Текст книги "Разумное сомнение. Часть 3 (ЛП)"
Автор книги: Уитни Грация Уильямс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Уитни Грация
Разумное сомнение: Часть 3
Пролог
Несколько месяцев назад...
Эндрю
Все было черным по белому, на самом переднем плане, без всякого содержания.
Хотя факты были искажены, и Нью-Йорк Таймс в очередной раз пренебрег размещением моей фотографии, ущерб моей фирме Хендерсон & Харт все-таки был нанесен. И я точно знал, что должно было произойти, шаг за шагом. Я видел, как это происходило в этом городе слишком много раз.
Во-первых, важные клиенты, которые поклялись всегда оставаться на моей стороне, будут звонить и говорить, что они «внезапно» нашли нового представителя. Потом сотрудники подадут заявления об увольнении, зная, что наличие в их резюме фирмы с запятнанной репутацией будет препятствовать их карьере. Далее, позвонили бы инвесторы, притворяясь, что сочувствуют, как меня публично осудили в средствах массовой информации, и оперативно вытащили бы все финансирование.
Последнее, и самое прискорбное, я, несомненно, стал бы еще одним отчаянным адвокатом, который разрушил свою карьеру, прежде чем она даже смогла начаться.
– Как долго вы думаете, сможете преуспевать в преследовании Эммы? – частный детектив, которого я нанял, встал возле меня.
– Она моя дочь, черт возьми. Я не преследую ее.
– Пятьсот метров. – Он закурил. – Это то расстояние, на котором вы должны находиться.
– Они с ней хорошо обращаются на протяжении недели?
Он вздохнул и протянул мне пачку фотографий. – Частное дошкольное учреждение, начальные уроки чечетки и выходные в парке, как вы можете ясно видеть. Она в порядке.
– Неужели она все еще плачет по ночам?
– Иногда.
– Она все еще просит увидеться со мной? Она…
Я перестал говорить, как только голубые глаза Эммы, которая каталась на качелях, встретились с моими. С визгом, она спрыгнула на землю и побежала ко мне.
– Папочкааа! Папочкааа! – закричала она, но ее схватили, прежде чем она приблизилась ко мне. Ее увели и усадили в машину, в то время как она начала плакать.
Черт…
Я немедленно подскочил на кровати, понимая, что не был в Центральном парке Нью-Йорка. Я был в Дарэме, штат Северная Каролина, и у меня был еще один кошмар.
Взглянув на часы на моей стене, я увидел, что было только чуть больше часа. Календарь, висевший прямо над ними, только подтвердил, что я живу здесь слишком долго. Все исследования, которые я сделал шесть лет назад, взвешивая за и против, проверяя записи всех лучших фирм, и прочесывая состав женщин на Дэйт-Мэтч, теперь, судя по всему, были необоснованными. Кондоминиум, который я купил, был простым остатком того, что рекламировалось, была только одна фирма, достойная моего времени, а достойных и уважающих себя женщин становилось все меньше с каждым днем.
Всего за несколько часов до этого, я пошел на свидание с женщиной, которая сказала мне, что она была воспитательницей в детском саду, предпочитающая красный цвет и книги по истории. На самом деле, она оказалась вдвое старше меня, дальтоником, и она просто хотела «вспомнить, как хорошо ощущается член».
Расстроенный, я выскользнул из постели и пошел по коридору, направляясь вдоль рамок в форме «Е» и «Н», которые висели на стене, стараясь особо не смотреть туда.
Я собирался выпить больше, чем обычно, чтобы пережить сегодняшний вечер, и мне начинало становиться крайне досадно, что я не трахнул никого, с кем бы захотелось постоянства. Я налил две порции виски и выпил их одну за другой. Прежде чем я успел налить следующую порцию, мой телефон завибрировал. Электронная почта.
Алисса.
Тема: Качество исполнения.
«Уважаемый Торо,
Я уверена, что ты в данную минуту трахаешь очередное свое завоевание, и в нескольких секундах от дарения ей своей позорной установки «Один ужин. Одна ночь. Никаких повторов», но я просто думала кое о чем и должна была послать тебе это по электронной почте...
Если ты получаешь столько удовольствия от секса, сколько ты утверждаешь, то почему настаиваешь только на одной ночи? Почему бы не завести подругу строго для такой выгодной связи, таким образом, у тебя не будет так много воздержания? (Я имею в виду, что это тридцатый день из «Действия: до сих пор нет киски» для тебя, правильно?)
Я на самом деле начинаю задаваться вопросом, может, есть только единственная причина, по которой ты соглашаешься на одну ночь, потому что ты уже знаешь, что твое исполнение будет не достаточно хорошим, чтобы гарантировать другое...
Иметь член, работающий не на должном уровне, это не конец света.
-Алисса».
Я покачал головой и напечатал ответ.
Тема: Re: Качество исполнения.
«Уважаемая Алисса,
К сожалению, я не трахаю свое очередное завоевание. Вместо этого я занят набиранием ответа на твое последнее смехотворное письмо.
Это действительно тридцатый день, как ты назвала, «Действия: до сих пор нет киски», но так как я имел с тобой секс по телефону и довел до оргазма, то это не было полным провалом... Я на самом деле наслаждаюсь сексом, мой член имеет ненасытный аппетит для него, но я говорил тебе бесчисленное количество раз, что не завожу отношений. Никогда.
Я отказываюсь даже обращать внимание на твой последний пункт, так как я никогда не получил ни одной жалобы о моем «исполнении», и с моим членом все в абсолютном порядке. Ты совершенно права в своем заключительном заявлении, однако: иметь член, работающий не на должном уровне, это действительно не конец света.
А вот иметь нетраханную киску – это да.
-Торо».
Мой телефон сразу зазвонил.
– Серьезно? – выпалила Алисса, когда я ответил. – Твое сообщение действительно говорит о том, о чем я думаю?
– Ты вдруг разучилась читать?
– Ты смешен! – Она засмеялась. – Что случилось с твоей дамой сегодня вечером?
– Это была еще одна гребаная лгунья...
– Ой. Бедный Торо. Я действительно надеялась, что тридцатый день не будет разочарованием.
Я закатил глаза и сделал еще глоток. – Жить, косвенно касаясь моей сексуальной жизни, твое вновь обретенное хобби?
– Конечно, нет. – Ее легкий смех дрейфовал над линией, и я мог услышать звук бумаг, шаркающих на заднем фоне. – Я как раз хотела спросить тебя? Откуда ты?
– Что ты имеешь в виду, откуда я?
– Именно то, что я спросила, – сказала она. – Ты не можешь быть с Юга. Ты не растягиваешь слова, и даже нет намека на акцент в твоем голосе.
Я колебался. – Я из Нью-Йорка.
– Нью-Йорк? – Ее голос поднялся на октаву. – Почему же ты тогда когда-то покинул его и приехал в Дарэм?
– Это личное.
– Я не могу себе представить, как можно хотеть покинуть Нью-Йорк. Он кажется настолько прекрасным. И есть же что-то об огнях и жизнях людей, которые остаются там, как у них всех должны быть эти огромные мечты и...
Я перестал слушать ее и выпил свою порцию. Ее поэтическая речь об этом пустынном месте должна была быть остановлена. Срочно.
– И разве юридические фирмы в Нью-Йорке не гораздо более заманчивые, чем те, что здесь? – Она все еще говорила. – Например, одна из моих фаворитов…
– Как называется этот балет, в котором ты прослушиваешься в этом году? – прервал ее я.
– Лебединое озеро. – Она всегда меняла тему, если я говорил о балете. – А что?
– Просто интересно. Когда прослушивание?
– Через несколько месяцев. Я стараюсь, но это так трудно сбалансировать мои классы. – Она откашлялась. – Я имею в виду, я действительно стараюсь, но тяжело сбалансировать количество дел с моей практикой.
– Почему бы тебе просто не спросить своего босса, может ты могла бы работать в выходные в обмен на пару будних дней?
– Я уверена, что так не получится работать.
– Конечно, получится, – сказал я. – В моей фирме есть юрист, который работает по субботам вместо среды, чтобы он мог заниматься музыкой. Если фирма, в которой ты работаешь, хоть чего-то стоит, то они будут гибкими с тобой.
– Да, гм, я думаю, мне придется подумать над этим...
Тишина.
– В какой фирме ты работаешь? – спросил я.
– Я не могу сказать тебе это.
– Ну, а имя одного из партнеров?
– Я ничего тебе не могу сказать.
– Но ты можешь сказать мне, как глубоко ты хочешь похоронить в себе мой член сегодня ночью?
Она сделала короткий вдох, сексуальный звук, который все больше сводил меня с ума, когда я слышал его.
– Как долго ты думаешь, что я собираюсь мириться с простым общением с тобой по телефону, Алисса?
– До тех пор, пока я этого хочу. – Ее голос сейчас звучал более уверенно.
– Ты думаешь, что я собираюсь разговаривать с тобой еще месяц, не имея возможности заняться с тобой сексом? Не имея возможности увидеться с тобой лично?
– Я думаю, что ты будешь говорить со мной в течение нескольких месяцев, не имея секса при этом. На самом деле, я думаю, что ты будешь говорить со мной в течение многих лет, не трахая меня, потому что я твой друг, и друзья…
– Если я не займусь сексом с тобой в ближайшие месяц-два, мы не будем больше дружить.
– Ты хочешь поспорить?
– Не стоит. – Я повесил трубку и схватил свой ноутбук, готовый предоставить Дэйт-Мэтч вторую попытку. Далее я нажал на самую красивую женщину на странице, электронная почта от Алиссы появилась на моем экране.
Тема: Поверь мне.
«Мы с тобой все еще будем друзьями и через несколько месяцев, и ты будешь в полном порядке, даже не видя моего лица.
Посмотришь.
-Алисса».
Тема: Re: Поверь мне.
«Мы с тобой будем заниматься сексом и через несколько месяцев, и единственная причина, по которой я буду в порядке, при этом не видя твоего лица, если в тебе будет мой член, когда я нагну твою попку над столом.
Посмотришь.
-Торо».
Глава 1
Доказательство:
Устные показания, данные под присягой свидетелем в ответ на вопросы, заданные адвокатом в ходе судебного разбирательства или на суде.
Эндрю
– Мисс Эверхарт, вы можете взять слово и задать вопрос мистеру Гамильтону сейчас, – сказал мистер Гринвуд в зале заседаний.
Это был последний день месяца, а это означало, что мы окончательно выводили из пользования зал заседаний за миллион долларов, который располагался на верхнем этаже GBH. Не было необходимости для этой комнаты, но так как фирма имела больше денег, чем знала, что с ними делать, то это место использовалось для инсценировки дел стажерами.
Сегодняшнее «судебное разбирательство» было о каком-то идиоте, который обижал своих собственных сотрудников компании, оставляя их без страховки и медицинского обслуживания, и, к сожалению, я играл обвиняемого.
Вставая из-за стола защиты, Обри схватила свою записную книжку и взяла слово. Мы с ней не разговаривали с тех пор, как я выгнал ее из моей квартиры две недели назад, но я мог бы сказать, что она не кажется расстроенной.
Она улыбается довольно часто, будучи чрезвычайно милой, и каждый раз, когда она приносила мой кофе, то делала это с ухмылкой и «я действительно надеюсь, что вам понравится этот кофе, мистер Гамильтон». С тех пор я начал заезжать в кофейню на улице…
– Мистер Гамильтон, – сказала она, разглаживая облегающее голубое платье, – это правда, что вы раньше изменяли своей жене?
– Я никогда не изменял.
– Придерживайся персонажа, Эндрю. – Мистер Бах прошептал с места судьи.
Я закатил глаза. – Да. Было время, когда я изменял своей жене.
– Почему?
– Возражение! – крикнул один из стажеров. – Ваша Честь, неужели нам действительно необходимо знать об особенностях личной жизни моего клиента? Этот инсценированный судебный процесс о его участии в заговоре.
– Если позволите, Ваша Честь, – сказала Обри до того, как «судья» смог что-то ответить. – Я думаю, что оценивая то, как мистер Гамильтон вел себя в предыдущих отношениях, это хорошая оценка его характера. Если бы мы судили клиента, который оставил свою компанию из-за некомпетентности, то было бы недопустимо для меня спрашивать о его предыдущих личных отношениях, особенно если наш воображаемый клиент высокого профиля.
– Отменено.
Обри улыбнулась и посмотрела на свою записную книжку. – Есть ли у вас проблемы с верностью, мистер Гамильтон?
– Как у меня могут быть проблемы с чем-то, во что я не верю?
– Так, вы верите в отношения на одну ночь на всю оставшуюся жизнь?
– Ваша Честь... – противоборствующий стажер встал, но я поднял руку.
– Нет необходимости, – сказал я, сузив глаза, глядя на Обри. – Меня развлекает неуместная линия допроса мисс Эверхарт... я верю в то, что живу такой жизнью, какой, черт возьми, я хочу, и имею дело с женщинами тогда, когда хочу иметь с ними дело. Я не знаю, как тот, с кем я сплю, имеет какое-либо отношение к этому ложному делу о заговоре, но поскольку мы обсуждаем мою сексуальную жизнь, то вы должны знать, что я счастлив и доволен. На самом деле у меня поздно вечером свидание. Я должен буду завтра сообщить подробности вам и присяжным?
Стажеры в ложе жюри засмеялись, в то время как улыбка Обри погасла. Хоть она и попыталась снова ее натянуть, я мог видеть нотку боли в ее глазах.
– Итак... – она глубоко вздохнула. – По делу…
– Какое счастье, что вы наконец-то перешли к теме.
Присяжные снова засмеялись.
– Вы верите в мораль, мистер Гамильтон? – спросила она.
– Да.
– Вы думаете, что обладаете ей?
– Я думаю, что у каждого она есть в определенной степени.
– Разрешите подойти к свидетелю? – Она посмотрела на мистера Баха, и он кивнул.
– Мистер Гамильтон, вы можете прочитать выделенную часть этого документа, пожалуйста? – Она положила лист бумаги передо мной, и я заметил маленькую фразу, написанную от руки, в самом верху страницы:
«Я, блядь, ненавижу тебя, и не хочу больше когда-либо видеть».
– Да, – сказал я, доставая ручку из кармана. – Тут говорится, что моя компания не знала об изменениях страхового полиса в то время.
Когда она вручила копию документа присяжным, я написал ответ на ее записку:
«Жаль видеть, что ты сожалеешь о встрече со мной, а я не жалею о встрече с тобой – только о том, что трахнул тебя больше, чем один раз».
Она попросила меня прочитать еще один раздел суду, а потом взяла бумажку и глядя на меня, сразу прочитала мои слова.
Я попытался отвернуться от нее, сосредоточиться на чем-то другом, но то, как она выглядела сегодня, не давало это сделать. Ее волосы не были собраны в фирменный пучок, а ниспадали ей на плечи длинными локонами, задевая грудь. И платье, в которое она была одета, было весьма неуместным, поскольку обтягивало ее бедра слишком плотно, поднимаясь на дюйм каждый раз, когда она делала шаг.
– У меня есть еще три вопроса для мистера Гамильтона, Ваша Честь, – сказала она.
– Нет предела, мисс Эверхарт. – Он улыбнулся.
– Верно... – она шагнула вперед и посмотрела мне в глаза. – Мистер Гамильтон, вы и ваша компания принуждали ваших сотрудников верить, что вы заботились о них, что их интересы были крайне важны для вас, и что вы естественно сообщили бы им о фактических изменениях, которые вы внесли до истечения срока. Те обещания разве не прямо с брошюры компании?
– Да, это они.
– Итак, вы считаете, что заслуживаете быть оштрафованы или наказаны за предоставление вашим сотрудникам ложной надежды? За то, что втянули их в ситуацию, зная, чем она закончится?
– Я думаю, что сделал то, что было в интересах моей компании, – сказал я, игнорируя тот факт, что мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. – И в будущем, поскольку те сотрудники двигаются дальше, как и должны, они, возможно, поймут, что моя компания не подходила для них в любом случае.
– Разве вы не думаете, что задолжали им простое извинение? Разве вы не считаете, что должны, по крайней мере, принести его?
– Извинение подразумевает, что я сделал что-то неправильно. – Я стиснул зубы. – Просто потому, что они не согласны с тем, что я сделал, не значит, что я не прав.
– Верите ли вы в разумное сомнение, мистер Гамильтон?
– Вы сказали, что осталось только три вопроса. Элементарная математика изменилась за последнее время?
– Верите ли вы в разумное сомнение, мистер Гамильтон? – Ее лицо покраснело. – Да или нет?
– Да. – Я стиснул челюсти. – Да, я считаю, что это общее требование для каждого юриста в этой стране.
– Поэтому, учитывая данный случай, что мы обсуждаем... вы думаете, что кто-то подобно вам, кто-то, кто относился к своим сотрудникам так ужасно, может когда-нибудь измениться в будущем, теперь, когда вы знаете, как сильно навредили их благосостоянию?
– Разумное сомнение – это не о чувствах, мисс Эверхарт, и я предлагаю вам обратиться в ближайший юридический словарь, который сможете найти, потому что я уверен, что мы обсуждали эту тему однажды, прежде...
– Я не помню об этом, мистер Гамильтон, но…
– Своими собственными злосчастными, но все же правильными, словами, не вы ли однажды говорили, придя на свое первое собеседование сюда на GBH, что некоторая ложь должна быть сказана, а некоторые истины должны быть утаены? И что окончательное осуждение касается тех, кто может различить, что есть что? – Я смерил ее взглядом. – Это не точное определение того, что вы предоставили как разумное сомнение?
Она смотрела на меня долгое время, награждая меня тем же взглядом боли, когда я выгнал ее со своей квартиры.
– Больше вопросов нет, Ваша Честь, – пробормотала она.
Мистер Гринвуд громко захлопал с задней части комнаты. Мистер Бах и другие стажеры последовали его примеру.
– Очень хорошая работа, мисс Эверхарт! – крикнул мистер Бах. – Это была очень прямая, но убедительная линия допроса.
– Спасибо, сэр. – Она старалась не смотреть на меня.
– Вы официально первый стажер, который смог разозлить нашего Эндрю. – Он улыбнулся, выглядя впечатленным. – Нам, безусловно, нужно держать вас рядом. Черт, мы можем позвонить вам, когда захотим вспомнить, что он способен показывать эмоции.
Все засмеялись.
– Все сегодня отлично поработали! – Он откинулся на месте судьи. – Мы пройдемся по вашим презентациям позднее на этой неделе и вышлем вам баллы в следующий четверг. – Он стукнул молотком. – Суд объявляет перерыв.
Стажеры начали выходить друг за другом из комнаты, а Обри посмотрела через плечо в последний раз, стреляя в меня злым взглядом.
Я выстрелил таким же обратно, благодарный, что у меня сегодня вечером свидание, я мог послать ее к черту и выбросить из головы ее глупые вопросы.
Семь часов не могут наступить здесь достаточно скоро...
Я подождал несколько минут, прежде чем отправиться в лифт и попытался вспомнить свои планы на остаток дня. У меня было две консультации с владельцами малого бизнеса в этот день, и мне нужно было сбегать в кофейню Старбакс, прежде чем Обри смогла бы принести мне мою следующую чашку кофе.
Я отпер дверь в свой кабинет и зажег свет, собираясь позвать Джессику, но там находилась Ава, которая стояла перед книжной полкой.
– Разве приют для бездомных не открыт сегодня? – спросил я.
– Я пришла сюда, чтобы, наконец, дать тебе то, что ты просил.
– Немного рановато, чтобы прыгать с моста.
– Я говорю серьезно.
– Как и я. – Я прошел мимо нее и отправил быстрое сообщение по телефону. – Если ты прыгнешь до полудня, съемочная группа не сможет запустить сюжет в прайм-тайм.
Она шагнула к моему столу и бросила канцелярскую папку. – Я не буду больше таскать твое имя по судам, я не буду подавать больше отсрочек или запретов, и я не стану делать никаких ложных утверждений о твоем характере и... я теперь перестала лгать.
– Конечно. – Я взял документы. – Иными словами, появился новый парень, которого тебе не терпится трахнуть. Знает ли он, какая ты настоящая?
– Серьезно? Ты получаешь свой драгоценный развод. Почему ты еще беспокоишься?
– Я не беспокоюсь. – Я надел очки для чтения и посмотрел на документы. – Никаких запросов на алименты, издевательских претензий или требований на собственность? Я пропускаю страницы?
– Я говорю тебе. Я покончила с ложью.
Я не верил ей ни одной секунды, но взял свой телефон и позвонил нотариусу, говоря, что это было чрезвычайно важно.
– Ты знаешь... – Ава прислонилась к моему столу. – Я помню тот торт, который ты купил мне на нашу годовщину свадьбы. Он был бело-голубой, и на нем были все эти хорошенькие нью-йоркские украшения. Также были ароматные слои. По одному за каждый год, что мы были вместе. Помнишь ли ты об этом?
– Я помню, как ты трахалась с моим лучшим другом.
– У нас не может быть одного хорошего момента, прежде чем мы закончим все навсегда?
– Нас давно уже нет, Ава. – Я пытался сохранить голос ровным, монотонным. – Когда что-то заканчивается, заключительные слова – хорошо это или плохо, не делают большой нахрен разницы.
Она вздохнула, и я заметил, как ужасно она выглядела сегодня. Ее глаза были налиты кровью, волосы завивались и были связаны в свободный хвост, и даже, несмотря на ее голубое платье, которое подходило ей идеально, она и не попыталась его погладить.
– Что это за так называемая чрезвычайность у вас, мистер Гамильтон? – Нотариус вошла в комнату, улыбаясь. – Вы просите, чтобы мы купили другую кофеварку за тысячу долларов? – Она перестала говорить после того, как увидела Аву.
– Мисс Кэннен, это Ава Санчес, моя в скором времени бывшая жена. Мне нужно, чтобы вы засвидетельствовали подписания бумаг о разводе и сделали три копии, оформив одну из них для почтовых целей.
Она кивнула и вытащила печать из своего кармана.
– Ты заметил, что я охотно отдала тебе нашу квартиру на Вест-энд? – спросила Ава.
– Квартиру, которую я купил? – Я поставил подпись. – Так щедро.
– У нас было много воспоминаний в этом доме.
– Подписание документов не требует разговора, – сказал я.
Она выхватила у меня ручку и поставила свою подпись над моей, потратив дополнительное время, чтобы добавить двойной завиток к последней букве.
– Я сейчас вернусь с вашей копией. – Мисс Кэннен старалась не смотреть на нас, когда выходила из комнаты.
– Вот и все, полагаю, – сказала Ава. – Я официально ушла из твоей жизни.
– Нет. – Я отрицательно покачал головой. – К сожалению, ты все еще в поле моего зрения.
– Тебя бы убило пожелать мне всего наилучшего? Хотя бы пожелать просто удачи?
– Наблюдать, как ты возвращаешься обратно в тюрьму, полагаю, что это было бы подходящим. – Я пожал плечами. – Удачи. Власти ждут тебя снаружи, так что пользуйся временем, которое тебе нужно. Есть даже торговый автомат по коридору, если ты хочешь почувствовать вкус свободы в последний раз... хотя, так как ты будешь заперта с большим количеством женщин, я уверен, поглощать киску после того, как погаснет свет, будет на вкус ничуть не хуже.
– Ты, блядь, донес на меня? – Ее лицо побледнело, в то время как я поднял свой телефон, показывая ей текст, который отправил в ту секунду, когда увидел ее в моем офисе. – Как ты мог так поступить со мной?
– Как я мог?
– Я действительно сделала тебе так ужасно больно, Лиам? Я…
– Не вздумай, блядь, звонить мне.
– Чем я сделала тебе так больно? – повторила она, качая головой.
Я ничего не ответил.
– Это... это из-за Эммы, не так ли? – Она зашипела. – Ты об этом? Ты все еще хочешь выплеснуть это дерьмо мне на голову?
– Пошла вон. Сейчас же.
– Прошло уже шесть лет, Лиам. Шесть. Гребаных. Лет. Ты должен был это отпустить. – Она открыла дверь, и хитрая улыбка распространилась по всему ее лицу. – Такие вещи случаются все время... как жаль, что это было, но это помогло сделать тебя таким человеком, какой ты сегодня, не так ли?
Я сидел как вкопанный, даже не мог броситься за ней.
Во мне все кипело, я подождал немного и подошел к окну, наблюдая, как она вышла на стоянку, как подняла руки в воздух, как офицеры кричали на нее.
Потом, как и шесть лет назад, она улыбнулась, когда к ней начали применять наручники, и засмеялась, когда они бросили ее в заднюю часть автомобиля.
Черный транспорт медленно отъехал, и знакомая боль ударила мне в грудь.
Схватив ключи, я бросился на стоянку и скользнул в свою машину, подсознательно говоря себе ехать домой, а сознательно управляя в сторону ближайшего пляжа.
Я поставил телефон на беззвучный режим, и как только выскочил на шоссе, то потерял счет времени, город исчез в зеркале заднего вида. Здания появлялись все реже и реже, и, в конечном итоге, единственное, что было за моим окном, это деревья и песок.
Когда я, наконец, достиг уединенной бухты, то припарковал машину перед скалой. Я открыл бардачок и достал красную папку, которую Обри однажды пыталась открыть. Затем я вышел и сел на ближайшую скамейку.
Глубоко вздохнув, я вытащил фотографии и пообещал себе, что это будет последний раз, когда я смотрю на них: мы с дочерью гуляем вдоль берега Нью-Джерси по пляжу, когда солнце зашло. Ее улыбка, когда я поднял ракушку и прижал ее к уху. Я, несущий ее на плечах, и, указывающий на звездное ночное небо.
Хотя я знал, что это приведет к холодному поту и неизбежному кошмару позже, все равно продолжил листать фотографии.
Даже те, что без меня: на одной – ее грустный и одинокий взгляд в парке, на другой она смотрела вдаль на что-то или кого-то, чего не было там.
Эмма...
Мое сердце сжалось на последней фотографии. Это был снимок, где она возилась со своим зонтиком, плача. Она была расстроена, потому что они заставляли ее зайти внутрь, поскольку не понимали, что, хоть ей и нравилось быть в парке в солнечную погоду, она предпочитала играть на улице, когда шел дождь.
