Соавторы: Эндрю Кейт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)
— О, я понимаю, через что вы сейчас проходите, все правильно, — ответил капитан. — Больше даже, чем вы могли бы подумать. Было несколько операций, на которых я не сумел оправдать свою репутацию, и затем я работал вдвое усерднее, чтобы снова получить то, что потерял. Обычно в таких случаях я получал лишь половину того, что надо было получить. Мой вам совет, Блейр: не вспоминайте прошлое слишком часто. Даже если вы совершите ошибки, не позволяйте им стать более важными, чем то, что происходит сейчас. И не вымещайте ваши разочарования на других людях. Например, на лейтенанте Питерс.
Блейр посмотрел на него.
— Вы отменяете мое решение по поводу Флинт, сэр? Возвращаете ее в летный состав?
Капитан покачал головой.
— Я не участвую в назначении пилотов летного крыла, пока мне не приходится этого делать. Вы исключили ее из летного состава. Вашим же решением она будет восстановлена. — Он сделал паузу. — Но я должен сказать вам кое-что. Этим утром она подала заявление о переводе на базу Блэкмейн. Ей хочется летать, так или иначе. Я отказал ей. Когда база закрывается, никому не хочется ломать голову над всеми сложностями перевода. Но рано или поздно с этим придется что-то делать, полковник. Она пилот, и очень хороший… когда ее голова работает так, как надо. Не вы ли жаловались на то, как разбрасываются хорошими пилотами, когда обнаружили, что Хоббс находится вне летного состава?
— Хоббс никогда не выкидывал таких штучек, как Флинт, — ответил Блейр. — И он происходит из расы, которая сделала вендетту формой искусства.
Эйзен неохотно кивнул.
— Вам решать, полковник. Я согласен с тем, что ей нужно привести свои мысли в порядок. Но слишком много времени без полетов может убить ее.
— Я знаю, капитан. Я знаю.
Блейр покинул рубку, чувствуя себя более неуверенным, чем когда-либо.
Личное помещение командира крыла, носитель «Виктори», система Блэкмейн.
Веспус… он снова вернулся на Веспус, и с ним была Ангел. Они, держась за руки, шли по вершине утеса, глядя на блестящее море; легкий бриз шевелил ее рыжие волосы.
Блейр знал, что это был сон, но знание не могло уменьшить силу иллюзии. Он действительно был с ней на Веспусе, это была неделя их отпуска. Время, когда никто из них не представлял, что они могут снова расстаться.
Вид с вершины скалы был прекрасен: заходящее солнце, одна из трех больших лун, висящая низко над горизонтом, море и небо, покрасневшие в сумерках. Но Блейр отвернулся от этого великолепия, чтобы посмотреть в глаза Ангел, чтобы впитать ее красоту. Они поцеловались, и во сне поцелуй, казалось, длился целую вечность.
Они сидели рядом, потерявшись друг в друге, им неважно было, что их окружало. Еще один поцелуй и длинное-длинное объятие. Они ласкали друг друга со все нараставшей страстью.
— Это навсегда, мон ами? — спросила Ангел, смотря глубоко в его глаза, почти в его душу.
— Вечность недостаточно долга, — ответил он. Они приблизились друг к другу…
Сон изменился. Снова Веспус, там, где море встречается с берегом, но оно было пустынно и мрачно, на горизонте собирались грозовые тучи. В этот раз Блейр стоял с генералом Таггартом, смотря на разбитую громаду, которая когда-то была «Конкордией». Он пошевелился, но не смог проснуться, не смог вернуть предыдущий сон…
Теперь он стоял на взлетной палубе недалеко от подиума, мимо него проезжали гробы. Генерал снова был с ним, читая имена глубоким, торжественным голосом. «Полковник Жаннет Деверо…»
Блейр вскочил, подавив крик. Его руки начали шарить по столу рядом с кроватью, пока не нащупали голографическую кассету, которую прислала она. Несколько секунд он теребил ее в руках, затем появилось ее изображение; губы беззвучно шевелились — громкость была отключена.
Он посмотрел на призрачную фигуру и попытался восстановить дыхание. Блейр никогда не был суеверным, но этот кошмар был словно знамение или видение. Ангел не было, и он боялся, что никогда не сможет вернуть ее.
Кают-компания, носитель «Виктори», система Блэкмейн.
Еще один вечер после еще одного дня работы, казавшейся бесконечной. Блейр очень хотел выпить чего-нибудь и расслабиться, и, хотя он не слишком хотел быть в компании, он предпочел кают-компанию собственному личному помещению. Он провел слишком много ночей, смотря на эти четыре стены и просыпаясь от повторяющегося кошмара. По крайней мере, здесь призрак Ангел не мог преследовать его.
У бара стояла группа офицеров, окружившая лейтенанта Роллинса. Они собрались у новостного терминала, смотря последний выпуск TNC, только что пришедший с Блэкмейна. Барбара Майлс, как всегда в идеальной форме, смотрела с экрана со смешанным выражением сочувствия и уверенности.
— Несмотря на опровержения со стороны официальных лиц Конфедерации, у TNC теперь есть независимое подтверждение того, что система Локанда была помещена под строжайший карантин из-за эпидемии смертельной болезни, которая, как нам сообщили, была вызвана биологическим оружием килрати. По неподтвержденным слухам, такое оружие уже не в первый раз используется против земных колоний. Сейчас считается, что колония на Локанде-4 уже понесла тяжелые потери, и, возможно, будет полностью уничтожена болезнью.
Она сделала важную паузу.
— Теперь другие новости с фронта. TNC узнал, что в нескольких отдаленных секторах Конфедерация предпринимает стратегическое отступление. В то время, как правительство и военные официально отрицают любые подобные действия, некоторые неофициальные источники говорят, что приказ отступать был дан для того, чтобы укрепить фронт ценой сдачи территорий, не представляющих важности, в надежде, что килрати распылят силы и таким образом раскроются для контрудара. Но независимые военные аналитики, работающие с TNC, назвали это объяснение ложным и считают, что «укрепление» — просто спешный ответ на наступление врага.
— Это Барбара Майлс с очередным выпуском Земного Канала Новостей…
— Выключи это, Радио, — проворчал лейтенант, которого Блейр узнал как одного из пилотов шаттлов. — Опять эта же старая песня из уст любителей кошек.
Роллинс выключил терминал.
— Эй, Трент, ты с Луны свалился? Мы были на Локанде… а сейчас закрывают базу Блэкмейн. Я слышал, что правительство собирается послать дипломатов на Килрах для мирных переговоров… что мы уже практически сдаемся. И ты все еще веришь в сказку о том, что мы выигрываем эту войну?
— Я хочу узнать одну вещь, Роллинс, — сказал Блейр, кладя руку на плечо лейтенанта, — почему вы с таким рвением рассказываете нам, как плохо все вокруг?
— Да ладно вам, полковник, — ответил Роллинс. — Вы должны быть совсем слепым, чтобы не замечать очевидных фактов. Все идет плохо… и будет еще хуже. Факт: у нас не было нормального отпуска много месяцев. Факт: они все время посылают это старое ведро из одной горячей точки в другую, как будто один изношенный носитель и одно крыло истребителей — это все, что они могут дать, чтобы прикрыть половину сектора. Факт: мы проводили одну защитную операцию за другой, и мы постоянно отступаем после того, как они заканчиваются. Мне кажется, что все очень ясно, полковник. Эта война сходит на нет, все правильно. Но выигрываем ее не мы.
Блейр перевел взгляд с Роллинса на окружавших его людей. Большая часть согласно кивала, однако некоторые, вроде лейтенанта Трента, были весьма недовольны его словами.
— Вы хотите фактов, лейтенант? Я вам дам несколько штук для обдумывания. Факт: солдаты на фронте, даже те, у которых множество неплохих источников информации, никогда не видят всей происходящей ситуации. Факт: самый быстрый способ проиграть войну — позволить моральному состоянию быть подточенным бестолковыми молодыми офицерами с большими ушами, еще большим ртом и без всякого здравого смысла. И еще один факт: я знаю одного офицера связи, у которого слишком много свободного времени и чья любовь к сплетням ухудшает боевой дух на этом корабле.
— При всем к вам уважении, сэр, я остаюсь при своем мнении, — упрямо сказал Роллинс.
— Это верно. Но если я еще раз услышу подобные пораженческие разговоры, вас переведут в департамент уборки мусора, там, где вам самое место. Намек понят?
— Вы заставите его замолчать, но правда от этого никуда не денется, — сказал кто-то из офицеров.
— Если это правда, то нытье об этом ничего не изменит, — сказал Блейр. — Мы должны играть теми картами, которые нам раздали. Но, как я уже сказал, солдаты на передовой не слишком много знают о том, что происходит. Черт побери, может быть, все даже хуже, чем думает наш господин Пессимист. Но, может быть, все гораздо лучше. Я имею в виду, что если мы решим, что все равно проиграем, и сдадимся, то мы можем подвести людей, которым мы нужны, чтобы все изменить. — Он помолчал. — Я никому не говорю, как вы должны думать. И даже не говорю, что нельзя болтать глупости после нескольких стаканов. Но распространять слухи, что все хуже некуда — это уже слишком. Я тоже слышал некоторые слухи, которые гораздо менее ужасны, и уверен, что и Роллинс их тоже слышал… но они не слишком популярны, потому что недостаточно пикантны.
Роллинс внимательно посмотрел на него, затем пожал плечами.
— Может быть, вы правы, сэр, — сказал он. — Может быть, я действительно слишком люблю поболтать.
— Итак, с этого момента учитесь прикрывать рот, — Блейр выдавил из себя улыбку. — В конце концов, вам что, не о чем больше поговорить, чем об этой чертовой войне? О девушке, которую вы оставили… или о какой-нибудь выходке в отпуске, которую долго не забудете? — Он повернулся к бармену. — Рости… налей всем за мой счет. Но только тем, которые будут говорить о чем-нибудь приятном, хорошо?
Офицеры радостно смеялись и переговаривались, а Блейр перебрался за пустой столик около смотрового окна. Он сел там, смотря в черноту.
Он мог цитировать учебник по поднятию боевого духа, когда он говорил с ними. Проблема заключалась в том, что он сам не верил ни одному слову.
Глава 16.
Капитанская рубка, носитель «Виктори», система Блэкмейн.
Блейр остановился у входа в капитанскую рубку, раздумывая, нажимать ли на кнопку звонка. «Виктори» сегодня полнилась свежими слухами, основанными на прибытии курьерского корабля из главного штаба в Торго. Никто не знал, что корабль передал Эйзену, но все были уверены, что это обозначало изменение приказов, может быть, новое задание. Блейр не особо стремился узнать, что для них заготовили на этот раз. Он чувствовал, что не готов снова вернуться на фронт, пока провал на Локанде все еще терзал его. Правда, он не мог в этом никому признаться, не сопровождая признание заявлением о переводе куда-нибудь в тыловую часть, подальше от фронта.
Насколько соблазнительной ни была бы эта идея, Кристофер Блейр отказался сдаться ей. Он не мог позволить другим сражаться на войне, в то же самое время ища безопасное место для себя. Он был в неоплатном долгу перед всеми своими товарищами, которые остались, чтобы сражаться.
Усилием воли Блейр заставил себя успокоиться и нажал на звонок.
— Войдите, — прозвучал голос Эйзена, и дверь открылась.
— По вашему приказанию прибыл, сэр, — сказал Блейр.
— А, полковник, это хорошо. — Эйзен встал; то же сделал и офицер в ослепительно белой форме напротив него. — Это майор Кевин Толвин, из главного штаба сектора.
— Эй, Одинокий Волк, — Блейр действительно был рад видеть этого молодого человека. Широко улыбаясь, он подошел к Толвину и пожал ему руку. — Много времени прошло, парень.
— Еще один старый знакомый, полковник? — спросил Эйзен.
— Да, сэр, — ответил Блейр. — Мы вместе служили на «Тараве» несколько лет назад. — Он оглядел Толвина. Невысокий, с детским лицом, племянник адмирала Джеффа Толвина выглядел недостаточно взрослым, чтобы бриться, а уж тем более, чтобы быть офицером Конфедерации. — Уже майор? Это неплохое повышение. В последний раз, когда я о тебе слышал, ты был всего лишь лейтенантом Толвином…
Толвин покраснел.
— Это внеочередное звание, полковник. Я стал капитаном военно-космических сил после Битвы за Землю, а повышение получил после того, как получил ранение при зачистке Веспуса. — Он поколебался. — Думаю, что меня слишком часто подбивали, и дядя перевел меня на штабную должность — он сказал, что я уже истратил всю свою удачу, и он не хочет рисковать мной.
— Штабная должность, вот как. Жаль это слышать. Парень, ты должен быть в летном составе, там тебе самое место.
— Как будто я этого не знаю, — ответил Толвин. — Но… моего мнения никто не спрашивал. Адмирал не любит, когда ему отвечают «нет», так что теперь я здесь.
Блейр понимающе кивнул. Он слышал истории о том, как адмирал Толвин открыто демонстрировал эмоции, сначала, когда боялся, что Кевин пропал без вести или погиб, затем, когда юноша вылечился и вернулся на флот. Может быть, штабная должность была попыткой спасти Кевина Толвина от беды. В конце концов, он был ближайшим из выживших родственников адмирала и провел немало боев, служа на «Тараве». Медаль за доблесть на его груди служила более чем достаточным доказательством.
— Если позволите прервать вас, полковник, давайте лучше займемся делами. — Эйзен показал на кресла около своего стола. Когда они сели, он продолжил. — Майор Толвин привез нам новые приказы из генерального штаба. Похоже, что война разгорается с новой силой, по крайней мере, для нас. Майор?
— Нападение на Локанду-4 было сигналом, — сказал Толвин. — Мы знаем, что коты работали над многими проектами стратегического вооружения, но мы не ожидали, что они введут их в действие, пока их флот все еще в хорошем состоянии. Это противоречит всему в философии килрати — прибегать к такому явному геноциду. Они всегда любили ближний бой один на один, а это переворачивает все наши представления о них.
— Есть ли у нас доказательства того, что они собираются и дальше применять биологическое оружие? —спросил Блейр. — Или это был… особый случай?
— Мы не знаем, — ответил Толвин. — А это заставило Высшее Командование серьезно поломать голову, скажу я вам. Все, что мы знаем, — килрати обостряют войну, и если мы не сумеем поднять наши ставки, придется сбросить карты.
— Поднять наши ставки… как? — спросил Блейр.
— Конфедерация тоже работает над супероружием, — сказал им Толвин. — Битва за Землю серьезно напугала нас всех. Большое нападение килрати застало всех врасплох. Не думаю, что я должен вам говорить, что мы в возбужденном состоянии. Еще одна такая атака, и все будет кончено. Вспомните, им удалось сбросить больше двадцати ядерных боеголовок на Землю в последний раз. Если бы хоть одна из ракет несла биологическое оружие, наша родная планета сегодня была бы безжизненной пустыней. Теперь это уже война на истребление, и у нас уже практически готова пара контрударов.
Блейр ничего не ответил. Идея ответить килратским зверствам на Локанде с помощью ответного удара по мирному населению привела его в ужас, но он попытался не выказать этого в голосе и выражении лица.
Толвин внимательно посмотрел на Блейра.
— Один из проектов продвигает генерал Таггарт и парни из отдела секретных операций, а другим заправляет мой дядя. Именно поэтому он покинул «Конкордию» практически перед тем, как она погибла.
Эйзен прокашлялся.
— Если вы не возражаете, майор, мне бы очень хотелось, чтобы вы продолжили брифинг.
— Простите, сэр, — сказал Толвин. — Оба проекта на самом деле выросли из одного и того же исследования. Похоже, когда «Тарава» провела рейд на Килрах несколько лет назад, мы получили от этого несколько неожиданных результатов. Килрах гораздо менее стабилен в планетологическом смысле, чем Земля. Сейсмические проблемы, землетрясения, вулканы и тому подобное. Мы узнали, что на Килрахе действуют несколько приливных сил, которые делают планету весьма уязвимой к широкомасштабной сейсмической активности. — Он сделал паузу. — Если Килрах потрясти как следует, он может буквально развалиться.
— И у Главного штаба есть оружие, которое может сделать это?
— Больше одного, полковник. Мне не описывали проект отдела секретных операций, только в общих чертах. Но проект «Бегемот» , который предпочитает мой дядя, использует большое количество энергетических лучей высокой интенсивности, которые вызывают сейсмические потрясения. Если его правильно навести и выстрелить, «Бегемот» может уничтожить Килрах.
— А потеря родного мира может выбить почву из-под ног всей Империи, — проговорил Эйзен с легкой улыбкой. — Этот проект амбициозен, скажу я вам.
— Это геноцид, — тихо сказал Блейр. — Сколько гражданских мы убьем?
