Текст книги "Поцелую тебя дважды (ЛП)"

Автор книги: Уиллоу Уинтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

Глава 23

Деклан

Клуб когда-то был моим охотничьим угодьем. Безопасным, контролируемым и защищенным. Я мог делать все, что захочу, и править каждой душой, которая входила в это место.

Но сейчас, когда я снова перематываю отснятый материал, сосредоточив усталые глаза на экране, заполненном изображением Брейлинн, я ощущаю себя как в тюрьме.

Сделано мной.

Должно быть, я что-то упустил. У меня всего час, может, два, прежде чем приедут федералы. Или так было в наводке. Я хотел сделать это здесь. Не под присмотром Брейлинн.

Они проведут облаву. Я буду присутствовать, и меня заберут на допрос. Вскоре после этого мне пришлют повестку для дачи показаний. Все это уже было раньше, и мне все равно. Все, что меня волнует, это то, что на этих чертовых записях. Шепот в глубине моего сознания предупреждает меня, что все это там.

Через секунду после того, как я нажал на воспроизведение, раздается стук в дверь, и я кричу им, чтобы они ушли.

– Меня здесь нет. Уходите.

Я остаюсь наедине со звуком удаляющихся шагов, а краем глаза камеры видеонаблюдения фиксируют почти полный бар, занавес на сцене закрыт, но готов открыться, когда наступит ночь. Это все посетители. Нет никого, о ком я беспокоюсь в этом чертовом месте прямо сейчас.

Нет перерыва в этой жизни. Нет ни минуты передышки. Даже когда я умоляю кадры показать мне что-нибудь, хоть что-нибудь, мне не дают ни минуты, чтобы все это просто прекратилось.

Было так много часов, когда она оставалась одна с компьютером. Я знаю из истории, что она ничего не отправляла по электронной почте и не сохраняла информацию на портативном носителе.

Федералам сообщили лишь несколько деталей. Несколько строк, которые она, должно быть, запомнила. Никто больше не трогал этот компьютер. На записях с камер видеонаблюдения она не сохраняет данные на USB-накопитель. Но она также не делает никаких заметок. Заметка, которую может найти кто-то другой, или заметка, за которую ей заплатили.

Нет другого выхода. В таблицах были доказательства, уличающие в продаже наркотиков, и она их запомнила, потому что они не имели смысла, скормила информацию кому-то, и это единственное возможное объяснение.

Цифры не существуют в реальности. Они фальшивые. Посажены там только для нее.

Она стучит по экрану в видео, время от времени поглядывая через офис на мое пустое кресло. Клянусь, она улыбается с нежностью, и мне приходится перематывать запись.

Клянусь, она любит меня даже здесь. Это бессмыслица.

Как она могла хотеть меня, как она хочет, пока она планирует передать улики? Раздражение берет надо мной верх, и я швыряю чертов пульт через всю комнату, разбивая его о гипсокартон. Ущерб минимальный, и мне все равно.

Я, черт возьми, не знаю, что произошло, но я ей верю.

Должна быть причина, отличная от передачи информации Брейлинн. Ей пришлось бы запомнить ее, так как она не вышла из офиса с ней. Точные цифры. Это несложно, но это не похоже на Брейлинн.

Видео воспроизводится, и я смотрю, как открывается дверь, и моя Брейлинн выпрямляется, глядя на меня и ожидая приказа. Я смотрю, как я хватаю ее за подбородок, опускаю руку к ее горлу и целую ее. Нет, я, черт возьми, поглощаю ее, и она тянется к моему прикосновению. Жаждущая и желающая. Ноутбук падает на пол, и она не останавливает его. Ей все равно.

Моя грудь сжимается от неприятной боли.

Я правда чертовски люблю ее. Я должен жениться на ней, на всякий случай, если они ее заберут. Тогда она сможет уйти. Она может пойти куда угодно, и федералы не смогут законно допросить ее обо мне. Никто не посмеет тронуть ее, если у нее на пальце будет мое кольцо. Все это, черт возьми, не будет иметь значения.

Я думаю, она бы это сделала. Если бы она могла уйти без беспокойства, она бы согласилась на это в мгновение ока.

Мои братья оставят нас в покое. Они научатся доверять ей, когда все это закончится. И так и будет. Я не позволю этому задержаться и запятнать ее репутацию или мою. Они все увидят, что она хорошая и хорошая для меня.

Я смотрю, как на экране ничего не показывает, кроме пустой комнаты, после того, как я увожу ее. Ноутбук закрыт, и в комнате тихо. Каждая минута отснятого материала такая. Она единственная, кто к нему прикоснулся, и нет никаких разумных объяснений. Но мне больше плевать на логику или разум.

Они научатся любить ее, а она научится любить их и пути этой жизни. Как только эта мысль приходит мне в голову, мой телефон вибрирует в кармане, и я достаю его, чтобы увидеть, как звонит Картер.

Он даст свое благословение. Я знаю, что он даст. Даже сейчас я с нетерпением жду возможности ответить на телефонный звонок. Я не могу избавиться от этого чувства.

– Картер, – отвечаю я и прочищаю горло. Я откидываюсь на спинку сиденья, но напрягаюсь, когда слышу тон в его голосе.

– Деклан, где ты? – Он уже знает, что происходит сегодня.

Холодок пробежал по моей руке. – В баре, жду… – отвечаю я.

– Она ушла. Половину денег и оставила тебе записку. —

– Нет. – Это слово покидает меня, хотя даже я слышу отрицание, заключённое в этом единственном слоге.

– Мне жаль, – говорит он мне, его тон полон раскаяния. Щелкая по вкладкам своей комнаты, я пролистываю их, каждую из них.

Мой взгляд устремляется на пустой экран, я хочу, чтобы она была там, но ее нет.

– Хочешь, чтобы я прочитал записку? – спрашивает он, и кровь отливает от моего лица.

– Что там написано?

– Мне жаль. Я люблю тебя. Я не могу больше здесь оставаться. Клянусь, я не хотела.

– Интересно, что они ей дали. Что федералы могли ей предложить, чтобы она захотела работать с ними, – говорю я.

– Она дружила со Скарлет… ты знаешь, как это бывает. Возможно, Скарлет втянула ее… может, она не поняла, пока не стало слишком поздно. – Картер предлагает объяснение, но оно не помогает мне устоять на ногах, когда реальность обрушивается на меня.

– Она могла мне сказать. В любой момент она могла…

– Она испугалась, Деклан. Мы все это видели.

– Ну нет, она нас продала. – Гнев притупился. Меня переполняет только гребаная душевная боль.

– Она им не звонила. Она позвонила своей матери, и всё.

– Ее телефон все еще прослушивается?

– Ага.

– Что она ей сказала?

– Что она скучает по ней, но боится, – отвечает он, и у меня пересыхает в горле, и мне приходится снова его прочищать. Я это, блядь, ненавижу. Руки онемели, и я провожу ими по лицу.

Какого черта это произошло? Я не понимаю. Я любил ее. Она любила меня.

– Ты там? – спрашивает мой брат.

– Что еще?

– Что она уезжает на некоторое время и что она любит ее.

– У вас есть запись?

– Да. Похоже, она не вернется, Деклан. Она бросила телефон и вышла из машины… взяла такси или поехала автостопом.

– Мы знаем, где она?

– Да… со всеми этими деньгами она поехала в паршивый мотель на межштатной автомагистрали.

Глава 24

Брейлинн

Не могу остановиться, перестать плакать. Моя грудь вздымается, когда я пытаюсь успокоить рыдания.

Что я сделала?

Я никогда не была так напугана в своей жизни. Все мое существо отяжелело от чувства вины. Я никогда не чувствовала себя такой безрассудной и не могу вернуться назад, не могу сделать лучше. Я думала однажды, что я была на самом дне, но я ничего не знала.

Я предала человека, которого любила. Человека, которого я когда-нибудь снова увижу, он непременно прикажет меня убить.

Я даже не знаю, кто я теперь и как все это произошло. Я хочу вернуть все это обратно. Зарываясь лицом в подушку, я лишь заглушаю рыдания, пробирающиеся сквозь тонкие, как бумага, стены этого дерьмового мотеля.

Матрас дешевый, простыни жесткие от перенакрахмаливания, а одеяло – пережиток восьмидесятых. В этой сумке достаточно денег, чтобы остановиться в отелях, в которых я никогда не представляла себя, но я не могла заставить себя столкнуться с большим количеством людей, чем нужно. Здесь нет вестибюля, только кассир у окна, где наличные просовываются под плексигласовую перегородку, а взамен дается ключ.

Там есть стул, которому, судя по всему, уже несколько десятков лет, ламинированный стол, односпальная кровать и старомодный громоздкий телевизор, которого я еще не видела в веках и не знала, что существует. Из единственного окна рядом с кроватью, потоки воздуха с шоссе врываются в комнату порывом ветра. Мое лицо горит, и я не раз смотрела наружу, на пятиэтажное расстояние до асфальта внизу.

Я думала оставить деньги матери. Но они найдут их, а затем и ее, я уверена в этом. Новые слезы колют горячо и неумолимо. Я ненавижу их и ненавижу себя.

Я бы хотела позвонить ей и рассказать все, но я не могу втянуть ее в это. Это было бы только эгоистично. Старый стационарный телефон смотрит на меня, желая, чтобы я позвонила ей, но я не буду.

Я могла бы пойти в больницу, но он бы нашел меня там. Моя мать могла бы даже найти меня там, и тогда я не смогла бы защитить ее. Мне нужно быть одной или вернуться к Деклану.

Я представляю, как умоляю его, стою на коленях и умоляю, а не убегаю.

Половину времени, когда я представляю это, он говорит мне, что все в порядке. Другую половину времени он смотрит на меня, как в подвале Клуба, говоря мне, что я должна быть в ужасе.

Сцепив руки, чтобы они не дрожали, я делаю все возможное, чтобы просто успокоиться. Я чищу зубы и переодеваюсь в ночную рубашку, как будто иду спать. Хотела бы я иметь лекарства, которые Деклан мне давал, чтобы все это остановить. Чтобы усыпить меня и не думать ни о чем вообще. Я бы сделала все, что угодно, чтобы не думать прямо сейчас, просто заснуть и заставить это прекратиться.

Такое ощущение, что даже несмотря на то, что я ушла, я все еще в ловушке.

Я никогда не буду чувствовать себя в безопасности. Я не знаю, что делать.

Хотела бы я стереть все это. Но все эти желания ничего не значат, не так ли? Я облажалась… снова. Все мои мысли о том, что есть только один способ положить этому конец. Гудки и визг шин снизу доносятся в комнату. Начинается моросящий дождь, и это почти успокаивает. По крайней мере, тогда все закончится.

Больше никаких ужасающих воспоминаний о широко раскрытых от страха глазах Скарлет перед тем, как Нейт сломал ей шею.

Больше не придется опускать клетку в ванну.

Больше не придется сомневаться в каждом своем шаге из страха разочаровать Деклана.

Я не знаю, что происходит, когда ты умираешь, но хуже этого быть не может. Чем каждое сожаление, которое лишает тебя дыхания, и каждый страх, который парализует тебя.

Я не думаю, что у нас когда-либо был реальный шанс. Я никогда не буду достаточно хороша, и он предупреждал меня. К его чести, он предупреждал меня. Я бы хотела, чтобы он никогда не хотел меня, и я могла бы просто любить его издалека.

Воспоминания о нашем первом поцелуе вертятся у меня в голове. Когда он схватил мои запястья и прижал меня к себе. Когда целовал меня так, будто я была его и всегда была его. Тепло, то, как все остальное померкло.

По крайней мере, я знаю, каково это – целоваться с Декланом Кроссом.

И я клянусь, я чувствовала себя любимой им. Даже если это было всего лишь мгновение. Даже если любви было недостаточно.

Как только я открываю глаза, отпуская воспоминания, раздается легкий щелчок в плоской деревянной двери. Я замираю, когда ручка поворачивается, и дверь жутко скрипит.

Я не беспокоюсь о том, чтобы двигаться. Я просто смотрю, как будто это кино. Я онемела от всего этого, пока он не встает там, на открытом пороге.

– Деклан, – шепчу я его имя, когда замечаю его.

Всхлипывая, я сажусь прямее, натягиваю простыню поближе. Это правда?

– Вот ты где… ты думала, я тебя отпущу?

Это безумие, эта улыбка, которая хочет растянуть мои губы, когда я шмыгаю носом. Тепло от осознания того, что он хотя бы не позволит мне сбежать. Он не позволит этой пытке длиться слишком долго. Это абсолютное безумие, и я благодарна, что мне не придется заканчивать это самому.

Слезы текут из уголков моих глаз, и я вытираю их, успевая сказать:

– Я думала, ты найдешь меня.

– Ты не убежала далеко, – тихо говорит он, закрывая за собой дверь и оглядываясь только для того, чтобы запереть ее.

Мои движения жесткие и медленные, когда я подтягиваю колени к груди. Я не могу отвести взгляд от него, от предательства в его остром стальном взгляде или от гнева, который исходит от его широких плеч, когда он идет к кровати. Пол стонет с каждым шагом, и все, что я могу сделать, это ждать его.

Я не была готова к этой жизни, я понятия не имела, каково это любить такого мужчину, как Деклан. Насколько сильно и быстро я буду падать, но как я буду наступать на каждую мину, не понимая, что мне нужно просто оставаться на месте. Я бы хотела вернуться. В другой жизни мы предназначены друг для друга, но в этой я недостаточно хороша. Я не была готова, и в его мире одна ошибка может положить конец твоей жизни. Я совершила больше, чем мне положено.

Когда он садится на край кровати, я представляю, как его рука обхватывает мое горло, и мне нужно хотя бы сначала извиниться. Не думаю, что он поверит ему, если я скажу, что люблю его, но он должен знать, что мне жаль. Черт, я такой жалкий, что очевидно, что мне жаль.

– Мне жаль, – шепчу я, и слова звучат сдавленно, едва слышно.

Я грубо вытираю жалкие слезы. Мои руки дрожат, и, к моему удивлению, Деклан держит меня.

Он не затыкает мне рот, но прижимает меня к своей груди, и в тот момент, когда он проявляет ко мне хоть каплю сострадания, я ломаюсь под ним, прижимаясь к нему и держась за него, хотя знаю, что не имею на это никакого права.

Уткнувшись головой ему в грудь, я закрываю глаза и распадаюсь на части.

Его рука мягко скользит по моей спине, пока он укладывает нас, молчаливый, но заботливый. Он дает мне время, чтобы выплеснуть свое горе, хотя я бы предпочла остановить это. Хотела бы не быть столь жалкой, полной сожалений, потерянной, какой я стала, но ничего не могу с этим поделать. Когда слезы иссякают, мое тело и глаза наливаются тяжестью, словно все внутри сдалось. Сон готов окутать меня и унести навсегда.

Я открываю глаза и смотрю на пуговицу на его воротнике. Вдыхая его мужской аромат и окутываясь его теплом, я осмеливаюсь прошептать ему в грудь:

– Ты можешь сделать это, пока я сплю? – Мое сердце бьется один раз, глухой стук. Он неподвижен, не отвечает, и я знаю, что я трусиха, когда умоляю его:

– Я знаю, что не заслуживаю этого, но если бы ты мог, – я останавливаюсь, чтобы сделать судорожный вдох, прежде чем продолжить, – если бы я могла спать, я думаю, это было бы мирно.

Я пребываю в шоке и неуверенности, когда он быстро отстраняется и оставляет меня одну на кровати, захлопнув за собой дверь ванной.

Глава 25

Деклан

Должно быть, я ебанутый на всю голову, но, с другой стороны, я всегда был таким. Задняя часть моих глаз щиплет, когда я хватаюсь за край дешевой тумбы с раковиной в этой дыре. Зеркало треснуло, и серебрение отслаивается в одном углу, и мой взгляд перемещается с него на мое отражение, пока я делаю все возможное, чтобы просто дышать.

Все, блядь, болит. Каждая частичка меня мутит и онемела от лет этой ебаной жизни.

Она хочет, чтобы я убил ее, пока она спит.

Пока она держится за меня и засыпает в моих объятиях, она думает, что я мог бы сделать такое. Я чертовски люблю ее. Я люблю ее больше, чем когда-либо мог себе представить.

Все, что я вижу, когда смотрю на Брейлинн, это кого-то, кого я хочу защитить. Кого-то, ради кого я сожгу мир дотла. Как она может этого не видеть? Неужели я действительно такой монстр, что она предпочла бы умереть? Моя рука трясется, когда я тянусь за телефоном, который вибрирует в моем заднем кармане.

Все, что ей нужно было сделать, это остаться со мной… но я должен был знать лучше. Она милая и наивная, она любопытная и безрассудная… но как такая женщина, как она, могла захотеть остаться со мной?

Экран освещает ванную, а снаружи надвигается буря. Маленькое стеклянное окно в тесной ванной треснуло, и внутрь дует свежий ветерок. Все мое тело словно горит в одну минуту, а в следующую – замерзает.

Ты с ней?

Картер пишет смс, и у меня перехватывает горло.

Я никогда не чувствовал такого стыда. Мои плечи тянутся вперед, и мне требуется вся моя самообладание, чтобы не ударить кулаком в зеркало, разбив стекло.

Эта боль – то чего я никогда не чувствовал. С закрытыми глазами и прерывистым дыханием я пытаюсь все это сдержать. Затолкать все это вниз.

Я больше не хочу, чтобы все это было реальностью. Я просто хочу вернуться. Перемотать все назад.

Если когда-либо был Бог, который бы услышал мои мольбы, я умоляю его сейчас, пожалуйста, остановите это. Черт, я бы продал душу самому дьяволу, чтобы это прекратилось. Чтобы сделать ее счастливой и безопасной. Даже если это означает жизнь без меня.

Я бы лучше умер, чем позволил ей подумать, что я когда-либо причинил ей боль.

Грохот! Бах!

– Руки, чтобы мы их видели! – Меня охватывает шок от звука вышибаемой двери в этот дерьмовый номер мотеля. Это почти сюрреалистично, когда я выхожу, дверь в ванную со скрипом открывается в полном противовес крикам и хаосу.

– Замри!

– Ложись на пол, ложись на пол!

– Деклан Кросс, выходи с поднятыми руками!

– Руки за спину! – Как только они меня видят, тут же отдаются приказы. Мой ответ почти автоматический. Меня арестовывали больше раз, чем я могу сосчитать, не говоря уже о том, чтобы помнить.

– На каком основании? – Мой тон становится ровным, когда я сосредотачиваюсь на Брейлинн, которая все еще лежит под одеялом, ее глаза широко раскрыты от нового страха.

– Все в порядке, – пытаюсь я ей сказать, но меня перебивает офицер. Я не узнаю ни одного из этих мужчин. Все одеты в тактическое снаряжение, Их шестеро, а нас двое. Холодок пробегает по моей спине.

– Тебя разыскивают на допросе по делу об убийстве Скарлет Миллер. – Кровь отливает от моего лица при упоминании ее имени. Но я уже проходил через это дерьмо. Это игра, в которую я могу играть. – Ничего не говори, Брейлинн. Не соглашайся на обыск. Не разговаривай ни с кем, кроме как скажи им, что тебе нужен твой адвокат.

Раздаются низкие голоса, и мужчины в форме держат оружие, направляя его не только на меня, но и на Брейлинн. Гнев прорывается сквозь отрицание, сквозь стыд. Сквозь все, черт возьми.

– Оставьте ее в покое! – Подняв обе руки вверх, я кричу Брейлинн, что все в порядке. Ее волосы растрепаны, глаза покраснели. Мое сердце бьется снова, только когда она смотрит на меня. Оно бьется так, словно это последний раз, когда кровь течет по моим венам. Все происходит слишком быстро, как только я понимаю, что она собирается сделать. Я не могу это остановить.

– Мне жаль, – шепчет она, прежде чем проигнорировать их предупреждения и подбежать к окну. Она безрассудна, моя наивная девочка.

Нет, нет, не прыгай. Пожалуйста, спаси ее.

Мои движения недостаточно быстры, и я не могу вырвать руки из их хватки.

– Брейлинн, нет!