Текст книги "Послезавтра"

Автор книги: Уитли Страйбер (Стрибер)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– На улицу не выходите, жгите все, что найдете, чтобы согреться. Переждите это время. Я приду за тобой, я тебе обещаю. Ты меня понял?

Сэм не боялся того, что отец будет рисковать своей жизнью ради него. Услышав его невозмутимый, уверенный голос, он успокоился.

– Да, папа, я понял. – Вода дошла до Лоры. – Я должен идти.

– Подожди! – закричала его мать. – Я люблю тебя! Сэм, сынок, мы оба тебя любим!

– Мы любим тебя! – добавил отец.

Сэм с головой окунулся под воду, и в этот момент связь отключилась. Лора начала лихорадочно шарить фонарем по поверхности воды, лучом пронизывая маленькие волны, которые заполнили пространство под потолком вестибюля. Когда он вынырнул, она закричала:

– Я боялась, что ты утонул!

Звук ее голоса отразился от стен глухим эхом.

Сэм понял, что она близка к истерике, ведущей к шоку и осознанию собственной беспомощности, и помахал ей.

– Госпожа, – произнес он, собирая последние капли своих сил для придания спокойствия голосу, – нам придется найти для вас сухую одежду, – и повел вверх по лестнице.

Люси в открытую плакала. Джек прижимал ее к себе, ощущая, как дрожит ее хрупкое тело и голова прижимается к плечу. Он боялся гибели Сэма больше, чем конца всей планеты. Он знал, что штормовой циклон продвигается на юг и легко может дойти до того места, где был его сын. Потомак мог выйти из берегов, пополнившись миллиардами литров дождевой воды, и подчиниться смертельному ледяному дыханию, которое до этих дней оставалось для человечества незнакомым. Он снова подумал о мамонтах на цветочных полянах и о древней яблоне.

Ему пришлось отпустить жену. Он не хотел этого, но работа требовала от него активных действий. Он не мог больше ждать и, несмотря на желание не размыкать своих рук всю оставшуюся жизнь, мягко оттолкнул ее от себя.

Джек повернулся к Фрэнку, который носился по комнате, ожидая, пока тот обратит на него внимание.

– Где ты хранишь наше антарктическое снаряжение? – спросил Джек.

Лицо Фрэнка сначала приняло выражение смятения, потом удивления и, наконец, понимания.

– Ты не дойдешь до Нью-Йорка, – сказал он.

– Я могу попытаться. На полюсе мне доводилось ходить на дальние расстояния.

Потом он на минуту задумался. Получается не меньше трехсот километров, часть пути лежит под водой… во всяком случае пока.

Фрэнк побледнел. Такой цвет в трудные минуты принимает кожа абсолютно здорового человека. Джек понял, что эта бледность была признаком страха.

– Джек, сейчас речь идет не об Арктике. Люси…

Она молчала. Она не станет его останавливать, и Фрэнк понимал почему. Если ему удастся задуманное, он может спасти сына. Ни одна мать не остановит мужчину в такой ситуации.

– Я должен идти, – сказал он ей. – Я должен это сделать.

Она молча кивнула. Джек вытер ее слезы и попытался не обращать внимания на свои собственные. Перед ним стояла мужественная, сильная женщина, в которой он с трудом узнавал свою жену и очень гордился. Эти минуты единения перекрыли долгие годы разочарований и недопонимания. Когда она улыбнулась, Джек понял, что она тоже гордится им и его смелостью.

Он коснулся ее щеки, она закрыла глаза. Этот тайный язык жестов и недосказанности будет понятен только человеку, пережившему развод. Оказывается, он представляет собой такое же таинство, как и сам брак.

Он так же коснулся ее щеки, когда впервые увидел ее, а она прижалась щекой к его руке. Он этим же жестом прикоснулся к ней возле брачной постели, когда они были еще молоды и неопытны. Тогда это прикосновение уняло страх и дало обещание блаженства, которое потом превратилось в живую душу. Эта самая душа была сейчас заперта в центре обезумевшего хаоса.

Когда в этот раз ответила на его прикосновение, она будто говорила: «Я помню все, что было до этой минуты, и поддерживаю тебя в том, что ты собираешься сделать. Если ты готов пожертвовать своей жизнью ради нашего сына, я буду любить тебя до своего последнего вздоха».

Это был момент наивысшего откровения между мужчиной и женщиной, связанных общими воспоминаниями и общей жизнью. Развод для них уже не имел значения.

В холодной, темной библиотеке, отзывавшейся эхом на журчание воды, стоны и звуки умирающего города, Лора и Сэм продолжали свои поиски. Нижние уровни здания были для них недоступны, но оно было довольно больших размеров, и в нем могло найтись много полезного. Они были вынуждены исследовать все помещения, потому что уже замерзали в своих промокших одеждах, а отец только что предупредил Сэма, что станет еще холоднее. Лора не так сильно вымокла, как Сэм, и у нее было пальто, поэтому девушка находилась в меньшей опасности, чем он. Сэм едва мог ходить от дрожи. Ему казалось, что, если он расслабится, у него может случиться приступ непонятной болезни. На ум приходило слово «переохлаждение» или «гипотермия», и он развлекал себя мыслями о том, какие симптомы могут быть у этой загадочной болезни. Сэм знал, что человек при гипотермии впадает в шоковое состояние, потом засыпает. Постепенно сны становятся отрывочными и сознание угасает. Все это он прочитал для того, чтобы лучше понять, с какими трудностями и испытаниями сталкивался его отец в полярных экспедициях. О смерти от переохлаждения он узнал лишь то, что умирающие видят во сне свою жизнь, как это бывает с утопающими. Вдруг под прыгающим пятном света Лориного фонарика появилась табличка с надписью «Бюро находок». Эта находка могла оказаться очень полезной!

Дверь оказалась незапертой, и они свободно вошли внутрь. В комнате имелся потертый прилавок, стол с бумагами и много ящиков со всякой всячиной. Сэм был поражен количеством этих ящиков. Люди действительно много теряли! Он, конечно, не рассчитывал на то, что найдет пару нижнего белья и носки, но тут вполне могла оказаться рубашка, и он с порога увидел множество всяких курток и накидок. Что-то из этого богатства висело на крючках, что-то лежало в ящиках.

– Быстрее, – сказала Лора. – Мы должны тебя переодеть до того, как ты переохладишься.

Что она хочет сказать? Что ему придется здесь сделать?

– Стесняться будешь в другой раз, – одернула она его, когда он попытался помешать ей стянуть с себя рубашку.

Он хотел было расстегнуть на ней пуговицы, но она откинула ее в сторону, как тряпку. Затем она расстегнула его штаны и велела ему их снять. Он повиновался, и тогда она встала на колени и сняла с него носки. В мгновение ока она стащила с него мокрые трусы.

В комнате было темно, но не настолько, как хотелось бы. Он подумал: «Мне семнадцать лет, а это – девушка моей мечты. Теперь я стою перед ней без одежды». Правда, его сотрясала такая сильная дрожь, что внизу не произошло ничего знаменательного. Затем она раскрыла полы своего пальто и окутала его своим теплом. Это было похоже на прикосновение крыльев ангела. Только этот ангел был материален и обладал прекрасным телом и удивительным запахом.

– Ч-ч-что т-ты делаешь?

– Согреваю тебя своим телом. Нельзя, чтобы кровь резко отхлынула от конечностей к сердцу, иначе оно может отказать.

Она явно знала о гипотермии больше, чем он. Правда, она плохо разбиралась в устройстве мужского тела и его возможной реакции на такого рода воздействие. Или, наоборот, хорошо?

– Г-г-где т-ты этому н-научилась?

– Тебе надо было внимательнее слушать на уроках ОБЖ. Как ты себя чувствуешь?

– Г-гораздо л-лучше.

Ее руки обняли его и притянули ближе к себе, и тут он понял, что с ним не может произойти ничего, что поставило бы их обоих в постыдное положение. Она была абсолютно права: он сильно переохладился, даже больше, чем он сам осознавал. Как и было сказано в книжках, смерть от переохлаждения могла подобраться к нему незаметно. Его благодарное тело было способно только принимать живительное, благодатное тепло. Кто знает, может, настанет день, когда он окажется в этих объятиях при совершенно иных обстоятельствах. Сейчас важна была жизнь, и только она одна.

Он еще подумал: «Когда тебе семнадцать лет, думать о смерти совсем не хочется. Даже сейчас я хочу жить и радоваться жизни!» Раздавались звучные шлепки набегавших волн. Снаружи поднялся ветер, и старые стены здания застонали.

Глава 11

Подобно всем крупным федеральным строениям, офис Торгового департамента строился на века. В нем было больше помещений, чем его служащие могли использовать в ближайшую сотню лет. Именно поэтому несколько лет назад его отдали УОАИ, которое до отказа забило все его уголки оборудованием и персоналом. Штаб управления был похож на Лос-Анджелес: он был вездесущ.

Фрэнк знал свою территорию, как старый таксист рисунок городских улиц. Он отвел Джека прямо к маленькому тайнику, в котором хранилось то оборудование, которое им удалось эвакуировать из Антарктики. Там все было сложено с тщательностью и сноровкой старого солдата в запасе. Для того чтобы разобрать таинственные письмена, обозначающие содержимое контейнеров, потребовалась бы помощь шифровальщика. А без Фрэнка или подробнейшей карты этого тайника желание найти в нем одежду полярника осталось бы совершенно невыполнимым.

Джек вытащил контейнер с одеждой и стал перебирать знакомые куртки. Они все были подбиты мехом, но это было сделано не из-за недостатка фантазии, а потому, что лишь сама природа могла защитить живое существо от арктического холода. Достаточно ли будет этой защиты? Хватит ли ее для того, чтобы сохранить человеку жизнь при температуре минус сто градусов по Цельсию?

Самая низкая температура, зарегистрированная на поверхности земли, составляла минус восемьдесят девять градусов. Эти данные прислали русские со станции «Восток-2» зимой 1983 года. Эти куртки были рассчитаны на температуру до минус девяноста градусов. Кто знает, как они себя поведут в более суровых условиях?

При минус девяносто пяти человеческая кожа, соприкасающаяся с воздухом, замерзает за шесть секунд. При ста градусах ниже нуля кровь здорового человека, несмотря на активное движение, замерзает за тридцать пять секунд.

Джек услышал позади себя шаги, но не стал оборачиваться, а продолжил собирать все необходимое для поездки.

– Фрэнк рассказал мне о Сэме, – сказал Том Гомес.

Джек проигнорировал эти слова. Он понимал, что Фрэнк специально послал шефа к нему, чтобы отговорить его от опрометчивого решения, и очень об этом сожалел.

– Отговаривать тебя я не стану, но сначала я должен сделать кое-что важное. – Том держал в руках распечатку результатов компьютерного моделирования Джека, как белый флаг. – Ты должен предоставить эти результаты с пояснениями администрации Белого дома.

Он уже пробовал это сделать, и в ответ только был унижен этим идиотом, вице-президентом. Больше Джек не желал иметь дела с политикой. Пусть тупицы, не желающие слушать голос разума, замерзают насмерть, а с ними и те, кто выбрал себе такое правительство. Хотя нет, так нельзя. Простых людей обманывали, иначе администрация не смогла бы сосредоточить в своих руках столько власти. Но как ему объяснить что-то людям, которые уже не раз отказывались его выслушать?

– Я уже пытался, Том, – ответил он.

Гомес тяжело вздохнул. Виноватое выражение лица намекало на то, что он со своей стороны мог оказаться причиной формирования у начальства образа Джека как безвредного сумасброда. Должен же был Том защитить свое место под солнцем, в конце концов!

Гомес сам не верил Джеку, отмахиваясь от того, что считал глупостью. Так было даже тогда, когда природные аномалии стали принимать размеры настоящей трагедии. Он поверил сейчас, но уже было слишком поздно.

– На этот раз все будет иначе, – сказал он. – Сейчас ты будешь докладывать президенту.

Выходит, Том поверил результатам компьютерного анализа и проинформировал Белый дом о достоверности информации. В присутствии президента было поздно доказывать реалистичность гипотезы. Ему докладывали только результаты исследований и рекомендации.

– Когда? – спросил Джек.

– Внизу ждет машина.

В публичной библиотеке патрульный Кэмпбелл занимался организацией. Сэм объяснил ему, кто такой его отец и какую информацию он от него получил. До того как он это сделал, все надеялись дождаться, пока спадет вода. Несчастные люди считали, что весь этот кошмар не может долго продолжаться. Им было непонятно, почему возникла чудовищная волна, накрывшая восточное побережье, и в чем причины ее необычного поведения. Однако даже если их ожидания были бы оправданы, наводнение не спало бы с той же скоростью, с какой оно поднялось. Особенно при такой массе воды.

Масштаб катастрофы был слишком велик, чтобы его могли понять те, кто находился в этой библиотеке. Наверное, даже Джек не имел полного представления о нем. Вернее, технически он знал о том, что происходит, но мысль, что весь мир висит на волоске от гибели, еще не приходила ему на ум.

Если вода не вернется в океан до того, как замерзнет, и сверху на нее ляжет большое количество снега, то вся эта поверхность начнет отражать солнечные лучи. Площадь этого гигантского отражателя составит пространство от Нью-Йорка до штата Вашингтон, от Владивостока до Москвы, от Парижа до Лондона, от Марселя до Рима, от Афин до Тегерана. Ледяное кольцо охватит весь мир. Если летнего тепла не хватит для того, чтобы его растопить, то следующая зима лишь добавит ему снега, и так год за годом. Начнется Новый ледниковый период, и само понятие «глобальное потепление» покажется бредом. Итак, сейчас решалась судьба мира. Если надвигающийся с севера холод превратит разлившуюся воду в лед, то до того времени, как он сможет растаять, пройдет не одна сотня лет. Если же нет, то, возможно, весной человечество получит еще один шанс.

Это происходило на Земле не впервые. Как оказалось, этот цикл повторялся уже не менее двадцати трех раз, но временной отрезок, который занимала единица цикла, был настолько велик, что людям было не представить, что вся история человечества от наскальной росписи до космических кораблей уместилась в один теплый период, который прервал нормальное оледеневшее состояние покоя Земли.

Смена состояния планеты происходила ритмично, за короткий, в хронологии Земли, отрезок времени. Правда, обычно Земля не оказывалась покрыта льдом, за исключением зоны полюсов. Так было до тех пор, пока материк Центральной Америки не поднялся из вод и не перекрыл трансэкваториальное течение, управлявшее климатом планеты в течение двадцати пяти миллионов лет. Этот фактор, вместе с периодом нестабильного излучения Солнца, создал определенную климатическую турбулентность, в результате которой погодные условия последних трех миллионов лет были, скажем, несколько необычны.

В библиотеке Лора, Сэм и Брайан быстро взяли на себя роль организаторов спасательных мероприятий. Так было всегда: во времена великих ледников в земле, которая сейчас называется Южной Каролиной, где температура падала до минус сорока пяти градусов, лидерами всегда становились самые умные. Именно те, кто умел ловить дичь, сеять семя и предсказывать погоду по рисунку таинственного звездного неба, и не давали человечеству погибнуть.

– Там больше ничего не осталось? – спросил Кэмпбелл, когда Джей Ди, Сэм и Лора принесли последнюю партию курток.

– Практически нет, – ответила Лора. – Мы еще нашли приемник, но, по-моему, он не работает.

Молчание, повисшее после этих слов, было наполнено горечью и грустью. Каждый находящийся здесь человек понимал, насколько ценным могло оказаться работающее радио. Наверное, первобытные люди, забивавшиеся в пещеры, чтобы переждать холодный период, так же хорошо понимали ценность горящего огня.

– Дай-ка мне, я посмотрю, – сказал Брайан.

Лора передала ему приемник, а он принялся его разглядывать. Это был старенький транзистор, появившийся в восьмидесятых годах, когда еще не было плееров с наушниками и микросхемотехники.

Вдруг послышался неожиданный звук, заставивший некоторых вскрикнуть от испуга: залаял Будда. Он и Лютер старались привлекать к себе как можно меньше внимания, устроившись в дальнем конце зала. Лютеру было стыдно, потому что он был грязным и ему казалось, что от него плохо пахнет. Да и вообще, он не хотел, чтобы в нем признавали человека с улицы.

Лай вскоре перешел в завывание. Будда прижимал уши к голове и был явно чем-то обеспокоен. Люди, заметив это, тоже заволновались. Удивительным образом роль собаки в обществе человека изменилась: она снова стала важной его частью. Предшественники Будды были лучшими друзьями человека, согревая его по ночам и по запаху определяя приближение саблезубого тигра до того, как его заметит человеческий глаз.

Сначала Сэм повернул голову, потом Лора, а за ними и все остальные услышали странный высокий скрежет, который так обеспокоил Будду. Собака продолжала выть и поскуливать, а скрежет тем временем нарастал.

Сэм сначала думал, что его издают размокшие и перегруженные балки в подвале или дающее усадку здание. Вода наполнила весь подвал и сама поддерживала свой вес. Выходит, она не налагала дополнительную нагрузку на несущие конструкции библиотеки, и с ними все должно быть в порядке.

Сэм, переодевшийся в теплое пальто поверх спортивных свитеров, которые он нашел в коробке прямо в упаковке спортивного магазина, выскочил в большой зал перед читальным.

– Что случилось? – спросил Брайан, присоединяясь к нему.

– Понятия не имею!

За ними вышли Лора и Джей Ди и все остальные. Они находились в зале Соломона, окна которого смотрели на Пятую авеню. Перед наводнением в нем была устроена выставка изделий американских индейцев, от письменности на оленьей коже до знаменитых бус из раковин племени ирокезов. Отсюда звук слышался громче, и в нем были различимы треск и стон металла.

Ребята перешли в следующий зал с высокими окнами и, выглянув на улицу, увидели самое потрясающее зрелище за всю яркую историю острова Манхэттен.

По улице медленно, со скрежетом продвигался огромный грузовой корабль, занесенный в пространство между домами в результате чудовищной прихоти природы. Его стальные бока были припорошены снегом, а между канатами дул резкий, порывистый ветер.

В комнате стало тихо, и каждый человек думал о том, что видит перед собой материализовавшееся воплощение хаоса. Мир сошел с ума.

Джек испытывал странное, не знакомое ему доселе чувство. Он делал доклад в присутствии самых значительных лиц Соединенных Штатов, и никто в комнате не кашлянул, не позволил себе смешка или вздоха. Все слушали его в полном молчании.

Он объяснял все так, как понимал сам. С 1999 года в климате стали происходить некоторые изменения, которые Джек счел предупреждением о грядущих серьезных событиях. После необычайно теплой осени 1999 года по Европе прокатился невероятной силы шторм с ветрами, скорость которых значительно превышала все известные параметры. По континенту с корнями было выдрано не менее трехсот миллионов столетних деревьев. Даже вековые деревья, гордость парка Марии Антуанетты, разлетелись в щепки, и общий облик легендарного местечка навсегда изменился.

В 2003 году тепловая волна, прокатившаяся по планете, заставила Лапландию согреться до двадцати шести градусов тепла. Все это время природа подавала тревожные сигналы, вынудив правительство Британии разработать целую программу с использованием измерительных приборов на буях, о которых потом рассказывал Джеральд Рэпсон. Эти буи показали, что Северо-Атлантическое течение постепенно затухает. Эта информация была утаена от экспертов УОАИ США.

Президент Блейк был подавлен, понимая, что при его правлении погибнут миллионы граждан Америки и история не без оснований возложит ответственность за эти смерти на его плечи.

– Когда это закончится? – спросил он хрипло.

Джек с удивлением понял, что президент плакал.

– Общий закон таков, что бури продолжаются до исчезновения дисбаланса, который их вызвал.

Джек старался избегать глаз этих людей, потому что понимал, насколько тяжело им будет выдержать его взгляд. Где-то в глубине души он хотел увидеть отражение чувства вины за то, что они потеряли так много времени. Левые всегда норовили использовать проблемы окружающей среды в качестве рычага управления экономикой, а правые вообще считали экологию помехой для развития индустрии. И те и другие оказались неправы. То, что происходило сейчас, уже случалось на земле, только это было слишком давно, чтобы отложиться в человеческой памяти. Правда, тогда не было заводов, отравляющих воздух, но тем не менее сто двадцать тысяч лет назад похолодание было настолько серьезным, что вызвало Ледниковый период.

Джек никогда не уставал рассказывать о предупреждениях палеоклиматологии. Как бы ни была благополучна жизнь, цикл завершается и похолодание снова наступит. Дело уже не в том, что делает и чего не делает человек, а в самой природе планеты Земля. Пока океаны не смогут циркулировать через тропический климат, а Солнце останется переменной звездой, все будет повторяться снова и снова.

Умный руководитель должен начать готовиться к этим переменам сию же минуту, как это делали британцы, или итальянцы, пытаясь защитить свою Венецию. Загрязнение атмосферы, возможно, ускорило и ожесточило климатический сдвиг. Основной тезис доклада Джека, над которым раньше смеялись представители власти, звучал так: «Готовьтесь к неизбежности, потому что она снова настанет».

К сожалению, сотня тысяч лет – незначительный отрезок времени для Земли – оказалась неподвластной для осмысления простым человеком. У государственных мужей на лбу было написано: «После меня – хоть потоп».

Джек смотрел на их грустные, озлобленные или непонимающие лица и думал, что некоторые из этих людей до сих пор еще ничего не поняли. Другие же понимали происходящее слишком хорошо, что выдавали их сжатые кулаки и мечущиеся глаза.

– На этот раз речь идет о глобальном климатическом сдвиге, – продолжал Джек. – Эти ураганы прекратятся только после того, как покроют бóльшую часть северных материков льдом. На это уйдет несколько недель.

Джек развернул графическое изображение, полученное Джейсоном в результате двадцатиминутного мастер-класса на клавиатуре компьютера. На нем была показана динамика продвижения льда на юг.

– Снег и лед будут отражать солнечный свет с поверхности Земли, и ее атмосфера стабилизируется, но настанет Ледниковый период.

Генерал Артур Уоткинс Джонс Пирс, председатель объединенного комитета начальников штабов, понял, о катастрофе какого масштаба рассказывал Джек. Он был умным человеком.

– Что мы можем сделать?

– Эвакуировать людей как можно дальше на юг.

Беккер потемнел лицом. Он, как большинство политиков-администраторов, больше всего заботился о своей репутации. Он не мог допустить, чтобы чья-то ошибка лишила его теплого места.

– Это уже совсем не смешно, профессор Холл.

– А я не шучу, – взорвался Джек, с трудом подавляя гнев. Ему нельзя было кричать на этого слизняка, потому что так он только настроит против себя остальных. – Людей необходимо эвакуировать, пока есть возможность. Позже им будет просто не выбраться.

Произнося эти слова, он снова представил себе Сэма, и его сердце переполнилось эмоциями. Он хотел как можно скорее уйти отсюда, от этих людей с их бесполезными спорами и отправиться в дорогу. Но если ему каким-то образом удастся убедить этих людей в необходимости немедленных действий, то он сможет спасти миллионы таких же живых и драгоценных душ, как Сэм, Лора и Брайан.

Теперь государственный секретарь, сидевшая до этого момента со сцепленными руками и поджатым подбородком, будто ожидая любого повода подняться и уйти, подалась вперед и спросила:

– И куда же вы предлагаете им идти?

Анджела Линн была приятной женщиной, и, кажется, она ему поверила. Ну что ж, у него появился хотя бы один сторонник.

– Чем дальше они уйдут на юг, тем лучше. Техас, Флорида, но лучше всего в Мексику.

– В Мексику?! – негодовал Беккер. – Вы, голубчик, занимайтесь своей наукой, а политику оставьте нам.

Джеку представилась возможность сделать нечто очень приятное. Он посмотрел в упор на президента и стал обращаться лично к нему. Краем глаза он видел, что Беккер напрягся и покраснел. Такие люди, как он, всегда болезненно реагировали на проявление к ним неуважения.

– Господин президент, если мы выживем, я не имею в виду уже кого-либо лично, а человечество как вид, нам придется изменить свое мышление. Мы должны представлять себе весь масштаб происходящего, глобально. Опасность угрожает не только Америке.

– Но мы обязаны в первую очередь подумать о судьбе Америки, – вмешался Беккер.

– Тогда защищайте американский народ, а не его гражданское самосознание. Посмотрите на этот вопрос в перспективе. Шансы вести сельское хозяйство в Северной Америке практически ничтожны. Проявите умение планировать, вступайте в союзы, просите помощи. Пройдет совсем немного времени, и вам придется о ней умолять.

В комнате повисла звенящая тишина. Ее прервал Беккер:

– Что конкретно вы нам предлагаете?

Джек скрыл свое изумление. Такой вопрос мог задать человек, который всерьез задумался о том, что здесь только что было сказано. Неужели Беккер поверил? Хотя в мире уже произошли события, которые были еще невероятнее.

Джек подошел к большой настенной карте. Он обратил внимание присутствовавших на Юго-Восточную Азию и Северную Америку. Взяв толстый черный карандаш, он провел линию, которая оказалась почти параллельной старой линии Мэйсона-Диксона.

– Эвакуируйте всех людей к югу от этой линии.

Теперь заговорил президент. Сначала он взглядом попросил у Джека разрешения его перебить, а когда тот кивнул, спросил:

– А что будет с теми, кто севернее?

Его голос дрожал, и все почувствовали, что он понял всю тяжесть положения.

В глубине души Джек поблагодарил небеса за это собрание. Оно должно было бы произойти еще три дня назад для того, чтобы принять решение об активации заранее продуманного плана. Все же лучше поздно, чем никогда.

К сожалению, собрание было запоздалым, и Джеку пришлось произнести самые тяжелые в своей жизни слова.

– Боюсь, что их спасать уже поздно, – сказал он. – Если они покинут свои жилища и попытаются куда-либо поехать, буря убьет их в считанные секунды.

«Может быть, такая судьба ожидает и моего мальчика, моего Сэма», – пронеслось у него в голове. Джек не смог удержаться и бросил пристальный взгляд на Беккера, и тот отвернулся так поспешно, будто взгляд жег как огонь.

– Сегодня у них остался один лишь шанс: запереться дома, молиться и ждать.

Президент на какое-то мгновение задумался. Джек готов был поручиться, что он вспоминал Питтсбург и Кливленд, Гэри и Чикаго, Миннеаполис, Омаху – все эти города составляли историю Америки. К тому же президент не забывал и о численности населения. Он вообще был хорошо известен умением оперировать цифрами. Наконец президент встал и поблагодарил Тома Гомеса. Это означало, что доклад Джека подошел к концу. К тому времени он уже с трудом сдерживал свое нетерпение, потому что мог думать лишь о судьбе своего сына. Он уже выполнил свой долг гражданина, теперь его ждал долг отца.

Гомес вышел, чтобы проводить Джека. Том положил ему руку на плечо. Дело было сделано. Жаль, что они одержали победу в такой тяжелой и трагической ситуации.

– Что он будет делать? – спросил Джек, надеясь, что правильно понял намерения президента.

– Не знаю, – ответил Гомес.

Хорошо, что он был хотя бы честен с ним. Правительство могло бездействовать, несмотря на полученную информацию, прикрываясь своими идеями. Они считали, что если не признавать влияние загрязнения окружающей среды на изменения климата, то ничего дурного и не случится. Жаль только, что природе нет дела до идей. Она живет по математическим законам, в соответствии с которыми два плюс два всегда будет давать в сумме четыре.

Джек пошел к выходу, а Том вернулся к собранию, которое продолжалось за закрытыми дверями.

– Мы не можем эвакуировать половину страны только потому, что какой-то ученый считает, что изменится климат! – неистовствовал Беккер.

Он почувствовал презрение, струившееся из Холла, и люто ненавидел его за это. Он очень хотел, чтобы этот выскочка допустил ошибку, и тогда его можно было бы вышвырнуть из УОАИ куда-нибудь в сельскую школу, подальше от Вашингтона.

Государственный секретарь Линн произнесла с мягким спокойствием, которое часто вводило ее врагов в заблуждение:

– Каждая минута промедления стоит человеческих жизней.

– А как же другая половина страны? – продолжал настаивать Беккер. – Что они будут делать, когда на них хлынут все эти люди? Выдержит ли инфраструктура?

– Если профессор Холл прав, то, послав спасательные группы на север, мы лишь увеличим количество жертв. Мы должны немедленно начать спасение тех, кого успеваем спасти.

Следом за секретарем заговорил генерал Пирс, сумевший преодолеть первый шок:

– Мы воспользуемся принципом сортировки, который используют медики на поле боя. Иногда нам приходится принимать нелегкие решения. Сейчас это необходимо сделать.

– Я не согласен с тем, что нам необходимо бросить половину страны, – Беккер уже почти кричал.

Их миру угрожала опасность. Необходимо было принимать меры по защите людей, а в таких масштабах эта задача была не по плечу даже опытным тактикам и стратегам, не говоря уже о людях, у которых не было никакого конкретного плана.

Том Гомес наблюдал за их спором.

– Если бы вы прислушались к Джеку раньше, то, возможно…

Теперь Беккер уже кричал в голос:

– Ерунда! Легко ему предлагать свой так называемый план, он-то здесь, в Вашингтоне!

Том посмотрел на Беккера. Он давно слышал о том, что слабый вице-президент всегда сопровождает слабого президента.

– Сын Джека сейчас в Манхэттене, – сказал он.

Он говорил это тихо, но его услышали все, находящиеся в комнате, включая Беккера, который с удивлением обернулся к нему.

– Что?

– Сын профессора Холла сейчас в Манхэттене. Я подумал, что вы должны об этом узнать до того, как вынесете суждение о его мотивах.

Лица сидевших за столом людей изменились и помрачнели. Джек Холл, заявляя о том, что поздно спасать северную часть страны, знал о том, что там находится его собственный сын. Это лишь утяжеляло весомость его выводов.

Президент тоже это понял и медленно поднялся из-за стола. Обычно он спокойно сидел и ждал, пока улягутся споры по каким-либо вопросам, но сейчас он дал всем понять, что обсуждения закончились. Их надо было провести еще несколько месяцев или даже лет назад, но этого никто не хотел признавать. У него же не оставалось выбора. Своим тяжелым вздохом он отдал почти сто миллионов своих сограждан на милость стихии и Бога.

– Генерал, – произнес он, – отдайте приказ вооруженным силам начинать масштабную эвакуацию южных штатов. – Он смотрел прямо на вице-президента, запрещая всякие возражения. – Мы последуем предложению профессора Холла.