Текст книги "В джунглях черной Африки (Охота за слоновой костью)"

Автор книги: Уилбур Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 39 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Армстронг, не отводя взгляда, долгих пять секунд смотрел на него, затем снова улыбнулся и резко махнул рукой через опущенное стекло своей «тойоты».

– В таком случае пока, Ваше Превосходительство. Надеюсь, скоро представится случай продолжить разговор! – крикнул Армстронг, включая передачу и направляясь к воротам.

Чжэн провожал отъезжающую машину глазами, пока та не скрылась из вида. Затем, повернув голову, посмотрел на гребни окружающих парк холмов – неровную линию, наподобие цепочки зубов крокодила.

На западе, километрах в тридцати пяти, темное скопище туч, напоминающих огромное, свисающее брюхо, внезапно пронзила яркая молния. Бледно-голубыми струями полил дождь и быстро перешел в медленный ливень – непроницаемый, как свинцовый лист, за которым исчезли дальние склоны гор.

Да, лучшего времени для нападения Четти Сингх и выбрать не мог. Скоро долина и склоны превратятся в непроходимое болото. Полиция, посланная расследовать любое подозрительное происшествие в Чивеве, просто не сможет сюда проехать. Однако, если им все-таки удастся добраться, ливневые дожди так отмоют склоны холмов, что никаких следов вооруженной группы не останется.

– Скорее бы они появились! – страстно молил Чжэн. – Пусть придут сегодня, а не завтра!

Он посмотрел на часы. Не было еще и двух. Солнце зайдет в девятнадцать тридцать, хотя при такой плотной облачности, вероятно, стемнеет раньше.

– Пусть придут сегодня, – повторил Чжэн.

Из ящика стола на веранде он извлек бинокль и потрепанную книгу Робертса «Пернатые Южной Африки». Он старался убедить смотрителя в том, что он страстный натуралист – неплохой предлог, чтобы приезжать сюда.

Сев в «мерседес», он подъехал к конторе парка, расположенной неподалеку от склада слоновой кости. Джонни Нзоу сидел за своим столом. Как и у любого чиновника, добрая половина его рабочего времени уходила на бумажную волокиту: бланки, требования, какие-то описи, докладные записки. Вот и сейчас Джонни поднял голову от кипы бумаг, чтобы поприветствовать Чжэна.

– Я подумал, что, пока починят рефрижератор, я мог бы съездить к источнику у котловины Смоковницы, объяснил он свой приход, а Джонни улыбнулся, заметив бинокль и определитель птиц – неизменные спутники орнитолога-любителя. Джонни всегда с симпатией относился к тем, кто, как и он, любил природу.

– Я пошлю кого-нибудь из егерей за вами, когда всё будет готово, но, что до вечера починят, обещать не могу, – откликнулся Джонни. – Говорят, что на одном из рефрижераторов полетел генератор. У нас тут большие сложности с запчастями. Валюты не хватает платить за импорт.

Чжэн поехал к искусственному источнику – скважине на вершине небольшого холма, примерно в полутора километрах от конторы. Ветряная мельница приводила в движение насос, который перекачивал тонкий ручеек в образованный у подножия холма грязный пруд, привлекающий со всей округи птиц и зверей, поближе к домикам туристов.

Чжэн остановил «мерседес» у наблюдательной площадки, откуда открывался великолепный вид на пруд; тотчас испуганно сорвалась группа антилоп куду и врассыпную бросилась в окружавшие пруд кусты. Это были крупные бежевые животные с полосками бледно-мелового цвета поперек спины, с длинными ногами и шеями, огромными ушами, наподобие труб. В отличие от самок самцы имели широко расставленные, закрученные винтом рога. Чжэн, пребывая в каком-то странном возбуждении, не стал доставать бинокль, хотя как раз в этот момент к источнику стали слетаться целые тучи птиц. Огненные ткачики действительно напоминали яркие крохотные сполохи пламени, а скворцы щеголяли радужно отливающим зеленым оперением, блестящим в лучах заходящего солнца. Чжэн, как одаренный художник, не только умело владел инструментом резчика по слоновой кости, но и прекрасно писал акварелью. Пернатые были его любимым объектом, изображал он их в традиционной для китайца романтической манере.

Однако сегодня он никак не мог сосредоточиться. Он вставил в мундштук слоновой кости сигарету и, жадно затягиваясь, стал курить. Именно здесь, у источника, он назначил встречу главарю банды браконьеров и теперь тревожно оглядывал кусты, подступающие в некоторых местах почти вплотную к смотровой площадке. Делая одну затяжку за другой, он беспокойно крутился в кабине машины, пытаясь разглядеть, откуда выйдет тот, кого он ждет.

Однако в конце концов подкравшегося бандита он не увидел, а услышал. Чужой голос сбоку от «мерседеса» невольно заставил Чжэна вздрогнуть и быстро повернуться лицом к человеку.

Лицо бандита пересекал шрам от уголка левого глаза до самой нижней губы. Поэтому край верхней был вздернут, словно в какой-то искаженной, злобной усмешке. Об этом шраме Чжэну рассказал Четти Сингх – это была безошибочная примета.

– Сали? – спросил Чжэн сдавленным от волнения голосом. Внезапное появление браконьера испугало его. – Сали, это ты?

– Я – согласился человек, усмехнувшись одной стороной своего изуродованного рта.

– Сали – это я.

Его почти черная кожа имела какой-то багровый оттенок, шрам на ее фоне выглядел розовым – даже лиловым. Невысокий, но широкоплечий и мускулистый, в изношенной рубашке и шортах из вылинявшего тика когда-то цвета хаки – заскорузлых, покрытых пятнами высохшего пота и грязи, он, видимо, прошел немалый путь – его обнаженные ноги были покрыты пылью до колен. На жаре от него несло кислым запахом несвежего пота, вроде козлиного, и Чжэн брезгливо отшатнулся. Браконьер это заметил, и его кривая усмешка превратилась в широкую ухмылку.

– А где ваши люди? – с беспокойством спросил Чжэн, и Сали ткнул большим пальцем в сторону окружающего их густого кустарника.

– И вы вооружены? – не успокаивался Чжэн, и ухмылка Сали стала совсем уж вызывающе презрительной. Он не снизошел до ответа на такой глупый вопрос. Чжэн понял, что нервное возбуждение и чувство облегчения при виде браконьера сделали его чересчур болтливым. Он решил вести себя более сдержанно, однако не успел он прикусить язык, как у него выскочил следующий вопрос: – Вы знаете, что нужно делать?

Сали кивнул, проведя кончиком пальца по блестящей полоске шрама, изогнутой линией спускающегося по щеке.

– Вы не должны оставлять свидетелей.

Прочитав по глазам браконьера, что тот не понял последней фразы, Чжэн повторил: – Вы должны убить всех. Чтобы полиции не с кем было говорить.

Сали кивнул, соглашаясь. Все это ему уже объяснил Четти Сингх, приказы которого ему понравились. У него на служащих Управления национальных парков Зимбабве зуб имелся. Не прошло и года с тех пор, как вместе с другими браконьерами через границу за реку Замбези за носорогами отправились два младших брата Сали. Их небольшая группа наткнулась на подразделение егерей парка, специально сформированное для борьбы с браконьерами. Все егеря опытные, из бывших партизан, и вооруженные, как и браконьеры, автоматами Калашникова. В последовавшей ожесточенной перестрелке один из братьев был убит, а другой – ранен; пуля, попав в позвоночник, оставила его калекой на всю жизнь. Несмотря на тяжелую рану, его доставили в Хараре и на суде дали семь лет тюрьмы.

Так что браконьеру Сали любить егерей из парка было не за что, и это явно отразилось на его лице, когда он согласился: – Мы никого не оставим.

– Кроме двух егерей, – уточнил Чжэн приговор персоналу парка, – Гомо и Дэвида. Вы их знаете.

– Я знаю их. – Сали приходилось уже с ними работать прежде.

– Они будут находиться в мастерской, рядом с двумя большими грузовиками. Позаботьтесь, чтобы ваши люди знали, что не должны трогать этих егерей, равно как и портить грузовики.

– Я им скажу.

– Смотритель в своей конторе. Его жена и трое детей – в коттедже, на вершине холма. В жилой части парка находятся также четверо из обслуживающего персонала лагеря для туристов. С семьями. Вы должны окружить их дома до того, как откроете огонь. Уйти не должен никто.

– Ты трещишь языком, как обезьяна на дикой сливе, – презрительно бросил Сали, – я все это знаю. Четти Сингх сказал мне.

– Тогда иди и делай все, как велено! – скомандовал Чжэн, а Сали нагнулся к открытому окну машины, вынуждая китайца затаить дыхание и отодвинуться.

Сали потер большой палец об указательный, что на международном языке означает деньги. Чжэн протянул руку и достал из укромного места, под приборной доской пачки десятидолларовых купюр, связанных по сто штук и перетянутых резиновым кольцом. Чжэн передал пачки по одной в протянутую руку Сали – три штуки по тысяче долларов в каждой. Получалось приблизительно по пять долларов за килограмм слоновой кости, собранной в огромном количестве на складе Национального парка. В Тайбэе цена возрастет до тысячи долларов за килограмм.

С другой стороны, для Сали эти три пачки зеленых представляли огромное состояние. Таких денег он не держал в руках за всю свою жизнь. За хорошего слона, за риск, которому он подвергался, заходя далеко в глубь запретных зон заповедников, где в любой момент его могла настигнуть пуля бойца спецподразделения по борьбе с браконьерами, за дополнительный риск, возникающий, когда огромного зверя пытаешься свалить легкими пулями из автомата Калашникова, за изнурительное вырезание бивней из туши убитого слона, за то, что потом тащишь этот тяжелый груз по пересеченной местности на собственном горбу, – за все это он обычно получал из расчета примерно тридцать долларов за убитого слона или один доллар за кило слоновой кости.

Столько денег, сколько вручил ему Чжэн, он бы получил только за пять лет тяжелой и опасной работы. На этом фоне простое убийство нескольких сотрудников парка и членов их семей выглядело пустячным поручением – легким и безопасным. Да за три тысячи долларов такая работа просто удовольствие!

Чжэн и Сали – оба были чрезвычайно довольны сделкой.

– Я подожду здесь, пока не услышу выстрелы, – деликатно намекнул Чжэн, и Сали улыбнулся так широко, что показались даже притаившиеся где-то в глубине рта зубы мудрости.

– Долго ждать не придется, – пообещал он и исчез в кустах так же внезапно, как и появился.

Глава III

Дэниел ехал, не разгоняя машину. Дорога по африканским стандартам оказалась неплохой; ее регулярно ремонтировали, так как у посетителей парка редко попадались полно-приводные машины. Тем не менее Дэниел особо не спешил и газу не поддавал. Его «тойота» была под завязку загружена всем необходимым для бивуачной жизни. Он старался не останавливаться в мотелях, старался не проситься на ночлег, когда этого можно было избежать. И не только потому, что в этой стране гостиничное обслуживание находилось в зачаточном состоянии и от мотеля до мотеля добираться пришлось бы не один день. Как правило, удобства и предлагаемая там пища не дотягивали до уровня, который устанавливал Дэниел сам для себя в своем собственном лагере.

Сегодня вечером он намеревался продолжать путь вплоть до захода солнца, а затем найти какое-нибудь укромное местечко в лесу или неподалеку от какого-нибудь ручья. Там он съедет на обочину и накроет ужин, скромность которого компенсирует бутылка отличного виски «Чивас ригал». В глубине души он сомневался, что до наступления сумерек они успеют миновать пруды Манна-Пулз, не говоря уже о том, чтобы достичь главной дороги – шоссе, тянущегося от моста через Замбези в Чирунду – на юг по направлению к Карою и Хараре.

Путешествовать с Джоком одно удовольствие. Отчасти именно поэтому Дэниел его и нанимал. Они периодически работали вместе на протяжении последних пяти лет. Каждый раз, как только у Дэниела появлялся новый проект, то, изыскав средства и подписав договоры, он всегда привлекал к съемкам именно Джока. Сколько африканских дорог они исколесили вместе! Побывали и на страшных пляжах Берега Скелетов в Намибии, и на пораженных засухой предгорьях и амбах Эфиопии, где царил голод, проникали в самую глубину пустыни Сахара. Может, им и не удалось за это время крепко подружиться, однако, застревая на целые недели в самых отдаленных уголках, они умели ладить, и между ними редко возникали трения.

Дэниел вел тяжело груженую машину по серпантину горной дороги и непринужденно болтал с Джоком. Как только внимание Дэниела привлекали какая-нибудь птица, животное или необычное дерево, он тотчас останавливал машину, делал записи и наблюдал, а Джок трещал видеокамерой.

Они не проехали и сорока километров, как оказались на участке дороги, где прошлой ночью кормилось большое стадо слонов. Слоны поломали ветви железных деревьев, растущих вдоль дороги, и даже повалили некоторые из них. Кое-какие крупные деревья упали прямо на дорогу, полностью перегородив ее. С других же деревьев слоны содрали кору, и по белеющим стволам теперь сочилась живица.

– Вот безобразники, – усмехнулся Дэниел, покачивая головой и оглядывая картину опустошения. – Как же им нравится дороги заваливать!

В то же время такие завалы явно свидетельствовали, что периодические отстрелы слонов необходимы, конечно, если кто-то еще в этом сомневался. Коль скоро набеги слонов будут продолжаться, от этих деревьев вообще ничего не останется.

Съехав на обочину, они объехали некоторые из упавших деревьев, хотя им не раз пришлось, зацепив тросом тот или иной ствол, оттаскивать его в сторону машиной. Таким образом, до равнины они добрались уже в пятом, часу и, повернув на восток, поехали вдоль дороги, по обеим сторонам которой тянулись железные деревья, к развилке у прудов Мана-Пулз – там, где накануне снимали отстрел слонов.

В это время они как раз были поглощены беседой о том, как удачнее при монтаже распорядиться огромным объемом отснятого материала. Дэниел предвкушал вдохновение, которое всегда снисходило на них в монтажной комнате. Он уже держал весь фильм в руках, то есть на кассетах. Теперь можно возвращаться в Лондон, где, уединившись в полумраке монтажной студии «Касл Фили Студиоз», он проведет недели, нет, месяцы в изнурительном, но благодарном труде, занимаясь подгонкой одной сцены к другой, сочиняя авторский текст.

Хотя он внимательно слушал Джока, от глаз его не ускользала местность, проплывающая за стеклом машины. И все-таки он чуть было не пропустил одну мелочь. Он даже миновал ее и по инерции проехал еще метров двести, пока у него в голове окончательно не оформилась мысль о том, что на дороге осталось что-то необычное. Еще со времен войны у него выработалась инстинктивная привычка примечать любой, даже самый незначительный посторонний след на дороге – а вдруг это след установки мины, которая, прячась в дорожной колее, таила ужасную смерть? Прежде он отличался цепкостью и вниманием, а также быстрой реакцией, но затем рефлексы притупились.

Он резко ударил по тормозам – Джок, смолкнув на полуслове, недоуменно взглянул на него: – Что такое?

– Не знаю. – Дэниел стремительно повернулся, одновременно включая заднюю передачу.

– Может, ничего и нет, – прошептал он, а в уголке его сознания уже шевелилось крохотное, но настойчивое сомнение.

Он поставил машину на ручной тормоз и вылез из кабины.

– Я ничего не вижу! – крикнул Джок, высовываясь с другой стороны из окна.

– Вот в том-то и дело: гладкая полоса, – коротко объяснил Дэниел.

Он показал рукой на пыльную дорогу, поверхность которой была испещрена тончайшим рисунком, изяществом напоминающим ажурный узор. Различались крохотные в виде уголка следы турача и других птиц, зигзагообразные следы, оставленные насекомыми и ящерицами, и более крупные – отпечатки копыт разных видов антилоп, лап зайца, мангуста и шакала. Все это причудливое разнообразие переплеталось в какой-то пестрый ковер, и только в одном месте мягкая пыль дороги оказалась почему-то приглаженной. Дэниел присел на корточки, внимательно осмотрел подозрительное место и наконец произнес: – Кто-то заметал следы.

– Подумаешь важность какая, – усмехнулся Джок, вылезая из машины и приближаясь к нему.

– Может, и важность. – Дэниел встал на ноги. – Зависит от того, как на это посмотреть.

– Ну не тяни, выкладывай, – потребовал Джок.

– Следы заметают только люди и только тогда, когда замышляют недоброе. Кроме того, что это за пешие прогулки в самой середине Национального парка?

Обойдя участок мягкой земли, тщательно обработанный веткой с листьями, Дэниел сошел с дороги и, встав на покрытую травой кочку на обочине, тут же заметил следы других людей, желающих сделать свое присутствие незаметным. Трава на кочках была примята и вытоптана – видимо, группа людей передвигалась, перескакивая с кочки на кочку, и, похоже, группа немаленькая. По спине Дэниела пробежал неприятный холодок.

«Вот оно», – подумалось ему. Все как в старые времена, когда он был разведчиком. Тогда, обнаружив следы террористов, он испытывал такое же волнение, у него также захватывало дух, и такой же холодный, тяжелый страх камнем ложился на сердце.

Ему с трудом удалось побороть волнение и страх. Те дни, когда опасность подстерегала его за каждым кустом, давно уже прошли. И все-таки он продолжал осматривать следы.

Таинственная группа действительно пыталась замести следы, однако делала это довольно небрежно. Боевики из ЗАНУ во время войны работали более профессионально. Дэниел не отошел и пары метров от дороги, как обнаружил отчетливый отпечаток сандалии, а еще через пару метров банда вышла на узкую охотничью тропинку и, выстроившись в колонну, прекратила заметать следы. Они двигались по направлению к поселку Национального парка, и чувствовалось, что идут они довольно решительно. К своему изумлению, Дэниел обнаружил, что банда достаточно велика; по следам он определил, что их шестнадцать-двадцать человек.

Пройдя по следам метров двести-триста, Дэниел остановился и задумался. Судя по размерам группы и направлению движения, с той стороны Замбези, из Замбии, за слоновой костью и носорожьим рогом шли браконьеры. Потому-то они и заметали следы.

Теперь следовало как можно скорее предупредить Джонни, чтобы тот немедленно вызвал подразделение по борьбе с браконьерами для преследования группы. Дэниел помедлил в раздумье, в сторожке егеря на Мана-Пулз имелся телефон, а ехать туда примерно с час. С другой стороны, он может вернуться в парк и лично обо всем рассказать Джонни.

Решение пришло, когда в лесу он увидел провод телефонной линии недалеко от места, где стоял. Столбы были сделаны из стволов деревьев, срубленных здесь же в парке, и пропитаны креозолом для защиты от термитов. В лучах заходящего солнца поблескивали медные провода и только в одном месте, между двух столбов прямо перед Дэниелом, ничего не блестело.

Дэниел бросился к линии, затем неожиданно остановился.

Провод был перерезан, и конец его свободно свисал с белых фарфоровых изоляторов. Дотянувшись до провода, Дэниел внимательно осмотрел его конец. Сомнений не было: провод намеренно перекусили. Такой срез, оставленный на красной мягкой меди, из которого сделана жила провода, могли оставить только кусачки. Судя по следам, под столбом крутилась целая толпа людей.

– Зачем это браконьерам резать провода? – поинтересовался Дэниел вслух, и смутное беспокойство внезапно сменилось тревогой. – Не нравится мне это, ой как не нравится. Нужно предупредить Джонни. Ему следует заняться этой бандой – причем, чем скорее, тем лучше. Предупредить же его можно только единственным способом.

Он рванул назад к «лендкрузеру».

– Что происходит, черт побери? – с беспокойством спросил Джок, когда Дэниел, забравшись в кабину, завел мотор – Не знаю. Что бы это ни было, мне не нравится, – ответил Дэниел. Задним ходом он съехал на обочину, а затем, выворачивая руль, повернул назад.

Теперь Дэниел ехал быстро, распарывая дорожную пыль, висящую длинным облаком за мчащейся машиной, сбрасывая скорость перед вымоинами, а затем опять нажимая на газ. Ему вдруг пришло в голову, что банда пошла к лагерю напрямик, срезая петлю спускающейся в долину дороги. Прямой подъем к плато был очень крут, однако, двигаясь пешком, браконьеры могли сократить свой путь по сравнению с ним километров на сорок с лишним. Телефонные провода перерезали часов пять-шесть назад, прикинул он, основываясь на дедукции человека, постигшего искусство выживания в африканских джунглях. Искусство это предусматривало умение определять время, за которое следы становятся менее отчетливыми, распрямляется примятая трава.

Ему и в голову не приходило, зачем банде браконьеров идти прямо в дирекцию Национального парка Чивеве. Наоборот, они скорее старались бы обойти ее стороной. Однако они решительно направлялись именно к дирекции. К тому же перерезали телефонные провода. Да, шли они, не скрываясь, даже нагло. Дэниел взглянул на часы. Напрямик, срезая дорогу, они могли добраться до лагеря в Чивеве уже час назад.

Но зачем? Туристов сейчас нет. В Кении и некоторых других странах на севере, истребив стада слонов, браконьеры порой нападали на иностранных туристов с целью ограбления. Похоже, эта банда решила последовать их примеру.

– Но ведь в Чивеве сейчас нет туристов. Там вообще ничего ценного… – Он вдруг замолчал, пораженный догадкой, мысленно обругал себя за несообразительность, затем прошептал: – Слоновая кость!

Внезапно его прошиб холодный пот. Он вспомнил, что там находятся Джонни, Мэвис, дети!

«Лендкрузер» буквально летел по дороге, и на повороте, уводящем дорогу из долины вверх, он заложил крутой вираж, не снижая скорости.

Когда на огромной скорости он выскочил на ровную дорогу, все пространство перед ним заполняла огромная белая машина. Только резко затормозив, круто завернув машину в сторону, Дэниел разобрал, что это один из рефрижераторов. Джип пролетел на расстоянии тридцати сантиметров от крыла рефрижератора, съехал на обочину и, влетев в густой кустарник, остановился, почти уткнувшись бампером в ствол огромного железного дерева. По инерции Джока бросило грудью на приборную доску. Дэниел выскочил из «тойоты» и побежал к затормозившему рефрижератору, который теперь загораживал джипу выезд обратно на дорогу. В кабине водителя он увидел Гомо, старшего егеря: – Извини, Гомо. Это я виноват. Все в порядке?

Гомо казался потрясенным, однако кивнул: мол, все в порядке.

– Когда вы выехали из Чивеве? – поинтересовался Дэниел.

Гомо молчал, словно не решаясь ответить. Вопрос Дэниела почему-то привел его в замешательство.

– Сколько прошло времени, как вы выехали? – уже настойчивей спросил Дэниел.

– Да я точно не знаю…

В этот момент на дороге послышался шум машин. Оглянувшись, Дэниел увидел, как из-за дальнего поворота, задевая кузовом кусты и ветви деревьев, выезжает второй рефрижератор.

Он шел на малой скорости, чтобы удержаться на крутом спуске. Метрах в пятидесяти за ним следовал голубой «мерседес» посла Нинг Чжэн Гона. Обе машины замедлили ход и остановились за рефрижератором Гомо. Дэниел направился к «мерседесу».

Когда он подошел к машине, посол Нинг уже открыл дверцу и ступил на пыльную дорогу.

– Что это вы здесь делаете, доктор? – спросил он тихо, еле слышно, хотя было видно, что он взволнован.

– Когда вы выехали из Чивеве? – подступил к нему Дэниел, не обращая внимания на вопрос. Он отчаянно желал услышать, что с Джонни и Мэвис все в порядке, и вопрос посла при встрече здесь, на дороге, удивил его.

Чжэн еще больше разволновался.

– А почему вы спрашиваете? – шепотом спросил он. – Почему вы возвращаетесь? Вы должны сейчас быть в Хараре.

– Послушайте, Ваше Превосходительство, мне нужно знать, не случилось ли чего в Чивеве.

– Случилось? Что случилось? Почему там что-то должно случиться? – Посол вытащил носовой платок из кармана. – Что вы этим хотите сказать?

– Я ничего не хочу сказать, – досадливо бросил Дэниел, с трудом сдерживая раздражение. – Я наткнулся на следы большой группы людей. Они пересекли дорогу, направляясь в сторону Чивеве. Я боюсь, не вооруженные ли это браконьеры, и возвращаюсь, чтобы предупредить смотрителя парка.

– Там ничего не случилось, – заверил Чжэн. Однако Дэниел заметил, что на лбу китайца выступили бисеринки пота. – Там все нормально. Я покинул Чивеве час назад. Смотритель Нзоу прекрасно себя чувствует. Перед самым отъездом я разговаривал с ним, все было абсолютно спокойно.

Он вытер лицо платком.

– Час назад? – переспросил Дэниел, взглянув на свой «ролекс» в корпусе из нержавеющей стали. Он почувствовал огромное облегчение, услышав заверения посла; – Значит, вы уехали оттуда примерно в пять тридцать?

– Да, да. – Голос Чжэна оскорбленно зазвенел. – Вы что, мне не верите? Вы сомневаетесь во мне?

Дэниел здорово удивился его тону и той решительности, с которой он отметал все его, Дэниела, сомнения.

– Вы неправильно меня поняли, Ваше Превосходительство. Я нисколько не сомневаюсь в том, что вы говорите.

Дипломатический статус посла был основной причиной, по которой Четти Сингх настаивал на личном присутствии Чжэна в Чивеве. Внутренний голос настоятельно советовал Чжэну избегать присутствия на месте преступления и даже улететь в Тайбэй на время его подготовки, чтобы обеспечить себе стопроцентное алиби. Однако Четти Сингх пригрозил, что отменит операцию, если Чжэн не согласится лично присутствовать в Чивеве, чтобы затем засвидетельствовать, что рефрижераторы ушли до того, как было совершено нападение. На этом строилось предположение относительно успеха всей операции. Показания Чжэна, аккредитованного посла, имели бы бесспорный вес в последующем после налета полицейском дознании. Показания чернокожих егерей вряд ли вызовут безоговорочное доверие. Полиция, пожалуй, даже решит допросить их с пристрастием в камере тюрьмы Чикуруби, и Четти Сингх сомневался, что егеря его выдержат.

Нет, полицию необходимо убедить, что, когда конвой со слоновой костью покидал парк в сопровождении Чжэна, там все было нормально. Тогда они подумают, что нападавшие унесли кость с собой или же та сгорела на складе во время пожара.

– Извините, если у вас сложилось впечатление, что я сомневаюсь в ваших словах, Ваше Превосходительство, – успокоил Чжэна Дэниел. – Просто я очень беспокоюсь, как там Джонни.

– Итак, я заверил вас, что для беспокойства нет причин, – сказал Чжэн, засовывая платок в карман брюк и доставая пачку сигарет из кармана летней рубашки. Он хотел лихим щелчком выбить сигарету из пачки, но рука дрогнула, и, выскочив, сигарета упала на пыльную дорогу.

Дэниел инстинктивно посмотрел вниз, а Чжэн, быстро наклонившись, подобрал сигарету. На нем оказались легкие полотняные туфли типа спортивных, и Дэниел заметил на одной из них сбоку – как и на манжете голубых хлопчатобумажных брюк – пятна, на первый взгляд кажущиеся запекшейся кровью.

Дэниел насторожился, но потом вспомнил, что вчера утром Чжэн подходил к складу, когда там разгружали свежие бивни. Вот отсюда и пятна на одежде дипломата: должно быть, он наступил в лужу свернувшейся слоновьей крови около груды бивней.

Чжэн проследил за взглядом Дэниела и торопливо, почти виновато отступив, забрался в кабину «мерседеса» и захлопнул за собой дверь. Дэниел машинально запомнил, что спортивные туфли посла оставили в придорожной пыли какие-то странные следы: рисунок подошв напоминал рыбью чешую.

– Что ж, я рад, что смог рассеять ваши страхи, доктор, – улыбнулся посол. К нему вернулось самообладание, улыбка снова стала учтивой и обворожительной. – Я рад, что вам теперь не надо предпринимать эту бесполезную поездку обратно в Чивеве. Не вызывает сомнения, что вы захотите присоединиться к нашему конвою и выбраться из парка до того, как возобновятся сезонные дожди, – продолжал Чжэн, заводя двигатель. – Может быть, вам даже стоит возглавить нашу колонну, встав перед рефрижераторами.

– Благодарю, Ваше Превосходительство, – ответил Дэниел, качая головой. – Вы поезжайте с машинами. Я все-таки вернусь. Кто-то же должен предупредить Джонни.

Улыбка слетела с лица Чжэна.

– Вы причиняете себе непомерные и совершенно ненужные беспокойства, заверяю вас. Позвоните в Чивеве из Мана-Пулз или Кароя.

– Разве я вам не сказал? Телефонный провод перерезан.

– Доктор Армстронг, это абсурд! Уверен, что вы ошибаетесь. Я полагаю, вы преувеличиваете серьезность…

– Думайте, как вам заблагорассудится, – перебил его Дэниел, ставя точку в разговоре. – Я возвращаюсь в Чивеве.

Он повернулся и пошел прочь.

– Взгляните на эти тучи, доктор. Вы же застрянете здесь на несколько недель! – крикнул вдогонку Чжэн.

– Бог даст – не застряну, – беспечно откликнулся Дэниел, но про себя подумал: «Почему это посол столь настойчив? Да, определенно дело нечисто».

Он быстро зашагал к своей «тойоте». Проходя мимо грузовиков, он заметил, что ни один из егерей не вылез из кабин. Они угрюмо смотрели на него, когда он проходил мимо, но никто из них не проронил ни слова.

– Ну-ка, Гомо, – крикнул Дэниел водителю первого рефрижератора, – подай вперед, чтобы я мог выехать.

Егерь молча подчинился. Затем мимо Дэниела проехал, тяжело гремя, второй рефрижератор, и, наконец, с ним поравнялся «мерседес». Дэниел помахал рукой, приветствуя посла. Тот, едва глянув в его сторону, небрежно ответил. Следуя за рефрижераторами, «мерседес» скрылся за поворотом.

– Ну что поведал узкоглазый? – спросил Джок, когда Дэниел, развернувшись, свернул в сторону крутого подъема.

– Говорит, когда уезжал из Чивеве час назад, все было тихо, – ответил Дэниел.

– Вот видишь, – наставительно сказал Джок и, засунув руку в холодильник-ящик, наполненный льдом, вытащил оттуда банку пива и предложил ее Дэниелу. Однако тот отказался, сосредоточенно вглядываясь в дорогу, стремительно исчезающую под колесами машины. Джок открыл банку, сделал большой глоток и довольно рыгнул.

Начинало смеркаться. По ветровому стеклу застучали тяжелые капли дождя. Но Дэниел не собирался снижать скорость. К тому времени, как они поднялись, окончательно стемнело. В темноте ярко блеснула молния, освещая деревья стремительным голубоватым светом, прокатился гром, отдаваясь эхом от гранитных скал по обе стороны дороги.

В свете фар капли дождя напоминали серебряные стрелы. Некоторые белым мутным пятном взрывались на ветровом стекле, затем ручьями стекали на капот. Дворники уже не успевали стирать воду. Скоро в закрытой кабине машины стало нестерпимо влажно и ветровое стекло запотело. Дэниел наклонился, чтобы вытереть стекло рукой, но рука тут же намокла Дэниел сдался и приоткрыл боковое стекло, дабы впустить немного свежего ночного воздуха, но тут же, поморщившись, стал принюхиваться.

Почти одновременно стал принюхиваться и Джок.

– Гарь! – воскликнул он. – Далеко еще до лагеря?

– Почти приехали, – отозвался Дэниел. – Как раз за следующим перевалом.

Запах дыма слабел. Дэниел подумал, что это дымили очаги служащих парка. Прямо перед ними в лучах фар словно выпрыгнули из темноты главные ворота парка. Оба столба, выкрашенные известкой, увенчивал побелевший на солнце череп слона. Вывеска гласила: