Текст книги "Базар житейской суеты. Часть 3"

Автор книги: Уильям Теккерей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

ГЛАВА XLIII
Между Лондономъ и Гемширомъ

Столичный домъ господъ Кроли, на Большой Гигантской улицѣ, все еще носилъ на своемъ фронтонѣ траурный фамильный гербъ, выставленный по поводу кончины сэра Питта Кроли. Эта геральдическая эмблема скорби и плача была въ высокой степени великолѣпна, и составляла, въ нѣкоторомъ смыслѣ, превосходнѣйшую мебель. Другія принадлежности прадѣдовскаго чертога тоже засіяли самымъ пышнымъ блескомъ, какого еще никогда не видали здѣсь впродолженіе шестидесятилѣтняго властительства послѣдняго баронета. Почернѣлая штукатурка исчезла, и кирпичи съ наружной стороны засверкали ослѣпительною бѣлизной; старые бронзовые львы у подъѣзда покрылись новой позолотой, перила выкрасились, и прежде чѣмъ цвѣтущая зелень въ Гемпширѣ смѣнила желтизну на деревьяхъ, подъ которыми старикъ Питтъ гулялъ послѣдній разъ въ своей жизни, лондонскій его домъ, унылый и печальный между всѣми домами на Большой Гигантской улицѣ, преобразился съ кровли до фундамента, и сдѣлался однымъ изъ самыхъ веселыхъ зданій въ цѣломъ кварталѣ.

Маленькая женщина въ миньятюрномъ фаэтончнкѣ безпрестанно вертѣлась около этого чертога, и сюда же каждый день приходила пѣшкомъ старая дѣвица, сопровождаемая мальчикомъ. Это были миссъ Бриггсъ и маленькій Родонъ. «Благородной дамѣ съ пріятными манерами», поручено было имѣть надзоръ за внутренней отдѣлкой дома, смотрѣть за женщинами, приготовлявшими занавѣсы, сторы, гардины, перешарить шкафы и комоды, заваленные разнымъ хламомъ, оставшимся послѣ двухъ покойныхъ леди Кроли, и, наконецъ, составить подробную роспись фарфору, хрусталю и другимъ статьямъ, хранившимся въ кладовыхъ и чуланахъ.

Мистриссъ Родонъ Кроли завѣдывала окончательно всѣми этими распоряженіями въ качествѣ уполномоченной отъ сэра Питта продавать, мѣнять, конфисковать и покупать мебель. Занятія этого рода, многосложныя и разнообразныя, приходились какъ-нельзя болѣе по вкусу мистриссъ Бекки, и она принялась хозяйничать съ живѣйшимъ восторгомъ. Окончательный планъ относительно возобновленія прадѣдовскаго чертога былъ утвержденъ и опредѣленъ впродолженіе пребыванія сэра Питта въ Лондонѣ, куда онъ пріѣзжалъ осенью для свиданія и переговоровъ съ своими нотаріусами и адвокатами. Въ ноябрѣ сэръ Питтъ прожилъ около недѣли на Курцонской улицѣ подъ гостепріимной кровлей своего брата и сестры.

Сначала баронетъ остаповился-было въ гостинницѣ, но мистриссъ Бекки, услышавъ о его пріѣздѣ, немедленно отправилась къ нему на поклонъ, и не дальше какъ черезъ часъ, сэръ Питтъ Кроли воротился съ нею въ коляскѣ на Курцонскую улицу. Невозможно было противиться гостепріимнымъ предложеніямъ этого безъискусственнаго создапія, наивнаго и добраго, великаго и остроумнаго. Бекки, съ восторгомъ благодарности, схватила руку сэра Питта, когда онъ великодушно согласился ѣхать въ ея домъ.

– Благодарю васъ, безпредѣльно благодарю, сказала она, устремивъ нѣжный и проницательный взоръ на раскраснѣвшіеся глаза баронета, – ваше присутствіе осчастливитъ и Родона, и меня, и нашего малютку.

Она сама занялась устройствомъ спальни для дорогаго гостя, и сама предводительствовала слугами, которые вносили туда его дорожныя вещи. Собственными руками принесла она изъ своей комнаты корзинку съ углями, и поставила ее передъ каминомъ.

Импровизированная спальня для высокаго гостя возникла изъ комнаты миссъ Бриггсъ, потому-что комнаньйонку, по этому поводу, отослали на чердакъ въ одну каморку съ горничной мистриссъ Родонъ. Огонь уже весело горѣлъ въ каминѣ, когда сэръ Питтъ обозрѣлъ приготовленный для него аппартаментъ.

– Я знала напередъ, что привезу васъ, сказала мистриссъ Бекки, бросая вокругъ себя лучезарные взоры.

Въ самомъ дѣлѣ; она была искренно и дѣйствительно счастлива, когда удалось ей заманить подъ свою кровлю такого знаменитаго гостя.

Руководимый теперь, какъ и всегда, внушеніями своей судруги, Родонъ Кроли одинъ или два раза не обѣдалъ дома, когда саръ Питтъ гостилъ подъ его кровлей. Отсутствіе младшаго брата доставляло баронету пріятный случай оставаться наединѣ съ мистриссъ Бекки и миссъ Бриггсъ. Бекки сама хлопотала на кухнѣ. и собственными руками приготовляла для гостя нѣкоторыя блюда.

– Нравится ли вамъ этотъ паштетъ? сказала она. Я испекла его для васъ, сэръ Питтъ. Есть у меня въ запасѣ блюда получше паштета, которыми я намѣрена угостить васъ, когда вы пожалуете къ вамъ въ другой разъ.

– Все выйдетъ хорошо изъ вашихъ рукъ, за что бы вы ни взялись, сказалъ баронетъ съ джентльменскою любезностью. Паштетъ превосходный.

– Жена бѣднаго человѣка, вы знаете, ко всему должна быть пріучена, замѣтила Ребекка веселымъ и безпечнымъ тономъ.

– И все это дѣлаетъ вамъ честь, отвѣчалъ сэръ Питтъ. Искусство и опытность въ исправленіи домашнихъ обязанностей составляютъ, безъ сомнѣнія, одно изъ самыхъ очаровательныхъ достомиствъ женщины, кто бы она ни была. Впрочемъ вы, сестрица, могли бы конечно быть супругой перваго лорда въ нашемъ королевствѣ, и я убѣжденъ, что самъ богдоханъ гордился бы такою женою.

При этомъ сэръ Питтъ, съ чувствомъ душевнаго огорченія, подумалъ о своей леди Дженни, и объ одномъ прескверномъ пирогѣ, который она приготовила къ его обѣду. Пирогь, въ самомъ дѣлѣ, былъ прескверный.

Кромѣ паштета, сдѣланнаго изъ фазановъ лорда Стейна, Бекки подала своему братцу бутылку бѣлаго вина, привезеннаго изъ Франціи, гдѣ Родонъ, какъ она сказала, добылъ этотъ сортъ за бездѣлицу. Вино было превосходное, и баронетъ кушалъ его съ замѣчательнымъ аппетитомъ, не подозрѣвая, разумѣется, что эта бутылочка, какъ и многія другія, привезена была на Курцонскую улиду изъ погребовъ знаменитаго маркиза Стейна.

И когда сэръ Питтъ осушилъ бутылку этого petit vin blanc, Ребекка подала ему руку и усадила его въ гостиной на софѣ подлѣ камина. Одушевленный благороднѣйшимъ напиткомъ, великій дипломатъ далъ полную волю своему ораторскому таланту, и когда онъ говорилъ, Ребекка слушала его съ почтительнымъ вниманіемъ нѣжной и любящей сестры. Она сидѣла подлѣ него и шила рубашку для своего прелестнаго малютки. Эта крошечная рубашечка выступала на сцену всякій разъ, какъ-скоро мистриссъ Родонъ чувствовала необходимость разыграть роль домовитой хозяйки, скромной и смиренной. Мы должны, впрочемъ, замѣтить, что маленькій Родя никогда не носилъ этой рубашки, такъ-какъ онъ слишкомъ выросъ, когда заботливая мамаша окончила работу.

Итакъ, мистриссъ Бекки слушала и говорила, шила и пѣла, лелѣяла и ласкала своего драгоцѣннаго гостя, такъ-что сэръ Питтъ Кроли. вполнѣ осчастливленный домашнимъ комфортомъ, возвращался каждый день, съ величайшею радостью, на Курцонскую улицу изъ грэиннскаго сквера, гдѣ жили его юристы, которымъ надоѣдалъ онъ своими длинными, предлинными рѣчами. Когда наконецъ, по окончаніи юридическихъ переговоровъ, надлежало снова отправиться на Королевину усадьбу, баронетъ почувствовалъ необыкновенно-тоскливое расположеніе духа при разставаньи съ своей возлюбленной сестрой. Какъ мило и какъ нѣжно она посылала ему воздушные поцалуи изъ своей коляски, когда онъ садился въ дилижансъ! и съ какимъ трогательнымъ умиленіемъ приставляла она батистовый платочекъ къ своимъ зеленымъ глазкамъ! Когда дилижансъ двинулся съ мѣста, сэръ Питтъ Кроли нахлабучилъ на глаза свою клеенчатую фуражку, и забившись въ уголъ кареты, погрузился въ размышленія о подробностяхъ прощальной сцены.

«Она уважаетъ меня искренно, глубоко, думалъ баронетъ, и я конечно заслуживаю уваженія всякой женщины, способной понять и оцѣнить истинные таланты даровитаго мужчины. Но въ томъ-то и дѣло: много ли наберется женщинъ съ такимъ основательнымъ и проницательнымъ умомъ? Какое, напримѣръ, можно допустять сравненіе между леди Дженни и мистриссъ полковницей Родонъ?… Моя жена и глупа, и скучна невообразимо. Братъ Родонъ ужасно глупъ, и ему конечно въ голову не приходитъ, какое сокровище досталось въ его руки. Надобно сознаться, что судьба иной разъ бываетъ крайне прихотлива въ своихъ распоряженіяхъ.»

Мистриссъ Бекки, должно замѣтить, намекала сама насчетъ всѣхъ этихъ вещей, но съ такою деликатностью, что баронетъ не зналъ, гдѣ, когда и по какимъ поводамъ.

Прежде чѣмъ они разстались, было рѣшено, что лондонскій домъ сэра Питта долженъ быть окончательно отдѣланъ къ будущему сезону, а между-тѣмъ, на святки, семейства обоихъ братьевъ еще разъ соединятся на Королевиной усадьбѣ.

– Какъ это жаль, Бекки, что ты не ухитрилась выманить у него деньжонокъ! брюзгливо замѣтилъ мистеръ Родонъ своей супругѣ, когда они проводили баронета. Не мѣшало бы датъ что-нибудь старику Реггльсу, Посуди сама, хорошо ли будетъ, если онъ потеряетъ изъ-за насъ весъ свой капиталъ. Станется пожалуй и то, что онъ пуститъ другихъ жильцовъ. Право, Бекки, кому другому еще того, а старику Реггльсу слѣдовало бы заплатить хотя сколько-нибудь.

– Скажи ему, чтобъ подождалъ, отвѣчала Бекки. Скажи имъ всѣмъ, что расплата послѣдуетъ немедленно, какъ-скоро устроятся дѣла сэра Питта. Реггльсу можно дать какую-нибудь бездѣлицу. Вотъ, если хочетъ, билетъ, оставленный баронетомъ для нашего малютки.

Съ этвми словами она вынула изъ ридикюля и подала своему супругу банковый бжлетъ, подаренный великодушнымъ братомъ маленькому сыну и наслѣднику младшей отрасли фамиліи Кроли.

Но мистриссъ Бекки, если сказать правду, уже яредупредила нѣкоторымъ образомъ желаніе своего супруга, и пробовала, деликатно и тонко, подойдти къ его брату со стороны финансовыхъ обстоятельствъ. Къ несчастію однакожь, съ перваго раза увидѣла она, что ея попытки въ этомъ родѣ не могутъ увѣнчаться вожделѣннымъ успѣхомъ. Уже при одномъ намекѣ настѣснительныя обстоятельства, сэръ Питтъ Кроли чувствовалъ нѣкоторую неловкость и душевное безпокойство. Въ длинной и многосложной рѣчи объяснилъ онъ своей невѣсткѣ, въ какомъ прескверномъ положеніи были его собственныя финансовыя дѣла, какъ фермеры не выплачивали своего годоваго оброка, какъ дорого стоили ему похороны старика, какая пропасть долговъ на Королевиной усадьбѣ, и какъ много до сихъ поръ онъ принужденъ былъ забрать изъ капитальной суммы у банкировъ и своихъ агентовъ. Въ заключеніе этой рѣчи, сэръ Питтъ вынулъ изъ бумажника банковый билетъ для маленъкаго Роди.

Баронетъ догадывался безъ всякаго сомнѣнія, какъ бѣденъ его братъ. Дипломатъ холодный, опытный и разсчетливый, онъ видѣлъ, конечно, что семейство Родона не имѣло никакого опредѣленнаго дохода, и было ему извѣстно, что потребна значительная сумма для содержанія въ столицѣ комфортэбльнаго дома и приличнаго экипажа съ лошадьми. Ктому же, сэръ Питтъ Кроли зналъ очень хорошо, что онъ завладѣлъ, или правильнѣе, присвоилъ себѣ деньги, которыя, по всѣмъ соображеніямъ и разсчетамъ житейской философіи, должны были перейдти къ его младшему брату. Очень вѣроятно, что внутренній голосъ увѣщевалъ его быть справедливымъ въ отношеніи къ родственникамъ, обѣднѣвшимъ вслѣдствіе его дипломатической стратагемы. Человѣкъ честный и правдивый, понимавшій свои нравственныя обязанности къ ближнимъ, счастливый владѣлецъ прадѣдовскаго помѣстья и наслѣдникъ богатой тётки, не могъ не догадываться, что онъ, собственно говоря, былъ нравственнымъ кредиторомъ брата своего Родона.

На столбцахъ газеты «Times» случается повременамъ читать довольно странныя объявленія, гдѣ канцлеръ государственнаго казначейства доводитъ до свѣдѣнія почтеннѣйшей публики, что такой-то, примѣромъ сказать, А. Б. выплачиваетъ, кому слѣдуетъ, пятьдесятъ фунтовъ стерлинговъ британскою монетою, или, такой-то мистеръ Н. T, сознавая себя нравственнымъ должникомъ въ отношеніи къ такомуто господину, съ благодарностію отсылаетъ ему десять фунтовъ. Легко станется, что объявленія этого рода приводятъ въ трогательное умиленіе профановъ, непонимающихъ настоящаго принципа житейской философіи, но канцлеръ, печатающій объявленіе, и прозорливый читатель превосходно знаютъ, что вышеуноминутый А. Б., или, вышерѣченный мистеръ Н. Т. выплачиваютъ собственно ничтожную сумму въ сравненіи съ той, которую они должны на самомъ дѣлѣ. Общій и притомъ вѣрнѣйшій выводъ здѣсь тотъ, что господинъ, отсылающій своему нравственному заимодавцу двадцатифунтовый билетъ, непремѣнно долженъ ему сотни или тысячи фунтовъ. Такъ по крайней мѣрѣ думаю я всякій разъ, когда вижу въ печати канцлерскія объявленія отъ имени всѣхъ этихъ господъ. И нѣтъ для меня ни малѣйшаго соинѣнія, что великодушное награжденіе Питта младшему брату составляло самый ничтожный дивидендъ изъ капитальной суммы, которую, въ сущности, онъ долженъ былъ Родону. Чему тутъ удивляться? Не всѣ конечно способны и къ этому великодушію. Разлука съ деньгами есть жертва, превышающая силы такъ-называемыхъ добропорядочныхъ людей, и едва-ли найдется на свѣтѣ человѣкъ, который бы, подавая ближнему пять фунтовъ, не считалъ себя удивительно великодушнымъ. Отъявленный мотъ нерѣдко протягиваетъ свою щедрую руку не изъ внутренняго самонаслажденія при облегченіи нуждъ ближняго, но единственно потому, что ему пріятно промотать лишнюю копейку. Онъ не отказываетъ себѣ ни въ какомъ наслажденіи: ни въ оперной ложѣ, ни въ блестящемъ экипажѣ, ни въ роскошномъ обѣдѣ, ни даже въ удовольствіи бросить зажмуря глаза пятифунтовый билетъ. Но человѣкъ разсчетливый и бережливый, непривыкшій имѣть на себѣ долговъ, отворачивается отъ нищаго, торгуется съ извощикомъ изъ-за пенни, и не думаетъ о помощи своей бѣдной роднѣ; въ комъ, спрашивается, больше эгоизма изъ этихъ двухъ человѣкъ? Оба они чуть-ли не равны между собой, и деньги только имѣютъ различную цѣнность въ ихъ глазахъ.

Питтъ Кроли думалъ великодушно, что на немъ лежитъ обязанность помочь какъ-нибудь своему младшему брату, а потомъ, приходила ему въ голову и другая мысль, что не мѣшаетъ объ этомъ подумать когда-нибудь на досугѣ въ другое время.

Мистриссъ Бекки не принадлежала къ числу женщинъ, разсчитывающихъ на большія пожертвованія со стороны своихъ ближнихъ, и она совершенно довольна была тѣмъ, что уже сдѣлалъ для нея Питтъ Кроли. Представитель джентльменской фамиліи торжественно призналъ ее своей родственницей: чего же больше для урожденной Бекки Шарпъ? Если Питтъ не удѣлилъ ей частицы земныхъ благъ, то еще не слѣдуетъ отчаяваться, онъ будетъ для нея полезенъ рано или поздно. Не получивъ отъ него денегъ, она пріобрѣла по крайней мѣрѣ то, что, по своей цѣнности, равносильно деньгамъ: кредитъ. Старикъ Реггльсъ совершенно успокоился перспективой дружелюбнаго соединенія двухъ братьевъ, небольшой уплатой по его счету, и обѣщаніемъ значительной суммы, которая, въ скоромъ вренени, будетъ для него ассигнована изъ запаснаго капитала. Миссъ Бриггсъ исправно получила свой рождественскій дивидендъ, и Бекки вручила ей эту крошечную сумму съ тою лучезарною радостію, какъ-будто въ хозяйственномъ ея казначействѣ хранились груды золота и серебра. Этого мало. Ребекка, по довѣренности, сказала своей компаньйонкѣ, что она совѣтовалась съ сэромъ Питтомъ, какъ бы выгоднѣе помѣстить куда-нибудь остальной капиталъ миссъ Бриггсъ. Оказалось по ея словамъ, что сэръ Питтъ, богатый и разсчетливый, какъ первѣйшій банкиръ въ мірѣ, принялъ живѣйшее участіе въ судьбѣ миссъ Бриггсъ, соединенной, съ незапамятныхъ временъ, тѣснѣйшими и благороднѣйшими узами съ его семействомъ. Передъ отъѣздомъ изъ Лондона, саръ Питтъ деликатно далъ замѣтить, чтобъ Бриггсъ держала подъ руками свой капиталъ, такъ, чтобъ при первомъ случаѣ, открылась для нея возможность купить выгоднѣйшія акціи, которыя баронетъ имѣлъ для нея въ виду. Такъ говарила Ребекка, и бѣдная миссъ Бриггсъ не знала, чѣмъ и какъ выразить свою благодарность сэру Питту. Его вниманіе было тѣмъ великодушнѣе, что оно совершилось неожиданно, и хотя до этой поры, простодушной женщинѣ никогда не приходило въ голову вынимать своихъ денегъ изъ ломбарда, однакожь теперь она обѣщалась немедленно послать за своимъ нотаріусомъ, и принять надежныя мѣры, чтобъ капиталъ, на всякой случай, всегда былъ подъ ея руками. И преисполненная чувствомъ безпредѣльной благодарности къ доброй Ребеккѣ и великодушному своему благодѣтелю, Родону Кроли, миссъ Бриггсъ немедленно отправиласъ ка рынокъ и потратила большую часть своего полугодичнаго дивиденда на покупку чернаго бархатнаго платьица для малютки Родона, который, скажемъ мимоходомъ, уже слишкомъ выросъ изъ этой безхарактерной одежды, назначаемой безразлично для дѣтей обоихъ половъ; мальчикъ взрослый и высокій, онъ нуждался теперь въ панталонахъ и мужской курткѣ.

Это былъ прекрасный мальчикъ съ голубыми глазами и курчавыми русыми волосами, немного неуклюжій по походкѣ и осанкѣ своей, но великодушный и мягкосердечный. Онъ любилъ всѣхъ безъ исключениія, кто былъ добръ и ласковъ къ нему, любилъ своего пони и лорда Саутдауна, подарившаго ему эту лошадку (онъ краснѣлъ всякій разъ, когда приходшіось ему видѣть этого великодушнаго нобльмэна), любилъ грума, который ухаживалъ за пони, кухарку Молли, набивавшую на ночь его мозгъ фантастическими сказаніями о духахъ, и начинявшую его желудокъ сладкими лакомствами послѣ обѣда, любилъ компаньйонку Бриггсъ, надъ которой иногда подтрунивалъ изподтишка; но больше всѣхъ любилъ отца, который въ свою очередь питалъ необыкновенную привязанность къ малюткѣ Родѣ. Теперь, когда было ему около восьми лѣтъ, сердечныя наклонности его выяснились и опредѣлились. Прекрасное видѣніе блестящей мама, съ нѣкотораго времени, исчезло. Впродолженіе послѣднихъ двухъ лѣтъ Ребекка почти не говорила съ сыномъ. Она не любила его. У него были корь и коклюшъ. Онъ надоѣлъ ей. Однажды онъ выбрался потихоньку изъ своихъ верхнихъ областей, и остановился на площадкѣ передъ лѣстницей, привлеченный сюда звуками голоса своей матери, распѣвавшей новѣйшіе романсы лорду Стейну. Вдругъ дверь гостиной отворилась, и маленькій лазутчикъ, забывшійся подъ музыкальную мелодію, былъ открытъ.

Двѣ громкія пощечины служили юному Родону достойнымъ наказаніемъ за нескромное любопытство. Лордъ Стейнъ, свидѣтель этого безъискуственнаго обнаруженія характера мистриссъ Бекки, захохоталъ. Горемычный Родя, подавляемый душевною тоской, побѣжалъ на кухню искать утѣшенія въ обществѣ своихъ друзей.

– Вѣдь я не оттого, что больно, всхлипывалъ маленькій Родонъ, – только… только…

Слезы и рыданія заглушили недоконченную мысль. Было ясно, что сердце малютки обливалось кровью.

– Почему жь я не могу слушать, какъ она поетъ? Почему бы ей не спѣтъ что-нибудь и для меня? Вѣдь поетъ же она этому плѣшивому джентльмену съ большими клыками.

Эти и другія подобныя восклицанія поминутно вырывались изъ устъ огорченнаго малютки. Кухарка носмотрѣла на горничную, горничная взглянула на лакея, и великій инквизиціонный приговоръ кухоннаго комитета былъ въ эту минуту окончательно произнесенъ надъ мистриссъ Бекки.

Послѣ этого событія, равнодушіе матери превратилось почти въ ненависть, и сознаніе того, что въ домѣ у нея былъ сынъ, послужило для мистриссъ Бекки какимъ-то страннымъ и болѣзненнымъ упрекомъ. Одинъ взглядъ на малютку безпокоилъ ее и тревожилъ. Страхъ, сомнѣнія и невольное чувство антипатіи заронились мало-по-малу въ душу юнаго Родона. Мать и сынъ были нравственно разъединены съ той минуты, какъ незаслуженный ударъ поразилъ дѣтскую щеку.

Лордъ Стейнъ не любилъ также юнаго Родона. При каждой случайной встрѣчѣ, маркизъ саркастически раскланивался съ малюткой, дѣлалъ ему колкія замѣчанія, или смотрѣлъ на него какими-то дикими глазами. Родонъ смѣло выдерживалъ этотъ взглядъ, и еще смѣлѣе сжималъ свои миньятюрные кулаки въ догонку лорду Стейну. Онъ зналъ своего врага, и этотъ джентльменъ, одинъ изъ всѣхъ посѣтителей дома, возбуждалъ рѣшительный гнѣвъ въ его дѣтскомъ сердцѣ. Однажды. каммердинеръ подмѣтилъ, какъ онъ сжималъ свои кулаки въ корридорѣ надъ шляпой лорда Стейна. Каммердинеръ нашелъ это обстоятельство чрезвычайно забавнымъ, и разсказалъ о немъ кучеру лорда Стейна; кучеръ передалъ это вполнѣ лакею лорда Стейна и всей вообще джентлъменской челяди. И вскорѣ послѣ этого событія, когда мистриссъ Родонъ Кроли появилась въ домѣ на Гигантскомъ Скверѣ, швейцаръ, отворявшій двери у подъѣзда, ливренные лакеи въ корридорѣ, каммердинеры въ бѣлыхъ жилетахъ, докладывавшіе громогласно отъ порога до порога о прибытіи полковника и мистриссъ Родонъ Кроли, всѣ до одного уже знали, какое понятіе они должны составить объ этой великолѣпной леди. Человѣкъ, стоявшій за ея стуломъ впродолженіе обѣда; охарактеризовалъ ее въ рѣдкихъ чертахъ долговязому лакею въ пестрой ливреѣ. Bon Dieu! какъ неумолимъ и страшенъ этотъ инквизиціонный судъ лакейскаго и кухоннаго комитета! Вотъ передъ вами женщина на балу, въ блестящемъ салонѣ, окруженная десятками вѣрныхъ обожателей, на которыхъ поперемѣнно падаютъ ея искрометные взгляды, она разодѣта по всѣмъ правиламъ послѣдней моды, нарумянена, завита, и на улыбающихся щекахъ ея вы читаете отраженіе совершеннѣйшаго счастья; но вотъ тихими шагами подкрадывается къ ней Обличительное Открытіе подъ фигурой напудреннаго лакея въ широкихъ шальварахъ, который обходитъ почтеннѣйшую публику съ порціями мороженнаго на серебряномъ подносѣ, и вслѣдъ за нимъ выступаетъ Роковая Клевета въ формѣ неуклюжаго парня, который на другомъ подносѣ, разноситъ по залѣ вафельные бисквиты. Смѣю васъ предупредить, сударыня, что эти люди, не дальше какъ сегодня ночью, разболтаютъ вашу тайну въ трактирахъ и харчевняхъ. Джемсъ и Чарльзъ заведутъ на вашъ счетъ дружескую бесѣду за своими трубками и оловянными кружками пива. Я совѣтовалъ бы нѣкоторымъ особамъ, выступающимъ на Базаръ Житейской Суеты, окружить себя глухонѣмою прислугой, которая притомъ не умѣетъ ни читать, ни писать. Если вы виноваты – трепещите. Этотъ малый за вашимъ стуломъ разыгрываетъ роль янычара, и въ карманѣ его плисовыхъ панталонъ припрятанъ роковой снурокъ. Если вы не виноваты, старайтесь по крайней мѣрѣ, соблюдая наружныя приличія, избѣгнуть всякихъ поводовъ къ гнусной клеветѣ, которая, такъ или иначе, можетъ погубить васъ.

Виновата, или нѣтъ, была мистриссъ Бекки? Кухонный и лакейскій комитетъ уже составилъ противъ нея обвинительный актъ.

Вы и я очень хорошо понимаемъ основной принципъ лакейскаго суда. Старикъ Реггльсъ видѣлъ собственными глазами, какъ, среди безмолвія полночныхъ часовъ, карета лорда Стейна подъѣзжала къ домику на Курцонской улицѣ, и на этомъ основаніи довѣренность его, Реггльса, къ мистриссъ Родонъ возрасла до безграничной степени.

Мы думаемъ однакожь, что она была не виновата, хотя лакеи съ нѣкотораго времени указывали на нее какъ на погибшую жертву. Это разумѣется нисколько не компрометировало положенія ея въ обществѣ, и она смѣло поднималась на верхнія ступени подмостковъ житейскаго базара.

Не знаю, почему, пришла мнѣ въ голову горничная Молли, наблюдавшая однажды по-утру, какъ паукъ работалъ на потолкѣ вокругъ своего хитросилетеннаго гнѣзда. Трудолюбивое насѣкомое сначала очень забавляло простодушную Молли; но потомъ, наскучивъ наблюденіемъ, она подняла свою щетку и однимъ взмахомъ уничтожила и работу, и художника. Странная идея!..

* * *

Дня за два до святокъ, мистриссъ Бекки, Родонъ и маленькій ихъ сынъ собрались въ дорогу, чтобъ провести это праздничное время въ резиденціи своихъ предковъ, на Королевиной усадьбѣ. Бекки была бы очень рада оставить своего шалуна, еслибъ леди Дження заранѣе не пригласила ихъ всѣхъ, и особенно своего маленькаго племянника, котораго она еще ни разу не видала. Ктому же Родонъ Кроли, скрѣпя сердце, сдѣлалъ выговоръ женѣ за ея совершенное невниманіе къ сыну.

– Вѣдь это прекраснѣйшій мальчикъ во всей Англіи, сказалъ оскорбленный отецъ тономъ упрека, – а ты, Бекки, совершенно равнодушна къ нему. Какъ тебѣ не стыдно? Не мнѣ бы говорить, и не тебѣ бы слушать, а право, Бекки, ты больше кажется заботишься о своей болонкѣ, Нѣтъ ужь, извини, онъ поѣдетъ съ нами. Онъ не будетъ надоѣдать тебѣ; дома онъ станетъ проводить время въ дѣтской, а дорогой мы поѣдемъ вмѣстѣ, на имперіалѣ. Ты можешь сидѣть себѣ спокойно въ каретѣ.

– А ты между-тѣмъ станешъ надъ моей головой покуривать свои гадкія сигары, замѣтила мистриссъ Родонъ.

– Запахъ этихъ сигаръ когда-то нравился тебѣ, Бекки, отвѣчалъ супругъ.

Бекки засмѣялась, ей всегда было весело.

– Въ ту пору, мой другъ, я стояла покамѣстъ на перепутьи своей жизни: какъ ты этого не понимаешь? сказала мистриссъ Родонъ, – пусть Родонъ ѣдетъ съ тобою, и ты можешь, если хочешь, дать ему сигару.

Но мистеръ Кроли не считалъ нужнымъ вооружать сигарой своего маленькаго сына, хотя сигара могла бы служить для него согрѣвательнымъ средствомъ въ зимнюю дорогу. Отецъ и компаньйонка Бриггсъ окутали мальчика шалями, и въ темное утро при свѣтѣ фонарей гостинницы «Бѣлаго Коня», юный Родонъ бережно и почтительно вознесенъ былъ на кровлю дилижанса.

Это было первое путешествіе юнаго Родона въ то мѣсто, которое отецъ его продолжалъ до сихъ поръ называть своимъ домомъ. Съ восторгомъ увидѣлъ онъ первый разъ восходъ зимняго солнца, и вся дорога представляла для него перспективу безпрерывныхъ наслажденій. Отецъ обстоятельно и подробно отвѣчалъ на каждый вопрось сына, разсказывая, кому принадлежалъ такой-то паркъ, и кто жилъ въ большомъ бѣломъ домѣ, что виднѣлся на правой сторонѣ. Мистриссъ Бекки между-тѣмъ сидѣла впутри кареты съ своей горничной, окутанняя соболями съ головы до ногъ, и окруженная флакончиками съ духами. Можно было подумать, что мистриссъ Родонъ еще ни разу не переносила всѣхъ этихъ трудностей поѣздки въ дилижансѣ, и ужь конечно никому не приходило въ голову, что лѣтъ за десять передъ этимъ, она, бѣдная гувернантка, принуждена была, въ дождливую погоду, взобраться на кровлю дилижанса, уступивъ свое мѣсто болѣе счастливому пассажиру.

Было уже опять темно, когда дилижансъ остановился въ Модбери. Маленькаго Родона разбудили и пересадили въ карету его дяди. Съ удивленіемъ смотрѣлъ онъ, какъ отворились большія желѣзныя ворота, и какъ наконецъ, мимо порубленныхъ деревьевъ въ паркѣ, подъѣхала карета къ господскому дому, гдѣ во всѣхъ окнахъ привѣтливо горѣли праздннчные огни, возвѣщавшіе приближеніе святокъ. Дверь въ галлерею была отворена, яркій огонь разведенъ былъ въ большомъ старинномъ каминѣ, огромный коверъ покрывалъ черныя шахматныя плиты.

– Вотъ онъ, знаменитый турецкій коверъ, который бывало разстилали въ передней миледи, подумала Ребекка.

И черезъ минуту она цаловала леди Дженни. Сэръ Питгъ, съ приличною важностью, привѣтствовалъ свою невѣстку братскимъ поцалуемъ, но мистеръ Родонъ Кроли, пропитанный табачнымъ запахомъ, съ почтеніемъ отступилъ отъ леди Дженни, и ограничился только пожатіемъ ея руки. Дѣти леди Дженни выступили навстрѣчу своему кузену, и между-тѣмъ, какъ Матильда цаловала его въ губы, Питтъ Бинки Саутдаунъ, сынъ и наслѣдникъ, пытливо осматривалъ его со всѣхъ сторонъ, какъ маленькая собачка осматриваетъ большую.

Затѣмъ ласковая хозяйка отвела своихъ гостей въ чистыя и опрятныя комнаты, гдѣ также во всѣхъ каминахъ разведенъ былъ великолѣпный огонь. Черезъ нѣсколько минутъ, Роза и Фіалка постучались въ двери будуара мистриссъ Родонъ, подъ предлогомъ быть для нея полезными при разборѣ дорожныхъ вещей; имъ хотѣлось на самомъ дѣлѣ взглянуть на содержаніе картонокъ и ящичковъ, гдѣ хранились траурныя платья мистриссъ Родонъ, изготовленныя по новѣйшей лондонской модѣ. Молодыя леди разсказали нашей героинѣ, какъ обновился и повеселѣлъ ихъ прадѣдовскій замокъ, какъ уѣхала отъ нихъ леди Саутдаунъ, и какимъ-образомъ Питтъ занялъ приличное мѣсто въ графствѣ, какъ представитель одной изъ древнѣйшихъ фамилій. Затѣмъ раздался обѣденный звонокъ, и всѣ члены благороднаго семейства вошли въ столовую залу. Родонъ-младшій занялъ мѣсто подлѣ своей тётки, добродушной хозяйки дома. Ребекка сѣла по правую сторону сэра Питта, который былъ необыкновенно внимателенъ и ласковъ къ своей невѣсткѣ.

Юный Родонъ обнаружилъ превосходный аппетитъ, и велъ себя за столомъ, какъ истинный джентльменъ.

– Вотъ этакъ я люблю обѣдать, сказалъ Родя своей тёткѣ, когда обѣдъ былъ конченъ, и сэръ Питтъ Кроли прочиталъ благодарственную молитву.

Юный Питтъ Бинки Саутдаунъ теперь представленъ всей компаніи, и посаженъ на высокомъ стулѣ подлѣ баронета, тогда-какъ маленькая Матильда сѣла подлѣ матери, и завладѣла приготовленной для нея рюмкой вина.

– Мнѣ нравится у васъ обѣдать, повторилъ Родонъ-младшій, заглядывая въ лицо своей тетки.

– Отчего же? спросила леди Дженни.

– Дома я обѣдаю на кухнѣ, или съ миссъ Бриггсъ, отвѣчалъ Родонъ-младшій.

Мистриссъ Бекки не слыхала этого замѣчанія. Она разсыпалась, на другомъ концѣ стола, въ комплиментахъ баронету и любовалась на юнаго Питта Бинки, который, по ея словамъ, былъ первѣйшимъ чудомъ въ свѣтѣ, и представлялъ своей фигурой поразительное сходство съ своимъ отцомъ. Слова Роди не дошли до ея слуха.

Какъ гостю, проводившему первый вечеръ между своими родственниками, Родону-младшему позволено было оставаться между членами семейства до окончанія чайной церемоніи, и онъ имѣлъ удовольствіе видѣть, какъ въ урочный часъ положили на столъ золотую книгу, и сэръ Питтъ прочиталъ напутствіе на сонъ грядущій передъ собравшимися слугами. Изумленный малютка первый разъ въ своей жизни сдѣлался внезапнымъ свидѣтелемъ такого церемоніала.

* * *

Впродолженіе кратковременнаго владычества баронета, прародительскій домъ значительно измѣнился къ лучшему, и мистриссъ Бекки нашла его очаровательнымъ во всѣхъ отношеніяхъ: такъ по крайней мѣрѣ она выразила свое мнѣніе сэру Питту. Что касается до маленькаго Родона, гулявшаго съ дѣтьми, ему показалось, что онъ видитъ на каждомъ шагу чудеса волшебнаго искусства. Были тутъ длинныя галлереи и старинныя парадныя спальни; картины и старинный фарфоръ; панцыри и шлемы. Были тутъ комнаты, гдѣ умеръ дѣдушка, и проводники юнаго Родона проходили мимо ихъ съ испуганными лицами. «Что это за дѣдушка?» спросилъ Родя. И дѣти разсказали ему, что это былъ старый, старый человѣкъ, любившій кататься по саду въ большихъ креслахъ, которыя стоятъ теперь вонъ тамъ, въ сараѣ, безъ всякаго употребленія, съ той поры, какъ дѣдушка укатился вонъ туда, подъ мводы церкви, которой шпицъ ярко проглядывалъ черезъ верхушки деревьевъ парка.

Братья употребили нѣсколько дней сряду на обозрѣніе улучшеній, произведенныхъ геніемъ и экономіею сэра Питта. Они гуляли пѣшкомъ, или ѣздили верхомъ, продолжая неутомио бесѣдовать о разныхъ интересныхъ предметахъ. Питтъ, при каждомъ случаѣ, старался внушить и растолковать Родону, какихъ громадныхъ суммъ стоили ему всѣ эти улучшенія и поправки.

– Кто бы могъ подумать, что богатѣйшій помѣщикъ въ цѣломъ графствѣ нуждался иногда – и сильно нуждался, въ какихъ-нибудь двадцати фунтахъ! говорилъ сэръ Питтъ Кроли, – однакожь это такъ. Вотъ, напримѣръ, эта швейцарская каморка, продолжалъ сэръ Питтъ, смиренно указывая на нее своею бамбуковою тростью, – я могу заплатить за вя перестройку не преждѣ какъ въ половинѣ января, когда получу свои полугодовые дивиденды.