Текст книги "Демельза (ЛП)"

Автор книги: Уинстон Грэхем (Грэм)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Пока они обходили гостей, глаза Тома Карна расширились не из-за восхищения модными нарядами, а больше от гнева из-за легкомыслия тех людей, которые посчитали это подобающим для торжественного дня, а при виде сияющего пурпура Элизабет, узкого глубокого лифа Рут Тренеглос, нитки жемчуга и роскошного завитого парика миссис Тиг рот тетушки Чегвидден сжался, как будто его зашили намертво.

В конце концов знакомство завершилось, и разговоры возобновились, хотя и на пониженных тонах. Поднялся легкий ветерок, задувая между гостей, кое-где приподнимая ленты и полы фраков.

Росс дал знак Джинни, чтобы та принесла еще портвейна и бренди. Чем больше все выпьют, тем больше будут разговаривать, тем меньше вероятности потерпеть фиаско. Карн отмахнулся от подноса.

– Я покончил с этим, – сказал он. – Горе тем, кто пьет спиртное прямо с раннего утра и до ночи, пока вино их не сожжет! Я покончил с пороками и пьянством и опер ноги свои о скалу праведности и спасения. Позволь-ка мне взглянуть на ребенка, дочка.

С помрачневшим лицом Демельза взяла Джулию, чтобы показать отцу.

– Мой первенец был побольше, – заявила миссис Чегвидден Карн, тяжело дыша на ребенка. – Разве не так, Том? Двенадцать месяцев ему будет в августе. Маленький симпатичный карапуз, хотя и мой собственный.

– Что у нее со лбом? – спросил Карн. – Её, что, уронили?

– Это от родов, – раздраженно ответила Демельза.

Джулия расплакалась.

– Я полагаю, – Карн потер подбородок, – вы выбрали надежных и крепких в вере крестных. Я думал, что стану одним из них.

У ручья между собой хихикали девицы Тиг, но миссис Тиг хранила достоинство, опустив веки, как покосившиеся жалюзи.

– Какое продуманное оскорбление, – сказала она, – привести сюда подобную парочку и представить обществу. Оскорбление, нанесенное нам Россом и его кухонной девкой. Я была против этого визита.

Но её младшая дочь лучше знала, как поступить. Это не было частью плана, но из этого происшествия на могла извлечь выгоду. Рут взяла бокал с подноса Джинни и бочком протиснулась за спиной сестры к Джорджу Уорлеггану.

– Не кажется ли вам, – прошептала она, – что невежливо так далеко отходить от нашего хозяина и хозяйки? Я присутствовала всего на нескольких крестинах, так что не знаю этикет, но принятые в обществе манеры предполагают именно это.

Джордж на мгновение глянул в слегка раскосые зеленые глаза. Втайне Джордж всегда питал к Тигам презрение, преувеличенную форму той смеси уважения и покровительства, что питал он к Полдаркам и Чайноветам и все тем дворянам, чья коммерческая хватка была обратно пропорциональны длине их родословных.

Они могли презирать его, но он знал, что некоторые из них в глубине души уже его боялись. На Тигов он вообще почти не обращал внимания – без мужчин, щебечущие, живущих на три процента годовой ренты и с пары акров земли.

Но после замужества Рут развилась так быстро, то Джордж сознавал, что отношение к ней следует изменить. Она, как и Росс среди Полдарков, была сделана из более твердого металла.

– Подобную скромность можно встретить лишь в человеке обаятельном, мэм, – сказал он, – но я знаю о крестинах не больше вашего. Не кажется ли вам, что безопаснее следовать собственным интересам, туда, куда они ведут?

Раздавшийся за их спинами смех обозначил окончание истории, которую Фрэнсис рассказывал Джону Тренеглосу и Пейшенс Тиг.

– Думаю, вам следует вести себя более подобающе, Фрэнсис, а то нас отчитают. Тот старик смотрит в нашу сторону, – заявила Рут нарочитым шепотом.

– Пока мы в безопасности. Старый кабан всегда ощетинивается, прежде чем броситься в атаку, – ответил Фрэнсис.

Снова раздался хохот.

– Эй, девочка, – обратился он к проходящей мимо Джинни, – у вас есть еще канарское? Я бы выпил еще стаканчик. А ты милашка. Где тебя нашел капитан Полдарк?

Напряжение было почти незаметным, но смех Рут не оставил сомнений в том, как она восприняла вопрос. Джинни вспыхнула до корней волос.

– Я Джинни Картер, сэр. Была Джинни Мартин.

– Да-да, – выражение лица Фрэнсиса немного изменилось. – Теперь припоминаю. Ты некоторое время работала на Грамблере. Как твой муж?

Лицо Джинни прояснилось.

– Прекрасно, сэр, благодарю, насколько... насколько мне...

– Насколько тебе известно. Думаю, время для вас обоих пролетит быстро.

– Спасибо, сэр, – Джинни присела в реверансе, всё еще пунцовая, и двинулась дальше.

– Вы проявляете слишком мало интереса к своей крестнице, Фрэнсис, – сказала Рут, которой надоело, что Фрэнсис изображает доброго сквайра. – Дитя озадачено вашим отсутствием. Уверена, что ей хотелось бы глотнуть канарского.

– Говорят, что простонародье взращено на джине, – заметила Пейшенс Тиг. – И он им совершенно не вредит. Как раз третьего дня я читала сколько – забыла точную цифру – сколько миллионов галлонов джина было выпито в прошлом году.

– Но не весь выпили дети, сестрица, – сказал Тренеглос.

– Что ж, наверняка они иногда пьют и эль для разнообразия, – ответила Пейшенс.

За этим разговором наблюдал, хотя и не слышал его, Том Карн. Он вперил свой резкий упрямый взгляд в миссис Карн.

– Тут эти нечестивцы, дорогая жена, – пробурчал он в бороду. – Не годится это место для дитяти. А компания – для крестин. Я так и подозревал. Дамочки в развратных платьях, а юные петушки так и шныряют между ними, пьют да шуточки шутят. Даже хуже, чем в Труро.

Его жена дернула плечами. Она была убеждена в том, что им следует остаться, и настроена менее воинственно.

– Надо помолиться за них, Том. Помолись за них и свою собственную дочь в их компании. Может, придет день, когда они узрят свет.

Джулия всё не успокаивалась, так что Демельза извинилась и внесла ее в дом. Она была в отчаянии.

Она знала, что как бы теперь ни сложился день, он станет ее самым большим провалом. Богатая пища для сплетен. Что ж, так тому и быть. Она тут больше ничего не может поделать. Она пыталась стать одной из них и не смогла. Больше она не будет пытаться. Пусть они разойдутся по домам, пусть все разъедутся, чтобы она могла со всем этим покончить. Только бы ее оставили в одиночестве.

Через несколько минут после того как ушла Демельза, Рут удалось отвести друзей в сторонку, так чтобы теперь их слышал Том Карн.

– Я лично пренебрегаю спиртным, если только это не бренди или портвейн, мне нравится добрые крепкие напитки, мягкие по вкусу и чтобы не горчили в желудке. Вы согласны, Фрэнсис?

– Вы напоминаете мне тетушку Агату, – сказал он. – Само благоразумие.

Снова раздался смех, теперь его вызвала Рут. Они прошли мимо Тома Карна, и тот шагнул вперед, попав точно в лапы Рут.

– Кто-то из вас будет крестным дитяти?

Фрэнсис слегка поклонился. Со стороны в развевающихся от ветра полах фрака можно было разглядеть намек на сатира.

– Я.

Том Карн уставился на него.

– По какому праву?

– Что?

– По какому праву вы стали для дитяти примером праведности?

Накануне вечером Фрэнсис выиграл в фараон и был настроен снисходительно.

– Потому что меня пригласили.

– Пригласили? – спросил Карн. – Ага, может, и пригласили. Но спасены ли вы?

– Спасен ли я?

– Ага.

– Спасен от чего?

– От диавола и проклятья.

– Мне об этом не сообщали, – загоготал Джон Тренеглос.

– И в том лишь ваша вина, мистер, – сказал Карн. – Кто не внемлет Господу, внимает диаволу. Потому как либо один, либо другой. А между ними ничего не видать. Либо рай со всеми ангелами, либо адское пламя и геенна огненная!

– Да среди нас проповедник, – вставил Джордж Уорлегган.

Миссис Карн потянула мужа за рукав. Хотя она всегда выступала против дворянства, но прирожденного презрения к ним, как Карн, не питала. Она понимала, что вне крохотного мирка молитвенного дома материальным миром правили вот такие люди.

– Идем, Том, – сказала она. – Оставь их. Они в долине мрака, и ничто им не поможет.

Росс, который пошел за Демельзой в дом, чтобы попытаться приободрить ее, теперь снова появился у парадной двери. Налетел порывистый ветер. Росс заметил спор и тут же двинулся в том направлении.

Карн отмахнулся от жены.

– Четыре года назад, – провозгласил он, так что голос разнесся по всему саду, – я был грешником в глазах Господа и служил диаволу своим блудом и пьянством. Ага, от меня прям-таки разило серой, я был на пути в ад. Но Господь явил мне великий свет и обратил ко спасению, на радость и славу. Но те, кто не приняли благословения и живут во грехе и неправедности, не могут стоять пред Господом, вручая ему дитятю.

– Надеюсь, Фрэнсис, теперь вы сполна получили упреков, – сказала Рут.

Фрэнсис отказался отвечать на провокацию.

– Со своей стороны, – отозвался он, оглядывая Карна, – я немного озадачен таким резким делением на овец и козлов [2]2
  «Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов». Евангелие от Матфея, 25:31-32


[Закрыть], хотя и знаю, что люди вашего склада частенько это делают. Так что же послужило предтечей такой перемены? Разве мы с вами созданы из разной плоти, и смерть принесет вам золотую корону, а мне – место в преисподней? Кто сказал, что вы лучший поборник религии, чем я? Я спрашиваю с искренним интересом. Вы говорите, что спасены. Так вы говорите. Но каковы доказательства? Что мешает мне заявить, что я – Великий визирь и хранитель семи печатей? Что мешает мне бегать вокруг и провозглашать себя спасенным, что мне предназначено царствие небесное, а вам – проклятье, что я отправлюсь на небеса, а вы в ад?

Джон Тренеглос разразился хохотом. Напыщенная физиономия Карна стала пунцовой и покрылась пятнами от ярости.

– Оставь их, – резко произнесла миссис Карн, снова дернув мужа. – Это сам дьявол искушает тебя пустыми спорами.

Гостей крестин словно магнитом притягивало к этой шумной стычке.

Росс встал позади группы.

– Поднимается ветер, – сказал он. – Дамам лучше пройти внутрь. Ты не мог бы помочь тетушке Агате, Фрэнсис?

Он махнул в сторону старой леди, которая, повинуясь своему старинному чутью на неприятности, покинула место у окна и самостоятельно семенила по лужайке.

– Неа, – заявил Карн. – Не буду я находиться под одной крышей с этими нечестивцами, – он бросил резкий взгляд на Рут. – Прикрой свои груди, женщина, это постыдно и грешно. Женщин и за меньшее пороли на площадях.

Наступила кошмарная пауза.

– Будь проклята ваша наглость! – выплюнула Рут, вспыхнув, – если... если кого и следует выпороть, так это вас. Джон! Ты слышал, что он сказал?

Ее муж, не слишком быстро соображающий и к тому же настроенный на веселье, поначалу не хотел заходить дальше, но теперь перестал смеяться.

– Ах ты, грязная старая свинья! – заявил он. – Да ты знаешь, с кем разговариваешь? А ну извинись перед миссис Тренеглос, иначе, будь я проклят, если не спущу с тебя шкуру!

Карн сплюнул на траву.

– Ежели правда оскорбляет, то кто ж тому виной? Женщине надлежит одеваться скромно и прилично, а не выставляться низко и бесстыдно, разжигая мужскую похоть. Ежели бы она была моей женой, клянусь Иаковом, я бы...

Росс тут же встал между ними и схватил Тренеглоса за руку. Какое-то мгновение он смотрел прямо в раскрасневшееся гневное лицо соседа.

– Мой дорогой Джон. Такая банальная склока! В присутствии дам!

– Занимайтесь своим делом, Росс. Этот человек просто невыносим...

– Пусть только сунется, – сказал Карн. – Хоть я два года уж как обращен, но могу показать ему пару штуковин. Если б Господь...

– Идем, Том, – настаивала миссис Карн. – Идем, Том.

– Но это и есть мое дело, Джон, – возразил Росс, по-прежнему глядя на Тренеглоса. – Вы оба мои гости, не стоит об этом забывать. А я не могу позволить вам поднять руку на моего тестя.

На мгновение все оцепенели, словно несмотря на то, что они знали правду, ее провозглашение шокировало их и заставило замолчать.

Джон попытался выдернуть руку из хватки Росса, но не преуспел. Его лицо еще пуще побагровело.

– Разумеется, – сказала Рут. – Росс желает поддержать того, кто смотрел сквозь пальцы на все его делишки.

– Разумеется, – заявил Росс, выпуская руку, – я желаю поддерживать добрососедские отношения со всеми, но не ценой потворствования драке у собственного порога. Дамы не любят изодранную одежду и кровоточащие носы, – он взглянул на Рут – через пудру на ее лице просвечивали красные пятна, – по крайней мере, некоторые дамы.

– Весьма странно, Росс, как вы стали смотреть на вещи после женитьбы, – произнесла Рут. Мне не казалось, что прежде вам не хватало учтивости. Ума не приложу, чье влияние могло сделать вас таким грубияном.

– Я требую извинений, – рявкнул Тренеглос. – Мою жену грубо оскорбил этот человек, тесть он или кто-то еще. Да будь я проклят, если б он был мне ровней, я бы вызвал его за такие слова! А вы бы проглотили такую наглость, Росс? Боже упаси, вы уж точно в последнюю очередь! Чтоб мне пропасть, если я соглашусь...

– Правда есть правда! – прорычал Карн. – Богохульством делу не поможешь...

– Попридержите язык, – повернулся к нему Росс. – Когда нам понадобится ваше мнение, мы их спросим в нужное время.

Карн онемел, а Росс снова повернулся к Тренеглосу.

– Манеры разнятся в зависимости от воспитания, Джон, люди, взращенные на одном кодексе поведения, и разговаривают на одном языке. Вы позволите мне на правах хозяина извиниться за оскорбление, которое могли причинить вашей жене?

Поколебавшись и немного смягчившись, Джон согнул руку, хмыкнул и посмотрел на стоящую рядом девушку.

– Что ж, Росс, вы достаточно неплохо справились. Не могу ничего против этого возразить. Если Рут считает...

Рут, почувствовав, что ее переиграли, сказала:

– Признаю, я бы лучше это восприняла на более ранней стадии. Естественно, Росс хочет защитить своего нового родственника... Тем, кто имеет определенные преимущества в жизни, следует относиться снисходительно к тем, кто таковых не имеет.

Внезапные завывания, которые донеслись откуда-то поблизости, заставили всех повернуться. Тетушка Агата, о которой все позабыли из-за ссоры, с приличной скоростью пересекла лужайку, но когда она уже находилась поблизости от места происшествия, ее подвел проказник-ветер. Старую леди едва можно было узнать, окруженную ореолом седых волос, в то время как ее пурпурный чепец и парик унес ручей. Фрэнсис и еще пара человек немедленно бросились вдогонку. А за ними по ветру летел поток таких ругательств, которых никто не слышал со времен Каролингов. Даже вдовствующая леди Бодруган не могла бы выразиться крепче.

Часом позже Росс поднялся наверх и обнаружил Демельзу лежащей на кровати в прострации, хоть и без слез. Все гости благополучно разошлись, пешком или верхом, придерживая шляпы, юбки и полы фраков, развевающие на ветру.

Демельза помогла их проводить, улыбаясь натужной вежливой улыбкой, пока не увидела последнюю спину. Тогда она пробормотала извинения и улизнула.

– Тебя искала Пруди, – сказал Росс. – Мы не знали, где ты. Она хочет узнать, что делать с остатками еды.

Демельза не ответила.

– Демельза.

– Ох, Росс. Я совершенно расклеилась.

Он сел на краешек кровати.

– Не о чем волноваться, дорогая.

– Об этом будут болтать по всей округе. Рут Тренеглос и все остальные Тиги об этом позаботятся.

– Ну и о чем тут беспокоиться? Пустая болтовня. Если они только и могут, что языком трепать...

– А меня это печалит. Я хотела им доказать, что гожусь тебе в жены, что могу носить красивые платья, вести себя учтиво и не позорить тебя. А вместо этого они разъехались по домам, хихикая в кулачки. "Вы слышали про жену капитана Полдарка, кухонную прислугу"... О, я готова умереть!

– Вот это принесет нам куда больше расстройства, чем перебранка с Джоном Тренеглосом, – Росс положил руку ей на лодыжку. – Это всего лишь первое препятствие, дитя. Его мы не взяли. Что ж, попробуем снова. Только малодушные так быстро готовы признать поражение в гонке.

– Так ты считаешь меня трусихой, – Демельза выдернула ногу, разозлившись на него без особой причины. Она знала, что сегодня Росс выглядел лучше всех присутствующих. Она немного восставала против этого, потому что ей казалось, что человек, которому не всё равно, не должен быть таким бесстрастным, и по этой причине ее несколько возмущала его нынешняя манера поведения, похожая скорее на покровительство, чем на сочувствие.

И за всем стояла Элизабет. Сегодня она одержала верх. Она выглядела такой прекрасной, такой уравновешенной и изящной, стоя позади остальных и не принимая участия в стычке. Она была довольна, что пришла. Хватало всего лишь ее присутствия, чтобы подчеркнуть всё то, чего недоставало жене Росса.

– Религиозное рвение старика взросло на благодатной почве, – сказал Росс. – Умеренности в нем никогда не было. Интересно, что бы сказал Уэсли [3]3
  Джон Уэсли (1703-1791) – английский протестантский проповедник и основатель (совместно с Джорджем Уайтфильдом методизма.


[Закрыть].

– Это все Джуд виноват, сболтнув, что будет два приема, – всхлипнула Демельза. – Убила бы его за это!

– Дорогая, через неделю всё забудется, ничего страшного не произошло. А завтра придут Мартины, Дэниэлы, Джо и Бетси Тригги, Уилл Нэнфан и другие. Их не нужно развлекать, чтобы им стало весело, они станцуют джигу на лужайке, и не забудь, что придут бродящие комедианты, чтобы сыграть нам пьесу.

Демельза отвернулась.

– Я не смогу, Росс, – сказала она, ее голос звучал глухо и отстраненно. – Скажи им всем, чтобы не приходили. Я сделала всё, что в моих силах, и этого оказалось недостаточно. Может, это моя вина – я стала гордячкой, притворяясь тем, кем никогда не стану. Что ж, теперь всё кончено. Больше я такого не выдержу. Мне не хватит мужества.

Глава четвертая

За три дня до крестин состоялось бурное собрание акционеров Уил-Лежер, на котором Росс и доктор Чоук снова начали бодаться. Росс выступал за развитие – Чоук называл это спекуляцией. Чоук предлагал объединение – Росс называл это обструкцией. Спор закончился тем, что Росс предложил выкупить долю Чоука в шахте за цену в три раза выше вложенной. С большим достоинством Чоук согласился, так что на следующее утро после крестин Росс поскакал в Труро, чтобы повидаться с банкиром и попросить денег.

Харрис Паско, маленький человек без возраста с очками в стальной оправе, подтвердил, что может выдать такую сумму под залог Нампары, но считал, что покупка по такой цене чрезвычайно невыгодна. Медь сейчас идет по семидесяти одному, и никто не знает, когда такое положение дел закончится. Медеплавильные компании пребывают в унынии, но чего можно ожидать, когда металл частенько лежит месяцами, прежде чем найдется покупатель. Россу нравился Харрис Паско, и он не видел причин спорить с ним по этому поводу. По дороге домой он проехал мимо молодого человека, чье лицо показалось ему знакомым. Росс приподнял шляпу и проехал дальше, но мужчина остановился.

– Как поживаете, капитан Полдарк? Как любезно с вашей стороны было принять меня вчера. Я здесь чужак и ценю ваше гостеприимство.

Дуайт Энис, которого привела на прием Джоан Паско. У него было приятное лицо, мальчишеские черты дополняли мужественные скулы и подбородок. Сам Росс никогда не проходил через эту стадию развития – он уехал в Америку долговязым юнцом, а вернулся обратно ветераном войны.

– Ваше имя намекает на родственные связи в наших краях.

– У меня здесь троюродные братья и сестры, сэр, но не все хотят подчеркивать родство. Мой отец из Пензанса, а я изучал медицину в Лондоне.

– Вы собираетесь заняться этой профессией?

– Я закончил курс в этом году. Но жить в Лондоне дороговато. Я подумываю на некоторое время осесть где-нибудь поблизости, чтобы продолжать учебу и зарабатывать на жизнь, принимая пациентов.

– Если в сферу ваших интересов входит недоедание или заболевания шахтеров, то вы найдете здесь предмет для изучения.

Энис выглядел удивленным.

– Вам кто-то сказал?

– Никто мне ничего не говорил.

– Вообще-то я интересуюсь легкими. Мне кажется, что для этого шахтерское сообщество – вполне подходящее место для практики, ведь среди них широко распространены легочные заболевания.

Молодой человек растерял всю свою робость.

– И лихорадка тоже. Так много можно узнать и увидеть в... Но я наверняка вас утомляю, сэр, пожалуй, я пойду.

– Те доктора, которых я знаю, больше склонны беседовать об успехах на охоте, – сказал Росс, – нам стоит поговорить об этом снова.

Через несколько шагов Росс остановился и окликнул Эниса.

– Где вы собираетесь поселиться?

– На месяц я остановился у Паско. Я попытаюсь снять небольшой дом где-нибудь между Труро и Чейсуотером. По соседству нет других докторов.

– Вы знаете, возможно, что у меня есть доля в шахте, которую вы видели вчера из моего дома?– спросил Росс.

– Да, вроде что-то такое заметил. Но я не слышал...

– Должность доктора на шахте свободна. Полагаю, я могу отдать ее вам, если вы заинтересуетесь. Конечно, шахта совсем мелкая, всего восемьдесят человек, но это принесет вам около четырнадцати шиллингов в неделю, и вы получите опыт.

Лицо Дуайта Эниса вспыхнуло от радости и смущения.

– Надеюсь, вы не подумали...

– Если бы я такое подумал, то не стал бы предлагать.

– Это мне очень помогло бы. Как раз такая работа, которую я хочу. Но... расстояние будет значительным.

– Как я понял, вы еще не обзавелись жильем. В округе есть несколько подходящих домов.

– А разве там нет доктора с хорошей репутацией?

– Чоук? О, вам вполне хватит работы. У него только частные клиенты, и он не перетруждается. Но подумайте и дайте мне знать, что решили.

– Благодарю, сэр, вы очень любезны.

А если он хорош, подумал Росс, заворачивая за угол, посмотрим, не сможет ли он сделать что-то для Джима, когда тот выйдет, потому что от Чоука проку не будет. Картер находился в тюрьме уже больше года, и раз он до сих пор жив, несмотря на болезнь легких, то, похоже, есть надежда, что он проживет и следующие десять месяцев и воссоединится с Джинни и семьей. Росс виделся с ним в январе и нашел его похудевшим и слабым, но условия в бодминской тюрьме были сносными. Джинни со своим отцом Заки Мартином виделись с ним дважды, отправляясь туда пешком и возвращаясь на следующий день, но двадцать шесть миль в одну сторону – это слишком много для женщины, еще кормящей ребенка. Росс подумал, что как-нибудь сам ее отвезет.

Ссора с Чоуком прискорбно оставила его без денег, как раз когда он начинал уже задумываться о приобретении некоторых предметов роскоши. Да и необходимых вещей тоже, ему крайне была нужна еще одна лошадь. А рождение Джулии принесло новые расходы, которых он не мог, да и не хотел избегать.

Он злился на себя за безрассудство. Росс завернул на постоялый двор "Красный лев", где было полно народу, и нашел себе укромное место у двери. Но его появление всё равно заметили, и после того как ушел, приняв заказ, мальчишка-разносчик, поблизости послышались осторожные шаги.

– Капитан Полдарк? Добрый день. Нечасто мы видим вас в городе.

Росс поднял глаза, выражение у них было не слишком приветливое. Это оказался некто по имени Блюитт, управляющий и акционер Уил-Мейд, одной из шахт в долине Айдлесс.

– Да, у меня нет свободного времени помимо деловых визитов.

– Могу я сесть рядом? Общество торговцев шерстью мне не очень интересно. Благодарю. Как я погляжу, цены на медь опять упали.

– Вот и я только что об этом узнал.

– Если это не прекратится, мы станем банкротами.

– Никто не будет сожалеть об это больше меня, – сказал Росс, он, хоть и нехотя, но нашел общую тему с этим человеком, которого невзлюбил только потому, что тот помешал его раздумьям.

– Мы пошли бы на что угодно, лишь бы остановить эту тенденцию падения цен, – заявил Блюитт, поставив стакан и беспокойно заерзав. – В этом году мы потеряли восемьсот фунтов. Это большая сумма для людей вроде нас.

Росс снова поднял взгляд. Он заметил, что Блюитт и в самом деле встревожен, под его глазами пролегли темные круги, губы скривились. Перед ним, и весьма скоро, маячила перспектива долговой ямы и голода для семьи. Только это и придало ему смелости заговорить с человеком, имеющим репутацию нелюдима. Возможно, он как раз вернулся со встречи акционеров и чувствовал, что если не выговорится, то задохнется.

– Не думаю, что такая ситуация долго продлится, – сказал Росс. – В разного рода механизмах увеличивается использование меди. Как только города начнут потреблять больше, цены восстановятся.

– В долгосрочной перспективе, возможно, вы и правы, но, к сожалению, нам приходится выплачивать проценты по ссуде. Приходится продавать руду по низкой цене, чтобы просто существовать. Если бы медеплавильные компании вели себя честно, то мы бы как-нибудь продержались в этот сложный период. Но какие у нас шансы сейчас?

– Не думаю, что в интересах плавильщиков держать низкие цены, – предположил Росс.

– Не рыночную цену, сэр, а ту, по которой они покупают у нас. Это же сговор, капитан Полдарк, и мы это знаем, – сказал Блюитт. – Каковы наши шансы, когда компании не перебивают друг у друга ставки?

Росс кивнул и поглядел на входящих и выходящих из таверны людей. К бару на ощупь пробивался слепой.

– Есть два способа бороться с этим злом.

Блюитт с надеждой выдохнул:

– Что вы предлагаете?

– Я предлагаю невозможное. Медеплавильные компании не станут наносить себе урон, перебивая ставки. Что ж, если бы шахты объединились подобным же образом, они могли бы попридержать поставки, пока медные компании не будут готовы платить больше. В конце концов, они не могут жить без нас, мы производим сырье.

– Да-да, понимаю, к чему вы клоните. Продолжайте.

Тут мимо низкого окна таверны прошел мужчина и завернул в дверь. Мысли Росса занимали лишь только что произнесенные слова, и на несколько мгновений знакомая плотная фигура и походка слегка враскачку не отложились в его голове, но потом он обратил на них внимание. В последний раз он видел этого человека пару лет назад, когда тот уехал из Нампары вверх по долине после ссоры с Фрэнсисом, а Верити стояла и провожала его взглядом.

Росс склонил голову и уставился в стол.

Но перед его глазами стояла пелена, словно он смотрел на солнце – он видел не стол, а лишь тот образ. Синий сюртук из тонкого сукна, аккуратный черный галстук, галун на рукавах. Хотя лицо – крупное и довольно впечатляющее – изменилось: складки вокруг рта стали глубже, а губы сжались, словно навсегда запечатались, а во взгляде сквозила самоуверенность.

Он не смотрел по сторонам, а прошел прямо в один из залов. Удачно они разминулись.

– Кто нам нужен, капитан Полдарк, так это предводитель, – горячо произнес Блюитт. Человек с хорошим положением, уверенный и решительный, который мог бы выступить от нашего имени. Человек вроде вас, если позволите так сказать.

– Что? – отозвался Росс.

– Уверен, что вы простите мне это предположение. Но в мире горнопромышленников каждый за себя и плевать хотел на соседа. Нам нужен лидер, который всех объединит и поможет бороться как единый организм. Конкуренция – это прекрасно, когда в промышленности времена бума, но мы не можем ее себе позволить в такие времена, как нынешние. Медные компании – алчные, другого слова не подберешь. Посмотрите, какие они требуют цены. Если бы у нас был лидер, капитан Полдарк...

Росс слушал рассеянно.

– Так каково ваше второе предложение? – спросил Блюитт.

– Мое предложение?

– Вы сказали, что в нынешней ситуации есть два способа сражаться со злом.

– Второй путь – если шахты создадут собственную медную компанию, то есть те, кто добывают руду, построят плавильное предприятие неподалеку и будут обогащать руду и продавать свою продукцию.

Блюитт беспокойно забарабанил пальцами по столу.

– Вы хотите сказать...

– Создать компанию, которая будет независимой, и делить ее прибыли между владельцами шахт. Сейчас вся прибыль уходит в "Медеплавильную компанию Южного Уэльса" или к торговцам вроде Уорлегганов, которые запустили руки повсюду.

Блюитт покачал головой.

– Это потребует большой суммы. Хотел бы я, чтобы такое стало возможным.

– Не больше, чем имеется в наличии, но потребуется гораздо больше единства в целях.

– Это было бы великолепно, – сказал Блюитт. – Капитан Полдарк, вы просто созданы для того, если позволите так выразиться, чтобы создать такое объединение и возглавить его. Компании будут пытаться выдавить новичка, но это вдохнет надежду во многих, кто стоит перед лицом банкротства.

Отчаяние придало Гарри Блюитту красноречия. Росс слушал несколько скептически, но наполовину всерьез. Эти идеи приняли более четкие формы, когда он их высказал. Но он уж точно не видел себя в роли человека, представляющего интересы корнуоллских горнопромышленников. Зная своих соседей, их независимость и упрямое сопротивление всему новому, он понимал, что понадобятся чудовищные усилия, чтобы хотя бы сдвинуть дело с мертвой точки.

Они еще некоторое время попивали бренди, Блюитта, похоже, разговор немного расслабил. Его страхи уменьшились, когда он выплеснул их наружу. Росс слушал, поглядывая на Эндрю Блейми.

Настало время уходить – глубоко уязвленную Демельзу прошлым вечером все-таки удалось убедить устроить второй прием. Блюитт пригласил за стол еще одного человека – Уильяма Окетта, управляющего на шахте в долине Понсанут. Блюитт пылко поделился с ним новой идеей. Окетт, осмотрительный человек, один глаз которого слегка косил, заявил, что это, вне всякого сомнения, спасет горную промышленность, "но где найти капитал, кроме банков, которые сами связаны с медными компаниями?". Росс, попытавшись защитить свою идею, ответил, мол, есть же влиятельные люди и вне медных компаний. Но, конечно, для такого предприятия не хватит пяти или шести сотен. Тридцать тысяч фунтов, – вот примерная цифра, пока всё не закончится – либо огромной прибылью, либо полной потерей дохода. Нужно всё как следует взвесить, прежде чем начать.

Эти замечания отнюдь не обескуражили Блюитта, а напротив, похоже, придали ему горячности, но когда он взял грязный листок бумаги и попросил перо и чернила, посуда у стен помещения затряслась и гомон голосов стих по всей таверне.

В тишине из соседнего зала послышался какой-то скрежет. Раздался топот ног и мелькнул красный жилет хозяина, который быстро проследовал в зал.

– Здесь не место для перебранок, сэр. Вы вечно доставляете неприятности. С меня хватит. Я... Я...

Голос стих, его место занял другой – Эндрю Блейми в гневе. Он вышел, расталкивая столпившихся у двери. Росс подумал, что, может, его главной проблемой была и не выпивка. У Блейми был более властный хозяин – собственный характер.

Фрэнсис и Чарльз, как и его первое впечатление, в конце концов оказались правы. Отдать щедрую и мягкосердечную Верити такому человеку...

Нужно сказать об этом Демельзе, чтобы больше не приставала.

– Я его знаю, – сказал Окетт. – Он капитан "Каролины", брига на линии Фалмут-Лиссабон. Он держит своих людей в строгости, также говорят, что он убил жену и детей, хотя не знаю, как в таком случае он мог бы получить командование.

– Он поссорился с женой и толкнул ее, когда она была беременна, – ответил Росс. – Она умерла. С двумя его детьми ничего не случилось, насколько мне известно.