Текст книги "Сватовство шкипера. Рассказы"

Автор книги: Уильям Джейкобс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

ГЛАВА V

«Чайка» снялась с якоря в 4 часа ночи. В половине четвертого повара разбудили, чтобы заставить его помочь. Через четверть часа его снова разбудили, а без десяти четыре стащили с койки и попытались увещеваниями пробудить в нем чувство долга. Повар, не открывая глаз, повалился на койку, как только те отвернулись, и хотя его дважды стаскивали, он в том же сомнамбулическом состоянии брел назад к койке и снова засыпал.

Наконец, он проснулся, когда "Чайка" отошла миль на тридцать от Бритльси и шла под крепким ветром. Штурман любил такой ветер, и лицо его светилось довольством, пока он не заметил сгорбленной фигуры повара, тихонько пробиравшегося на бак.

– Кок, – заревел он, – марш сюда, ленивая скотина! – Где ты пропадал?

– Я был в беде, сэр, – робко ответил повар. – Вы даже не поверите, в какую беду я попал, чтобы сделать шкиперу одолжение.

– Ты мне не ври! – загремел угрожающе штурман. – Где ты был? Отвечай немедленно!

Повар, все еще слабый от пережитых волнений, прислонился к кают-компании и начал свой рассказ, сопровождая его выразительной жестикуляцией. Постепенно лицо штурмана приняло багровый оттенок, он стал дышать учащенно и громко и даже ошибся курсом. Польщенный таким сочувствием, кок еще красноречивее стал излагать, свои злоключения.

– Ну, хватит, – вдруг сказал штурман.

– Я еще не дошел до самого скверного, сэр, – возразил повар.

– Если ты еще хоть секунду будешь мне врать, я сломаю тебе шею, – резко крикнул штурман. – Ты пьянствовал два дня, вот и все!

– Я говорю истинную правду, сэр, – серьезно сказал повар.

– Ты подожди, пока шкипер выйдет! – и штурман погрозил ему кулаком. – Если бы не штурвал, я бы тебе сам показал, милый мой.

Шкипер вполне разделял мнение штурмана относительно приключений повара и с непоколебимой жестокостью вычел двухдневный заработок из его жалованья. И в кубрике повару повезло не больше, хотя вся команда восхищалась его уменьем сочинять невероятные истории, переходя в своем восторге всякие границы.

Всеобщее недоверие стало постоянным источником огорчений для бедного кока. Он, воображавший, что предстанет перед всеми в роли необычайного смельчака, теперь ходил с унылой физиономией, что остальные, как опытные в таких делах люди, приписывали похмелью.

"Чайка" прошла Нортфлит, по дороге в Россергайт, где надо было сдать небольшой груз. Каждый раз, когда мимо проходила патрульная лодка, поведение повара становилось подозрительным. Перед тем, как сойти на берег, он долго колебался, а когда, наконец, решился, то вышел с видом независимым, словно какой-нибудь Дик Терпин или Роберт Макэйр[3]3
  Народные герои английского эпоса.


[Закрыть].

В сырое неприветливое утро "Чайка" вернулась в Нортфлит. Всю ночь шел сильный дождь и черные облака низко висели над водой. Погрузка должна была начаться не раньше следующего дня, и после обеда Генри со штурманом многозначительно переглянулись, когда шкипер взял свою фуражку и сошел на берег. Он направился в Гревзенд и, не обращая внимания на непрестанный дождь, не спеша стал прохаживаться мимо магазинов, заглядывая в окна. У него зародилась романтическая мысль: встретит ли он там Эннис Гиссинг? Был день, когда в школе не бывает послеобеденных занятий, и ему казалось. вполне естественным, что она в такой день будет гулять по Гревзенду. Часа в четыре, промокнув насквозь, он увидал всю тщету своих ожиданий и, совершенно безутешный, выпив кружку пива в каком-то кабачке, пошел на корабль. По пути ему пришлось посторониться, чтобы пропустить какую-то барышню, и он, больше по привычке, заглянул под зонтик и тотчас же виновато отодвинулся, встретившись с мисс Гиссинг. Она замедлила шаги.

– Добрый вечер, – смущенно пробормотал шкипер.

– Добрый вечер, – ответила она.

– Скверная погода, – заметил шкипер, держась почтительно на расстоянии трех ярдов.

– Отвратительная, – согласилась мисс Гиссинг. – Бр-р-р…

– Я то не особенно обращаю на нее внимание, – сказал шкипер.

– Вы, наверно, очень промокли, – заметила мисс Гиссинг. – Вы, вероятно, хотели зайти к маме?

– Да, я собирался, – радостно соврал шкипер.

– А я иду за покупками, – сказала она. – До свидания!

Она весело кивнула ему, и шкипер, приподняв фуражку, повернулся и пошел отдавать визит. Он несколько раз оборачивался, но мисс Гиссинг лучше знала мужчин, чем шкипер женщин, и ни разу не повернула головки.

Через четверть часа Вильсон был у цели и, тихонько постучав, стал стряхивать капли дождя с фуражки. Дверь открыл незнакомый человек и, не выпуская задвижки, вопросительно смотрел на шкипера.

– Миссис Гиссинг дома? – спросил тот.

– Нет, ее сейчас нет, – ответил незнакомец.

– Я подожду ее, если разрешите, – сказал шкипер, действуя по какому-то наитию.

Незнакомый человек, нерешительно пропустив его вперед, запер дверь и вошел с ним вместе в маленькую гостиную. Шкипер, сам удивляясь своей храбрости, уселся без приглашения и стал вытирать брюки носовым платком.

– Боюсь, что миссис Гиссинг задержится, – сказал, наконец, тот, другой.

– Ничего, я немного подожду, – ответил шкипер, который просидел бы тут с удовольствием хоть целую неделю.

Он вытер усы и бородку носовым платком и разгладил их пальцами. Незнакомец сердито следил за этими манипуляциями и недовольно разглядывал моряка.

– Я не мог бы передать миссис Гиссинг то, что вам нужно? – спросил он минут через пятнадцать.

Шкипер покачал головой к в свою очередь стал разглядывать своего визави. Тот был весьма недурен собой, с нафабренными усиками и массивной булавкой в светлом шелковом галстуке. Он был в длинном сюртуке, и светло-желтые башмаки подчёркивали его маленькую ногу. Прошло еще с четверть часа.

– Сырой день, – проговорил шкипер, чтобы как-нибудь завязать разговор. Тот согласился и прибавил, что, вероятно, сырость сильно задержит миссис Гиссинг, после чего разговор снова смолк, пока звук шагов и щелканье ключа не заставили их подняться.

– Вот и она, – мягко заметил шкипер. Тот ничего не ответил, решив, очевидно, что появление мисс Гиссинг было само по себе достаточным опровержением. Он тоже был не в болтливом настроении.

– А что, мамы нет? – удивленно спросила мисс Гиссинг, входя. – Как мило с вашей стороны, капитан, что вы ее так долго ждете!

– О, не беспокойтесь! Это ничего! – Шкипер действительно считал, что его не за что благодарить.

Она поздоровалась с другим и ласково улыбнулась Вильсону.

– С вами ведь мы уже виделись, – проговорила она. – Очень, очень мило, что вы подождали маму. Вы, наверно, очень промокли. А это мистер Гловер… капитан Вильсон.

Мужчины обменялись приветствием, и шкипер с тоской почувствовал себя лишним. Мисс Гиссинг пошла снять пальто и шляпу и вернулась, приветливо улыбаясь. Разговор стал общим, причем мужчины передавали все реплики через мисс Гиссинг, как через телефонный аппарат.

– Половина шестого, – спохватилась внезапно, мисс Гиссинг. – Вам нужно попасть на поезд в шесть тридцать, мистер Гловер?

– Необходимо, – огорченно сказал тот. – Дела, сами понимаете.

– Выпьете чашку чаю перед отъездом? – спросила мисс Гиссинг.

Она стояла перед мистером Гловером, и шкипер, все больше и больше чувствуя себя лишним, встал и пробормотал, что ему пора идти.

Но мисс Гиссинг вдруг сделала ему предостерегающую гримаску и покачала головкой. Он – так растерялся, что мистер Гловер обернулся, не понимая, в чем дело.

– Вы тоже выпьете чаю, капитан? – с вежливой улыбкой, как ни в чем не бывало, проговорила мисс Гиссинг.

– Спасибо, – ответил шкипер, снова усаживаясь на свое место. Мысли его путались, и он молчал, пока девушка накрывала на стол и готовила чай.

– Настоящее чаепитие, с гостями, – весело заметила она, усаживаясь за стол. – Вам один кусочек сахару, мистер Гловер?

– Два, – обиженным голосом сказал тот.

Она вопросительно посмотрела на шкипера, раскрыв щипчики.

– Пожалуйста, положите сами, – смущенно проговорил шкипер.

Мистер Гловер презрительно улыбнулся и слегка поднял брови. Мисс Гиссинг положила один кусок и передала ему чашку.

– Иногда я кладу один кусок, иногда два, иногда и три, – проговорил капитан, стараясь сгладить свою глупость. – Я не привередлив.

– У вас, вероятно, очень легкий характер, – снисходительно заметила мисс Гиссинг.

– Очевидно, просто нет своего мнения, – резко сказал мистер Гловер.

– Зато о других вещах у меня очень определенное мнение, – ответил шкипер в таком тоне, что мистер Гловер нахмурился, очевидно, размышляя, о каких "других вещах" идет речь.

Оба они были отнюдь не расположены разговаривать, и чаепитие прошло бы в мрачном безмолвии, если б не хозяйка. В десять минут седьмого мистер Гловер поднялся с большой неохотой и объявил, что ему нужно идти.

– Дождь уже почти прошел, – ободряюще сказала мисс Гиссинг.

Мистер Гловер вышел в переднюю, взял палку и шляпу и простился с хозяйкой. Затем он снова подошел к двери и посмотрел на шкипера.

– Нам с вами не по дороге? – спросил он учтиво.

– М-мм… нет, – ответил шкипер.

Мистер Гловер с треском нахлобучил шляпу и, отрывисто поклонившись, прошел за мисс Гиссинг в переднюю и ретировался.

– Надо надеяться, что он вовремя поспеет к поезду, – заметил шкипер, следя вместе с мисс Гиссинг в окно за лихорадочной поспешностью мистера Гловера.

– Надеюсь, – сказала она.

– Мне очень жаль, что вашей матушки не было дома, – после длинной паузы сказал он. – Да, я боюсь, что вам было очень скучно.

Шкипер уныло вздохнул и подумал: "Делает ли мистер Гловер так же часто глупые замечания, как я?"

– А ему далеко ехать? – спросил он о Гловере.

– В Лондон, – коротко ответила Эннис.

Она все еще стояла у окна и смотрела на дорогу с выражением, похожим на озабоченность.

– Ну, мне пора идти, – сказал шкипер, решив, что дольше оставаться невежливо.

Эннис медленно пошла за ним в переднюю.

– Как жаль, что у нас нет зонтика, чтобы дать вам, – сказала она.

– О, пустяки! – возразил шкипер. – Я почти просох.

– Просохли? – И Эннис положила свою маленькую ручку на его рукав. – Боже, да вы насквозь мокрый! – огорченно сказала она. – И как я могла допустить, чтоб вы в таком состоянии сидели все время!

– Рукав хуже всего, – заметил шкипер. – А здесь все в порядке, – и он провел рукой по куртке.

– Это хорошо, – вежливо заметила Эннис.

– М-да… А тут вот не совсем. – И он выжал отворот. Эннис слегка дотронулась до куртки.

– Вы совершенно промокли, – строго сказала она. – Нельзя было сидеть в таком мокром костюме. Погодите минутку, я принесу вам пальто моего отца.

Она легко взбежала по ступенькам и вернулась с толстым длинным бушлатом.

– Так вы не промокнете, – сказала она, после того как шкипер, отнекиваясь, наконец, стал надевать бушлат. Она подержала ему другой рукав и удовлетворенно следила, как он застегивал пуговицы доверху. Потом она открыла дверь.

– Вы передадите привет вашей матушке? – сказал шкипер.

– Конечно. Она будет очень жалеть, что ее не было дома. А вы здесь долго пробудете?

– Дня три.

Эннис задумалась.

– Завтра она уходит, – сказала она лукаво.

– Я послезавтра буду в городе по делу, – ответил шкипер. – Если вас не стеснит, я загляну. До свидания!

Он смущенно протянул ей руку и подумал: "Не слишком ли далеко я зашел!" Когда дверь за ним закрылась, он засунул руки в карманы капитана Гиссинга и в глубоком раздумье пошел домой. Медленно и ясно различные события дня восстанавливались в его мозгу, и он стал думать вслух.

– Она знала, что матери нет дома, когда встретила меня. Она знала, что тот парень там. Но почему же?.. Эх, просто ссора влюбленных! – вдруг с горечью проговорил он. – Нарочно кокетничала со мной, чтоб ему досадить. Завтра, когда мамаши не будет, он непременно явится.

Он вернулся на корабль совсем расстроенный и, отказавшись от чая, приготовленного услужливым Генри, сменил платье и сел покурить.

– Вы промокли, однако, – сказал штурман. – Кто вам дал пальто?

– Приятель оставил его мне, – ответил шкипер. – Тот самый капитан Гиссинг, которого я просил искать, помните?

– Помню, как же, – подтвердил штурман.

– Так вы скажите команде, что премия увеличена до пяти фунтов, – шкипер глубоко затянулся трубкой.

– Если награду поднять до пяти фунтов, то кока повесят за убийство, – заметил Генри. – На команду нечего надеяться, сэр, совершенно нечего.

Шкипер даже не удостоил его ответом. На баке новость вызвала необычайное оживление.

– Ну, теперь я возьмусь за дело, – торжественно объявил Дик. – Пять фунтов стоят того!

– Надеюсь, тебе не придется вытерпеть то, что я вытерпел, – сочувственно заметил повар.

– Что нам необходимо, – сказал толстый Сэм, – это такая штука, как у людей в городе… Как это они называются?

– Извозчики! – подсказал повар.

– К черту извозчиков! – рассердился Сэм. – Такая штука, в которую входит много людей.

– Трамваи, – подсказал внимательный повар. – Но как же ты будешь таскать повсюду за собой трамвай, Сэм?

– Если бы меня кто-нибудь спросил, кто ты, я бы сказал, что ты идиот, – нетерпеливо отмахнулся Сэм. – Я говорю о таком, куда люди вкладывают свои деньги.

Повар начал было: "Автома…", но Генри махнул рукой, чтоб он замолчал.

– А что это тебе взбрело в голову? Почему ты просто не скажешь? – спросил Дик.

– Потому что не могу вспомнить это слово, – сердито сказал Сэм. – Вот, куда входит много людей, и вносят паи.

– Ты думаешь: "синдикат?" – спросил Дик.

– Ну да, вот именно! – с облегчением сказал Сэм.

– А нам-то что с того? – спросил Дик.

– Мы составим синдикат, – сказал Сэм, – и поделим деньги, когда найдем пропавшего. Ведь подумай, Дик, как тебе будет досадно, если ты выследишь этого человека, а я приду и вытащу его у тебя из-под носа…

– Попробуй только, – свирепо сказал Дик.

– А ты правильно придумал, Сэм, – сказал повар. – Я присоединяюсь к синдикату.

– И ты бы лучше присоединился, Дик, – посоветовал Сэм.

– Ну нет, – сказал Дик. – Мне нужны все пять фунтов.

– Ведь мы будем работать против тебя: я и кок, и юнга, – озабоченно сказал Сэм.

– Го-го! – вставил Генри, – уж не думаешь ли ты, что я тоже вступаю в это дело? Нет, нет!

– Так? Ну, ладно. Значит этот, как ты сказал, Дик?

– Синдикат, – повторил Дик.

– Синдикат, стало быть, – это я и кок. Дайте нам вашу руку, кок!

Таким неофициальным путем было основано "Акционерное общество поисков капитана Гиссинга". "Синдикат" стал совещаться в уединенных уголках, держась в стороне от товарищей.

Сэм и кок потратили целый шиллинг на детективный роман под названием "По следам", и их жизнь сильно оживилась вошедшей в нее авантюрой.

Весь следующий день шкипер ожесточенно работал на погрузке шхуны и проявил просто лихорадочную энергию в послеобеденные часы, когда он мысленно представлял себе своего соперника наедине с Эннис. Но после чая у бедного шкипера наступила реакция, и участливый штурман постепенно узнал все, что можно было рассказать. Услыхал все и Генри.

– Хорошо, что шхуна принадлежит вам, – сказал штурман. – Вы можете идти куда угодно. А если вы найдете отца, она, может быть, откажет тому парню.

– Я не для того хочу его найти, – возразил шкипер. – Я просто хочу оказать ей услугу.

На следующий день он сошел на берег после обеда, сопровождаемый украдкой брошенными взглядами матросов, которым Генри успел кое-что рассказать. Предварительно он подстриг бородку в парикмахерской, а потом пошел к миссис Гиссинг.

Она очень обрадовалась ему и, узнав, что команда тоже ищет ее мужа, дала ему вторую карточку пропавшего капитана.

– Мисс Гиссинг здорова? – спросил капитан, приняв ее приглашение выпить чашку чаю и увидев, что она накрывает только на двоих.

– О, да, она уехала в Лондон – сказала миссис, Гиссинг. – Там у нее друзья.

"Мистер Гловер", – подумал капитан Вильсон.

– Я вчера встретил тут одного из друзей, – сказал он вслух.

– Ах, да, мистера Гловера, – подтвердила старуха. – Он очень милый, не правда ли?

– Замечательный, – нерешительно подтвердил шкипер.

– Он для нее на все готов, – сказала любящая мать. – Просто трогательно, как он о ней заботится.

– И скоро свадьба? – спросил капитан.

Он знал, что такой вопрос для сравнительно мало знакомого человека довольно бестактен, но не мог сдержаться.

– Только, когда найдут моего мужа, – грустно вздохнула старушка. – Она не хочет идти замуж до того.

Шкипер откинулся в кресле и, отодвинув тарелку, погрузился в глубокие размышления о том, что он услышал. Сначала все это показалось ему достаточным основанием, чтобы не искать капитана Гиссинга, но он с негодованием оттолкнул эту мысль и решил сделать все, что только можно. Целый час он слушал скучноватые разговоры старушки. Наконец, – так как никаких признаков Эннис не было, – молча простился и вернулся на корабль.

ГЛАВА VI

К великой радости повара следующий рейс «Чайки» был направлен в Кокльмут, маленький порт на западном побережье, с остановкой в Баймуте. Кок объявил Сэму, что с его души свалилась большая тяжесть, ясно подчеркнув этим, что «синдикат» во всяком случае должен был верить его рассказам. Они оба проводили большую часть времени в камбузе и, в стороне от «жадных, только и думающих о деньгах», строили грандиозные планы за чисткой картофеля и мытьем посуды. Роман «По следам» оказался замечательной книжкой, и они почерпнули оттуда много ценных сведений, хотя их очень угнетала мысль, что Генри, очевидно, добрался до этой книжки и даже отметил чернильным карандашом наиболее поучительные места.

Синдикатчики первыми сошли на берег в вечер их прибытия в Баймут. Они решили, что единственное место, где отставной моряк может проводить вечера, это – трактир. Поэтому они решили обыскать все кабаки подряд.

– Самое скверное, – сказал Сэм, когда они медленно шли в город, – это выпивка. Стоит мне выпить пять-шесть кружек, и все мне кажутся точь-в-точь похожими на капитана Гиссинга.

– Мы пить ничего не будем, – сказал повар. – Мы сделаем, как тот парень в книжке. У тебя есть с собой полшиллинга?

– Зачем? – осторожно осведомился Сэм.

– Необходимые расходы, – любовно оттеняя каждый слог, произнес повар.

– Значит, с каждого приходится по три пенса? – подозрительно посмотрел на него Сэм.

– Нет, по полшиллинга, – возразил повар. – А знаешь, что мы с ними сделаем?

– Выкладывай, денежки, – сказал Сэм, вынимая монету из кармана. – Где твои?

Кок показал свою монету и Сэм, разочарованный в людях после того, что он прочел в детективном романе, испытующе попробовал ее на зуб.

– Мы не можем просто так ходить по кабакам и ничего не пить, – сказал повар. – Вот мы и будем продавать шнурки для ботинок, как тот человек в книжке. Понял теперь?

– А почему бы сначала не попробовать того, что подешевле? – проворчал Сэм. – Измерять следы или подслушивать всякие там разговоры. Ты, Кукки, вечно выдумаешь что-нибудь, что стоит денег.

Повар молча смерил его презрительным взглядом. Сэм вначале выпрямился, потом стал ругаться, и, наконец, потребовал деньги назад.

– Не валяй дурака! – резко сказал повар. – Предоставь все мне!

– Да, чтоб потом меня привязали к стулу этими самыми шнурками для ботинок, – раздраженно съязвил Сэм.

Повар сделал вид, что не слышит, и стал разыскивать обувной магазин. Магазин оказался поблизости. Повар направился прямо туда и купил на шиллинг шнурков. Недовольный Сэм следовал за ним.

– Что мне говорить? – отрывисто спросил он, когда они вышли из лавки и повар повесил ему через руку полдюжины шнурков.

– Ничего не говори, – ответил повар. – Просто входи и протягивай людям шнурки. А если кто тебе предложит выпить, – отказывайся.

– Да, как бы не так! – проворчал Сэм.

– Ты обойди все кабаки около Хай-Стрит, а я пойду с другой стороны. И, знаешь, если у тебя будет все время такой веселый вид, как сейчас, ты заработаешь кучу денег.

– Он еще раз предостерег Сэма насчет выпивки и пошел. Толстый матрос, чувствуя сильное отвращение к своему новому занятию, взял шнурки в руку и направился к маленькой, но шумной таверне в соседнем переулке. Народу там было полно, и у Сэма сжалось сердце, когда он вошел и согласно инструкции повара стал протягивать свои шнурки посетителям. Большинство не обратило на него никакого внимания. Только один красноносый морской офицер поставил свой стакан на стойку и стал пристально рассматривать шнурки, поползшие по его широкому рукаву. Когда он установил связь этих шнурков с Сэмом, он сказал несколько строгих и почти неоспоримых слов и больше уж не обращал на Сэма внимания.

В следующем баре Сэм встретил благодетеля, который купил у него весь его товар. Толстый матрос был совершенно не подготовлен к такой доброте и стоял, нелепо уставившись на покупателя, еле сдерживая желание как следует выругаться.

– Ничего, ничего, – добродушно сказал "благодетель". – Можете меня не благодарить!

Сэму не трудно было послушаться его, и, совершенно взбешенный, он пошел в ближайшую лавку покупать еще шнурков. Наученный горьким опытом, он спрятал запас в карман и, держа в руках несколько пар, вошел в ближайшую по пути таверну.

Там тоже было полно, но он протолкался вперед и, предлагая свой товар, тщательно смотрел, нет ли где капитана Гиссинга.

– Убирайся! – закричала на него хорошенькая служанка, как только увидела шнурки.

– Ухожу, мисс! – И бедный Сэм побагровел от стыда. До сих пор служанки в барах обращались с ним очень приветливо, а там, где его уже знали, ему обычно даже говорили "сэр".

– Что, товарищ, плохи дела? – спросил кто-то, когда Сэм собрался идти.

– Умираю с голоду, сэр! – ответил Сэм, не задумываясь.

– Присаживайтесь! – И новый друг Сэма сделал знак служанке, все еще враждебно глядевшей на моряка.

Сэм уселся и мысленно порадовался, что запрещение пить не распространяется на угощение. Его благодетель подошел к стойке и заказал что-то. В благодарном взгляде Сэма мелькнула усмешка, когда его новый друг вернулся к столу не только с кружкой эля, но и с половиной хлеба.

– Покушайте это, – сказал тот и протянул толстому Сэму хлеб. – Справитесь с этим, получите еще!

Сам он сел против моряка и, попивал большими глотками эль, с доброй улыбкой смотрел, как будет есть голодный матрос. Он с удивлением заметил, что "умирающий с голоду" сначала деликатно погрыз корочку, а потом маленькими, очень-очень маленькими кусочками стал жевать мякиш.

В течение нескольких минут Сэм, уставившись одним глазом на кружку эля, а другим на дверь, пытался играть свою роль. Потом он встал и, бормоча какие-то благодарственные слова, сказал, что отнесет этот хлеб жене и детям.

– Вы не беспокойтесь о своих детишках, – сказал благодетель, ставя на стол пустую кружку. Вы покушайте это, а с собой я вам дам еще два хлеба.

– Сердце у меня слишком полно благодарности, – сказал Сэм, подвигаясь к двери. – Еда даже не идет в горло.

– Он хочет сказать: "Желудок полон", – послышался вдруг строгий, но очень молодой голос, слишком хорошо знакомый несчастному моряку.

Он обернулся и увидел Генри, выглядывавшего из-за загородки, а рядом с ним – ухмыляющуюся рожу Дика.

– Он был сегодня у нас на корабле в обед, – продолжал юный мучитель, взбираясь на самую загородку и показывая пальцем на Сэма, растерянно опустившегося на стул. – Мы накормили его замечательным обедом, а потом он возьми да и уйди в одежде одного из наших ребят.

– Это чистая правда, товарищи, – подтвердил восхищенный Дик, кивая посетителям.

– Ограбил одного из наших ребят – Сэма, – продолжал Генри, – самого хорошего, самого доброго парня, который когда-либо жил на свете.

– Настоящий молодец, ей-богу, – подтвердил Дик.

– Тот такой высокий, красивый человек, – продолжал Генри, – и этот парень сидит в его одежде.

Посетители пристально разглядывали Сэма, а тот сидел, разинув рот, слушая красноречивые, но несколько неуместные похвалы себе. В каждой толпе всегда находятся люди, добровольно взявшие на себя обязанность исправлять всякое зло, и один из таких субъектов тотчас же предложил вернуть платье его законному владельцу.

Его предложение было с восторгом принято, и человек двенадцать окружило злополучного Сэма.

– Пожалуйста, выйдите, господа! – торопливо попросила служанка.

Они вышли в переулок, таща за собой Сэма, который отбивался, как сумасшедший, и чуть не сбил с ног трех проходивших солдат. Из них двух звали Мерфи, а третьего О'Салливан[4]4
  Распространенные ирландские фамилии.


[Закрыть]. Поэтому произошел настоящий бунт, для подавления которого понадобились три полисмена и ночной сторож. Сэм, обрадованный возможностью удрать, видел только начало свалки и не обернулся, пока между ним и остальными не оказалось около полумили.

Он не хотел изменять повару, но считал, что обстоятельства оправдают его, если он выпьет кружку пива. Потом он медленно стал прохаживаться взад и вперед по улице, раздумывая, продолжать ли ему поиски или вернуться на шхуну. Побродив полчаса, он решил, не отступать перед наглостью Дика и юнги, остановился перед первоклассным рестораном и вошел туда. Несколько хорошо одетых мужчин, резко отличавшихся от вульгарных посетителей первого кабачка, увидев Сэма, неодобрительно покачали головами, но не рассердились. Сэм хотел уже уйти, когда вошел высокий чернобородый человек.

– Плохая работа, – сказал высокий человек, глядя на шнурки.

– Да, сэр, – униженно подтвердил Сэм.

– Но вид у вас такой, как-будто вы здорово кормитесь с этого дела, – строго заметил бородач.

– Это только так кажется, сэр, – грустно покачал головой Сэм, направляясь к двери.

– Пьете, наверно, – сказал тот.

– Нет, сэр, – ответил Сэм.

– А когда вы ели в последний раз?

– Вчера утром, сэр, – грустно сказал Сэм, незаметно выковыривая языком из зуба кусок хлебного мякиша.

– Погодите, я сейчас закажу вам чего-нибудь. – И бородач отошел к стойке.

Сэм улыбнулся и уселся на скамью. Он слышал, как его новый друг заказал кружку пива, и уже приготовился сказать что-нибудь очень дружеское, выжидательно вытерев рот ладонью. Но кровь застыла у него в жилах и нижняя челюсть отвалилась, как у покойника, когда он увидел, что бородач несет пол-каравая хлеба.

– Вот, братец, – ласково сказал он Сэму. – Разделывайтесь-ка с этим поскорее!

Сэм взял хлеб, снова забормотал что-то о жене и детях, которым надо отнести хлеб, и попытался уйти.

– Скушайте этот кусок, а для детей и жены я вам дам два целых хлеба, – сказал благодетель.

Хлеб выпал из дрожащих рук Сэма и покатился на пол. Кто-то поднял его и, обтерев рукавом, снова подал Сэму.

– Не стесняйтесь, – сказал бородач, отхлебнув пива. – Кушайте.

– Я… я сначала хочу накормить детей, – дрожащим голосом сказал Сэм.

– Сейчас же съешьте хлеб или я позову полисмена, и вас арестуют, – повысил голос бородач. – Вы, кажется, просто жулик. Где ваше разрешение на торговлю?

Сэм, совершенно взбешенный, откусил кусок хлеба и попытался проглотить его. Он налил воды из графина и, запивая каждый кусок, съел за пять минут столько же кусочков хлеба.

– Ешьте все! – строго приказал благодетель.

– Не буду я есть! – рассердился вдруг Сэм. – Пусть меня черти поберут, не буду!

Тот встал и подошел к двери.

– Зайдите-ка сюда на минуточку, констебль, – спокойно сказал он.

Дверь внезапно отворилась, и Сэм, все еще держа кусок хлеба, увидел Дика и Генри. Они посмотрели на него и грустно покачали головой. Высокий человек с бородой опустился на стул и стал хохотать до слез, когда Сэм, поняв ловушку, в которую лопался, швырнул хлебом в юнгу и бросился вон. Возмущенный до бешенства, он решил никогда в жизни больше не возиться со шнурками для ботинок и отшвырнул их далеко в сторону.

– Алло, Сэм, – окликнули его с противоположного тротуара. – Что-нибудь удалось?

Сэм безмолвно покачал головой.

– Да ты, верно, пил. – И повар, подойдя, пристально поглядел на него.

– Нет, не пил, ответил Сэм.

Вдруг у него мелькнула нехорошая мысль, и он взял повара за локоть.

– Послушай, кок, вон там есть пивная, – сказал он дрожащим голосом, – и там сидит старик, в котором я что-то не уверен. Может, ты сходишь и взглянешь на него?

– А какая пивная? – спросил наивный повар.

Сэм, злорадствуя, повел его к месту своих мучений, и, когда тот вошел, стал подслушивать у дверей.

– Отчего они не говорят громче? – сердито проворчал он.

Гул голосов едва достигал его уха. Как он ни старался, он ничего не мог разобрать, и уже хотел было приоткрыть дверь и заглянуть, как раздался дикий взрыв хохота. За ним последовал другой, такой, что стекла пивной задрожали, и физиономия Сэма расплылась в умиротворенную, блаженную улыбку, когда он представил себе то, что происходило внутри.

– Довольно, – повышался слабый голос повара. Снова взрыв смеха. Сэм ухмыльнулся еще шире.

– Да вы меня уморите! – дрожащим голосом сказал повар.

– Тебе не хуже, чем мне, миленький, – удовлетворенно сказал про себя Сэм.

Раскаты смеха усилились, и Сэм с изумлением услышал, что и повар присоединился к ним. Он совершенно растерялся. Вдруг голос повара отчетливо произнес:

– Бедный, старый Сэм! Бедный парень! Да я бы все на свете отдал, чтобы только присутствовать при этом!

Сэм внезапно выпрямился и, затаив дыхание, отошел на цыпочках от дверей. Крадучись, пошел он по улице. Позади него гремел хохот из окон бара; голова у него шла кругом, и только одно казалось ему непреложным: надо сначала уничтожить "синдикат", а потом кока! Он вернулся на борт, в пустом кубрике забрался на свою койку и забылся крепким сном, настолько крепким, что другие, вернувшись через час, не могли его никоим образом разбудить, пока догадливый Генри не швырнул в него ломтем хлеба. После этого никому не пришлось спать, потому что каждый берег свою собственную шкуру.