Текст книги "Демельза (ЛП)"

Автор книги: Уинстон Грэхем (Грэм)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава одиннадцатая

Весьма довольный Дуайт Энис прискакал на следующий день. Они вместе направились осмотреть дом привратника среди рощи за коттеджем Рис, а Карен Дэниэл стояла у окна и смотрела, как они проезжают мимо, размышляя над собственными странными мыслями. Демельза повлияла на ее разум гораздо больше, чем могла предполагать Карен.

Росс удивился, узнав, что Эниса тоже пригласили на прием к Уорлегганам, и прибыв туда, вскоре обнаружил Дуайта, напряженно застывшего у стены в приемной.

Дам тут оказалось совсем немного, и Росс держал ухо востро. Все вокруг только и шептались о какой-то женщине, на которую положил взгляд Фрэнсис, но пока он ее не видел.

Сегодня здесь присутствовал дядюшка Кэри Уорлегган. Кэри не пользовался таким же уважением, как его брат Николас или племянник Джордж, и держался в стороне, хотя входил в троицу, что распростерла свои финансовые сети на весь запад Корнуолла.

Он был высоким, худым и бледным, с большим тонкогубым ртом, длинным носом и гнусавым голосом. Был тут и владелец мельниц по имени Сансон, обладающий толстыми руками и острым хитрым взглядом, который он маскировал частым помаргиванием.

Росс немного прогулялся с Дуайтом по общим комнатам, а затем вышел на лужайку, что спускалась от дома вниз к реке. Он упомянул о Джиме Картере и его заключении в бодминскую тюрьму, и Энис ответил, что с радостью навестит юношу в любое время.

Когда они вернулись в освещенный дом, Росс увидел высокую молодую женщину с блестящими черными волосами, стоящую рядом с Фрэнсисом за игровым столом. Его почтительное отношение не оставляло никаких сомнений.

– Двенадцать, как с куста! Да вы ловкач! – сказала дама тихим бархатным голосом, слегка картавя. – Да и с чего бы вам не повезло, Фрэнсис. Удача всегда была на вашей стороне в этой игре.

Она повернулась, чтобы оглядеться, и Росс почувствовал себя так, словно прикоснулся к раскаленному металлу.

Много лет назад, когда он, покинув бал, с тяжелым сердцем и в отчаянии отправился в трактир "Медведь", залить спиртным свои страдания, к нему подошла юная, высокая и худощавая блудница, весьма заметная и необычная, но бедная. Она не давала ему покоя своими смелыми глазами и протяжным голосом. В итоге он пошел в ее заброшенный коттедж, стараясь утопить свою любовь к Элизабет в дешевой и фальшивой страсти.

Он никогда не знал ее полного имени, кроме того, что она – Маргарет. Он не знал о ней ничего. Но даже в самых диких фантазиях не представлял, что обнаружит ее здесь.

Все признаки бедности исчезли. Она была напудрена и надушена, и до такой степени увешена браслетами и кольцами, что при каждом движении те позвякивали.

В эту минуту в комнату вошел Джордж Уорлегган. Красиво одетый, с толстой шеей и вкрадчивый, он сразу приблизился к двум джентльменам, стоящим около двери. Глаза Маргарет последовали за хозяином дома и остановились на Россе. Со стороны шрама не узнать это лицо было невозможно. Её глаза расширились. И тут она искренне рассмеялась.

– Что такое, любовь моя? – спросил Фрэнсис. – Не вижу ничего комичного в четверке и тройке, когда в сумме нужна десятка.

– Миссис Картленд, – произнес Джордж, – могу я представить вам капитана Полдарка, кузена Фрэнсиса. Миссис Маргарет Картленд.

– Ваш покорный слуга, мэм, – ответил Росс.

Маргарет подала ему руку, в которой сжимала стаканчик для костей. Как отчетливо теперь он вспомнил крепкие белые зубы, широкие плечи, кошачьи, темные и похотливые глаза.

– Милорд, – сказала она, смело используя старое прозвище, которым называла его когда-то, – я годами ждала этого знакомства. Я много слышала о вас!

– Миледи, верьте только наиболее подробным или остроумным описаниям.

– Так что же, некоторые истории про вас могут оказаться недостоверными?

– А если вы станете их пересказывать, то, может статься, и все, – его глаза рассматривали лицо Маргарет.

– Нет, – рассмеялась она, – я считаю наиболее забавными истории, которые не стоит рассказывать.

– Суть хорошей шутки в том, что только двое могут её разделить, – поклонился Росс.

– Я думал, это суть хорошей кровати, – сказал Фрэнсис, и все засмеялись.

Позже Росс сыграл в вист, но к концу вечера наткнулся на Маргарет у подножья лестницы.

Она сделала ему довольно саркастический реверанс, шелестя шелками и звеня браслетами.

– Капитан Полдарк, какая приятная встреча.

– Какая неожиданная.

– Вы не так учтивы вне остального общества, как я погляжу.

– О, я и в мыслях не держал никакой неучтивости по отношению к старому другу.

– Другу? Разве это не нечто большее?

Росс заметил, что её глаза, которые он всегда считал довольно темными, на самом деле синие-синие.

– Большее или меньшее, как вам угодно. Я не из тех, кто вдается в подобные тонкости.

– Напротив, вы всегда были человеком дотошным. А сейчас вы женаты, а?

Росс ответил утвердительно.

– Как непереносимо скучно, – саркастическая насмешка в её голосе провоцировала его.

– Неужели вы презираете брак, хотя, похоже, сами в него вступили?

– Ах, Картленд. Он женился и умер.

– Вы так и выбили на его надгробии?

Маргарет по-кошачьи игриво рассмеялась.

– Его прикончили колики, но не раньше, чем настало его время – ему стукнуло сорок. И хорошо. Да упокоится он в мире, зная, что я потратила все его деньги.

По лестнице спустился Джордж Уорлегган.

– Вы находите нашего нового гостя занимательным, Маргарет?

– Честно говоря, когда я так хорошо отобедала, меня почти всё забавляет.

– А я еще не ел, – сказал Росс. – Несомненно, мэм, это объясняет наше такое разное настроение.

Джордж резко перевел взгляд с одного на другого, но ничего не сказал.

Миновала полночь, прежде чем Росс ушел, но Фрэнсис остался. Он сильно проигрался в фараон и всё еще играл. Игроков осталось четверо: Кэри Уорлегган, который также проигрывал, банкующий Сансон, выигрывавший весь вечер, и Джордж, присоединившийся в конце игры. Маргарет смотрела за игрой, её рука покоилась на плече Фрэнсиса. Когда вошел Росс, она на него не взглянула.

***

Дуайт Энис переехал в полуразрушенной домик привратника и приступил к своим обязанностям доктора на шахте Уил-Лежер, Карен Даниэл, задушив недовольство, зажила жизнью жены шахтера, Демельза же, по-видимому захваченная внезапной страстью, с фанатичным усердием практиковалась в чистописании, а Росс часто бывал в отъезде в компании талантливого и убедительного Ричарда Тонкина: говорил, обсуждал, изобретал, оценивал – работал, чтобы несбыточная мечта обрела реальные формы.

Жизнь шла своим чередом, Джулия росла, мать заметила у нее режущийся зубик; цена на медь упала до шестидесяти семи фунтов, и закрылись ещё две шахты; Париж охватили массовые беспорядки, а провинции – голод; Джеффри Чарльз Полдарк всё же заболел корью; врачи, посещающие полубезумного короля, с трудом могли уследить за математическими действиями, когда тот считал мух.

Пришло время Демельзе написать свое письмо, и она отнеслась к этому с особым вниманием, уже много раз пытаясь начать, но тщетно.

"Дорогой капитан Блейми,

Будте так любезны встретится с нами в шелковой лавке госпожи Треласк на Кэнвэн-стрит в первой паловине дня двадцатово октября. Верети не будет знат так что умоляю зделайте вид что встреча случайна.

С уважением, ваш друг и покорный слуга,

Демельза Полдарк".

Демельза сомневалась насчет последней части, но она взяла ее из книги, которую одолжила ей Верити, так что все должно быть в порядке.

Сразу после этого послала за Лоббом, их, так сказать, почтальоном, и после пятидесятого прочтения, запечатав письмо, написала адрес в своем дерзком стиле: Капетану Блейми, управление пакитботов, Фалмут.

Оставалась еще неделя до поездки, но может случиться всякое. Демельза взяла с Верити обещание поехать с ней под предлогом помочь ей при покупке плаща на зиму.

Спускаясь по долине с «Меркури» в одной руке и Гарриком, издающим вульгарные шамкающие звуки где-то у самых ног, Демельза заметила Карен Дэниэл, пересекающую поле почти на ее пути.

Все эти земли принадлежали Россу. Они не были огорожены, Джошуа хотел поставить несколько валунов, чтобы обозначить границы своей территории, но долина Нампары была признанной частной собственностью, на которую тридцать-сорок жителей коттеджей не вторгались без приглашения.

Очевидно, Карен не знала об этом.

Этим утром она шла без шляпы, с развевающимися по ветру темными кудрями, одетая в ярко-алое платье из дешевой хлипкой ткани, которое она стащила из корзины с театральным реквизитом. Ветер очерчивал изгибы ее фигуры, а зеленый поясок вызывающе выделял талию. Такого вида платье заставляло мужчин пялиться, а женщин – перешептываться.

– Доброе утро, – поприветствовала её Демельза.

– Доброе утро, – ответила Карен, втайне разглядывая её в поисках недостатков. – Ну и ветрище! До чего ж не люблю ветер. В этих местах есть еще что-нибудь, кроме ветра?

– Редко. Я же люблю легкий ветерок. Он уносит запахи и делает всё более интересным. Безветренное место было бы как хлеб без дрожжей – нечем сделать его воздушным. Вы за покупками?

Карен на мгновение пристально взглянула на неё, чтобы убедиться в её намерениях. Не преуспев, посмотрела на свою корзинку и сказала:

– Да, в Сол. Убогая деревушка, не правда ли? Полагаю, вы делаете все ваши покупки в Труро.

– А мне нравится покупать у тетушки Мэри Роджерс, когда это возможно. Это смелая и добрая женщина, несмотря на свою полноту. Я могла бы рассказать вам многое о ней...

Карен не заинтересовалась.

– А еще сардины, – продолжила Демельза. – В Соле лучшие в Англии сардины. Кстати, для их улова выдался на редкость плохой сезон, но в прошлом году был просто отличный. Он позволил местным жителям продержаться всю зиму. Что они будут делать в этом году, даже не представляю.

– Госпожа Полдарк, – спросила Карен, – вам не кажется, что Марк достоин чего-то большего, чем быть просто обычным шахтером? Правда ведь?

Демельза изумилась неожиданному вопросу.

– Да. Возможно. Мне и в голову не приходило взглянуть с такой стороны.

– Никому не приходило. Но взгляните на него: он силен, как бык, достаточно умен, целеустремлен, работяга. Но шахта Грамблер – это тупик. Всё, что он может делать, так это работать изо дня в день за нищенское жалование, пока не станет слишком старым и больным, как и его отец. И что тогда станет с нами?

– Я и не знала, что жалование настолько мало, – ответила Демельза, – я думала, что он неплохо зарабатывает. Он же вольный рудокоп, не так ли?

– Мы едва сводим концы с концами.

Демельза увидела, как на холме появился всадник.

– Мой отец работал шахтером, – сказала она. – Вольным рудокопом, как и Марк. До сих пор работает. Он имел достойный заработок. Были и взлеты, и падения, конечно, никого это не обошло стороной. Но мы бы справились, если бы он бросил ошиваться в лавках, торгующих джином. Марк же не пьет?

Карен пнула камешек под ногой.

– Я хотела бы знать, может быть, в шахте капитана Полдарка есть какое-нибудь место, ну, знаете, какое-нибудь местечко получше. Я просто хотела бы знать. Я подумала, может, что-то есть. Говорят, там вольные рудокопы неплохо зарабатывают; и я тут подумала, вдруг найдется что-то получше...

– Я ничем не могу помочь, – сказала Демельза. – Но подумаю над этим.

Всадником оказался не Росс.

– Подумайте, – сказала Карен, откидывая волосы назад. – У нас все хорошо, у нас уютно и всё такое. Не то чтобы мы нуждались в такой услуге, по правде говоря. Но в таких делах Марк всегда тянет кота за хвост. Однажды я сказала ему: "Почему бы тебе не справиться у капитана Росса, ты ж его друг; он тебя за это не съест; может, он просто никогда не думал о тебе в таком духе, кто не рискует, тот ничего не получает". Но он только покачал головой и ничего не ответил. Я всегда злюсь, когда он не отвечает.

– Понятно, – сказала Демельза.

Всадник уже появился из-за деревьев, и Карен услышала его и обернулась. Она слегка покраснела, и ее лицо приобрело немного недовольное выражение, как если бы ее попросили об услуге. Это был Дуайт Энис.

– О, миссис Полдарк. Я только что из Труро, как раз собирался заскочить к вам по дороге. Капитан Полдарк дома?

– Нет, он в Редрате, полагаю.

Дуайт спешился, красивый и молодой. Карен быстро переводила взгляд с одного на другого.

– У меня тут просто письмо. Мистер Харрис Паско просил передать. Могу я оставить его вам?

– Благодарю, – Демельза взяла письмо. – Это миссис Карен Дэниэл, жена мистера Дэниэла. А это доктор Энис.

Дуайт поклонился:

– Ваш покорный слуга, мэм.

По одежде девушки он не мог понять, к какому сословию она принадлежит, и запамятовал, кто такой Марк Дэниэл.

Под его взглядом лицо Карен расцвело, как цветок на рассвете. Пока он говорил, она не поднимала глаз, длинные черные ресницы выделялись на фоне смуглых персиковых щек. Она уже видела его мельком из окна, два или три раза, с капитаном Россом.

Она знала, что он переехал в ту сторожку с башенкой, затаившуюся в леске прямо напротив ее дома, с другой стороны долины. Знала, что они еще ни разу не встречались. И знала, чего стоит первое впечатление.

Они вместе прошлись к дому в Нампаре, Карен решительно настроилась не покидать этих двоих, если только ее не заставят. У дома Демельза пригласила их зайти на бокал вина, но, к величайшему разочарованию Карен, Энис отказался.

Карен, быстро решив, что несколько минут в компании доктора Эниса гораздо ценнее, чем возможность увидеть дом изнутри, тоже отказалась; и они ушли вдвоем, Дуайт вел коня под уздцы и шел рядом с Карен.

Двадцатое октября выдалось ветреным, пожухлые листья и пыль кружились в воздухе в обещании дождя. Демельза очень беспокоилась, как будто ей предстояла долгая поездка на почтовой карете; а Верити удивлялась ее желанию добраться до Труро не позже одиннадцати. Демельза говорила, что тревожится не за себя, а за Джулию – она всю ночь не спала, и Демельза подозревала, что ее немного лихорадило.

В этой связи Верити предлагала отложить поездку: они легко могли поехать в другой день, когда это удобнее. Ее это устраивало, со дня на день должно было состояться ежеквартальное собрание акционеров Грамблера. Но, казалось, Демельза как никогда хотела поехать именно сейчас...

На этот раз компанию им составил Бартл, так как Джуд становился всё более сварливым.

На полпути до Труро начался дождь, мелкая морось гуляла по округе, как паутинка тончайшего шелка, медленнее низких тяжелых облаков, что ее пряли. За три мили до Труро они увидели толпу, растянувшуюся по дороге. Было так необычно видеть столько людей среди бела дня, что они осадили лошадей.

– Я думаю, это кучка шахтеров, мэм, – сказал Бартл. – Может, это какой праздник, о котором мы запамятовали.

Верити двинулась вперед, немного сомневаясь. Эти люди были не очень-то похожи на празднующих.

Мужчина стоял на телеге, что-то вещая собравшейся вокруг него толпе. Он стоял немного поодаль, но было ясно, что он давал выход недовольству. Остальные сидели на траве или разговаривали между собой.

Там было столько же женщин, сколько и мужчин, все бедно одетые, некоторые – с малыми детьми. Они выглядели злыми, замерзшими и отчаявшимися. Очень многие стояли прямо на пути, пролегавшем между живыми изгородями. Толпа встречала двух хорошо одетых женщин верхом на лошадях и в сопровождении отъевшегося конюха неприязненными взглядами.

Верити собралась с духом и медленно проехала сквозь толпу: их провожали молчаливыми угрюмыми взглядами. В конце концов, последний человек остался позади.

– Уфф, – сказала Демельза. – Кто это был, Бартл?

– Сдается мне, шахтеры из Айдлесса и Чейсуотера. Худое сейчас времечко, мэм.

Демельза подвела свою лошадь вплотную к лошади Верити.

– Ты испугалась?

– Немного. Я думала, они могут что-то с нами сделать.

Демельза некоторое время хранила молчание.

– Я помню, когда у нас в Иллагане не осталось зерна. Целую неделю мы питались только картошкой и водой – а у нас было совсем немного картошки.

На мгновение ее всецело поглотили мысли о сказанном, но, как только они въехали в Труро, она забыла о шахтерах и думала только об Эндрю Блейми и о том, что подстроила.

Глава двенадцатая

Труро выглядел как всегда по утрам в четверг – чуть менее опрятно, чем обычно, из-за прошедшего накануне рынка домашнего скота. Они оставили Бартла в центре города и дальше пошли пешком, осторожно пробираясь по булыжникам среди грязи и отбросов.

Крепкой фигуры в синем сюртуке с галунами нигде не было видно, и они вошли в маленькую портняжную лавку. Демельза этим утром вопреки своему обыкновению привередничала, но в конце концов Верити уговорила ее выбрать темно-зеленую ткань, которая подойдет к любому ее наряду и прекрасно оттенит кожу.

Когда они закончили, Демельза спросила, который час. Портниха пошла посмотреть, и оказалось, что уже полдень. Что ж... свою часть дела она выполнила. Больше она ничего не может сделать. Без сомнения, свидание сорвалось, он еще в море.

Колокольчик в мастерской шумно затренькал, и ее сердце заколотилось, но это был всего лишь чернокожий паж с вопросом о том, не готов ли уже чепец достопочтенной Марии Агар.

Демельза склонилась над шелковыми лентами, но Верити спешила сделать собственные покупки. Они договорились, что зайдут перекусить к Джоан Паско, и Демельза стремилась оттянуть это суровое испытание, поскольку после этого времени на покупки совсем не останется.

На узкой улочке были и другие люди, только что вышедшие из магазинов. Запряженная волами телега доставляла эль в ближайшую винную лавку. С десяток босоногих и хилых беспризорников в поношенных сюртуках не по размеру, обрезанных снизу и прихваченных бечевкой, устроили перебранку на куче мусора.

В конце улицы, у западного моста, вполне трезвый торговец попал в беду на скользкой грязи, двое попрошаек помогали ему подняться. Несколько женщин тоже отправились за покупками, большинство в деревянных сабо и задрав юбки, чтобы не вымазаться в грязи.

– Мисс Верити, – раздался за их спинами голос.

Боже ты мой, подумала Демельза, ну наконец-то.

Верити обернулась. После поездки верхом и выбора товаров она слегка разрумянилась, чего ей обычно недоставало. Но стоило ей взглянуть на Эндрю Блейми, как краска отхлынула с ее лба, губ, щек и шеи, лишь глаза отсвечивали синевой на смертельно бледном лице.

Демельза взяла ее за руку.

– Мисс Верити, мэм, – на секунду Блейми взглянул на Демельзу. Его глаза были еще более глубокого синего цвета, словно подтаявший голубой лед. – Многие годы я смел надеяться, но мне так и не повезло. В последнее время я уже перестал верить, что однажды...

– Капитан Блейми, – произнесла Верити, ее голос звучал так, будто доносился откуда-то издалека, – разрешите представить вам мою кузину, миссис Демельзу Полдарк, жену Росса.

– Это честь для меня, мэм.

– И для меня, сэр.

– Занимаетесь покупками? – спросил Блейми. – У вас есть какие-нибудь обязательства на ближайший час? Не могу выразить, как я был бы рад...

Демельза увидела, как жизнь мало-помалу снова возвращается на лицо Верити. А с ней и вся сдержанность последних лет.

– Не думаю, – ответила она, – что из нашей встречи выйдет что-либо хорошее, капитан Блейми. В моем сердце нет места дурным мыслям о вас... Но спустя столь долгий срок нам лучше не возобновлять знакомство, ничего не предполагать и не искать.

– Осмелюсь всей душой возразить, – сказал Блейми. – Эта встреча принесла мне счастье. Принесла надежду по крайней мере на дружбу. Если вы...

Верити покачала головой.

– Всё кончено, Эндрю. Мы это знали уже несколько лет назад. Прости меня, но сегодня утром у нас много дел. Желаем тебе хорошего дня.

Она собралась двинуться дальше, но Демельза не пошевелилась.

– Прошу кузина, не принимай меня в расчет. Я могу пройтись по магазинам и самостоятельно, уверяю тебя. Если... если твой друг хочет перемолвиться с тобой словечком, будет хорошим тоном на это согласиться.

– Нет, вам тоже следует пойти, мэм, – произнес моряк, – иначе пойдут разговоры. Верити, я как раз снял комнату на постоялом дворе. Мы могли бы пойти туда, выпить кофе или ликера. В память о старых добрых временах...

Верити вырвала у Демельзы руку.

– Нет, – истерически взвизгнула она. – Нет! Я сказала – нет.

Она повернулась и быстро пошла по улице в сторону западного моста. Демельза бросила яростный взгляд на Блейми и последовала за ней. Она злилась на Верити, но догнала ее и снова взяла под руку, замедлив шаг. Она поняла, что Эндрю Блейми был готов к встрече, а Верити – нет. Верити чувствовала то же самое, что и Блейми в то утро, когда Демельза появилась в Фалмуте, она пыталась не разбередить старую рану и вела себя враждебно, чтобы избежать еще больших страданий. Демельза винила себя за то, что не предупредила Верити. Но как она могла это сделать, когда Верити...

До ее ушей донесся шум и грохот, и, будучи расстроенной и сконфуженной, она соотнесла это с Блейми.

– Он остался далеко позади, – сказала она. – Уже можно не торопиться. О, Верити, тебе стоит выслушать его. Действительно стоит.

Верити так и не повернулась. Ее душили слезы, они сдавили ей горло, стояли повсюду, только не в глазах, которые остались сухими. Она почти добралась до западного моста и пыталась проложить себе путь до него, но застряла в толпе людей, которые, казалось, о чем-то говорили, уставившись туда, куда она шла. Демельза держалась у нее за спиной.

Теперь Демельза поняла, что это шахтеры. У западного моста находился квартал старых домов, с узкими улочками, что обрамляли их, словно воротник, и по этому воротнику туда-сюда сновали шахтеры, толкаясь, всё теснее сбиваясь в группы, крича и потрясая кто чем.

Они заблудились, направляясь к монетному двору, и эти улицы и переулки были им незнакомы. Полдюжины шахтеров и несколько зевак напирающая сзади толпа столкнула в речушку, а другие толкались в грязи, пытаясь этого избежать; старый каменный мост был битком набит людьми, которые толкались, пытаясь пройти.

Демельза и Верити стояли у самого края водоворота, словно ветки, что кружат по его внешнему краю и которые вот-вот в него затянет. Затем Демельза оглянулась назад и увидела людей, шахтеров – серых, пыльных и злых, идущих толпой по Кенвин-стрит.

Они застряли между двумя потоками.

– Верити, смотри!

– Сюда, – раздался голос, и ее схватили за руку. Эндрю Блейми протащил их по улице к крыльцу дома. Оно было крошечным и могло вместить только их троих, но они были бы в безопасности.

Верити, упираясь, пошла с ними. Эндрю спрятал Демельзу за спину, а Верити оказалась сбоку – он защищал ее от толпы, загораживая собой дверной проем.

Первая волна прошла мимо, крича и потрясая кулаками. Прошла мимо них стремительно. Затем на них навалилась толпа с моста; людской поток замедлился, как бурлящая вода замедляется, когда ей некуда деваться, кроме как в узкий канал.

Колонна шахтеров, втискивающаяся в узкую улочку, все напирала – восемь, десять, пятнадцать, двадцать человек в ряд, когда несколько женщин закричали. Они полностью заполонили Кенвин-стрит – серая, осунувшаяся орда, куда ни глянь. Мужчины давили на стены, как будто хотели их раздвинуть; стекла в окнах трещали. Блейми прикладывал все силы, чтобы ослабить нажим толпы на их убежище.

Никто не мог сказать, что происходит, но идущие впереди, должно быть, придумали, куда двигаться, и столпотворение за мостом стало не таким плотным. Поток через мост начал двигаться быстрее. Напор ослаб, толпа повернула, поначалу медленно, потом быстрее, в сторону центра города.

Вскоре они ушли, спотыкаясь, неровными колоннами, и трое на крыльце оказались в безопасности.

Эндрю опустил руку.

– Верити, я умоляю тебя передумать... – он уловил выражение ее лица. – О, моя дорогая, пожалуйста...

Она проскользнула мимо него и нырнула в толпу.

Её поступок быль столь неожиданным и безрассудным, что никто не успел последовать за ней.

Потом Блейми побежал, выкрикивая "Верити! Верити!" над головами прохожих, что их разделяли, а Демельза следовала за ним.

Но даже этой секунды было достаточно, чтобы их разделили, Блейми гораздо энергичнее Демельзы пробивался вперед, чтобы добраться до Верити, а затем нырнул в толпу, и Демельза потеряла его из виду.

Демельза хоть и была ростом выше среднего, но впереди стояли высокие мужчины, и она тщетно вытягивала голову и крутила ею. Затем, когда они приблизились к самому узкому месту моста, у нее не было никакой возможности искать остальных; она могла только бороться за себя, чтобы ее не толкнули к краю и не сбросили с моста. Мужчины и женщины просачивались мимо со всех сторон, постоянно задевая, толкая и тыкая в нее палками и локтями; огромная толпа стиснула ее так, что перехватило дыхание, не оставляя ей никакого выхода.

Несколько мгновений люди не двигались, крича, обливаясь потом и бранясь; затем, внезапно умолкнув, хлынули, кто куда. Несколько раз Демельза теряла опору под ногами, и толпа так ее и несла, а иногда спотыкалась, и ей приходилось хвататься за идущих рядом, лишь бы не упасть.

Прямо возле нее упала женщина, и ее затоптала толпа. Затем другая потеряла сознание, но ее подхватил и потащил дальше идущий рядом мужчина. Кругом был сущий кавардак, то и дело слышались крики и стук палок. Где-то за пределами видимости раздавались всплески и крики.

Даже за мостом очень узкая улочка не давала никуда деться. Приближаясь к своей цели, толпа становилась еще злее, и эта злоба забирала всё больше воздуха, поглощая его в огромных волнах жара и насилия. Перед глазами Демельзы плясали огни и пятна, и она боролось с остальными за пространство, чтобы выжить. Наконец, напор ослаб, и их понесло на Монетную улицу. Толпа направлялась к большим зернохранилищам, стоявшими около ручья.

Капитан Блейми находился далеко справа – Демельза внезапно его увидела – и как только она пришла в себя, то попыталась пробиться к нему.

Толпа снова начала напирать, неся ее вперед и постепенно заставив остановиться, в окружении потных шахтеров и их жен. Ее дорогая одежда слишком бросалась в глаза.

Горожане собрались перед большими дверями первого амбара, чтобы защитить свою собственность. Судья, скромно одетый толстяк, стоял на стене и что-то беззвучно кричал грохочущей толпе. Рядом с ним стоял хозяин зернохранилища – толстый мужчина с привычкой постоянно мигать, и несколько констеблей. Вокруг не было солдат; законников застали врасплох.

Когда Демельза начала проталкиваться к углу, у которого находился Блейми, то увидела Верити. Он таки нашел ее. Они стояли вместе у входа в конюшню, без какой-либо возможности двигаться дальше из-за огромной толпы вокруг.

Судья перешел от уговоров к угрозам. Сделают всё возможное, но это не значит, что нарушителей закона не накажут по всей строгости. Он напомнил о мятеже в Редрате в прошлом месяце, когда одного из зачинщиков приговорили к смерти, а многих бросили в тюрьму.

Послышались выкрики "Позор!" и "Жестоко и незаконно!".

– Нам нужно лишь то, что принадлежит нам по праву. Мы хотим зерна, чтобы прокормиться, как всякое живущее в полях создание. Ну так продайте нам его по честной надлежащей цене, и мы с миром разойдемся по домам. Назовите цену, мистер, честную и надлежащую для голодающих цену.

Судья повернулся и заговорил с хозяином зернохранилища, стоящим рядом. Демельза протолкнулась между двух шахтеров, которые злобно покосились на нее, когда она их задела. Она хотела было закричать, чтобы привлечь внимание Верити, но передумала.

Судья сказал:

– Мистер Сансон продаст вам зерно по пятнадцать шиллингов за бушель [7]7
  Бушель – мера сыпучих тел, особенно для пшеницы, равна 27,22 кг.


[Закрыть], относясь с пониманием к вашим бедным нуждающимся семьям. Соглашайтесь, это щедрое предложение.

Толпа взорвалась злостью и негодованием, но прежде чем ответить, невысокий шахтер решил посоветоваться со стоящими рядом.

Наконец, Демельза оказалась на расстояния окрика от своих друзей, но их разделяла ручная тележка и группа женщин, сидящих на ней, и Демельза не знала, как подобраться поближе. Ни Эндрю, ни Верити не видели ее, их взгляд был прикован к переговорам у дверей склада, хотя они и ничего не понимали, поглощенные своим разговором.

– Восемь шиллингов. Мы заплатим восемь шиллингов за бушель. Это самое большее, что мы можем себе позволить, и это будет означать лишения и полуголодную жизнь для всех нас.

Торговец зерном выразительно всплеснул руками, прежде чем даже судья повернулся к нему. Толпа издала враждебный рев, а затем, в последовавшей вдруг тишине, Демельза услышала, как Эндрю тихо и быстро произнес:

– ...чтобы жить, моя дорогая. Разве я не искупил свою вину, ничего не понял за эти горькие годы? Если между нами и пролегла кровь, то это было давно, и она засохла. Фрэнсис изменился, я это вижу, хотя и не говорил с ним. Но ты не изменилась, в глубине души – нет.

Снова раздался рев толпы.

– Восемь шиллингов или ничего, – выкрикнул шахтер. – Говорите теперь, мистер, и разойдемся мирно, ибо мы больше терпеть не намерены.

Верити приложила к глазам руку в перчатке.

– Ах, Эндрю, что я могу сказать? Стоит ли нам пройти через всё это снова... встречи, расставания, сердечную боль?

– Нет, моя дорогая, клянусь. Расставание – никогда.

Потом всё перекрыл оглушительный рев в ответ на упорный отказ Сансона. Низенький шахтер сошел с возвышения, как будто его сдернула невидимая рука, и толпа рванулась вперед. Мужчины на ступеньках амбара попытались оказать сопротивление, но это было всё равно что пытаться паутиной остановить ураган. В несколько минут шахтеры палками взломали замок на двери амбара, быстро открыли двери, и толпа хлынула внутрь.

Демельза вцепилась в тележку, чтобы людской поток не унес её к амбару, но потом тележку схватили, чтобы загрузить зерном, и ей пришлось отступить и прижаться к двери конюшни.

– Демельза! – заметила ее Верити. – Эндрю, помоги ей. Ее же затопчут!

Верити вцепилась в руку Демельзы, как будто это Демельза от неё сбежала, а не наоборот. Слезы у Верити высохли, оставив следы и сделав лицо непривлекательным. Черные волосы пришли в беспорядок, юбка порвалась. Она выглядела несчастной, страдающей, но – ожившей.

Ворвавшиеся в амбар передавали мешки с зерном ожидающим снаружи, мулов, ждавших где-то позади, уже вели по улице, чтобы нагрузить добычей. Амбар всосал людей как губка, и толпа вокруг Демельзы и Верити поредела.

– Туда, – произнес Блейми, – это наш шанс. Лучше сейчас, чем, когда они, раздав зерно, напьются.

Он привел их обратно на Монетную улицу, уже опустевшую. Но теперь на ней толпились горожане, обеспокоенно обсуждающие случившееся, и как лучше предотвратить распространение грабежей. Шахтеров привел в город праведный гнев, но аппетит приходит во время еды, и они могут остаться.

– Где ваши лошади? – спросил Блейми.

– Мы собирались перекусить у Паско.