Текст книги "Базар житейской суеты. Часть 3"

Автор книги: Уильям Теккерей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Миссъ Горроксъ, возведенная въ должность ключницы на «Королевиной усадьбѣ«, командовала всей прислугой съ подобающимъ великолѣпіемъ и пышностью. Слугамъ приказано было называть ее не иначе, какъ «сударыня», или «мадамъ», и таковой титулъ утвердился за ней навсегда. Нашлась даже маленькая дѣвочка, сударынина фафоритка, которая, ни-съ-того ни-съ-сего стала называть ее «миледи», не получая, однакожь, ни выговоровъ, ни упрековъ за этотъ титулъ.

– Что жь такое, Гестеръ? Были, конечно, миледи получше меня; но были и хуже въ тысячу разъ. Все можстъ статься, Гестеръ.

Таковъ былъ первоначальный отвѣтъ миссъ Горроксъ на этотъ лестный комплиментъ. Всѣмъ она завѣдывала и командовала безконтрольно, и власть ея не простиралась только на буфетчика-отца, которому, однакожь, съ приличной деликатностью, она уже намекала нѣсколько разъ, чтобы онъ не слишкомъ фамильярничалъ съ будущей супругой баронета. Эту возвышенную роль въ своей жизни миссъ Горроксъ репетировала съ великимъ наслажденіемъ для себя самой, и къ невыразимой потѣхѣ старика сэра Питта, который ухмылялся надъ ея жеманствомъ, и хохоталъ по цѣлымъ часанъ надъ ея нелѣпымъ подражаніемъ манерамъ и приличіямъ свѣтской дамы. Онъ клялся, что эта роль идетъ къ ней какъ нельзя лучше и, вслѣдъ затѣмъ, приказывалъ ей надѣвать придворные костюмы первой леди Кроли, клятвенно увѣряя, что въ будущій сезонъ онъ введетъ ее во всѣ великолѣпные салоны столицы. Однажды, онъ обѣщалъ даже представить миссъ Горроксъ ко двору, и разряженная Кукла вѣрила отъ чистаго сердца всѣмъ этимъ обѣщаніямъ и клятвамъ. Она прибрала къ своимъ рукамъ гардеробы обѣихъ покойныхъ леди, перерѣзала ихъ платья, перекроила и перешила ихъ по своему собственному вкусу. По всей вѣроятности, она приняла бы также въ свое владѣніе всѣ фамильные брильянты и другія драгоцѣнныя вещицы, если бы сэръ Питтъ Кроли не заперъ ихъ подъ замокъ въ своемъ собственномъ кабинетѣ. Ключей отъ этого замка миссъ Горроксъ не могла вытащить у него ни ласками, ни угрозами, ни убѣжденіями. Не подлежитъ по крайней мѣрѣ сомнѣнію тотъ замѣчательный фактъ, что, спустя нѣсколько времени, когда Кукла принуждена была оставить «Королевину усадьбу», въ одномъ изъ ящиковъ открыли тетрадь, принадлежавшую этой леди. По изслѣдованіи оказалось, что миссъ Горроксъ упражнялась по этой тетрадкѣ въ наукѣ чистописанія вообще, и въ подписываніи своей фамиліи въ частности, какъ напримѣръ: «леди Кроли, леди Бетси Горроксъ, леди Елисавета Кроли», и проч.

Хотя люди мирнаго Пастората никогда не заходили въ прадѣдовскій замокъ, и тщательно избѣгали всякихъ сношеній съ его безумнымъ владѣльцомъ, однакожь, было имъ извѣстно до мельчайшихъ подробностей все что ни дѣлалось въ замкѣ, и съ часу на часъ ожидали они катастрофы, которую предчувствовала также и миссъ Горроксъ. Но, сверхъ чаянія, завистливая судьба опрокинула вверхъ дномъ всѣ ея ожиданія, и навсегда лишила достодолжной награды эту любезную и милую дѣвицу.

Однажды, баронетъ засталъ «свою миледи», такъ онъ называлъ ее въ шутку, на табуретѣ за старымъ и разстроеннымъ фортепьяно въ гостиной, до котораго никто не дотрогивался съ той поры, какъ Бекки Шарпъ играла на немъ кадрили. Миссъ Горроксъ сидѣла съ превыспреннею важностію, упражняясь, по-мѣрѣ своихъ средствъ, въ подражаніи музыкальнымъ звукамъ, которые ей удавалось слышать. Маленькая дѣвочка, фаворитка, стояла подлѣ своей барыни, качала головой и внизъ, и вверхъ, и направо, и налѣво, и безпрестанно повторяла отъ полноты душевнаго восторга: «Безподобно, миледи! Чудо, какъ хорошо, сударыня-миледи!» Точь-въ-точь какъ вѣжливыя и услужливыя особы въ джентльменскихъ гостиныхъ осыпаютъ похвалами настоящихъ пѣвицъ.

Сдѣлавшись внезапнымъ свидѣтелемъ этой сцены, старый баронетъ разразился, по обыкновенно, веселымъ и добродушнымъ смѣхомъ. Вечеромъ, за бутылкой рома, онъ пересказалъ всѣ подробности этого обстоятельства буфетчнку Горроксу, къ великому смущенію миссъ Горроксъ, приготовлявшей пуншъ для баронета. Сэръ Питтъ барабанилъ по столу, какъ-будто столъ былъ музыкальнымъ инструментомъ и визжалъ немилосердно, подражая пѣнію Куклы. Такой прекрасный голосъ непремѣнно долженъ быть обработанъ, кричалъ сэръ Питтъ, и клятвенно увѣрялъ, что миссъ Горроксъ будетъ имѣть музыкальныхъ учителей, въ чемъ, разумѣется, ничего не могло быть смѣшного, какъ справедливо замѣтила Кукла. Вообще, старый баронетъ былъ очень веселъ въ этотъ вечеръ, и выпилъ съ своимъ буфетчикомъ и другомъ необычайное количество рома и воды. Въ поздній часъ ночи, мистеръ Горроксъ, искренній другъ, собутыльникъ и вѣрный слуга, проводилъ своего господина въ спальню.

* * *

Прошло не больше получаса. Въ джентльменскомъ замкѣ послышались толкотня и суматоха. Огоньки замелькали въ окнахъ по всѣмъ направленіямъ древняго жилшца, котораго хозяинъ занималъ обыкновенно не больше двухъ или трехъ комнатъ. Скоро мальчикъ на маленькой лошадкѣ выѣхалъ изъ воротъ, и поскакалъ за докторомъ въ Модбери.

Черезъ часъ – никакъ не больше, и этотъ фактъ служитъ разительнымъ доказательствомъ, въ какой степени проницательная мистриссъ Бьютъ держала ухо востро, наблюдая за всѣми движеніями джентльменскаго дома – черезъ часъ, мистриссъ Бьютъ, окутанная шалью, достопочтенный Бьютъ Кроли и Джемсъ, его сынъ, пробирались изъ Пастората черезъ паркъ, и уже входили въ корридоръ замка черезъ отворенную дверь.

Они прошли черезъ корридоръ въ небольшую имнату, гдѣ увидѣли на столѣ три стакана и опорожненную бутылку съ ромомъ, употребленную на вечернее угощеніе баронета. Отсюда вошли они въ кабиметъ сэра Питта, и тутъ застали миссъ Горроксъ, въ розовой шляпкѣ съ ленточками, и съ огромной связкой ключей въ рукахъ. Съ озабоченнымъ и тревожнымъ видомъ, Куколка пыталась отпереть ящики коммодовъ и шкатулки. Вдругъ ключи выпали изъ ея рукъ, и она взвизгнула отъ ужаса, когда взоры ся встрѣтились съ сверкающими глазами мистриссъ Бьютъ.

– Посмотрите-ка сюда, Джемсъ и мистеръ Кроли! заголосила мистриссъ Бьютъ, указывая на испуганную и ошеломленную фигуру несчастной.

– Онъ самъ отдалъ ихъ мнѣ! Самъ отдалъ ихъ мнѣ! завизжала Кукла.

– Отдалъ ихъ тебѣ?! Тебѣ, негодная тварь? закричала мистриссъ Бьютъ, – будьте свидѣтелями, Джемсъ и мистеръ Кроли: мы застали эту гадкую женщину за кражей вещей баронета. Она должна околѣть на висѣлицѣ, какъ я уже давно предсказала.

Сраженная окончательно этими словами, Бетси Горроксъ зарыдала во весь голосъ и, скрестивъ руки, стала на колѣни передъ своей грозной судьею. Но мистриссъ Бьютъ отнюдь не принадлежала къ числу женщинъ, расположенныхъ къ великодушному прощенію обидъ: уничиженіе врага было, напротивъ, тріумфомъ для ея души.

– Звони въ колокольчикъ, Джемсъ, сказала мистриссъ Бьютъ, – звони до тѣхъ поръ, пока не сбѣгутся люди.

И на повторенный звонокъ Джемса сбѣжалась вся прислуга.

– Запереть эту женщину въ безопасное мѣсто, сказала мистриссъ Бьютъ, – мы застали и уличили ее въ расхищеніи собственности сэра Питта. Вы, мистеръ Кроли, пріймете на себя трудъ отдать ее въ руки правосудія. Ты, Беддосъ, завтра поутру отвезешь еe на крестьяиской телѣгѣ въ соутамптонскую тюрьму.

– Послушай, однакожь, моя милая, началъ достопочтенный Бьютъ, – она вѣдь только…

– Нѣтъ ли здѣсь желѣзныхъ нарукавниковъ? продолжала мистриссъ Бьютъ, притопнувъ своими башмаками на деревянныхъ подошвахъ, – подать сюда нарукавники. Да гдѣ этотъ ея гадкій отецъ?

– Сэръ Питтъ самъ пожаловалъ ихъ мнѣ, застонала бѣдная Бетси, – не правда ли, Гестеръ? Вѣдь ты видѣла, какъ онъ далъ ихъ мнѣ?.. Давно ужь это было… тотчасъ же послѣ нашего пріѣзда съ ярмарки. Оно мнѣ всеравно: возьмите ихъ, если думаете, что я украла.

И несчастная вытащила изъ своего кармана пару блестящихъ пряжекъ для башмаковъ, возбудившихъ ея удивленіе и восторгъ. Пряжки лежали въ одномъ изъ книжныхъ ящиковъ, и Бетси только что успѣла обратить ихъ въ свою собственность.

– Ахъ, Бетси, Бетси? Какъ это, право, не стыдно тебѣ городить такой вздоръ? Безсовѣстная ты этакая! сказала маленькая дѣвочка, фаворитка несчастной миссъ Горроксъ, – и кому же ты ослѣлилась болтать такія небылицы въ лицахъ? Самой госпожѣ Бьютъ Кроли, доброй и прекрасной госпожѣ, да еще его достопочтенству (дѣвчонка тутъ сдѣлала реверансъ), самому господину Бьюту Кроли! Какая ты безстыдница, Бетси! Вы можете, сударыня, обыскать всѣ мои ящики… вотъ вамъ и ключъ, мистриссъ Бьютъ, ничего не найдете у меня, сударыня, потому что я, смѣю сказать, дѣвушка честная, хотя родилась отъ бѣдныхъ родителсй, и выросла въ рабочемъ домѣ, а все-таки я дѣвушка честная, и если вы найдете у меня хотъ шолковый чулокъ, хоть какую-нибудь тряпочку изъ барскихъ вещей… вотъ съ мѣста не сойдти, если найдете что-нибудь. Я дѣвушка честная, не то, что эта.

– Подай сюда твой ключи, негоница! прошипѣла мистриссъ Бьютъ, обращаясь къ несчастпми Бетси.

– А вотъ вамъ и свѣчка, сударыня, пропищала нетерпѣливая малютка Гестеръ, безпрестанно кланяясь и присѣдая, – я покажу вамъ ея комнату, сударыня, и открою вамъ всѣ ея шкафы, мистриссъ Бьютъ. И сколько у нея навалено тамъ всякаго господскаго добра! видимо-невидимо, сударыня!.. А я дѣвушка честная….

– Прикуси свои языкъ, дѣвчонка, перебила мистриссъ Бьютъ, я и безъ тебя хорошо знаю комнату этой твари. Мистриссъ Браунъ, потрудитесь идти со мной, а ты, Беддосъ, отвѣчаешь мнѣ за эту женщину, продолжала мистриссъ Бьютъ, схвативъ свѣчу. Вы, мистеръ Кроли, бѣгите скорѣе наверхъ, и смотрите, какъ бы тамъ не отравили нашего несчастнаго брата.

И мистриссъ Бьютъ, сопровождаемая госпожею Браунъ, отправилась въ комнату, которая, всамомъ дѣлѣ, была ей извѣстна въ совершенствѣ, какъ это доказала она немедленно, лишь только перееступила за порогъ.

Достопочтенный Бьютъ пошелъ наверхъ, гдѣ нашелъ онъ уѣзднаго доктора изъ Модбери, и оторопѣлаго буфетчика Горрокса, который стоялъ за стуломъ своего господина. Оба они старались пустить кровь сэру Питту Кроли.

* * *

Рано утромъ, по распоряженію мистриссъ Бьютъ, отправленъ былъ курьеръ въ столицу съ печальнымъ извѣстіемъ къ мистеру Питту Кроли. Мистриссъ Бьютъ вступила, до времени, въ управленіе замкомъ, и просидѣла всю ночь у постели больного. Общими усиліями, баронетъ былъ приведенъ, наконецъ, въ чувство. Говорить онъ не могъ, но, казалось, узнавалъ всѣхъ окружающихъ особъ. Мистриссъ Бьютъ, не смыкая глазъ, бодрствовала при его постели. Храбрая, неутомимая и великодушная леди, она, повидимому, не знала, что такое усталость, между-тѣмъ какъ докторъ спокойно храпѣлъ въ креслахъ. Горроксъ попытался-было обнаружить свое вліяніе и власть при особѣ сэра Питта, но мистриссъ Бьютъ назвала его безпутнымъ пьяницей, и запретила ему показываться на глаза въ этомъ домѣ, если только онъ не хочетъ отправиться въ ссылку съ своей негодной дочерью.

Устрашенный этой угрозой, буфетчикъ спустился въ дубовую комнату, гдѣ сидѣлъ мистеръ Джемсъ, производившій безъуспѣшныя изслѣдованія надъ пустой бутылкой. По его приказанію, мистеръ Горроксъ долженъ былъ принести новую бутылку съ ромомъ и чистые стаканы, къ которымъ немедленно присосѣдился и достопочтенный мистеръ Бьютъ. Затѣмъ, отецъ и сынъ приказали буфетчику сдать ключи, и не показывать больше своей плутовской рожи въ джентльменскомъ замкѣ.

Горроксъ повиновался. Онъ и его дочь, окруженные мракомъ ночи, выбрались тайкомъ изъ воротъ, и отказались такимъ образомъ отъ властительства надъ «Королевиной усадьбой».

ГЛАВА XXXIX,
Бекки становится дѣйствительнымъ членомъ фамліи Кроли

Старшій сынъ и наслѣдникъ баронета прибылъ благовременно послѣ этой катастрофы, и отнынѣ, можно сказать, уже началось его господствованіе въ «Королевиной усадьбѣ«. Старый баронетъ еще жилъ нѣсколько мѣсяцовъ; но умственныя способности и даръ слова уже никогда болѣе не возвращались къ разбитому параличомъ старику.

Вступивъ въ управленіе прадѣдовскимъ помѣстьемъ, мистеръ Питтъ нашелъ его въ странномъ положеніи. Сэръ Питтъ, повидимому, только и дѣлалъ всю свою жизнь, что продавалъ, закладывалъ или покупалъ. Дѣлами его завѣдывали человѣкъ двадцать, и съ каждымъ изъ нихъ непремѣыно была у него ссора. Онъ перебранился со всѣми своими арендаторами, и завелъ съ ними безконечныя тяжбы. Судился онъ съ управигелями каменоломни, сутяжничалъ съ адвокатами, и ябедничалъ въ судѣ на всѣхъ купцовъ и торгашей, съ которыми имѣлъ дѣла. Побѣдить всѣ эти затрудненія и очистить помѣстье отъ сутяжническихъ кляузъ: такова была задача, которую предложилъ себѣ достойный дипломатъ, принявшійся за дѣло съ удивительною ревностію. Все его семейство немедленно переселилось на «Королевину усадьбу», куда, само-собою разумѣется, перебралась и леди Саутдаупъ. Продолжая неутомимо всѣ свои прежнія сношенія съ квакерами, кувыркателями, методистами и накатчиками, леди Саутдаунъ, къ величайшему огорченію и гнѣву мистриссъ Бьютъ, нашла, по тщательномъ изслѣдованіи, что дѣла въ приходѣ Королевиной усадьбы, съ раціонально-эстетической точки зрѣнія, находятся въ мрачномъ запустѣніи, вслѣдствіе постоянной небрежности и нерадѣнія Бьюта Кроли. Принимая къ сердцу благоутробіе своихъ ближимхъ, достопочтенная леди рѣшилась забрать Пасторатъ въ свои собственныя руки, опредѣливъ, на мѣсто Бьюта, юнаго кувыркателя, котораго въ ту пору протежировала леди Саутдаунъ. Мистеръ Питтъ, какъ геніальный дппломатъ, смотрѣлъ до времени сквозь пальцы на всѣ эти затѣи своей тещи.

Намѣренія мистриссъ Бьютъ относительно миссъ Бетси Горроксъ не были приведены въ исполненіе, и ей не удалось сдѣлать визитъ въ соутамптонскую тюрьму. По выходѣ изъ замка, миссъ Бетси и почтенный ея родитель удалились къ Гербамъ Кроли, въ деревенскій трактиръ, состоявшій съ нѣкотораго времени на откупу у мистера Горрокса. Отецъ и дочь поселились здѣсь окончательно, и продолжали пользоваться доходами, доставившимися отставному буфетчику на мѣстныхъ выборахъ одинъ голосъ. Достопочтенный Бьютъ съ своей стороны тоже имѣлъ одимнъ голосъ. Онъ, мистеръ Горроксъ, да еще четыре джентльмена составляли такимъ-образомъ представительное общество, пользовавшееся правомъ подаванія голосовъ при выборѣ отъ Королевиной усадьбы депутатовъ въ Нижній Парламентъ.

Молодыя леди джентльменскаго замка и Пасторатъ были между собою довольно любезны и учтивы, но мистриссъ Бьютъ и леди Саутдаунъ никогда не могли встрѣтиться безъ наклонности къ сильнѣйшей ссорѣ, и взаимныя ихъ свиданія мало-по-малу совершенно прекратились. Леди Саутдаунъ уединялась въ своей комнатѣ всякій разъ, какъ дѣвицы Пастората дѣлали визиты своимъ двоюроднымъ сестрицамъ въ замкѣ. Никакъ нельзя сказать, чтобъ мистеръ Питтъ слишкомъ огорчался этимъ довольно частымъ отсутствіемъ своей тёщи. Фамилія Бенки, нечего и говоритъ, была интереснѣйшая и умнѣйшая фамилія въ цѣломъ мірѣ, и притомъ, леди Саутдаунъ имѣла долгое время неограниченное вліяніе на мистера Питта, но это вліяніе казалось ему иной разъ бременемъ довольно тяжкимъ. Считатъся молодымъ до сихъ-поръ было безъ сомнѣнія очень лестно; но подчиняться въ сорокъ шесть лѣтъ чужой волѣ наравнѣ съ легкомысленнымъ мальчикомъ – это ужь, съ позволенія сказать, изъ рукъ вонъ.

Леди Дженни во всѣхъ своихъ движеніяхъ подчинялась безусловно материнской волѣ. Она обожала своихъ дѣтокъ, и то было для нея неизмѣримымъ счастьемъ, что леди Саутдаунъ не обращала на нихъ слишкомъ попечительнаго вниманія. Такой недостатокъ внимательности произошелъ отъ столкповенія родствеянаго долга съ другими болѣе серьёзными обязаныостями гуманнаго свойства. У леди Саутдаунъ были постоянныя и разнообразныя сношенія съ накатчиками, и она вела обширнѣйшую корреспонденцію съ аскетическими философами Африки, Ами, Австраліи, Америки, и проч. Всѣ эти занятія поглощали большую часть ея времени, такъ что она почти совсѣмъ выпустила изъ вида свою внучку, маленькую Матильду, и внучка своего, юнаго Питта Кроли. Малютка Питтъ родился очень слабымъ, и только неизмѣримыя дозы каломели прописанные рукой леди Саутдаунъ, возвратили его къ жизни.

Старикъ сэръ Питтъ перенесенъ былъ въ тѣ самые апартаменты, гдѣ нѣкогда угасла жнзпь леди Кроли, и здѣсь оставили его подъ неусыпнымъ надзоромъ и на попеченіи миссъ Гестеръ, дѣвушки честной, заступившей мѣсто негодной Горроксъ. Мы обязаны замѣтить. что она исполняла свою обязаныость съ ревностнымъ раченіемъ, какъ всякая добросовѣстная нянька на хорошемъ жалованьи. А какая любовь, позвольте спросить, какая вѣрность, какое постоянство сравняются съ усердіемъ няньки на хорошемъ жалованьи? Она разглаживаетъ подушки, приготовляетъ аррорутъ, не смыкаетъ глазъ по ночамъ, безропотно переноситъ жалобы паціента и его брюзгливость, видитъ изъ дверей одинокой комнаты блестящіе лучи утренняго солнца, и не смѣетъ перешагнуть за порогъ, дремлетъ по ночамъ въ креслахъ, и кушаетъ супъ въ уединеніи на скорую руку. Длинные, длинные вечера проводитъ нянька, не дѣлая ничего, наблюдая только за кипѣніемъ бульйона, и переворачивая уголья въ каминѣ. Одинъ и тотъ же нумеръ газеты читаетъ она цѣлую недѣлю, и одна и та же книжонка, въ родѣ «Восторгнутыхъ Классовъ», или «Утѣшеніе въ Нищетѣ«, составляетъ ея единственную литературную пищу. И мы еще готовы ссориться съ такой особой за то, что какъ-нибудь нечаянно очутилась въ ея корзинкѣ бутылка съ джиномъ! Милостивыя государыни, не угодно ли вамъ указать мнѣ на мужчину, который согласился бы съ такимъ самоотверженіемъ проняньчить около года предметъ своей нѣжнѣйшей страсти. Нянькѣ между-тѣмъ вы платите какихъ-нибудь десять фунтовъ за три мѣсяца, да еще жалуетесь, что слишкомъ дорога плата. Мистеръ Кроли по крайней мѣрѣ ужасно ворчалъ, что ему пришлось заплатить половину этой суммы дѣвицѣ Гестеръ за ея неусыпныя попеченія при болѣзненномъ одрѣ стараго боронета.

Въ солнечные дни, стараго джентльмена выносили на террасу въ тѣхъ самыхъ креслахъ, которыя для этой-же цѣли употребляла въ Брайтонѣ миссъ Кроли, и которыя теперь перевезеыы были на Королевину усадьбу стараніями тещи мистера Питта. Леди Дженни, по обыкновенію, гуляла въ такихъ случаяхъ, подлѣ старика, и старикъ, повидимому, чрезвычайно полюбилъ свою невѣстку. Онъ обыкновенно кивалъ ей нѣсколько разъ и улыбался, когда она входила въ его комнату, но жалобные и болѣзненные стоны вырывались изъ его груди, когда леди Дженми уходила, и лишь только дверь затворялась за нею, старикъ плакалъ и рыдалъ. Миссъ Гестеръ, въ присутствіи молодой барыни, была чрезвычайно ласкова и предупредительна къ своему паціенту; но какъ-скоро они уходила, нянька сжимала кулаки, дѣлала гримасы, и дерзко говорила баронету: «перестанешь ли ты хныкать, глупый старичшика?» Затѣмъ она откатывала его кресла отъ камина, гдѣ онъ любилъ сидѣть… и бѣдный старикъ рыдалъ еще сильнѣе.

Итакъ, вотъ что осталось отъ семидесяти лѣтъ сутяжничества, каверзъ, мелкихъ хитростей, пронырства, низкаго самолюбія и пьянства!.. Думалъ ли сэръ Питтъ, что онъ сдѣлается жалкимъ и плаксивымъ идіотомъ, котораго станутъ укладывать въ постель, умывать, чистить и кормить, какъ безсмысленнаго ребенка.

Пришелъ наконецъ день, окончившій занятія неутомимой няньки. Рано утромъ, когда мистеръ Питтъ сидѣлъ въ своемъ кабинетѣ за счетными книгами главнаго управителя Королевиной усадьбы, послышался легкій стукъ въ дверь, и вслѣдъ затѣмъ, дѣлая реверансъ, въ комнату вошла миссъ Гестеръ.

– Смѣю доложить, сэръ Питтъ, начала Гестеръ, безпрестанно кланяясь и присѣдая, что сэръ Питтъ приказалъ долго жить сегодня поутру, сэръ Питтъ. Я поджаривала тосты, сэръ Питтъ, для его кашицы, сэръ Питтъ, которую онъ, сэръ Питтъ, принималь каждое утро, сэръ Питтъ, въ шесть часовъ, сэръ Питтъ… мнѣ послышался тяжолый стонъ, сэръ Питтъ… и… и… и…

Миссъ Гестеръ сдѣлала самый любезный и красивый ревераисъ.

Отчего же, при этой вѣсти, блѣдное лицо Питта покрылось яркой краской? Неужели оттого, что онъ самъ наконецъ сдѣлался сэромъ Питтомъ, то-есть баронетомъ и членомъ парламента, со всѣми надеждами и блестящими почестями, присвоенными этому титулу? «Имѣнье теперь можетъ быть очищено наличными деньгами,» подумалъ Питтъ, и въ головѣ его быстро образовались и созрѣли планы для всѣхъ возможныхъ улучшеній и поправокъ. Прежде онъ не хотѣлъ тратить на это теткиныхъ денегъ, изъ опасенія, что сэръ Питтъ все передѣлаетъ по своему, и онъ только по пустому убьетъ значительную часть своего капитала.

* * *

Печально загудѣлъ колоколъ на башнѣ Королевиной усадьбы, возвѣщая о кончинѣ баронета; сторы въ окнахъ замка и Пастората опустились, и достопочтенный Бьютъ отложилъ свою поѣздку на скачки въ уѣздный городъ. Это однакожь не помѣшало ему пообѣдать въ домѣ сэра Фуддельстона-Туддельстона, гдѣ, за стаканами портвейна, долго бесѣдовали о его покойномъ братѣ и о характерѣ молодого сэра Питта Кроли. Миссъ Бетси, вышедшая этимъ временемъ замужъ за модберійскаго сѣдельника, рыдала долго и громко. Докторское семейство отправилось въ замокъ Королевиной усадьбы, чтобы засвидѣтельствовать почтеніе прекраснымъ леди и навѣдаться о ихъ здоровьи. Вѣсть о смерти достигла и до трактира Гербовъ Кроли, котораго содержатель стоялъ уже на пріятельской ногѣ съ достопочтеннымъ Бьютомъ, и всѣмъ было извѣстно, что Бьютъ частенько заходилъ къ мистеру Горроксу, который подчивалъ его пивомъ.

– Должна ли я писать къ вашему брату, или вы самй извѣстите его? спросила леди Дженни своего супруга, сэра Питта.

– Конечно, я самъ долженъ писать, и вмѣстѣ пригласить его на похороны, сказалъ сэръ Питтъ. Этого требуетъ приличіе.

– Приглашеніе будетъ конечно относиться и… и… и… къ мистриссъ Родонъ? спросила леди Джекни нерѣшительнымъ и робкимъ тономъ.

– Дженни! воскликнула леди Саутдаунъ. Какъ ты можешь думать объ этой женщпдѣ?

– Мы обязаны, конечно, просить и мистриссъ Родонъ, сказалъ рѣшительно сэръ Питтъ.

– Обязаны?! Это что значитъ? Вы хотите, стало-быть, чтобъ я не оставалась въ вашемъ домѣ? возразила леди Саутдаунъ.

– Прошу васъ припомнить, миледи, что я – глава и представитель этой фамиліи, отвѣчалъ сэръ Питтъ. Леди Дженни, потрудитесь написать письмо къ мистриссъ Родонъ Кроли, и попросите ее пожаловать на похороны.

– Дженни! Я запрещаю тебѣ брать перо въ руки! закричала раздраженная миледи.

– Кажется, я имѣлъ честь замѣтить, миледи, что я – глава этой фамиліи, повторилъ сэръ Питтъ. Мнѣ будетъ очень непріятно, если, по встрѣтившимся обстоятельствамъ, вы сочтете необходимымъ оставить Королевину усадьбу, но это, конечно, не сниметъ съ меня обязаныости управлять, какъ я хочу, замкомъ своихъ предковъ.

Леди Саутдаунъ, величественная какъ мистриссъ Сиддонсъ въ «Леди Макбетъ», гордо поднялась съ мѣста, и приказала заложить лошадей въ свою карету. Какъ же иначе? Если ужь выживаютъ ее изъ собственнаго своего дома, леди Саутдаунъ уйдетъ, пожалуй, на тотъ край свѣта, чтобы скрыть въ пустыиномъ одиночествѣ свою тоску.

– Мы и не думаемъ выживать васъ, мама, сказала робкая леди Дженни умоляющимъ тономъ.

– Вы приглашаете такихъ особъ, съ которыми не можетъ встрѣчаться женщина моего званія и съ моими нравственными свойствами. Завтра поутру я уѣзжаю.

– Благоволите, прошу васъ, писать подъ мою диктовку, леди Дженни, сказалъ сэръ Питтъ, вставая съ мѣста, и принимая повелительную позу. Пишите.:

Королевина усадьба. – Сентября 14го 1822. – Любезный братъ мой…

Услышавъ эти рѣшительныя и ужасныя слова, леди Макбетъ, ожидавшая до сихъ поръ несомнѣнныхъ признаковъ слабости и колебанія со стороны своего зятя, встала съ испуганнымъ видомъ и оставила библіотеку. Леди Дженни взглянула на своего супруга, какъ-будто ожидая позволенія идти за своей матерью, но сэръ Питтъ запретилъ ей повелительнымъ жестомъ двигаться съ мѣста.

– Не уѣдетъ, сказалъ онъ. Она отдала внаймы свои брайтонскій домъ, и уже успѣла истратить половину своего годового дохода. Жить въ гостинницѣ значитъ показать изъ себя раззорившуюся леди: на это не рѣшится графиня Саутдаунъ. Я уже давно ожидалъ случая принять эти рѣиштельныя мѣры, мой ангелъ: въ одномъ домѣ не могутъ быть двѣ главы – это слишкомъ очевидно. Продолжайте теперь писать подъ мою диктовку:

«Любезный братъ мой, считаю своей обязаныостью извѣстить васъ, какъ члена нашей фамиліи, о томъ печальномъ происшествіи, которое уже»… и проч.

Словомъ, завладѣвъ почти всѣмъ имуществомъ, на которое расчитывали и другіе родственники, Питтъ рѣшился респектэбльнымъ обхожденіемъ привлечь къ себѣ всѣхъ членовъ знаменитой фамиліи, и сообщить Королевнной усадьбѣ джентльменскій блескъ. Ему пріятно было думать, что теперь онъ – единственный представитель дома. Онъ рѣшился пустить въ ходъ всѣ свои таланты и вліяніе въ свѣтѣ, чтобы доставить младшему брату приличное мѣсто и устроить наилучшимъ образомъ всѣхъ своихъ племянниковъ и кузинъ. Этого требовалъ нѣкоторымъ образомъ самый долтъ справедливости, потому-что Питтъ своимъ дипломатическимъ искусствомъ отнялъ у нихъ наслѣдственныя деньги. Впродолженіе трехъ или четырехъ дней послѣ смерти баронета, планы его окончательно образовались и созрѣли. Онъ рѣшился властвовать справедливо и честно, отстранивъ леди Саутдаунъ отъ всякаго вмѣшателъства въ его. дѣла, и приблизивъ къ себѣ окончательно всѣхъ своихъ родныхъ.

На этомъ основаніи онъ продиктовалъ письмо къ своему брату Родону, письмо торжественное и выработанное, преисполненное глубокомысленными замѣчаніями, высокопарными словами и замысловатыми сентенціями, обличавшими въ сочинителѣ умъ обширный и ученость необъятную. Секретарь, писавшій это посланіе подъ диктовку, остолбенѣлъ отъ удивленія.

«Воображаю, какой ораторъ выйдетъ изъ него въ Палатѣ Депутатовъ!» думала леди Дженни, причемъ не мѣшаетъ замѣтить, что по вечерамъ, въ отсутствіе леди Саутдаунъ, Питтъ довольно часто намекалъ объ этомъ своей супругѣ. «Какъ онъ добръ, уменъ, геніаленъ! А мнѣ казалось прежде, что у него такая холодная натура!.. Нѣтъ, мужъ мой истинный геній!»

Дѣло въ томъ, однакожь, что Питтъ Кроли заранѣе выучилъ наизустъ это импровизированное письмо, и сочинилъ его втайнѣ, съ великимъ трудомъ, за нѣсколько дней до этого торжественнаго случая, когда леди Дженни получила приказаніе писать подъ дпктовку.

И это знаменитое письмо съ большою чорною бордюрой и чорною печатью, сэръ Питтъ Кроли отправилъ, по принадлежности, къ своему брату, полковнику Родону, въ Лондонъ. Но Родонъ Кроли не обнаружилъ особеннаго удовольствія при чтеніи торжественной эпистолы.

«Стоитъ ли ѣхать въ это скучное мѣсто? подумалъ онъ. «Зачѣмъ? Оставаться съ Питтомъ наединѣ послѣ обѣда – смертельная тоска. Ктому же, прогоны взадъ и впередъ обойдутся по крайней мѣрѣ въ двадцать фунтовъ. Пойтди развѣ посовѣтоваться съ Бекки.»

Какъ же не идти? Мистеръ Родонъ Кроли вѣрилъ въ свою Бекки, какъ французскіе солдаты въ Наполеона. Онъ понесъ письмо наверхъ, въ ея спальню, вмѣстѣ съ шоколздомъ, который онъ каждое утро приготовлялъ для нея своими собственными руками.

Бекки сидѣла передъ уборнымъ столикомъ, разчесывая свою золотистую голову. Вѣрный супругъ поставилъ передъ ея глазами письмо и шоколадъ на серебряномъ подносѣ.

– Vive la joie! вскричала мистриссъ Бекки, пробѣжавъ траурное посланіе, и быстро вскочивъ съ своего мѣста.

– Чему жь ты радуешься, мой ангелъ? сказалъ Родонъ, любуясь на рѣзвую миньятюрную фигурку въ утреннемъ фланелевомъ капотѣ и съ распущенными волосами. Старикъ вѣдь ничего намъ не оставилъ, Бекки. Я получилъ свою долю, когда вступилъ въ совершеннолѣтіе. Больше мнѣ нечего ждать, Бекки.

– Ты никогда не будешь совершеннолѣтнимъ, глупый ты старикашка, отвѣчала Бекки. Бѣги скорѣй къ мадамъ Бруно, и закажи ей трауръ для меня. Привяжи крепъ къ своей шляпѣ, надѣнь чорный жилетъ… да, кажется, у тебя нѣтъ чорнаго жилета? Вели сшить къ завтрашнему утру и распорядись такъ, чтобы въ четвергъ намъ можно было ѣхать.

– Неужели ты поѣдешь? перебилъ озадаченный Родонъ.

– Разумѣется, ѣду. Леди Дженни, въ слѣдующую зиму, отворитъ для меня всѣ эти ваши глупые Лондонскіе салоны. Сэръ Питтъ введетъ тебя въ Парламентъ, глупый ты старикашка… лордъ Стейнъ будетъ поддерживать твой голосъ, и все пойдетъ у насъ какъ нельзя лучше. Черезъ годъ, ты можешь быть секретаремъ въ Ирландіи, губернаторомъ въ Вест-Индіи, государственнымъ казначеемъ, консуломъ, или чѣмъ-нибудь въ этомъ родѣ.

– А вотъ ты и не думаешь, что одни прогоны могутъ раззорить насъ, Бекки, промычалъ Родовъ.

– Какой вздоръ! Мы поѣдемъ въ каретѣ лорда Саутдауна, который долженъ же быть на похоронахъ, какъ членъ фамиліи… или нѣтъ, всего лучше ѣхать въ дилижансѣ. Это, знаешь, будетъ имѣть видъ интересной скромности…

– Родю тоже возьмемъ съ собой? спросилъ мистеръ Кроли.

– Это зачѣмъ? Кчему платить еще за лишнее мѣсто? Родя слишкомъ великъ, чтобы сидѣть ему на колѣняхъ у меня, или у тебя. Пусть онъ остается въ дѣтской, подъ надзоромъ компаньйонки. Бриггсъ сошьетъ ему чорное платье. Ступай же и дѣлай, что тебѣ приказано. Не забудь сказать Спарксу, что старикъ сэръ Питтъ приказалъ долго жить, и что, слѣдовательно, дѣла наши заблистаютъ на славу. Спарксъ передастъ это Реггльсу, который ужь что-то слишкомъ пристаетъ, бѣдняга. Пусть они утѣшаются до поры до времени. Ступай.

И Бекки съ веселымъ духомъ принялась кушать утренній шоколадъ.

Вечеромъ, когда вѣрный лордъ Стейнъ явился на свои обыкновенный визитъ, мистриссъ Кроли и компаньйонка ея – старинная наша пріятельница, миссъ Бриггсъ – были въ большихъ хлопотахъ. Онѣ кроили и перекраивали, шили и перешивали, рѣзали и мѣряли крепъ, чорную тафту и другія шолковыя матеріи такого же цвѣта. Лордъ Стейнъ сдѣлался свидѣтелемъ всей этой суматохи на женской половинѣ.

Миссъ Бриггсъ и я, сказала Ребекка при входѣ маркиза, погружены въ глубокую печаль, милордъ. Нѣтъ больше нашего папеньки: сэръ Питтъ изволилъ отправиться на тотъ свѣтъ… Мы все утро рвали на себѣ волосы и рыдали какъ малабарскія вдовицы, а вечеромъ, какъ видите, рвемъ нитки и шьемъ трауръ.

– Ахъ, Ребекка, какъ это можно?.. Все, что могла произнести сантиментальная миссъ Брлггсъ.

– Ахъ, Ребекка, какъ это можно?.. повторилъ маркизъ тономъ еще болѣе сантиментальнымъ. Такъ онъ рѣшительно умеръ, этотъ старый скряга? Скажите, пожалуйста! А ему стоило только захотѣть, чтобы сдѣлаться пэромъ Англіи. Мистеръ Питтъ могъ бы поддержать отца, если бы у него была на то добрая воля. Какой старый Силенъ!

– Мнѣ стоило только захотѣть, чтобы сдѣлаться въ свое время женою этого Силена, сказала Ребекка. Помните ли вы, миссъ Бриггсъ, какъ сэръ Питтъ стоялъ передо мною на колѣняхъ? Вы, кажется, любовались тогда черезъ дверную щель на эту интересную сцену.

Миссъ Бриггсъ раскраснѣлась какъ піонъ, и была очень рада, что лордъ Стейнъ приказалъ ей идти внизъ и приготовлять чай.

* * *

Такимъ-образомъ, въ особѣ миссъ Бриггсъ, Ребекка имѣла теперь хорошую пастушью собаку, хранительницу ея невинности и репутаціи. Миссъ Кроли оставила своей бѣдной компаньйонкѣ небольшой капиталецъ, доставлявшій ей средства къ независимому существованію. По смерти своей благодѣтельнницы, она согласилась бы съ большой охотой остаться въ той же должности при особѣ доброй и великодушной леди Дженни, но леди Саутдаунъ признала необходимымъ отпустить бѣдную компаньйонку немедленно послѣ похоронъ миссъ Кроли, и это ея распоряженіе не встрѣтило никакого сопротивленія со стороны мистера Питта, которому совсѣмъ не нравилась неумѣстная благосклонность покойной тётки къ этой женщинѣ, проживавшей у нея, безъ всякой надобности, лѣтъ двадцать слишкомъ. Баульсъ и Фиркинъ тоже получили порядочную долю наслѣдства и должны были удалиться изъ джентльменскаго дома. Скоро они обвѣнчались и завели обширное хозяйство, пуская жильцовъ и нахлѣбниковъ въ свою квартиру.