Текст книги "Поцелую тебя дважды (ЛП)"

Автор книги: Уиллоу Уинтерс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Глава 17

Деклан

Проходит час, потом еще один, пока я сижу один на кухне, следя за камерами в спальне. Половина меня ждет, что она позвонит матери или сделает что-то еще, кроме того, что она сделала. Она лежит в постели, читает книгу, изредка поглядывая на дверь.

Я знаю, что она ждет меня, но я пока не готов ей противостоять. В словах Картера есть правда. Возможно, я не запер ее в клетке, но Брейлинн в каком-то смысле моя пленница, и она это знает. Не может быть, чтобы она не осознавала этого в какой-то степени.

Никакое количество писем, накапливающихся в электронном письме, и еще больше пропущенных звонков не могут отвлечь меня от этой гнетущей правды в глубине моего сознания. Даже уведомления от ФБР и письма от окружного прокурора не имеют достаточного веса, чтобы отвлечь мои мысли от Брейлинн.

С растущей тревогой я удаляю сообщение за сообщением и письмо за письмом. Свободное время – это всего лишь время, накопленное. Половина этих сообщений могут быть бомбами замедленного действия, и мне, блядь, все равно.

Джейс сказал, что он вмешается, но прошли годы с тех пор, как кто-то другой занимался этими вопросами. В последний раз, когда я послал кого-то другого, чтобы занять мое место, полученное сообщение было неуважением. Но это Джейс, а не Нейт. Нейт, появляющийся, чтобы уладить… проблемы, говорит одно громко и ясно: это не стоит моего гребаного времени. Это одна из причин, по которой мне лучше самому со всем разобраться. Контроль, присутствие, даже авторитет лучше подходят для моей должности. Не раз я пытался привлечь Нейта, провести встречи и занять эту должность. Ни разу это не было принято хорошо. По одной и только одной причине я буду осужден на этот ад до конца своих дней – я гребаный брат Кросс.

Нейт не такой. Он очень похож на Сета и еще нескольких членов нашей семьи. Он давний друг, который не раз доказывал свою преданность, и поэтому заслужил свою репутацию и власть. Всякий раз, когда моим братьям приходилось отступать в прошлом, он вставал на их место. Я бы, черт возьми, не выжил без него.

И все же… он не один из нас и никогда не будет одним из нас.

Брейлинн тоже.

План Картера, этот выбор, который он хочет предоставить Брейлинн – это дурацкая затея. Она не одна из нас… пока. И я не могу позволить ей доказать этот факт так ясно всем нам. Я не могу и не буду.

Выключая телефон и убирая его в карман, я хотел бы избавиться от этих мыслей, но все возвращается к ней и к тому, что все подумают. Что они скажут. Сценарий за сценарием проигрываются в моей голове, пока я возвращаюсь к ней.

Глухой стук моих шагов становится все громче и громче по мере того, как я приближаюсь. Есть только один способ, чтобы это закончилось ограниченным кровопролитием: Нейт распространяет слухи о том, что другие мужчины предали меня, и она взяла на себя вину за это, пока я не узнаю правду. Все мужчины, союзники и враги, верят в это. И Брейлинн остается верной и близкой мне по отношению к ней.

Любая другая альтернатива и все рушится. В этой жизни это означает угрозы и смерть, аресты и даже войну. Все всегда ждут момента слабости. Мы проходили через это снова и снова.

Мужчины поверят в то, что я им сказал. И она будет моей идеальной покорной. Никакого другого исхода я не приму.

Из-за необходимости контролировать каждый аспект этой фигни я открываю дверь, а затем закрываю ее за собой с большим гневом, чем намеревался.

Короткий вздох Брейлинн и ее великолепные темные широко раскрытые глаза, устремленные на меня, вызывают у меня неожиданную реакцию.

Мне жаль ее. Я полон вины за то, что втянул ее в это, и мне жаль, что у нее больше нет выбора.

– Это всего лишь я, – говорю я ей грубым тоном, пока внутри меня бушуют эмоции.

Натянув одеяло до груди и сохранив большие и прекрасные глаза, она не отвечает, а лишь коротко кивает.

Картер прав. Она напугана. Это не то, что легко игнорировать. Половицы скрипят, когда я иду к кровати. Единственное, чего ей нужно бояться, так это разочаровать меня. Кровать скрипит, когда я сажусь на ее край, расстроенный каждой чертовой вещью в этой ситуации. Я не хочу быть с ней строгим. Со всем, что она пережила, и адской бурей, которая надвигается, я не хочу причинять ей еще больше боли или страха.

– Все в порядке? – шепчет она после минуты моих молчаливых размышлений.

– Ты же знаешь, что я забочусь о тебе и хочу, чтобы ты была в безопасности, не так ли? – спрашиваю я, не поворачиваясь, чтобы посмотреть ей в глаза.

Мелькающие сцены из ужасных кошмаров заставляют меня провести рукой по лицу. Забота о ней кажется такой слабой по сравнению с тем, что я чувствую на самом деле. Я едва могу спать, не наблюдая, как она умирает. Мысль о том, что я могу ее потерять – это пытка.

С почти бессонными ночами, наполненными ужасами, шепотом мужчин, которых я не могу контролировать, и безрассудным планом Картера, все, о чем я могу думать, это то, что она должна знать, что я сделал это для нее. Что если только она послушает, я смогу все исправить.

Отчаяние – это эмоция, к которой я не причастен, но она цепляется за меня, когда дело касается ее. Уже несколько дней это постоянно. Она тоже это чувствует?

Наконец, я ложусь, мои ноги все еще стоят на полу, а моя голова у изгиба талии Брейлинн. Сначала она не присоединяется ко мне.

– Знаешь, моя мама любила моего отца, и он любил ее тоже? – спрашиваю я ее. – Ты никогда их не встречала, не так ли? – Я говорю, не думая. Позволяя всему выплеснуться наружу. Это не может быть более безрассудным, чем то, что предложил Картер. Я не осознаю, что задерживаю дыхание, пока она не ложится рядом со мной и ее тепло не окутывает меня.

– Я видела твоего отца однажды.

– До или после смерти моей мамы?

– После.

– Он сломался, когда она умерла. Он был лучше, когда она была жива.

На мгновение между нами повисает тишина, пока она пытается ответить. Наконец она признается:

– Я слышала кое-что.

– Что? – спрашиваю я, глядя на потолочный вентилятор с вращающимися лопастями.

– Он избил тебя. Он употреблял наркотики и заставлял Картера их продавать.

– Он был алкоголиком и жестоким ублюдком.

– Мне жаль. – Воздух между нами пропитан раскаянием и неуверенностью.

– Я не хочу потерять тебя, Брейлинн, я не знаю, кем я стану, если ты меня оставишь. – Я выплевываю признание, открывая ей ту сторону себя, которую я не хочу признавать. Это только для нее, и, конечно, если она это знает, она поймет.

Тихо. Слишком долго тихо, прежде чем она пробормотала вопрос, на который уже знала ответ.

– Мне… можно уйти отсюда? Я не хочу тебя оставлять. Я просто… мне нужно позвонить маме, но я не звонила, потому что она попросит о встрече, а я не знаю, смогу ли.

Я не отвечаю сразу. Вместо этого я сглатываю, чертовски хорошо зная, что она хочет уйти, потому что боится. Как и сказал Картер. Это нож в моей груди.

– И мне нужно пойти домой и… – начинает она, но я ее перебиваю.

– Я бы предпочел, чтобы ты этого не делала прямо сейчас. – Мой тон становится тверже, бессердечнее, поскольку я убираю отчаяние в пользу контроля.

Я пыталась, моя Брейлинн.

По крайней мере, я могу сказать, что пыталась. Она может ненавидеть меня за то, что я сейчас держу ее в ежовых рукавицах, но, по крайней мере, она будет жива в конце этого.

– Это не значит навсегда – я хочу, чтобы ты осталась хотя бы на данный момент. – Я дам тебе все причины остаться.

Перевернувшись на бок, я встречаюсь с видом ее грудей, тонкая рубашка едва прикрывает их. Одна лишь мысль о том, чтобы быть с ней более требовательным, более строгим и даже жестоким, если она ослушается, заставляет мой член твердеть. Дотянувшись до тонкой ткани, я щипаю один из ее сосков, и сдавленный стон и дрожь, которые она мне дает, усиливают мою растущую потребность.

– Ты боишься, – говорю я и смотрю на нее.

– Да. – Кровать стонет, когда мой вес смещается, и я толкаю ее плечо вниз, заставляя ее лечь подо мной, пока я медленно возвышаюсь над ней.

– Тебе нужно слушать меня и делать то, что я говорю, а это значит, что ты останешься здесь на некоторое время. – Я бормочу команду, стягивая одеяло вниз, а затем поднимая подол ее рубашки. От холодного воздуха ее соски твердеют. Она нисколько не протестует, хотя и задается вопросом: – Мне вообще нельзя уходить?

– Ты здесь в безопасности, и поэтому ты останешься здесь. – После прямого ответа я опускаю губы к ее соскам и поочередно посасываю каждый, затем покусываю ее полную грудь. Ее глаза полуприкрыты, но ее мысли в другом месте.

– Скажи мне, о чем ты думаешь, – приказываю я ей.

– Они собираются меня убить? – спрашивает она и затем сглатывает. Кажется, мы оба находимся в состоянии внутренней войны. Что несправедливо. Этот беспорядок должен убрать я. Я уже сказал ей это.

– Ты будешь меня слушать, – приказываю я ей, пока мой большой палец разрывает ткань на ее бедрах. Я оттягиваю его и поднимаю ее бедра так, чтобы мои бедра оказались там, где я хочу, между ее ног. Мой член жаждет наказать ее киску за то, что она снова бросила мне вызов.

– Если бы кто-то другой когда-либо прикоснулся к тебе, – тихо отвечаю я и проверяю вес ее грудей, прежде чем размять их и поцеловать ее нежную плоть – я бы убил их медленно. Они бы умерли в агонии и сожалении.

Она вздрагивает, и между нами разгорается страсть. Ее голова откидывается назад, и я не тороплюсь, позволяя кончикам пальцев скользить по ее мягкой коже, оставляя мурашки.

– Я уже говорил тебе, ни одна душа не тронет тебя, пока ты будешь слушаться меня и подчиняться, – напоминаю я ей, и угроза того, что случится, если она заставит меня сказать ей снова, вертится у меня на языке, но вместо того, чтобы произнести слова, я обнаруживаю, что целую ее. Ее губы раздвигаются для меня, ее ноги обхватывают мои. Она слаба для меня, когда я силен для нее. Она отчаянно нуждается во мне, как и я для нее, но только когда я требую этого.

Все это моя вина, что я был слаб, когда дело касается ее. Я принял решение. Я хочу ее, но единственная сторона, которую ей позволено видеть, это та, где я доминирую над ней, где у нее нет выбора. Это та сторона меня, которую она хочет и в которой нуждается.

– Ты ведь моя, не так ли?

– Да.

– Моя милая наивная девочка, ведь ты всегда будешь такой, не правда ли?

– Да, Деклан. —

И ты любишь меня, не так ли?

Я почти сомневаюсь. Но я останавливаю себя и вместо этого спрашиваю:

– И ты никогда не оставишь меня, не так ли? – Я поглаживаю свой член один раз, а затем просовываю головку между ее скользкой щелью.

– Никогда. Я не уйду, пока ты мне не скажешь. – Слова вырываются из нее, когда я слегка наклоняю ее бедра, сжимая ее чуть ниже задницы, достаточно сильно, чтобы оставить синяк.

– Это моя хорошая девочка, – бормочу я ей в ухо, а затем вонзаюсь в нее. Бля. Ее киска – рай. Тугая и гостеприимная, пока я трахаю ее так глубоко, как только могу, не торопясь с каждым толчком.

Когда я стону ей в шею, позволяя удовольствию пройти сквозь меня, я мельком вижу мою прекрасную Брейлинн. Ее глаза закрылись в восторге, ее губы приоткрылись в наслаждении.

Это все, что нам нужно. Я качаюсь на ней, зная, что ей это нравится. Что она чертовски любит меня и все, что я с ней делаю. Когда я ускоряю темп, она пытается заглушить свои стоны простыней, и будь я проклят, если позволю этому случиться.

Сжав простыню в кулаке, я вырываю ее у нее.

– Не смей, моя маленькая игрушка для секса. Дай мне услышать тебя. – Держа руку на ее горле, большой палец на ее подбородке, заставляя ее смотреть на меня, я трахаю ее сильнее и глубже. Ее ногти впиваются в мои плечи, когда она цепляется за меня, стонет мое имя, пока я подвожу ее все ближе и ближе к краю, с которого мы оба отчаянно хотим упасть.

Мое имя.

Моя. Потому что она моя.

***

– Тебе следовало дать ей возможность уйти, – раздается эхом голос моего старшего брата, стоящего перед дверью.

– Это было слишком для нее. – Слышно горе Джейса, но я не вижу ни его, ни Картера. Есть только дверь, которую я знаю в своем нутре и которая ведет к ней. Где была ванна. Где они пытали ее. Укол в затылок пробирает меня до глубины души, когда я пытаюсь слушать и ничего не слышу.

Только кап, кап, кап переливающейся воды.

– Я же сказал тебе дать ей время, – говорит мне Картер, и я резко поворачиваюсь к нему лицом, чтобы предупредить его оставить нас в покое. Стиснув челюсти и овладев гневом, преобладающим над усиливающимся страхом, я все еще вижу, что там ничего нет. Только пустой зал.

Тук-тук-тук … Я слышу только стук своего сердца.

Холодный пот выступает у меня на затылке, когда я снова поворачиваюсь лицом к двери.

– Брейлинн? – кричу я ее имя, поворачивая ледяную ручку. – Я же сказал тебе остаться, – произношу я сквозь зубы, когда дверь со скрипом открывается, и тут же жалею об этом. Я жалею обо всем.

Один шаг вперед, и я не могу идти дальше. Мои колени подкашиваются. Брейлинн…

Ее маленькое тело болтается всего в нескольких футах от пола.

– Тебе следовало дать ей возможность уйти, – говорит Картер у меня за спиной.

– Деклан? – Я резко просыпаюсь, холодный пот покрывает каждый дюйм моей кожи, когда я вскакиваю. Вздох Брейлинн встречает ее, она плотнее натягивает простыню на себя, отстраняясь от меня. Широко раскрытые глаза и ужас. Моя милая девочка, которая всегда улыбалась, которая была игривой и озорной. Как давно я видел ее с чем-то иным, кроме этого взгляда осторожности и страха на лице?

– Мне жаль, – шепчет она. – Тебе приснился кошмар.

Мне нужно время, чтобы собраться. Сглотнуть и сделать вдох. Осознать, что это был просто очередной ночной кошмар.

Я почти говорю ей идти спать. Но вместо этого у меня возникает другой вопрос.

– Ты боишься меня?

Она колеблется лишь мгновение, когда ночной свет луны проникает сквозь жалюзи и ложится на ее маленькое тело.

– Ты же знаешь, что да.

Ее честность выражена тихо.

Мое почти остается похороненным внутри меня, но этот час ночи не оставляет времени для невысказанных потребностей.

– Ты любишь меня? – спрашиваю я ее.

– Да, – отвечает она, не колеблясь.

– Больше, чем ты меня боишься?

Я встречаю тишину и ее великолепные глубокие карие глаза, умоляющие меня забрать этот вопрос обратно. Это все, что мне нужно.

– Спи, Брейлинн, – говорю я ей, ложась обратно, не уверенная, как я вообще смогу спать после этого. Видения ночных кошмаров преследуют меня, пока я лежу так неподвижно, как только могу, желая, чтобы наступил сон без сновидений. Уже почти 5 утра, когда мой телефон загорается с безмолвным сообщением.

Это от Картера: Деньги здесь, и охрана проинформирована. Когда будешь готов, просто дай мне знать.

Глава 18

Брейлинн

Одно неверное движение – и я труп. Это все, о чем я продолжаю думать.

Ледяная ванна и мои крики. Предупреждение Арии. Даже то, как его братья смотрят на меня, преследует меня каждую секунду, когда я одна.

Я боюсь остаться одна. Он это знает. Я знаю, что он знает, что я одна. Он отрицает это и говорит мне, какая я хорошая девочка, что слушаю его. Но внутри я умираю. Я знаю, что я не в порядке, и я слишком боюсь сказать ему.

Прошло два дня с тех пор, как я говорила с Арией, и две ночи с тех пор, как Деклан подтвердил, что я пленница. Два дня простого бытия, и единственные моменты, когда я чувствую себя живой – это когда он внутри меня, держит меня и трахает меня, как будто любит меня и не хочет ничего, кроме меня.

А потом он оставляет меня здесь, одну, с книгами, которые я не могу читать, потому что слова не слышны из-за мыслей, кричащих в моей голове. С мыслями и сомнениями, которые терзают меня. Воспоминания о Скарлет и ее предательстве, но также и о ее дружбе. Я знала ее много лет. Я была свидетелем ее смерти… только чтобы самой оказаться на грани смерти.

Я люблю Деклана Кросса, и, думаю, всегда любила, но он меня сведет в могилу. Думаю, он тоже это знает, и вот почему прошлой ночью я проснулась от того, что он выкрикивал мое имя.

Он знает, что однажды они убьют меня. Неважно, любит ли он меня тоже. Я почти уверена в этом. Я все еще чувствую, как он пульсирует внутри меня, пока удовольствие струится по моему телу, и все же, все, о чем я могу думать, это то, что я никогда не покину это место живой.

Часть меня хочет утонуть в снотворном, пока все это не станет всего лишь воспоминанием. Пока мне не позволят уйти и снова стать самой собой. Мой телефон лежит нетронутым, и я знаю, что все сообщения от моей матери остались непрочитанными. Я не могу лгать ей, но и не могу не послушаться Деклана. Единственная мысль, которая кричит в моей голове, когда я остаюсь одна – это момент, когда Деклан больше не захочет меня, он позаботится обо мне.

А потом он обнимает меня, целует, занимается со мной любовью, и все успокаивается. Всего на мгновение, всего на одну ночь. Потом я просыпаюсь и вспоминаю, что я снова в ловушке. Хотела бы я, чтобы он просто сказал мне правду. Хотела бы я спросить его, не боясь, что расстрою его. Я думала, что с ним я становлюсь сильнее, но я ничто под ним. Мне жалко и стыдно. Мысли возвращаются к моему бывшему, и я ненавижу, что сейчас я чувствую себя хуже, чем тогда. Не знаю, как это произошло, но я бы хотела, чтобы Ария не говорила мне так прямо. Я знаю, что глупо жить в неведении, и я бы узнала, а Деклан уже перешел черту… Хотела бы я отпустить это, но я распадаюсь.

Я знаю, каково это – скатываться по спирали. Я уже была здесь раньше, и мне нехорошо.

Хотела бы я знать, любил ли он меня на самом деле или он просто решает, какой я фигурой в игре и куда он меня поместит. Хотела бы я знать, чем это закончится.

Единственное, чего я хотела бы больше всего на свете, так это чтобы я не была так отчаянно влюблена в него и слаба к нему, хотя, мне кажется, так было всегда.

Дверь спальни открывается без предупреждения, и мое сердце пытается выпрыгнуть из груди.

Пока это колотится внутри меня, я понимаю, что это всего лишь Деклан.

Но мои нервы не в порядке. С чем-то, что выглядит как очень тяжелая черная спортивная сумка в одной руке, он шагает внутрь и сбрасывает ее на комод.

Я едва встала с кровати. И пока он стоит там, словно ждет меня, я натягиваю на себя одеяло поплотнее.

– Деклан? – Мой взгляд перемещается на сумку, когда он расстегивает ее, и звук заполняет комнату. Нервы покалывают все мое тело. Что-то не так. Это в его позе, в тишине. Он не отвечает, он вообще не обращает внимания на мою нервозность. Вместо этого он откидывает ткань и показывает стопки денег. Я понятия не имею, сколько это, и настоящие ли они вообще. С кровати я не имею ни малейшего понятия, все, что я знаю, это то, что он смотрит на нее, а не на меня.

Кровать скрипит, когда я ерзаю на ней, снова зовя его по имени.

– Деклан?

Он сглатывает так сильно, что я это слышу.

Мой взгляд перемещается с него на деньги и обратно на него, его острый взгляд пронзает меня. Мгновенно я вся горячая. Интенсивность слишком велика.

Он подкрадывается ко мне, и не имеет никакого смысла, что чем он ближе, тем больше я чувствую комфорта. Даже когда он смотрит на меня вот так.

Он останавливается совсем рядом с кроватью, всего в нескольких дюймах от меня. Он мог бы коснуться меня, если бы захотел.

– Ты меня поцелуешь? – спрашивает он.

Я отвечаю единственным способом, который я желаю, садясь на колени и прижимаясь губами к его губам. Это бальзам для моей души. Момент его губы встречаются с моими, а его руки обхватывают мою талию, каждый нерв успокаивается. Все страхи забываются, когда он целует меня в ответ.

Все в порядке. Все будет хорошо. Мысли не длятся долго, пока он держит меня за плечи, а холод воздуха врывается между нами.

Когда я смотрю на него, его карие глаза закрыты на мгновение дольше, чем нужно.

Он молча отстраняется, запуская пальцы мне в волосы.

– Деклан, что происходит? – едва выдавливаю я шепот. – Ты меня пугаешь.

– Мы уходим, – наконец говорит он мне, и я почти спрашиваю, куда мы направляемся. Включая в это заявление и себя, но я ошибалась, когда предполагала. Я думала, что, может быть, на долю секунды он увезет меня. Мы побежим вместе. Мое глупое сердце. Нам никогда не было суждено просто быть вместе. Не в этой жизни.

– Если хочешь выбраться отсюда, беги, пока нас нет.

– Что? – Мое недоверие скрывается в этом единственном слове.

– Иди куда хочешь. Не говори никому ничего, просто держись подальше, и я позволю тебе бежать.

Онемение охватывает меня, когда он отстраняется, выходит из-под моей досягаемости и оставляет меня там, сжимая край кровати, как будто он нужен только для того, чтобы удерживать меня на месте.

– Что ты говоришь?

– Это выход для тебя, Брейлинн.

– Деклан, остановись, – умоляю я его. Но он не останавливается. Он продолжает говорить мне, что у него достаточно денег, чтобы бежать и быть в безопасности.

Как будто я могу обойтись без него. Мое горло сжимается, и я не могу этого вынести.

– Стой, – говорю я ему, когда мир, кажется, надвигается на меня. Он рассказывает мне о безопасности, которая позволяет мне уйти. – Стой, – говорю я громче, но он этого не делает. Он говорит мне, что моя машина и ключи находятся прямо за кухней, и что входная дверь будет открыта всю неделю, пока они готовятся к строительству. – Красный! – кричу я стоп-слово через всю комнату, и он замирает.

Наконец он замолкает.

Мое сердце колотится, и я понимаю, что со мной не все в порядке.

Он хочет, чтобы я ушла.

– Пожалуйста, забери их обратно, – говорю я, едва выдавливая из себя сдавленные слова. Он сглатывает, но не делает этого. Стоя между мной и деньгами, мужчина, которого я любила, ничего не говорит.

– Пожалуйста, просто люби меня. – Жалобная мольба покидает меня.

Слово «любовь» висит в воздухе. Он знает, что я люблю его, а я знаю, что такие мужчины, как он, не любят. Они переживают нанесенный ими вред и продолжают идти дальше.

– Мне нужно, чтобы ты поняла, моя наивная девочка, это для тебя.

Качая головой, я отрицаю, что мне это нужно. Убегать от него. Красть его деньги и прятаться… это не то, что мне нужно.

Все, о чем я могу думать, это позволить каждой мысли ускользнуть от меня. Если честно, я не хочу бежать. Он просто не понимает. Я даже не знаю, понимаю ли я. Но это не то, чего я хочу или в чем нуждаюсь.

– Я боюсь разочаровать тебя, и ты заставишь меня уйти, или я буду так напуган, что…

– Знаешь, что я думаю, когда думаю о тебе? Каждая ошибка, которую я совершил. Я думаю о каждом способе, которым я мог бы изменить это дерьмо, в котором мы находимся. – Он звучит почти сердитым на себя, проводя рукой по затылку. Тени в комнате делают изгиб его челюсти более резким, мешки под глазами темнее. Они заставляют его казаться еще более измученным, чем он есть на самом деле.

– Мне жаль, – шепчу я, и мой голос срывается.

– Почему ты извиняешься? Я забочусь о своих ошибках, потому что хочу быть идеальным для тебя. Но я не идеальный, Брейлинн. Я никогда не был достаточно хорош.

Я говорю ему, медленно подползая к краю кровати, чтобы быть ближе к нему:

– Я облажался. И я знаю это, и мне жаль. Я не хочу тебя оставлять. – Но он не придвигается ко мне ближе.

– Это выход из…

– Стой! – кричу я, а затем, понизив голос, добавляю: – Пожалуйста… Я сказала красный!

Мое сердце бушует, когда его выражение лица меняется на раскаяние и сочувствие. Он делает несколько шагов, чтобы встретить меня у края кровати, нежно прижимая свой лоб к моему, чтобы прошептать:

– Может, мне заткнуться нахуй и просто поцеловать тебя.

– Ты должен, – говорю я ему, сжимая оба его запястья и удерживая его руки на себе. Не отпускай меня и не отпускай меня – умоляю я про себя, но я слишком труслива, чтобы произнести это вслух, когда он смотрит на меня сверху вниз и его губы находят мои.

Его прикосновение больше не бальзам. Оно слишком похоже на прощание.

– Я не хочу, чтобы ты меня покидала. Я хочу, чтобы ты осталась. Так не будет вечно.

– Например? – спрашиваю я его, не задумываясь.

– Знаешь что, – говорит он мне, и я делаю это, поэтому только киваю.

– Мне нужно идти, – говорит он и вырывает руки, разрывая мою хватку.

– Я не хочу, чтобы ты оставлял меня одну.

– Здесь ты в безопасности. Мне нужно позаботиться о многих вещах. Многое вышло из-под контроля.

– Я умоляю тебя, пожалуйста, не уходи сейчас.

– Я должен. Ты будешь моей хорошей девочкой.

Он говорит мне это как утверждение, и я не знаю, что он имеет в виду. Я не знаю, чего он от меня хочет. Все, что я знаю, это то, что я не в порядке.

– Ты не хочешь, чтобы я ушла?

– Если бы ты это сделала, это бы меня уничтожило, – признается он мне. – Но я…

– Тогда я не уйду, – говорю я, обрывая его. Мое сердце все еще колотится, но, глядя друг на друга, я точно знаю, что это такое. Это проверка. – Я не оставлю тебя. Я обещаю.

Впервые с тех пор, как он сюда пришел, его губы слегка приподнялись в самой грустной улыбке.

Проведя большим пальцем по моей челюсти, он шепчет:

– Это должно меня порадовать…

Он не произносит вслух фразу – но это не так, – но я ее все равно слышу.