Текст книги "Бенефис и другие юмористические рассказы"

Автор книги: У. У. Джейкобс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

АДМИРАЛЪ ПЕТЕРСЪ

Мистеръ Джорджъ Буртонъ, морякъ въ отставкѣ съ пенсіей, сидѣлъ у двери своей квартиры, благодушно и безмятежно любуясь моремъ. Лѣто только что начиналось, и воздухъ былъ густо напоенъ ароматомъ многочисленныхъ цвѣтовъ; трубка м. Буртона была пуста и остыла, а кисетъ его съ табакомъ остался въ домѣ. Удостовѣрившись въ этомъ, онъ тихонько покачалъ головой и, уступая убаюкивающему вліянію глубокой тишины и спокойствія всего его окружающаго, отложилъ въ сторону безполезную трубку и задремалъ.

Разбудилъ его полчаса спустя звукъ шаговъ. Высокій, крѣпко сложенный мужчина подходилъ къ нему по дорогѣ изъ города, и м. Буртонъ, сонно поглядывая на него, старался припомнить, гдѣ онъ видалъ его прежде. Но даже когда незнакомецъ остановился надъ нимъ, глядя на него съ улыбкой, память упорно отказывалась сослужить ему службу, и онъ сидѣлъ, выпуча глаза на красивое бритое лицо съ маленькой бахрамой сѣдѣющихъ бакенбардъ, въ ожиданіи разъясненія.

– Джорджъ, дружище! – сказалъ незнакомецъ, хлопнувъ его изо всей силы по плечу. – Какъ поживаешь?

– Чор… то-есть, Богъ мой, – сказалъ м. Буртонъ поправившись. – Неужели это Джо Стайль? А я и не узналъ тебя безъ твоей бороды!

– Да, это я, – отвѣчалъ новоприбывший. – Я совершенно случайно узналъ, гдѣ ты живешь, Джорджъ; я было предложилъ старому Дингелю повѣсить мою койку рядомъ съ его на недѣльку или на двѣ, а онъ сказалъ мнѣ про тебя. Славное, спокойное мѣстечко вашъ Сикомбъ. А тебѣ посчастливилось получить пенсію, Джорджъ?

– Я заслужилъ ее, – рѣзко сказалъ м. Буртонъ, которому послышалось что-то двусмысленное въ замѣчаніи пріятеля.

– Конечно, заслужилъ, – возразилъ м. Стайль. – Заслужилъ и я, да не получилъ. Ну, ну, плохое то сердце, которое ничему не радуется. А какъ насчетъ той выпивки, о которой ты прежде говаривалъ, Джорджъ?

– Теперъ я почти совсѣмъ не пью, – отвѣчалъ хозяинъ дома.

– Я думалъ о себѣ, – сказалъ м. Стайль. – Терпѣть не могу этой дряни, но докторъ говоритъ что она мнѣ необходима. Ты вѣдь знаешь, что такое эти доктора, Джорджъ?

М. Буртонъ не удостоилъ его отвѣтомъ, но всталъ и ввелъ его въ домъ.

– Очень удобное помѣщеніе, Джорджъ, – замѣтилъ м. Стайль, одобрительно поглядывая вокругъ себя. – Чистехонько и похоже на корабль. Я радъ, что встрѣтилъ старика Дингеля. Иначе, я пожалуй никогда бы и не увидѣлся съ тобой, а вѣдь мы такія друзья!

Хозяинъ что-то пробурчалъ, вытащилъ изъ глубины маленькаго шкапчика бутылку виски и стаканъ и поставилъ ихъ на столъ. Послѣ нѣкотораго колебанія онъ досталъ и другой стаканъ.

– За наши благородныя личности! – произнесъ м. Стайль съ оттѣнкомъ упрека въ голосѣ.– И чтобы намъ никогда не забывать старой дружбы.

М. Буртонъ поддержалъ тостъ.

– Я почти не знаю теперь, что это такое Джо, – сказалъ онъ медленно. – Ты не повѣришь какъ скоро можно потерять вкусъ къ водкѣ.

М. Сталль отвѣчалъ, что вѣритъ ему на-слово.

– У васъ тутъ есть кое-гдѣ маленькіе порядочные трактирчики, – замѣтилъ онъ. – Я проходилъ мимо одного, называется „Пѣтухъ съ цвѣткомъ". Недурненькое, уютное мѣстечко, чтобы провести вечерокъ.

– Я никогда туда не хожу, – поспѣшно сказалъ м. Буртонъ. – Я… одинъ мой другъ не любитъ трактировъ.

– Да что это онъ? – тревожно освѣдомился его пріятель.

– Это… это она, – нѣсколько смущенно пояснилъ м. Буртонъ.

М. Стайль откинулся на спинку стула и поглядѣлъ на него съ изумленіемъ. Затѣмъ, опомнившись, онъ протянулъ руку за бутылкой.

– Выпьемъ за ея здоровье! – проговорилъ онъ густымъ басомъ. – Какъ ее зовутъ?

– Мистрисъ Доттонъ, – былъ отвѣтъ.

М. Стайль, приложивъ руку къ сердцу, выпилъ за нее съ чувствомъ; потомъ, снова наполнивъ стаканъ, выпилъ еще за „счастливую парочку".

– Она очень строга насчетъ питья, – сказалъ м. Бургонъ, глядя на происходившее довольно сурово.

– А есть… того? – спросилъ м. Сгайль, хлопнувъ себя по карману, гдѣ ничто не звякнуло въ отвѣтъ.

– Она зажиточна, – неловко отвѣчалъ хозяинъ. – У нея маленькая бумажная лавочка въ городѣ; старинное, вѣрное дѣло. Она изъ методистокъ и очень строгой нравственности.

– Какъ разъ то, что тебѣ нужно, – замѣтилъ м. Стайль, ставя стаканъ на столъ. – А что ты скажешь насчетъ прогулки?

М. Буртонъ изъявилъ согласіе и, спрятавъ черную бутылку обратно въ шкапъ, повелъ своего товарища вдоль прибрежныхъ утесовъ къ городу, отстоявшему въ полу-милѣ отъ ихъ мѣстечка. Дорогой м. Стайль развлекалъ его разсказами о приключеніяхъ, бывшихъ съ нимъ съ техъ поръ, какъ они разстались. Особенная развязность въ обращеніи и напыщенность манеръ объяснялись имъ тѣмъ, что онъ былъ одно время на сценѣ.

– Только выходныя роли, – проговорилъ онъ, покачивая головой. – Единственная разговорная роль, какую я когда-либо исполнялъ, состояла въ кашлѣ. Ахъ, если бы ты только слышалъ этотъ кашель, Джорджъ!

М. Буртонъ вѣжливо выразилъ свое сожалѣніе и посмотрѣлъ на пріятеля съ безпокойствомъ. М. Стайль, все еще покачивая головой надъ неуспѣшностью своей карьеры, очевидно держалъ путь прямо на „Пѣтуха съ цвѣткомъ".

– Только выпить стаканъ пивка, – пояснилъ онъ, но, войдя въ трактиръ, передумалъ и потрѣбовалъ виски. М. Буртонъ, жертвуя своимъ принципомъ давнишней дружбѣ, также выпилъ съ нимъ. Внутренность трактира какъ нельзя болѣе оправдывала мнѣніе м. Стайля объ его уютности, и минутъ черезъ десять онъ былъ уже въ наилучшихь отношеніяхъ съ постоянными посѣтителями. Въ эту маленькую, старомодную зальцу съ ея громко тикающими часами, ея плетеными стульями и потрескавшимся кувшиномъ для воды, наполненномъ розами, онъ внесъ атмосферу оживленія большаго города и разсказы о видѣнныхъ имъ заморскихъ большихъ городахъ. Его начали угощать, и м. Буртонъ, довольный пріемомъ, оказаннымъ его пріятелю, также раздѣлилъ съ нимъ угощеніе, хотя и болѣе умѣренно. Пробило девять часовъ прежде, чѣмъ они собрались уходить, и то только по просьбѣ хозяина.

– Славные ребята, – проговорилъ м. Стайль, переваливаясь черезъ порогъ на тихій, прохладный вечерній воздухъ. – Ухвати-ка меня… за руку, Джорджъ. Поддержи меня… немного.

М. Буртонъ исполнилъ желаніе товарища, и тотъ, успокоившись насчетъ своей устойчивости, затянулъ пѣсню. Онъ пропѣлъ громогласно нѣсколько куплетовъ изъ новѣйшей комической оперы, а затѣмъ, снова обратившись къ м. Буртону, чтобы тотъ смотрѣлъ въ оба и не давалъ ему споткнуться, пустился въ плясъ, тяжело передвигая ноги.

М. Буртонъ, добросовѣстно поддерживая его, принужденъ былъ поспѣвать за нимъ, бросая въ то же время тревожные взгляды вдоль пустынной дороги. Налѣво отъ нихъ морской прибой тихо плескался подъ утесами на песчаной отмели; направо были разбросаны два или три домика, у дверей которыхъ появлялись изрѣдка то тотъ, то другой изъ ихъ обитателей, и съ нѣмымъ изумленіемъ слѣдили за происходившимъ.

– Пляши же, Джорджъ, – сказалъ м. Стайль: находившій своего пріятеля скорѣе помѣхой для своихъ движеній.

– Штъ!.. перестань!.. – бѣшено прошипѣлъ м. Буртонъ, замѣтившій вдругъ женскую фигуру, выходившую изъ освѣщенной двери одного домика и очевидно прощавшуюся съ его хозяевами.

М. Стайль отвѣтилъ ему оглушительнымъ ревомъ и м. Буртонъ, отчаянно прильнувъ къ своему отплясывающему пріятелю, изъ опасенія чего-нибудь еще худшаго, могъ только бросить умоляющій взглядъ на м-ссъ Доттонъ, пока они протанцовывали мимо нея. Было еще достаточно свѣтло для того, чтобы можно было различить выраженіе ея лица, и онъ доставилъ веселаго м. Стайля домой въ расположеніи духа, отнюдь не соотвѣтствовавшемъ тѣмъ прыжкамъ и тѣлодвиженіемъ, которые поневолѣ пришлось ему выдѣлывать.

Обращеніе его за завтракомъ на слѣдующее утро было такъ непривѣтливо, что м. Станль, вставшій свѣжій какъ маргаритка, и уже прогулявшійся по утесамъ, чтобы подышать морскимъ воздухомъ, даже нѣсколько обидѣлся.

– Ты ступай и повидайся съ ней, – сказалъ онъ тревожно. – Не теряй ни минуты. Объясни ей, что это дѣйствіе морскаго воздуха на старый солнечный ударъ.

– Она не такъ глупа, – мрачно возразилъ м. Буртонъ.

Онъ молча докончилъ свой завтракъ и, оставивъ объятаго раскаяніемъ м. Стайля сидящимъ на порогѣ съ трубкой, отправился къ вдовѣ, обдумывая дорогой какъ бы лучше объяснить ей все происшедшее. Покрытое свѣжимъ румянцемъ лицо м-ссъ Доттонъ измѣнилась, когда онъ вошелъ въ лавку, и ея все еще красивые глаза взглянули на него съ презрительнымъ вопросомъ.

– Я… я видѣлъ васъ вчера вечеромъ, – робко началъ м. Буртонъ.

– Я также васъ видѣла, – сказала м-ссъ Доттонъ. – Сначала я не повѣрила своимъ глазамъ.

– Это былъ мой старый корабельный товарищъ, – сказалъ м. Буртонъ. – Мы не видались съ нимъ нѣсколько лѣтъ, и свиданіе такъ на него подѣйствовало.

– Въ самомъ дѣлѣ? – произнесла вдова. – И свиданіе, да и „Пѣтухъ съ цвѣткомъ" также. Я уже объ этомъ слышала.

– Онъ непремѣнно хотѣлъ пойти, – проговорилъ несчастный.

– Вамъ незачѣмъ было итти, – былъ рѣзкій отвѣтъ.

– Я принужденъ былъ итти, – сказалъ м. Буртонъ, съ трудомъ переводя духъ. – Онъ…онъ старый мой начальникъ, и я нарушилъ бы дисциплину, если бъ отказалъ.

– Начальникъ? – повторила м-ссъ Доттонъ.

– Старый мой адмиралъ, – сказалъ м. Буртонъ, опять едва не поперхнувшись. – Вы слыхали, какъ я разсказывалъ про адмирала Петерса?

– Адмиралъ? – проговорила изумленная вдова. – И такъ ведетъ себя!

– Это настоящій, старый морской волкъ, – сказалъ м. Буртонъ. – Онъ гоститъ у меня, но конечно не хочетъ, чтобы знали, кто онъ. Я не могъ отказать выпить съ нимъ. Онъ мнѣ приказалъ такъ сказать.

– Да, пожалуй что и такъ, – проговорила м-ссъ Доттонъ, смягчаясь. – И какъ подумаешь, что онъ гоститъ у васъ!

– Онъ пріѣхалъ вчера вечеромъ на денекъ, но я думаю, что онъ уѣдетъ домой черезъ часъ или два, – сказалъ м. Буртонъ, нашедшій теперь прекрасное оправданіе для ускоренія отъѣзда пріятеля.

Лицо м-ссъ Доттонъ омрачилось.

– Право, – прошептала она, – какъ бы мнѣ хотѣлось его видѣть! Вы столько мнѣ про него разсказывали. Если онъ уѣдетъ не такъ скоро, и если вамъ вздумается зайти съ нимъ ко мнѣ сегодня вечеркомъ, я буду очень рада.

– Я скажу ему, – отвѣчалъ м. Буртонъ, удивляясь внезапной перемѣнѣ въ ея обращеніи.

– Вы, кажется, говорили когда-то, что онъ дядя лорда Букфаста? – освѣдомилась м-ссъ Доттонъ какъ бы случайно.

– Да, – сказалъ м. Буртонъ съ совершенно излишней угрюмостью въ тонѣ. – Говорилъ.

– И подумать только, что адмиралъ живетъ у васъ! – снова воскликнула м-ссъ Доттонъ.

– Настоящій старый морской волкъ, – повторилъ м. Буртонъ, – и кромѣ того, онъ не хочетъ, чтобы объ этомъ узнали. Это секретъ между нами тремя, мистриссъ Доттонъ.

– Конечно, – согласилась вдова. – Можете передать адмиралу, что я не скажу ни одной живой душѣ, – прибавила она жеманясь.

М. Буртонъ поблагодарилъ ее и поспѣшилъ удалиться изъ опасенія, какъ бы м. Стайль не вздумалъ послѣдовать за нимъ, прежде чѣмъ узнаетъ о своемъ внезапномъ повышеніи. Однако онъ нашелъ его попрежнему мирно сидящимъ съ трубкой на порогѣ дома.

– Я пробуду у тебя недѣльку или двѣ, – съ живостью сказалъ м. Сгайль, какъ только пріятель разсказалъ ему въ чемъ дѣло. – Тебѣ принесетъ огромную пользу, если увидятъ, что ты въ дружескихъ отношеніяхъ съ адмираломъ, а я при случаѣ замолвлю за тебя доброе словечко.

М. Буртонъ покачалъ головой.

– Нѣтъ, она можетъ догадаться, – сказалъ онъ медленно. – Я думаю, что тебѣ лучше всего будетъ отправиться домой послѣ обѣда, Джо, и можетъ быть заглянуть къ ней по дорогѣ, на минуту. Ты и въ полчаса могъ бы многое сказать про меня.

– Нѣтъ, Джорджъ, – отвѣчалъ м. Стайль улыбаясь съ величайшимъ благодушіемъ. – Если ужъ я принимаюсь за дѣло, то не стану дѣлать кое-какъ. Къ тому же, роль адмирала хорошая, разговорная роль. Желалъ бы я знать, можно ли мнѣ подражать въ разговорѣ старому Петерсу?

– Конечно нѣтъ, – сказалъ встревоженный м. Буртонъ. – Ты не знаешь, какъ она строга и щепетильна.

М. Стайль вздохнулъ и сказалъ, что постарается сдѣлать все возможное и безъ этого. Онъ провелъ большую часть дня съ трубкой на берегу моря, а когда насталъ вечеръ, выбрился очень тщательно и усиленно вычистилъ свой саржевый костюмъ, приготовляясь къ визиту.

М. Буртонъ совершилъ церемонію представленія довольно неловко. М. Стайль принялъ величественный видъ, имѣвшій въ себѣ немало достоинства; м-ссъ Доттонъ, въ черномъ шелковомъ платьѣ и брошкѣ-камеѣ, принадлежавшей еще ея матери, выглядѣла также не менѣе важно, и м. Буртонъ ощутилъ странное чувство неравенства по отношенію къ нимъ.

– Эта комната слишкомъ мала, чтобы принимать васъ въ ней, адмиралъ Петерсъ, – сказала вдова, предлагая ему стулъ.

– Но она удобна, сударыня, – сказалъ м. Стайль, бросая одобрительный взглядъ вокругъ себя. – Вотъ посмотрѣли бы вы на нѣкоторые дворцы, въ которыхъ я бывалъ за границей! Все напоказъ, и никакого удобства. Ни одного покойнаго кресла во всей залѣ. А что касается до антимакассаровъ…

– Вы долго здѣсь пробудете, адмиралъ Петерсъ? – освѣдомилась сильно польщенная хозяйка.

– Самъ еще не знаю, – былъ отвѣтъ. – Я намѣревался сначала только заѣхать къ моему честному, старому пріятелю, Буртону – лучшій человѣкъ въ моемъ экипажѣ, – но онъ такъ гостепріименъ, упрашиваетъ меня прогостить у него нѣсколько недѣль.

– Но адмиралъ говоритъ, что долженъ ѣхать завтра утромъ, – твердо вмѣшался м. Буртонъ.

– Если не получу за завтракомъ письма, Буртонъ, – безмятежно возразилъ м. Стайль.

М. Буртонъ покосился на него съ такимъ видомъ, который имѣлъ въ себѣ несомнѣнные мятежническіе задатки.

– О, надѣюсь, что вы его получите, – проговорила вдова.

– Думаю, что получу, – сказалъ м. Станль, обмѣниваясь взглядами съ пріятелемъ. – Одно, что можетъ помѣшать, это мои родственники; они непремѣнно хотятъ, чтобы я ѣхалъ съ ними къ лорду Туфтону, въ его имѣніе.

М-ссъ Доттонъ просто дрожала отъ радости, что находится въ обществѣ человѣка, имѣющаго такихъ знакомыхъ. – Какая должна быть для васъ разница, – прошептала она. – Роскошная жизнь на берегу, послѣ всѣхъ опасностей на морѣ!

– А, – сказалъ м. Стайль, – правда, правда!

– Страшныя сраженія! – проговорила м-ссъ Доттонъ, закрывая глаза и содрагаясь.

– Къ нимъ легко привыкаешь, – просто отвѣчалъ герой. – Кажется, что самое жаркое дѣло, въ которомъ я участвовалъ, было при бомбардировкѣ Александріи. Я стоялъ одинъ. Всѣ люди, которые не были еще убиты, разбѣжались, и бомбы лопались вокругъ меня словно… словно фейерверкъ.

Вдова всплеснула руками и опять содрогнулась.

– Я стоялъ какъ разъ за нимъ, ожидая его приказаній, – сказалъ м. Буртонъ.

– Вы? – рѣзко проговорилъ м. Стайль. – Вы? Я что-то не помню этого, Буртонъ.

– Какъ? – сказалъ м. Буртонъ, слабо усмѣхаясь. – Я стоялъ прямо позади васъ, сэръ. Если вы пряпомните, сэръ, я еще сказалъ вамъ, что дѣло порядочно жаркое?

М. Стайль сдѣлалъ видъ, что соображаетъ.

– Нѣтъ, Буртонъ, – сказалъ онъ сурово. – Нѣтъ; насколько память мнѣ не измѣняетъ, я былъ тамъ одинъ.

– Осколкомъ ядра съ меня даже сорвало шляпу, сэръ, – упорствовалъ м. Буртонъ, дѣлая похвальныя усилія, чтобы сдержать свою злость.

– Довольно, старикъ, – сказалъ м. Стайль рѣзко. – Ни слова болѣе, вы забываетесь!

Онъ обратился къ вдовѣ и началъ опять болтать о своихъ „родственникахъ", чтобы отвлечь ея вниманіе отъ м. Буртона, котораго, казалось, вотъ, вотъ хватитъ апоплексическій ударъ, или же онъ лопнетъ отъ ярости, что было бы одинаково непріятно.

– Мои родственники слыхали про Буртона, – сказалъ онъ, бросая украдкой взглядъ на этого обиженнаго джентльмена, чтобы видѣть, начинаетъ ли онъ приходить въ себя. – Дѣйствительно, – онъ часто раздѣлялъ со мной опасность. Мы съ нимъ бывали не разъ въ довольно тѣсныхъ передѣлкахъ. Помните тѣ двѣ ночи, которыя мы съ вами провели, спрятавшись въ трубе дворца Занзибарскаго Султана, Буртонъ?

– Еще бы не помнить! – скалъ м. Буртонъ, немного оправившись.

– Залѣзли въ такую тѣсноту, что едва могли дышать, – продолжалъ м. Стайлъ.

– Пока я живъ, никогда этого не забуду, – сказалъ м. Буртонъ, который думалъ, что пріятель хочетъ загладить передъ нимъ свою недавнюю вину.

– О, разскажите мнѣ это, адмиралъ Петерсъ! – вскричала м-ссъ Доттонъ.

– Навѣрно Буртонъ вамъ уже разсказывалъ? – сказалъ м. Стайль.

– Никогда не промолвилъ ни слова, – отвѣчала вдова, глядя съ упрекомъ на сбитаго съ толку Буртона.

– Такъ разскажите же теперь, Буртонъ, – сказалъ м. Стайль.

– Вы разсказываете лучше меня, сэръ, – отвѣчалъ тотъ.

– Нѣтъ, нѣтъ, – сказалъ м. Стайль, изобрѣтательность котораго подчасъ измѣняла ему. – Разсказывайте вы. Это вашъ разсказъ.

Вдова смотрѣла то на того, то на другого.

– Скорѣе вашъ, сэръ, – сказалъ м. Буртонъ.

– Нѣтъ, я не разскажу, – сказалъ м. Стайль. – Это было бы несправедливо по отношенію къ вамъ, Буртонъ. Я совсѣмъ упустилъ это изъ виду, когда началъ. Конечно, вы были тогда еще молоды…

– Я не сдѣлалъ ничего такого, чего бы слѣдовало стыдиться, сэръ, – проговорилъ м. Буртонъ, трясясь отъ ярости.

– А для меня будетъ очень жестоко, если я ничего не услышу, – сказала м-ссъ Доттонъ съ самымъ своимъ обворожительнымъ видомъ.

М. Стайль бросилъ на нее выразительный взглядъ и, поджавъ губы, кивнулъ по направленію къ м. Буртону.

– Во всякомъ случаѣ, вы также были со мной въ трубѣ, сэръ, – сказалъ этотъ злополучный господинъ.

– Да, – возразилъ тотъ строго, – но для чего я тамъ былъ, старикъ?

М. Буртонъ не въ силахъ былъ отвѣчать; онъ могъ только вытаращивъ на него глаза, внѣ себя отъ бѣшенства.

– Для чего же вы тамъ были, адмиралъ Петерсъ? – освѣдомилась вдова.

– Я былъ тамъ, сударыня, – внушительно отвѣчалъ невозможный м. Стайль, – я былъ тамъ, чтобы спасти жизнь Буртону. Я никогда не покидалъ своихъ людей въ опасности, никогда. Въ какія бы передѣлки они ни попадали, я всегда употреблялъ всѣ усилія, чтобы вытащить ихъ оттуда. До меня дошелъ слухъ, что Буртонъ задыхается въ трубѣ дворца любимой жены султана, и я…

– Любимой… жены… султана? – проговорила, м-ссъ Доттонъ, едва переводя дыханіе и вытаращивъ глаза на м. Буртона, который какъ то безсильно съежился на своемъ стулѣ и глядѣлъ разинувъ ротъ, въ нѣмомъ изумленіи, на изобрѣтательнаго м. Стайля. – Богъ мой! Я… я никогда не слыхивала ничего подобнаго. Ну, должна сказать, что я удивлена!..

– И я также, – прохрипѣлъ м. Буртонъ. – Я… я…

– Какъ же вы спаслись, адмиралъ Петерсъ? – спросила вдова, отворачиваясь съ негодованіемъ отъ легкомысленнаго Буртона.

М. Стайль покачалъ головой.

– Разсказать вамъ это, значило бы замѣшать въ дѣло французскаго консула, – сказалъ онъ мягко. – Мнѣ не слѣдовало вовсе упоминать объ этомъ приключеніи. Буртонъ былъ, оказывается, благоразумнѣе меня.

Вдова пробормотала что-то въ знакъ согласія и снова окинула прозаическую фигуру своего прежняго поклонника взглядомъ, полнымъ презрительнаго любопытства. Съ нѣкоторой нерѣшительностью она пригласила адмирала поужинать у нея, и была, видимо, въ восторгѣ, когда онъ согласился.

М. Стайль вполнѣ наслаждался своей ролью адмирала, сожалѣя единственно только о томъ, что не было тутъ какого-нибудь опытнаго театральнаго режиссера, чтобы видѣть, какъ онъ ее проводитъ. По мѣрѣ того, какъ вечеръ приближался къ концу, важность его все увеличивалась; отъ добродушнаго протежированія злосчастнаго Буртона онъ перешелъ мало по малу къ строгости, и началъ уже даже прикрикивать на него. А разъ, когда онъ спросилъ у него, имѣетъ ли онъ намѣреніе ему противорѣчить, выраженіе его лица было такъ страшно, что хозяйка поблѣднѣла и вся затряслась отъ волненія.

У м. Буртона, въ свою очередь, было такое же выраженіе лица, когда они сошли съ крыльца м-ссъ Доттонъ, и онъ въ откровенныхъ, выразительныхъ словахъ спросилъ у м. Стайля, что означаетъ его поведеніе?

– Трудная была роль, – Джорджъ, – возразилъ тотъ. – Намъ слѣдовало бы сначала немного прорепетировать ее. Я сдѣлалъ все, что могъ.

– Все, что могъ? – яростно закричалъ м. Буртонъ. – Вралъ на меня неизвѣстно что, и командовалъ, словно мальчишкой!

– Мнѣ пришлось исполнять роль безъ всякой подготовки, Джорджъ, – повторилъ м. Стайль твердо. – Ты самъ прежде всего вовлекъ себя въ затрудненіе, назвавъ меня адмираломъ. Въ слѣдующій разъ я постараюсь сдѣлать лучше.

М. Буртонъ съ злобной гримасой отрѣзалъ, что никакого слѣдующаго раза не будетъ, но м. Стайль на это только улыбнулся, какъ человѣкъ, несравненно лучше освѣдомленный. Не слушая равно ни намековъ, ни даже просьбъ отправиться поискать себѣ потѣхи куда-нибудь въ другомъ мѣстѣ, онъ продолжалъ жить у товарища, и тому вскорѣ пришлось испытать всѣ неудобства и невзгоды, обыкновенно обильно усѣивающія путь лжеца.

Когда они опять посѣтили вдову, возникло новое осложненіе: всякому даже самому поверхностному наблюдателю, стало бы очевидно, что она и м. Стайль пришлись сильно по вкусу другъ другу. Они тутъ же начали обмѣниваться нѣжными взглядами, а въ третье посѣщеніе м. Буртону пришлось быть изумленнымъ и скандализованнымъ свидѣтелемъ сильнѣйшаго и самаго опредѣленнаго флирта. Отчаянная попытка съ его стороны перевести разговоръ на болѣе безопасную и, по его мнѣнію, болѣе подходящую тему, только подчеркнула его пораженіе. Ни тотъ, ни другая не обратили на него никакого вниманія, и, минуту спустя, м. Стайль назвалъ вдову „дерзкой плутовкой" и сказалъ, что она напоминаетъ ему герцогиню Марфордъ.

– Было время, когда я считалъ ее самой прелестной женщиной въ Англіи, – сказалъ онъ выразительно.

М-ссъ Доттонъ наивно улыбалась и опускала глазки. М. Стайль придвинулъ свой стулъ поближе къ ней и взглянулъ на пріятеля.

– Буртонъ, – сказалъ онъ.

– Сэръ? – огрызнулся тотъ.

– Сбѣгайте домой и принесите мнѣ мою трубку, – сказалъ м. Стайль. – Я забылъ ее на каминѣ.

М. Буртонъ колебался, и такъ какъ вдова случайно смотрѣла въ другую сторону, онъ погрозилъ кулакомъ своему высшему начальству.

– Ну, скорѣе, – произнесъ м. Стайль повелительно.

– Очень сожалѣю, сэръ, – сказалъ м. Буртонъ, несчастное положеніе котораго сдѣлало его находчивымъ, – но я разбилъ ее.

– Разбилъ? – повторилъ тотъ.

– Да, сэръ, – сказалъ м. Буртонъ. – Я уронилъ ее на полъ и нечаянно наступилъ на нее; раздробилъ на мелкіе кусочки.

М. Стайль выбранилъ его какъ слѣдуетъ за его небрежность и спросилъ, знаетъ ли онъ, что эта трубка – подарокъ итальянскаго посланника?

– Буртонъ всегда былъ неловокъ, – сказалъ онъ, обращаясь къ вдовѣ. – Когда онъ былъ со мной на „Разрушителѣ", его такъ и звали „Буртонъ-Увалень"; это было его постоянное прозвище.

И во весь остальной вечеръ онъ то говорилъ комплименты вдовѣ, то разсказывалъ анекдоты про Буртона, которые всѣ имѣли цѣлью выставить въ нелестномъ свѣтѣ его умъ и поведеніе. И несчастная жертва, послѣ двухъ или трехъ безплодныхъ попытокъ къ противорѣчію, могла только молча и безсильно злиться, видя пристрастное ослѣпленіе хозяйки дома. Едва только они успѣли выйти на улицу, какъ его долго сдерживаемое раздраженіе вылилось въ цѣломъ потокѣ ругательствъ по адресу безсовѣстнаго товарища.

– Не могу же я измѣнить того, что я красивъ, – возразилъ тотъ, самодовольно ухмыляясь.

– Твоя красота не повредила бы никому, – сказалъ м. Буртонъ, скрипящимъ голосомъ. – Все дѣло въ этомъ адмиральствѣ. Оно вскружило ей голову.

М. Станль улыбнулся. – Она, конечно, скажетъ „да", какъ только я этого захочу, – замѣтилъ онъ. – И помни, Джорджъ, что твой приборъ всегда будетъ накрытъ у насъ, когда бы тебѣ ни вздумалось зайти.

– О, въ самомъ дѣлѣ! – возразилъ м. Буртонъ съ злобной усмѣшкой. – Но представь себѣ, что я не далѣе какъ завтра утромъ разскажу ей всю правду насчетъ тебя. Если ужъ она не можетъ достаться мнѣ, то пусть же и тебѣ не достается!

– Да, это повредитъ и твоимъ шансамъ, – сказалъ м. Стайль. – Она никогда не проститъ тебѣ, что ты ее такъ одурачилъ. А пожалуй и жаль будетъ, что мы не получимъ ее, ни тотъ, ни другой.

– Ты змѣя! – дико закричалъ м. Буртонъ. – Змѣя, которую я отогрѣлъ на своей груди!

– Ну, къ чему говорить такія неделикатныя вещи, Джорджъ, – съ упрекомъ сказалъ м. Стайнь, останавливаясь у двери ихъ дома. – Сядемъ-ка лучше, да обсудимъ все потихоньку.

М. Буртонъ вошелъ вслѣдъ за нимъ въ комнату и расположился на первомъ попавшемся стулѣ, въ ожиданіи.

– Она очевидно увлечена мной, – медленно началъ м. Стайль. – Очевидно также, что если ты скажешь ей правду, это можетъ испортить мои шансы. Не говорю, чтобы испортило ихъ навѣрно, но можетъ испортить. А разъ какъ дѣло обстоитъ такъ, я согласенъ уѣхать отсюда не повидавшись съ ней, завтра же утромъ съ 6 часовымъ поѣздомъ, если только мнѣ дадутъ настоящую цѣну.

– Настоящую цѣну? – повторилъ м. Буртонъ.

– Конечно, – невозмутимо отвѣчалъ ничѣмъ не смущающійся м. Стайль. – Она еще женщина ничего себѣ – для ея лѣтъ – да и лавчонка тоже недурненькая.

М. Буртонъ, скрывая свою злость, сдѣлалъ видъ, что размышляетъ. – Если полъ-соверена… – сказалъ онъ наконецъ.

– Полъ-дурака! – нетерпѣливо прервалъ м. Стайль. – Мнѣ нужно десять фунтовъ. Ты только что получилъ свою пенсію, а кромѣ того, ты всегда былъ бережливъ и, навѣрно, откладывалъ.

– Десять фунтовъ! – проговорилъ м. Буртонъ задыхаясь. – Или ты думаешь, что у меня въ саду золотые рудники?

М. Стайль откинулся на спинку стула и закинулъ ногу на ногу. – Я не уступлю ни копейки, – сказалъ онъ твердо. – Десять фунтовъ и билетъ на обратный проѣздъ. Если же ты будешь ругаться, то я назначу двѣнадцать.

– Что же я объясню м-ссъ Доттонъ? – спросилъ м. Буртонъ, послѣ четверти часа напрасныхъ пререканій.

– Все, что хочешь, – отвѣчалъ его великодушный пріятель. – Скажи ей, что я помолвленъ съ своей двоюродной сестрой, и что наша свадьба откладывается только вслѣдствіе моего экцентричнаго поведенія. И еще можешь сказать, что произошла эта экцентричность отъ осколка бомбы, ранившей меня въ голову. Наговори сколько хочешь вранья; я никогда уже сюда не вернусь, и обличать тебя не буду. А если она будетъ стараться разузнать что-нибудь про адмирала, то напомни ей, что она обѣщала сохранить его пріѣздъ въ тайнѣ.

Болѣе часа м. Буртонъ просидѣлъ неподвижно на мѣстѣ, обсуждая выгоды и невыгоды предложенной ему сдѣлки, и наконецъ – такъ какъ м. Стайль рѣшительно ни на что другое не соглашался – ударилъ съ нимъ по рукамъ и отправился спать въ состояніи духа, граничащемъ съ помѣшательствомъ и готовностью убить человѣка.

Онъ поднялся на слѣдующее утро очень рано, и, отвѣчая какъ можно рѣзче и короче на всѣ замѣчанія м. Стайля, который былъ въ прекрасномъ настроеніи, отправился съ нимъ на вокзалъ, чтобы увѣриться въ его отъѣздѣ.

Утро было прелестное, ясное и прохладное, и несмотря на всѣ постигшія его невзгоды, расположеніе духа м. Буртона начало проясняться при мысли о близкомъ освобожденіи. Омрачилось оно снова только при входѣ въ кассу вокзала, когда безсовѣстный м. Стайль рѣшительно потребовалъ билетъ 1 класса.

– Гдѣ же видано, чтобъ адмиралъ ѣхалъ въ третьемъ! – замѣтилъ онъ съ негодованіемъ.

– Но вѣдь никто не знаетъ, что ты адмиралъ! – убѣждалъ м. Буртонъ, стараясь поддѣлаться ему въ тонъ.

– Нѣтъ, но я чувствую себя адмираломъ, – сказалъ м. Стайль, ударяя себя но карману. – Мнѣ всегда любопытно было узнать, какъ чувствуютъ себя люди, ѣдущіе вь 1 классѣ. Да и кромѣ того, ты можешь это сказать м-ссъ Доттонъ.

– Я могъ бы ей сказать и такъ, – замѣтилъ м. Буртонъ.

М. Стайль сдѣлалъ видъ, будто сильно возмущенъ этими словами, и такъ какъ времени оставалось уже немного, то м. Буртонъ, пыхтя и отдуваясь такъ, что почти не могъ выговорить ни слова, купилъ билетъ 1 класса и проводилъ путешественника до вагона.

М. Стайль усѣлся подлѣ окна и, удобно откинувшись на спинку дивана, протянулъ ноги на противуположное сидѣнье. Прозвучалъ звонокъ, и дверцы вагоновъ захлопнулись.

– Ну, прощай, Джорджъ, – сказалъ путешественникъ, высунувъ голову въ окно. – Очень пріятно провелъ у тебя время.

– Счастливо отдѣлался! – бѣшено пробормоталъ м. Буртонъ.

М. Стайль покачалъ головой.

– Я уступаю тебѣ дешево, – проговорилъ онъ медленно. – Если бъ только не одно маленькое обстоятельство, непремѣнно самъ бы заполучилъ вдову.

– Какое такое маленькое обстоятельство? – спросилъ м. Буртонъ, когда поѣздъ уже тронулся.

– Жена моя! – отвѣчалъ м. Стайль, и широкая улыбка расплылась по его лицу. – Я женатъ! Ну, прощай, Джорджъ. Не забудь поклониться оть меня, когда зайдешь.