себя страх, гнев, беспокойство и страдания, за нее также может быть присуждена денежная компенсация.
Обри
Я выглядела ужасно. Абсолютно ужасно.
Сегодня была первая полностью костюмированная репетиция «Лебединого озера», и я не выглядела пригодной для этого. Глаза были опухшими и отекшими, потому что я плакала из-за Эндрю, губы были сухими и потрескавшимися, а кожа была настолько бледной, что мистер Петров, проходя мимо, спросил: – Вы играете белого лебедя или белого призрака?
Как бы я не пыталась заставить себя улыбаться сквозь мою сердечную боль, я плакала каждый раз, когда была одна, ела немыслимое количество мороженого и шоколада каждую ночь, и, естественно, я не могла спать.
Я до сих пор не могла поверить, что Эндрю выгнал меня из своей квартиры так жестоко. В один момент он прижимал меня к своей груди и целовал, а потом рассказывал мне, что у нас было достаточно секса, что он не хотел меня больше, и что он собирался трахнуть кого-то другого.
Что было хуже, так это то, что когда мы вернулись к работе в следующий понедельник, он был в два раза грубее со мной. Он переназначил меня на дело, с которым я должна была месяцами разбираться, ругал меня на глазах у всех за десятисекундное опоздание, а затем он имел наглость жаловаться на меня, улыбаясь, в то время как я приносила ему ежедневный кофе.
По крайней мере, я плюнула в него...
– Ты плачешь сейчас? – Гримерша подняла мой подбородок. – Ты знаешь, какая дорогая эта сценическая тушь для ресниц?
– Я сожалею. – Я попыталась сдержать слезы.
– Я не вижу имена твоих родителей в списке приглашенных на сегодняшний день. Они придут на вторую репетицию через субботу?
– Нет.
– Я полагаю, что они просто хотят увидеть полномасштабное шоу без остановок тогда, да? – Она рассмеялась. – Мои родители такие же. Я рассказала им о количестве прогонок, которые мы должны сделать, и они сказали, что посмотрят это, когда все будет закончено. Они любят совершенство.
– К сожалению, я могу понять...
Она засмеялась и болтала все дальше и дальше, заставляя меня тихо отсчитывать секунды, пока она не закончила.
Когда она нанесла на мое лицо последний слой пудры, то резким движением развернула меня лицом к зеркалу на другой стороне комнаты.
– Вау... – прошептала я. – Серьезно, вау...
Я не выглядела так, как будто все время плакала. Хотя мои веки были покрыты темными тенями, и она приклеила искусственные слезы возле моего правого глаза, я выглядела, как самая счастливая женщина на земле.
– Мисс Эверхарт? – позвал Мистер Петров, встав позади меня. – Могу я позаимствовать вас на секунду?
– Да, сэр. – Я последовала за ним через закулисные двери наружу к пустой растянувшейся площадке.
– Садитесь на скамейку, мисс Эверхарт. – Он достал сигарету из кармана и закурил.
Дым заклубился между нами, и он посмотрел на меня сверху вниз. По какой-то странной причине он выглядел более расстроенным, чем обычно, как будто он собирался кричать на меня.
– Мистер Петров... – сказала я тихо. – Я сделала что-то неправильно?
– Нет. – Он покачал головой. – Я привел вас сюда только потому – поскольку хочу, чтобы вы знали – что вы смотрелись толстой во время тренировки вчера. Слишком толстой.
– Что?
– Хоть вы и танцевали партию черного лебедя красиво, уловив нужную степень гнева и печали, вам, черт возьми, не удался белый лебедь. – Он кашлянул. – Вы выглядели так, как будто мыслями были в другом месте. Как будто бы это убило вас, побыть счастливой в течение пяти минут, и в довершение всего, вы растолстели.
Я закатила глаза и отключилась от него, сосредоточившись на шуме автомобилей внизу по улице. Больше меня не волновали его оскорбления. Он назвал меня толстой, это было ничто по сравнению с тем, что он сказал мне на прошлой неделе.
– Мисс Эверхарт? – Его голос вырвал меня из моих мыслей.
– Да?
– Вам надо будет открыть это позднее, – сказал он, похлопывая меня по плечу. – Это очень важно.
– Что открыть?
– Неужели вы не заметили конверт, который я только что положил на ваши колени? – Он потушил сигарету. – Я должен сказать вашей дублерше, что ей надо подготовиться к танцу?
– Нет. – Я взяла конверт, запустив пальцы вдоль сгиба. – Вам не нужно этого делать, сэр.
– Хорошо. – Он пошел к зданию и придержал дверь открытой. – Теперь, заставьте меня поверить, что я выбрал подходящую девушку для моего лебедя.
– Волтерс будет на обеде в следующее воскресенье в шесть, и ты нам нужна для видимости, – сказала мать мне по телефону этим вечером. – Я думаю, что они собираются выписать нам очень хороший чек для кампании.
– Как интересно.
– Интересно, не правда ли? – Она практически визжала. – Все происходит так быстро и встало на свои места довольно отлично. Мы собираем финансирование, планируя рекламу, и...
Я положила телефон на стол и приготовила себе ведро ледяной воды, морщась от боли с каждым шагом, который делала. Я была уверена, что у меня будет новый набор волдырей в конце этой недели, но после того, как я танцевала сегодня на прогонке, они должны этого стоить.
Я завершила каждый прыжок с легкостью, совпадая с другими танцорами в каждом шаге, и в конце, когда заключительное число пируэтов должно было быть десять, я сделала пятнадцать. Все в зале аплодировали мне стоя, но мистер Петров сидел молча, потирая подбородок.
Он посмотрел на меня, наклонил голову на бок, и просто сказал: «На сегодня тренировка закончена». Это был самый большой комплимент, который он когда-либо делал.
Улыбаясь воспоминаниям, я принесла ведро льда к дивану и поставила его. Опустила туда ноги и снова поднесла телефон к уху.
– Ох, и Ярборы... – моя мать все еще разговаривала. – Они планируют сделать небольшой вечер в честь твоего отца в следующем месяце в загородном клубе. Ты должна будешь присутствовать, и это не будет повседневно, так что я бы действительно предпочла, если бы ты сделала кудри, пожалуйста. Там будет фотограф из местной газеты.
– Ты собираешься спросить, как мой день прошел?
– Через минуту. Ты получила платье, которое я послала вчера?
Я посмотрела на пластиковый пакет, который висел на двери. – Сегодня была предварительная прогонка Лебединого озера. Это было для костюмеров, чтобы увидеть, все ли выглядело правильно под новыми огнями. Это была лучшая прогонка, которая у нас до сих пор была.
– Так ты еще не мерила платье? Как думаешь, ты сможешь сделать это сегодня вечером?
– Мама...
– Мне нужно, чтобы оно было сшито для воскресного ужина как можно скорее, если это не подходит.
– Не могла бы ты просто сказать, мне, честно говоря, насрать на твою жизнь, Обри? – Я застонала, в то время как мои пальцы, наконец, почувствовали эффект льда. – Это заставило бы меня чувствовать себя в десять раз лучше прямо сейчас.
– Обри Николь Эверхарт... – она, провозгласила каждый слог моего имени. – Ты с ума сошла?
– Нет, но я начинаю терять свою толерантность, чтобы разговаривать с тобой по телефону. Зачем утруждать себя звонками, если ты хочешь слушать только свои разговоры?
Она не получила шанса ответить.
Был звонок по второй линии, так что я переключилась, не удерживая ее.
– Алло? – ответила я.
– Это Обри Эверхарт? – Это был мужской голос.
– Да. Это я.
– Отлично! Это Грэг Хьюстон. Я с кафедры по регистрации студентов, и я позвонил просто, чтобы вы знали, что ваш уход из Университета был утвержден! Это будет официальным, как только вы придете и подпишите документы. Я лично думаю, что это замечательно, что вы нашли время, чтобы помочь вашему отцу с кампанией.
– Что?!
– Это очень самоотверженная вещь, которую вы сделали, мисс Эверхарт, – сказал он. – Я уверен, если вы когда-либо решите вернуться, академический комитет предложит вам зачет за ваш реальный мировой опыт. Во всяком случае, я заметил, что вы заполняли электронные формы, но поскольку вы живете в пределах пятидесяти миль от школы, ее политика такова, что вы должны подписать их вручную. Кроме того, в отношении зачетов, которые вы заработали в университете к настоящему времени...
Все вокруг меня почернело.
Я не могла поверить в это дерьмо.
Я хотела отключиться и накричать на свою мать, спросить, как они с отцом посмели вытащить меня из колледжа, не говоря даже мне, но я не могла. Я просто повесила трубку и сидела неподвижно, с каменным и потерянным лицом.
Слезы катились по моему лицу, но я не чувствовала их. Я ни черта не могла чувствовать.
Я нажала на кнопку отключения телефона для того, чтобы предотвратить звонок и вытащила конверт мистера Петрова, который он дал мне ранее. Я предположила, что это был длинный список обид, или новая диета, но это было письмо:
«Мисс Эверхарт,
Я только что получил уведомление, что вы покидаете университет в конце этого семестра. И я разочарован в вашей неспособности предупредить меня об этой новости заранее, я впечатлен тем ростом, который вы показали, находясь в моей программе.
Вы по-прежнему средний танцор, но, учитывая тот факт, что ваши сверстники все ужасные танцоры, я думаю, что вы могли бы немного гордиться таким статусом.
После этого письма есть рекомендация для Балетной труппы Нью-Йорка. Из-за нескольких неудачных обстоятельств, несколько мест открылись в их текущем классе. Это случается нечасто, и вы будете достаточно глупы, чтобы не сходить на прослушивание.
Однако если вы пройдете прослушивание, и вас не примут, это будет означать только то, что вы не танцуете лучше всех. (Или что вы приобрели еще один несчастный фунт.)
– Петров».
Я перевернула вложенные страницы и заметила, что крайним сроком до прослушивания было три недели, что если бы я прошла его и была принята, я бы оставила мою нынешнюю ведущую роль позади, и пришлось бы начинать все заново.
Танцевать в Балетной труппе Нью-Йорка было когда-то моей мечтой, но после того, как я сломала ногу в шестнадцать лет, я пересмотрела свою версию мечты о карьере, конкуренция в таком месте была бы слишком жестокой для того, кто просидел целый год, восстановившись полностью или нет.
Тем не менее, я не могла осмыслить отъезд в Нью-Йорк, не в одиночку в любом случае. И я не думаю, что могла бы оставить Эндрю, по крайней мере, без получения заслуженных извинений.
Вздохнув, я включила ноутбук и вошла в свой адрес, потрясенная, увидев его имя в самом верху моего почтового ящика.
Тема: Инсценированные судебные процессы.
«Мисс Эверхарт,
В третий раз на этой неделе вы упоминали наши бывшие дела в зале суда. Хотя я не удивлен этому, но совершенно разочарован.
Вы можете сожалеть после, блядь, меня, но я чертовски хорошо знаю, что вы любили каждую секунду, когда мой член был внутри вас. (И прежде чем сказать и солгать, что это не так, подумайте, как много раз вы кричали мое имя, пока мой рот пожирал вашу киску.)
Может быть, если бы вы думали о тех вещах вместо неконтролируемого и непредсказуемого «чувства», ваша защита в суде не была бы такой смешной.
– Эндрю».
Я удалила свою почту и прочитала письмо мистера Петрова еще раз.
Мне нужно разузнать все о прослушивании в Балетную труппу Нью-Йорка сегодня вечером.
Глава 3
Должностные преступления:
Умышленное совершение чего-либо неправильного с юридической или моральной точки зрения.
Эндрю
Я открыл левый ящик, ища баночку аспирина. Мне плохо спалось в течение недели, и я был уверен, что по большей части это было связано с недоработанными отчетами стажеров, которые дали мне. Или это Обри отравила мой обед.
Я пролистал ее последний отчет и застонал, когда прочитал рукописные замечания: «я нахожу это весьма ироничным, что вы можете дать нам задание по поводу важности доверия и отношений, когда вы и понятия не имеете о значении хоть одного из них. PS: вы не «пожирали» мою киску».
Я сорвал ее записку и бросил в мусорную корзину, читая следующее: «Дело, в котором речь идет о боссе, трахающего своего сотрудника? По крайней мере, у этого босса нашлись силы признаться, что ему она действительно нравилась, вместо того, чтобы отказаться от нее, как от мусора. PS: вчера дополнительным ингредиентом в кофе был растопленный суперклей. Я надеюсь, что вы насладились этим».
– Мистер Гамильтон? – Джессика шагнула в мой кабинет.
– Да?
– Вы хотели, чтобы я отправила ваш костюм Армани в другую химчистку? – спросила она. – Вы уже трижды отправляли им эти штаны. Я не думаю, что коричневое пятно уйдет.
– Нет, спасибо. – Я вздохнул. – Просто закажите мне новые, пожалуйста.
– Будет сделано! – Она бросила на меня взгляд, когда уходила, и я сразу же ответил по электронной почте Обри.
Тема: Суперклей.
«Я больше не пью ваш чертов кофе, но поскольку вы в очередной раз доказали, какой вы новичок, когда дело доходит до закона, то я буду сохранять ваши записки, чтобы мои друзья знали, кого обвинить в моем убийстве.
Растите.
-Эндрю»
Тема: Re: Суперклей.
«У вас нет никаких друзей. Я ваш единственный друг. И меня не волнует, если вы сохраните мои записки, потому что я сохранила все ваши письма, особенно те, в которых говорится: «приходи ко мне в офис, чтобы я мог съесть твою киску на обед», или «мне нравится, как смотрится твой рот, когда ты захватываешь им мой член».
Только после вас.
-Обри».
Я начал печатать свой ответ, не готовый предоставить ей последнее слово, но услышал, как прокашлялась Джессика.
– Я могу вам чем-то еще помочь сегодня? – Я посмотрел вверх.
– Я мог бы поклясться, вы только что покинули мой офис.
– Ходят слухи, что сегодня ваш день рождения.
– Сегодня не мой день рождения.
– Отдел кадров сказал другое.
– Отдел кадров – это полная херня. – Я посмотрел на чашку кофе, которая стояла на краю моего стола, заметив, что кофе даже не коричневый. Он был оранжевый. – И, что касается отдела кадров, не могли бы вы у них взять запрет для мисс Эверхарт на прикосновение к кофе-машине?
– Сомневаюсь в этом. – Она шагнула ближе. – Между нами говоря, мы устроили вечеринку-сюрприз в комнате отдыха. Прямо сейчас. Мы ждали вас, чтобы сделать перерыв, но вас не было, так что... может, вы придете на секунду?
– Вы только что отказали мне в моей просьбе по поводу кофе-машины?
– Я буду обрабатывать ее после того, как вы придете на вашу вечеринку. – Она улыбнулась и потянулась к моей руке, но я стоял на своем.
– Я несколько раз говорил вашему деду, что мне не нравятся его вечеринки по случаю дня рождения сотрудника.
Она пожала плечами и повела меня по коридору. – Сделайте вид, что вы удивлены. Я проделала большую работу... я всегда делаю все возможное для вас.
Я проигнорировал, как она облизнула губы.
Она толкнула дверь, и все сотрудники бросили конфетти в воздух и прокричали. – С днем Рождения, мистер Гамильтон! – Затем они начали ужасно фальшиво петь поздравительную песню.
Я подошел к окнам, где они поставили небольшой белый торт с синими свечами, и задул их до того, как песня закончилась.
– С Днем Рождения, Эндрю! – Мистер Гринвуд протянул мне голубой конверт. – Сколько тебе лет сегодня?
– Если считать, что сегодня будто бы не мой день рождения, то я того же возраста, что и вчера.
Он засмеялся, еще не в состоянии уловить, когда я был резок с ним. Держась за живот в шутку, он махнул рукой одному из стажеров, чтобы сделать нашу фотографию.
В то время как камера вспыхнула, я заметил Обри, которая стояла в углу со скрещенными руками. Она качала головой на все, и когда ее глаза, наконец, встретились с моими, она нахмурилась.
– У меня для вас что-то есть... – Джессика вложила маленькую черную коробочку в мою руку. – Но я думаю, вам нужно открыть ее за закрытыми дверями, когда вы будете один, думая обо мне. – Она покраснела и ушла.
Я сделал в уме пометку, чтобы бросить все, что было, в корзину. И вместо того, чтобы сразу же покинуть вечеринку, я прошелся по комнате и сказал всем спасибо, напоминая каждому стажеру, что несмотря на день рожденье, задания по-прежнему были запланированы на конец дня.
Я подошел к Обри с протянутой рукой, но она отстранилась и пошла в смежную приемную.
– Вы серьезно такая незрелая, мисс Эверхарт? – Я последовал за ней, развернув ее лицом к себе, когда дверь закрылась.
– Вы серьезно такой жестокий? – Она пристально смотрела на меня. – Вы дали мне больше работы, чем кому-либо в это утро, просто для того, чтобы вы могли ругать меня перед ними позже, просто потому, что вы думаете, что я смутила вас в суде.
– Вы действительно должны знать, что, черт возьми, вы делали, если хотели смутить меня в суде. – Я невольно схватил ее за руки, потирая пальцами по ее коже. – И я дал вам больше работы, чтобы таким образом у вас не было бы времени сделать мой кофе, который до этого утра, как я предполагаю, был отравлен.
– С каких это пор плевок – это яд?
– Ты должна мне еще один чертов костюм... – я понизил голос. – Ты хоть представляешь, сколько…
– Нет. – Она меня оборвала. – Ты хоть представляешь, насколько ты изменился? Я на самом деле скучаю, когда я была Алиссой, а ты – Торо.
– За тем, когда ты была чертовой лгуньей?
– За тем, когда ты относился ко мне лучше... – она смотрела на меня взглядом, полного тоски, я обнял ее вокруг талии и притянули к себе.
Мой рот был на ее в считанные секунды, и мы целовались так, как будто не видели друг друга года, борясь друг с другом за контроль. Я прошелся пальцами к молнии на спине ее платья, чувствуя, как мой член затвердел возле ее бедер.
Она прижалась к моей груди и позволила мне скользнуть языком глубоко ей в рот, но в конечном итоге она вырвалась и оттолкнула меня.
Глядя с абсолютным отвращением, она отвернулась и выскочила из комнаты.
Я поправил галстук прежде, чем последовать за ней в комнату, где проходила вечеринка, но ее там больше не было.
– Ты собираешься резать торт, Эндрю? – позвал мистер Бах. – Или ты хочешь, чтобы Джессика сделала это и в этом году?
Джессика, держа нож, подмигнула мне.
– Джессика может порезать его, – сказал я. – Я скоро вернусь. – Я вышел и направился к кабинетам стажеров, идя прямо в комнатушку Обри.
Ее лицо было свекольно-красным, и она складывала папки в сумку.
– Я не давал тебе разрешения уйти пораньше. – Я остановился перед ней.
– Я не давала тебе права обращаться со мной как с дерьмом, но ты замечательно это проделал, не так ли?
– Ты только что сказала, что я не относился к тебе, как к дерьму, когда думал, что твое имя было Алисса, когда думал, что ты гребаный юрист.
– Это делает твое нынешнее обращение ко мне приемлемым?
– Это делает его оправданным.
Молчание.
– Я больше не могу делать это, Эндрю... – она покачала головой.
– Значит ли это, что ты перестанешь вести себя как ребенок в суде? Значит ли это…
– Вот. – Она оборвала меня и поднесла серебряную коробочку к моей груди. – Я купила это для тебя несколько недель назад, когда Джессика планировала твой день рождения.
– Ты плюнула в нее?
– Надо было. – Она взяла свою сумку и бросилась мимо меня, направляясь к выходу.
Часть меня действительно хотела пойти вслед за ней и заставить ее объяснить, что, черт возьми, она имела в виду под «больше не могу делать это», но я знал, что это было бы бессмысленно. Разговор с ней, который длился менее трех минут, возбудил меня, и я должен был помнить, почему я закончил наши отношения первым.
Я вернулся в комнату отдыха и сказал спасибо последнему из стажеров, взглянув на фотографию, которую отдел кадров приколол на стене. Это был коллаж из моих профессиональных фотографий с наклейкой праздничного колпака, прикрепленной к моей голове. И они написали «С днем рождения, Эндрю! GBH любит вас!» ярко-синим цветом.
В действительности же, мой день рождения был месяцами позже – в декабре, день, который я не праздновал очень долгое время. И хотя я никогда публично в этом не признавался, в некоторой степени мне понравилось то, что люди в GBH были готовы праздновать мой день рождения – реальный он или нет.
– Сколько кусочков торта вы бы хотели, чтобы я завернула вам, мистер Гамильтон? – Джессика похлопала меня по плечу.
– Три, – сказал я. – И я возьму стакан лимонада также.
– Вы не собираетесь остаться на игру «Кто лучше знает мистера Гамильтона»?
– Никто из вас не знает меня. – Я вернулся в свой кабинет и запер дверь, ставя подарки на книжную полку.
Конверт от мистера Гринвуда содержал записку, в которой говорилось, что он ценил мое усердие и преданность фирме. Под его написанными словами была подарочная карта в другое многомиллионное предприятие его семьи: поле для гольфа.
Подарками от стажеров были записки, в которых все они просили о дополнительном времени на их задания. Я пустил их всех в измельчитель.
Черная коробочка Джессики была рядом, и как бы я хотел выбросить ее и никогда не думать о ней, опять же, я очень хотел узнать, что она купила мне. Я снял крышку и удалил бумагу, вытащив мягкий лоскут шелка и записку:
«Я подслушала, что вам нравится держать это у себя в кармане... Здесь мои. PS: я сняла их в ванной пять минут назад.
:-)»
Иисус...
Я бросил ее трусики на дно моей корзины и смял ту записку.
Я пристально смотрел на серебряную коробочку Обри некоторое время, задавшись вопросом, должен ли я подождать, чтобы позже развернуть ее, но я не мог удержаться.
Внутри коробки была небольшая черная рамка для фото. Это было изготовлено вручную, по краю шли рельефные изображения, выбитые на металле: пуанты, символ правосудия – весы, а слова «Алисса» и «Торо» были выполнены гладкими белыми буквами.
В рамке была наша фотография, она лежала на моей груди, в моей кровати и улыбалась в камеру. Ее щеки были разгорячено красными, какими они всегда были после секса, и она была одета в одну из моих футболок.
Я помню, как она заставляла меня сделать эту фотографию, настаивая на том, что она «не собиралась делиться ей ни с кем», а просто для себя. Она даже заставила меня улыбнуться...
Я поставил рамку вниз и достал другой объект из коробки: сверкающие серебряные часы с надписью, выгравированной с обратной стороны:
Тема: Ты.
«Я любила тебя, как «Торо», но и люблю тебя, как Эндрю.
-Обри (Алисса)»
***
Мой бокал вина стоял нетронутым в ресторане Арборс, а свечи стекали слоями воска на стол.
Я ожидал свою спутницу с минуты на минуту, но не мог перестать смотреть на часы, которые подарила мне Обри. Она явно продумала каждую деталь, ни один элемент не был ошибочным.
Я обратил внимание на две буквы «А», переплетающихся в углу экрана, и ранее, при солнечном свете, я бы заметил, что мое имя было выгравировано по краю.
– Ты Торо? – Женский голос прервал мои мысли, заставляя взглянуть вверх.
– Да.
Она улыбнулась и заняла место напротив меня. – Я надеюсь, ты не возражаешь, но я постоянный клиент здесь, и официантка спросила, буду ли я то, что обычно, когда пришла. Я сказала ей, что ты будешь то же самое.
– Я не возражаю. – Небольшое чувство вины кольнуло у меня в груди, но этого не было достаточно, чтобы отвлечь меня от преследования того, в чем я нуждался сегодня вечером: секс. Как можно скорее.
Официантка поставила два блюда на пару перед нами, и я проверил время. Я давал этой женщине только один час.
– Итак, в какой отрасли права ты обычно специализируешься? – спросила она.
– В корпоративном праве по большей части, но я также имел дело с конституционным и налоговым.
– Интересно. Ты долго живешь в Дарэме?
– Слишком долго.
– И это твой нормальный стиль жизни? – Она откинулась в своем кресле, проведя ногтями по прозрачному верху платья. – Одна ночь?
– Это проблема для тебя?
– Совсем нет.
Я поднял бровь и посмотрел на нее. На самом деле она была довольно привлекательной: длинные светлые волосы, пышная фигура, и дерзкая грудь.
Физические качества в сторону, мы, казалось, имели много общего. Она была настоящим юристом в соседнем округе, прочитала большинство тех же самых книг, и, судя по тому, что она рассказывала мне по телефону, у нас были одинаковые сексуальные предпочтения.
Наши основные блюда принесли и унесли, разговор продолжался, но часы Обри по-прежнему привлекали мое внимание.
– Тебя что-то беспокоит? – Моя дама помахала рукой перед моим лицом. – Я помню, ты был более разговорчивым по телефону.
– Я в порядке. – Я помахал официанту, чтобы посчитал. – Просто устал.
– Слишком устал, чтобы заняться сексом?
– Для этого я не слишком устал.
Краснея, она скрестила ноги и наклонилась над столом. – Я с нетерпением ждала этого всю неделю.
Я ничего не ответил. Просто подписал чек и встал, протягивая свою руку ей.
Мы прошли через фойе и прямиком к лифту.
Как только двери закрылись, она прижалась губами к моим и запустила свои пальцы в мои волосы.
– Черт... – я застонал, когда одна ее рука скользнула вниз к моему поясу.
Она переместила свой рот вниз к моей шее, в то время как мы поднимались на верхний этаж, прикусив мою кожу. Застонав, она ахнула, когда я схватил ее за талию и поцеловал в ответ, контролируя ее язык своим.
Я стянул резинку с ее хвоста и бросил на пол, закрыл глаза и углубил наш поцелуй, мучительно закусывая ее губу, когда она пыталась вырваться.
Скользнув своим коленом между моих ног, она расстегнула ремень и потянула за молнию. – Как долго мы будем трахаться сегодня вечером?
– Так долго, как захочешь. – Я гладил ее грудь через блузку, просунув руку под бюстгальтер.
– Аах... – прошептала она, когда я ласкал ее сосок.
Двери лифта раскрылись быстро, но наши тела оставались переплетенными, пока мы искали, как пройти к нашему люксу. Ее губы снова сомкнулись на моих, когда мы ворвались в номер, натыкаясь на светильники и комоды.
Она стонала все громче, и теперь, едва контролируя себя, я расстегнул ее платье и бюстгальтер.
Я почувствовал ее руки на своей талии, стягивающие мои штаны на пол, и когда спиной ударился о стену, то понял, что она на коленях передо мной.
Наклоняясь вперед, она двигала руками вверх и вниз по моему члену, прося меня рассказать ей, как сильно я хотел оказаться у нее во рту.
– Я не... – я покачал головой, когда понял, что фантазирую об Обри все время.
– Ты даже не собираешься попросить об этом? – Она улыбнулась, приблизив свою голову.
– Стоп. – Я схватил ее за волосы и легонько оттолкнул.
– Что-то не так, Торо? Ты хочешь сделать мне сначала? Где мне устроиться: на кровати или на стуле?
Я не мог расслышать остальные ее вопросы, образы Обри затуманивали мозг, задевая все мои чувства. И чем больше я смотрел на эту женщину, женщину, которая была далеко не так красива, как Обри, тем больше чувствовал, как смягчается мой член.
Блядь...
Я надел и застегнул свои штаны. – У меня больше нет желания трахнуть тебя. Ты можешь уезжать.
– Извини? – Она сделала глубокий вдох и скрестила руки на груди. – Что ты только что сказал?
– Я сказал, что у меня больше нет желания трахнуть тебя. – Я говорил медленно. – И что ты можешь уезжать. Желаю хорошо провести остаток ночи.
– Ты собираешься выставить меня? Вот так?
– Хочешь, я забронирую тебе другой номер?
– Что случилось с человеком, которого я встретила в интернете? – Она встала. – Это все было показное? Возможно, это такой тип игры, где вы приглашаете женщин, говорите им сексуальные вещи, которые вы, возможно, вычитали в интернете, а затем заставляете их раздеться догола, зная чертовски хорошо, что понятия не имеете, как трахаться?
– Я определенно знаю, как трахаться. – Я сузил глаза. – Я просто больше не хочу этого.
– Я не могу... я не могу поверить... – ее челюсть отвисла. – Ты, блядь, мудак!
– Мудак? Да, черт? К сожалению, нет. Разве двери закрыты, чтобы ты не могла уйти?
Она натянула свое платье и подняла сумочку. – Я поставлю флажок рядом с твоим профилем на Дэйт-Мэтч. И ты знаешь, что еще? Я также собираюсь оставить отзыв о нашей встрече. Я собираюсь убедиться, что…
– Ты обычно разговариваешь, когда одеваешься? – Я перебил ее и сел на кровать. – Я вполне уверен, что это тот случай, который не требует разговора.
Кипятясь, она проскользнула в туфли и выбежала из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Я подождал, пока не услышал сигнал лифта и улегся на матрас. Я изо всех сил старался думать о чем-то или о ком-то другом, не об Обри, но она была всем, что приходило на ум.
Что, черт возьми, происходит?
Я смотрел в потолок еще час, не в состоянии избавиться от мыслей, как ее рот ощущался на моем сегодня в офисе. Даже если это было только в течение нескольких секунд.
Мне нужно было все выяснить, поэтому я вытащил телефон из кармана и позвонил ей.
– Алло? – Она ответила на второй звонок. – Алло?
– Почему ты купила мне эти часы, Обри?
– Зачем тебе это?
– Я не знаю, но я прочитал надпись на обратной стороне.
Тишина.
– Мне нужно тебя кое о чем спросить, – сказал я.
– При условии, что я спрошу тебя первая...
– Давай.
– Как ты можешь быть таким непреклонным по отношению к честности, когда ты сам не полностью честен со мной?
– Я был полностью честен с тобой.
– Я начинаю верить, что твое имя на самом деле не Эндрю Гамильтон...
– Так ты все еще преследуешь меня и мое прошлое с помощью интернета? У тебя нет каких-то других увлечений?
– Кто это «EH»? – Ее голос сломался. – Почему эти две буквы висят на всех стенах? Почему они выгравированы на всех твоих запонках?
– Обри...
– Что происходит у вас с Авой? Я видела ее выходящей из твоего офиса на прошлой неделе, и она ухмыльнулась мне.
– Это плохое время для разговора?
– Да. – Она дышала тяжело. – Это очень плохое время. Почему ты просто не повесишь трубку и не пойдешь в Marriott, чтобы ты смог трахнуть кого-то другого?
– Я в отеле Marriott, и я фактически собирался трахнуть кого-то другого.
Она молчала в течение нескольких секунд. – Я не... я не хочу тебя больше слышать, Эндрю.
– Что ты только что сказала?
– Я сказала, что больше не хочу тебя слышать. Не смей, блядь, звонить мне снова. – Она повесила трубку.
