Текст книги "Британия в новое время (XVI-XVII вв.)"

Автор книги: Уинстон Спенсер-Черчилль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 27 страниц)

Ральф Монтегю, бывший посол во Франции, противник вигов и пуритан, предъявил в парламенте письма, – написанные графом Дэнби Людовику XIV, в которых упоминалось о 6 миллионах ливров – цене согласия Англии на Нимвегенский договор между Францией и Голландией – и о желании короля быть независимым от выделяемых парламентом субсидий. В результате подписания Нимвегенского договора французы получали немалые выгоды. В ответ Дэнби зачитал другие документы, которые смягчали впечатление от выступления Монтегю, но опровергнуть упрямые факты, свидетельствующие о совершенной им самим государственной измене, не могли. Палата общин начала процедуру импичмента, и отставка Дэнби была предрешена. Даже Страффорду не грозила большая опасность. Мало кто сомневался в том, что уже ничто не спасет его голову. Карл, желая сохранить жизнь своему министру, действовавшему в его интересах, и предотвратить самое худшее развитие событий, решился в декабре 1678 г. на роспуск Кавалерского парламента.

Кавалерский парламент заседал с небольшими перерывами целых восемнадцать лет.

Рожденный в период всеобщего национального подъема и возвращения к власти династии Стюартов, он прекратил свое существование тогда, когда Карл II убедился в том, что его могут низвести до положения венецианского дожа. В верности конституции и противодействии короне этот парламент долгое время не уступал Долгому парламенту, а по продолжительности работы даже превзошел его. Закрепив победу роялистов, он в то же время подтвердил все завоевания революции. Он восстановил королевские прерогативы и определил пределы власти монарха. Он также добился контроля над финансами и научился использовать методы, с помощью которых мог добиться ответственности министров перед обеими палатами.

Кавалерский парламент руководствовался английской конституцией – парламентской и протестантской по своему характеру. В нем действовали те силы, которые, будучи разрозненными, в 1688 г. сплотились и совершили «Славную революцию».

Устранив парламент, столь долгое время служивший ему опорой, а теперь ставший препятствием, Карл надеялся, что новый состав депутатов окажется не столь своевольным и непреклонным. Он полагал, что страна в целом расположена к нему более дружелюбно, чем лондонский улей, в котором хозяйничал Шефтсбери. Но все его надежды оказались иллюзией. Англия была еще более враждебна, чем Лондон. Новые выборы в парламент в 1679 г. вызвали огромный интерес в обществе – это как раз то, что было на руку оппозиции. Кандидаты на места в палате общин устраивали обеды для своих избирателей, на которых те, поглощая за их счет различные блюда, с жаром обсуждали насущные проблемы страны. Ситуация в 1679 г. во многом напоминала ту, что сложилась в 1640 г., когда был созван Долгий парламент: все главные противники короля вернулись на свои места, а сторонники двора, прежде имевшие около ста пятидесяти голосов, получили теперь всего тридцать мест. Но между 1640 и 1679 гг. все же было одно важное отличие: и король, и страна прошли через трагическое испытание, которое никто не хотел повторять. Над Англией снова нависла угроза гражданской войны, способной породить жестокости времен Кромвеля. Воспоминания о печальной судьбе Карла I бросали тень на все действия его сына. Карл II должен был любой ценой сохранить институт королевской власти и сам удержаться на троне. Поэтому он уступил желанию нации и смирился с враждебностью парламента. Граф Дэнби был заключен на пять лет в Тауэр. Должно быть, он был рад этому – заключение лучше, чем казнь по обвинению в государственной измене. С Дэнби мы еще встретимся.

Главной мишенью оппозиции стал Яков, герцог Йоркский. Раньше король уже просил его не посещать заседаний Тайного совета, а теперь был вынужден посоветовать вообще покинуть страну. Герцог удалился в Нидерланды, взяв с собой в числе немногих приближенных Джона Черчилля, своего адъютанта и доверенное лицо. Сняв с себя бремя ответственности за герцога, Карл мужественно встретил ярость антикатолической бури. Титус Оутс, беззастенчиво прибегавший к лжесвидетельству и сфабрикованным уликам, добился того, что несколько ни в чем не повинных католических священников были отправлены на эшафот. Для их спасения король делал все, что было в его власти, но, когда его усилия оказались напрасны, он позволил событиям идти своим ходом. Глубокое знание человеческой психологии и превратности долгих лет изгнания сослужили ему хорошую службу. Карл скрепя сердце подписывал смертные приговоры людям, в невиновности которых был убежден, утешая себя тем, что не он виноват в их смерти – для короля это стало ужасным испытанием, на которое его обрекли его же подданные. Карл сильно изменился: в последние пять лет правления от его былого безразличия к политике не осталось и следа. Он понимал, что на карту поставлены его жизнь и сохранение династии. Все свои способности он направил на то, чтобы восстановить утраченные короной позиции. Противостояние короля и Шефтсбери было смертельным. Поначалу казалось, что Карл находится во власти оппозиции, возглавляемой этим непримиримым человеком, но все же король вышел победителем из упорной схватки, проявляя порой демоническую ловкость, а безжалостный Шефтсбери, запятнавший себя участием в процессах над невинными католиками, в итоге умер в изгнании [150]150
  Шефтсбери был вынужден покинуть Англию в 1681 г., после того как он попытался поднять мятеж в ответ на роспуск парламента Карлом II. – Прим. ред.


[Закрыть].

Вокруг проекта акта «Об исключении» развернулась жестокая борьба. Главной целью оппозиции было не допустить на трон паписта Якова. Все что угодно, только не это! Но тогда кто взойдет на трон после смерти Карла? Шефтсбери держал в поле зрения Вильгельма Оранского, но с еще большей благожелательностью относился к герцогу Монмуту, незаконному сыну Карла II от Люси Уотерс. Это был молодой человек, очаровательный, романтичный, смелый, умный – одним словом, «наш возлюбленный протестантский герцог». Весь вопрос лишь в том, является ли он бастардом или законнорожденным, имеющим все права, вытекающие из этого факта? Многие полагали, что отношения короля и Люси были официально скреплены в той или иной форме и даже существует некое свидетельство об их браке, якобы похищенное эмиссарами Папы римского. Оппозиционная партия, ставшая в Англии самой влиятельной, очень стремилась к признанию законных прав Монмута. Ей нужен был король – протестантский король, англиканский король, воспитанный в духе уважения конституции, король, который проводил бы целенаправленную внешнюю политику объединения всех протестантских сил Европы в противовес действиям Людовика XIV.

Решить этот вопрос мог только один человек. Чтобы избавиться от всех проблем и обеспечить спокойное будущее своей стране, от Карла требовалось всего лишь признать Монмута своим наследником. Но ничто не могло заставить Карла изменить принцип наследования по крови, который он признавал единственно законным. Понимая, сколь болезненным этот шаг может стать для него самого и для всего королевства, он считал своей святой обязанностью передать престол брату, чьи личные качества, как он прекрасно понимал, делали его наименее подходящим для трона кандидатом. Тем не менее легенда о брачном свидетельстве Карла II и Люси Уотерс пережила века. Уже в наше время стало известно о том, что герцог Баклью, дальний потомок Монмута, обнаружил его и уничтожил как опасное для монархии.

Новоизбранная палата общин принялась за работу с большим рвением. Подавляющее большинство в ней принадлежало оппозиции, настроенной антикатолически. Она сразу же повела наступление на графа Дэнби. Все свои усилия оппозиционеры сосредоточили на принятии акта «Об исключении». Логика действий палаты общин была понятна: когда паписты законодательно будут исключены из всех государственных учреждений, лишены любых официальных должностей – как сможет католик стать королем? Карл, несогласный с тем, что парламент стремится изменить порядок наследования, попытался предложить компромиссный вариант закона. Содержащиеся в нем ограничения, будь они приняты и проведены в жизнь, создали бы в Англии ограниченную конституционную монархию. Правитель-католик лишается всяческого церковного покровительства. Ни один папист не имеет права выбираться в парламент или занимать государственную должность. Парламент, заседающий в момент смерти короля, продолжает работать еще некоторое время, а если он на каникулах, то собирается без созыва. Судьи назначаются только с согласия парламента. Наконец, Карл II отказался от права, за которое так долго боролся его отец, – от «власти меча». Лорды-лейтенанты, контролирующие милицию, их заместители и офицеры военно– морского флота назначаются только парламентом. Но настроение, преобладающее среди депутатов, не позволило им поверить в то, что на короля-паписта можно будет наложить какие бы то ни было ограничения. Проект акта «Об исключении» подавляющим большинством прошел второе чтение, после чего король снова объявил парламент распущенным.

Второй парламент Реставрации, несмотря на недолгое существование, успел принять закон, ставший ему своеобразным памятником. Виги провели Habeas corpus – важный закон, закреплявший свободу личности и ограждавший человека от внесудебного ареста. Согласно этому акту, ни один англичанин, независимо от своего происхождения и положения, не мог быть заключен под стражу более чем на несколько дней без предъявления ему в открытом суде обоснованных обвинений [151]151
  «Хабеас Корпус Акт» (или «Акт для лучшего обеспечения свободы подданных и для предупреждения заточений за морем») устанавливал, что любое арестованное лицо, лично, через родственников или друзей, имеет право обратиться в суд с требованием выдать приказ о Habeas corpus. Арестованный в течение суток должен был быть доставлен в суд с указанием точной причины ареста. Суд рассматривал основания ареста и решал – отпустить арестованного до суда, оставить его под арестом или освободить его. Впервые вводилась ответственность должностных лиц, в ведении которых находились арестованные, в случае, если они не доставляли их в суд в указанные сроки, и ответственность судей, которые отказывались выдать приказ о Habeas corpus (они обязаны были в подобном случае выплатить крупный штраф в пользу арестованного). Лицо, освобожденное на основании приказа о Habeas corpus, не могло быть арестовано вторично по тому же поводу (виновник повторного ареста штрафовался в пользу арестованного). Действие закона о Habeas corpus не распространялось на лиц, арестованных по гражданским делам, за тяжкие уголовные преступления, а также за государственную измену. В случае военных действий или народных волнений парламент оставил за собой право приостанавливать действие акта.
  «Хабеас Корпус Акт» стал одним из важнейших конституционных документов Англии. Карл II согласился на его подписание при условии, что виги не будут противиться занятию престола его братом Яковом. – Прим. ред.


[Закрыть]. Король не возражал против принятия этого акта.

Баланс сил в стране был в то время таков, что его сторонники также нуждались в правовой защите, даже министры. Карл II произнес традиционные слова «король согласен» [152]152
  «Король согласен» (старофранц. «Le Roi le veult») – одна из традиционных формул принятия монархом билля, предложенного парламентом. – Прим. ред.


[Закрыть], и отныне все законопослушные люди на территориях, подвластных Британской короне, могли чувствовать себя в безопасности. Тирания и деспотизм, столь часто встречающиеся в XX в., со всей очевидностью доказали, что «Хабеас Корпус Акт», рожденный английским политическим гением, является важнейшим завоеванием демократических прав и свобод, что признают сейчас не только англоязычные народы, но и весь мир.

Вигская оппозиция одержала победу, и в стране снова усилились антикатолические настроения. Повсюду люди высказывались против того, чтобы герцог Йоркский становился королем. Англиканские богословы пытались склонить Якова вернуться в лоно церкви, чтобы религиозные разногласия не разделяли его с будущими подданными. Он оставался тверд в своих убеждениях. Знаменитый пример Генриха Наваррского, сменившего Царство Небесное на царство земное, не производил на него впечатления: лучше изгнание, бедность, смерть; лучше гражданская война и разорение страны. Мотивы, которыми он руководствовался, заслуживают всяческого уважения; тем не менее упорство герцога Йоркского обостряло ситуацию в стране. В наши дни, когда католическая церковь выступает против произвола и беззаконий светских властей, трудно понять, какие неприятные чувства вызывала она у англичан в 1679 г., когда люди еще живо помнили костры Смитфилда, Варфоломеевскую ночь, «Непобедимую Армаду» и «Пороховой заговор».

Глава XXIV. ВИГИ И ТОРИ

Как только Карл II понял, что выборы в парламент не дали нужного ему результата, он отсрочил начало его работы почти на год. Именно в этом, 1680, году в английском обществе вошли в употребление названия «виги» и «тори», обозначавшие политические партии, которым было суждено разделить Британские острова почти на два столетия. Глубинные причины их противостояния лежали в религиозной сфере. Тем не менее в правление Карла II произошло оформление либеральных политических идей. Англия развивалась, и религиозные противоречия, прежде во многом определявшие политический прогресс, отныне занимали второе место. На смену войне верований пришла грязная и неконтролируемая борьба партий.

В течение этого 1680 года, до начала работы нового парламента, джентри, основу экономического и политического могущества которого составляли земельные владения, стало проявлять все больше беспокойства, так как отдавало себе отчет, что радикальные протестантские элементы готовы к насилию. Партия, поддерживающая короля и англиканскую церковь, все отчетливее видела в агитации Шефтсбери знакомые черты, характерные для кромвелевской диктатуры. Все чаще старшее поколение со страхом и ненавистью вспоминало о гражданской войне и годах республики. В городах многие тысячи людей подписывали петиции против герцога Йоркского, а в сельской местности мысль о том, что он может занять трон, вызывала ужас и полное неприятие.

Только что оформившиеся политические партии, вместо того чтобы решить, как они будут называться, стали давать едкие прозвища друг другу. Слово «виг» первоначально обозначало угрюмого, фанатичного шотландского пресвитерианина, стяжателя и ханжу, а «тори» – ирландского разбойника-паписта, грабящего поместья. Обе стороны не стеснялись в выражениях. «Тори – это чудовище с английским лицом, французским сердцем и ирландской совестью. Это широколобое существо с огромным ртом, задом, похожим на два бедра-окорока, полностью лишенное мозгов. Тори похожи на диких кабанов, подрывающих конституцию, покушающихся на оба оплота нашей свободы – на парламент и судей…» Сторонники короля заявляли: «Напыщенная речь вигов состоит из вздохов, всхлипываний, стонов, икоты, причем особый оттенок всему этому придает гнусавость».

Знакомясь с этими выражениями, полными презрения и ненависти, понимаешь, что Англия едва избежала еще одной жестокой гражданской войны. Однако же сами прозвища «тори» и «виги» не только прижились, но и стали любимыми и горячо превозносимыми теми, кто считает себя принадлежащими к той или иной партии. Постепенно они вошли в жизнь нации, став выражением двух основных типов английского темперамента. И виги, и тори способствовали величию страны; и тем, и другим принадлежит немало достижений во благо Англии. Партийная приверженность передавалась в семьях из поколения в поколение. Ораторы и знаменитые писатели, уверенные в привлекательности ставших популярными слов «виги» и «тори», употребляли их с гордостью и любовью.

Обеспокоенный Карл, не решаясь обострять отношения с уже четвертым своим парламентом, применил уловку, которая заставляет вспомнить бесполезный Большой совет (Magnum Consilium) времен его отца. Сэр Уильям Темпл, посол в Гааге и главный сторонник антифранцузской политики, предложил план преобразования Тайного совета путем сокращения его численности и в то же время увеличения властных полномочий его членов. Тридцать влиятельных представителей обеих партий, половина из которых занимала бы государственные посты, а другая половина являлась независимой, должны были заменить старый неофициальный кабинет, CABAL, потворствовавший заключению тайного Дуврского договора. В результате, как предполагалось, политика короля должна стать открытой; тайной дипломатии надо положить конец – что бы из этого ни вышло. К этому времени Карл уже полностью порвал отношения с Людовиком XIV, щедро рассовывавшим взятки членам оппозиции. Король принял план Темпла. Новый Тайный совет собрался. Его председателем король назначил вождя оппозиции Шефтсбери. Все старания Карла умиротворить противников ни к чему не привели. Разногласия были слишком велики, и внутри Совета быстро образовался узкий круг лиц, который и вел все дела. Участие в работе Совета ни в коей мере не удовлетворило Шефтсбери. Он по-прежнему оставался во главе вигов и, недовольный компромиссом, даже использовал свое высокое положение для защиты интересов партии. Когда в октябре 1680 г. парламент наконец собрался, на первом же заседании Шефтсбери снова выступил в защиту проекта акта «Об исключении». В этот момент он достиг вершины своей популярности и благодаря тому, что пользовался властью как министр и поддержкой как вождь оппозиции, приобрел значительное влияние. Билль прошел через палату общин, и борьба переместилась в палату лордов.

Конфликт сторонников короля с оппозицией закончился благополучно, и большая заслуга в этом принадлежит прежде всего государственному деятелю, благодаря которому слово «оппортунист» приобрело уважительный оттенок. Джордж Сэвил, маркиз Галифакс, был противником как папства, так и Франции. В его характере хладнокровие и сдержанность сочетались с широтой суждений и способностью к решительным действиям, что случается очень редко. Он умел находить компромисс и следовать ему с упорством и твердостью, характерными обычно только для экстремистов. Он мог поддерживать то одну сторону, то другую, не теряя при этом уважения обеих. При этом Галифакс всегда умел быть выше всех насмешек и клеветы приспособленцев, переходивших из лагеря в лагерь, преследуя своекорыстные интересы.

Галифакс, яростно выступавший против Дэнби, разгромил проект акта «Об исключении» в палате лордов. Его задачу облегчал тот факт, что оппозиция испытывала трудности с выдвижением собственной кандидатуры преемника Карла II, что для всех являлось очевидным. Часть тех, кто был настроен против Якова, поддерживала идею возвести на трон его старшую дочь Марию, жену славного протестантского принца Оранского, в жилах которого также текла кровь английских монархов. Некоторое время к этому варианту склонялся и Шефтсбери, но затем предпочел сделать ставку на бастарда Монмута. Шефтсбери добился включения Монмута в Тайный совет и ввел его в партию вигов. Виги вовсю распространяли слух о полной законности притязаний Монмута. Карл питал искреннюю и нежную привязанность к своему красивому и храброму старшему сыну, несмотря на его происхождение. Так почему бы королю не уступить давлению и не разогнать тучи, сгущающиеся вокруг династии, провозгласив Монмута своим законным сыном? Но такую мысль Карл никогда не рассматривал – потому что она ему не нравилась, как не нравилась она и палате лордов, в которой каждый пэр владел землей, пользовался богатством и властью только благодаря строжайшему следованию принципу наследственного права. Англиканская церковь отказалась короновать бастарда.

Шестьюдесятью тремя голосами против тридцати пэры отвергли билль «Об исключении». Страсти вокруг «папистского заговора» постепенно утихали по мере того, как жертв становилось все больше. Когда в ноябре 1680 г. один из последних осужденных, лорд Стаффорд, заявил на эшафоте о своей невиновности, толпа закричала: «Мы верим тебе!» Ложь, слухи И домыслы, распространяемые Оутсом и ему подобными, с каждым месяцем теряли правдоподобность. Судьи все более критически оценивали показания, на основании которых католиков осуждали на смерть, находя в них несоответствия и противоречия. Паника была слишком сильной, чтобы продолжаться долго. То, что король разорвал союзнические отношения с Людовиком XIV, способствовало умиротворению политических страстей. Карл, заметив изменившиеся настроения общества, увидел в этом возможность созвать более благожелательно настроенный к себе парламент. Маркиз Галифакс, только что оказавший королю ценнейшую политическую услугу, выступил против роспуска действующего собрания: он считал, что с ним еще можно вести дела. Но Карл после дебатов в Тайном совете не согласился с мнением большинства. «Джентльмены, – сказал он, – я слышал достаточно». В третий раз за три года избирателям предстояло сделать свой выбор. Но англичане, столкнувшись с явным вызовом со стороны короля, проголосовали так же, как и в предыдущий раз. Радикальных изменений в соотношении сил не произошло.

Было объявлено, что новый парламент соберется в Оксфорде, где на короля не смогут оказывать давления ни лондонский Сити, ни отряды сторонников Шефтсбери, называвшиеся «Белыми ребятами». Итак, избранные в палату общин виги и тори отправились в Оксфорд.

Карл разместил в городе свою гвардию, а несколько дорог, ведущих в Лондон, контролировали войска. Лорды-виги прибыли с вооруженными слугами, которые с почтительной враждебностью готовящихся к дуэли джентльменов посматривали на королевских гвардейцев и придворных щеголей. Депутаты приезжали группами по сорок – пятьдесят человек, причем лондонских парламентариев сопровождали вооруженные горожане. Назревал конфликт, и никто не мог поручиться, что он обойдется без кровопролития. Значительное большинство палаты общин все еще намеревалось провести акт «Об исключении».

Судя по всему, Карл предусмотрел два варианта развития событий и подготовился к каждому из них. Он обратился к Лоуренсу Хайду, сыну Кларендона и зятю герцога Йоркского, компетентному финансисту, с поручением самым тщательным образом изучить состояние доходов, получаемых короной. Может ли король, соблюдая строгую экономию, «жить за свой счет»? Самую значительную статью расходов составляли нужды военно-морского флота, о содержании которого король заботился больше, чем о собственных удовольствиях. Хайд доложил, что существующие таможенные сборы и налоги, вотированные парламентом, не обеспечивают исполнение всех статей расходов. Однако при условии жесткой экономии дефицит будет не так уж и велик. Затем Карл поручил Хайду вести переговоры с Людовиком XIV. В итоге Англия стала ежегодно получать сумму в 100 тысяч фунтов – эти деньги стали платой за обязательство не чинить препятствий французским устремлениям на континенте. Получая ежегодные субсидии от французского короля, Карл имел возможность действовать независимо от настроений оппозиционного ему парламента. Англия оказалась примерно в такой же ситуации, как при короле Иоанне Безземельном, который в похожих обстоятельствах сделал свою страну феодальным поместьем Папы римского [153]153
  В 1213 г. Иоанн Безземельный предложил Папе римскому Иннокентию III принять временный сюзеренитет над страной и принес ему присягу как феодальному господину. – Прим. ред.


[Закрыть]. Историки XX века, судящие о действиях Карла исходя из современных им конституционных стандартов, неодобрительно отзываются о монархе, продавшем внешнюю политику государства за 100 тысяч фунтов в год. Однако если оценивать события XVII в. с современной точки зрения, то религиозная нетерпимость, господствовавшая в парламенте, и методы действия вигов во главе с Шефтсбери тоже достойны осуждения.

Карл II не намеревался постоянно следовать в русле политики Людовика XIV: для него союз с Францией представлялся лишь одним из вариантов развития событий, если сотрудничество с парламентом окажется невозможным. Карл показал, что готов идти на уступки тем, кто опасался восшествия на престол короля-католика, о чем свидетельствует предложенный им план. Принцип наследования священен и не может быть нарушен, но должны быть приняты все меры, чтобы обеспечить незыблемость позиций протестантских сил. Обращение наследника престола в католицизм не может лишить его прав на трон, но он не будет обладать реальной властью. Яков займет престол формально. Управление страной необходимо оставить за протестантскими силами; его будут осуществлять протектор и Тайный совет. Если у Якова родится сын, то он должен быть воспитан в протестантском духе и взойдет на трон по достижении совершеннолетия. При отсутствии сына править должны дочери Якова, протестантские принцессы – сначала Мария, а после нее Анна. Протектором при них становится не кто иной, как Вильгельм Оранский.

Без сомнения, король мог пойти на такое урегулирование и затем, отказавшись от поддержки Франции, вступить в союз с голландцами и протестантскими князьями Германии. Нельзя осуждать Карла за этот план, сам факт появления которого свидетельствует о тяжелой внутренней борьбе в душе короля. Но Шефтсбери имел иные планы. Виги сделали ставку на Монмута. Как только парламент начал заседания, их настроения стали вполне очевидны.

Король в своей речи высказал неодобрение в адрес предыдущего парламента, действия которого он назвал неблагоразумными и возбуждающими в обществе раскол. Палата общин переизбрала бывшего спикера, который в своем выступлении намекнул, что депутаты не видят причин менять курс. На заседании палаты лордов Шефтсбери, остающийся членом Тайного совета и входивший в состав правительства, в присутствии пораженных ужасом пэров в жесткой форме предъявил Карлу своеобразный ультиматум. Королю была вручена бумага с требованием объявить Монмута наследником. Карл ответил, что это противоречит как закону, так и справедливости.

«Если вас удерживают только закон и справедливость, – сказал Шефтсбери, – положитесь на нас и предоставьте нам действовать. – Мы примем статуты, которые придадут законность мерам, необходимым для успокоения нации». «Не заблуждайтесь, – ответил король. – Я не уступлю. Запугать меня вам не удастся. С возрастом люди обычно становятся менее уверенными, но со мной дело обстоит наоборот. Сколько бы мне ни осталось прожить, я не намерен пятнать чем-либо свою репутацию. На моей стороне закон и требования разума. Меня поддерживают все благонамеренные люди, а также церковь, – здесь он указал на епископов, – и наш союз ничто не в состоянии разрушить».

Заседание палаты общин, состоявшееся через два дня после этого события, 26 марта 1681 г., было решающим. Один видный член парламента изложил своим коллегам план установления Протектората на время правления Якова, то есть план короля Карла. Возможно, король не возражал бы, чтобы его план подвергся обсуждению в палате. Но Оксфорд уже превратился в военный лагерь; обе группировки, и виги, и тори, были враждебно настроены друг против друга и вооружены. Взрыв мог последовать в любой момент. Как Яков был готов пожертвовать троном ради своей веры, так и Карл рискнул спокойствием в стране ради сохранения принципа наследования. Он пошел бы на все, чтобы Монмут не преградил Якову путь к трону, хотя именно из-за Якова возникла проблема престолонаследия.

Палата общин приняла резолюцию, требующую исключить герцога Йоркского из числа преемников Карла, и занялась новой редакцией билля «Об исключении».

В следующий понедельник, 28 марта 1681 г., в Оксфорд проследовали два портшеза. В первом находился Карл; в ногах у него была спрятана корона; во втором, окна которого тщательно зашторили, чтобы ничей посторонний глаз не мог проникнуть внутрь, везли скипетр и полное королевское одеяние. Король направился в палату лордов, заседавшую в здании школы геометрии Оксфордского университета. В палате общин шло обсуждение вопроса о законности преследования со стороны короны за клевету, когда в дверь постучал герольдмейстер «Черный жезл» [154]154
  «Черный жезл» – герольдмейстер, постоянное должностное лицо палаты лордов. Его обязанность – приглашать членов палаты общин на тронную речь монарха. Название получил потому, что во время церемонии несет черный жезл и стучит им в дверь палаты общин. – Прим. ред.


[Закрыть]и депутатов пригласили в палату лордов. Большинство из них полагало, что король заявит о новых принципиальных уступках их требованиям, поэтому, увидев Карла на троне в полном облачении, они приготовились услышать приятные для себя известия. Каково же было удивление депутатов, когда вместо этого из уст канцлера прозвучали слова: «Парламент от имени короля объявляется распущенным!» Последствий этого решения короля предсказать не мог никто. Сорок лет назад Шотландская ассамблея отказалась подчиниться предписанию короны и разойтись. Сто лет спустя Национальное собрание Франции также воспротивится воле короля и заявит о продлении своих полномочий.

Но в Англии в 1681 г. память о гражданской войне была еще слишком свежа. Почтение к закону парализовало способность депутатов сопротивляться. Король под усиленной охраной гвардейцев возвратился в Виндзор. Шефтсбери попытался превратить остатки распущенного парламента в революционный конвент, но его никто не желал слушать. Карл точно рассчитал свои действия. То, что вчера было парламентом, считавшим себя ответственным за судьбу страны и готовым вступить в борьбу с королем, сегодня превратилось в толпу людей, соперничающих за кареты, чтобы вернуться домой.

С этого времени позиции Шефтсбери стали ослабевать, а влияние маркиза Галифакса – увеличиваться. Казни католиков вызвали в обществе естественную реакцию, которая еще более усилилась, когда англичане увидели, что парламент, распущенный третий раз подряд, безропотно подчинился королю. Через два месяца Карл почувствовал себя достаточно уверенным, чтобы обвинить Шефтсбери в подстрекательстве к мятежу. К тому времени он находился почти при смерти. Невзгодам удалось сломить его здоровье, но дух лидера вигов по-прежнему оставался бодрым. Во время суда сторонники Шефтсбери пришли в отчаяние, увидев его состояние – он еле мог идти. Члены жюри присяжных графства Миддлсекс, многие из которых принадлежали к партии вигов, написали на билле с обвинениями против Шефтсбери только одно слово – «IGNORAMUS» [155]155
  «Ignoramus» по-латыни дословно означает «невежда». Такой вердикт присяжные выносили в том случае, если считали, что в действиях обвиняемого нет состава преступления. – Прим. ред.


[Закрыть]. Это означало, что они считают улики против него недостаточными. В соответствии с законом Шефтсбери был освобожден. Между тем в Оксфорде одного из вигов повесили, причем обвинение против него было сформулировано так же, как и против Шефтсбери. Продолжать борьбу обессиленный Шефтсбери уже не мог. Он советовал своим сторонникам поднять восстание и, видимо, в качестве подготовительной меры рассматривал возможность убийства короля. Ему удалось бежать в Голландию, где он надеялся получить поддержку. Он умер в Гааге, прожив там всего несколько недель.

Шефтсбери нельзя назвать архитектором парламентской системы. Прежде всего он являет образец революционера-пуританина. Шефтсбери прекрасно понимал все тонкости политики и великолепно разбирался в запутанной партийной игре; однако он намеренно запятнал себя кровью ни в чем не повинных католиков, потому что прежде всего стремился к триумфу вигов и либеральных идей. Хотя его влияние можно сравнить с влиянием Пима, борьба, которую он вел против короны всю свою жизнь, не оставила существенного следа в истории Англии.

Всю Англию занимал теперь один вопрос – будет ли гражданская война. Многие пребывали в волнении, опасаясь, что если на трон взойдет Яков, то им придется выбирать – либо обращаться в католичество, либо идти на костер, как это было при Марии. Эти страхи еще больше усилились, когда в мае 1682 г. в Англию вернулся Яков.

Бывший офицер «круглоголовых» Р. Рамбольд по прозвищу «Ганнибал», дежуривший у эшафота в Уайтхолле в памятный день 30 января 1649 г., жил теперь в местечке Рай-Хауз у Ньюмаркет-роуд. Был составлен заговор, участники которого планировали не больше не меньше, как устроить покушение на жизнь короля и герцога Йоркского. Они задумали нейтрализовать небольшой эскорт, сопровождавший их во время прогулки верхом возле Ньюмаркета. Для осуществления их плана было достаточно пятьдесят хорошо вооруженных человек. Одновременно (но совершенно независимо от этого заговора) виги готовили вооруженную акцию. [156]156
  Это событие вошло в историю Англии как «Ржаной заговор» (или «Райхаузский заговор»). Заговорщики действовали двумя независимыми друг от друга группами. Одна из них планировала осуществить покушение на жизнь Карла II и герцога Йоркского возле Ньюмаркета, из ржаного склада, располагавшегося на Ньюмаркет-роуд (этот склад и дал название заговору). Вторая группа, куда входили виги-аристократы, задумала напасть на короля, захватить его в плен и принудить выполнить свои требования. – Прим. ред.


[Закрыть]Их лидеры провели тайное совещание и все продумали. Значительная часть тех, кто спустя несколько лет свергнет Якова II с трона, уже была готова к борьбе. Но с самого начала события разворачивались не в пользу заговорщиков Из-за пожара, случившегося в Ньюмаркете и уничтожившего изрядную часть города, Карл и Яков вернулись в Лондон на несколько дней раньше, чем предполагалось, и покушение на Ньюмаркет-роуд провалилось. Они, ни о чем не подозревая, спокойно проследовали мимо Рай-Хауз, а через три недели заговорщиков выдал предатель. К удивлению Карла, оказалось, что оружие против него готовы обратить гораздо более широкие круги оппозиционеров, чем он думал ранее.