Текст книги "Сватовство шкипера. Рассказы"

Автор книги: Уильям Джейкобс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА XI

Генри твердо решил не сообщать о своем открытии. Это было, конечно, довольно дорогой роскошью, но он решил пойти на это и через много месяцев, – а может быть, и лет, – рассказать шкиперу, как много тот потерял из-за своей невероятной жестокости. И, немного успокоенный таким планом, Генри уснул.

Но его решение была менее твердым, когда он встал, стало ослабевать с каждым часом. Шкипер, совершенно забывший о событиях вчерашнего дня, был в прекрасном, добродушном настроении, и Генри несколько раз повторял себе, что пять фунтов остаются пятью фунтами. Когда пробило десять, он уже не мог больше выдержать и с полным сознанием важности своего открытия направился к ничего не подозревающему шкиперу.

Но прежде, чем он успел открыть рот, он заметил, что на набережной творится нечто невероятное, и, всмотревшись, увидел повара, мчавшегося на всех парах вниз. Он ходил за зеленью, а теперь в невероятном волнении толкал прохожих и ронял кочаны капусты, мчась к шхуне.

– Что это случилось с коком? – недоумевающе спросил шкипер.

Все бросили работу и уставились на приближающегося кока.

– Что случилось? – резко спросил шкипер, когда тот, грузно прыгнув на палубу, подбежал к нему и что-то профыркал ему в ухо.

– Что-о-о? – не сразу понял шкипер.

– Капи-тан… Гис-синг! – задыхаясь выговорил повар, с трудом переводя дух. – Там, за углом…

Шкипер, взволнованный не менее кока, спрыгнул на дамбу и помчался вдоль набережной, резко отстраняя каких-то почтенных горожан, которые пытались удержать кока и расспросить, а чем дело.

– Наверно, вы ошиблись, – сказал шкипер, когда они дошли до узенькой улочки. – Да не мчитесь же так. Мы соберем толпу.

– Если это не он, то это его брат-близнец, – сказал кок. – Ага, вон он! Вон тот человек! – Он указал на вчерашнего знакомого Генри, который, засунув руки в карманы, ходил без остановки взад и вперед по улице.

– Вы идите назад, – торопливо сказал шкипер. – Лучше даже бегите. Тогда эти глазеющие болваны пойдут за вами.

Кок исполнил приказание. Зеваки, решив, что он, очевидно, более сумасшедший из двух, и скорее наделает беды, побежали за ним. Шкипер перешел дорогу и медленно стал приближаться к своей добыче.

Он раз прошел мимо и, оглянувшись, незаметно всмотрелся в старика. Сходство было неоспоримое, но шкипер несколько секунд продолжал идти вперед, не зная, как ему поступить. Потом он остановился, обернулся и подождал, пока старик дошел до него.

– Добрый день, – проговорил он весело.

– Добрый день. – приостановился старик.

– Я попал в затруднительное положение, – сказал шкипер, улыбаясь. – Мне надо передать кое-что одному здешнему человеку, и я никак не могу его найти. Может быть, вы мне сумеете помочь?

– А как его фамилия? – спросил старик.

– Капитан Гиссинг, – проговорил шкипер.

Старик вздрогнул, и лицо его внезапно покрылось жуткой бледностью.

– Никогда не слыхал о таком, – проворчал он сердито и попытался пройти мимо Вильсона.

– Никто здесь о нем не слыхал, – сказал шкипер, идя рядом со стариком. – В этом-то и затруднение.

Он подождал, но ответа не последовало. Старик, нахмурюсь, быстро шел вперед.

– Он, кажется, скрывается, – продолжал шкипер, – и если он вам когда-нибудь попадется, вы ему, пожалуйста, скажите, что его жена и дочь Эннис ждут его вот уже пять лет и что он поднял всю эту историю совершенно напрасно из-за человека, который здоров и весел, как я. Прощайте!

Старик внезапно остановился и, схватив протянутую руку шкипера, задышал глубоко и часто.

– Сказать ему… что… тот, тот человек жив? – дрожащим голосом произнес он.

– Вот именно, – мягко проговорил шкипер и отвернулся, увидев, как передергивалось лицо старика.

Оба замолчали, и потом шкипер тихо сказал:

– Если я привезу вас домой, я женюсь на вашей дочери Эннис.

Он положил руку на плечо старика, и старик безмолвно последовал за ним.

Медленными шагами они направились к гавани. Молодой моряк все время говорил, а старый жадно слушал каждое слово. У почты Вильсон внезапно остановился.

– Как вы думаете: не послать ли телеграмму? – спросил он.

– По-моему, это самое правильное, – поспешно проговорил старик и вошел вслед за Вильсоном на телеграф.

Он внимательно смотрел, как Вильсон рвал бланк за бланком и задумчиво грыз прицепленный карандаш, ища вдохновения. Капитан Гиссинг был человек малограмотный и почтительно относился ко всякому, кто был занят сложной процедурой писания. Он молча следил за шкипером, но когда пятый бланк маленьким комочком покатился по полу, он поднял брови.

– Видите ли, я не могу придумать, как бы получше написать, – виноватым тоном проговорил Вильсон. – Мне, понимаете, не хочется, чтобы было чересчур уж внезапно.

– Да, правильно, – согласился старик, и снова стал внимательно следить за шкипером, когда тот, наконец, с торжественной улыбкой стал что-то быстро писать на бланке.

– Ну как, придумали? – спросил старик.

– Как вы находите такую штуку? – и шкипер прочитал вслух: "Ваш отец горячо обнимает вас обеих".

– Прекрасно! – пробормотал капитан Гиссинг.

– И не слишком внезапно, – сказал шкипер. – Тут не говорится, что я нашел вас. Вообще, ничего, только намек! Я очень доволен!

– И по праву, – подтвердил капитан Гиссинг, которому все в данный момент казалось замечательным.

– О, господи, до чего они будут рады, бедненькие! Мне просто совестно им на глаза показаться.

– Ерунда! – сказал шкипер и весело хлопнул его по плечу.

– Вам сейчас нужно выпить кружку доброго виски, вот что!

Он повел его в соседний бар. Немного погодя, команда шхуны, с напряженным любопытством глазевшая на берег, увидела приближавшуюся пару. Оба моряка курили огромные сигары в честь необычайного события, и капитан Гиссинг, перед тем как взойти на борт, остановился и в теплых словах выразил свое восхищение "Чайкой".

Команда бросила работу и выжидательно смотрела на идущих по палубе моряков. На лице кока играла благодушная хозяйская улыбка, а Генри стоически старался подавить свое огорчение.

– Вот этот человек, – капитан Вильсон положил руку на плечо повара, – вот этот человек отыскал вас, капитан. Один из лучших молодцов, с которым я когда-либо ходил в море!

Покраснев от похвалы, но чувствуя, что вполне заслужил ее, повар крепко пожал протянутую ему руку капитана Гиссинга, и тот, уже раз отступив от традиций судовладельцев, поздоровался за руку со всей командой, не исключая растерянного юнги.

– Да я ведь видел этого мальца раньше, – удивленно сказал старик. – Мы с ним даже болтали вчера. Я сегодня затем и пришел в Сторвик, чтобы опять найти его.

– Нет, пусть меня повесят! – удивленно воскликнул шкипер. – Он ведь обыкновенно соображает все в один миг. Где же были твои глаза, Генри?

Обиженный и взбешенный юнга не удостоил шкипера ответом. Вся команда смотрела на него злорадными глазами.

По знаку шкипера повар спустился с ним в каюту и, вернувшись на палубу, был встречен торопливыми расспросами. В ответ он только похлопал себя по карману, а затем вытащил оттуда пять золотых монет. Сначала все рассыпались в поздравлениях, а затем Сэм слегка кашлянул и начал:

– Разве тебе не хотелось бы быть в нашем синдикате, Дик?

– Что-о-о? – спросил повар, быстро пряча деньги.

– Я его спрашиваю, не жаль ли ему, что он не присоединился к нашему синдикату, – повторил Сэм, стараясь говорить спокойно.

Повар поднял обе руки, как бы безмолвно призывая всех в свидетели этой невероятной наглости.

– Нечего, нечего смотреть, – сказал Сэм. – Два с половиной фунтика – вот, что мне нужно, и лучше давай сейчас, пока ты их не потерял.

Тут повар обрел дар речи и, обращаясь к благодарной аудитории, состоявшей из Дика и Генри, произнес пламенную речь в защиту священных прав собственности. Никогда в жизни он не был так красноречив и изобретателен, и когда он закончил прекрасной тирадой о правах и неприкосновенности личности, называя Сэма толстым пройдохой, он решил, что дело его выиграно.

– Два с половиной, два с половиной, – отчеканил Сэм.

Кок провел языком по пересохшим губам и снова начал говорить еще более пространную речь.

– Два с половиной фунта, – еще настойчивей заявил Сэм. – Я не знаю, конечно, что ты сделаешь со своими десятью шиллингами, а я свои отдам Дику.

– Почему же ты не отдаешь Сэму деньги? – горячо вступился Дик.

– Потому что синдикат провалился, – ответил кок. – И вообще, синдикат был синдикатом, только когда мы искали капитана вместе. Если синдикат…

– Ну, хватит! – нетерпеливо прервал Дик. Отдай парню его деньги, вот и все. Все знают, что вы с ним были на паях. Мне просто совестно за тебя, кок! Вот уж никогда бы и не подумал, что ты способен на такую проделку.

Задачу решили простым делением, причем Дик взял остаток, который причитался Сэму, и намекнул повару довольно прозрачно, что может и ему оказать ту же услугу. Но повар был глух и нем ко всяким просьбам и, гордо отказавшись пойти на берег и выпить чего-нибудь, мрачно ушел в камбуз.

В обед от Эннис пришла телеграмма, а на утро получилось от нее письмо, которое шкипер прочел вслух счастливому отцу. Он читал письмо не совсем плавно, глотая некоторые фразы и куски фраз: очевидно, он думал, что они не очень интересны для старика и слишком касаются его, Вильсона, лично.

После этого все занялись погрузкой и капитан Гиссинг, засучив рукава и сняв куртку, тоже помогал, несмотря, на протесты.

К пяти часам трюм был загружен и люки закрыты. В кают-компании оба капитана и штурман неторопливо распивали чай.

– Снимемся часа в три? – спросил штурман.

Шкипер Вильсон утвердительно кивнул.

– Да, снимемся около трех, – повторил он, – и прямо в Нортфлит. Всех матросов позову на свадьбу, а вы, Джим, будете шафером.

– А Генри – маленьким пажом, в белых атласных штанишках. Он будет поддерживать невестин шлейф. – Штурман даже фыркнул, мысленно представив себе эту картину. Все расхохотались, кроме Генри, который как раз внес кипяток и с плохо сдержанной презрительной улыбкой слушал эти издевательства. Через полчаса шкипер и штурман пошли на берег, чтобы уладить кой-какие дела, и оставили старика в каюте, с трубкой в зубах. Матросы тоже пошли угощать друг друга пивом, чтобы окончательно загладить все недоразумения. На шхуне остался один Генри.

– Ты останешься на корабле, юнга, – сказал шкипер, сходя на набережную.

– Есть, сэр, – совсем уныло ответил Генри.

Шкипер и штурман пошли вдоль берега и завернули на главную улицу. Шкипер добродушно пожал плечами, увидев свою команду в полуоткрытую дверь таверны. Очевидно, это был пример, достойный подражания, и в следующем трактире штурман выпил портвейна вместо своего любимого виски в честь торжественных событий. По этому же поводу он спрятал трубку в карман, взял предложенную сигару и последовал за своим начальником.

– Есть здесь хороший портной? – спросил шкипер, оглядывая улицу.

– Зачем? – удивился штурман.

– Я хочу достать платье для капитана Гиссинга, – ответил тот. – Не может же он в таком виде показаться своей семье.

– Отчего же вы его не взяли с собой? – спросил штурман. – Как теперь быть с меркой?

– Он, наверное, и слушать не захотел бы ни о чем, – ответил шкипер, останавливаясь в глубоком раздумье перед витриной, где стояли три восковые фигуры. – Он очень уж гордый человек. Но если я куплю платье и принесу, ему трудно будет отказаться.

Он вошел в лавку и попросил показать мужские костюмы. По совету штурмана он попросил показать еще несколько костюмов. Потом, опять по настоянию штурмана, он – спросил, все ли это, что у них имеется, и, получив утвердительный ответ, стал снова перебирать все костюмы. Очень трудно было выбрать костюм по мерке для отсутствующего, но шкипер и штурман честно перемерили все пиджаки, пока штурман не уронил горящую сигару в рукав одного из пиджаков и нашел ее гораздо медленнее, чем того требовал портной. Тот совершенно потерял терпение и потребовал, чтобы они взяли этот костюм.

– И отлично, – сказал штурман, когда они вышли с пакетом из лавки. – Ведь попорчена только подкладка. Я с самого начала остановился именно на этом костюме.

– Так отчего же вы сразу не сказали? – удивился шкипер.

– Вышло дешевле, – подмигнул штурман. – Держу пари, что если бы мы сразу остановились на этом, он бы заломил цену вдвое.

Уже совсем стемнело, и, купив фуражку и кое-какие мелочи, оба под управлением штурмана взяли курс на таверну.

– Спешить нам некуда, – проговорил штурман, с облегчением складывая покупки на стул. – Ну, капитан, вы каким ядом желаете отравляться на сей раз?

ГЛАВА XII

Если бы были другие времена, если бы телеграф не был изобретен, капитан Гиссинг спокойно сидел бы на «Чайке» и без дальнейших приключений был бы благополучно доставлен к своим родным. Но должно было случиться, что телеграмма капитана Вильсона попала в руки миссис Гиссинг как раз в тот момент, когда мистер Гловер, терпеливо выслушивавший весь вечер ее скучные разговоры, собирался уходить. На него эта телеграмма произвела не менее потрясающее впечатление, чем на жену отыскавшегося капитана, и он ушел на вокзал, терзаемый ревностью и досадой. Всю дорогу он измышлял, как бы вырвать у своего соперника награду, и когда поезд подошел к Фенчерч-Стрит, он составил небольшой, но весьма ядовитый план, чего нельзя было ожидать от человека, большая часть жизни которого протекала в безупречном обществе разнообразных образчиков дамских чулок. Полчаса спустя он уже сидел в грязной меблированной комнате своего друга на Вальворс-Роде.

– Вы должны сделать мне одолжение, Тиллотсон, – сказал он плохо вымытому, нечесаному обитателю комнаты.

– С наслаждением, – ответил мистер Тиллотсон, засовывая руки в карманы и грея спину у ниши в стенке, фальшиво прикидывавшейся камином и украшенной красными бумажными розами. – Конечно, если смогу, сами понимаете.

– Очень, очень большое одолжение, – продолжал Гловер.

Мистер Тиллотсон сказал, что ему это доставит еще больше удовольствия.

– Я никого, кроме вас, не хочу просить, – сказал коварный Гловер. – Если все окончится благополучно, я куплю вам у Литхэма и Робертса то, о чем вы меня просили.

– Все наладится. – И Тиллотсон сразу повеселел. – Погодите минуточку. Если горничная дома, я попрошу ее принести нам чего-нибудь выпить.

– Собственно говоря, надо рассказать вам все по порядку, – начал Гловер, когда, наконец, маленькая бутылка виски и стаканы стояли перед ним на столе. – Я буду краток.

Он закурил трубку и рассказал внимательному Тиллотсону всю историю своей любви.

– Вы себе на уме, Гловер, – проговорил восхищенный Тиллотсон, когда тот кончил. – А я-то недоумевал, почему это вы так шикуете последнее время. Впрочем, – добавил он глубокомысленно, – вы никогда не были болтуном и вертопрахом.

– Я считаю, что надо свои дела держать про себя, – сказал Гловер.

– И этот лодочник нашел старикашку, – сказал Тиллотсон, повторяя выражения Гловера. – Но я не вижу выхода, Гловер.

– Я хочу убрать от него старика, – сказал тот. – Если я не мог его найти, то пусть никто его не найдет. И вы должны мне помочь.

– Поехать в Сторвик, завязать его в мешок и утопить? Так, что ли? – спросил Тиллотсон. блестяще оправдывая свою репутацию остряка, признанную за ним знакомыми барышнями.

– Вы можете завтра выехать? – нетерпеливо спросил Гловер.

– Я свободен, как птицы небесные, – задумчиво сказал Тиллотсон. – Только никто мне не бросает крошек для пропитания.

– Значит, я могу на вас рассчитывать, – сказал Гловер. – Я так и полагал. Нет ничего лучше старого друга, когда находишься в затруднении.

Мистер Тиллотсон скромно согласился.

– А вы не забудете насчет Литхэма и Робертса? – добавил он.

– Разумеется, нет, – уверил его Гловер. – Видите ли, мне не хочется самому показываться там. А я хочу, чтобы вы привезли старика в Лондон, и тут я уж сам найду его на улице, случайно, совершенно случайно.

– Не знаю только, как это сделать, – сказал Тиллотсон.

– Давайте, встретимся завтра утром у Ватерлоо в десять минут девятого, – предложил Гловер, допивая стакан виски. – Мы попробуем, во – всяком случае.

Он пожал руку другу и, следуя за ним по деревянной лестнице, проговорил что-то насчет пользы раннего вставания и ушел в свою контору, чтобы приготовиться к завтрашнему дню.

Утром он пришел на станцию и сел в вагон первым, а мистер Тиллотсон явился с той необычайной пунктуальностью, которая дает человеку возможность прыгнуть в поезд на ходу за секунду до того, как паровоз разовьет полную скорость.

– Я уж боялся, что не попаду, – запыхавшись, проговорил мистер Тиллотсон. – А здорово вышло! Как будто я пришел сюда с семи часов.

Его друг что-то проворчал, и так как в купе, кроме них, никого не было, он тотчас же приступил к обсуждению практического выполнения плана.

– Если бы он умел читать, мы послали бы ему письмо, – сказал Тиллотсон, сдвигая котелок на затылок. – Подумать только, что человек его лет не умеет читать!

– Он старой школы моряк! – заметил Гловер.

– Странная школа! – игриво усмехнулся Тиллотсон. – Что же, придется подождать, пока он выйдет погулять.

Они приехали в Сторвик около полудня, и Гловер, опасливо оглядываясь, нет ли где Вильсона, медленно прошел со своим другом к набережной, затем оставил его высматривать "Чайку", а сам нанял комнатку в первом этаже маленькой гостиницы "Королевский дельфин", стоявшей у входа в гавань.

– Вон она стоит, – сказал Тиллотсон, вернувшись в гостиницу, и подвел Гловера к окну. – Смотрите, вон то маленькое суденышко. Видите, вон старик работает с остальными.

Мистер Гловер направил на шхуну дешевенький бинокль и ахнул.

– Ну, конечно, это он и есть! Что же нам теперь делать?

По предложению Тиллотсона, они пообедали, и Гловер мрачно курил все послеобеденное время, тогда как Тиллотсон шатался по набережной. После чаю нетерпение взяло верх над осторожностью и, надвинув шляпу на лоб, он тоже вышел на берег. В пятидесяти ярдах перед "Чайкой" стоял столб, и Гловер со своим другом прислонился к нему, внимательно разглядывая палубу шхуны.

– Вон трое из них идут на берег, – сказал внезапно Тиллотсон. – Глядите!

Затаив дыхание, следили, они за уходящей командой шхуны и, воспользовавшись надвигавшимися сумерками, подошли поближе.

– Вон этот черт Вильсон, – прошептал Гловер. – Не смотрите туда!

– Зачем же вы мне говорите, что это он? – удивился рассудительный Тиллотсон.

– Он идет на берег с другим. Наверно, со штурманом, – взволнованно продолжал Гловер. – Ну! Теперь ловите момент! Уведите старика со шхуны, и я вам подарю нечто замечательное, клянусь честью.

– А что вы называете замечательным? – спросил медлительный Тиллотсон, у которого сердце билось совсем в другом темпе, чем у Гловера.

– Доставьте его благополучно в Лондон, и я дам вам пять фунтов – пообещал Гловер. – Ну, идите. Я побуду здесь.

Мистер Тиллотсон, выяснив деловые отношения, пошел вниз и, небрежно покручивая свои жиденькие усики, медленно приблизился к шхуне. На палубе был только один мальчуган.

– Что, капитан Гиссинг на борту, молодчик? – дружески спросил Тиллотсон.

– Кажется, внизу в каюте, – ответил Генри, показывая пальцем на трап.

– Я бы хотел проведать его, – сказал мистер Тиллотсон.

– Я не возражаю, – ответил Генри.

Восхищенный таким успехом, мистер Тиллотсон вошел на палубу и огляделся.

– Он мой старый друг, – сказал он любезно.

– А что это вы курите?

– Крошенку[7]7
  Скверный табак, вроде махорки.


[Закрыть], – ответил юнец.

– Попробуйте сигарку. – И Тиллотсон вытащил пакетик с тремя сигарами. – Не так плохи.

Благодарный Генри взял одну и, похрустев ею над ухом, понюхал с видом знатока. А мистер Тиллотсон с совершенно независимым видом спустился в каюту.

На столе стоял чайный прибор и несколько грязных стаканов и блюдец, а в кресле отдыхал старик, положив руки на стол.

– Добрый вечер, – проговорил мистер Тиллотсон, останавливаясь у дверей и заглядывая в темноту, чтобы убедиться, что никого нет. – Совсем одни?

– Совсем один, – повторил капитан Гиссинг, недоумевая, кто бы это мог быть.

– Тут слишком темно, и я плохо вижу вас, – таинственным шепотом продолжал Тиллотсон. – Но ведь вы капитан Гиссинг?

– Да, это я, – недовольно ответил капитан.

– Направляетесь в Нортфлит? – еще более зловещим шепотом продолжал Тиллотсон.

– А что такое? – И старый шкипер взволнованно схватился за стол.

– Вы уверены, что это вполне безопасно? – спросил Тиллотсон.

– Что такое? – повторил старик. – Говорите яснее!

– Я думаю, что вам лучше скрыться, – торопливым шепотом сказал Тиллотсон. – За вашу доставку назначена большая награда, которую жаждет получить капитан Вильсон. Сами знаете, что такие поступки, как ваш, не проходят даром.

Капитан Гиссинг опустился в кресло и закрыл лицо руками.

– Я все равно вернусь, – сказал он дрожащим голосом. – Вильсон говорил, что тот человек жив и что все это было недоразумением. Если он мне лгал ценой моей старой шеи, пусть получит эту награду.

– А что будет с вашей женой и дочерью? – сказал Тиллотсон, почувствовав, что-то вроде отвращения к своей миссии. – Я видел в газетах вчера вечером, что Вильсон вас поймал. Он пошел теперь поговорить с полицией.

– Он сегодня утром получил письмо от моей дочки, – совсем растерянно сказал старик.

– Нет, он только сказал, что письмо от нее, – возразил Тиллотсон. – Ну, собирайте ваши вещи и пойдем.

Взволнованный своей ролью, он схватил старика за руку, и тот послушно встал, снял свою потрепанную кепку со стены и молча последовал за Тиллотсоном.

– Мы пойдем выпьем чего-нибудь, – сказал Тиллотсон юнге, – и минут через десять вернемся.

– Отлично, – весело проговорил Генри. – Жаль, что мне с вами нельзя.

Тиллотсон игриво рассмеялся и сошел на берег в сопровождении перепуганно молчащего старика. Сначала капитан Гиссинг был как-то недоверчив, но чем дальше, тем больше в нем просыпались все инстинкты загнанного и преследуемого зверя, и он так поспешно удирал, что Тиллотсону ничего лучшего и желать не приходилось.

– Куда мы идем? – спросил он, когда они подошли к железнодорожной станции. – Я поездом не поеду.

– Мы в Лондон, – ответил Тиллотсон. – Там вам будет легче всего скрыться.

– Я не поеду поездом, – упрямо сказал старик.

– Почему? – удивился Тиллотсон.

– Потому что, когда они вернутся на корабль и увидят, что я ушел, они протелеграфируют в Лондон, – сказал старик. – Я не желаю попасть в ловушку, как крыса.

– А что же вы думаете делать? – спросил потрясенный Тиллотсон.

– Не знаю, – ответил старик. – Идти пешком придется. Сейчас темно, и мы могли бы до рассвета пройти миль двадцать.

– Д-да-а… Конечно, – подтвердил Тиллотсон, у которого не было никакого желания проделать такого рода ночную прогулку. – Могли бы, конечно, но только мы не пойдем.

– Тогда пустите меня одного, – сказал старик.

Тиллотсон покачал головой.

– Вас будут преследовать, – сказал он таинственно. – Поверьте, я лучше знаю, что вам надо, и поедемте поездом.

– Не поеду, – упрямо сказал Гиссинг. – Вы были очень любезны, что предупредили меня. Теперь дайте мне уйти самостоятельно.

Тиллотсон покачал головой, и как бы невзначай посмотрел назад: в нескольких шагах от них шел Гловер.

– Я бы хотел, чтобы вы мне верили, – серьезно сказал он. – В Лондоне вы будете в безопасности, чем где бы то ни было.

Капитан Гиссинг задумался.

– Там, вверх по реке стоит шхуна, которая снимется с якоря в час ночи, сегодня, – проговорил он медленно. – Я на ней работал раза два, и если вы можете хорошо заплатить, шкипер возьмет нас с собой. Он знает меня под фамилией Строуд.

– Вы меня минуточку подождите, я возьму свой чемодан на станции, – сказал Тиллотсон, желавший посоветоваться со своим "шефом".

– Вон там под навесом подожду, – согласился капитан Гиссинг.

– Вы только не удирайте, – выразительно сказал Тиллотсон. – Если вы не хотите ехать поездом, то, наверно, лучше всего будет сесть на шхуну.

Он побежал к станции и, быстро переговорив с Гловером, взволнованный, побежал назад, Гиссинг терпеливо ждал в тени арки, заложив руки в карманы.

– Все в порядке, – весело крикнул Тиллотсон. – Пошли водным путем. Вы, надеюсь, знаете дорогу к этой шхуне?

Осторожно они снова прошли к берегу, причем капитан Гиссинг вел Тиллотсона по каким-то закоулкам и грязным дворам, мимо лавчонок и сараев. Место было не совсем подходящее для вечерних прогулок, и Генри, которой пошел искать капитана Гиссинга, обеспокоенный его долгим отсутствием, с удивлением посмотрел ему вслед, когда они свернули в переулок.

Его удивление возросло еще больше, когда он увидел, что они идут к реке. Дорога была неровная, и Генри осторожно крался за ними, пока они не остановились у маленькой заброшенной пристани и после тихих переговоров взошли на борт стоявшей там невзрачной шхуны. На палубе не было никого, но в каюте горел огонь, и, поколебавшись минуту, они сошли вниз.

Прошло часа два. Маленький наблюдатель, спрятавшийся за грудой пустых ящиков, дрожал от холода. Он не подозревал об обмене любезностей в каюте, последовавших вслед за согласием хозяина "Победы" взять с собой двух пассажиров, – разумеется, за хорошую плату и участие в расходах по кормежке, – и боялся покинуть свой пост. Прошел еще час. Два матроса, тяжело шагая, взошли на палубу и спустились в кубрик.

Где-то часы пробили одиннадцать. Через некоторое время свет в каюте потух и все стихло.

Юнга прождал еще с четверть часа, но шхуна оставалась и темной и тихой. Осторожно он забрался на палубу и заглянул в каюту. Оттуда доносился густой храп. Бесшумно вернувшись на берег, он со всех ног помчался обратно к "Чайке".