Текст книги "Сватовство шкипера. Рассказы"

Автор книги: Уильям Джейкобс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА III

До Бритльси шли четыре дня, и все эти дни шкипер, погруженный в тихую грусть, всю работу предоставил штурману. От этого меланхолия охватила всех остальных. А когда энергичный штурман конфисковал концертино толстого Сэма, на баке часто стали раздаваться по его адресу нелестные замечания, – конечно, когда его не было поблизости.

В сумерки "Чайка" вошла в устье небольшой реки, на которой стоит старинный городок Бритльси. Дневная работа была закончена. Несколько рыбаков с трубками в зубах прохаживались по набережной, а из маленькой таверны доносились шумные крики, каким-то таинственным образом напоминавшие команде о том, что на неё была возложена обязанность искать капитана Гиссинга. Даже самые решительные из матросов не думали, что найдут его тотчас же, и именно в этом кабаке. Но Сэм сказал, что чем раньше начать поиски, тем лучше. И, кроме того, кто знает: может быть, он тут-то и сидит и ждет, чтобы его отыскали?

Немного погодя, они сошли на берег, но в первом кабаке их поиски были безуспешны. Нашли они там только весьма вспыльчивого старика, который, рассерженный пытливыми взглядами повара, резко спросил его, не потерял ли он что-нибудь, а если он, т. е. повар, что-либо потерял и полагает, что старик сидит на потерянном, то не будет ли он добр прямо так и сказать. Повар, ответив подобающим образом, вместе с остальными двинулся вдоль набережной к следующей таверне. Здесь им еще меньше понравилось, и Дик объявил, что пиво тут хуже, чем в первой, и что никто из обитателей города не станет тут тратить деньги. Поэтому они направились еще дальше. Но не успели они закончить и половину своих исследований, как пивные закрылись.

– Настоящий роман, – глухо проговорил Сэм, когда его вытолкнули из последнего кабака и за его спиной безнадежно прогромыхал болт. – Куда же теперь?

– Назад на корабль, – ответил Дик. – Пошли!

– Н-не п-пойду, пока не н-найду его, – торжественно проговорил Сэм и отодвинулся от протянутой руки Дика.

– Тебе его не найти сейчас, Сэм, – насмешливо заметил повар.

– А п-почему? – Глаза у Сэма были словно стеклянные. – Мы ведь пошли его искать…

– Потому что темно, – сказал повар. Сэм презрительно захохотал.

– Идем! – и Дик снова ухватил его за руку.

– Я пошел искать кап-капитана, кап-питана искать… – повторил Сэм. – Я без него не вернусь…

Он пошел, шатаясь, по дороге, а оба его друга, которым простые правила морской жизни не позволяли оставить товарища в таком состоянии, побрели за ним, ворча и ругаясь.

Около получаса они шли за ним по тихим улицам города, и Дик с трудом сдерживал свое нетерпение, когда толстый матрос время от времени наклонялся и тщательно осматривал пороги дверей и другие подходящие места, где мог бы скрываться пропавший человек. Наконец, он остановился перед маленьким домиком, прошел несколько шагов, вернулся и вдруг решительно пошел прямо к двери.

– Держи его, кок! – заорал Дик, обхватив Сэма за пояс.

Повар обнял толстяка за шею и вдвоем, тяжело дыша, они оттащили его от двери.

– Теперь ты пойдешь на борт, старый дурак! – крикнул Дик, потеряв терпенье. – Хватит с нас твоих штук!

– Пус-сти, – бормотал Сэм, отбиваясь.

– Не смей трогать колотушку, слышишь! – угрожающе сказал Дик.

– Он вон там! – и Сэм хитро подмигнул на дом.

– Иди назад, старый дурак! – повторил Дик. – Тебе нельзя ничего пить крепче молока.

– Подержи мой пиджак, кок! – вдруг с неожиданной суровостью проговорил Сэм.

– Не дурачься, Сэм! – попросил повар.

– Подержи мой пиджак, – высокомерно крикнул Сэм.

– Ведь ты же знаешь, что никакого пиджака на тебе нет, – умоляюще сказал повар. – Разве ты не видишь, что это фуфайка!

– Ладно, держи меня, пока сниму ее, – обиженно сказал Сэм.

И, вопреки собственному здравому смыслу, повар стал поддерживать толстого матроса, пока тот раздевался. Дик стоял и ждал, а когда Сэм, наконец, стал тянуть тесную фуфайку через голову, он оттолкнул повара, схватил бедного толстяка и медленно завертел его по мостовой.

– Повернись три раза и лови, кого можешь, Сэм, – жестко сказал он. – Садись, садись, пожалуйста!

Он пустил его на мостовую и вместе с коком пошел вперед, предоставив Сэма его судьбе. Обернувшись в последний раз, они увидели, как высокий толстый матрос, у которого голова и руки запутались в фуфайке, тщательно старался высвободиться из нее, изворачиваясь и жалуясь в выражениях, которые, даже будучи профильтрованы через толстую фуфайку, не теряли своей точности и необычайной выразительности. Наконец, он сдернул фуфайку, свирепо отшвырнул ее в сторону, затем снова поднял и, засунув под мышку, зигзагами пошел к кораблю.

На следующее утро он не совсем хорошо помнил, что случилось, но, смутно чувствуя какую-то обиду, обращался с Диком и коком подчеркнуто холодно, пока им не пришлось начать работу. Выгрузка цемента – вещь нелегкая, и толстый Сэм охотно смягчился, когда повар позвал его в камбуз и угостил чашкой холодного кофе, оставшегося на следующее утро после шкиперского завтрака. Повар вымыл чашки и, предпочитая пыльную палубу кухонной жаре, пошел туда чистить картошку. Эта работа особенно располагает к размышлениям, и мысли повара невольно вернулись к капитану Гиссингу и лучшему способу отыскать его. Ясно было, что карточка должна была сыграть значительную роль в поисках. Поэтому повар оставил картофель и спустился вниз за карточкой. Он нашел ее на полочке в шкиперской каюте, вышел на палубу и спустился на берег.

От первых трех человек, с которыми он заговорил, повар не получил никаких сведений. Все они с интересом рассматривали карточку, высказывали о ней свое мнение, по большей части мало лестное, но единогласно признавали, что в Бриттльси никого похожего нет. Повар уже совсем было решил бросить эту неблагодарную работу и вернуться на судно, когда увидел старого рыбака, стоявшего у перил.

– Добрый день, друг, – проговорил повар.

Старик вежливо вынул изо рта короткую глиняную трубку, кивнул головой, снова сжал трубку зубами и уставился на море.

– Видели вы когда-нибудь человека вроде вот этого? – спросил повар, показывая портрет.

Старик снова терпеливо вынул трубку и, прищурясь, стал пристально вглядываться.

– Удивительно, как это научились делать такие штуки, – дрожащим голосом проговорил он. – Ничего подобного не делали, когда мы с вами были мальчишками.

– Да, с тех пор многое изобрели, – невольно согласился повар.

– Раньше все больше маслом писали или карандашами, – продолжал старик задумчиво.

– А вы видели кого-нибудь похожего на этого? – нетерпеливо спросил повар.

– Ну, конечно, видел. Я сейчас собирался вам это сказать. Дай-ка припомнить, как это его фамилия?

– Я не знаю его фамилии, – соврал повар.

– Я бы узнал ее, если б услышал, – медленно проговорил старик. – Ага! Ага! Я уже вспомнил!

Он радостно похлопал себя по голове и подмигнул повару подслеповатыми, блестящими глазами. У меня память такая же хорошая, как была, – благодушно продолжал он. – Иногда я забываю что-нибудь. Но скоро вспоминаю. И матушка моя была такой до самой смерти, а она дожила до девяноста трех лет!

– Господи! – прервал беспокойный повар. – Как фамилия, фамилия?

Старик замолчал.

– Провались она совсем, – сказал он озабоченно. – Вот я и забыл… Но я припомню… Она всплывет сама.

Кок минут десять подождал, но ничего не дождался.

– Не Гиссинг ли? – спросил он, наконец.

– Нет, – ответил старик. – Да ты не торопись… Я уж припомню…

– Когда? – сердито спросил повар.

– Может, минут через пять, а может, и через месяц, – уверенно ответил старик. – Но вспомню я непременно.

Он взял карточку у приунывшего повара и, очевидно, пытался помочь своей памяти.

– Джон Денн – вот его фамилия! – внезапно воскликнул он. – Джон Денн!

– Где он живет? – торопливо спросил повар.

– В Гольборне, – ответил старик, – в маленьком местечке, в семи милях отсюда.

– А вы уверены, что это тот самый? – дрожащим голосом спросил повар.

– Уверен, – твердо проговорил тот. – Он приехал сюда лет пять тому назад, а потом поругался со своим хозяином и уехал в Гольборн.

Повар, весь красный, поглядел на шхуну. Там, в облаке белой пыли, шла разгрузка, и как будто его отсутствие прошло незамеченным.

– Если они захотят есть, – пробормотал он, очевидно, намекая на людей, бегавших по палубе, – то им придется самим изготовить себе обед. Вот и все! Не выпьешь ли со мной кружечку, старина?

Старик, не колеблясь, согласился. Попользовавшись от щедрот повара, он проводил его через весь город, указал дорогу в Гольборн и, убедившись, что повар на правильном пути, вернулся к своему излюбленному посту.

Повар шел, насвистывая, и с удовольствием думал о том, как будет поражена остальная команда, когда она узнает, как ему повезло. Мили три он шел без остановки, пока маленькая вывеска не привлекла его внимания. Он увидел небольшую харчевню у самой дороги. У дверей, на деревянной скамье сидел толстый хозяин, дожидаясь посетителей. Повар с минуту поколебался, затем медленно подошел и, усевшись на скамье против хозяина, заказал кружку пива.

Хозяин лениво встал, вошел, тяжело ступая, в дом и осторожно вынес пенящуюся кружку пива.

– Хлебните глоточек! – вежливо предложил повар.

Толстяк кивнул головой и исполнил его просьбу.

– Не выпьете ли со мной кружечку? – сказал повар, быстро заглянув в кружку, которую ему подал хозяин. – Эту можете оставить себе, – прибавил он.

Толстяк налил еще кружку пива и, со вздохом усаживаясь на прежнее место, начал разговор.

– Гуляете на свежем воздухе? – спросил он.

Повар кивнул.

– Только не ради удовольствия, – важно заметил он. – Я тут по делу.

– Да, вот такие, как вы, и загребают, денежки, – вздохнул хозяин. – А я за весь день только и продал эти две кружки. Далеко идете?

– В Гольборн, – последовал ответ.

– Знаете там кого-нибудь?

– Ну, не совсем, – ответил повар. – Не могу сказать, что я с ним знаком. Мне там нужен человек по имени Денн.

– Вы немногого от него добьетесь, – сказала хозяйка, которая подошла послушать, о чем говорят. – Он очень замкнутый человек, очень…

Повар прищурил глаза к победоносно ухмыльнулся.

– Этот человек что-то скрывает, – продолжала хозяйка. – Никто не знает, кто он, откуда он взялся, и он никому ничего не желает говорить. А если человек так себя ведет, то можете быть уверены, что что-то неладно… Я, по крайней мере, уверена.

– Он очень груб и страшно ругается, – прибавил хозяин.

– Ага! – сказал повар. – Ну, меня-то он ругать не станет.

– Вы что-нибудь про него знаете? – спросила хозяйка.

– Да, немножко… – ответил повар.

Хозяин наклонился к жене. Та с готовностью поспешно подставила ухо, и повар ясно услышал какое-то слово, вроде "шейка". Хозяйка, с любопытством взглянув еще раз на повара, отошла к двум возчикам, потребовавшим пива. Разговор стал общим, и было ясно, что возчики вполне разделяют мнение хозяина и хозяйки насчет м-ра Денна. Они со страхом посмотрели на повара и, угостив его пивом, робко и почтительно предложили довезти его до Гольборна.

– Я уж лучше пешком пойду, – сказал повар, поглядев на повозки. – Мне хочется войти в город потихоньку, спокойно осмотреться кругом, пока я примусь за дело.

Он отдыхал еще некоторое время, пытаясь избегать хитрых вопросов хозяйки. Телеги отъехали, скрипя и трясясь, и повар, скромно позавтракав сыром с хлебом и закурив трубку, снова пустился в путь.

– Ты погляди, как он идет, – сказал хозяин своей жене.

Они оба смотрели вслед повару.

– Ага! – согласилась она.

– Настоящая ищейка! – выразительно продолжал хозяин.

– Ты только посмотри на него. Я сразу понял, кто он, как только его углядел.

Повар продолжал идти, не зная, как любовались его походкой. Он подумал только, что глупо было так свободно говорить обо всем. Впрочем, он ведь ничего не сказал. А если люди хотят делать неверные выводы, – пусть их!

В таком настроении он вошел в Гольборн. Это была маленькая деревушка, состоявшая из одной улицы, трактира и церкви. В конце улицы, перед маленьким чистеньким домиком с аккуратным палисадником, стояла, разговаривая, небольшая кучка людей.

– Что-то случилось, – подумал повар, разглядывая крестьян с таким же интересом, как они его. – Где живет мистер Денн, мальчик?

– Вон там, сэр, – ответил мальчик, указывая на дом, где стояли люди. – А вы и есть сыщик, сэр?

– Нет, – отрезал повар.

Он прошел к дому и открыл маленькую калитку. Все взволнованно зашептались, когда он подошел к двери и постучал.

– Войдите, – прорычал свирепый голос.

Повар вошел и осторожно прикрыл за собой дверь. Он очутился в маленькой комнате, единственный обитатель которой, старый человек весьма неприветливого вида, сидел в кресле с газетой.

– Что зам нужно? – спросил он.

– Мне нужно видеть мистера Денна, – волнуясь, ответил повар.

– Я мистер Денн, – выжидающе ответил тот.

Сердце повара упало, так как, за исключением бороды, мистер Денн не больше походил на карточку, чем сам повар.

– Я мистер Денн, – повторил старик, бросая на повара свирепые взгляды из-под густых бровей.

Повар слабо улыбнулся. Он попытался подумать, но под взглядом старика все мысли испарились из его головы.

– Правда? – наконец, выдавил он из себя.

– Я слышал, что вы меня искали, – продолжал старик, продолжая повышать голос до настоящего рычания. – Вся деревня знает это, а теперь, когда вы меня отыскали, какого черта вам от меня нужно?

– Я боюсь, что вышло недоразумение, – пробормотал повар.

– Ага! – заревел Старик. – Хороший сыщик, нечего сказать! Да я против вас, подыму дело, я посажу вас в тюрьму и лишу всех прав и полномочий.

– Это все ошибка, сказал повар. – Я вовсе не сыщик.

– Идите сюда, – проговорил старик, вставая. Повар прошел за ним в маленькую комнату.

– Вы не сыщик? – спросил старик и кивком велел ему сесть. – А вы знаете, что разыгрывать сыщика, не будучи таковым, серьезное преступление? Останьтесь здесь, пока я приведу полицейского, слышите?

Повар прошел за ним в маленькую комнату.

– Ага! – свирепо осклабился старик. – А я думал, что останетесь. Роджер! – громко позвал он.

И прежде, чем растерянный повар с "Чайки" успел опомниться, что-то застучало по лестнице, и в комнату спокойно вошел бульдог. Это был прекрасный породистый пес, в котором, по крайней мере, статей двенадцать могли привлечь внимание знатока. Но бедный кок заметил только превосходно сохранившиеся зубы.

– Стереги его, Роджер, – сказал старик, снимая с полки шляпу. – Не давай ему двинуться.

Пес понятливо заворчал, уселся ярдах в двух от повара и с большим любопытством стал его разглядывать.

– Ей-богу, мне очень жаль… – начал повар. – Не оставляйте меня одного с этой собакой, сэр не уходите!

– Он не тронет вас, пока вы не двинетесь!

У бедного повара голова шла кругом. Он попытался найти приятные слова.

– Я бы хотел, чтоб вы остались, – дрожащим голосом проговорил он. – Право, мне никогда еще никто так не нравился с первого взгляда как вы.

– Пожалуйста, без наглости, – строго заметил старик. – Стереги его, Роджер!

Роджер радостно зарычал, как пес, который, наконец, нашел подходящую работу. Его хозяин, еще раз предупредив повара, что будет, если тот пошевельнется, вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Повар слышал, как хлопнула выходная дверь, а затем наступила тишина, которую нарушало только тяжелое дыхание Роджера. Некоторое время собака и человек сидели спокойно, смотря друг на друга. Затем повар, облизнув сухие губы, приветливо щелкнул языком, на что Роджер ответил рычаньем, встал и выразительно зевнул.

– Бедный Роджер! – дрожащим голосом произнес повар. – Бедненький старый Роджи! Добрый старый песик!

Добрый старый песик подошел немного поближе и пристально стал разглядывать дрожащие от страха ноги повара.

– Кошка! – сказал вдруг повар, охваченный гениальной мыслью. – С-с-с… кошка! Бери ее, пес, бери!

– Г-р-р-р… – ответил Роджер угрожающе. Дрожащие конечности, очевидно, обладали неотразимой привлекательностью для него, и он, подойдя еще ближе, стал их громко обнюхивать.

В совершенном ужасе повар беспомощно уставился на чудовище. Затем он осторожно вынул из кармана свой складной нож и с отчаянием, порожденным страхом, внезапно изо всех сил ударил пса ножом. Прежде, чем тот успел огрызнуться, повар снова вытащил нож и опять погрузил его в шею пса. Тот издал дикий вой и, до конца верный долгу, попытался схватить повара за ногу, дернулся раза два и перестал дышать.

Все это случилось с такой быстротой, что повар, машинально вытирая нож о скатерть, не только не отдал себе сразу отчета в своем преступлении, но даже подивился своей отчаянной храбрости. Но потом, когда он сообразил, что к обиде, за которую вспыльчивый мистер Денн хотел мстить при посредстве правосудия, прибавилась еще ответственность за убитого бульдога и испорченный ковер, он решил немедленно бежать. Он прокрался к боковой двери, сложил нож, пополз по саду, перелез через изгородь и, повернувшись спиной к месту страшного преступления, побежал вовсю.

Он пересек два поля и выбрался на дорогу тяжело дыша и изредка оборачиваясь назад.

Дорога шла в гору. Он бежал, пока не добрался до вершины холма, где, задыхаясь, упал на землю, повернувшись лицом по направлению к Гольборну. Через пять минут он вскочил и продолжал бежать, так как из Гольборна выскочило несколько человек, побежавших ему вдогонку по дороге.

Некоторое время он бежал по дороге. Затем, сообразив, что его преследователи могут воспользоваться повозкой, он перескочил через изгородь и помчался по полям. Ноги его подкашивались, и он не бежал, а спотыкался, но продолжал мчаться, пока не скрылись все следы погони.

ГЛАВА IV

Оказавшись в безопасности, хотя бы на время, но преследуемый воспоминаниями о своем преступлении, повар сначала вымыл в ручье лицо и руки, а потом смыл все следы преступления со своего ножа. Затем он снова пошел вперед, пока не дошел до другой дороги. Он попросил проезжих подвести его, вытянулся во весь рост на возу с соломой и взволнованно осматривал окружающую местность. Миль через шесть воз остановился перед уютной фермой, и повар, отдав возчику две из оставшихся у него монеток, пошел куда глаза глядели, блуждая, пугаясь угрожающей погони, путаясь среди маленьких полянок, поворачивая то направо, то налево, как взбредало на ум. С наступлением ночи он очутился, измученный и голодный, около какой-то деревушки. Понимая всю силу телеграфа, который несомненно интересуется его пребыванием в окрестностях, повар приткнулся за заборчиком и просидел так, пока огни в окнах домов не перебрались из нижнего этажа в верхний[2]2
  В Англии все домики (коттеджи) имеют два этажа, причем спальни помещаются наверху.


[Закрыть], а потом и совсем погасли. Тогда он с величайшими предосторожностями вылез и стал искать убежища на ночь. Он подошел, наконец, к двум домикам, расположенным за полмили от деревни. Около одного из домиков стоял деревянный сарайчик. Он показался повару самым подходящим убежищем. Довольный тем, что обитатели дома спали, повар вошел во двор, на цыпочках прокрался к сараю, нащупал задвижку и открыл дверь. Внутри было темно, как в яме, и тихо. Вдруг что-то зашуршало. Послышался звук протеста и негодования. Повар наступил на камень и чуть не упал, но вовремя схватился за перекладину, с которой, вдруг со страшным кудахтаньем и криком слетело штук пятнадцать разбуженных кур. Немедленно весь сарайчик наполнился хлопаньем крыльев. Обезумевшие куры дико бились у ног повара, пытавшегося снова уйти. Но в дверях он попал прямо в объятия человека, прибежавшего из коттеджа.

– Я его поймал, Полли, – крикнул он и ударил повара палкой. – Я его держу!

Снова он ударил повара палкой и, очевидно в третий раз собирался это сделать, но тот, обезумев от боли, с размаху отшвырнул его так, что он покатился. Но он тотчас же вскочил на ноги и с помощью своей жены, задержавшейся, очевидно, чтобы надеть нижнюю фланелевую юбку и принять более приличный вид, повалил повара на землю и придавил коленом. Из соседнего коттеджа пришел человек, очень хладнокровно отыскал на поваре незанятое место, поставил туда свое колено и спросил, в чем дело.

– Кур ловил – задыхаясь, ответил первый. Я как раз вовремя услышал.

– Я вовсе не трогал твоих кур. Я не знал, что там куры, – задыхаясь под двойной тяжестью, прохрипел повар.

– Запри его, – горячо посоветовал второй человек.

– Сейчас, сейчас, – сказал первый. – Эй ты, вор, лежи смирно!

– Встаньте! – чуть слышно прошептал повар. – Встаньте, а то вы меня задушите.

– Веди его в дом, свяжи его на ночь, завтра утром мы его отведем в Винтон, в полицию. Это опасный тип, – сказал сосед.

Так как они боялись отпустить повара, то понесли его на руках на кухню, где женщина зажгла свечу. Затем она открыла ящик и, к ужасу повара, стала доставать оттуда ярдов двадцать толстой веревки.

– Самое лучшее – привязать его к стулу, – посоветовал сосед. – Я помню, мой дедушка рассказывал нам, как они поймали и привязали так грабителя с большой дороги.

– Пожалуй, это лучше всего, – рассудила женщина. – Ему и удобнее будет на стуле, хоть он, конечно, не стоит того.

Они подняли обессиленного повара, усадили его в тяжелое дубовое кресло и затянули веревками так, что он еле дышал.

– Дедушка говорил, что он привязал разбойника к стулу, а потом стукнул его как следует по черепу палкой, – задумчиво сказал сосед, разглядывая повара.

– Тогда были очень свирепые нравы, – быстро сказал повар, прежде чем кто-либо успел заговорить.

– Чтоб спокойнее сидел, – продолжал сосед, слегка смущенный молчанием хозяев.

– Я думаю, что и так ладно будет, – сказал хозяин и тщательно ощупал путы пленника.

– Ежели ты утром зайдешь, Петтит, мы займем тележку и свезем его вместе в Винтон. Я думаю, что за ним много всяких делишек накопилось.

– И я так думаю, – подтвердил Петтит, когда повар вздрогнул. – Ну, доброй ночи!

Он пошел домой, а муж с женой, еще раз тщательно осмотрев повара и предупредив его о последствиях всякой попытки к бегству, потушили свечу и ушли спать.

Долгое время бедный повар сидел в какой-то сонной апатии, смутно удивляясь, с какой легкостью он перешел от преступления к преступлению, и обдумывал, какое наказание грозило ему за оба. Сверчок пел на печи, мышка пискнула на полу.

Совершенно обессилевший от усталости и волнения, повар крепко уснул.

Он проснулся внезапно, пытаясь соскочить со стула и попрыгать на одной ноге, чтоб прогнать судорогу. Когда он сообразил, в каком положении находится, он бешено забился, чтобы высвободить сведенную судорогой ногу. Наконец, ему удалось стать на ноги и, как улитка, со стулом на спине, он медленно стал перемещаться по кухне. Сначала он думал, только о судороге, но когда она прошла, у него мелькнула дикая мысль о бегстве. Согнувшись под тяжестью стула, он подошел к двери, и после нескольких попыток ему удалось, наконец, ухватить задвижку зубами и открыть дверь. В течение пяти минут он переместился через весь сад. К счастью, калитка была открыта, и он вышел на дорогу.

Этот путь стоил ему таких усилий, что он уселся снова в свое кресло и стал подсчитывать свои шансы. От страха у него выросли крылья, правда, очень примитивного устройства, и как только он дополз до места, где его никто не мог слышать, он стал спиной к дереву и изо всех сил начал колотить стулом о ствол. Ему удалось отбить таким образом одну заднюю ножку, и когда он снова захотел сесть, пришлось балансировать, как в цирке. До самого рассвета этот несчастный возился со стулом, и первый солнечный луч застал его сидящим посреди дороги, на стуле, конечно. Он проклинал капитана Гиссинга и все связанное с ним. Вдруг он услышал приближающиеся шаги и, не в силах повернуть голову, с трудом встал и оглянулся.

Прохожий сразу остановился, и, изумленно разглядывая необычайную комбинацию из человека и стула, в страхе отступил назад. Издали он, очевидно, принял повара за любителя природы и теперь не мог решить, чудовище ли это, или просто привидение.

– Здорово, товарищ, – уныло сказал повар.

– Здравствуйте. – И прохожий отступил еще дальше.

– Наверно, вам кажется странным, что я так вот сижу, – попытался весело улыбнуться повар.

– Я ничего подобного в жизни не видел – осторожно произнес прохожий.

– Я и не думаю, чтобы вы могли видеть: ведь я – единственный человек в Англии, который может это проделать.

Прохожий заметил, что это весьма вероятно.

– Я это делаю на пари, – сказал повар.

– А-а-а, – обрадовался тот, – на пари! А я-то думал, что вы с ума спятили. Сколько пари-то?

– Пятьдесят фунтов, – ответил повар. – Я прошел так от самого Лондона.

– Господи помилуй! – удивился тот. – Чего только люди не выдумают! И далеко вам еще идти?

– До Оквилля. (Повар где-то слышал это название во время своих странствований.) По крайней мере, я собирался дойти туда, но теперь решил, что это все-таки слишком. Не будете ли вы так добры перерезать эту веревку?

– Нет, нет, – с упреком проговорил прохожий. – Не бросайте теперь пари. Ведь осталось каких-нибудь семнадцать миль.

– Нет, придется бросить, – с грустной улыбкой проговорил повар.

– Не сдавайтесь, – участливо сказал тот. – Подбодритесь немного, и вы сами потом будете смеяться, когда вспомните, как вы чуть не проиграли.

– Разрежьте веревку! – повар весь дрожал от нетерпения. – Я уже заработал сорок фунтов, тем, что дошел сюда. Если вы разрежете веревку, я пришлю вам десять из них.

Прохожий колебался. Врожденная любовь к спорту боролась в нем с жадностью.

– Жена у меня и семья большая, – проговорил он, наконец, вынул складной нож и, поддерживая повара одной рукой, разрезал его путы.

– Благослови тебя бог, друг! – сказал повар, пытаясь выпрямить свою согнутую спину.

– Меня зовут Джек Томпсон, – проговорил его благодетель. – Джек Томпсон из Винчгета. Там вы меня и отыщете.

– Я уж пришлю вам не десять, а двенадцать фунтов, – пообещал благодарный повар. – И стул тоже можете взять себе.

Он горячо пожал прохожему руку и, освобожденный от страшной ноши, быстро пошел по дороге. А его наивный соучастник, взваливший на плечи кресло, встретил по дороге правомочного хозяина этого кресла и выслушал от него несколько довольно резких определений своих умственных способностей.

Не зная, сколько времени придется идти, повар, несмотря на усталость и голод, сразу помчался со всей быстротой, на какую только был способен. Он бежал в течение часа и только тогда решился спросить у встречного пахаря, куда идет дорога, и выклянчил у него маленькую, очень-очень маленькую часть его завтрака. Потом он увидел с холма море и, стараясь не терять из виду этого друга детства, он по нему так пытался отыскать дорогу в Бритльси. В полдень он выпросил в каком-то коттедже остатки еды и с новыми силами двинулся в путь. В десять часов вечера он добрел до Бритльси и тихонько прокрался по набережной на шхуну. На палубе не было ни души, но в кубрике горел свет, и, осторожно заглянув в люк, повар спустился по трапу.

Генри, игравший в поддавки с Сэмом, вздрогнул, поднял голову и опрокинул доску.

– Господи, помилуй! Кукки! – ахнул Сэм. – Где же ты пропадал?

Кок, слабо улыбаясь, махнул рукой в неопределенном направлении.

– Всюду, – устало сказал он.

– Баловался ты, вот что! – строго заметил Сэм.

– Баловался! – выразительно повторил повар. – Б а л о в а л с я!

Он прямо задыхался от избытка чувств и, тщетно пытаясь найти подходящие слова, махнул рукой на Сэма. Затем, не слушая его настойчивых расспросов, он повалился на койку и заснул, как убитый.