Текст книги "Поцелую тебя дважды (ЛП)"
Автор книги: Уиллоу Уинтерс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)
Глава 19
Деклан
Если бы я мог успокоиться, это прошло бы легче. Я чертовски нервничаю, и, судя по тому, как моя нога постоянно постукивает по ножке стола, и как часто я перестраиваюсь в своем офисном кресле, все в этой комнате это знают.
Главный адвокат моей семьи, Майкл Макхейл, плюс Картер и Нейт. Выдохнув ровное дыхание, я делаю все возможное, чтобы сосредоточиться, когда рука Картера опускается мне на плечо.
Как будто этого будет достаточно, чтобы вернуть меня к разговору.
Они продолжают обсуждать возможность дачи показаний или предъявления обвинений теперь, когда они признали исчезновение Скарлет убийством. Как, черт возьми, это произошло, я не знаю. Мне даже плевать. Мой взгляд продолжает перемещаться на мой телефон, который лежит экраном вниз на столе.
Я мог бы так легко перевернуть его и смотреть на нее. Все, что я хочу знать, это собирается ли она вытащить его. Это меня убивает.
Не покидай меня, Брейлинн.
Как эгоистично с моей стороны хотеть, чтобы она осталась, когда я знаю, что мне не следовало ее трогать. Фотография Скарлет, показанная вчера в местных новостях, положена передо мной. На фото она моложе, чем когда начала работать здесь; это очевидно при взгляде на ее свежее лицо без макияжа и с зачесанными назад волосами. Улыбается и празднует завершение базовой полевой подготовки.
Раскаяние и сожаление разжигают тусклое пламя, которое быстро гаснет. Она знала, что делает, и знала, что есть только два способа, которыми это может закончиться.
И она втянула в это мою Брейлинн.
– Они сообщили, что ее считают мертвой, хотя ее тело не было найдено.
– На каком основании? – спрашивает Картер.
– Они заявили, что у них есть явные подозреваемые, представляющие интерес, но мы ничего не получили и не слышали от окружного прокурора.
– Как скоро нас могут допросить? – спрашивает Нейт. Я знаю его много лет и знаю его подвохи. Он встревожен, и на то есть веские причины. Это он избавился от нее. Если он что-то напутал, они смогут первым повесить это на него.
– Это зависит от того, как будут даваться показания в…
– Кто допрашивается? – просит разъяснений Картер.
– Сначала Нейт. – При уверенном заявлении тихий Нейт встречает взгляд моего адвоката и понимающе кивает. – Затем мы можем ожидать, что они будут обходить всех, пока не пройдут по каждому сотруднику.
– Работаем снизу вверх, – сухо комментирует Картер, а затем откидывается на спинку сиденья. Я сижу во главе стола, Картер рядом со мной. Нейт сидит справа от нас, а Майкл слева. Хотя мы все в костюмах, Нейт носит тонкий галстук, наш адвокат – бабочку, а у Картера и меня нет ни одного. Мои рукава закатаны до предплечий, и без пиджака, и, не побрившись со вчерашнего дня, я, безусловно, выгляжу наименее профессионально в комнате.
– Могу ли я ожидать чего-то конкретного во время допроса? – спрашивает Нейт.
– Если тебя просто вызывают на допрос, требуй адвоката и не говори ерунды, – говорю я ему.
– Я имел в виду допрос, – поясняет Нейт. Это будет его первый допрос, если они его проведут.
Копы арестовали одного из работающих здесь мужчин, Бардо, а окружной прокурор выдвинул обвинения в торговле наркотиками. Теперь они используют это, чтобы заставить каждого, кто работал на нас, дать показания под присягой в качестве показания.
Это не первый раз, когда мы сталкиваемся с этим дерьмом. И не последний.
Но, учитывая ропот и вопросы, которые задавали сначала Скарлет, потом Ронни, потом Хейл… лояльность под вопросом.
– Я буду там и буду возражать против всего и вся. Не отвечайте без моего кивка. Мне все равно, что они спрашивают; пока я не кивну, вы молчите. – Наш адвокат – акула, и мы все еще крепко держимся за достаточно большую часть офиса окружного прокурора, так что это не слишком беспокоит.
Так что все это просто пожирает время до того момента, как я проверю, ждет ли меня Брейлинн.
– Нам нужно поговорить о девушке, – говорит Макхейл, и мой взгляд быстро перемещается с деревянного стола на его бледно-голубые глаза за очками в металлической оправе.
– С ней все в порядке? – спрашивает он. Я знаю скрытый вопрос за этими четырьмя словами. Она мертва?
– С ней все в порядке, – отвечаю я, перекрикивая Картера, который открыл рот, чтобы заговорить. Засучив рукава еще выше, я игнорирую укол в затылок и все нервы, напрягшиеся при одной мысли о том, что ее втягивают в это. Сейчас не время позволять ей убегать. Это я нажал на курок, чтобы покончить с этим. Я только молюсь, чтобы я не испортил все еще больше, чем уже испортил.
– Ее семья знает об этом? – спрашивает он. – Ее мать обзванивала всех и даже приходила в «The Club», разыскивая ее.
– Когда это было?
– Несколько дней назад.
– Она писала маме. Она в порядке, просто немного приболела.
Взгляд моего адвоката – взгляд человека, привыкшего читать между строк.
Нахмурившись, я говорю ему:
– Она действительно была больна, что-то вроде простуды. Сейчас ей лучше, но она отдыхает. Я стараюсь заботиться о ней как могу, учитывая, насколько тяжелыми для нее были последние пару недель.
– Значит, она хороша? – спрашивает он с приподнятой бровью.
– Она хороша, – заявляет Картер.
– А будет ли она хороша на допросе? – продолжает Макхейл, и гнев пронзает меня. Она не должна быть втянута в это.
– Скарлет была ее подругой, так? Ее видели с ней в ту неделю, когда та умерла?
– Ты был бы рядом, если бы ее допрашивали, так что все было бы нормально, – спокойно добавляет Картер.
Наступает короткая пауза, пока Майкл обдумывает скрытый подтекст слов Картера.
Моя голова идет кругом от мысли о возможном допросе. Это слишком рискованно. Вся эта ситуация – чертовски опасная.
– А как насчет Э? – продолжает Макхейл. Он имеет в виду нашего делового партнера. Его настоящее имя – Иэн, но по какой-то чертовой причине он называет себя Э.
Когда Бардо арестовали, и он не вышел на работу… это вызвало небольшой переполох. У Э нет ни времени, ни терпения. Он не работает на нас, но нам выгодно продолжать вести бизнес с Э в северной части штата Нью-Йорк.
– Мы дадим ему то, что ему нужно. Он знает, что такие вещи это просто часть игры.
– Он встревожен, и на то есть веские причины, но я протяну руку и улажу ситуацию. Убеди его, что все в порядке – отвечает Картер, слегка ерзая на сиденье, и я почти уверен, что это единственное движение, которое он сделал за последние двадцать минут.
– Есть ли новости от Маркуса?
– Он все еще молчит, – отвечает Картер, и по моей спине пробегает холодок.
– Тишина – это не плохо, – считает Майкл.
– В случае с Маркусом тоже не все хорошо.
Слишком много игроков и слишком много силовых приемов одновременно, чтобы я мог отвлекаться на Брейлинн. Но она – все, о чем я могу думать. Единственное, что, похоже, имеет значение это то, что она сделает дальше.
Все, что я представляю, это ее в той комнате, знающую, что у нее есть выход, и использующую его. Черт, если бы она все знала, она была бы умницей, чтобы бросить меня.
– Деклан? – Тон Майкла возвращает меня от моих мыслей к настоящему, где три пары глаз с беспокойством сверлят меня. Ждут ответа. – Ты меня слышал?
Прочистив горло, я слегка качаю головой и жду, пока мой адвокат повторит то, что он сказал.
– Нас предупредили, что ответственный офицер работает с судьей, который не находится у нас в тылу.
– Правильно. Мы знали, что он, скорее всего, так и сделает.
– Итак, готовьтесь к допросу. Сначала Нейт, но они, скорее всего, планируют забрать вас, и вы должны решить, где вы хотите, чтобы это произошло. Здесь? В клубе, или дома, или… дайте мне знать, чтобы я мог посадить это семя.
Это не первый раз, когда меня заберут на допрос полицейские. Но это первый раз, когда я задумался о том, кто будет со мной, когда они это сделают.
Что она увидит и что подумает. И кто будет рядом с Брейлинн, если нас будет только двое, и они заберут меня.
– Дайте мне знать, – настаивает Макхейл, ожидая ответа, и вместо того, чтобы назвать ему время и место, я колеблюсь и даю ему знать, что перезвоню.
Мне нужно сначала позаботиться о ней. Я не могу справиться со всем этим дерьмом, не зная, будет ли она там вообще. Я бросаю взгляд на брата, пока каждая мысль о том, что она сделает, если ее поймают для допроса, проносится в моей голове, и я обнаруживаю, что его взгляд все равно направлен на меня.
Это тревожит. Каждая деталь, которую мы обсудили, кажется, что она может стать той, которая нас покончит.
Глава 20
Брейлинн
Пока я не прикасалась к деньгам. Хотя я смотрю на них с кровати и даже стоя здесь, перед комодом, надевая черные леггинсы, которые на ощупь как шелк, и большой мягкий шерстяной свитер, я чувствую их запах.
Деклан сказал, что стопки в сумме составили более миллиона. И он там, всего в нескольких дюймах от него.
Выпустив неловкий вздох, я смотрю на дверь и хочу оказаться где-нибудь еще. Я хочу просто пойти домой или к маме.
Эта комната – испытание, это поместье – ловушка, и каждую минуту я словно играю в игры разума с дьяволом.
Единственный вопрос, от которого, кажется, зависит каждое решение: любит ли он меня или нет. Любит ли меня Деклан?
Такое чувство, что он делает это, когда он со мной, но иногда мне кажется, что он испытывает меня, как будто он ждет, когда я потерплю неудачу, и я знаю, что это не любовь. Все это может быть для него больной извращенной игрой. В Деклане гораздо больше тьмы, чем я знаю. Я слишком хорошо знаю, что он делал вещи, которые заставили бы меня замереть до глубины души. Может ли такой человек по-настоящему любить кого-то? Не говоря уже обо мне?
Мое сердце болит, когда я задаю себе этот вопрос. Потому что я люблю его. Каждая темная трещина, которая делает его тем, кто он есть… это только заставляет меня хотеть любить его еще больше… даже если это убьет меня.
Звонок телефона на тумбочке вызывает у меня приступ паники. Как будто меня поймали на мысли, что я слишком много думаю, думаю о том, о чем не следует думать.
Я смотрю на него оттуда, где я нахожусь. Хотя Деклан дал мне его, это не совсем мой телефон. Даже когда я отвечаю на звонок, я знаю, что это просто еще один тест.
– Мама, – говорю я, приветствуя ее тоном, который должен ее успокоить.
– Нэна, где ты? – Ее слова пронизаны таким количеством эмоций. – Я приеду и заберу тебя. – Нетерпение в ее голосе причиняет мне боль.
– Немного болею.
– Все еще? – Я всегда была плохой лгуньей и ненавижу лгать своей матери. Я была бы дурой, если бы думала, что Деклан или, по крайней мере, его семья не прослушивают этот телефон или не проверяют его, или что они там еще делают. Когда я сажусь на край кровати, я снова смотрю на деньги. Я ничему не верю. Это все чертово испытание, и я просто хочу, чтобы оно закончилось, чтобы моя жизнь вернулась в нормальное русло. Или настолько нормальное, насколько это вообще возможно после всего этого.
– Я просто хочу остаться дома и посмотреть шоу, мама.
– Позволь мне принести тебе суп, – предлагает она, и в ее голосе звучит надежда. – Ты слишком долго болела. Дай мне тебя проверить.
– Я скоро увижу тебя, мама, но я не могу видеть тебя прямо сейчас. – Она колеблется. Тишина это все, что мне дано, и внутри меня стыд. Настолько, что слезы щиплют глаза. Как? Я не знаю. Они болят и покраснели от рыданий, которые я рыдала днями напролет. Я никогда не чувствовала себя такой слабой и беспомощной. Настолько чертовски бесполезной и жалкой.
– Ты сердишься на меня? – тихо спрашивает мама, и мне приходится собраться с духом.
– Нет, нет, мама, – говорю я так быстро, как только могу.
– Это из-за Трэвиса? – Только после того, как она произносит его имя, я понимаю, что моя мать плачет. Это чертовски убивает меня. Я ненавижу это. Я ненавижу все это.
– Нет, мама. Пожалуйста. Я просто… – Я хочу сказать ей кусочек правды. Я влюбился в того, в кого не должен был влюбляться. Но вместо этого я говорю ей: – Я скучаю по тебе, мама, и люблю тебя. Не волнуйся. Скоро увидимся.
– Почему я не могу увидеть тебя сейчас? – Пока мама спрашивает меня, из окна раздается низкий, ровный звуковой сигнал. Сначала он пугает меня; кажется, что сейчас все и вся пугает. Мне требуется мгновение, чтобы понять, что это грузовик. Снаружи ведутся строительные работы, как и говорил Деклан. Мне вспоминаются слова Арии; она сказала, что сейчас самое время бежать.
– Мне пора идти, мама, – говорю я ей, чтобы попытаться заставить ее положить трубку, прежде чем я скажу что-то не то.
– Ты бы мне сказала, если бы тебе было больно или кто-то причинял тебе боль, не так ли? – Она шмыгает носом на другом конце провода, хотя, судя по тому, как приглушенно она шмыгает носом, кажется, что она пытается скрыть это от меня.
– Да, – лгу я ей. – Конечно, я бы так и сделала.
– Ты в порядке? – снова спрашивает она, как будто не верит мне, а я бы хотел, чтобы она поверила. Я бы хотел, чтобы она довольствовалась ложью.
– Я просто немного больна и не хочу вставать с кровати. – Она продолжает некоторое время, тыкая и подталкивая, а я продолжаю лгать ей. Снова и снова, пока она не позволяет мне повесить трубку. Но я не лгу, когда говорю ей, что люблю ее, и надеюсь, что не лгу, когда говорю, что скоро увижу ее.
Мои слова остаются со мной даже после окончания разговора: я просто немного больна и не хочу вставать с постели.
Когда я вешаю трубку, я понимаю, насколько правдивы эти слова. Я не хочу вставать с кровати. Я не хочу рисковать увидеть его семью. Я не хочу рисковать идти по коридору и вспоминать, что случилось в комнате с ванной. Я едва могу дышать, думая об этом сейчас. Когда я опускаюсь на матрас, я понимаю, насколько парализует эта ситуация.
Все, чего я хочу, это остаться здесь, пока Деклан не вернется домой и не скажет мне, что я могу сделать. Потому что если я не дождусь его… все, о чем я буду думать, это то, что я не хочу умирать.
Глава 21
Деклан
Облегчение, которое я почувствовал, когда проверил систему безопасности и увидел, что она не тронула деньги и все еще была там, в моей постели, ожидая меня, покидает меня в тот момент, когда я открываю дверь спальни и вижу, в каком она состоянии.
Она не взяла денег. Она не сбежала. Но моя Брейлинн – лишь тень самой себя.
При звуке закрывающейся двери ее большие, покрасневшие глаза смотрят на меня. Сглотнув, я подавляю мысль, которая резонирует больше всего. Облокотившись на бок, ее тело застыло, пока между нами повисала тишина. Я, блядь, ненавижу себя за то, что я с ней сделал.
– Звонила мама, – говорит она мне, пока я расстегиваю воротник рубашки. Я едва могу смотреть на нее, пока она ябедничает сама на себя. – Мы немного поговорили, но я ничего ей не сказала.
Я напеваю ответ, а затем стягиваю рубашку через голову, позволяя ей упасть на пол. Когда я сбрасываю туфли за каблуки, я поворачиваюсь к ней лицом, и легкая улыбка сама собой возникает от вида ее пристального взгляда на меня.
Хочет одобрения от меня. Ей оно, блядь, нужно.
– Ты можешь поговорить со своей матерью, когда захочешь… Я доверяю тебе. —
Ее горло сжимается, когда она сглатывает, а затем объясняет: – Она хочет меня видеть.
Поставив одно колено на кровать, я останавливаюсь, прежде чем дать ей дюйм свободы. – Если ты хочешь увидеть ее, Нейт может отвезти тебя, когда и куда ты захочешь. —
Я ожидаю, что она почувствует облегчение, может быть, даже воодушевление, но кровь отливает от ее лица.
Под мешковатым свитером моя Брейлинн кажется такой маленькой и хрупкой. Ее губы больше не темно-красные, которые меня соблазняют, вместо этого ее глаза имеют тот цвет. И мне стыдно.
– Нейт? – Она едва выдыхает его имя. Страх проникает в ее выражение лица. Складка ложится на мой лоб, когда я хмурюсь. Она так боится, что мне нужно пойти с ней? Что Ария ей сказала?
Кровать стонет, когда я откидываюсь на спинку и вытягиваю руку.
– Иди, – мягко командую я.
Я никогда не думал о Брейлинн как о хрупкой или слабой. Никогда до этой недели. Я думал, что ей просто нужно поправиться, но женщина, которая лежит рядом со мной, закрывая глаза в тот момент, когда ее бок касается моего – она сломана.
Ее сердце бьется так быстро и сильно, что я слышу его, прежде чем она сглотнет.
– Я не хочу, чтобы ты выходила одна… – Я почти рассказываю ей о федералах и показаниях. Я почти признаюсь, что есть очень большая вероятность, что ее будут допрашивать о смерти Скарлет. Но, глядя на нее сверху вниз, я понимаю, что она уже на грани. Слова Картера преследуют меня: она чертовски напугана.
– Я хотел пойти домой и взять кое-какие вещи, заскочить к маме, и если я…
– Нейт может забрать тебя, или я могу, когда что-то случится.
Ее глубокие карие глаза широко открыты и бесцельно смотрят на мою грудь.
Я притягиваю ее ближе и прижимаю к себе крепче. Я провожу рукой по ее волосам и пытаюсь ее успокоить.
– Ты можешь взять меня сегодня вечером? – спрашивает она, и ее голос напряжен. Как будто ей нужно, чтобы мой ответ был – да.
Макхейл сказала мне оставаться дома. Никуда не выходить. В Клубе скоро будет облава. Как мне ей это сказать?
– Я тоже сегодня застрял здесь, моя наивная девочка. – Допрос Нейта запланирован, так что нет риска, что он выйдет. Она будет держаться подальше от всей этой ерунды, свидетелем которой она рискует стать, находясь со мной.
– Ты застрял со мной? – спрашивает она хриплым голосом.
– На данный момент все должно успокоиться, поэтому я бы предпочел, чтобы мы никуда не ходили сегодня вечером или вообще на этой неделе.
Поцеловав ее в висок, я ожидаю, что она поймет, но она не понимает.
– Я не могу оставаться здесь вечно, – шепчет она.
– Все, что тебе нужно из дома, Нейт может принести, – предлагаю я ей.
Она неловко ёрзает.
– Я не хочу, чтобы Нейт куда-то меня водил или…
– Нейт будет заботиться о тебе и делать все, что я ему прикажу. Ты моя, – говорю я ей, хватая ее за подбородок и приподнимая его так, чтобы она была вынуждена смотреть на меня. Она отводит взгляд, пока я не провожу подушечкой большого пальца по ее губам.
– Он меня пугает, – признается она.
Я почти спрашиваю ее, почему, потому что я гребаный дурак. Она видела, как он хладнокровно убил ее подругу. Даже если она была крысой, это то, чего она никогда не видела. Он был там, в комнате, когда все это произошло с ней… когда они пытали ее.
Я опускаю губы ниже, кончик моего носа касается ее носа, и говорю тихо и осторожно, чтобы она слышала каждое слово.
– Ты веришь мне, когда я говорю, что убью его, если он когда-нибудь заставит тебя чувствовать себя неловко?
Мне в голову приходит мысль, что если я просто отпущу его, то ее волнение уменьшится. Если я перережу ему горло, и он будет исключен из этого осложнения. Но все знают, что у него есть показания. И федералы, и мои союзники. Было бы некрасиво с моей стороны убить троих своих людей за одну неделю, пока копы ловят остальных.
Паутина, которую мы сплели, слишком запутана.
– Да, – отвечает она и коротко кивает, выражение ее лица слегка смягчается. Это нисколько не облегчает моего собственного раздражения.
– Я же говорил, никто тебя не тронет.
– Если бы это было правдой, я могла бы уйти… если только это не проверка. Если только я не заперта здесь по какой-то другой причине, – говорит она мне. Глядя мне в глаза, как можно более пристально.
– Моя милая наивная девочка, ты слишком часто произносишь тихую часть вслух. —
С этими словами я нежно целую ее, и когда я это делаю, она дрожит в моих объятиях, и я снова начинаю ненавидеть себя.
– Прими лекарство, – говорю я ей, желая, чтобы она все это время проспала.
Глава 22
Брейлинн
Было видно, что он не хотел меня оставлять, но он это сделал.
Что это говорит о нем? Что это говорит о нас?
По крайней мере, он сказал мне, что хотел бы рассказать мне обо всем, что происходит, но добавил, что будет лучше, если я не буду знать.
Я склонна с этим согласиться.
Я провела последний час, размышляя, стоит ли мне просто ждать в фойе или на кухне, придет ли Ария. Держу пари, они все смотрят и ждут. Мужчины оставят меня в покое, чтобы посмотреть, что я буду делать. Но я не хочу оставаться одна. Было бы почти лучше, если бы я была заперт здесь, потому что тогда мысль о побеге не существовала бы. Я бы знала, что не могу.
Шум строительства за окном не напоминал о том, что это мой единственный шанс сбежать.
Я почти не ела – аппетит совсем пропал, но голод настойчиво требовал внимания.
С громким урчанием в животе я поднимаюсь с кровати, осознавая, что до сих пор в одежде со вчерашнего дня.
На секунду задумываюсь переодеться, но вместо этого иду умыться, расчесать волосы и почистить зубы.
Даже выполнение этих простых задач кажется борьбой, и на мгновение я вспоминаю, как это было, когда я была с Трэвисом. Когда я впала в ужасную депрессию. Выплевывая воду, которой я прополоскала рот, я смотрю на свое отражение. Тусклый цвет лица и темные круги под глазами смотрят на меня.
Мой первый инстинкт – позвонить врачу, но зачем? Я не могу записаться на прием. Я тут в ловушке, черт возьми.
Звук, издаваемый какой-то строительной машиной, которая едет задним ходом, не дает мне окончательно сорваться.
Схватившись за край раковины, я напоминаю себе, что мне нужно лишь подчиниться. Так не будет вечно. Это ведь просто испытание, не так ли?
Выходя, я думаю взять телефон. На нем непрочитанные сообщения от матери, и нет доступа к социальным сетям. Я оставляю его там и иду по тихому коридору.
Двери, которые его обрамляют, все еще закрыты, и я не знаю, что за ними. Я не смею смотреть. Я не смею ничего сделать, кроме как дойти до дальнего конца, ведущего в фойе. Больше нет любопытства. Есть только ожидание и тишина, наполненная нежелательными мыслями.
Я сварю кофе, и, может быть, это придаст мне энергии. Я что-нибудь съем и подожду на кухне. Там большое окно, и свет пойдет мне на пользу. И, может быть, придет Ария. Если она меня увидит, может быть, она посочувствует мне.
Может быть, я не буду одинока со своими мыслями и воспоминаниями, которые не будут тихими. Мои босые ноги ступают по холодному мраморному полу. По мере того, как бип, бип, бип становится громче, ирония всего этого поражает меня.
В этом месте роскоши я пешка и пленница. Все потому, что я влюбилась в парня, который, как я думала, нуждался в помощи. Которому я хотела помочь, но не знала как.
Может быть, каким-то ебаным образом я сделала это с собой. Свет проникает через массивные входные двери. Они великолепны и сложны, и я не пытался их открыть, хотя Деклан сказал, что оставит их незапертыми. Он даже дал мне код: 71017.
Смутно я задаюсь вопросом, сделал ли он это. Я думаю о том, чтобы подождать здесь Арию и попросить ее открыть их. Просто посмотреть. Я только хочу знать, лгал ли он мне. Если это проверка.
Я делаю несколько шагов ближе, но недостаточно близко, чтобы коснуться, только чтобы немного выглянуть. Только чтобы увидеть то, что я могу видеть, пока я достаточно далеко, чтобы он знал, что я не убегу. Там есть камеры. Они всегда следят, когда я вне комнаты. Я знаю это.
Все могло бы закончиться, если бы я только попросил ее открыть их. Я бы этого не сделала. Я бы не посмела.
Пока я стою там, размышляя о том, действительно ли все это можно было бы сделать, если бы кто-то открыл двери, с другой стороны дверей раздается мужской голос, от которого у меня холодеет до глубины души.
Я стою там, парализованный, а его тень падает на резное стекло.
– Так это правда? Это та сука прислала?
Я не могу дышать. Голос Нейта возвращает меня в ледяную ванну. Сквозь воспоминания о моих криках я слышу, как он говорит:
– Деклан сойдет с ума. Я не хочу быть тем, кто ему это скажет.
Я пытаюсь вдохнуть, но голова легкая, и внутри ничего не работает как надо. Мое тело дрожит, когда я вспоминаю ванну.
– Ты уверен, что это была Брейлинн?
Я чуть не рухнул прямо там, когда услышал мое имя и яд, который он таит в своих заявлениях. Я не вижу больше тени, и мне требуется слишком много времени, чтобы понять, что он говорит по телефону и приближается.
Что я сделал?
– Я знаю только, что на этот раз я не хочу быть тем, кто это сделает.
У меня кружится голова, когда я слышу его тяжелые шаги. Он идет за мной.
Я бегу, так быстро и тихо, как только могу, распахивая дверь, и не останавливаюсь. Я чуть не падаю, когда подхожу к двери спальни, и внутри начинается паника.
Каждое его слово возвращается ко мне: Так это правда? Эта сука прислала это?
– Я ничего не отправляла, – бормочу я себе под нос, расхаживая вдоль кровати и глядя на дверь спальни.
Меня охватывает тошнота, когда я беспокоюсь, что Деклан мне не поверит.
Я ничего не сделала. Я ничего не сделала, не так ли? Если я это сделала, то я не хотела. Я не знала.
Вдыхая воздух, я пытаюсь успокоиться, но не могу. Вместо этого я слышу только падение клетки в воду и свои крики.
Я ослеплена всем этим и действую не задумываясь.
Спеша положить одежду поверх денег в сумке, я никогда не действовал так быстро в своей жизни. Все это время слезы текут по моему лицу, а видение передо мной – Деклан, когда меня опускают в воду и оставляют там.
Они никогда мне не поверят. Даже если он любит меня, они никогда мне не доверят. Они никогда не позволят мне уйти. Я пишу записку, которую даже не знаю, можно ли прочесть. Мне жаль.
Я запыхалась и едва могу ясно видеть, когда дохожу до фойе. Там тихо, когда я открываю дверь в крыло Деклана. Мое сердце колотится, когда я слушаю голос Нейта.
Там никого нет, и в приливе адреналина я бросаюсь к входным дверям и ввожу код. Я задерживаю дыхание, пока они не разблокируются и не откроются так легко. С приоткрытой тяжелой дверью я встречаюсь с пронизывающим холодом и напоминанием, что мне нужно поторопиться.
