Текст книги "Демельза (ЛП)"

Автор книги: Уинстон Грэхем (Грэм)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Перевод: группа “Исторический роман“, 2015 год.

Домашняя страница группы В Контакте:

http://vk.com/translators_historicalnovel

Над переводом работали: Oigene, david_hardy, gojungle, linaalina, olesya_fedechkin, Jemma_Healy17, Blangr, Cnpym и Sam1980 .

Редакция: Oigene, gojungle, Elena_Panteleevа, david_hardy и Sam1980 .

Поддержите нас: подписывайтесь на нашу группу В Контакте!

Книга первая

Глава первая

Шторм, разыгравшийся в день рождения Джулии, вполне мог быть пророческим.

Месяц май – не время для сильных штормов, но климат Корнуолла не менее капризен, чем любой ребенок, когда-либо рождавшийся на свет. Весной, так же, как предыдущими летом и зимой, климат оставался довольно приятным, со спокойной, мягкой, комфортной погодой. И земля уже повсюду покрылась густой зеленью. А май выдался дождливым и ветреным, из-за чего повсюду, куда ни глянь, поникли цветы, а трава клонилась к земле в поисках поддержки.

В ночь на пятнадцатое Демельза почувствовала первые схватки. Но даже тогда она на мгновение ухватилась за стойку кровати и как следует подумала, прежде чем что-то сказать. Всё это время Демельза спокойно и философски относилась к ожидающим ее испытаниям, никогда не беспокоила Росса преждевременной паникой и не намеревалась делать этого теперь. Прошлым вечером она возилась с саженцами в своем любимом саду, а когда стемнело, нашла недовольного ежа и играла с ним, пытаясь убедить его поесть хлеба и выпить немного молока, и с неохотой вернулась домой, только когда небо заволокло тучами и похолодало.

То, что происходило с ней сейчас, посреди ночи, вполне могло оказаться результатом переутомления.

Но когда она почувствовала, словно кто-то уперся ей коленом в позвоночник, то поняла, что это не так. Демельза дотронулась до руки Росса, и он тут же проснулся.

– Что?

– Я думаю, – сказала она, – думаю, тебе придется привести Пруди.

Он сел.

– Почему? Что случилось?

– Мне больно.

– Где? Ты имеешь в виду...

– Мне больно, – сказал она натянуто, – думаю, стоит сходить за Пруди.

Росс быстро поднялся, и она услышала скрежет кремня о сталь. Через мгновение фитиль поймал искру, и Росс зажег свечу. Обстановка в комнате озарилась светом: громоздкие тиковые потолочные балки, слегка покачивающиеся от ветра портьера над дверью, низкие стулья у окна, обитые розовым фаем, брошенные туфли Демельзы, одна – деревянной подошвой вверх, подзорная труба Джошуа, трубка и книги Росса, ползущая муха.

Росс посмотрел на Демельзу, и ему всё сразу стало понятно. На ее лице появилась виноватая улыбка. Росс подошел к столу у двери и налил ей стакан бренди.

– Выпей это. Я пошлю Джуда за доктором Чоуком, – он начал кое-как натягивать одежду.

– Нет-нет, Росс, пока не посылай. Посреди ночи. Он, наверное, еще спит.

Как бы ни было необходимо позвать Томаса Чоука, Демельза давно с ним не ладила. Она не могла забыть, двенадцать месяцев назад еще была служанкой, а Чоук – лишь врачом, владеющим маленьким имением, и то купленным на деньги жены, однако это ставило его на уровень, с которого он смотрел на Демельзу, как на неодушевленный предмет. Тогда Росс еще не был на ней женат. С того времени ее положение изменилось. Она могла напустить на себя показательную изысканность и хорошие манеры, и ей это даже неплохо удавалось, но с доктором всё выходило иначе.

Демельза не смогла бы сейчас скрыть от него свои недостатки. Стань боль совсем невыносимой, она наверняка начнет проклинать всех и вся, как бывало делал ее отец, не ограничиваясь сдержанными "проклятье" и "о Боже", вполне простительными для леди, попавшей в беду. Рожать ребенка и придерживаться хороших манер одновременно оказалось для Демельзы чересчур. К тому же она не хотела, чтобы рядом с ней сейчас находился посторонний мужчина. Это казалось ей неприличным. Ребенка должна была бы принять Элизабет, её кузина по мужу, однако та родилась и выросла аристократкой и на многие вещи смотрела совсем по-другому. Демельза предпочла бы видеть в этой роли старую тетушку Бетси Тригг из Меллина, которая торговала сардинами и имела на удивление твердую руку, когда дело касалось родов.

Но Росс остался непреклонен в своем решении и сделал всё по своему. Демельза оказалась не готова к такой его твердости.

– Значит, он проснется, – сказал он, выходя из комнаты.

– Росс, – позвала она, когда боль на мгновение утихла.

– Да?

Свеча озарила половину его волевого, сосредоточенного лица со шрамом. Темные, непослушные и взъерошенные волосы слегка отливали медью. Сорочка распахнута у шеи. "Этот человек... истинный аристократ, в отличии от всех остальных, – подумала Демельза, -...этот человек, всегда сдержанный сам и требующий этого же от других, с ним она была удивительно близка".

– А ты... перед тем как уйдешь.

Росс вернулся к кровати. Ситуация возникла так внезапно, пока он спал, что у него не было времени, чтобы почувствовать что-то еще, помимо тревоги, что время пришло, и облегчения, что всё скоро закончится. Когда он поцеловал жену, то увидел слезы на ее лице, и в нем зашевелился червячок страха и сострадания. Росс взял лицо Демельзы в ладони, откинул черные волосы и на мгновение заглянул в темные глаза своей молодой жены. Не прыгающие и озорные, как это часто бывало, но и страха в них не было.

– Я вернусь, вернусь очень скоро.

Демельза покачала головой.

– Не возвращайся, Росс. Иди и скажи Пруди, вот и всё. Я бы хотела, чтобы ты не видел меня такой.

– А что Верити? Ты так хотела, чтобы здесь присутствовала Верити.

– Скажешь ей утром. Несправедливо вытаскивать её ночью из постели. Пошли за ней утром.

Он вновь ее поцеловал.

– Росс, скажи, что ты меня любишь, – попросила она.

Он с удивлением посмотрел на жену.

– Ты же знаешь, что люблю!

– И скажи, что не любишь Элизабет.

– И я не люблю Элизабет.

Что он еще мог сказать, когда сам не знал правду? Он не из тех, кому легко говорить о самых сокровенных чувствах, но сейчас он был бессилен, ей могли помочь только его слова, а не действия.

– Кроме тебя ничто не имеет значения, – произнес он. – Помни об этом. Все мои родственники и друзья – и Элизабет, и этот дом, и шахта... я от всего откажусь, и ты это знаешь, ты знаешь. Если же не знаешь, то за эти месяцы я потерпел неудачу, и нет таких слов, что я мог бы сказать, чтобы доказать обратное. Я люблю тебя, Демельза, и мы были очень счастливы. И будем снова. Помни уже это, моя радость. Помни и храни в сердце, как никто другой не сможет.

– Запомню, – ответила Демельза, умиротворенная, поскольку слова достигли цели.

Росс снова поцеловал её, повернулся и зажег еще больше свечей, взял одну и быстро вышел из комнаты, горячий жир тек у него по руке. Со вчерашнего дня ветер стих, остался легкий бриз. Он не знал, который час, но полагал, что около двух.

Росс толкнул дверь с другой стороны постели и прошел к спальне Джуда и Пруди. Плохо подогнанная дверь открылась с долгим скрипом, слившимся с мерным дребезжащим храпом Пруди. Росс с отвращением фыркнул, когда в нос ему ударил потный застоявшийся воздух. Ночной сквозняк опасен, но им бы следовало открывать окно днем, чтобы выветрить эту вонь.

Подойдя ближе и раздвинув шторы, он похлопал Джуда по плечу.

Два передних резца Джуда выделялись, как надгробные камни. Росс снова сильно потряс его за плечо. Ночной колпак Джуда свалился, и капля сала со свечи упала ему на лысину. Джуд проснулся и выругался, но увидел, кто его будит, и сел в кровати, потирая голову.

– В чем дело?

– Демельзе нехорошо, – а как еще называть её, кроме как "Демельза", человеку, который уже жил здесь, когда она пришла сюда замурзанным тринадцатилетним беспризорником? – Я хочу, чтобы ты немедленно отправился за доктором Чоуком. И разбудил Пруди. Она тоже потребуется.

– Что с ней не так?

– Начались схватки.

– Ааа, это. Я подумал, вы сказали, будто она заболела, – Джуд хмуро уставился на кусок затвердевшего жира, который нашел на голове. – Мы с Пруди всё устроим. Она в этом мастак. И чего там уметь-то. Никак не могу взять в толк, почему все поднимают вокруг этого шум. Пустяки, просто пинают почем зря...

– Вставай.

Джуд поднялся с кровати, узнавая тон, и они разбудили Пруди. Ее лоснящееся лицо показалось из-под спутанных жирных черных волос, когда она почесала нос о воротник ночной сорочки.

– Да, дорогуша, я позабочусь о крошке. Бедняжка, – Пруди начала завязывать пару грязных тесемок на юбке. – Я знаю, как это было с моей матушкой. Она рассказывала, как я вела себя еще в утробе. Постоянно вертелась, крутилась. Говорят, это было больно. Постоянно. Слабый, больной мышонок, никто не верил, что я доживу до крестильной купели...

– Иди к ней как можно скорее, – сказал Росс. – Я выведу Брюнетку из конюшни. Не седлай ее.

– Может, я бы и поскакал так далеко без седла, – неохотно сказал Джуд. – Хотя, если вдруг я оступлюсь в темноте, разобью голову и сверну шею, и что тогда?

Росс сбежал вниз по лестнице. По пути он взглянул на новые часы, которые они купили в гостиную. Было десять минут третьего. Рассвет не заставит себя ждать. В свете свечи все выглядело непривычно.

В конюшне, перед тем как оседлать Брюнетку, Росс пытался успокоить дрожащие пальцы, говоря себе, что каждая женщина проходит через это, это стало обычным жизненным явлением, беременности следуют друг за другом, как летняя пора. Он проследит за тем, чтобы Джуд благополучно отбыл – если этот недоумок ускользнет, то его не дозовешься еще несколько часов. Росс бы и сам поехал, если бы не боялся оставить Демельзу одну с Пэйнтерами.

Джуд стоял под сиренью у дома и застегивал штаны.

– Ну не знаю, я едва ли увижу дорогу, – сказал он. – Темно, как в треклятом мешке, вот что. По справедливости, тут нужен фонарь на шесте. Длинный шест, который я бы держал...

– Поторапливайся, или я вобью этот шест тебе в башку.

Джуд забрался на лошадь.

– Что мне ему сказать, если он не пойдет?

– Приведи его, – сказал Росс, шлепнув Брюнетку по крупу.

Когда Джуд сворачивал в ворота Фернмора, то с презрением отметил, что дом ненамного больше крестьянского, хотя доктор Чоук важничал, будто жил во дворце Бленим [1]1
  Бленим – родовое поместье герцога Мальборо в Оксфордшире.


[Закрыть]. Джуд слез с лошади и постучал в дверь. Дом окружали высокие сосны, а грачи и галки уже проснулись и шумно кружили вокруг. Пэйнтер поднял голову и шмыгнул носом. Весь вчерашний день в Нампаре царил беспорядок. Когда он постучал в седьмой раз, над дверью скрипнуло окно, и из него, как кукушка из часов, высунулся ночной колпак.

– Ну, ну, парень! Что случилось? Какого дьявола ты тут шумишь?

Джуд понял по голосу и бровям, что разбудил нужную птичку.

– Капитан Полдарк послал меня за вами, – пробормотал он, – Дем...эм...Госпоже Полдарк поплохело, вы ей нужны.

– Какая госпожа Полдарк, парень? Ты о ком?

– Госпожа Демельза Полдарк. Из Нампары. Ее первенец на подходе.

– Ну и что не так? Они не сказали, в чем дело?

– Сказали. Времечко её пришло.

– Чепуха, парень. Я виделся с ней на прошлой неделе и сказал капитану Полдарку, что до июня ничего не стоит ждать. Иди, скажи им, что мое мнение не изменилось.

С тем окно и захлопнулось.

Джуд Пэйнтер был человеком весьма ограниченным, питавшим пагубное безразличие к нуждам других людей и живой интерес к собственным, но иногда случай пробуждал в нем другого человека. Этот был один из таких. Чувство недовольства притворной мягкостью Демельзы и неуместной резкостью Росса, вытолкнувшего его в это холодное майское утро даже без глоточка рома, привело его к мысли, что Росс – его хозяин, а Демельза– одна из таких, как он сам.

Три минуты спустя доктор Чоук снова высунул голову.

– Ну, что там еще? Дверь же выбьешь!

– Мне велено вас привести.

– Да ты наглец! Я велю тебя выпороть!

– Где ваша лошадь? Я ее выведу, пока вы натягиваете панталоны.

Доктор исчез. Где-то в глубине дома послышался картавый голосок Полли Чоук, один раз в окне мелькнула её лохматая голова. Супруги совещались.

– Ты должен подождать. Мы будем готовы через десять минут, – холодно сообщил Чоук.

Джуд был достаточно наслышан о странностях доктора, чтобы понять, что под словом "мы" Чоук имел в виду только себя.

Спустя двадцать одну минуту они отбыли, сохраняя ледяное молчание. Грачи по-прежнему с карканьем кружили тучами, и возле церкви Сола стоял невообразимый гам. Занимался новый день. На северо-востоке показалась полоска зеленой воды, и небо в месте восхода солнца окрасилось в бледно-оранжевые тона на фоне ночной тьмы.

Яркий восход и неожиданно тихий. После ветров последних дней тишина чувствовалась острей. Когда они проезжали мимо Грамблера, то нагнали группу девиц, с песнями направляющихся на работу. Их звонкие и свежие голоса были сладки и юны, как само утро. Джуд заметил, что овцы Уилла Нэнфана собрались в самом укромном уголке поля.

Раздумья во время молчаливой поездки, похоже, рассеяли часть раздражения доктора Чоука, поскольку, когда они добрались до Нампары, он уже не ворчал и, сухо поприветствовав Росса, поднялся вверх по ступенькам. Там он обнаружил, что тревога не была ложной.

Он провел с Демельзой полчаса, призывая её быть храброй и заверяя, что бояться нечего. Затем, поскольку она казалась вялой и обильно потела, заподозрил, что она подхватила лихорадку, и пустил ей кровь, чтобы подстраховаться.

От кровопускания она почувствовала сильное недомогание, что удовлетворило Чоука, поскольку подтверждало наличие интоксикации организма, и то, что его лечение привело к ожидаемому спаду жара. Если Демельза будет принимать настойку хинина раз в час, то лихорадка не повторится. И он отбыл домой, чтобы поспеть к завтраку.

Росс обливался водой под водокачкой, пытаясь смыть с себя ночное уныние, и когда вошел в дом и заметил грузную фигуру, ехавшую вверх по долине, резко окликнул Джинни Картер, которая каждый день приходила помогать по дому и только что вошла.

– Это Чоук?

Джинни склонилась над своим ребенком, которого принесла на спине и оставила в корзинке на кухне.

– Да, сэр, он сказал, что ребенок не появится раньше обеда, и он вернется к девяти или десяти.

Росс отвернулся, чтобы скрыть раздражение. Джинни преданно взглянула на него.

– Кто помогал тебе с рождением детей, Джинни?

– Мама, сэр.

– Ты не могла бы пойти и привести ее? Думаю, что скорее доверюсь ей, чем этому старому недоумку.

– Да, сэр, – Джинни вспыхнула от удовольствия, – побегу прямо сейчас. Мама будет рада прийти.

Перед уходом Джинни взглянула на своего ребенка.

– Я присмотрю за ней, – сказал Росс.

Она бросила на него довольный, но в то же время смущенный взгляд и затем, подхватив свой чепец, вышла из кухни.

Росс прошел в низенькую прихожую, постоял мгновение у подножия лестницы. Тишина ему не понравилась, он прошел в гостиную, налил себе бренди, посмотрел, как проворная фигурка Джинни исчезает в направлении Меллина, и вернулся на кухню. Крошка Кейт не сдвинулась со своего места. Она лежала на спине, дрыгая ножками, и радостно загомонила и залилась смехом при виде Росса.

Малышке шел уже девятый месяц, и она никогда не видела своего отца, отбывавшего двухлетнее заключение в бодминской тюрьме за браконьерство. В отличие от двух старших, которые пошли в отца, крошка Кейт была вылитой Мартин – рыжеватые волосы, голубые глаза, а носик пуговкой уже усеивали крохотные веснушки.

Огонь в очаге с утра так и не развели, и не видно никаких признаков завтрака. Росс поворошил угли, но они прогорели. Тогда он достал щепки и стал разжигать огонь, раздраженно гадая, куда же запропастился Джуд. Росс понимал, что понадобятся горячая вода, полотенца и тазы, а внизу еще ничего не готово. Черт бы побрал Чоука за его дерзость, уехал, даже не повидавшись с ним.

Некоторое время отношения между этими двумя были прохладными. Росс презирал глупую жену Чоука, которая сплетничала и шепталась о Демельзе. А когда Росс кого-то презирал, то ему было нелегко это скрывать. Теперь же Росс негодовал оттого, что ему следовало вести себя пообходительней с этим старым, упрямым и своевольным ретроградом, который являлся единственным доктором на многие мили.

Когда занялся огонь, вошел Джуд, и вместе с ним ворвался ветер, закружив по кухне.

– Кажись, чёй-то надвигается, – произнес он, следя за Россом налитыми кровью глазами. – Видали, какие черные волны-то разыгрались?

Росс нетерпеливо кивнул. Со вчерашнего полудня море штормило.

– Кажись, волнение стихает. Такое нечасто увидишь. Словно кто кнутом отстегал. Волнение унялось, и море стало гладким и белоснежным прям как борода Джо Тригга.

– Присмотри за Кейт, Джуд, – прервал его Росс. – И заодно приготовь завтрак. Я поднимусь наверх.

Росс смутно различал звук ревевшего вдалеке ветра. Выглянув из окна спальни, он заметил, что волнение действительно унялось, и море покрылось белыми гребнями волн, которые беспорядочно накатывались друг на друга и, сталкиваясь, поднимали облака прозрачных брызг. На суше ветер только налетал порывами, но на воде то и дело поднимались небольшие столбы вихрей, которые, яростно налетев, стихали.

Пока он находился в комнате, Демельзе приходилось прикладывать огромные усилия, чтобы сдерживаться. Росс подметил, что она желает его ухода. Он ничем не мог ей помочь.

Расстроенный, Росс вновь спустился вниз, и весьма своевременно, чтобы поприветствовать миссис Мартин, мать Джинни. Мудрая женщина в очках на плоском лице, чихая, зашла в кухню вместе со следовавшей за ней гуськом стайкой из пяти ребятишек. Пожурив свою ребятню, миссис Мартин пояснила Россу, что ей не на кого было оставить детишек – двоих старшеньких Джинни и троих своих младшеньких. Затем она поздоровалась с Джудом, справилась о Пруди, попутно подметив запах жареной свинины, и спросила про пациентку, добавив, что и сама подхватила лихорадку, но перед уходом выпила поссет. После чего миссис Мартин, засучив рукава, наказала Джинни поставить вариться капустные листья с полынью, заявив, что для разрешения от бремени это средство получше любых лекарств врачевателей, и исчезла на лестнице, прежде чем кто-либо смог вставить слово.

Казалось, на каждом кухонном стуле сидел ребенок. Они напоминали ярмарочные кегли, ожидающие, пока их собьют. Джуд почесал голову, плюнул в очаг и выругался.

Росс вернулся в гостиную. На столе лежало вязание Демельзы, которым она занималась прошлым вечером. Взятый у Верити взаймы журнал мод находился рядом – нечто новенькое и современное, заказанное в Лондоне, раньше ничего подобного здесь не бывало. Комната выглядела слегка пыльной и неприбранной.

Часы показывали четверть седьмого.

Этим утром птицы не пели. Секунду назад на траву упал луч света, но быстро угас. Росс глядел на вязы, раскачивающиеся взад-вперед, словно от землетрясения. Яблони, находящие в более защищенном месте, склонились, приподняв листья кверху. По небу бежали тяжелые тучи.

Росс подобрал книгу, его глаза просматривали страницу, но ничего на ней не видели. По долине завывал ветер. Вошла миссис Мартин.

– Ну как?

– Держится молодцом, капитан Росс. Мы с Пруди справимся, даже не беспокойтесь. Скоро уже, доктор Томми и воротиться не успеет.

Росс отложил книгу.

– Вы уверены?

– Ну, у меня ж своих одиннадцать, да еще трое у Джинни. И я помогала Бетти Нэнфан с близняшками, да еще Сью Вайгас с ее четырьмя, первых-то трех она прижила еще до свадьбы, – у миссис Мартин не хватило пальцев для подсчета. – На сей раз легко не будет, но мы уж справимся, не бойтесь. А таперича пойду за бренди и дам девочке рюмашку, чтоб расслабилась.

Дом неожиданно содрогнулся от порыва ветра. Росс смотрел на свирепствующую непогоду, в нем вскипал гнев на Чоука и искал выхода, словно был частью бури. Здравый смысл подсказывал, что с Демельзой всё будет в порядке, но он не мог выносить, что ей не оказывается должное внимание. Демельза страдала, а помогали ей лишь две пожилые неуклюжие женщины.

Росс вышел к конюшне, почти не замечая поднявшей вокруг бури.

У дверей конюшни он, окинув взором пляж, увидел, как поднятые с моря облака брызг уносились прочь, словно песок перед началом песчаной бури. Тут и там курились прибрежные скалы.

Росс только приоткрыл дверь, как ветер тут же выхватил ее из его руки и с силой захлопнул, а его самого оттолкнул к стене. Росс взглянул на небо и понял, в такую бурю на лошади проехать не удастся.

Он отправился пешком – всего то две мили, как сразу за углом дома листья, трава, грязь и мелкие ветки полетели ему в лицо. У него за спиной ветер терзал морскую гладь, отрывая от нее куски и подкидывая их к самым облакам. В другое время Росса бы расстроил урон, наносимый непогодой его урожаю, но сейчас всё это казалось ему мелочами. Происходящее больше походило не на шторм, а на внезапно налетевшую грозу, словно сила скопившейся злости, месяцами хранимая взаперти, вдруг вырвалась на свободу и за час должна быть потрачена вся без остатка. Росс споткнулся, проходя мимо ветки вяза, плывущей вниз по ручью, и задумался, сможет ли он пройти по выступу скалы.

В разрушенном строении в Уил-Мейден он присел, потирая ушибленную руку, отдышался и восстановил дыхание, а ветер срывал кладку с заброшенных старых стен и ревел изо всех щелей и дыр, словно блудница.

Среди сосен его настигла вся мощь бури, пришедшей с равнины Грамблера и принесшей с собой ливень из грязи, камней и дождя. Казалось, что вся рыхлая почва распахана, а молодые листья смешаны с комками грязи. Хмурые и быстро наступающие тучи, низко нависшие над головой, извергали дождь, падающий рваными лохмотьями, будто выражая неодобрение Бога

А там, внизу, в Фернморе, доктор Чоук приступал к завтраку.

Он уже покончил с зажаренными на вертеле почками и беконом и размышлял над тем, стоит ли отведать немного копченой трески, прежде чем ее унесут, чтобы сохранить теплой для его жены, которой позже подадут завтрак в постель. Ранний вызов заставил его проголодаться, и он устроил немалый переполох, когда завтрак не приготовили к его приезду. Чоук полагал, что нельзя давать спуску слугам, позволяя им толстеть и лениться.

За громыхающим ветром едва можно было расслышать стук в парадную дверь.

– Если это ко мне, Нэнси, – сказал он раздраженно, нахмурив брови, – то я ушел.

– Да, сэр.

Он все же решил попробовать треску, после того как ощутил ее аромат, и был крайне раздражен, что ему самому пришлось себя обслуживать. Положив себе кушанье, он облокотился животом об стол и, проглотив первый отрезанный кусочек, услышал за спиной извиняющийся кашель.

– Прошу прощения, сэр. Капитан Полдарк...

– Скажи ему... – доктор Чоук поднял глаза и увидел в зеркале отражение высокой вымокшей фигуры за спиной смущенной горничной.

Росс вошел в комнату. Он потерял шляпу, галун с рукава сюртука оторвался, за собой он оставлял на лучшем турецком ковре доктора Чоука мокрые следы.

Но что-то в его глазах не дало доктору Чоуку возможности сделать замечание. Полдарки были корнуоллскими дворянами уже две сотни лет, а Чоук, несмотря на напыщенный вид, имел сомнительное происхождение.

Он встал.

– Я прервал ваш завтрак, – сказал Росс.

– Мы... э... Что-то не так?

– Как вы помните, я нанял вас помочь моей жене разрешиться от бремени.

– Что ж, у нее всё идет хорошо. Я провел тщательный осмотр. Ребенок родится ближе к вечеру.

– Я нанял вас в качестве доктора, чтобы вы находились в доме, а не как странствующего разносчика.

Чоук побелел и поджал губы, а потом повернулся к разинувшей рот Нэнси.

– Налей капитану Полдарку портвейна.

Нэнси удалилась.

– На что вы жалуетесь? – Чоук попытался одернуть гостя: в конце концов, он был всего лишь безденежным юнцом. – Мы посещали вашего отца, вашего дядюшку, вашу кузину Верити. Они никогда не находили причин оспаривать наше лечение.

– Это их личное дело. Где ваш плащ?

– Слушайте, я же не могу ехать в такую бурю. Посмотрите на себя! Невозможно усидеть на лошади.

– Вам следовало об этом подумать, когда вы покидали Нампару.

Открылась дверь, и на пороге появилась Полли Чоук со шпильками в волосах и в развевающемся вишневом халате. Увидев Росса, она вскрикнула.

– О, капитан Полдалк. Я и не знала. И плавда, не ожидала. Навелху такой ветел, что любого ласстлоит! Я опасаюсь за клышу, Том, она же может упасть мне на голову, вот будет злелище!

– А зрелище еще хуже – это когда ты подсматриваешь из-за двери, – рявкнул ее раздраженный муж. – Входи или выйди, будь любезна, но уж Бога ради, что-нибудь реши.

Полли надула губки и вошла, покосившись на Росса и пригладив волосы. Дверь за ней захлопнулась.

– Никогда не могла пливыкнуть к вашим этим колнуоллским ветлам, котолые завывают как демоны. Дженкин говолит, что в буфетной лазбились пять талелок, и несомненно, будут еще. Как ваша жена, капитан Полдалк?

Чоук стянул с головы вязаную шапку и надел парик.

– Ветер его унесет, – сказал Росс.

– Ты же не собилаешься выходить, Том? Велхом невозможно, да и пешком едва ли. И подумай о том, что на тебя может свалиться какое-нибудь делево!

– Капитан Полдарк беспокоится о жене, – бесстрастно ответил Чоук.

– Но неужели и плавда такая слочность? Помню, матушка говолила мне, что на это тлебуется часов солок восемь.

– Значит, вашему мужу придется часов сорок восемь прождать, – заявил Росс. – Такая уж у меня прихоть, миссис Чоук.

Доктор раздраженно стащил бордовый утренний халат и натянул фрак, после чего протопал за своим саквояжем и плащом для поездок, чуть не сбив Нэнси, появившуюся с портвейном.

На обратном пути ветер задувал им вбок. Чоук потерял парик и шляпу, но Росс подхватил парик и засунул под плащ. К тому времени, как они одолели подъем у Уил-Мейден, оба тяжело дышали и вымокли насквозь. Добравшись до леса, они заметили впереди неясную фигуру в сером плаще.

– Верити, – сказал Росс, когда они поравнялись с ней у деревьев. – Тебе не следовало сегодня выходить.

Верити одарила его своей широкой и искренней улыбкой.

– А тебе следовало бы знать, что такое не утаишь. Бетти Мартин видела Джуда и доктора Чоука по пути к шахте и рассказала жене дворецкого, – Верити прислонила мокрое лицо к дереву. – Наш коровник рухнул, и пришлось разместить двух коров на пивоварне. На шахте Дигори сломался подъемник, но, кажется, никто не пострадал. Как она, Росс?

– Неплохо, я полагаю, – Росс взял Верити под руку, и они пошли вслед за спотыкающимся врачом в развевающемся плаще. Росс часто думал, что если бы мужчине было позволено иметь две жены, он бы сделал предложение кузине из-за ее доброты и щедрости, за то умиротворение, которое она всегда ему приносила. Он уже начал стыдиться своего гнева. Том Чоук имел свои сильные стороны и уж точно знал свое дело получше миссис Заки Мартин.

Они догнали Чоука, когда тот перебирался через свалившуюся ветку вяза. Упала пара яблонь, и Росс думал о том, что скажет Демельза, когда увидит остатки своих весенних цветов.

Когда она...

Росс ускорил шаг. Некоторое раздражение вернулось к нему при мысли о клушах, треплющих языком о том, что происходит в его доме, и о его любимой Демельзе – беспомощной и страдающей. А Чоук без единого возражения отправился в путь.

Как только они вошли, то увидели Джинни, бегущую наверх с тазом воды, от которой валил пар, часть воды она впопыхах пролила в прихожей. Джинни даже не взглянула на них.

Доктор Чоук так утомился, что войдя в гостиную, сел на первый попавшийся стул и попытался отдышаться. Он посмотрел на Росса и сказал:

– Благодарю за парик.

Росс налил три бокала бренди. Первый он протянул Верити, которая рухнула в кресло, ее пышные темные волосы контрастировали с мокрыми прядями в тех местах, где их не прикрывал капюшон.

Верити улыбнулась Россу и произнесла:

– Я поднимусь наверх, когда будет готов доктор Чоук. А потом, если всё пойдет хорошо, приготовлю что-нибудь поесть.

Чоук проглотил бренди и протянул бокал за добавкой. Росс, зная, что выпивка только увеличивает его профессиональные умения, налил еще.

– Позавтракаем вместе, – сказал Чоук, взбодрившись при мысли о еде. – Мы просто поднимемся и успокоим всех, а потом позавтракаем. Что у вас на завтрак?

Верити встала. Ее плащ упал, показав простое серое платье из канифаса, подол которого покрылся узорами грязи и дождя. Но Росс смотрел на ее лицо – у нее был такой изумленный и испуганный вид, словно она увидела призрака.

– Что такое?

– Росс, мне кажется, я слышала...

Все трое прислушались.

– О, – хрипло произнес Росс, – это ребятишки на кухне. Дети еще в кладовке и, насколько я знаю, в гардеробе. Всех возрастов и размеров.

– Тсс! – сказала Верити.

Чоук копошился в своем саквояже. Все его движения были такими неуклюжими, что он производил много шума.

– Но это же младенец! – внезапно заявила Верити. – Младенец!

Все снова прислушались.

– Нам следует отправиться к пациентке, – сказал Чоук, неожиданно робея. – Когда спустимся, как раз будет готов завтрак.

Он открыл дверь. Остальные последовали за доктором, но у подножия лестницы остановились.

На верхней ступеньке стояла Пруди, по-прежнему в ночной сорочке с наброшенным поверх плащом, ее грузная фигура раздулась, как переполненный мешок. Пруди наклонилась, чтобы посмотреть на них, ее вытянутое розовое лицо лоснилось и сияло.

– Получилось! – прокричала она зычным голосом. – Девочка. Вытащили из ней девчушку-то. Самая красивая кроха, что я видала в жизни. Слегонца пошлепали по мордашке, но она крепенькая, как только что родившийся жеребенок. Слыхали, как надрывается!

Через некоторое время Чоук прервал молчание, напыщенно откашлявшись и поставив ногу на нижнюю ступеньку. Но Росс оттолкнул его и побежал наверх первым.