Текст книги "Пересмешники (СИ)"

Автор книги: Уитни Дейзи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Девушка, которую увидит профессор из Джуллиарда. Пианистка.

И я сделала то, что не должна была. Я взяла его за руку и втащила в пустой класс. Я прижала ладони к его лицу, потом запустила пальцы в его волосы, мягкие и пушистые. Я прижалась губами к его сладкому рту, теплому и голодному. Я отошла на пару шагов, не отпуская его, и моя спина столкнулась с доской, там меня не увидели бы ученики или учителя. Я прислонилась к доске и целовала его сильнее, притягивала его тело ближе к себе. Его джинсы были возле моих, наши пояса соприкасались. Он был моим, я хотела его, и я не отпускала его. Я притянула его ближе, он прижался ко мне, между нами не осталось места, и я не могла перестать целовать его, а он не мог перестать целовать меня, и мы прижимались друг к другу, и я не могла терпеть, я очень сильно хотела его.

Я уже не была той девушкой. Я была простой девушкой, целующей парня, которого она хотела, где она хотела и когда хотела.

Я была готова.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

Много стирки

Я смотрела на себя в зеркало, потянула за юбку.

– Это выглядит глупо, – сказала я Майе.

Я была в бежевой блузке и длинной синей юбке. Ужасно. Майя выбирала.

– Это классика, – сказала Майя.

– В этом нет вкуса, – я потянула за темно–синий хлопок. – Посмотри на меня, Майя!

Я стояла посреди комнаты, перед ней, заставляя ее смотреть на жуткий наряд.

– Выглядит изысканно, – сказала Майя.

– Изысканно? – фыркнула я.

– Алекс, – рявкнула Майя, – это не показ мод. Все постарались.

– Я будто какой–то проект, – я все–таки высказала долю сомнений в ней.

Майя покачала головой.

– Ты знаешь, что это не так.

– Похоже на то, – сказала я, зная, что веду себя неблагодарно.

Майя поджала губы, выдохнула и сделала паузу.

– Алекс, я знаю, что тебе сложно. Прости. Тебе это проходить, а не мне. Прости, что навязываю свое мнение.

– Просто наряд мне кажется глупым. Я бы такое не надела. Ты словно пытаешься нарядить меня как девственницу, не раздвигавшую ноги для парня. Так это выглядит. Это часть шоу.

– Так переоденься, – тихо сказала Майя. – Я хочу, чтобы тебе было удобно. Чтобы ты была собой, – и еще тише. – Я делаю это для тебя, Алекс. Других причин нет.

– Знаю, – спокойно сказала я, сомнения пропали. Я сняла юбку, бросила на кровать Т.С. – Я рада, что это делаешь именно ты.

Я взяла черные слаксы из своего шкафа. Я надела их, поправила. Майя широко улыбнулась. Она открыла дверь.

– Готова?

– Идем, – сказала я.

Мы пошли без грязного белья. Мы словно стали старше. Но у подвала стало ясно, что кто–то принес белье. Много. Машины гремели, слышно было даже в коридоре, как фоновую музыку. Мартин и Илана стояли у дверей прачечной как часовые. Мы миновали их, попали внутрь. Двери закрылись, как по волшебству, но я была уверена, что их закрыли Мартин и Илана. Сушилки работали на полную, как и стиральные машины. Много простыней и полотенец летали в них.

Диван и стул были отодвинуты, вместо них были два длинных коричневых стола, один у дальней стены, другой – в десяти футах от ближайшей стены. У дальнего стола был стул, подвинутый под углом.

За дальнем столом сидели трое учеников, ставшие советом для этого дела. Они были в застегнутых на все пуговицы рубашках, классических свитерах. Эми представила их, и некоторых я знала, как Келли Регис, с которой была на биологии в прошлом году, и Паркера Хума, чей папа был сенатором. И там была Лила Вонг, второкурсница, которая была в студсовете, по словам Эми. Она рано начала, была гонцом на первом курсе. Они кивали, когда их представляли, и быстро улыбались. Их улыбки так же быстро угасали. Они выглядели как суди. Были судьями. Они будут судить меня, будут судить Картера.

Эми указала нам сесть, и я устроилась у дальнего края свободного стола. Майя села рядом со мной. Там было еще три пустых стула. Мы с Майей выждали пару минут в тишине, шумели только сушилки и машины. А потом Эми сообщили:

– Входит подсудимый.

Мое сердце сжалось. Я решила сделать вид, что это еще одно выступление, репетиция или концерт, как этим вечером, и Картер был зрителем, обычным парнем, который увидит, как я выступаю. Это успокоило мое колотящееся сердце. Картер сел с другой стороны моего стола. Кевин Вард был с ним, был его адвокатом. Стул посередине остался пустым, был преградой между сторонами.

Эми посмотрела на дверь, проверяя, что она закрыта. Мартин и Илана остались на другой стороне, сторожили до конца. Эми представила членов совета Картеру. Они тоже кивали, улыбались и быстро прекращали, как со мной.

– Здравствуйте, – сказал Картер.

– Рад встрече, – Кевин слабо кивнул.

Эми взяла свой блокнот и кашлянула.

– Функция совета – выслушать представленные доказательства по делу Картера Хатчинсона, нарушившего нормы поведения учеников сексуальным насилием другого ученика. Совет выслушает показания и вынесет вердикт. Если Картер Хатчинсон виновен, его ждет отстранение от команды по водному поло. Он подписал бумаги и согласился на эти условия. Если его не признают виновным, мы уберем его имя из книги и пригласим служить в Пересмешниках.

Эми посмотрела на Келли.

– Келли Регис, я передаю дальнейшее тебе, – сказала она, отошла к двери и встала там.

Келли посмотрела сквозь толстые очки, прочла обвинения. Ее длинные светлые волосы упали на лицо, пока она читала, и она заправила пряди за уши.

– Александра Николь Патрик обвиняет Картера Дрейка Хатчинсона в сексуальном насилии, – сказала она и прочитала справку из норм поведения:

Сексуальное насилие против стандартов, которых придерживаются ученики Фемиды. Сексуальное насилие – сексуальный контакт (не только сношение), когда одна сторона не давала или не может дать вербальное согласие, т.е. произнести четкое «да». Если человек не сказал «нет», это не значит, что он или она произнесли «да». Молчание не равно согласию. Молчание может означать страх, смятение, опьянение. Только да – это согласие. Если «да» не было, это нет.

Она посмотрела на Картера и Кевина, потом на Майю и меня и объяснила:

– Уверена, вы знаете, что сегодня мы будем слушать ваше дело. Вы расскажете нам, что произошло, своими словами. Вы можете вызвать свидетелей. После того, как каждая сторона закончит, мы посоветуемся и вынесем вердикт. Истец может начинать.

Майя встала и прошла на пару шагов к совету.

– Это простое дело, – начала она. Она была в штанах цвета хаки, синих балетках и синем свитере. Ее гладкие черные волосы были собраны коричневой заколкой. – Мы хотели показать, что Картер Хатчинсон занялся сексом с Александрой Патрик дважды, пока она спала. Она выпила, и, судя по количеству выпитого – со слов учеников–свидетелей – уровень алкоголя в ее крови был 0,8 промилле. Выше дозволенной нормы. Секс не был по согласию. Алекс спала и не могла дать согласие. В нормах поведения все четко описано, как и все понятно в том, что произошло. Отсутствие «да» – очевидно и просто. Благодарю, что выслушали.

Майя села, встал Кевин.

– Я соглашусь с одой фразой моей подруги Майи – это простое дело. Очень простое, – сказал Кевин с легким нью–гемпширским акцентом. – И вот, что просто, – сказал он, разведя руки, раскрыв ладони, словно гениальный адвокат в сериале. – У Алекс и Картера был секс. И все. Так делают ученики старшей школы, да? – он понимающе рассмеялся, даже подмигнул совету. – Они развлекались, как пара подростков, занялись старым добрым сексом. И Алекс уже была замечена с противоположным полом по своей воле, как мы узнаем этим утром.

Дэниел. Он расскажет о Дэниеле. Я впилась ногтями в свои ладони, потому что Дэниел не был связан с Картером. У них не было ничего общего. Я поняла это, когда пришла на следующее утро к урне с потерянными вещами. Я смотрела на кирпичную стену перед собой, делая вид, что это горный пейзаж. Майя сжала мое запястье, а я молчала, ничего не делала, как в ту ночь.

Сандип был первым свидетелем. Он опустился на стул, повернутый к столу совета. Он подтверждал, что я много выпила, описал мое состояние. Он рассказал о Круге Смерти, о том, сколько водки и апельсинового сока я выпила, и как я спотыкалась, пока шла, и как я ушла с Картером.

Это звучало отвратительно. Я была как гадкая грязная шлюха. Я смотрела на свои руки, пока он говорил.

Кевин задавал ему вопросы, пытался сбить с толку, но Сандип стоял на своем.

Дальше была Джулия. Она подтвердила показания Сандипа. Я отметила мысленно, что стоило в следующий раз помочь ей с проектом, когда она попросит.

Ее отпустили. Эми сообщила, что дальше будет Дана. Я обернулась, увидела, как Эми открывает для нее дверь. Дана была в джинсах и чистой блузке. Ее короткие волосы были недавно высушены феном. Она прошла к нам, широкоплечая, с широкими бедрами и мышцами, заметными под одеждой. Она была крупной, но не толстой. Просто сильной и крепкой. Она опустилась на стул, где до этого была Джулия, а до этого – Сандип. Майя встала, поправила невидимую складку на штанине и спросила у Даны, откуда она знала Картера.

– Я – в женской команде по водному поло. Иногда мы тренируемся против мальчиков. И мы все друг друга знаем.

– И у вас были особые отношения с Картером в прошлом году? – спросила Майя.

Дана кивнула.

– Мы были на паре свиданий. Ходили в пиццерию на улице Харрис, а порой вместе плавали.

– Было в этих свиданиях что–то необычное?

– Кроме факта, что он – настоящая свинья?

Кевин вскочил со стула.

– Протестую. Оскорбление характера.

Майя вмешалась:

– Это о его характере.

Келли посмотрела на Майю.

– Возможно, стоит изменить вопрос.

– Можешь рассказать, что было на тех свиданиях, кроме пиццы и плавания? – спросила Майя.

– Да, – сказала Дана. – Мы ели пиццу после тренировки. Пошли в «Амброзию» на улице Харрис, и он все время трогал меня за ногу, пока мы ели.

– Что ты сделала, когда он стал так делать?

Она пожала плечами.

– Я оттолкнула его руку. Мы ушли, отправились к школе, и он проводил меня до общежития, попросил пройти в комнату. Я отказала. Он склонился поцеловать меня, и я быстро чмокнула его в губы, а он попытался просунуть язык мне в рот. Я покачала головой и отодвинулась. Я сказала: «Еще рано».

– И что–то случилось после этого?

– Да, он сжал мою попу, – сухо сказала Дана. Кто–то в совете захихикал, но быстро притих.

– И как ты ответила?

– Убрала руку, – Дана показала, опустив свою правую ладонь на свою ягодицу, быстро убрав ее левой рукой. – У меня сильные руки.

– Это был конец свидания?

Дана кивнула.

– Ты ходила с ним еще куда–то?

– К сожалению, да, еще раз.

– Это было плавание? – спросила Майя.

– Да, мы играли против Эндовера прошлой весной. Мы устроили собрание команд, там были все, шанс был отличным. И мы пришли к бассейну вместе, сели на задний ряд сидений для зрителей. И он снова так себя вел. Трогал меня все время. Совал руки между моих ног. И даже попытался сжать мою грудь.

– Что ты сделала? – спросила Майя.

Дана изобразила, как убрала руку Картера со своей груди.

– Что было потом? – спросила Майя.

– Он проводил меня до моего общежития, попытался поцеловать. Он прижался ко мне, толкнул меня к стене у двери моей комнаты, а потом прижался ко мне своим пахом. И я ударила его по лицу, – гордо сказала Дана. – Мне хватило его выходок. И я сказала ему держать свои противные лапы при себе и не трогать меня.

– И потом ушла в свою комнату?

Дана кивнула.

– Да, и он несколько дней пытался пустить обо мне слухи, как сделал с Алекс в начале семестра.

– Какие слухи? – спросила Майя.

– Он говорил друзьям, что я липла к нему. Как только я услышала, что он делает, я подошла к нему после тренировки, при его друзьях – Кевин там был, так что слышал, – Дана указала на Кевина пальцем, – и я спросила, рассказал ли он им, как я ударила его по лицу.

– Как они ответили?

– Они рассмеялись над ним, и он перестал болтать обо мне.

– Спасибо, Дана, – сказала Майя и опустилась рядом со мной.

Наступила очередь Кевина. Он прошел по комнате, наслаждаясь тяжелой паузой, медленно спросил с акцентом:

– И так он прижал ладонь к твоей, как ты мило сказала, попе?

Дана кивнула.

– Но ты пошла с ним снова?

– Мы ходили на собрание команд, – возразила Дана.

– Свидание, – исправил Кевин. – Ты назвала это свиданием. Ты сказала, что у тебя было два свидания с Картером. Да, мисс Голден?

Дана мрачно кивнула.

– Ты была с ним на двух свиданиях, и второе было после того, как он коснулся твоей пятой точки, что тебе не понравилось.

– Мне это не понравилось, Вард. Потому я убрала его руку с моей попы.

– Но тебе это понравилось, раз ты пошла с ним еще раз, – отметил Кевин.

– Мне не понравилось, – процедила Дана.

– И ты убрала его руку со своей задницы и снова пошла с ним на свидание. Может, дразнила его? Или не убирала его руку, а только говоришь так?

Дана прожигала Кевина взглядом, и я не сомневалась, что Кевин как–то заплатит за это.

– ОН СЖАЛ МОЮ ПОПУ, И Я УБРАЛА ЕГО РУКУ.

– Или ты так говоришь, – сказал Кевин.

– Говорю. Потому что так было.

В этот раз Майя встала.

– Протестую. Он издевается над свидетелем. Она уже рассказала, что случилось.

– Видите? Даже адвокат истца отмечает, что это ситуация лишь на словах, – сообщил Кевин, впившись в слова Майи.

Келли подняла руку, и все притихли.

– Думаю, мы поняли, на что ты намекаешь, Кевин, – сказала Келли, глядя на него поверх очков. – Ты можешь заканчивать.

– Я уже закончил, – сказал он и спокойно прошел к своему стулу.

Наступил мой черед.

Я рассказала совету, как разворачивалась ночь. И я слышала, как говорю о том, как выпила, встретила Картера, сыграла в Круг Смерти, выпила еще, поцеловала Картера, и так далее. Я звучала как свинья. Они посчитают меня свиньей. Хуже – шлюхой. Свиньей–шлюхой. Я притворилась, что я – репортер, говорила о ком–то, о другой девушке, о той ночи, и как она спала.

А потом она закончила. Та девушка закончила.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Другая девушка

Дальше свидетелей позвал Картер.

Кевин вызвал Натали, как мы ожидали. Она прошла, возвышаясь надо мной, ее квадрицепсы выпирали из джинсов, ее накачанные руки было видно под красным свитером. Даже ее скулы выпирали.

Она выглядела опасно, черные волосы были стянуты в тугой хвост у ее шеи. Она холодно посмотрела на меня, а потом опустилась на стул свидетелей.

– Натали Моретти, спасибо, что присоединилась к нам утром. Тебя вызвали для показаний, потому что ты была в «Салем Джиме» в нужную ночь, верно?

– Я была там, – сухо сказала она и сделала паузу. – С тобой.

Он вежливо кивнул.

– Конечно, – он посмотрел на совет. – Отметим, что мы с Натали Моретти встречаемся уже шесть месяцев.

– Шесть месяцев, неделю и три дня, – добавила Натали, посмотрев преданно на Кевина, от этого меня чуть не стошнило.

Он улыбнулся ей и продолжил:

– И мы с тобой танцевали, когда Алекс и Картер начали свое свидание?

– Протестую, – резко сказала Майя. – Свидания не было.

– Натали, раз ты была там, как это выглядело для тебя? – спросил Кевин.

– Они хорошо проводили время вместе, – сказала Натали.

– Можешь уточнить?

Я опустила взгляд, ведь она явно могла и сделает это.

– Они танцевали. И она терлась об него, – сказала она, словно я была животным с течкой.

– Это не так! – закричала я, не дав Майе запротестовать.

– Ты была поглощена им, Алекс, – тихо и осуждающе сказала Натали только мне. Я сжала кулаки, вонзая ногти в ладони, представляя, как она сгорает.

Келли вмешалась:

– Вернитесь к вопросам, пожалуйста.

– Натали, можешь описать, как общались Картер и Алекс?

– Она схватила его за руку и повела к сцене, стала танцевать с ним. Это было так мило, – сказала она с идеальным сочетанием сладости и холода. – И, должна сказать, что я надеялась, что Картер найдет себе хорошую девушку, ведь он милашка, заслуживает такой. И они хорошо проводили время в клубе. И я была рада тому, что они станут парой.

«Да, чтобы у нас были двойные свидания».

– Что–то показывало, что Алекс не хотела быть с Картером?

Натали покачала головой. Она знала, что делать, репетировала, но посмотрела на меня со льдом в глаза, и мы обе знали, что не станем девушками, болтающими о своих парнях.

– Нет. Я видела, как они развлекались. Зарождалось что–то милое. Я это заметила, ведь не пила. Я была трезвой, – сказала она, пронзая меня голосом.

– Спасибо, Натали, – сказал Кевин и опустился на стул.

Майя вскочила.

– Натали, интересно слушать твой анализ отношений. Может, твое будущее связано с этим. Но давай кое–что проясним. Ты была на вечеринке после этого, в общей комнате?

– Нет.

– Ты была в комнате Картера с Картером и Алекс после этого?

Натали чуть не рассмеялась.

– Конечно, нет.

– Ты присутствовала, когда расцветающие отношения между Картером и Алекс перешли от танцев на концерте к насилию?

– Протестую. Картер не совершал преступление, тем более, насилие, – заявил холодно Кевин со своего места, едва двигаясь. Он все еще сидел, скрестив ноги, отклонившись на спинку стула возле Картера.

Келли посмотрела на Майю.

– Прошу, перефразируй вопрос.

Майя послушалась:

– Натали, ты была в комнате Картера, когда произошло то, что мы обсуждаем?

Натали сжала губы, прошипела Майе:

– Я сказала, что меня там не было.

– Тогда ты ничего не знаешь. И ты не можешь ничего рассказать об исходе той ночи.

Майя уже опускала ее на землю. Но Натали Моретти не сдавалась без боя.

– Я знаю, что Алекс была одержима им в клубе, – начала Натали, вонзая нож в мою грудь, когда я представила, как спешу к сцене с ним. – Я знаю, что Алекс хотела этого, – добавила она, и меня словно ударили по животу, я вспомнила, как целовала его в общей комнате. – Знаю, она напилась, а теперь использует это как оправдание, – заявила Натали, вытаскивая нож из меня грубым рывком, заставив всколыхнуться мои воспоминания о комнате, кровати и темном сне.

– Спасибо, Натали, за подтверждение, что Алекс была не в состоянии согласиться на эти «отношения», которые были преступлением, а не отношениями. Вот и все.

Майя села и сжала мою руку. У меня едва хватало сил сжать ее ладонь в ответ, потому что меня уже выжали.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ

Удивительный свидетель

Вторым Кевин вызвал Мартина.

Майя повернула голову в сторону Кевина, отошла к стопке бумаг перед ней на столе. Она полистала страницы. Имени Мартина не было в списке свидетелей. Мы подавали списки тех, кого хотели вызвать, Картер тоже так сделал. В его списке была Натали, и все. Мартина там не было.

Постойте… может, он вызвал Мартина, потому что я говорила с Мартином перед встречей с Картером? Возможно. Вот только… если дело было бы в этом, Мартин был бы в списке. Я сжала пальцами переносицу и закрыла глаза. Я знала, почему он вызвал Мартина.

Майя шепнула мне с тревогой, но не теряя силы:

– Почему он вызвал Мартина?

Я не успела ответить, да и не знала, что сказать, как заговорила Келли:

– Этого имени нет в списке свидетелей. Эми?

Эми прошла вперед с блокнотом Пересмешников в руке. Она полистала пару страниц и сказала:

– Я не получала сообщений, что обвиняемый вызовет Мартина Саммерса как свидетеля.

Кевин встал с самодовольной улыбкой.

– Его добавили в последнюю минуту. Мы узнали, что он обладает информацией, относящейся к нашему делу.

– Вот как? – Эми приподняла бровь.

Кевин кивнул.

– Да. Напрямую относящуюся. И в интересах правосудия мы должны вызывать всех свидетелей, у которых есть полезная информация. Или нет?

Заговорила Келли:

– Если у Мартина есть информация, относящаяся к делу, обвиняемому должны позволить вызвать его. Это справедливо.

Эми тяжело дышала, отношения между тремя ветвями Пересмешников натянулись. Она резко сказала:

– Мы верим в справедливость. Я допускаю свидетеля.

Эми прошла к двери, а Майя повернулась ко мне.

– Почему он вызвал Мартина? – прошептала я.

Мне нужно было сказать ей, но слова застряли в горле. Потому что все было раскрыто. Все обо мне стало публичной собственностью.

– Почему. Он. Вызвал. Мартина? – спросила Майя холодно и четко.

Я смутилась, не смотрела на нее. Она склонилась ко мне.

– Расскажи, – приказала она.

– Я с ним в отношениях, – едва слышно сказала я.

Майя вдохнула носом, поджав губы.

– Так и думала, – она сделала паузу и тихо сказала. – Но это ничего не меняет. Это пустяки. Это ничего не меняет. Мы будем в порядке.

Я не знала, говорила она со мной или уговаривала себя – как адвокат, столкнувшийся с неожиданным свидетелем. Но не было времени думать об этом, потому что, когда я подняла голову, Мартин оказался на стуле свидетеля. Я взглянула на него, его чуть растрепанные волосы, как всегда мягкие. Его карие глаза мерцали в утреннем свете.

– Мартин Саммерс, – начал Кевин, дразня своими шагами, делая вид, словно в его рукаве был важный секрет.

Мартин смотрел на Кевина, не нервничая.

– Мартин, может, расскажешь нам, что ты делал утром тринадцатого марта?

Мартин рассмеялся.

– Что–то я не помню.

– Это был понедельник. Пять дней назад, если точнее. И это было сразу после твоего урока французского в Морган–янг–холле.

Пустой темный класс, где нас не должны были увидеть.

Кевин продолжал:

– Почему бы мне не задать вопрос иначе?

– Да, потому что нам интересно знать, как это относится к делу, – холодно сказала Келли.

Но Кевин словно играл с едой, так что играл с Мартином.

– Ты много времени проводишь в комнате Алекс, да?

У Картера тоже были шпионы.

У Картера были друзья в Тафт–хэй–холле, докладывающие ему, шпионы в классах, следящие за мной. Конечно, Картер был таким самоуверенным, готовым прийти на слушание. Пересмешники были сильными, но он создал свою силу.

– Это моя работа, – ответил Мартин.

– Работа? – спросил Кевин.

– Да. Не секрет, что Алекс пришла к Пересмешникам и попросила о помощи. Потому мы все сегодня здесь.

– И ты помогаешь, – Кевин нарисовал кавычки пальцами, – посещая ее комнату? – с подозрением спросил он. – Как именно ты помогал ей в ее комнате? – сказал он, добавляя смешок в конце.

Мартин сохранял спокойствие, и в этот раз я была рада, что он вел себя так, словно был со мной из жалости.

– Многие из нас навещали ее. Эми и Илана, например. И мы с Алекс дружим с прошлого года.

– Это так. Вы ужасно близки во всем этом, и ей, конечно, нужна твоя дружеская поддержка в тяжелые времена.

Мартин молчал, потому что Кевин ничего не спросил. Кевин поднял голову, посмотрел ан потолок, гладя подбородок. Он вдохнул, выдохнул, прошелся между столами.

– И как далеко заходит эта поддержка? – он остановился в центре комнаты. – Я знаю! – он поднял указательный палец, словно что–то открыл. – Назовем это усиленными ласками?

– Протестую! – завопила Мая.

– На каком основании? – спросила Келли.

– Он не задает свидетелю конкретные вопросы.

– Кевин, прошу, задавай конкретные вопросы, – сухо сказала Келли.

– Конечно, прошу прощения, – сказал Кевин и повернулся к Мартину. – Мартин, ты устраивал усиленную сессию поцелуев с Алекс тринадцатого марта в пустом классе Морган–янг–холла после урока французского, при которой вы целовали, зажимали друг друга, прижимались телами и лезли под рубашки друг другу?

Мартин смотрел на Кевина.

– Да.

– И часто ты позволяешь себе физический контакт с Алекс, например, когда ты держал ее за руку по пути к «Заморозке мозга»?

Как я могла быть такой глупой?

– Да, мы держались за руки, когда шли за мороженым, – ответил Мартин сильным голосом, который не дрогнул.

– Это так мило. Какой ее любимый вкус?

– Протестую! – закричала Майя.

Келли строго посмотрела на Кевина, а он продолжил:

– Вернемся к визитам в комнату Алекс, которые часть твоей работы Пересмешника. То, что ты целовался там с ней, – тоже часть работы?

– Нет, – сказал Мартин.

– Так ты соврал, что посещать ее – часть твоей работы?

– Не соврал. Это было моей работой. Я ходил к ней. Мы целовались. Это не было частью работы, но я все равно делал это.

– Это против правил Пересмешников? Сближаться с истцом? Я не знаю. Мне любопытно.

– Да.

– И ты все равно это сделал.

– Мы сделали.

– И Алекс знала, что это против правил?

– Да.

– И ты регулярно занимался таким с Алекс?

Мартин кивнул.

– Да, и это было взаимно. И по обоюдному согласию, – сказал Мартин, медленно произнеся последнее слово, чтобы точно ударить им.

– О, уверен в этом, – бодро сказал Кевин. – Как и с Картером. Потому что Алекс вступает в сексуальную активность с мальчиками, где хочет, когда хочет, когда возникнет желание, без мыслей о последствиях. И ты попался ей.

Кевин почти проплыл к своему стулу, довольный собой. Они с Картером дали друг другу пять под столом. Слова Кевина жалили, особенно из–за того, что мы с Мартином не спали вместе.

Майя встала и прошла в центр комнаты.

– Мартин, – начала она, – не тебя тут судят. Так что я не вижу смысла обсуждать ваши отношения с Алекс. Взаимные отношения. Но я хочу прояснить пару моментов. Алекс была пьяной, когда ты был с ней?

– Нет.

– Она спала, когда ты ее целовал?

– Нет.

– Была без сознания?

– Нет.

Майя посмотрела на совет.

– Не думаю, что стоит продолжать допрос, потому что это будет оскорблением. Не для него. Для всех. Для тебя, Келли. И для тебя, Лила. И для тебя, Паркер. Это оскорбило бы любого мужчину и женщину этой академии, этой страны и мира. Обсуждать при всех взаимные отношения Алекс с ее парнем, что они делают, решать за них, как к этому относиться – когда они вместе в ее комнате или в кафе с мороженым – это подло. Это низко. Этому нет здесь места. Это уничтожает весь прогресс, который сделали мы, как женщины и мужчины, которые знают, что правильно, а что нет, которые верят, что нет значит нет, которые верят в то, что вся близость должна быть по взаимному согласию. Упоминать настоящие и взаимные отношения Алекс с Мартином и пытаться намекнуть, что они связаны с тем, что случилось в январе в комнате Картера Хатчинсона против ее желаний, против ее воли, неуместно. Быть с Мартином – выбор, который Алекс сделала по своей воле. Быть с Картером – не выбор. У нее не было выбора. Я прошу вас не связывать это с произошедшим в ночь, когда Картер изнасиловал Алекс.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ

Вдох, выдох

Мартина отпустили. Я не знала, ушел ли он на пост у двери, или Эми куда–то – в тюрьму Пересмешников? – прогнала его.

Кевин вызвал третьего и последнего свидетеля. Картер поднялся у стола. Он был в белой рубашке в синюю полоску, зеленом галстуке и штанах со стрелками. Его белые волосы были зализаны назад.

– Проясним ситуацию, – начал Кевин. – Как начался тот январский вечер, Картер? Тот, когда ты встретил Алекс?

Словно мы могли обсуждать другую ночь.

– Эм, он начался в библиотеке…

Я тихо кашлянула, скрывая смешок. Он издевался.

– Я готовился к уроку испанского.

Я постучала Майю по ноге и шепнула ей:

– Он врет…

Она зашипела, не дав мне продолжить, потому что следующим утром он говорил, что еще даже не начинал домашку. Он был на тренировке по водному поло перед нашей встречей.

– А потом я вернулся в свою комнату и, кхм, позвонил маме, чтобы рассказать, как дела на уроках. И чтобы узнать, как она, ведь она болела на каникулах.

Они не понимали, что он врал? Не видели его насквозь, как я?

– После разговора с мамой я пошел с друзьями в клуб. Там я заказал содовую, ведь выпивать мне нельзя. Ни там, ни где–то еще. Мне всего семнадцать.

Кевин задумчиво кивал, словно Картер был примерным учеником, образцом добродетели.

– В семнадцать пить нельзя, – заявил Кевин.

Спасибо за уточнение, придурок.

Я снова постучала Майю по ноге, словно спрашивая, что делать дальше? Она покачала головой, прося меня молчать. Я подавила желание прикрыть глаза руками, потому что тогда смотрела бы на все сквозь пальцы, как в фильме ужасов, каким все это и было.

Картер, белый рыцарь, как ему казалось, продолжал:

– И тогда я встретил Алекс. Помню, как я думал, какая она милая, – сказал он с застенчивым, почти влюбленным видом, напоминая щенка. – И я подошел к ней и представился. Она пожала мою руку и улыбнулась. Она была очень остроумной, и мы обсуждали, как нам нравится группа.

Давайте притворимся, что я была трезвой всю ночь. Потому что он забыл упомянуть, как я чуть не врезалась в него в пьяном состоянии. Он продолжал в таком духе, описывая, как покинул клуб, отправился в общежитие Сандипа, сыграл в Круг смерти, заявляя, что пил там только апельсиновый сок. И он описал наш поцелуй в общей комнате, словно краснеющий джентльмен, пораженный моей красотой.

– А потом ты ушел в свое общежитие? – спросил Кевин.

– Да. Алекс сказала, что хотела туда.

Я повернула голову к Майе. Я просила ее взглядом сделать что–нибудь.

– Протестую! – завопила она, вставая.

Келли посмотрела на Майю.

– Да?

– Его сторона ошибается, – заявила Майя. – Вы уже слышали от Алекс, что это была его идея.

– Можешь сесть, Майя, – сказала ей Келли. – Мы слушаем его сторону истории.

– Можешь рассказать, что происходило в твоей комнате? – спросил Кевин у Картера.

– Мы еще немного целовались, а потом… – Картер замолчал, сильно краснея.

– Да? – мягко спросил Кевин.

– Мы добрались до кровати и раздели друг друга.

Моя голова гудела. Я злилась, и вена, которую я презирала, пылала.

– И она легла на мою кровать, притянула меня к себе, и я надел презерватив, чтобы заняться любовью…

Я громко кашлянула, не стараясь прикрыться. Картер замолчал и посмотрел на меня впервые – как и все – из–за моего кашля.

– Мы не занимались любовью, – процедила я. Плевать, что не моя очередь говорить.

– Занимались, – сказал Картер, глядя на меня. – Мне так казалось, – он прижал ладонь к груди и вздохнул.

Огонь во мне разгорался сильнее, покрывал мое тело и кожу, я пылала изнутри и снаружи.

– А потом мы уснули. Она уснула в моих руках.

Я закрыла глаза, чтобы не видеть, а только слышать ложь.

– И я уснул на два или три часа, – продолжил он. – Когда я проснулся и посмотрел на часы, было около половины четвертого. И она целовала меня.

– Я не целовала тебя! – закричала я, широко открыв глаза.

Он снова робко на меня посмотрел.

– Целовала, Алекс, – тихо сказал он. Это был не Картер по телефону, резкий и готовый воевать, или в библиотеке, хитрый и готовый действовать. Это был новый Картер, худший из всех. Милый и чувствительный Картер, покрытый сиропом и медом. Я хотела сорвать с него каждый дюйм этого сахарного покрытия.

– И я взял презерватив еще раз, надел его, и мы занялись сексом, то есть, любовью, – быстро исправился он, и я прекрасно понимала, что он играл роль, но тут сбился с отрепетированного текста. Я посмотрела на совет, но их каменные лица не давали понять, заметили ли они его ошибку.

– Она тебя не оттолкнула? – спросил Кевин.

– Не оттолкнула.

– Не сказала нет?

– Не сказала нет.

– Не покачала головой?

– Не покачала головой.

– Спасибо, Картер, – сказал Кевин и сел.

Майя вскочила, используя свой шанс задать вопросы.

– Ты заявляешь, что она не сказала «нет». Но это не обязательно. В кодексе сказано, цитирую: «Сексуальное насилие – сексуальный контакт (не только акт), где одна из сторон не дала или не может дать вербальное согласие, т.е. произнести четкое «да». Если человек не говорит нет, это не означает согласие. Молчание не равняется согласию. Молчание может означать страх, смятение, опьянение. Да означает только да. Если да не было, это нет».