Текст книги "Роковая молния"

Автор книги: Уильям Форстчен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

– Если бы ты отвлекся от бутылки и женщин, ты тоже смог бы командовать.

Патрик рассмеялся.

– Одни рождены для развлечений, другие – для генеральских погон. Что до меня, то я предпочитаю первое. Старина Кин наконец-то отыскал для меня достойное занятие. Я всегда был лучшим стрелком в полку, теперь вот охочусь на высших офицеров. – Патрик взглянул в глаза Винсента и широко улыбнулся. – Мне нравится моя работа.

Винсент покачал головой и жестом предложил солдатам продолжать прерванное занятие, а сам присел на корточки рядом с окопом и приготовился наблюдать. Один из помощников установил треногу. Лежащий стрелок положил на нее дуло ружья, прижал приклад к плечу и слегка изогнулся.

– Скатай одеяло и положи под локоть, – сказал Патрик.

Помощник вытащил из рюкзака небольшую скатку и подсунул под правую руку Патрика. Снайпер еще немного поерзал, устраиваясь поудобнее.

Второй солдат уселся, раздвинув колени, и уперся в них локтями, держа перед собой подзорную трубу.

– Справа от первой пушки, – я думаю, этот тип нам подойдет.

– Стой смирно, сын шлюхи, – прошептал Патрик. Винсент поднял к глазам бинокль и навел его на указанного мерка. Тот стоял возле орудия, подняв руки и крича что-то; наверняка офицер. Мерк повернулся и направился к следующему орудию, наклонился, осмотрел дуло, снова выпрямился. Над его головой просвистел снаряд, и мерк низко пригнулся.

– Прикажи, чтобы перестали стрелять, они спугнут мне дичь, – проворчал Патрик.

Офицер-мерк двинулся дальше вдоль строя орудий. В тот момент, когда он остановился, ударила уитвортовская винтовка. Винсент заворожено следил за ним. Мерк немного пригнулся, потом выпрямился и начал поворачивать голову. Вдруг он согнулся пополам и упал на землю. Воины вокруг остолбенели от изумления.

– Четвертый ублюдок за сегодняшний день! – рявкнул Патрик.

Винсент с восхищением посмотрел на снайпера.

– Отличный выстрел, – признал он.

– Кин хотел, чтобы я истреблял побольше этих проклятых меркских офицеров. Вот я и стараюсь. Это именно то, к чему я всегда стремился.

Винсент молча поднялся с земли.

– Пошли искать следующего, – объявил Патрик. Он тоже поднялся и передал винтовку помощнику, потом с улыбкой посмотрел на Готорна.

– Черт побери, еще немного, и я стану первоклассным убийцей, почти как знаменитый Квакер.

Патрик грубо рассмеялся, сплюнул себе под ноги и отправился на свой промысел. Винсент молча посмотрел ему вслед.

– Сам он сын шлюхи, – произнес Димитрий.

– Не обращай внимания, – ответил Винсент. – Он прав.

Винсент отвернулся и осмотрел поле боя.

– Захватывающе, – тихо произнес он. – Захватывающе.

Кар-карт Тамука скакал сквозь клубы дыма вдоль линии огня. Артиллерийский обстрел велся в основном с одной стороны, поскольку скот, обосновавшийся на холмах, имел преимущество в высоте и был более опытен. Прямо перед ним виднелись несколько вражеских батарей, наполовину разбитые и выведенные из строя. После двух дней стрельбы у мерков почти не осталось снарядов, поддерживать ураганный огонь стало невозможно. Пришло еще одно сообщение, не менее удручающее. Начиная со вчерашнего дня один за другим гибли командиры батарей. Они были застрелены с большого расстояния, – вероятно, из того же оружия, каким воспользовался Юрий.

Тамука старался держаться подальше от артиллеристов.

Он бросил взгляд на запад. Под палящими лучами полуденного солнца с противоположного берега в реку вступили пешие воины последнего умена пегих лошадей.

Сражение разворачивалось медленно, слишком медленно. Две трети дневного времени было потрачено на утомительный переход, на ожидание артиллерии, на расчистку дороги от трупов, все это тянулось очень долго.

И еще жара. Она была почти такой же невыносимой, как в выжженных песках за Констаном. Лишь изредка налетал слабый ветерок, но небо оставалось безоблачным и напоминало по цвету полированную бронзу. Недостаток воды стал большой проблемой. Набирать ее ниже по течению было опасно из-за разлагающихся в реке трупов. Не спасали положение и несколько мутных ручейков, текущих по долине, воины отказывались пить воду, от которой пахло смертью и разложением. Тамуке донесли, что тысячи воинов уже пали от жажды, некоторые даже умирали, у многих начались рвота и неудержимый понос; все это только усиливало зловоние в низине. Проезжая вдоль расположения войск, Тамука осматривал воинов: все они от жары опустили головы и тяжело дышали, командиры постоянно напоминали о необходимости экономить воду.

Время настало. Пора было начинать.

Тамука доехал до ручья, в котором уже не было воды, только вдоль берегов сохранилась жидкая грязь. В этой грязи лежали вздувшиеся, полуразложившиеся трупы. Его конь в прыжке на противоположный берег случайно наступил на один из них. Животное нервно заржало и взвилось на дыбы, из трупа со свистом вышли вонючие газы.

Тамуку затошнило, и он устыдился слабости своего желудка, хотя многих его помощников постоянно мучила рвота из-за этого отвратительного запаха. Прямо перед собой Тамука заметил остатки того, что прежде было жилищем скота, а теперь превратилось в обгоревшие руины. Вокруг развалин лежали груды обуглившихся трупов его воинов, наполовину сгоревшее тело высовывалось из оконного проема, его внутренности кровавой бахромой свисали до самой земли. Рядом торчала на шесте голова одного из мерков; рот был открыт, почерневший язык вывалился наружу, глаза выпучены.

Чуть дальше располагался отряд конницы, и Тамука направился к ним, испытывая гнев при виде такого кощунства. Он щелкнул пальцами и указал на голову. Один из немых стражей подбежал к шесту и стряхнул голову на землю, подкатив поближе к трупу, от которого она была отрублена. За его действиями с нескрываемым интересом наблюдал кар-карт Музта.

– Извини, мы забыли прибраться, – с усмешкой произнес он.

Тамука промолчал.

– Мерки воняют точно так же, как и тугары, может, чуточку хуже. Еще один такой денек, и у тебя будет еще столько же трупов.

– У тебя тоже, – холодно ответил Тамука.

– Наверно, ты прав.

– Ты кочуешь с ордой мерков уже больше года, и до сих пор почти ничего не сделал для нас. Сегодня твой умен может начать атаку. С этими словами Тамука указал на батарею под стенами Испании.

– И погубить остатки моего народа в бесполезной битве? – огрызнулся Музта. – Эта битва – сплошная глупость, безумие.

– Неужели тугары боятся идти в бой?

– Мы не стремимся к самоубийству.

– Однажды ты почти достиг этой цели.

Ты до сих пор ничего не знаешь об этом народе, – проворчал Музта. – Ты даже сейчас считаешь их просто скотом. Но, клянусь духами предков, я видел, как они бились с невообразимой яростью. – Музта кивнул в сторону трупов, устилавших поле битвы. – Тамука, наши враги научились сражаться не хуже, а может, даже лучше нас.

Тамука продолжал указывать на русскую батарею.

– Я не отказываюсь умереть ради достойной цели, – сердито произнес Музта. – Но штурмовать эту уставленную орудиями гору – просто безумие.

– Мы будем атаковать сразу по всей линии, от северного фланга до южного.

– Мы вынуждены воевать на том поле, какое выбрал Кин. Я слышал, он вчера потерял пятьдесят, если не шестьдесят тысяч своих воинов, и сегодня готов сделать то же самое.

– Будь ты проклят! Атакуй! – закричал Тамука.

– Ты считаешь, что у тебя есть дух «ка», – спокойно отозвался Музта. – Да, убивать ты можешь, этого у тебя не отнять, но тебе недостает хитрости истинного воина. Именно при помощи хитрости мой народ победил мерков под Орки, где вас было вдвое больше, чем нас. Мы полагались на хитрость и свой опыт. Кин заманил тебя в эту долину, и ты бьешься головой о стену, которую он выстроил. Ты недоумок, и все твои люди тоже недоумки, раз позволяют тебе управлять собой. Слаб тот, кто играет в войну, но не понимает ее сущности. Еще до заката сто тысяч твоих солдат будет убито или ранено, а скот будет продолжать сражаться. Этот урок преподал мне Кубата, но у тебя нет Кубаты, ты полагаешься только на себя. Тамука, наши враги превзошли нас даже в искусстве убивать. Останови это безумие, прислушайся к своему духу «ту», а не «ка», подумай и отыщи другой путь к победе.

– Атакуй, или я сейчас же снесу тебе голову за твою дерзость, Тугарский ублюдок!

Несколько Тугарских всадников окружили Музту и потянулись к рукояткам мечей, чтобы защитить своего господина, немые стражи достали из колчанов стрелы и приготовили луки, направив их на собеседника Тамуки.

Лицо Музты озарила слабая улыбка.

– Убийца Джубади и Вуки, смотри, как умеют умирать тугары, – бросил он через плечо.

Музта резко пришпорил коня и галопом поскакал вдоль строя своих воинов, размахивая на скаку мечом и показывая на вершину холма.

Тамука оглянулся на своих офицеров, невозмутимо восседавших на своих конях.

– Приказываю начать наступление, – почти шепотом распорядился он.

Эндрю опустил подзорную трубу и повернулся к Пэту.

– Я думаю, что тот, слева, и есть Вука.

– А где этот негодяй О'Квинн? Можно было бы попытаться подстрелить этого ублюдка.

Теперь это уже неважно, – промолвил Эндрю и снова поднес к глазам трубу.

Вторым в этой группе был кар-карт Музта, никакого сомнения. Эндрю дважды доводилось встречаться с ним лицом к лицу. Первый раз на переговорах накануне сражения, второй – по особому случаю, когда тугарин отпустил захваченных в плен Винсента и Кэтлин. Эндрю установил подзорную трубу на ограждение, не обращая внимания на непрерывный обстрел, лишь изредка ругаясь, когда клубы дыма застилали панораму. Он увидел сверкание мечей, заметил, как одна группа воинов окружила другую, взяв на изготовку боевые луки. Там стоял тот самый мерк, которого он уже неоднократно видел раньше; каким-то шестым чувством Эндрю чуял, что именно он пытался проникнуть в его мысли.

Любопытно.

Штандарт кар-карта реял неподалеку, но не было никаких признаков щитоносца.

Музта развернулся и пустил коня галопом, воины опустили свои луки. Прозвучал сигнал нарги; Музта, размахивая мечом, продолжал скакать прямо к тому месту, где стоял Эндрю.

– Его вынудили атаковать, – поделился своими соображениями Пэт. – Похоже, в их стане не все благополучно.

Он уже слышал взволнованные возгласы солдат, люди поднимались на нога, указывая вниз, на склон холма, где показалась Тугарская конница. Всадники нацелились прямо на артиллерийскую батарею.

– Заряд картечи, запалы на пять секунд! Заряжающие энергично взялись за дело, их «наполеоны» все утро были вынуждены молчать в целях экономии боеприпасов, на обстрел отвечали только трехдюймовки.

Эндрю почти не замечал всего этого. Он неотрывно наблюдал за мерком, который указывал сначала на восток, потом на юг, как бы описывая гигантский полукруг.

– Они собираются ударить сразу по всему фронту, – медленно произнес Эндрю.

Прозвучали хрипловатые голоса нарг, с юга донеслись возбужденные крики.

«Тамука, неужели это ты? Неужели ты теперь кар-карт мерков?»

Предводитель мерков оглянулся через плечо, взгляд его точно отыскал то место, где находился Эндрю. Не в силах противиться искушению, Эндрю взобрался на бруствер и встал на виду у всей долины, подняв руку. Он сосредоточился на своей ненависти, как будто его мысли могли, как стрела, поразить врага.

«Значит, теперь ты король этих воинов, а не советник. И как тебе это нравится, ублюдок? Ты что, убил Вуку, чтобы достичь вершины власти?»

– Эндрю, что ты творишь, черт побери?

Прямо перед ним стоял Пэт, открыв рот от удивления. Вот он непроизвольно вздрогнул и пригнулся от пролетающего снаряда. Бомба разорвалась немного позади, во все стороны полетела шрапнель. Эндрю невесело рассмеялся и спрыгнул вниз.

– Что все это значит?

– Ничего, – ответил Эндрю, пораженный силой ярости, донесшейся до него в ответ.

Артиллерия мерков замолчала, среди клубов дыма прямо к батарее приближалась конница тугар. Тридцать «наполеонов» выстрелили единым залпом. Эндрю снова схватился за трубу и попытался отыскать Музту. Снаряды разорвались над головами атакуют и в этот момент Эндрю увидел кар-карта тугар – его лошадь взвилась на дыбы и опрокинулась назад. Эндрю затаил дыхание. Музта тоже упал вместе с лошадью, но, не дожидаясь устремившихся к нему приближенных, встал на ноги и отряхнулся. Эндрю, сам того не желая, вздохнул с облегчением. «Он же враг. – пытался убедить себя Кин. – Но он пощадил Кэтлин и Винсента и даже подарил им свободу в память о погибшем друге».

– Я почти желаю тебе успеха, – прошептал Эндрю. Теперь атака развернулась по всей линии, темная лавина воинов накатывалась гигантской дугой, громко пели нарги, поднимались к небу воинственные крики мерков. По всей гряде холмов солдаты приготовились отразить вражеский удар и появились облачка дыма, означавшие, что вся молчавшая до сих пор артиллерия вступила в сражение.

Эндрю оглянулся на здание штаба. Часовой циферблат был разбит стрелки повисли без движения. Он вытащил свои часы. Без четверти три, осталось еще пять часов светлого времени.

– Я направляюсь к центральной батарее. Оставайся здесь и следи за ходом боя на севере.

Пэт улыбнулся в ответ, не отводя глаз от склона холма, по которому продолжали подниматься тугары. Снаряды рвались среди шеренг всадников, поражая картечью десятки и сотни воинов.

– Здесь будет жарковато.

Эндрю кивнул, взобрался в седло и поскакал вдоль линии обороны.

Вокруг царило сущее безумие, и он упивался этим безумием. После шестой атаки он сбился со счета. Теперь для него ничто не имело значения, даже победа, осталась только жажда убийства.

Все пространство перед окопами было усеяно телами мерков. Справа от центральной батареи им удалось прорваться в тыл на сотню ярдов, только при помощи Григория, который привел остатки 3-го корпуса, удалось ликвидировать прорыв.

Он оглянулся назад. По железной дороге на север тащился состав из шести платформ, до предела загруженный сотнями раненых. Навстречу ему по второй ветке торопился другой поезд, резким свистком оповещая о прибытии новой партии ящиков со снарядами для артиллерии.

Безумие, величественное безумие.

Он снова перевел взгляд на северный фланг, там появились новые клубы дыма, – видимо, подтянулась артиллерия мерков, угрожая прорвать оборону на самом гребне холма.

– Они опять идут!

Он посмотрел вперед, прищурившись от лучей опускающегося солнца. Из дымовой завесы возникла очередная стена мерков, распевающих свои воинственные гимны хриплыми гортанными голосами.

– Прицел для винтовок двести пятьдесят ярдов, для гладкоствольных ружей – семьдесят пять ярдов.

Его голос был почти не слышен, но это уже не имело значения, люди сами знали, что им делать, его солдаты дрались как тигры.

Он посмотрел вдоль склона. Каждое подразделение прочно занимало свои позиции, над окопами реяли полковые знамена, справа от него был 31-й римский полк, слева 2-й полк с Капри, расположившийся вплотную к артиллерийской батарее, усиленной полком из 3-го корпуса.

Артиллеристам тоже досталось. Непрерывный четырехчасовой обстрел из сотни меркских орудий вывел из строя почти половину пушек.

Темная лавина вражеской пехоты продолжала надвигаться прямо на него.

Он только усмехнулся.

– Еще раз, еще один раз! – пронзительно кричал Тамука.

Без шлема, с развевающейся по ветру черной гривой, с обнаженным мечом в руке, он галопом носился вдоль строя, указывая на восток.

Трижды за этот день они достигали вершины холма, один раз даже прорвали оборону скота. Он чувствовал, что их резервы на исходе, строй солдат уже сильно поредел.

Его воины смотрели на предводителя налитыми кровью глазами, языки вывалились наружу, они едва дышали от жары и дыма, их движения были почти бессмысленными, они чуть не падали с ног от усталости. Нехватка воды и пекло сделали свое дело. Но как раз в этот момент через реку переправлялись пять свежих уменов, они прокладывали себе путь среди развалившихся укреплений и обломков, навстречу потоку раненых, бредущих в тыл.

Тамука указал мечом вперед, видя на гребне всего лишь тонкую цепочку защитников.

«Наконец-то я доберусь до тебя! – мысленно говорил Тамука, чувствуя незримое присутствие врага. – Смотри на меня и не надейся на пощаду».

Атака набирала скорость. Воины перешагивали через тела павших, хрипло распевали свои песни смерти, двигались тяжело и медленно, но все же стремились вперед.

Тамука пришпорил коня, чтобы не пропустить зрелища неминуемого поражения скота.

Эндрю торопился к Винсенту, его Меркурий дрожал от усталости, на боках подсыхали клочья пены.

Ты должен продержаться! – закричал Эндрю. – Ты должен продержаться!

Винсент услышал нотки отчаяния в его голосе. Главнокомандующий был на грани срыва.

– Я направил сюда остатки 3-го и 4-го корпусов, чтобы закрыть брешь справа от тебя, – сказал Эндрю.

– Мне нужны еще резервы, – ответил Винсент, указывая на корпус мерков, подошедший уже на пятьсот ярдов.

Эндрю согнулся, перед его глазами все расплывалось. Он ощутил странную легкость, как перед обмороком. Это все жара, чертова жара, он никогда не мог ее переносить.

«Только не сейчас, ради Бога, только не сейчас».

Подошедший ординарец открыл флягу и полил немного воды ему на шею. Эндрю начала бить дрожь, он свесился с седла и почувствовал тошноту и холодный пот на спине. «Это тепловой удар», – понял он. Молодой ординарец намочил носовой платок и заботливо приложил к шее полковника. Эндрю выпрямился, еле удерживая ускользающее сознание.

Ты должен продержаться, Винсент. Нам надо выстоять до захода солнца.

– А резервы? – спокойно спросил Винсент. Эндрю прищурился и посмотрел налево. Высота, на которой располагались 7-й корпус Марка и дивизия из 5-го корпуса, пока была в безопасности. На дальнем краю гряды артиллерийская батарея с фланга отражала атаки мерков.

– Я пришлю сюда резервную бригаду Марка.

Эндрю пришпорил Меркурия и ускакал, изо всех сил стараясь удержаться в седле и при этом еще заставить себя собраться с мыслями. Вся линия обороны была под угрозой, неимоверный натиск мерков не ослабевал, уже пять часов продолжалась такая же резня, как и накануне. После долгих часов рукопашных схваток, следовавших одна за другой, все подразделения без исключения понесли ужасающие потери. Единственное преимущество сохраняла артиллерия, три сотни орудий били с холмов, не подпуская врага даже на дальность полета стрелы. И все же мерков было намного больше, чем людей, они не переставали обстреливать позиции по всему фронту. Каждый командир просил подкрепления. На севере, в лесу, Барри отчаянно сдерживал мерков и умолял прислать хотя бы один полк. Но резервов уже не было.

Эндрю объехал батарею с тыла и свернул на нижнюю дорогу, по которой бесконечным потоком к госпиталю тянулись колонны раненых. Люди расступались перед ним, многие были все еще в шоке и не узнавали его, некоторые пытались отдать честь и подбодрить приветственными возгласами.

За спиной Эндрю оставшиеся в живых солдаты 6-го корпуса встретили мерков оглушительным залпом.

Джон Майна очнулся от кошмарного сна. Он с трудом открыл глаза и осмотрелся вокруг. Так это был не сон. Он вспомнил все, что делал и говорил, вспомнил о своем срыве. Джон неуверенно поднялся на ноги, только сейчас заметив, что в палатке, кроме него, полно раненых. Снаружи доносился оглушительный шум. Значит, сражение началось. Его брюки и мундир висели на спинке кровати. Джон оделся и, не заботясь об обуви, вышел наружу.

– Боже мой! – вырвалось у него.

Возле самого госпиталя в дыму виднелась тонкая цепочка людей, на фоне укреплений двигались неясные фигуры. Слева раздался револьверный выстрел, Джон быстро обернулся. Во двор госпиталя ввалился мерк, но не успел пройти и пары шагов, как упал замертво. Сотни раненых беспокойно следили за солдатами, со страхом ожидая прорыва. Из-за клубов дыма выскочил юноша с широко распахнутыми глазами.

– Боеприпасы, боеприпасы! – выкрикнул он и побежал дальше.

Налетел шквал стрел, некоторые из них попали в палатки, внутри закричали раненые.

Джон осмотрелся. «Как долго все это продолжается?» Надо было проследить за поставкой пороха, обеспечить движение поездов, подвоз боеприпасов.

Нет, не теперь; наконец он вспомнил все остальное. Со всем этим покончено, осталось одно – восстановить свое доброе имя, исправить ошибку. Он заметил на земле брошенный кем-то мушкет с погнутым стволом и присоединенным окровавленным штыком. Джон поднял оружие и оглянулся на раненых, валявшихся прямо на земле.

– Поднимайтесь! – крикнул он, и люди с изумлением посмотрели на него.

– Вы что, хотите погибнуть лежа или предпочитаете умереть сражаясь? Поднимайтесь!

Люди медленно начали вставать на ноги и подбирать свое оружие, потом направились к цепочке солдат, еле сдерживающих натиск мерков.

Джон осмотрел свой мушкет. А боеприпасы? Это ведь 58-й калибр или нет? И где сумка с патронами?

Где взять хоть один патрон? И тут он громко рассмеялся. Теперь все это не имело значения.

– Дайте им отведать холодной стали! – крикнул Джон и со штыком наперевес ринулся в дымовую завесу, пропав из виду.

– Держитесь, ребята, вы должны выстоять!

Винсент шел вдоль строя, поглядывая вперед, стараясь сквозь густой дым определить, что происходит.

Повсюду со свистом проносились стрелы, их стержни густой порослью покрывали землю. Длинный ряд из тел убитых был сложен позади укреплений. В строю зияли дыры, кое-где на протяжении двадцати-тридцати футов не было ни одного человека, полки собирались вокруг своих знамен, образуя стойкие островки сопротивления. Винсент обернулся. Обширная плоская равнина позади него была абсолютно пуста до самого горизонта. Но он ясно увидел, как всадники орды устремились на восток широкой цепью.

– Димитрий!

Старый солдат хромая подошел к нему. По его бедру стекал ручеек крови, обломанное древко копья торчало из раны.

– Иди к железнодорожным путям. Возьми людей и останови любой, первый попавшийся поезд. Меня не колышет, если у них есть раненые, поезд надо остановить и удержать здесь, прямо позади нас.

Димитрий отсалютовал и заковылял прочь.

Четырехфунтовые орудия продолжали выбрасывать снаряды, прочерчивавшие огненные дуги, артиллерийские расчеты лихорадочно перезаряжали пушки. Прямо перед Винсентом, шатаясь и держась руками за живот, из строя вышел солдат и со стоном упал на землю.

Винсент поднял его мушкет и подошел к раненому с двумя стрелами в бедре. Он сидел и молча смотрел на ручеек крови, стекающий по ноге.

– Дьявол, ты же можешь заряжать оружие для тех, кто еще в силах стрелять!

Все вокруг утратило реальность, мысли, образы и воспоминания слились в одно целое. Рядом с Винсентом в неестественной позе застыл по стойке «смирно» римский юноша барабанщик. Его руки механически били по барабану, а из глаз по щекам текли слезы. Старик, ожесточенно ругаясь, закончил заряжать свое оружие, на землю струю табака, наклонился вперед, тщательно прицелился, выстрелил, потом снова открыл сумку с патронами. Все это время он непрестанно сыпал проклятьями. Капитан с окровавленной повязкой на глазах прислонился к полковому знаменосцу и пытался криками подбодрить своих людей. Двое молодых солдат, оба раненые, тащили вдоль окопа сумку с патронами, потом один из них стал стрелять, а второй заряжать винтовку. Еще один юноша забил патрон в дуло наряженного мушкета, поднял его и спустил курок, забыв вставить капсюль, потом снова стал заряжать, даже не поняв, что он еще не выстрелил.

Винсент услышал пронзительный свист паровоза, оглянулся и увидел на путях несколько человек. Димитрий вскочил в кабину и приставил дуло револьвера к виску машиниста. Позади первого состава стояли еще два, с открытыми платформами, они направлялись на юг, чтобы забрать раненых с позиций 7-го корпуса. «Ну и черт с ними, есть более важная работа», – подумал Винсент.

В пелене дыма показались мерки. При виде бегущих навстречу врагов с поднятыми мечами люди в строю разразились гневными криками.

Люди поднимались из неглубоких окопов с мушкетами наперевес; поблескивали штыки. Винсент достал револьвер и проверил заряд. Атака продолжалась, последние залпы прозвучали резким стаккато; те, у кого в руках были гладкоствольные ружья, заряжали их картечью.

Под натиском врага люди подались назад, они кололи своих более рослых противников штыками снизу вверх, но мечи мерков обрушивались с такой силой, что рассекали тела солдат от плеча до пояса, раскалывали черепа и отрубали руки.

Перед Винсентом возник меркский воин, двигавшийся медленно, словно в страшном сне; на него накатила волна жаркого звериного дыхания, сверкающий безумный взгляд чуть не ослепил. Винсент выстрелил мерку прямо в лицо и отвернулся. Слева сверкнуло лезвие, и он упал, почувствовав, как холодная сталь меча рассекла руку. При этом Винсент удержал в руках револьвер и, приставив его к животу мерка, выстрелил. Мерк сложился пополам, упал и забился в агонии. Они постепенно уступали вершину холма. Мерки шли медленно, шагом, их шеренга была редкой. Но они упрямо продвигались вперед, убивали, умирали. И вот перед солдатами никого из врагов не осталось.

Винсент, с трудом переводя дыхание, огляделся.

Из его солдат в строю теперь было всего несколько десятков человек. И все же они устремились обратно, к окопам, на ходу добивая раненых врагов штыками.

Легкий ветерок отогнал дым, на некоторое время открыв обзор. С севера доносился оглушительный грохот боя, орудийные залпы, казалось, раскалывали мир пополам, непрерывные вспышки освещали вершины холмов там, где 3-й и 4-й корпуса отчаянно пытались закрыть прорыв.

Послышался другой шум, напомнивший Винсенту тот давний случай, когда 7-й Суздальский полк на перевале прикрывал отступление армии. Это был стук копыт приближающейся кавалерии.

В просветах между клубами дыма он увидел тем стену меркских всадников, скачущих прямо на его позиции, до них оставалось не более тысячи ярдов. Солдаты 6-го корпуса уже не могли выстоять против конницы. Винсент посмотрел назад. Димитрий выполнил задание. Это был их последний шанс.

– Отступайте к поездам! – хрипло крикнул Винсент.

Он махнул рукой в сторону трех составов, стоящих на путях позади их позиций. Платформы и вагоны образовали стену в несколько сотен ярдов. Слева от Винсента оставшиеся в живых солдаты стали передвигаться к поездам на ходу подбирая раненых. Винсент обернулся к молодому майору, командовавшему артиллерийской батареей. Тот с возрастающей тревогой смотрел на поспешное отступление пехоты. Винсент показал ему на поезда, и офицер мгновенно понял его замысел. Он отдал приказ перевезти вправо несколько «наполеонов». К северу от батареи весь фронт сместился назад.

– Вперед за ними! – кричал Тамука, погоняя коня. Наконец-то дух «ка» полностью овладел им. Кар-карт поднял обнаженный меч и возглавил умен вороных лошадей в решающей атаке.

Эндрю обернулся и с ужасом увидел темную лавину всадников, несущуюся к позициям Винсента, заметил, как солдаты устремились в тыл.

– Что же он делает, черт побери? – воскликнул Эндрю, не зная о поездах на путях.

С холодной ясностью в этот момент он осознал, что война проиграна.

– Должно быть, он имеет на то причины. Этот безумец скорее погибнет, чем уступит врагу.

Рядом с Эндрю появился Марк, а вслед за ним возникла почти целая дивизия солдат.

– Вперед! – выдохнул Эндрю.

Он был почти уверен, что к тому времени, когда они придут на помощь, линия обороны перестанет существовать.

– Занимайте позиции позади составов и под вагонами! Немногочисленные солдаты карабкались на платформы, таща за собой всех раненых, даже если они уже кричали в агонии. Винсент забрался в кабину среднего поезда, машинист с упреком посмотрел на него.

– Вы сорвали все расписание, – проворчал он.

Винсент чуть не взорвался от ярости, но вовремя увидел, что тот ухмыляется и достает револьвер. Приготовив оружие, машинист протянул руку к иконе святого Мэлади и прочитал короткую молитву.

Грохот копыт становился все отчетливее. Впереди на гребне холма артиллеристы продолжали свою работу, фланговые орудия теперь стреляли вдоль склона. Но вот появился первый всадник, за ним галопом вылетела плотная шеренга мерков, за ней другие. Ударила еще одна пушка, заряд картечи выбил чуть ли не всю шеренгу, но атака продолжалась.

Винсент выглянул из кабины. Его солдаты были готовы. Конница приближалась, и, как только первый из всадников подскакал вплотную, люди открыли огонь. Поднялся невообразимый шум, грохотали выстрелы, люди, мерки и лошади кричали и визжали в пылу сражения. Первая шеренга полегла, за ней накатывалась целая лавина конников, но путь им закрывала длинная стена из вагонов и платформ. Задние ряды мерков не снижали скорости в полной уверенности, что скачут к победе, а передние натыкались на вагоны, возникла невообразимая давка, в то время как солдаты методично вели огонь из-за составов. Мерки стали спрыгивать с лошадей и метаться вдоль вагонов, тогда люди пустили в ход штыки. Пол под ногами Винсента ходил ходуном, паровоз угрожал опрокинуться, но пока держался.

Машинист свесился из окна кабины и стрелял в мерков, а затем открыл клапан горячего пара. Снаружи раздались дикие вопли ошпаренных мерков. Винсент расстрелял все патроны и бросил бесполезный револьвер на пол. Он достал саблю, но рана в руке напомнила о себе острой болью.

Вдруг машинист со стоном рухнул на пол, из его груди торчала стрела. Последним усилием он дотянулся до иконы, прижал ее к себе и умер.

Совсем рядом раздался мушкетный выстрел. Винсент увидел мерка, пытавшегося, забраться в вагон. Внезапно лицо мерка разлетелось вдребезги, и он рухнул на землю. Рядом с лежащим машинистом скорчился кочегар, сжимавший в руках еще дымящийся мушкет. Затем он отбросил в сторону разряженное оружие, распахнул дверцу топки, набрал полную лопату мерцающих углей и с диким хохотом швырнул их в окно.

Кочегар тоже упал со стрелой в груди.

К открытой двери кабины подскочил мерк и запрыгнул внутрь, заслонив от Винсента весь окружающий мир. Отчаянным усилием Винсент рванулся вперед и погрузил лезвие сабли в живот врага. Глаза мерка широко раскрылись от изумления и боли, он выронил и обеими руками схватился за лезвие.

Винсент попытался выдернуть саблю, но тщетно. Мерк упорно смотрел ему прямо в глаза. Винсент отшатнулся, дико закричал и изо всех сил потянул саблю; лезвие вышло из тела мерка, он завалился на бок. Но при этом продолжал смотреть в глаза Винсенту, слабо ухмыляясь.

– Хороший удар, человек. В тебе есть дух «ка», – на ломаном русском произнес мерк.

Винсент молча уставился на врага, и в этот момент раздался сигнал горна.

С криком бессильной ярости Тамука покинул строй наступавших.

Здесь нужны были пешие воины и пушки. Внизу, в долине, царило сущее столпотворение. Он видел разрозненные отряды, разбитые орудия, тысячи обезумевших воинов, покидающих поле боя; некоторые дрались между собой за фляги с водой, снятые с убитых. Прямо перед ним мерки давили друг друга, налетев на стену из поездов. Воины могли только стрелять из луков поверх голов своих товарищей, не в состоянии двинуться ни вперед, ни назад. С фланга артиллерийские орудия продолжали посылать убийственные залпы картечи, но никто из всадников не мог даже приблизиться к бастиону.