Текст книги "Теряя веру. Как я утратил веру, делая репортажи о религиозной жизни"

Автор книги: Уильям Лобделл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

На том же стою и я.

Христианам не дана заповедь всегда побеждать. Им дана заповедь действовать. Грех – это бездействие. А победим мы или нет – решать Богу. ...Конечно, все это страшное упрощение. Но что поделать – у меня вера крестьянина, а не интеллектуала.

Да, и не переживайте о том, что не объявите себя католиком к этой Пасхе или к какой-нибудь следующей. То, что происходит с Вашей душой, касается только Вас и Бога. А все остальное – просто формальность, пусть и приятная.

Пусть все произойдет так и тогда, как и когда должно произойти.

Его совет помог мне расслабиться. На принятие решения оставалась еще неделя: что ж, решу так, как подскажет мне сердце. В конце концов, это не последняя Пасха.

В Страстную Пятницу я понял, что не буду проходить обращение. Присоединяться к Католической церкви в то время, как вокруг нее бушует скандал, казалось мне лицемерием. Хуже того: тем самым я как минимум символически встал бы на сторону насильников – против их жертв, истерзанных людей, многие из которых признавались, что страшнее всего были для них не злодеяния священников, а предательство церкви.

Присоединение к церкви представлялось мне торжественным, но радостным ритуалом, вроде венчания. В сущности, так оно и было – я собирался вступить в брак с Католической церковью. Но в такие отношения надо вступать с открытыми глазами, без сомнений и без недомолвок.

Я рассказал о своем решении жене. Она ответила, что понимает меня. Позвонил своему наставнику и вывалил на него эту новость. Он тоже сказал, что понимает, но в голосе его звучало разочарование. Я восхищался этим человеком и не хотел, чтобы он чувствовал вину за то, что не сумел привести меня в церковь. Он все делал правильно. Я сказал – и в то время действительно в это верил, – что обязательно вернусь. Стану членом церкви, как только почувствую, что к этому готов. Может быть, на следующем пасхальном бдении. Но сейчас неподходящее время, и мое сердце этому противится.

Таков был мой первый мучительный выбор на пути прочь от Бога. Суть выбора была всегда одна: оставаться с верой – или принять правду. В то время я этого не понимал; но отказ стать католиком был первым зримым знаком того, что я теряю веру. Однако сама эта мысль была так отвратительна и страшна, грозила так перевернуть всю мою жизнь, что еще много времени прошло, прежде чем я решился признаться в этом хотя бы самому себе.

Через несколько дней наступила Пасха – и впервые за двенадцать лет я встретил ее дома.

Несколько месяцев спустя я заметил, что хожу в церковь все реже и реже. Поначалу говорил себе: это из-за занятости на работе и дома. Но дело было не в этом. Прежде, что бы ни случилось, я выкраивал время для посещения церкви хотя бы раз в неделю. Теперь ходил туда, только если не случалось других дел. Чаще всего мне просто страшно не хотелось туда идти. Я мечтал хотя бы на выходных отдохнуть от того, о чем писал больше сорока часов в неделю.

Мальчишки были только довольны тем, что по вечерам в субботу и по утрам в воскресенье теперь могут заниматься своими делами. Правда, старшие по-прежнему раз в неделю ходили на популярную молодежную программу в пресвитерианской церкви Святого Андрея – подозреваю, в основном потому, что там было много девочек. Моя жена тщетно пыталась совместить идеализированное представление о Католической церкви, вынесенное из детских лет, с той картиной, что представала в моих репортажах. То, что мы больше не ходим в церковь, ее тоже только порадовало.

Скоро я совсем перестал там появляться. Честно говоря, я погрузился в депрессию. Мой долгий медовый месяц с христианством был окончен, и непонятно было, что придет ему на смену. Я по-прежнему ежедневно молился и читал Библию, но теперь без всякой охоты – мне приходилось себя заставлять. Начал два раза в неделю хо-дать к психотерапевту. В то время религия была не единственной моей проблемой. После 14-летней совместной жизни наш брак дал трещину. В Католическую церковь я стремился еще и для того, чтобы мы с Грир стали мужем и женой «в очах Божьих». И вдруг Грир сообщила, что не хочет со мной венчаться, даже если я стану католиком. На самом деле она хочет со мной разойтись. Неразрешенные проблемы наших отношений, в особенности их нелегкое начало, давят на нее, и она больше не может делать вид, что у нас все в порядке. Мы получили тот же урок, что и Католическая церковь: нельзя вечно скрывать истину. Рано или поздно она выйдет наружу. Никто из нас не хотел расставаться с детьми, поэтому мы продолжали жить в одном доме, но спали теперь в разных спальнях. Не будь ребят, нашему браку пришел бы конец. Но ни Грир, ни я не представляли себе жизни без наших мальчишек. И мы решили сделать все возможное, чтобы сохранить наш брак. Христианство может быть формой самопомощи, но теперь мы начали понимать, что можем и сами себе помочь. Это потребовало долгих месяцев работы, на семейную терапию ушли почти все наши сбережения, но в конце концов благодаря прежде всего чудесному психотерапевту буря утихла.

Решились проблемы с любовью – но не с верой. Здесь все становилось только хуже. Стоило мне побороть одно сомнение, как пара новых выскакивала ему на смену. Я злился на Бога, превращающего веру в «угадайку». Почему Бог обращается со мной хуже, чем я со своими сыновьями? Им я даю прямые ответы, четкие, понятные правила – и безмерную любовь. В наших отношениях практически нет загадок; им не приходится напрягаться, чтобы расслышать «тихое веяние». Почему же Бог заставляет нас угадывать, как слышать Его, как Его любить, как лучше всего Ему служить? Почему здесь открывается такой простор для интерпретаций?

Меня все сильнее смущало, что христианские организации – те, которыми якобы руководит сам Бог, – часто оказываются испорченнее своих светских «собратьев». Если церкви и вправду исполнены и направляемы Святым Духом, не должны ли они быть чище, нравственнее правительств и корпораций? Оказывается, как правило, это совсем не так. Я начал понимать, что религиозные институты более светских подвержены порче, поскольку полагаются на Бога, а не на человеческие методы управления и контроля. И в таких иерархических системах, как Католическая церковь, и в более открытых структурах, каковы многие протестантские церкви, ответы на молитвы или желания Божьи воспринимаются исключительно через человеческую интерпретацию, легко искажаемую эгоистичными и греховными потребностями. Это ярко проявляется в факте, который часто называют величайшим соблазном веры – в отсутствии единства у христиан.

Незадолго до смерти Иисус молился: «Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, – да уверует мир, что Ты послал Меня. И славу, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня» (Ин 17:21-23).

Уже почти тысячелетие конклав кардиналов Римско-католической церкви, повинуясь молитвам и Духу Святому, избирает пап. Некоторые из них впоследствии были прославлены как святые; но другие оказались убийцами (папа Иоанн XII), садистами (папа Урбан VI), прелюбодеями (их так много, что и не перечислишь). Если бы кардиналы чуть меньше полагались на веру и чуть больше, например, на демократические избирательные принципы, быть может, список печально известных пап был бы короче? А если бы не слепая вера в то, что каждый папа поставлен на пост руководителя церкви лично Господом Богом, порочных пап можно было бы смещать и заменять новыми.

В протестантском мире испорченность часто проникает в церкви под видом воли Божьей – то есть в результате веры паствы или собрания старейшин в то, что у их пасторов имеется прямая связь с Богом. Лишь немногие церкви понимают, что одной воли Божьей недостаточно, и «подстраховывают» ее жесткими правилами, основанными на здравом смысле и снижающими вероятность грехопадения.

До сих пор, когда мне, христианину, являлись сомнения в вере, я быстро от них избавлялся – молитвой, чтением христианских книг или просто тем, что старался о них не думать. Но теперь сомнения атаковали меня со всех сторон и цеплялись за меня, словно липучка. Освободиться от них не удавалось.

12 Восстановите Церковь мою

Ад для епископов Испорченное Тело Христово

Не хочу оставить вас, братия, в неведении и о дарах духовных... Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же... Но каждому дается проявление Духа на пользу.

(1 Кор 12:1-7)

Терзаемый сомнениями, я начал задумываться об аде, опасаясь, что, если впаду в неверие, путь мой закончится именно там. Ад я представлял себе не как огненную пропасть, но, скорее, ближе к описанию К. С. Льюиса в «Расторжении брака» – как царство уныния и скуки, бесконечно далекое от радостей Божьих:

По таким самым улицам я бродил часами, и все время начинались сумерки, а дождь не переставал. Время словно остановилось на той минуте, когда свет горит лишь в нескольких витринах, но еще не так темно, чтобы он веселил сердце. Сумерки никак не могли сгуститься во тьму, а я не мог добраться до мало-мальски сносных кварталов.

Верующие (кроме христианских фундаменталистов), как правило, не интересуются адом; можно подумать, что в Библии о нем нет ни слова. Освещая католический секс-скандал, я часто спрашивал себя: интересно, верят ли эти люди в существование ада? Католические епископы, несомненно, верили в свою церковь и важность своей миссии – верили так, что с легкостью необыкновенной лгали, нарушали светские законы, подвергали опасности детей, чтобы защитить церковь. Их действия показывают, что они посвятили свою жизнь не Евангелию, а корпоративной системе, в которой превыше всего ставится верность и послушание начальству, а вынесение сора из избы сурово карается. Легко выглядеть святым, когда служишь мессу или навещаешь больного; куда сложнее, когда от тебя требуется настоящая жертва. Например, когда перед гобой встает выбор: передать священника-насильника в руки властей, вызвать скандал и поставить под удар свою карьеру или тихо замять дело. Мне, репортеру, не удалось найти ни одного епископа, который бы выступил против системы и защитил детей, находящихся на его попечении. Даже священников, попытавшихся бросить вызов системе, нашлось совсем немного, и большинство из них поплатились карьерами за «предательство» своих собратьев.

В Сан-Франциско я познакомился с одним из таких священников, отцом Джоном Конли. В ноябре 1997 года Конли вернулся в дом священников при церкви раньше обычного и обнаружил, что его напарник при выключенном свете борется с маленьким мальчиком. Конли (до того, как принять сан, он был федеральным прокурором) решил, что стал свидетелем сексуального преступления. Согласно материалам допросов и других юридических документов, он сообщил о случившемся чиновникам архидиоцеза Сан-Франциско и предупредил их, что намерен, как того требует закон, подать заявление гражданским властям. По словам Конли, на это один из церковников ответил: «Вы уверены, что этого хотите?»

Архидиоцез встал на защиту священника, которого Конли обвинил в изнасиловании. Вскоре Конли был выведен за штат: официальные церковные власти уверяли, что это не имело никакого отношения к его действиям. Обвиненный священник тем временем признался, что растлил нескольких мальчиков; тогда Конли подал иск против архидиоцеза Сан-Франциско и в 2002 году выиграл дело. Архиепископом Сан-Франциско в то время был Уильям Ливада, сейчас занимающий высокое положение в Ватикане.

В своих показаниях Конли рассказывал о том, как потребовал от викария кое-что передать архиепископу: «Я сказал: скажите архиепископу, чтобы он отрастил себе яйца и поступил, как мужчина!»

Свой гнев Конли объяснил так: «Я видел, что речь идет об очень серьезных вещах, о насилии над ребенком, а они просто прячут головы в песок и ничего не желают делать!»

Я спрашивал себя: если бы епископы вправду имели веру, неужели вера не дала бы им сил «отрастить яйца» и делать то, что должно, невзирая на последствия? Согласно христианским преданиям, апостолы претерпели мученическую смерть, ибо отказывались отречься от своей веры в воскресшего Иисуса как в Мессию. Для христианских апологетов это было ключевое доказательство божественности Христа: если бы апостолы не видели воскресшего Иисуса, если бы их проповедь была лживой, конечно, они не стали бы отстаивать ложь перед лицом смерти!

А католические епископы перед лицом опасности даже не для жизни, а для карьеры презрели и светские законы, и учение Христа! Даже бегло пролистав Евангелие, невозможно не заметить, сколько внимания Иисус уделяет детям и защите детей. Если Библия истинна, это означает, что многим епископам лучше было бы надеть жернова на шею и броситься в море, чем поступать так, как они поступали. Согласно Писанию, их ждет адское будущее.

Учение об аде играет в христианстве фундаментальную роль. Писание гласит, что Бог послал Своего Сына на землю умереть за наши грехи; если мы будем верить в Иисуса, то избежим ада и вечного отлучения от Бога и сможем попасть на небеса. Ад в Библии описан без прикрас. Это страшное место, где души людские целую вечность корчатся в неописуемой и нескончаемой муке. Иисус называет ад «тьмой внешней», где пылает «огнь вечный». Книга Откровение предупреждает, что грешники будут «брошены в озеро огненное». Евангелие от Матфея предлагает и звуковое сопровождение: «там будет плач и скрежет зубов». В Новом Завете ад именуется также «вечной погибелью», «чернейшей тьмой» и местом, где люди «мучатся день и ночь непрестанно».

В эпоху Средневековья и Возрождения церковь и многие верующие мыслители укрепили в умах христиан образ ада как места грозного и жуткого. Данте писал, что в седьмом круге ада «течет поток кровавый, сожигая/Тех, кто насилье ближнему нанес» ^[4]. Художник Иероним Босх изображал, как обнаженные души грешников пронзают копьями, как их мучают человекоподобные демоны и пожирают чудовищные птицы.

В наше время от священников нечасто приходится слышать об аде. Даже Католическая церковь, прежде охотно пропагандировавшая ад в дантовском стиле, теперь смягчила свои взгляды. В 1999 году папа Иоанн Павел II попал на первые страницы газет с заявлением, что ад следует понимать не как раскаленное подземелье, а как «состояние тех, кто сознательно и бесповоротно отлучает себя от Бога, источника всякой жизни и радости».

На евангелических кафедрах ад тоже не в почете. Зайдите на www.pastors.com – веб-сайт церкви Сэдлбэк, старший пастор которой Рик Уоррен говорит, что именно библейское учение об аде направляет его служение. Просмотрите заголовки проповедей, как бесплатных, так и доступных за деньги. Каких только тем вы здесь не встретите! Аборты, алкоголизм, амбиции, лень и любовь, природа и провидение, смех и свобода, тревога, терпение и труд... но об аде – ни слова.

Проработав полгода над освещением секс-скандала, я вместе с коллегой-журналистом Майком Энтоном написал статью о том, как воспринимают ад современные американские христиане. Начав собирать материал, я с удивлением обнаружил, что в наши дни в церкви об аде практически не говорят. 71% американцев сообщают в опросах, что верят в существование ада, однако пасторы, даже консервативные, об этом помалкивают. Многие не хотят навлекать на себя недовольство паствы – опасаются портить ей воскресное утро такой неприятной темой. Короче говоря, тема ада заморожена не по богословским, а по маркетинговым соображениям. Пасторы не желают рисковать, идя против желаний потребителя.

Роберт X. Шуллер, телепроповедник, ведущий программы «Час силы» и основатель Хрустального Собора в Гарден-Гроув, штат Калифорния, прекратил проповедовать об аде сорок лет назад. В своих книгах с завлекательными названиями типа «Все зависит от тебя!» он перешел к богословию личного успеха.

–Я совершенно не хочу, чтобы люди становились христианами из страха попасть в ад! – сказал Шуллер моему коллеге. И добавил: он не видит смысла грозить жезлом Божьим там, где можно обойтись морковкой перед носом.

Упадок концепции ада ярко отражается в изменении взглядов преподобного Билли Грэма, чьи проповеди получили известность в 40-х годах. В то время он уделял аду большое внимание и описывал его весьма недвусмысленно: речи его дышали огнем и серой и вселяли страх в сердца нераскаянных грешников. Но теперь он уже не так уверен в том, что тогда говорил.

В интервью 1991 года Грэм заявил: «Я верю, что ад – это не что иное, как отлучение от Бога. Мы отходим от Бога и переживаем адские муки как в этой жизни, так и в грядущей... Но сейчас я не чувствую себя свободным описывать ад яркими красками, как тридцать или сорок лет назад, потому что... есть ли в аду огонь – мне неизвестно».

Мы выяснили, что и традиционные деноминации в наше время предпочитают обходиться без ада. В первом катехизисе Пресвитерианской церкви США, выпущенном в 1998 году, ад упоминается всего один раз. Джордж Хансинджер, профессор Принстонской богословской семинарии и основной автор катехизиса, предпочел бы, чтобы аду в тексте было посвящено больше внимания и «о суде Божьем говорилось более ответственно». Однако комиссия по созданию документа отвергла это предложение почти единогласно.

– Это попросту малодушие: церкви не хотят поддерживать непопулярную позицию, – говорит Хансинджер.

Часто упоминают об аде лишь крайне правые проповедники, которых большинство христиан считает чокнутыми. Майк поговорил с пастором Рэем Кам-фортом: этот уроженец Новой Зеландии полагает, что ад существует, и он именно так ужасен, как рассказывает нам Новый Завет. Камфорт колесит по стране и проповедует в церквях, еще не расставшихся со старомодным представлением об аде. Он предупреждает: церкви, которые пытаются подсластить или замолчать библейское предупреждение об аде, теряют связь с реальностью. «Бог отнимет у них их дух, их силу, и они превратятся в обычные клубы по интересам», – говорит он.

Быть может, 71% американцев и верят в существование ада, однако слышать об этом не хотят, что и приводит к «богословию маркетингового отрицания». А может быть, многие из нас говорят в опросах не то, что думают на самом деле: мы не хотим выглядеть наглецами, для которых даже суд Божий нипочем.

Так или иначе, большинство из нас – не великие грешники. Грубим, глупим, иной раз мухлюем с налогами. Изнасилование, растление малолетних или укрывательство этих преступлений – не по нашей части. Глядя на множество священников, творящих злодеяния, и на епископов, которые их покрывают, я спрашивал себя: неужто они даже ада не боятся? Или, быть может, настолько оторвались от реальности, что даже не считают свои деяния грехом?

Меня, как христианина, ад всегда смущал. Слыша рассуждения проповедников о том, что неверующие,как это ни прискорбно, отправятся в ад, я чувствовал, как меня наполняет гнев. Возможно ли, чтобы я обрек кого-нибудь из своих сыновей на вечное проклятие за то, что он не захочет со мной жить? Какая же это безусловная любовь?! Я верил, что Он не приговорит моих двух братьев и сестру (они куда лучше меня, хоть и неверующие!) к мучениям даже на одну секунду – не говоря уже о целой вечности. Но я подавлял эти сомнения, говоря себе, что ад – одна из тех загадок веры, которые в этой жизни не решить. Пройдет совсем немного времени, я встречусь с Богом и узнаю, что же такое ад, попадает ли туда кто-нибудь, и если да, то кто и почему. В то время такого ответа мне хватало.

Мне думалось, что, сомневаясь в существовании ада, я проявляю слабость как христианин. Библия говорит об аде так прямо и недвусмысленно, что от ее слов трудно отмахнуться. Однако если наши пасторы в ад верят – ради всего святого, почему замалчивают эту тему на публике? Помимо всего прочего, это учение с очень серьезными последствиями. Изгнать ад с проповеднических кафедр – все равно что запретить говорить о слоне, стоящем посреди комнаты. Даже если я не хочу верить, что в комнате слон – он здесь, и не замечать его невозможно.

Мысли об аде преследовали меня. Я перескочил из евангелической церкви в пресвитерианскую конгрегацию, а оттуда – в католический приход. Однако ни разу за это время не задумывался о том, что моя душа в опасности, потому что верил в Иисуса. Иисус – мой Спаситель и мой страховой полис. Если я ошибаюсь насчет ада (он все-таки существует), но не ошибаюсь насчет Иисуса, – значит, я в безопасности. Верующие называют Иисуса Спасителем, а это означает, что он «спасает от ада». Если ада нет, этот термин бессмыслен. С тех пор как меня начали охватывать сомнения, мысль об аде – даже о самой отдаленной возможности его существования – заставляла меня удвоить свои духовные усилия.

Хоть я и сомневался в существовании ада, однако принимал идею, что зло, или Сатана, действует в мире и старается увести нас от Бога. Я верил, что по большей части он использует для этого хитрые трюки, которых мы не замечаем, пока не станет слишком поздно. Сатана подсовывает нам кокетливую сотрудницу, порождающую похотливые желания. Сатана раздувает в нас стремление отдохнуть в тропиках и заставляет влезать в долги. Сатана, играя на нашей зависти к богатому соседу, внушает нам, что жизнь не удалась. Я верил, что Сатана неустанно играет на моих слабостях, искусно манипулируя моими желаниями и страхами. К. С. Льюис писал: каждое наше действие приближает нас к Богу или от Него удаляет. Меня, оказывалось, очень легко увести от святости. Часто, оглядываясь на прожитый день, я обнаруживал себя очень далеко от Бога.

Однако, по внутренней логике христианской веры, отсутствие ада в проповедях можно объяснить по-разному. Быть может, Сатана сумел внушить пасторам и их последователям, что этой темы лучше не касаться. Быть может, Библия, хоть она и боговдохновенна, – все же человеческий документ, в который вкралось немало ошибок и заблуждений, так что ее можно трактовать свободно. А что, если и Библия, и ад – просто вымысел? Быть может, некоторые верующие в глубине души так и думают: хоть эта мысль их и страшит, однако дает им возможность игнорировать одно из важнейших библейских учений.

Двенадцать лет я черпал силы и счастье в нерушимой вере, становившейся крепче с каждым годом. Но теперь мой интерес к закулисью религиозного мира превратился в проклятие. Информацию о вере я черпал уже не из христианской литературы, не из вдохновенных проповедей, не из занятий по богословию и истории церкви, не из торжественно-прекрасных церковных служб. Начиная с католического секс-скандала, я перешел к освещению тревожных и мрачных сюжетов. Я начал заглядывать за сияющие фасады. То, что я там видел, мне не нравилось – и еще меньше нравились вопросы, неизбежно всплывавшие в голове. Зачем я снова и снова возвращался к сюжетам об испорченности и ханжестве в Теле Христовом? На этот вопрос я не мог найти ответ, пока, перечитав (в третий или четвертый раз) жизнеописание святого Франциска Ассизского, не подумал о том, что, возможно, это призвание Божье. Быть может, Господь хочет от меня, как когда-то от святого Франциска, чтобы я «восстановил церковь его». Разумеется, это не означает, что я должен совершить великие дела и стать святым: достаточно того, чтобы я, как журналист, честно рассказывал о развращенности церквей.

Эта мысль – явившаяся, как я думал, от Бога – принесла мне успокоение. Появилась какая-то точка опоры. Происходящее со мной обрело смысл.

Тело Христово страдает от болезни. Мой дар журналистских расследований поможет поставить диагноз

и призвать к исцелению. Теперь я не сомневался: таков был с самого начала замысел Господень обо мне. Быть может, я, как и святой Франциск, поначалу не понял Бога. Когда святой Франциск впервые услышал глас Божий, призывающий его восстановить церковь, вначале он понял приказ Господа буквально и принялся восстанавливать рухнувшую часовню неподалеку от своего дома. Лишь позднее Франциск понял, что Бог видит в нем церковного реформатора.

Мне казалось, что я слышу голос Бога, громкий и ясный. Но, как не раз случалось и прежде в моей карьере религиозного журналиста, все обернулось совсем не так, как я рассчитывал.

13 Исцелись сам

Телепроповедники Исцелись, верующий Содом и Гоморра

Ибо терафимы говорят пустое, и вещуны видят ложное и рассказывают сны лживые; они утешают пустотою; поэтому они бродят как овцы, бедствуют, потому что нет пастыр.

(Зах 12:2)

Глядя на изможденного человека, лежащего на кровати, я думал: неужели это и есть Ол Э. Энтони – бич богатейших и влиятельнейших телепроповедников, столь им ненавистный, что они прозвали его «Олом -Антихристом»? Может ли этот 64-летний человек представлять для кого-то угрозу? Удар электрическим током, перенесенный 23 года назад, чудом его не убил, однако сделал тяжелым инвалидом: Ол с трудом передвигается, а сожженные нервные окончания причиняют ему постоянную боль.

Стоял ноябрь 2003 года. Я смотрел на «святого Франциска» наших дней – человека, стремящегося преобразить Тело Христово изнутри. Он специализировался на разоблачении телепроповедников – и работы ему хватало!

У меня на глазах Ол вколол себе в левое бедро порцию нубаина – сильнейшего обезболивающего. К ногам его крепились шесть электродов, посылающих в нервную систему слабые электрические разряды. На шее – жесткий воротник. На прикроватной тумбочке выстроились в ряд пузырьки темного стекла: налбуфин, занафлекс, ацетамин, скелаксин. В тесной комнатке, где едва хватало места для моего кресла, повсюду стояли ходунки и трости и витал крепкий запах трубочного табака.

Ол Энтони, человек глубоко и искренне верующий, создал для помощи беднякам Общество Троицы. В эту организацию входит около четырехсот христиан: сотня из них живет общиной в трущобном районе Далласа, стремясь подражать древней Церкви во всем – в том числе и в бедности. Каждый сотрудник Общества, не исключая и самого Ола, получает 50 долларов в неделю, а также жилье и питание. Годовой бюджет Общества составляет около пятисот тысяч долларов – сумма, которую иные популярные телепроповедники «зарабатывают» за один день. Члены Общества проводят у себя дома и в рабочих кабинетах церковные службы и библейские занятия, содержат небольшую школу и столовую, сытный обед в которой стоит меньше пяти долларов. Но основная их задача – давать кров бездомным: не в специальных приютах, а в собственных гостиных и спальнях.

Именно служение бедным навело Ола на мысль о необходимости разоблачить корыстолюбие и обман известнейших в Америке ТВ-пасторов. Многие обездоленные, находящие приют в Обществе Троицы, рассказывали, что отдали последние гроши телепроповедникам в надежде, что пожертвование вернется к ним сторицей.

Телепроповедничество в США – это массивная индустрия мошенничества, не подлежащего судебному преследованию. Так называемое Евангелие Процветания, проповедуемое по теле– и радиоволнам, дает проповедникам и их присным легкий заработок. Основная идея Евангелия Процветания: если ты совершишь акт веры (например, пожертвуешь телепроповеднику круглую сумму) – Бог в ответ одарит тебя здоровьем и несказанными богатствами. Легковерные, часто отчаявшиеся люди, обманутые этой сказкой, несут мошенникам последнее – и, разумеется, ничего не получают взамен.

***

Сам Ол прикован к постели – однако в подчинении у него полдюжины сыщиков-любителей, твердо решивших раскопать всю подноготную телепроповедников. Индустрия телепроповедничества включает в себя, по самым грубым подсчетам, около двух тысяч телепасторов; сотня из них выступает на национальных телеканалах. Все они в сумме получают не менее миллиарда долларов в год. Сыщики Общества Троицы роются в мусорных баках, просматривают компьютерные базы данных, снимают действия противника скрытыми камерами. Они открыли горячую линию для пострадавших и информантов. У них есть двойные агенты в стане врага: как правило, это честные христиане, не желающие мириться с тем, что происходит у них на глазах.

Ол прославился в 1991 году, когда незаметно заснял скрытой камерой действия Роберта Тилтона, телепроповедника из Форт-Лодердейла, штат Флорида. На высоте своего успеха Тилтон выступал по всем национальным телеканалам: порой его можно было увидеть в «ящике» по шесть раз на дню. Обратившись к провайдеру адресной рекламной рассылки Тилтона, Ол представился президентом религиозной организации «Общество Троицы» и сказал, что хотел бы воспользоваться для нужд своей организации их списком адресов. Видеокамера Ола запечатлела отвратительные подробности работы Тилтона, получавшего в то время, по самым скромным оценкам, 380 тысяч долларов в день.

Расследование показало, среди прочего, как обрабатывается почта. По заявлению Общества Троицы, люди Тилтона извлекали из писем чеки и наличные, а прилагавшиеся к ним просьбы о помощи и молитве выбрасывали в мусорное ведро (сторонники Тилтона до сих пор это отрицают). Видеозапись и документы, представленные Обществом Троицы, легли в основу передачи АВС «Живьем в прайм-тайм» (ведущая Диана Сойер), подорвавшей успех Тилтона. В этой передаче разоблачались и двое других телепроповедников: один из них, У. В. Грант, в результате расследования Общества Троицы провел 16 месяцев в тюрьме за уклонение от налогов.

– Охота – занятие увлекательное, – рассказывал мне Ол. – Но лучше бы я занимался чем-нибудь другим... Они проповедуют извращенное богословие: уверяют людей, что за их пожертвованием последует немедленная материальная награда. Дайте денег – и вам воздастся во сто крат! Требуют, чтобы люди выписывали им поддельные чеки, брали кредиты. О том, что творят эти телепроповедники, должны узнать все!

Когда Ол говорит о телепроповедниках, лицо его багровеет от гнева. Он считает, что они пятнают Тело Христово.

– Эти люди ведут сказочно роскошную жизнь за счет самых бедных, самых несчастных членов нашего общества, – говорит Ол. – Бедняки отдают им все, ничего не получают взамен – начинают считать себя недостойными и теряют веру в Бога.

Общество Троицы не идеально. Начать с того, что сам Ол, несмотря на его физическую слабость, человек властный и раздражительный. Некоторые бывшие члены организации называют ее тоталитарной сектой: при этом они ссылаются на крутой нрав Ола и на практику «горячего стула», когда член Общества публично раскрывает перед всеми своими собратьями самые серьезные свои тайны и грехи.

– Да, порой бывает жарко! – рассказывал мне Пит Эванс, многолетний член Общества. – Мы хотим видеть друг друга такими же, какими нас видит Бог: голыми, без всяких покровов, все грехи наружу. Именно эта честность связывает нас вместе и не дает разбежаться.