Текст книги "Британия в новое время (XVI-XVII вв.)"

Автор книги: Уинстон Спенсер-Черчилль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

Огромная шотландская армия стояла на границе с Англией. Угроза с севера заставила Кромвеля возвратиться из Ирландии. Ферфакс отказался воевать в Шотландии, и Государственному совету пришлось назначить главнокомандующим Кромвеля, который уже давно фактически возглавлял армию, а теперь и формально занял в ней высший пост. В английских войсках, только что возвратившихся домой после кровавой резни в Ирландии, между тем началось брожение. Тем не менее английская армия, держась поближе к побережью, вторглась в Шотландию в расчете на поддержку флота. Оба войска, не решаясь вступить в открытую схватку, долго маневрировали. Дэвид Лесли вовсе не был слабым противником, а его армия численно превышала английскую. Кромвелю пришлось отступать к Данбару, где ему оставалось рассчитывать только на благоприятный ветер и хорошую погоду, что позволило бы кораблям доставлять ему провизию и боеприпасы. Конечно, он еще мог уйти назад морем, через порты восточного побережья. Но это был бы не тот исход, которого хотел Кромвель, привыкший к непрерывной цепи побед.

В шотландском Совете существовало две точки зрения относительно стратегии действий. Первая, поддерживаемая Дэвидом Лесли, состояла в том, чтобы измотать мелкими стычками войска Кромвеля и позволить им уйти. Вторую выражали несколько ведущих религиозных деятелей шотландской пресвитерианской церкви: настало время обрушить Божье возмездие на тех, кто несет духовную анархию в реформированную церковь! Стратегии пришлось отступить перед фанатизмом. Благочестивая шотландская армия спустилась с холмов и у Данбара сомкнула кольцо окружения вокруг Кромвеля и его набожных воинов, отрезав им дорогу к морю. Обе стороны обратились к своему Богу, и Всевышний, обнаружив у одних и других одинаковый религиозный пыл, должно быть, решил, что исход противостояния решит не его вмешательство, а чисто военные факторы. Было 3 сентября 1650 г. После резни в Дрогеде прошел ровно год. Воспоминания о победах в Ирландии вдохновляли англичан, ожидавших дальнейших проявлений божественного расположения. «Мы возлагаем большую надежду на Господа, чья милость нам хорошо знакома», – бодро заметил Кромвель. Один йоркширский офицер, Джон Ламберт, указал командующему на слабость левого фланга шотландцев. С первыми лучами нового дня Кромвель, совершив маневр правым крылом, обрушился на левый фланг неприятеля. «Теперь, – воскликнул он, когда над морем у него за спиной поднялось солнце, – пусть Господь восстанет, и пусть враги его будут рассеяны!». Как только в битву вступили фанатичные воины Кромвеля, быстрый конец ее был предрешен. Шотландцы, обнаружив, что их фланг разбит, обратились в бегство, оставив на поле боя 3 тысячи убитых. Еще 9 тысяч попали в плен. Армия пресвитериан перестала существовать. Военная катастрофа избавила шотландскую политику от религиозных шор. Теперь самым главным стало сохранить свою национальную безопасность. Значительно поредевшую армию спешно укрепили офицерами и солдатами, столь непредусмотрительно распущенными. На службу принимали английских роялистов. Первого января 1651 г. в Сконе Карл II был коронован. В шотландском Совете политические идеи явно одержали верх над религиозными: Совет одобрил и полностью поддержал новый замысел: идти на юг, оставив Кромвеля в оккупированном им Эдинбурге, и поднимать роялистские силы в Англии. Но религиозное (радикальное, как его стали называть позднее) влияние еще оставалось достаточно могущественным, чтобы определять ход событий. Шесть пресвитерианских священников, присвоивших себе право излагать мнение Всевышнего, заявили, что поражение при Данбаре произошло из-за того, что Бог оставил армию, защищавшую дело сына неправедного короля. Поверив им или воспользовавшись этим как предлогом, многие солдаты покинули ряды армии.

В итоге, когда в 1651 г. шотландцы вторглись в Англию, в их армии было больше роялистов, чем пресвитериан. Кромвель позволил шотландскому войску продвинуться на юг, чем еще раз подтвердил свою политическую и военную дальновидность. Совершив несколько несложных и быстрых маневров, он мог бы перехватить силы противника у границы, но решил, что лучше отрезать их от источников снабжения. То, что вскоре произошло, лишь подтвердило его расчет. Английские роялисты, обескровленные, лишенные поместий, запуганные, оказались неспособными поддержать шотландцев. К тому же большинство их вождей уже были казнены. Летом 1651 г. Карл II впервые после коронации ступил на родную землю. В угрюмом молчаний шел он во главе своих войск. Кромвель без труда следовал за ним, собирая в то же время все силы страны против северных соседей. В памятный для него день, 3 сентября, шестнадцатитысячная армия шотландцев сошлась в битве при Вустере не только с 20 тысячами ветеранов армии «нового образца», но и с английской милицией, горевшей ненавистью к старому врагу, вторгшемуся в Англию. Командующий Лесли задержался в городе с кавалерией, а когда прибыл к месту сражения, исход боя уже был предрешен. Карл зарекомендовал себя с самой лучшей стороны. В разгар сражения он разъезжал между полками, поддерживая их дух и призывая исполнить свой долг. Это было одно из самых упорных столкновений гражданской войны, в котором англичане взяли верх, а шотландцы и их союзники-роялисты прекратили существование как военная сила. В Шотландию возвратились немногие. Битва при Вустере увенчала список военных побед Кромвеля. Что же касается Карла, то она, вероятно, стала началом самых романтичных в его жизни приключений. Ему с трудом удалось скрыться с поля битвы; за его голову было обещано вознаграждение в тысячу фунтов. Короля разыскивали повсюду. Однажды он целый день прятался от своих преследователей в дупле знаменитого дуба в окрестностях городка Боскобел, наблюдая сверху за вооруженными отрядами, рыскавшими в опасной близости от него. Как среди сторонников парламента, так и среди роялистов нашлось бы немало людей, которые были бы только рады получить обещанные за поимку Карла деньги. Однако в обоих лагерях у него были также и друзья – тайные, молчаливые и стойкие. Почти пятьдесят человек узнали Карла, став, таким образом, свидетелями его спасения и пособниками короля, подлежащими суровому наказанию [113]113
  За укрывательство короля полагалась смертная казнь без права помилования. – Прим. ред.


[Закрыть]. Магические слова «король, наш господин» производили впечатление и на дворян, и на простой люд. «Король Англии, мой господин, твой господин и господин всех добрых англичан, поблизости и находится в большой опасности. Вы не поможете нам с лодкой?» – «Он цел? Он здоров?» – «Да». – «Да благословит его Господь!» – таково было настроение всех, оказывавших помощь Карлу, – независимо от того, узнавали ли они о спасении короля от его верных сторонников или тайна его местонахождения становилась известна им случайно. Целых шесть недель Карлу пришлось скрываться, подвергаясь серьезной опасности, прежде чем он смог покинуть Англию. Таким образом, король снова оказался в ссылке. Из его сторонников в живых остались немногие. Самый верный из них, лорд Дерби, заплатил за свою преданность смертью на эшафоте. Леди Дерби, доблестно защищавшая свой дом в Лэтом-Хаузе, еще надеялась, что ей удастся сохранить королевскую власть на острове Мэн, независимость которого провозгласил Дерби, но парламентские войска захватили и этот последний оплот роялизма. Отважную леди долго держали в тюрьме, а затем ей пришлось доживать свой век в бедности.

Таков был конец гражданской войны, или «Великого восстания». Англия была подчинена, Ирландия устрашена террором, Шотландия завоевана. Три королевства объединились под властью лондонского правительства. Закончилась Английская революция – одна из самых памятных глав английской истории. На некоторое время индепенденты получили абсолютную власть, но не смогли решить стоящие перед страной проблемы. Английская революция преподнесла всем свободным людям урок, заключающийся в том, что любая тирания способна надолго установиться только у рабски покорных народов. Эта истина может служить для нас утешением не только в годы террора, но и в годы застоя. Тем, кто страдает от деспотизма, его бремя кажется бесконечным, но на самом деле тяжелые годы – лишь короткий миг в вечности. Как каждая весна оживляет обработанную землю и вознаграждает верных и терпеливых земледельцев, так и в человеческом сердце возрождаются надежды на лучшее даже среди самого беспросветного отчаяния.

Глава XX. ЛОРД-ПРОТЕКТОР

Монархия и палата лордов ушли в прошлое; англиканская церковь пребывала в прострации; от палаты общин осталась немногочисленная группа, презрительно называемая «Охвостьем». Сами члены «Охвостья» не страдали от недостатка самомнения. В своем представлении они были живым воплощением того дела, которое защищал парламент, и считали, что страна еще долгие годы будет нуждаться в их руководстве. Пока Кромвель сражался в Ирландии и Шотландии, эти пуританские вельможи успешно управляли страной через избранный ими Государственный совет. Ведя пылкие разговоры о религии, они проводили довольно практичную политику, которая, при всей своей одиозности, не была лишена эффективности. У власти находилась олигархия, рожденная войной и продолжающая воевать. Правительство нуждалось в деньгах.

Казна пополнялась главным образом за счет акцизов и налога на имущество, которые составляли важную часть британской финансовой системы и в более поздние времена. Другим значительным источником доходов стали владения разгромленных роялистов и попавших в опалу католиков. Как те, так и другие были обложены крупными штрафами. За сохранение хотя бы части поместий им приходилось платить. Земли продавалось много, атак как при восшествии на престол Карла II собственникам были возвращены лишь непосредственно конфискованные владения, то можно говорить о крупном и долговременном перераспределении земельной собственности, произошедшем внутри привилегированного класса, в результате чего сформировалась прослойка новых собственников, ставших впоследствии ядром партии вигов. Двойственность английской жизни после Реставрации нашла свое выражение в старом и новом дворянстве, следовавшем разным идеям, имевшем различные интересы и придерживающемся разных традиций, но обладавшем общей экономической базой – земельной собственностью. Это стало одной из прочных и долговременных основ английской двухпартийной системы.

Политика, проводимая «Охвостьем», была одновременно националистической, протекционистской и воинственной. Принятый им 9 октября 1651 г. «Навигационный акт» запрещал ввозить в Англию товары на кораблях третьих стран; импорт их мог быть осуществлен только либо на английских судах, либо на судах страны, в которой товар произведен. Соперничество с голландцами, контролировавшими балтийскую торговлю, торговлю пряностями с Ост– и Вест-Индией и занимавшими доминирующее положение в рыболовстве, спровоцировало войну против братской протестантской республики – первую в английской истории войну, вызванную чисто экономическими причинами. Адмиралом был назначен Роберт Блейк, купец из Сомерсета, отличившийся в гражданской войне, но не имевший опыта военных действий на море. Он стал первым и самым знаменитым из «морских генералов», которые, подобно принцу Руперту, доказали, что война на море – это та же война, которая имеет свою стратегию и тактику, только если на суше в бой идут полки и армии, то на море – корабли и флотилии. Английский военно-морской флот успешно справился и с голландцами, и с многочисленными роялистскими каперами. Блейк в скором времени освоил командование морскими капитанами и добился от флота дисциплины и единства. В своей последней кампании против средиземноморских пиратов он доказал, что корабельная артиллерия вполне способна заставить замолчать береговые батареи, казавшиеся прежде непобедимыми.

Спокойный для «Охвостья» период длился лишь до тех пор, пока лорд-генерал был всецело поглощен военными делами. Вернувшись с триумфом в столицу, Кромвель был шокирован непопулярностью остатков парламента [114]114
  В Англии активно продолжались огораживания, осложнявшие и без того тяжелое существование сельского населения; налоги по-прежнему оставались высокими; закон о свободе совести принят не был; при этом члены «Охвостья» не преминули позаботиться о собственном материальном благополучии. Все это вызывало недовольство широких народных масс. – Прим. ред.


[Закрыть]. Его неприятно поразило и то, что этот орган не был представительным, как парламенты былых времен. Но прежде всего он отметил, что после окончания войны армия смотрит на «Охвостье», высшую гражданскую власть в стране, с недовольством и ожесточением. Сначала Кромвель попытался стать посредником между «Охвостьем» Долгого парламента и армией, его огромным мечом, но не смог удержаться от критики. Лорд-генерал осудил войну с протестантской Голландией и возражал против законов, нарушавших привычные свободы. В конце концов он убедился в «гордыне, честолюбии и своекорыстности» членов «Охвостья». Он видел опасность олигархического правления, которое угрожало стране в случае, если они останутся у власти. «Охвостье» вызывало у него такое же пренебрежение, какое Наполеон, возвратившийся из Египта, испытывал по отношению к Директории. Олигархи, считавшие, что верховенство парламента после казни короля утверждено навсегда, не замечали шаткости своего положения и не меняли образа действий. Вывод главнокомандующего был ясен, и выразил его он очень просто. «Эти люди не уйдут никогда, – сказал Кромвель, – пока армия не стащит их за уши».

Придя к такому решению, он 20 апреля 1653 г. [115]115
  В этот день члены «Охвостья» готовились принять закон, согласно которому они должны автоматически выбираться во все последующие парламенты. – Прим. ред.


[Закрыть]отправился в палату общин в сопровождении тридцати мушкетеров. Заняв свое место, он некоторое время молча слушал прения. Затем, поднявшись, Кромвель взял слово. Он все более и более раздражался. «Довольно, довольно, – закончил он, – я положу конец вашей болтовне. Вы не парламент». Вызвав мушкетеров, он приказал им очистить помещение и закрыть двери на замок. Пока возмущенных политиков, большинство из которых были людьми крепкими и горячими, вытесняли на улицу, взгляд генерала упал на булаву, символ власти спикера. «Что нам делать с этой безделушкой? Уберите ее!». В ту же ночь какой-то шутник написал на двери часовни св. Стефана: «Сдается без мебели». Вот чем в 1653 г. завершилось дело, за которое боролись Селден и Кок, за которое отдали свои жизни Пим и Гемпден. Конституционные процессы, складывавшиеся на протяжении нескольких веков, ставшие неотъемлемой частью английской жизни, гарантии, закрепленные в фундаментальных документах – от «Великой Хартии вольностей» до «Петиции о праве», – теперь потеряли свое значение. Отныне все решала воля одного человека. Один Кромвель на несколько коротких лет стал хранителем конституционных традиций, обеспечивающих историческую преемственность власти.

Аббат Сиейес [116]116
  Сиейес Э. Ж. (1748–1836) в 1799 г. пошел в правительство Директории, после переворота 18 брюмера 1799 г. стал одним из трех консулов. – Прим. ред.


[Закрыть], вернувшись в Париж после 18 брюмера, когда генерал Наполеон совершил государственный переворот и разогнал законодательное собрание (Сиейес и сам принимал участие в заговоре), сказал своим коллегам по Директории: «Господа! У нас есть хозяин!»

Об Англии 1653 г. сказать того же самого было нельзя. Англия, Шотландия и Ирландия получили теперь правителя, и только. Но как же не похож он был на блестящего, авантюриста XVIII века! Наполеон был уверен в себе. Он не испытывал никаких сомнений и не терзался угрызениями совести. Он точно знал, чего хочет: он намеревался прибрать к своим рукам верховную власть и пользоваться ею до тех пор, пока под контролем его самого и его семьи не окажется весь мир. Ему не было никакого дела до прошлого; он понимал, что не в состоянии управлять отдаленным будущим, но настоящее считал принадлежащим себе.

Кромвель, хитрый и беспощадный, когда того требовали обстоятельства, в общем-то часто сомневался и не был уверен в себе. Он стал диктатором против своей воли. Кромвель понимал деспотичный характер своей власти и сожалел об этом, но без особого труда убеждал себя в том, что эта власть дана ему Богом и народом Англии. Разве он не новый Моисей, не избранный защитник [117]117
  Буквальный перевод английского слова «protector». – Прим. ред.


[Закрыть]божьих людей, призванный вести их в Землю обетованную, если таковую еще можно отыскать? Разве он не единственный, кто еще способен сохранить хоть какое-то благочестие в этом народе, отстоять светскую собственность божьих слуг, на которых нападают роялистские заговорщики и левеллеры (вот уж кто настоящие сумасшедшие!)? Разве он не главнокомандующий, назначенный уже несуществующим ныне парламентом, контролирующий все вооруженные силы, хранитель авторитета государства и, как он сам сказал, «человек, имеющий беспредельную власть над тремя народами»?

Личная власть требовалась Кромвелю лишь для того, чтобы установить порядок в соответствии со своими представлениями об Англии, Англии его юношеских мечтаний. Он был исполином елизаветинского века, «простоватым джентльменом тюдоровских времен, родившимся слишком поздно». Он хотел видеть Шотландию и Ирландию приведенными к должному подчинению, а Англию – «державой, внушающей трепет западному миру, защищаемой мужественными йоменами, почитаемыми магистратами, знающими министрами, процветающими университетами, непобедимым флотом». Что касается внешней политики, он все еще сражался с испанской «Армадой», готовый в любой момент повести своих «железнобоких» против Великого инквизитора или языческих суеверий Римского папы.

Разве не созрели они все для острого серпа – для того самого серпа, который скосил ненавистных «кавалеров» у Марстон-Мура и Нейзби и уничтожил папистов в Уэксфорде и в Дрогеде? Напрасно Джон Терло, преданный Кромвелю секретарь Государственного совета, указывал на то, что уже было ясно: мощь Испании клонится к закату, и вскоре опасность будет исходить не от нее, а от Франции, объединенной усилиями Ришелье и Мазарини. Кромвель словно не видел ничего этого и по-прежнему готовился противостоять Испании. Успехи и неудачи внешней политики Кромвеля имели далеко идущие последствия и сказывались на протяжении всего правления Карла II. Он пытался содействовать интересам протестантизма и потребностям британской коммерции и кораблестроения. В 1654 г.

Кромвель прекратил войну против голландцев, начавшуюся двумя годами ранее. Он выдвинул предложения по заключению союза между двумя республиками, Англией и Голландией, который должен был стать основой Протестантской лиги, способной не только защищаться от католических держав, но и активно им противодействовать. Голландские лидеры согласились закончить войну, которая не обещала им ничего, кроме поражения, не нанеся при этом сильного ущерба своим торговым интересам.

Тем временем развивался конфликт между Францией и Испанией. Кромвелю предстояло определиться с поддержкой одной из сторон. Несмотря на серьезные контраргументы, выдвинутые Советом, он послал военную экспедицию в Вест-Индию, и в сентябре 1654 г. англичане оккупировали Ямайку. Этот акт агрессии неизбежно вел к войне между Англией и Испанией и союзу Англии с Францией. В июне 1658 г. 6 тысяч английских солдат-ветеранов под командованием французского маршала Тюренна разбили испанцев во Фландрии и помогли захватить порт Дюнкерк. Блокада испанского побережья продемонстрировала мощь британского военно-морского флота, а один из капитанов Блейка уничтожил испанский флот у острова Тенерифе. Взгляд Кромвеля уже давно был устремлен на Гибралтар. Он внимательно изучал всевозможные предлагаемые ему планы по его захвату. Исполнить это намерение довелось только в дни Мальборо [118]118
  Англичане захватили Гибралтар в 1704 г. во время войны за Испанское наследство. По условиям Утрехтского мира 1713 г., завершившего эту войну, Гибралтар стал владением Великобритании. – Прим. ред.


[Закрыть], но в результате кромвелевской войны с Испанией Англия сохранила Дюнкерк и Ямайку.

Захватнические цели испанской войны Кромвель без труда согласовал со своими усилиями по созданию европейской Протестантской лиги. Он всегда был готов к тому, чтобы ударить по врагам истинной веры за границей. Когда в 1655 г. до него дошли известия о том, что к северу от Пьемонта по приказу герцога Савойского преследуют протестантов, он прервал переговоры с Францией и пригрозил отправить английский флот против Ниццы. Узнав, что две протестантские страны, Швеция и Дания, начали между собой войну, Кромвель попытался убедить голландцев выступить вместе с Англией в роли посредника и даже добился временного перемирия. В целом, однако, внешняя политика Кромвеля оказалась более успешной в достижении экономических целей Британии, чем в сдерживании усилий Контрреформации. Средиземное море и Ла-Манш были очищены от пиратов, расширилась внешняя торговля, весь мир научился уважать морскую мощь Британии.

Но где взять достойный, боящийся Бога парламент, который был бы послушен и усерден и таким образом мог бы помочь лорду-протектору в исполнении своих задач? Кромвелю нужен был такой парламент, авторитет которого освободил бы его от упреков в деспотизме, который бы поддерживал и в определенной мере корректировал его инициативы, не отклоняясь, конечно, от его идеалов и не препятствуя его действиям. Но таких парламентов просто не существует.

Представительные органы имеют свойство формировать собственное коллективное мнение, основывающееся на мнении тех, кто их избирает. Кромвель стремился к такому парламенту, который ограничил бы его диктатуру, не переча его воле, и в конце концов в своих поисках лорд-протектор вернулся к исходной точке политических потрясений 1640-х гг. За эти годы парламент последовательно превращался из традиционного представительного органа в собрание пуританской олигархии, затем в ассамблею из представителей верхушки среднего класса и небольшого числа людей, возвысившихся благодаря военной службе; после этого установилась неприкрытая военная диктатура. В конце концов Кромвель снова обратился к конституционной монархии – по сути, но не по названию. Он разогнал «Охвостье» Долгого парламента с тем, чтобы провести давно назревшие выборы, но заменил депутатов не избранными, а специально подобранными из пуританской знати людьми. Это законодательное собрание вошло в историю как «Бербонский парламент» [119]119
  «Бербонский парламент» получил название по имени одного из самых активных своих членов, владельца кожевенной мастерской Прейзгода Бербона, анабаптистского проповедника.
  Бербонский парламент» был распущен 12 декабря 1653 г., хотя первоначально предполагалось, что он будет заседать до ноября 1654 г. – Прим. ред.


[Закрыть], или «Малый парламент». Это должен был быть парламент из «святых», людей с безупречной политической репутацией. Независимые церкви составили список, из которого Офицерский совет выбрал сто двадцать девять представителей Англии, пять – Шотландии и шесть – Ирландии. (Эти цифры демонстрируют точку зрения армии на пропорциональность представительного собрания.) «Вы, – сказал Кромвель в своем обращении к парламенту, собранному в июле 1653 г., – люди, избранные Богом, чтобы делать Его дело и явить Его милость». Но в этом же обращении есть строки, свидетельствующие о том, что, предпочтя назначение его членов избранию, он испытывал угрызения совести: «Если бы пришлось сравнивать ваше положение с положением тех, кто был бы избран народом, кто знает, как скоро подготовил бы Господь народ к этому; и никто не желает этого больше, чем я».

Мероприятия «святых» стали сильным разочарованием для Кромвеля. С захватывающей дух быстротой они начали устранять препятствия для создания нового рая на земле. Они стремились к отделению церкви от государства и упразднили церковную десятину, не обеспечив духовенство средствами к жизни. Для упразднения суда лорда-канцлера хватило однодневных дебатов. Они угрожали правам частной собственности и провозглашали идеи уравнителей. С опрометчивостью, оправданной только духовными устремлениями, они реформировали налогообложение так, что у солдат появились сомнения в получении жалования. Это была их главная ошибка. Армия проявила недовольство. Кромвель, советам которого «святые» уже не внимали, понял, что имеет дело с опасными глупцами. Впоследствии, отзываясь о своем решении собрать этих людей, он назвал его «историей моей собственной слабости и глупости». Руководители армии, желая избежать скандала, связанного с еще одним насильственным роспуском, убедили или принудили наиболее умеренных «святых» подняться пораньше однажды утром, пока другие еще спали, и принять резолюцию о передаче своей власти лорду-генералу, от которого она им и досталась.

Кромвель не стал противодействовать их желанию. Он заявил, что его собственная власть снова «безгранична и беспредельна», и взялся за поиск других средств, способных благовидно прикрыть свое единоличное правление.

Кромвель обладал сильной властью и занимал высокое положение, но при всем том зависел от хрупкого баланса сил между парламентом и армией. Он всегда мог использовать армию против парламента, но без парламента, когда из этих двух политических сил оставалась только армия, чувствовал себя не имеющим достаточной поддержки. Армейские вожди также прекрасно сознавали, какая пропасть отделяет их от грозной массы рядового состава. Они сохраняли свое положение, выступая в защиту интересов солдат. Им постоянно требовалось отыскивать какого-то врага – в противном случае в них никто бы не нуждался. Таким образом, все эти практичные, не знавшие поражений революционеры понимали необходимость учреждения парламента – хотя бы только для того, чтобы было что разгонять. Ламберт и другие лидеры армии самых разных званий составили документ под названием «Орудие управления», ставший по сути первой и последней письменной английской конституцией. Исполнительную власть лорда-протектора Англии, Шотландии и Ирландии – должности, которая предназначалась Кромвелю, – сдерживала и уравновешивала власть Государственного совета, состоящего из семи армейских и восьми гражданских деятелей, назначаемых пожизненно. Учреждался также однопалатный парламент, избираемый на основе нового имущественного ценза, который определялся в размере двухсот фунтов стерлингов дохода в год. Все те, кто в предыдущие годы воевал против парламента, лишались права голоса на выборах в представительный орган. Кромвель с благодарностью принял «Орудие управления» и почетный титул лорда-протектора.

И снова, в который уже раз, парламент не оправдал надежд Кромвеля. Едва он успел в первый раз собраться в сентябре 1654 г., как там проявила себя энергичная республиканская группа, которая, не испытывая ни малейшего уважения или благодарности к вождям армии и лорду-протектору за их очевидное почтение к республиканским идеям, принялась рвать на кусочки новую конституцию. Кромвель сразу же исключил республиканцев из палаты. Но даже оставшееся парламентское большинство всячески стремилось к тому, чтобы ограничить степень религиозной терпимости, гарантированную «Орудием управления», уменьшить контроль лорда-протектора над армией и сократить ее размеры и жалованье. Кромвель счел, что они зашли слишком далеко, и распустил эту палату общин. Его прощальная речь – это перечень обид и упреков: они пренебрегли представившимися им возможностями и, нападая на армию, ослабили национальную безопасность, затеяли раздоры и осложнили ситуацию в стране. «Похоже, – жестко добавил он, – что вы хотите снова начать гражданскую войну, а не дать народу какое-то урегулирование». Кромвель снова столкнулся со старой проблемой. «Как и любой другой человек, я стремлюсь управлять по согласию, – сказал он одному критиковавшему его республиканцу. – Но уместный вопрос: где же нам найти согласие?»

Следствием всего этого стала открытая военная диктатура. Некий роялистский полковник, Пенраддок, в марте 1655 г. ухитрился захватить Солсбери. Восстание было легко подавлено. Но сам факт его, совпавший с обнаружением Терло, который стоял во главе высокоэффективной секретной службы, нескольких заговоров, убедил лорда-протектора в существовании огромной опасности. «Народ, – сказал Кромвель парламенту, – предпочтет безопасность потрясениям и уверенность в будущем конституционным формам». Он разделил Англию и Уэльс на одиннадцать округов, в каждый из которых назначался генерал-майор, командующий кавалерийскими частями и реорганизованной милицией. Генерал-майорам передавались три функции: охрана общественного порядка, сбор специальных налогов с тех, кто были признаны роялистами, и строгое насаждение пуританской морали. В течение нескольких месяцев они с рвением исполняли свой долг.

Никто не смел противостоять генерал-майорам, но война с Испанией стоила дорого, а налогов не хватало. Как и Карл I, Кромвель был принужден созвать парламент. Генерал-майоры уверили его в своей способности укомплектовать палату общин послушными людьми. Но левеллеры, республиканцы и роялисты сумели обратить себе на пользу недовольство военной диктатурой, и в парламент возвратилось много людей, известных как враги лорда-протектора. С помощью юридических ухищрений и произвольного толкования одного из пунктов «Орудия управления» Кромвелю удалось исключить из палаты около сотни своих противников, а еще пятьдесят или шестьдесят членов покинули ее добровольно в знак протеста. Но даже после этой чистки его попытки получить согласие палаты на передачу функций местного управления генерал-майорам встретили такое яростное сопротивление, что ему ничего не оставалось, как обходиться без парламентского одобрения. И действительно, многие депутаты были столь недовольны деспотичными действиями генерал-майоров, что «готовы были признать лишь ту власть, которую можно было бы ограничить законом».

Именно в этот момент, в марте 1657 г., группа юристов и джентри решила предложить Оливеру Кромвелю корону. «Титул протектора, – сказал один из них, – не ограничен никаким правилом или законом; титул короля ограничен». Они составили новый вариант конституции – «Смиренную петицию и совет», – предусматривавший не только восстановление королевской власти, но и учреждение стабильного парламента, включая назначаемую верхнюю палату, и значительное сокращение полномочий Государственного совета. Назвав этот документ «пером в своей шляпе», Кромвель тем не менее не без симпатии воспринял идею стать королем. Но лидеры армии и в еще большей степени простые солдаты, продемонстрировав глубоко въевшуюся враждебность ко всем атрибутам монархии, незамедлительно вмешались, и Кромвелю пришлось довольствоваться правом назначить своего преемника на должность протектора. В конце концов в мае 1657 г. он принял все основные условия новой конституции, за исключением присвоения себе титула короля.

Республиканцы справедливо полагали, что фактическое возрождение монархии, пусть даже во главе с лордом-протектором, а не с королем, открывает дорогу к восстановлению Стюартов на престоле. По условиям «Смиренной петиции» Кромвель согласился позволить исключенным им членам парламента вернуться в Вестминстер, тогда как наиболее способные из его сторонников заняли места в новой верхней палате. Таким образом, республиканцы могли действовать против нового режима и в рамках парламента, и вне их. В январе 1658 г. Кромвель, безосновательно решив, что против него замышляется нечто опасное, внезапно распустил этот наиболее дружественный ему парламент. Свою речь при роспуске он закончил такими словами: «Пусть Бог рассудит меня и вас», – на что республиканцы ответили: