Текст книги "Роковая молния"

Автор книги: Уильям Форстчен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

– Застрелить раненых! – приказал Шовалтер. – Нельзя допустить, чтобы хоть кто-то попал в плен. Последний патрон оставить для себя.

Солдаты в ужасе посмотрели на Денниса. Он колебался. Рядом лежал русский солдат, одна стрела пробила ему грудь, вторая пригвоздила ногу к земле.

– Прости меня, – прошептал Деннис. С ужасом он увидел, как воин осенил себя крестным знамением, слабо улыбнулся и закрыл глаза, Деннис поднес револьвер к его голове и выстрелил. Он оглянулся на солдат, те отвели глаза, но последовали его примеру. Раздалось несколько револьверных выстрелов. Деннис со слезами на глазах смотрел на двух братьев. Они обнялись на прощанье, старший застрелил младшего, а затем, не размыкая объятий, так же спокойно выстрелил второй раз, на этот раз приставив револьвер к своему виску.

Деннис поймал себя на том, что снова следит за аэростатами. Вдруг один из них превратился в огромный пылающий шар. «Наш или вражеский? Я падаю, – подумал Деннис. – Почему?»

Он попытался сесть, но оперение стрелы маячило у него перед глазами. Страшная боль заставила его согнуться, стрела затрепетала. Деннис вскрикнул и ощутил вкус крови во рту.

Вокруг еще раздавались выстрелы, один из солдат громко молился, другой отрешенно напевал песенку. Все остальные кричали и продолжали стрелять. Деннис перекатился на бок и поднялся на колени, не переставая стонать от боли. Рядом с ним упал знаменосец. Древко флага было воткнуто в землю, желтое полотнище трепетало под дуновением утреннего ветерка. Трубач во весь рост распростерся чуть поодаль, лицо его было совершенно спокойным, как во сне. Русский солдат, стоя на коленях, нагнулся над ним и читал молитву. Вот он перекрестил юношу и дрожащей рукой поднес револьвер ко лбу. Деннис отвел глаза.

Земля задрожала под ударами копыт приближающихся всадников. Шовалтер поднял голову. Плотная стена мерков затмила горизонт. Перед глазами блестели вытянутые вверх мечи, лающий отрывистый смех заглушил все остальные звуки. Деннис попытался встать, чтобы встретить врага лицом к лицу.

Неравная битва близилась к концу. Люди поднимались, сжимая в руках карабины, отчаянно кричали, но продолжали стрелять. Русский солдат, стоявший на коленях, дрожащими, покрытыми кровью руками с: трудом направил револьвер в сторону врага.

Деннис Шовалтер стрелял и лихорадочно пытался подсчитать оставшиеся патроны. Мерки заслонили весь от него весь мир, их развевающийся штандарт, увенчанный человеческими черепами, стал центром Вселенной.

Деннис развернул револьвер и приставил к своему виску.

«Неужели кончились патроны?» – с ужасом подумал он, спуская курок.

К счастью, револьвер был заряжен.

Джек отвлекся от воздушного боя и посмотрел вниз. Плотный вал мерков захлестнул вершину холма, в воздух поднялся дымок от редких выстрелов, центр площадки устилали одетые в синие мундиры тела солдат и трупы лошадей. Сверкнули лезвия мечей, мерки заполонили все пространство, остатки отряда Шовалтера скрылись из виду.

Рядом с ним раздался резкий удар, от корзины во все стороны разлетелись щепки. По правому борту навстречу им двигались аэростаты мерков. Федор повернул ствол винтовки и выстрелил. Заряд картечи попал в кабину вражеского корабля как раз над головой пригнувшегося пилота. Джек заметил вспышку слева и оглянулся. Аэростат, охваченный ревущим пламенем, стремительно падал вниз. Его пилот свесился из кабины и пронзительно кричал от боли.

– С этим покончено! – воскликнул Джек.

Корабль продолжал падать, объятые страхом мерки разбегались в разные стороны. Горящие обломки обрушились в сотне ярдов от того места, где лежали остатки отряда Шовалтера, сотни мерков, не успевшие убежать, попали под огненный дождь.

– «Летящее облако»! – закричал Федор.

На мгновение Джек решил, что Федор приветствует победителя, но, посмотрев вниз, с ужасом увидел падающий аэростат. Кабина «Летящего облака» почти вертикально неслась к земле. На секунду мелькнула фигура Сергея, русского пилота, поднявшего руку в прощальном салюте. Высоко задранная корма корабля ярко горела, оставляя в воздухе голубую полоску пламени. Передняя часть «Летящего облака» врезалась в землю в той лощине, где Шовалтер отдал приказ атаковать мерков. Оторвавшийся баллон взвился в небо и взорвался голубым огнем, на земле остался догорать лишь хрупкий остов кабины, похожий на скелет диковинного животного.

Посреди всего этого безумства у Джека не было времени для скорби по Шовалтеру и Сергею. Не отрывая рук от руля, он снова посмотрел направо. Вражеский корабль неторопливо разворачивался, стрелок на борту перезаряжал оружие. Впереди на юго-востоке два аэростата набирали высоту. Джек давно потерял из виду «Звезду Китая» и даже не знал, принимал ли этот корабль участие в битве. Один из аэростатов мерков все еще был почти прямо над ними. Джек поднял голову и увидел, что происходит утечка газа из баллона. К счастью, отверстие находилось не в верхней части баллона, в противном случае у них не было бы шансов вернуться домой.

«В любом случае пора выбираться отсюда», – решил Джек.

Он крутанул штурвал, корабль медленно развернулся на северо-восток, кормой к ветру. Если не удастся добраться до базы, придется садиться в лесу, там легче скрыться от мерков.

– Будем выбираться из этого пекла! – крикнул Джек Федору.

Петраччи почувствовал, как кабину тряхнуло, но не понял, куда попал снаряд. Нос аэростата указывал строго на северо-восток. Джек высунулся из кабины и посмотрел наверх. Воздушный корабль мерков заходил справа, пытаясь перекрыть Джеку путь к отступлению. Петраччи еще повернул штурвал и направил аэростат на север, прямо к лесу. Сзади него прозвучал выстрел – Федор попытался с дальней дистанции поразить цель. Через несколько секунд раздался ответный выстрел, но пуля просвистела мимо.

Петраччи в последний раз посмотрел вниз. Два аэростата постепенно догорали. Тела солдат в синих мундирах уже разбирали мерки. Джек отвернулся, стараясь не думать о трагедии и сосредоточиться на собственных проблемах.

Тамука наблюдал за разворачивающейся наверху битвой двух летающих машин. Потеря воздушного корабля несколько омрачила восторг, который он испытал, лично возглавив последнюю победную атаку. От горящих обломков аэростата торопливо оттаскивали обожженных воинов. Тамука с горечью увидел, что при его падении погибло больше воинов, чем в бою со скотами. Корабль угодил прямо в центр отряда, скачущего по склону холма.

– Отличный бой! – крикнул Губта, выбираясь из толпы и все еще держа в руках окровавленный меч.

По праву командира Вушки Хуш он указал на одного из убитых солдат как на свою собственность. Пеший мерк нагнулся, поднял тело и забросил его на круп лошади Губты.

– Проследи, чтобы забрали все, что здесь лежит, – приказал Тамука. – Все до одной винтовки, все боеприпасы.

Тамука гневно посмотрел на сотни конских трупов. Это убийство было выше его понимания: погубить собственного коня было недостойно воина. Кони всегда составляли часть военной добычи, захваченные в бою скакуны сопровождали воинов в загробном мире.

Он оглянулся на восток, на удаляющуюся стену огня. Недавно прискакавший вестник доложил, что такой же огонь горит глубоко в тылу. Немыслимо! Трава в степи была священной. Поджечь ее, даже во время войны, считалось низостью. Только великий бог Юлта мог метать с неба огненные стрелы и поджигать траву.

Наверное, Сарг был прав, когда утверждал, что скоты одержимы демонами. Разве что злобные духи могут вести войну такими методами. Потребуется по меньшей мере месяц, пока здесь снова можно будет пасти лошадей.

Орда не может ждать. Надо двигаться вперед.

Тамука посмотрел вокруг на притихших воинов. Их лица были угрюмы. Во время долгой ночной скачки они наконец поняли, что натворили скоты, и ярость мерков удвоилась.

Прекрасно. Пусть его воины знают, на что способны эти демоны. Пусть их злоба не ослабевает до тех пор, пока не останется ни одного скота на этой земле. Кин решил лишить их корма для лошадей, и этот поступок только обострил ненависть, усилил ярость, возникшую после смерти Джубади. Тамука чувствовал эту ненависть повсюду вокруг, она проявлялась при разделке тел, когда воины с громкими криками отрубали куски мяса и подбрасывали их высоко вверх. В пылу битвы они даже не стали утруждать себя приготовлением пищи, а просто впивались зубами в сырое мясо и рвали его на части.

– Разошлите курьеров, – приказал Тамука. – Пусть все умены продолжают движение до темноты. Если удастся обогнать пожар, пусть копают рвы. чтобы остановить распространение огня.

– А тебе, шаман, придется постараться и вымолить у богов хороший дождь.

Тамука грозно посмотрел на Сарга. как будто шаман теперь лично отвечал за погодные условия и в случае неудачи ему грозило наказание.

Осматривая догорающие обломки аэростата, Тамука припомнил рассказы о том, что на борту одного из таких кораблей весь экипаж лишился волос, их рвало кровью и все они погибли еще до того, как корабль пропал над землями Руси. Вещи, найденные в курганах предков еще до начала бесконечной скачки по просторам этого мира, вызывали у Тамуки священный ужас. Сарг и Джубади согласились использовать эти устройства после того, как предатель Хинсен рассказал секрет получения газа, заставляющего корабли подниматься в воздух. Тамука был против, но теперь летающие машины все равно построены, и он намеревался использовать их ради достижения своей цели.

– Пора уходить с этого места, – резко бросил Тамука воинам.

Но прежде чем отъехать, он указал на тело Шовалтера и отметил его как свою добычу.

Поезд замедлил ход и въехал на мост через Сангрос; равномерный стук колес сменился грохотом, всегда вызывающим беспокойство у Пэта. Он наклонился над краем платформы и посмотрел вниз. Все вокруг было окутано густым туманом, в воздухе чувствовался запах дыма из горящей степи. Удары отдаленного грома звучали как артиллерийская канонада. Пэт посмотрел на небо. Оно становилось все темнее.

Проклятье. Они до последней минуты оттягивали поджог степи, пока трехнедельная жара не довела траву до состояния пороха. Но неожиданный для этого времени года ветер принес с юга влагу и грозовые тучи. Пэт был достаточно старым солдатом, чтобы верить, что сражения вызывают дожди. Возможно, пожар в прерии обладал таким же свойством. Так или нет, но это не сулило им ничего хорошего.

Поезд продолжал свой путь, люди на платформах наклонялись, вниз, тщетно пытаясь что-либо разглядеть. Внизу медленно текла обмелевшая река, широкое русло было испещрено песчаными отмелями. Колеса перестали грохотать, и снова зазвучал мерный перестук, означавший движение по земле. Вдоль пути пролегала линия земляных и бревенчатых укреплений. В четверти мили отсюда от стен Испании отходила вторая линия обороны, широкой дугой охватывающая старый город и новые поселения вместе с фабриками. Под колокольный звон и мотив «Марша по Джорджии», воспроизводимый паровозным свистком, поезд свернул на боковую ветку и вошел на территорию железнодорожной станции.

Пэт с любопытством осмотрелся. Картина сильно отличалась от того, что он наблюдал всего три недели назад, когда вся станция была запружена толпами беженцев. Теперь здесь присутствовали только военные. С южной стороны железнодорожную линию ограждали земляные валы семи-восьми футов высотой, протянувшиеся вдоль основной ветки на восток до подножия холмов. Еще один ряд земляных укреплений спускался через долину по виноградникам до самого берега реки, все ближайшие виллы были приспособлены под огневые точки. На юге, почти в четырех милях, виднелись укрепления вдоль полукруглой гряды холмов, ограничивающих долину.

Полотняные мешки с песком почти полностью закрывали стены станции. Боковые ветки железной дороги были заставлены вагонами и платформами. После завершения эвакуации интенсивность перевозок резко снизилась, и теперь всего какая-нибудь дюжина поездов ходила в Рим и обратно, да еще на север в лес, чтобы привезти бревна, селитру и запасы пищи, необходимые для снабжения армии. Пэт приехал на последнем поезде, идущем с запада.

В дверях станции, где теперь размещался штаб, появились Эндрю и Эмил. Пэт вышел из штабного вагона и остановился на платформе. Сзади в открытых вагонах размещались измученные солдаты его батареи.

– Вы хорошо потрудились, друзья. Можете отдыхать до послезавтрашнего утра, оглянулся на Эндрю, потом снова обернулся к своим солдатам и прикрыл рот рукой, словно скрывая свой приказ от главнокомандующего.

Теперь расходитесь, отыщите немного водки и своих жен или возлюбленных, а может, и тех и других. Солдаты заулыбались, послышались сдержанные смешки. Пэт повернулся к Эндрю и отдал честь. Полковник с улыбкой приветствовал О'Дональда.

– Рад видеть тебя живым и здоровым.

– Мы чуть не попали в ловушку, – ответил Пэт. Он прошел в помещение штаба, подтянул к себе стул и рухнул на него, забросив ноги в покрытых пылью сапогах на соседнее сиденье.

– Эти мерзавцы скакали всю ночь, переправились через реку на севере и на юге от станции и чуть не отрезали нам путь. Мы проскочили на поезде через огонь и были вынуждены вести беглую стрельбу прямо на ходу.

– Какие потери?

– На двух составах потеряли около пятидесяти человек. – Пэт замялся. – Позади нас остался отряд, поджигающий степь к югу от железной дороги.

Эндрю опустил голову.

– Шовалтер и его отряд были уничтожены мерками сегодня утром, – сказал Эмил.

Пэт смотрел на доктора, не находя слов.

– Их выследили в степи, окружили и перебили всех до одного.

– Он был хорошим артиллеристом, – вздохнул Пэт. – Я уговаривал его остаться на батарее, но он жаждал славы. Теперь его желание исполнилось.

– Шовалтер собирался отправить группу своих ребят на юг. Вы не встречали их?

– Ни разу не видел, – ответил Пэт. Эндрю печально кивнул и сел напротив Пэта.

– Еще мы потеряли два аэростата, – сказал Эмил, наливая стаканчик из своей фляжки и протягивая Пэту. – «Летящее облако» и «Звезду Китая». У нас было три новых аэростата, четвертый вот-вот поднимется в воздух, и два были сбиты за одно утро. Теперь в нашем распоряжении опять шесть воздушных кораблей. Из меркских кораблей уничтожен всего один.

– Петраччи в порядке?

– Это от него мы узнали о Шовалтере. Его аэростат еле дотянул до базы, буквально задевал за вершины деревьев из-за дырок в баллоне. Он сам все видел и приехал поездом, чтобы рассказать нам. Джек потрясен случившимся.

Пэт оглянулся и в углу комнаты увидел Джека, неподвижно сидевшего на стуле с судорожно сжатыми кулаками на коленях. Пэт кивнул пилоту, Джек слабо улыбнулся в ответ, как бы не сознавая, что происходит вокруг.

– Не хотел бы я оказаться на его месте, – тихонько произнес Пэт.

– Как правило, пшюты не живут долго, – согласился Эмил. – Половина из них уже погибли, а мы используем воздушный флот всего три месяца. Несколько дней назад Джек придумал способ, как добраться до аэростатов мерков. Если они действительно попробуют сделать это, они явно не в своем уме.

– Что ты скажешь о пожаре в степи? – спросил Эндрю, не желая, чтобы Джек слушал рассуждения Эмила.

– Степь похожа на преисподнюю, – ответил Пэт, с трудом отводя взгляд от одинокой фигуры в углу. – На всем пути от станции Кеннебек почти до самого леса. На юге почти то же самое. Устрашающее зрелище, должен вам сказать.

– Я послал людей на десять миль к западу, чтобы поджечь еще участок степи.

– Я заметил их работу.

С улицы донесся глухой удар грома, Пэт выглянул в открытую дверь. Первые тяжелые капли дождя оставили следы в пыли на дороге.

– Завтра с пожаром будет покончено, – произнес Пэт.

Эндрю грустно согласился. Он не ожидал, что мерки решаться на ночной пятидесятимильный переход до реки. Эта ошибка стоила им почти полтысячи жизней. Новый предводитель орды действовал не так, как предсказывал Юрий относительно Вуки. Эндрю рассчитывал на медленное приближение врагов, ночные переходы не были в обычае у воинов орды. Кубата чуть не выиграл войну, применив тактику ночных переходов во время Тугарской войны, и Джубади мог решиться на это. но не Вука. Эндрю надеялся с помощью пожара в степи деморализовать мерков, а вместо этого лишь заставил их торопиться.

Дождь за окном разошелся не на шутку, прохладный ветерок заполнил комнату запахом мокрой пыли.

Проклятье.

Конечно, дождь мог быть только над городом, в степи сейчас, возможно, светило солнце, но это было маловероятно. Тучи подходили широким фронтом. Трехнедельной жаре пришел конец. Может, хотя бы река станет более полноводной, это даст им некоторое преимущество. Хоть какая-то польза от этого чертова дождя.

– Как ты думаешь, мы успели сжечь хотя бы половину травы на пространстве от Кеннебека до Сангроса? – спросил Эндрю.

– Похоже на то, – ответил Пэт.

Пэт наслаждался предложенной Эмилом водкой. За последние три недели это была его первая выпивка.

– Деннис поджег траву на протяжении двадцати пяти миль к югу от края леса. Еще он собирался отправить группу к станции, чтобы пожар распространился дальше. Я посылал людей им навстречу, но бесполезно. Если они выполнили свою работу до нападения мерков, то к северу от железной дороги получилась линия огня длиной в пятьдесят миль. И еще миль тридцать по направлению к морю. На рассвете, когда мы выехали, глубина пожара составляла миль двадцать, а если дождь прекратится, то она дойдет до тридцати, а может, и больше. Пэт улыбнулся.

– Пересекать линию огня на поезде было чертовски весело, да еще мерки постоянно висели у нас на хвосте. Еще минут десять, и они успели бы нас обойти и разрушить дорогу. Кроме того, в нескольких местах, где сгорели шпалы, рельсы погнулись. Нам здорово повезло.

Эндрю вздохнул и откинулся на спинку стула. Четвертая, а то и третья часть степи сгорела, даже если не учитывать последних поджогов, результатов которых он еще не знал. Полковник посмотрел на Боба Флетчера.

– Что ты об этом думаешь?

– От Кеннебека до Сангроса степь занимает около восьми тысяч квадратных миль. Это больше пяти миллионов акров.

Пэт восхищенно посмотрел на Флетчера, прикидывая, сколько времени потребовалось бы ему самому на подобные подсчеты.

– Давайте предположим, что мы сожгли третью часть. Пастбище сократилось до трех целых и трех десятых миллиона акров.

– Все еще слишком много, – заметил Эмил.

– Я бы этого не сказал. У них сорок уменов, плюс запасные лошади и артиллерия. Всего получается около миллиона лошадей. Степь здесь совсем не такая, как на Руси, нет ни высоких трав, ни возделанных полей. Это больше похоже на скудные пастбища прерий. На одном акре в день может прокормиться максимум десять лошадей.

– Значит, у них запас на тридцать дней, – сказал Эмил.

– Да. но они столкнутся еще с одной проблемой, Недалеко от берега мы тоже сожгли немало травы. Если все мерки разобьют лагерь непосредственно на берегу, им каждый день потребуется около ста тысяч акров пастбища, то есть около ста пятидесяти квадратных миль. В этой местности от берега моря до леса всего около пятидесяти миль. Следовательно, уже на второй день им придется отогнать лошадей на три мили назад. Прерия значительно расширяется примерно в сотне миль к западу отсюда, а там их ожидает сущий кошмар. Огромные участки уже выгорели. Через неделю им надо будет водить лошадей за двадцать, тридцать, а то и пятьдесят миль в тыл, иначе начнется падеж. Сегодняшний дождь обновит траву, особенно на выгоревших участках, – говорят, после пожара трава растет быстрее. Но пройдет не одна неделя, пока трава вырастет достаточно для выпаса лошадей, а в середине лета мерки в лучшем случае смогут прокормить пять животных на каждом акре. Я подсчитал, что им требуется около четырех миллионов акров на все лето. Так что они будут вынуждены гонять табуны отсюда до самого Кеннебека.

– Это их здорово озадачит, – с усмешкой сказал Пэт.

Не то чтобы он хорошо разбирался в сельском хозяйстве, но как артиллерист он понимал все вопросы, связанные с содержанием животных и обеспечением их фуражом. Большая часть железнодорожных составов, снабжающих Армию Потомака, была загружена вовсе не боеприпасами и продовольствием, а старым добрым сеном для десятков тысяч лошадей. У мерков же их был целый миллион.

– А чем они сами питаются?

– Да, это для них тоже проблема, после того как не осталось крестьян, которые запасали бы продовольствие для орды или были бы готовы сами служить пропитанием для них, – ответил Боб. – По моим расчетам, каждый день им требуется около восьмисот лошадей, а когда кони отощают, понадобится до полутора тысяч.

– Это им придется не по нраву, – сказал Эндрю, припомнив слова Юрия о том, что поедание конины считается у мерков чуть ли не оскорблением духов.

– Они столкнутся с теми же трудностями, что и мы, но у нас, но крайней мере, есть поезда и железная дорога. Иначе подобное сборище через пару дней превратилось бы в настоящий кошмар.

– Они отправят в тыл большую часть лошадей, – негромко предположил Эндрю, глядя в потолок, как будто прислушиваясь к шороху дождя на крыше. – Я на их месте оставил бы четыре конных умена и артиллерию для прорыва. Остальные воины могут сражаться пешими.

– Это здорово заденет их непомерную гордость, – возразил Эмил.

– И к тому же ограничит их передвижения и заставит сражаться там, где мы выберем. Они не будут совершать марш-броски по пятьдесят миль в день. У нас будет возможность перевозить войска на поездах вдоль всего фронта, а у них – нет. Вука понимает, что он не сможет задержаться здесь надолго. Меркам надо как можно быстрее прорваться вперед и добраться до открытой степи за Испанией.

– И все же у них будет около двадцати корпусов пехоты, – спокойно заметил Пэт.

Эндрю взглянул на него и кивнул, как будто голос ирландца вернул его к реальности. Пэт всмотрелся в разложенную на столе карту.

– Вы собираетесь удерживать этот фронт поперек всей долины?

Эндрю снова кивнул.

– Их артиллерия на высоком противоположном берегу получит значительное преимущество.

– В долине у нас хорошие укрепления. Если мы поднимемся на вторую линию, то единственное, что выиграем, это высота. Там каменистая почва. В большинстве случаев мы смогли вырыть лишь мелкие окопы. Сейчас мы завозим туда лес, чтобы нарастить укрепления. На холмах придется сражаться стоя, как под Геттисбергом; в долине больше похоже на Питерсберг. Главным является то, что фронт в долине составляет четыре мили, а наверху – шесть.

Эндрю провел пальцем по изогнутой линии на карте.

– А под Питерсбергом, до того как мы влипли в эту передрягу, мы почти разбили генерала Ли, – отметил Пэт.

– Я помню об этом, – резко ответил Эндрю, и Пэт поднял руку в знак примирения.

«Сто тысяч наших против трехсот пятидесяти, а то и четырехсот тысяч мерков, – подумал Эндрю. – Да еще надо обеспечить пикеты по всей протяженности реки и оставить патрули в лесу. В лучшем случае останется семьдесят пять тысяч. Если мерки сконцентрируют свои силы, они прорвут оборону. А заняв долину, смогут сгруппироваться, зайти с тыла и ударить по всему фронту».

Такими размышлениями Эндрю занимался каждый день с того самого момента, когда понял, что Русь придется оставить. Исходя из этих расчетов, он как мог оттягивал время и снова подсчитывал силы. Будь у него еще сотня тысяч солдат, мерки не были бы так опасны. Но этой сотни тысяч у них не было. Все русские, способные держать оружие, уже были в армии. Как только мерки подойдут ближе, фабрики в Испании прекратят работу, освободившиеся люди будут сформированы в отряды и распределены в 1-м, 2-м и 3-м корпусах. В Риме оставалось достаточно много людей, но невозможно было за этот срок вооружить и обучить их всех. Если бы у них в запасе было месяца два, можно было бы сформировать еще один корпус, но тогда потребовалось бы еще по двести патронов на каждого человека. За один день сражения будет израсходована почти половина этого количества. Не стоило набирать людей и оставлять их без оружия. Кроме того, это позволит произвести еще пятнадцать тысяч винтовок или мушкетов, которых едва хватит для обеспечения всем необходимым корпуса Марка. Придется обходиться тем количеством людей, которое уже есть. Для того чтобы победить, каждому солдату необходимо убить шесть-семь мерков.

Пэт зевнул и оперся о спинку стула. Непрерывный стук дождевых капель действовал на него умиротворяюще.

Эндрю обвел взглядом комнату. Офицеры штаба в глубине помещения занимались схемами и картами, телеграфный аппарат молчал; все было так спокойно, как будто они находились в глубоком сонном тылу. Он встал и, подойдя к двери, выглянул наружу. Ветер гнал по двору потоки дождя, рабочие прекратили работу и попрятались в пустых вагонах. В воздухе чувствовался тяжелый запах дыма, напоминавший о дождливой осени.

Сегодня уже погибли пятьсот человек. Он лишился Шовалтера, который хотел стать вторым Джобом Стюартом. И его желание сбылось. Как Джеб погиб в бою у Желтой Таверны, так и Шовалтер был убит на Кеннебеке. От него не останется даже могилы. Эндрю постарался больше не думать о судьбе Денниса и остальных кавалеристов.

Над окошечком телеграфиста отсчитывали секунды станционные часы, маятник медленно качался из стороны в сторону, отмечая мгновения вечности. Приближая неизбежное.

Если мерки поторопятся, их передовые отряды могут появиться уже к завтрашней ночи. Остальные подтянуться через день, от силы через два.

Мелькнула вспышка молнии, громыхнул гром, дождь пошел еще сильнее.

Эндрю подошел к настенной вешалке и снял с крючка свое пончо. Он неловко поднял его над головой и в который раз подумал, насколько труднее становятся многие вещи, когда имеешь только одну руку. Справившись с накидкой, он взял шляпу и надвинул ее на глаза. Потом с улыбкой оглянулся на Пэта и Эмила.

– Я отправляюсь домой, к Кэтлин, и буду отдыхать до конца дня. Полагаю, другая такая возможность представится еще не скоро.

Эмил кивнул в знак согласия, и Эндрю вышел под струи дождя.

– Как он только держится? – спросил Пэт, делая знак Эмилу налить ему еще стаканчик.

– Эндрю всегда умеет держать себя в руках. Но он очень тяжело переживает гибель Шовалтера и его ребят.

– Да, это воспринимается особенно тяжело, когда несешь ответственность за чужие судьбы, – тихо ответил Пэт.

– Мы подготовились настолько, насколько это было возможно, – сказал Эмил.

Он забрал у Пэта пустой стаканчик и вылил из фляжки остатки для себя. Пэт вздохнул и опустил голову.

– Хотелось бы иметь еще месяцев шесть в запасе на подготовку. Но я думаю, добрый доктор, что игра окончена, и Эндрю об этом знает.

– Мы ждали этого целый год, отступление растянулось на три месяца с самого Потомака. Через одну-две недели так или иначе все будет закончено.

– И ты знаешь, как именно.

– Я не уверен, – понизив голос, сказал Эмил. – Эти ребята знают, что поставлено на карту. – Доктор кивком головы указал на висящий на стене плакат с фотографией сцены кровавой резни под Суздалем: – Мы все еще можем разбить этих ублюдков.

– Что ж, ради этого мы так долго отступали, – усмехнулся Пэт. – Я не согласился бы упустить такое зрелище даже за билет до Нью-Йорка. Я теперь командующий корпусом, важный и могущественный, как Хэн-кок или блаженной памяти Джон Рейнольдс, хороший был вояка.

Пэт поднял пустой стакан и допил последнюю каплю.

– Мы дадим им генеральное сражение, а когда мерзавцы нас перебьют, то пожалеют, что связались с нами.

– Ты в самом деле думаешь, что все кончено?

– А что еще остается думать? – снова засмеялся Пэт. – Это будет адское веселье. Через неделю я надеюсь принять участие в самой грандиозной битве после Геттисберга.