Текст книги "Бенефис и другие юмористические рассказы"

Автор книги: У. У. Джейкобс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)

ПАССАЖИРЪ

Способъ, какимъ капитанъ „Безстрашнаго" пробирался по пристани, несомнѣнно напоминалъ скорѣе пріемы охотника за оленями, чѣмъ мирнаго, прозаичнаго хозяина судна, возвращающагося на свой корабль. Онъ прокрался сначала вокругъ пирамиды пустыхъ ящиковъ, спрятался за пустую бочку, юркнулъ оттуда къ фонарному столбу и, наконецъ, изъ глубокихъ нѣдръ парового подъемнаго крана, окинулъ украдкой мелодраматическимъ взглядомъ палубу своего судна.

Обыкновенный наблюдатель не нашелъ бы нигдѣ ни малѣйшаго повода къ такимъ тревожнымъ предосторожностямъ. Палуба была, правда, нѣсколько скользкая, но опасная развѣ только для неопытнаго новичка; люки были закрыты, и въ освѣщенной кухнѣ можно было издали разглядѣть повара, двигавшагося вокругъ своей плиты съ спокойной неторопливостью, обличавшей въ немъ сознаніе полной безопасности и ничѣмъ невозмущенную совѣсть.

Бросивъ послѣдній робкій взглядъ назадъ шкиперъ спустился съ крана и легко ступилъ на палубу.

– Штъ! – сказалъ поваръ, спокойно выходя изъ кухни, – я все караулилъ, когда вы вернетесь.

– Чертовски хорошее у тебя понятіе о караулѣ, – съ раздраженіемъ проговорилъ шкиперъ. – Ну, что такое?

Поваръ ткнулъ пальцемъ по направленію къ каютѣ. – Онъ тамъ, внизу, – прошепталъ онъ хриплымъ шепотомъ. – Помощникъ сказалъ, чтобы вы подошли къ лѣстницѣ, когда вернетесь, и просвистали: „Good sow the king", и тогда онъ выйдетъ къ вамъ и вы рѣшите, что надо дѣлать.

– Просвистать! – проговорилъ шкиперъ, тщетно стараясь увлажнить языкомъ свои пересохшія губы. – Да я не могъ бы теперь свистнуть даже для спасенія своей жизни!

– Помощникъ не знаетъ, что дѣлать, а это былъ бы вашъ снгналъ, – продолжалъ поваръ. – Онъ тамъ съ нимъ, внизу, поитъ его и забавляетъ.

– Ну такъ ступай ты и просвисти, – сказалъ шкиперъ.

Поваръ обтеръ ротъ задней стороной руки. – А какъ это будетъ? – спросилъ онъ тревожно. – Никогда не могу запомнить всѣ эти напѣвы.

– Ахъ, ну такъ пошелъ и вели Билю просвистать, – съ нетерпѣніемъ произнесъ шкиперъ.

Позванный потихоньку поваромъ, Биль вылѣзъ съ бака и, узнавъ, что отъ него требовалось, выпятилъ губы и издалъ такой рѣзкій, пронзительный свистъ, что чуть не оглушилъ перепуганнаго шкипера. Свистъ этотъ произвелъ на помощника какъ бы волшебное дѣйствіе. Онъ взлетѣлъ стрѣлой по лѣстницѣ и закрылъ ротъ Билю не слишкомъ-то нѣжно, рукой, дрожавшей отъ волненія. Затѣмъ затворилъ дверь на лѣстницу, какъ можно тише и осторожнѣе, и заперъ ее на задвижку.

– Ну, теперь все благополучно, – сказалъ онъ запыхавшись шкиперу. – Онъ нашъ плѣнникъ! Онъ выпилъ четыре стакана водки, и, кажется, его клонитъ ко сну.

– Но кто же впустилъ его въ каюту? – сердито спросилъ шкиперъ. – Хорошъ порядокъ, что я не могу отлучиться съ корабля на часъ или на два безъ того, чтобы не найти при возвращеніи свою каюту занятой чортъ знаетъ кѣмъ!

– Онъ самъ себя впустилъ, – сказалъ поваръ, которому вдругъ пришло въ голову воспользоваться этимъ удобнымъ случаемъ, чтобы незамѣтно упомянуть о блюдѣ, разбитомъ имъ наканунѣ. – Онъ самъ себя впустилъ, и я даже такъ удивился, чтобы не сказать испугался, что уронилъ большое блюдо и разбилъ его.

– Что же онъ сказалъ? – спросилъ шкиперъ.

– Синее блюдо, – продолжалъ поваръ, желавшій разъ навсегда выяснить этотъ вопросъ на чистоту, – то, у котораго на одномъ концѣ желобокъ, чтобы подливка могла стекать.

– Что онъ сказалъ? – проревѣлъ шкиперъ.

– Сказалъ: – „Ага, старикъ", – говоритъ, – „отличился ты однако!" – отвѣчалъ правдивый поваръ.

Шкиперъ съ яростью обратился къ помощнику.

– Когда поваръ пришелъ и доложилъ мнѣ о немъ, – сказалъ тотъ въ отвѣтъ, – я сейчасъ же понялъ въ чемъ дѣло; я сошелъ и заговорилъ съ нимъ какъ можно хитрѣе и политичнѣе.

– Интересно бы знать, что вы сказали, – пробормоталъ шкиперъ.

– Ну что же, если вы полагаете, что сдѣлаете лучше моего, то идите внизъ и сами съ нимъ объясняйтесь, – горячо возразилъ помощникъ. – Въ сущности вѣдь онъ къ вамъ пришелъ; онъ вашъ гость.

– Ну, не обижайтесь, Бобъ, – сказалъ шкиперъ. – Я ровно ничего не хотѣлъ сказать такого.

– Я знать ничего не знаю о бѣгахъ, – продолжалъ помощникъ съ видомъ оскорбленнаго достоинства. – И никогда въ жизни не имѣлъ ни долговъ, ни какихъ бы то ни было денежныхъ затрудненій, потому что меня дома воспитали хорошо и предупредили о томъ, что можетъ случиться; но не могу я не узнать судебнаго пристава, когда вижу его.

– Что же мнѣ дѣлать? – простоналъ шкиперъ, слишкомъ удрученный, чтобы разсердиться даже на такую непочтительность подчиненнаго. – Онъ принесъ мнѣ повѣстку объ арестѣ. Я погибъ, если онъ меня поймаетъ!

– Ну, но моему крайнему разумѣнію, единственнымъ для васъ спасеніемъ будетъ пропустить это плаваніе, – сказалъ помощникъ не глядя на него. – Я могу довести корабль до мѣста, вполнѣ какъ слѣдуетъ.

– Ни за что! – яростно прервалъ шкиперъ.

– Ну и попадетесь, – сказалъ помощникъ.

– Вамъ давно уже не терпится управлять этимъ судномъ, – сердито продолжалъ шкиперъ. – Вы могли бы отдѣлаться отъ него, если бы хотѣли. Ему совершенно незачѣмъ было лѣзть внизъ, въ мою каюту.

– Я уже все перепробовалъ, что только могъ придумать, – спокойно сказалъ помощникъ.

– Ну, хорошо же! – свирѣпо проговорилъ шкиперъ. – Онъ пришелъ ко мнѣ на корабль безъ спросу, и, чортъ побери, можетъ и оставаться на немъ. Отчаливать.

– Но, – заикнулся было помощникъ, – что если…

– Отчаливать! – повторилъ шкиперъ. – Онъ пришелъ на мой корабль, такъ я же прокачу его даромъ!

– А гдѣ же вы съ помощникомъ будете спать? – освѣдомился поваръ, который придерживался пессимистическаго взгляда на жизнь и часто страдалъ предчувствіями.

– На твоей койкѣ, – грубо отвѣчалъ шкиперъ. – Отчаливайте же, слышите вы тамъ!

Люди повиновались, усмѣхаясь, и вскорѣ шкуна уже плыла въ темнотѣ внизъ по рѣкѣ, между тѣмъ какъ шкиперъ прислушивался съ тревогой, не услышитъ ли первыхъ признаковъ пробужденія своего плѣнника.

Онъ напрасно прислушивался всю ночь, потому что узникъ не подавалъ ни малѣйшаго признака жизни, но въ шесть часовъ утра, когда „Безстрашный" былъ уже въ виду Пора и запрыгалъ какъ пробка по волнамъ, помощникъ сообщилъ, что изъ каюты доносятся глухіе стоны.

– Пусть его стонетъ, – коротко отрѣзалъ шкиперъ. – И чѣмъ больше, тѣмъ лучше.

– Я пойду посмотрю, что съ нимъ, – сказалъ помощникъ.

– Оставайтесь на мѣстѣ, – рѣзко проговорилъ шкиперъ.

– Но какъ же, не думаете же вы уморить несчастнаго голодомъ?

– Это до меня не касается, – кровожадно возразилъ шкиперъ. – Если человѣкъ вздумалъ вломиться въ мою каюту и оставаться въ ней, это его дѣло. Я не обязанъ знать, что онъ тамъ, и если я предпочитаю запереть свою каюту и ночевать на бакѣ, гдѣ больше всякой нечисти, чѣмъ въ десяти другихъ бакахъ, взятыхъ вмѣстѣ, и гдѣ воняетъ вдвое хуже, чѣмъ въ десяти другихъ бакахъ, соединенныхъ въ одинъ, это ужъ мое дѣло.

– Да, но вѣдь и мнѣ не особенно пріятно ночевать на нижней палубѣ, – проворчалъ помощникъ. – Я могу сойти и лечь къ себѣ на койку. Меня онъ не тронетъ.

– Вы сдѣлали такъ, какъ я хочу, пріятель, – сказалъ шкіперъ.

– Я помощникъ, – мрачно проговорилъ тотъ.

– А я хозяинъ этого карабля, – возразилъ шкиперъ. – И ужъ если хозяинъ можетъ оставаться на нижней палубѣ, то грошевый помощникъ и подавно!

– Командѣ это не нравится, – продолжалъ возражать помощникъ.

– Чортъ бы побралъ команду! – вѣжливо пожелалъ шкиперъ. – А что касается до голодной смерти, то у меня тамъ въ каютѣ есть бутылка съ водой, не говоря уже о кувшинѣ, и мѣшокъ съ сухарями подъ столомъ.

Помощникъ отошелъ посвистывая, а шкіперъ, который въ душѣ далеко не былъ такъ спокоенъ, какъ хотѣлъ показать, началъ соображать и придумывать всевозможные способы выпутаться изъ того затрудненія, которое, какъ онъ предвидѣлъ, неминуемо ожидало его по прибытіи въ портъ.

– Каковъ онъ изъ себя? – освѣдомился онъ у повара.

– Высокій, видно, что сильный малый, – былъ отвѣтъ.

– Такъ что, пожалуй, подыметъ скандалъ, если я пошлю тебя и Биля связать его и заткнуть ему глотку, когда мы войдемъ въ гавань? – продолжалъ шкиперъ.

Поваръ отвѣтилъ, что судя по наружности, „скандалъ" далеко еще не подходящее слово для того, что несомнѣнно произойдетъ.

– Понять не могу, почему онъ сидитъ такъ смирно, – сказалъ шкиперъ. – Вотъ что меня смущаетъ.

– Вѣрно выжидаетъ время, – утѣшительно подсказалъ поваръ. – По всему видно, что это человѣкъ бывалый, опытный; а кромѣ того, навѣрно, у него морская болѣзнь.

День прошелъ медленно, и съ наступленіемъ ночи смутное чувство чего-то таинственнаго и неладнаго овладѣло всѣми на караблѣ. Рулевой оробѣлъ и польстилъ Билю просьбой разсказать ему сказку, для того только, чтобы онъ остался съ нимъ на палубѣ. Онъ имѣлъ полное основаніе предполагать, что знаетъ уже наизусть всѣ сказки своего товарища, но въ концѣ концовъ оказалось, что была одна, про узника, который превратился въ кошку, выскочилъ черезъ пушечный люкъ на палубу и по ночамъ взбирается на спины людей, стоящихъ на рулѣ; этой сказки онъ никогда раньше не слыхивалъ. И онъ заявилъ Билю, насколько могъ внушительнѣе, что и не желаетъ больше никогда ее слышать.

Ночь прошла, и наступилъ второй день, а таинственный пассажиръ все не шевелился. Команда стала безпрестанно прислушиваться у двери на лѣстницу и заглядывать въ люкъ; но дверь въ спальную каюту была затворена, а въ каютъ-кампаніи все было тихо и молчаливо, какъ въ могилѣ. Шкиперъ ходилъ по палубѣ съ озабоченнымъ лицомъ, и послѣ обѣда, не будучи въ состояніи переносить далѣе эту неизвѣстность, вѣжливо попросилъ помощника сходить внизъ и разузнать, въ чемъ дѣло.

– Не хотѣлось бы мнѣ, признаюсь, – сказалъ тотъ, пожимая плечами.

– Пусть бы ужъ онъ лучше вручилъ мнѣ повѣстку, только бы отдѣлаться отъ него, – сказалъ шкиперъ. – Мнѣ Богь вѣсть какія страшныя мысли лѣзуть въ голову.

– Ну, такъ почему же вы не идете внизъ сами? – сказалъ помощникъ. – Онъ не замедлилъ бы вручить ее вамъ, ничуть не сомнѣваюсь.

– Ну, онъ пожалуй только хитритъ и притворяется, а я вовсе не хочу потворствовать ему, если у него все ладно, – сказалъ шкиперъ. – Я прошу васъ объ этомъ, какъ о личномъ одолженіи, Бобъ.

– Я пойду, если поваръ тоже пойдеть, – отвѣчалъ помощникъ послѣ нѣкотораго молчанія.

Поваръ видимо колебался.

– Ступай сейчасъ, поваръ, – рѣзко проговорилъ шкиперъ. – Не заставляй ждать помощника. Но только ни въ какомъ случаѣ, ни за что не выпускайте его на палубу.

Помощникъ подошелъ къ лѣстницѣ и, спокойно отворивъ запертую дверь, началъ спускаться внизъ, въ сопровожденіи повара. Послѣдовала минута страшнаго ожиданія, затѣмъ внизу раздался дикій крикъ, и оба, какъ сумасшедшіе, выскочили обратно на палубу.

– Что такое? – воскликнулъ поблѣдневшій шкиперъ.

Помощникъ, опираясь на рулевое колесо, чтобы не упасть, раскрылъ ротъ, но не могъ произнести ни слова; поваръ, съ безжизненно висящими вдоль туловища руками, съ остановившимися, какъ бы стеклянными глазими, представлялъ собою такое зрѣлище, отъ котораго экипажъ испуганно отшатнулся.

– Что… случилось?.. – повторилъ шкиперъ, заикаясь.

Тогда заговорилъ помощникъ съ усиліемъ овладѣвъ собою.

– Можете не трудиться опять запирать лѣстницу, – медленно проговорилъ онъ.

Лицо шкипера изъ блѣднаго сдѣлалось сѣрымъ.

– Почему же? – спросилъ онъ дрожащимъ голосомъ.

– Онъ умеръ! – былъ торжественный отвѣтъ.

– Глупости, быть не можетъ… – едва произнесъ шкиперъ трясущимися губами. – Онъ притворяется… или можетъ быть ему дурно сдѣлалось… Попробовали вы привести его въ себя?

– Нѣтъ, – отвѣчалъ помощникъ. – Не стану васъ обманывать. Я не остался тамъ приводить его въ чувство, да не думаю, чтобы и вы захотѣли остаться.

– Ступай внизъ и погляди, нельзя ли разбудить его, поваръ, – приказалъ шкиперъ.

– Ну, только ужъ не я, – проговорилъ поваръ, содрагаясь.

Двое изъ людей пошли и заглянули украдкой въ люкъ. Пустая каютъ компанія выглядѣла какъ-то особенно уныло и мрачно; дверь въ спальню была полуотворена. Не было рѣшительно ничего такого, что могло бы удовлетворить ихъ любопытство, но вернувшись оттуда они имѣли такой видъ, будто только что видѣли привидѣніе.

– Что же теперь дѣлать? – безпомощно проговорилъ шкиперъ.

– Ничего нельзя сдѣлать, – сказалъ помощникъ. – Онъ внѣ предѣловъ нашей помощи.

– Я не о немъ теперь думаю, – прошепталъ шкиперъ.

– Ну, а для васъ самое лучшее будетъ удрать, какъ только мы достигнемъ Плимута, – сказалъ помощникъ. – Мы будемъ скрывать это дѣло какъ можно дольше, чтобы дать вамъ время скрыться. Вѣдь тутъ висѣлицей пахнетъ!

Несчастный хозяинъ „Безстрашнаго" вытеръ лобъ, облитый холоднымъ потомъ.

– Вѣрить не могу, чтобъ онъ умеръ! – проговорилъ онъ медленно. – Кто пойдетъ со мной внизъ взглянуть?

– Лучше оставьте это дѣло въ покоѣ, – съ участіемъ сказалъ помощникъ. – Зрѣлище далеко не изъ пріятныхъ, и по крайней мѣрѣ теперь всѣ мы можемъ принести присягу въ томъ, что вы не тронули его ни единымъ пальцемъ, и даже не подходили къ нему близко.

– Кто пойдетъ со мной? – повторилъ шкиперъ. – Я увѣренъ, что это все штуки, и что онъ вдругъ вскочитъ и вручитъ мнѣ повѣстку, но чувствую, что долженъ удостовѣриться.

Онъ встрѣтилъ взглядъ Биля, и этотъ достойный морякъ, послѣ короткой борьбы съ своими нервами, поплелся за нимъ. Шкиперъ, оттолкнувъ въ сторону помощника, который хотѣлъ было задержать его, спустился первым и, войдя въ каюту, остановился въ нерѣшительности; Биль стоялъ какъ разъ за его спиной.

– Отвори дверь, Биль, – проговорилъ онъ медленно.

– Послѣ васъ, сэръ, – отвѣчалъ благовоспитанный Биль.

Шкиперъ подошелъ осторожно къ двери и вдругъ, сразу, отворилъ ее. Затѣмъ онъ отступилъ съ рѣзкимъ крикомъ и нервно оглянулся вокругъ себя. Постель была пуста.

– Куда же онъ исчезъ? – прошепталъ дрожащій Биль.

Шкиперъ не отвѣчалъ, но какъ-то слабо и безпомощно, точно слѣпой, началъ ощупывать руками по всей каютѣ. Помѣщеніе было маленькое, и обыскать его заняло не много времени; оба мужчины усѣлись одинъ противъ другого и глядѣли другъ на друга въ нѣмомъ изумленіи.

– Да гдѣ же онъ? – проговорилъ, наконецъ, Биль. Шкиперъ безпомощно покачалъ головой, и готовъ уже былъ приписать эту тайну какому-нибудь сверхестественному вліянію, какъ вдругъ истина промелькнула передъ нимъ во всей своей ничѣмъ не прикрашенной простотѣ, и онъ сразу понялъ въ чемъ дѣло.

– Это помощникъ, – медленно проговорилъ онъ, – помощникъ и поваръ… Теперь я все понимаю… Здѣсь вовсе и не было никаго. Это была такая штучка со стороны помощника, чтобы завладѣть кораблемъ! Ну, Биль, если хочешь послушать, какъ я угощу сейчасъ обоихъ негодяевъ, идемъ на палубу!

И Биль послѣдовалъ за нимъ, улыбаясь и заранѣе предвкушая пріятное зрѣлище.

НАШЛА КОСА НА КАМЕНЬ

– Онъ ге-рой, вотъ онъ что такое, сэръ – сказалъ поваръ, выливая за бортъ котелъ грязной воды.

– Что такое? – спросилъ шкиперъ.

– Ге-рой, – отвѣчалъ поваръ, выговаривая слова очень медленно и внятно. – Ге-рой въ настоящей жизни; малый, котораго – говорю за всю нашу нижнюю палубу – всѣ мы гордимся імѣть съ собой на шкунѣ!

– А я и не зналъ, что онъ хорошо плаваетъ, – сказалъ шкиперъ, смотря съ любопытствомъ на неуклюжаго, среднихъ лѣтъ человѣка, который сидѣлъ около люка, уныло поглядывая внизъ, на воду.

– И вовсе онъ не хорошо плаваетъ, – возразилъ поваръ, – и оттого то онъ еще болѣе ге-рой, помоему.

– А онъ раздѣлся? – спросилъ помощникъ.

– Ничуть, – отвѣчалъ восхищенный поваръ, – даже штановъ не снялъ, даже шляпы, которая такъ и потонула.

– Ты врешь, поваръ, – проговорилъ герой, на минуту поднимая на нихъ глаза.

– Какъ, развѣ ты снялъ штаны, Джорджъ? – съ безпокойствомъ освѣдомился поваръ.

– Я швырнулъ шляпу на мостовую, – проворчалъ Джорджъ, не глядя на нихъ.

– Ну, во всякомъ случаѣ, ты бросился черезъ насыпь за этой бѣдной дѣвушкой, какъ настоящій англичанинъ, не такъ ли? – сказалъ поваръ.

Отвѣта не послѣдовало.

– Не такъ ли? – повторилъ онъ умильно.

– Что же, ты хотѣлъ, чтобъ я бросился какъ нѣмецъ, что ли, или еще какъ? – свирѣпо спросилъ Джорджъ.

– Вѣдь это все его скромность, – сказалъ поваръ, обращаясь къ своимъ собесѣдникамъ съ видомъ хозяина, показывающаго рѣдкій экземпляръ какого-нибудь замѣчательнаго животнаго. – Онъ терпѣть не можетъ, чтобъ мы объ этомъ говорили. Онъ чуть не утонулъ! Еще бы немного, и конецъ, но къ счастью подошелъ спасательный катеръ, запустилъ багромъ какъ разъ въ самое дно его штановъ и вытащилъ его. Встань-ка, да покажи имъ твои штаны, Джорджъ!

– Ну, если я встану, такъ тебѣ не поздоровится, малый! – проговорилъ Джорджъ прерывающимся отъ ярости голосомъ.

– Что я говорю, не скроменъ ли онъ? – сказалъ поваръ. – Просто на душѣ становится хорошо, какъ его послушаешь! И онъ былъ точно такой же, когда его вытащили на берегъ, и толпа собралась вокругъ него, и начали ему пожимать руки и похлопывать по плечу.

– Что же, не понравилось ему это? – освѣдомился помощникъ.

– Ну, можетъ быть, они и правда хватили немного черезъ край, – согласился поваръ. – Одинъ старикъ, который не могъ подойти довольно близко, даже погладилъ его по головѣ своей палкой, но все же это дѣлалось отъ души, въ похвалу и въ честь ему.

– Я горжусь тобой, Джорджъ, – сказалъ шкиперъ сердечно.

– И мы всѣ также, – подтвердилъ помощникъ.

Джорджъ что-то пробурчалъ.

– Я выхлопочу ему медаль, – сказалъ шкиперъ. – А были тамъ свидѣтели, поваръ?

– Сколько угодно, – отвѣчалъ тотъ. – И я всѣмъ сказалъ его имя и адресъ: – Шкуна „Джонъ-Генрихъ", изъ Лаймгауза, – говорю, – это такъ сказать его квартира, а Джорджъ Куперъ его имя.

– Ты наболталъ чортову пропасть лишняго, вислоухій дуракъ, – проговорилъ герой.

– Ну, вотъ опять его скромность, – сказалъ поваръ, многозначительно улыбаясь. – Онъ просто такъ и набитъ скромностью, этотъ Джорджъ! Посмотрѣли бы вы на него, когда какой-то тамъ господинъ снялъ съ него фотографію!

– Снялъ что? – спросилъ шкиперъ, сильно заинтересованный.

– Его фортеграфію, – повторилъ поваръ. – Какой-то молодой человѣкъ, который снималъ виды для газеты. Онъ снялъ Джорджа какъ онъ былъ, мокраго, прямо изъ воды, и потомъ снялъ, когда ему уже вытерли лицо, и еще снялъ, когда онъ сидѣлъ на землѣ и ругался съ какимъ-то человѣкомъ, который спросилъ у него, очень ли онъ промокъ.

– И ты сказалъ ему, гдѣ я живу и что дѣлаю? – прервалъ Джорджъ, оборачиваясь къ нему и потрясая кулакомъ. – Вѣдь сказалъ?

– Сказалъ, – просто отвѣчалъ поваръ, – и когда-нибудь ты самъ скажешь мнѣ за это спасибо, Джорджъ.

Тотъ издалъ какой-то ревъ и, вскочивъ на ноги, бросился безъ оглядки внизъ, на бакъ, отвѣсивъ по пути такой ударъ въ бокъ встрѣчному матросу, который пріятельски потрепалъ его по плечу, что едва не перешибъ ему ребра. Оставшіеся на палубѣ переглянулись.

– Ну, не знаю, – сказалъ помощникъ, пожимая плечами, – но думается мнѣ, что если-бъ я спасъ жизнь кому-нибудь изъ своихъ ближнихъ, то ничего бы не имѣлъ противъ того, чтобъ со мной объ этомъ говорили!

– Вы такъ думаете? – сказалъ шкиперъ, слегка выпрямляясь. – А если когда-нибудь это дѣйствительно съ вами случится, то пожалуй будете другого мнѣнія.

– Не вижу, почему бы вамъ знать объ этомъ больше моего, – отрѣзалъ помощникъ.

Шкиперъ слегка откашлялся.

– Въ моей жизни были одна или двѣ вещицы, которыхъ я не слишкомъ-то стыжусь, – проговорилъ онъ скромно.

– Ну, этимъ еще хвалиться нечего, – сказалъ помощникъ, нарочно дѣлая видъ, что не понимаетъ его.

– Я хочу сказать, – рѣзко проговорилъ шкиперъ, – что были одна или двѣ вещи, которыми всякій другой сталъ бы гордиться. Но я горжусь тѣмъ, что ни единая живая душа о нихъ не знаетъ!

– Вполнѣ этому вѣрю, – согласился помощникъ и отошелъ съ вызывающей улыбкой.

Шкиперъ хотѣлъ слѣдовать за нимъ, чтобы попенять на совершенно излишнюю двусмысленность его замѣчаній, когда вниманіе его было привлечено какимъ-то шумомъ и возней на бакѣ. Оказалось, что по любезному приглашенію повара, помощникъ шкипера и одинъ изъ матросовъ съ брига „Прилежный", стоявшаго на якорѣ борть о борть съ ихъ шкуной, явились къ нимъ и сошли внизъ посмотрѣть на Джорджа. Но пріемъ, оказанный имъ тамъ, сильно подорвалъ репутацію гостепріимства шкуны „Джонъ-Генрихъ", и они выбрались поспѣшно опять на палубу, заявляя во всеуслышаніе, что не желаютъ болѣе видѣть его никогда, во всю свою жизнь, и продолжали громко выкрикивать обидныя замѣчанія все время, пока перебирались обратно на бортъ своего корабля.

Шкиперъ медленно подошелъ къ лѣстницѣ и заглянулъ внизъ, на бакъ.

– Джорджъ, – закричалъ онъ.

– Сэръ? – угрюмо отозвался герой.

– Приди ко мнѣ въ каюту, – сказалъ капитанъ, отходя. – Я хочу съ тобой поговорить.

Джорджъ всталъ и, проговоривъ сначала нѣсколько страшныхъ ругательствъ по адресу повара, который выдержалъ ихъ съ благородной твердостью, вышелъ на палубу и послѣдовалъ за шкиперомъ въ каюту.

По приглашенію своего начальника, онъ грузно и неловко опустился на скамью, но лицо его прояснилось и даже расплылось въ улыбку, когда шкиперъ поставилъ на столъ бутылку и два стакана.

– За твое здоровье, Джорджъ, – сказалъ шкиперъ, подвигая къ нему полный стаканъ и поднеся другой ко рту.

– Ваше уважаемое, сэръ, – отвѣчалъ Джоржъ, медленно и съ наслажденіемъ прополаскивая себѣ ротъ ромомъ, прежде чѣмъ проглотить его. Затѣмъ онъ тяжело вздохнулъ и, поставивъ пустой стаканъ на столъ, опустилъ свою большую, косматую голову на грудь.

– Спасеніе жизни ближнихъ, кажется, не слишкомъ-то тебѣ по нутру, Джорджъ, – сказалъ шкиперъ. – Я люблю скромность, но ты, по моему, ужъ пересаливаешь.

– Это не скромность, сэръ, – возразилъ Джорджъ. – Это проклятая эта фотографія! Какъ подумаю о ней, такъ всего и обдастъ жаромъ.

– На твоемъ мѣстѣ я не сталъ бы такъ принимать это къ сердцу, Джорджъ, – сказалъ шкиперъ съ участіемъ. – Мало ли кто не хорошъ собой; не въ наружности дѣло.

– Да и я не говорю о наружности, – сказалъ Джорджъ очень недовольнымъ тономъ. – Моя наружность для меня хороша; каковъ есть, таковъ и есть. Но все-таки, именно благодаря наружности, такъ сказать, я теперь попался, какъ нельзя хуже!

– Еще стаканчикъ рому, Джорджъ? – сказалъ шкиперъ, любопытство котораго было сильно возбуждено. – Я не желаю узнавать твоей тайны, ни мало не желаю. Но при моемъ положеніи, я какъ капитанъ, если съ кѣмъ-нибудь изъ моего экипажа случается бѣда, считаю своимъ долгомъ протянуть ему руку помощи, если могу.

– На свѣтѣ лучше бы жилось, если бы было на немъ побольше такихъ людей, какъ вы, – проговорилъ Джорджъ, приходя въ умиленіе по мѣрѣ того, какъ вдыхалъ въ себя ароматъ соблазнительнаго напитка. – Но если эта газета, съ этими картинами, попадетъ въ руки одной личности, я пропалъ!

– Ни коимъ образомъ, если только я могу помѣшать этому, Джорджъ, – твердо произнесъ шкиперъ. – Что ты хочешь сказать этимъ словомъ „пропалъ?"

Матросъ опять опустилъ свой стаканъ на столъ и, нагнувшись впередъ, изобразилъ губами какое-то слово; потомъ медленно откинулся назадъ, слѣдя за произведеннымъ имъ эффектомъ.

– Что такое? – спросилъ шкиперъ.

Тоть опять продѣлалъ ту же исторію, но шкиперъ могъ только разобрать, что онъ выговариваетъ какое-то длинное слово; значеніе же его опять осталось для него непонятнымъ.

– Можешь говорить немного погромче, – проворчалъ онъ.

– Двоеженство! – торжественно выговорилъ Джорджъ, переводя дыханіе.

– Какъ, ты? – воскликнулъ шкиперъ.

Тотъ кивнулъ головой. – И если только моей первой попадется эта газета, и она увидитъ мою рожу и прочтетъ мое имя, я готовъ! Вотъ и будетъ мнѣ награда за спасеніе жизни. Семь лѣть!

– Удивляюсь тебѣ, Джорджъ, – сказалъ шкиперъ строго. – И еще жена-то у тебя такая славная!

– Я и не говорю ничего противъ № 2-го, – проворчалъ Джорджъ, – а вотъ № 1-й никуда не годился! Я ее бросилъ восемь лѣтъ тому назадъ. Она была дрянь послѣдняя. Я сначала проѣхался въ Австралію только для того, чтобы забыть ее, и больше ужъ не видалъ ее. Что же мнѣ будетъ, если она увидитъ все это, про меня, въ газетѣ?

– А что она, мстительная, такъ сказать, женщина? – освѣдомился шкиперъ, – то-есть злая, сердитая?

– Злая! – подтвердилъ супругъ двухъ женъ. – Если бъ эта женщина могла запрятать меня въ тюрьму, она на головѣ бы заходила отъ радости!

– Ну, если дойдетъ дѣло до худшаго, я сдѣлаю для тебя все, что могу, – сказалъ шкиперъ. – Тебѣ лучше никому не говорить объ этомъ ни слова.

– Ужъ я-то понятно не скажу, – съ жаромъ проговорилъ Джоржъ, вставая. – И конечно, вы…

– Можешь на меня положиться, – сказалъ шкиперъ съ самымъ важнымъ видомъ.

Нѣсколько разъ въ теченіе этого вечера онъ раздумывалъ о тайнѣ, довѣренной ему матросомъ, и, не зная въ точности какъ относится законъ къ двоеженству, обратился къ содѣйствію командира „Прилежнаго", сидя съ нимъ, въ его каютѣ, за мирной партіей въ пикетъ. Благодаря многократнымъ явкамъ въ судѣ по разнымъ дѣламъ о столкновеніяхъ судовъ и объ испорченныхъ грузахъ, господинъ этотъ пріобрѣлъ солидное знаніе законовъ, установившее за нимъ репутацію признаннаго авторитета по всей рѣкѣ, отъ Лондонскаго Моста до Нора.

Вопросъ, которымъ интересовался хозяинъ шкуны „Джонъ-Генрихъ", былъ изъ деликатныхъ, и съ похвальнымъ желаніемъ сохранить тайну героя, онъ завелъ рѣчь очень издалека. Онъ началъ съ грабежа, потомъ перешелъ на покушеніе на убійство, и наконецъ-то коснулся двоеженства, по поводу нашумѣвшаго незадолго передъ тѣмъ процесса.

– Какого рода двоеженство? – освѣдомился командиръ брига.

– Ну, обыкновенно, двѣ жены, – отвѣчалъ капитанъ Томсетъ.

– Да, да, – возразилъ тотъ, – но я имѣлъ въ виду, нѣтъ ли въ вашемъ дѣлѣ какихъ-нибудь смягчающихъ вину обстоятельствъ, такъ, чтобы можно было просить у суда снисхожденія?

– Въ моемъ дѣлѣ! – проговорилъ Томсетъ, выпучивъ глаза. – Да это вовсе не мое дѣло.

– Ну, конечно нѣтъ, – сказалъ капитанъ Стубсъ.

– Что вы хотите сказать этимъ „конечно нѣтъ"? – съ негодованіемъ спросилъ хозяинъ шкуны.

– Ваша сдача, – сказалъ Стубсъ, подвигая къ нему карты.

– Вы не отвѣтили на мой вопросъ, – настаивалъ капитанъ Томсетъ, глядя на него враждебно.

– Бываютъ вопросы, – медленно проговорилъ капитанъ Стубсъ, – которые лучше оставлять безъ отвѣта. Если когда-нибудь вы познакомитесь съ судами, пріятель, такъ близко, какъ познакомился съ ними я, то узнаете, что первый принципъ англійскаго законодательства тотъ, что никто не обязанъ самъ себя выдавать.

– Такъ вы намѣрены сказать, что думаете, будто я о себѣ говорю? – закричалъ капитанъ Томсетъ.

– Ничего я не намѣренъ сказать, – сказалъ капитанъ Стубсъ, кладя обѣ свои большія, жилистыя руки на столъ, – но когда человѣкъ приходитъ ко мнѣ въ каюту и начинаетъ обхаживать вокругъ да около, а потомъ спрашиваетъ у меня мое мнѣніе о двоеженствѣ, не могу я не подумать кое-чего. Мы живемъ въ свободной странѣ и думать никакой законъ не запрещаетъ. Ну, полно, капитанъ, сознайтесь во всемъ откровенно, и я сдѣлаю для васъ все, что могу.

– Вы – форменный идіотъ! – яростно проговорилъ капитанъ Томсетъ.

Капитапъ Стубсъ кротко покачалъ головой и улыбнулся съ видомъ безконечнаго терпѣнія.

– Можетъ быть, – сказалъ онъ скромно, – можетъ быть! но все же есть одна вещь, на которую я способенъ, а именно, я могу читать въ душѣ у каждаго человѣка.

– И у меня, вѣроятно, тоже прочли въ душѣ? – иронически освѣдомился капитанъ Томсетъ.

– И очень легко, пріятель, – отвѣчалъ тотъ, все еще сохраняя, хотя и съ видимымъ усиліемъ, свое судейское спокойствіе и достоинство. – Видалъ я такихъ и прежде. Помню въ особенности одного; онъ теперь отсиживаетъ свои четырнадцать лѣтъ, бѣдняга! Но вы не бойтесь, капитанъ: ваша тайна у мена совершенно сохранна.

Капитанъ Томсетъ вскочилъ и забѣгалъ взадъ впередъ по каютѣ, но капитанъ Стубсъ оставался совершенно хладнокровенъ. По его словамъ, онъ видалъ такихъ и прежде. Они представляли собой интересный матеріалъ для любителя изучать человѣческую природу, и онъ смотрѣлъ на своего посѣтителя съ видомъ участливаго любопытства. Наконецъ, капитанъ Томсетъ не выдержалъ: онъ усѣлся опять на мѣсто и, чтобы спасти свое доброе имя, пожертвовалъ репутаціей Джорджа.

– Я такъ и зналъ, что это – или вы сами, или кто-нибудь такой, въ комъ ваше доброе сердце заставляетъ васъ принимать участіе, – сказалъ сконфуженный Стубсъ, принимаясь снова за прерванную игру. – Вы не можете совладать съ своимъ лицомъ, капитанъ. Пока вы думали объ опасности, которой подвергается этотъ бѣдный малый, оно такъ и содрогалось у васъ отъ волненія. Оно ввело меня въ заблужденіе, сознаюсь, но вѣдь не часто приходится встрѣчаться съ такимъ чувствительнымъ сердцемъ, какъ ваше.

Капитанъ Томсетъ, съ загорѣвшимися дружескимъ чувствомъ глазами, ухватилъ своего пріятеля за руку, и пока шли партія за партіей, выслушалъ отъ него полный курсъ законовъ о двоеженствѣ, переданный чрезвычайно умѣло и подробно, и иллюстрированный примѣрами и анекдотами, разсчитанными на то, чтобъ устрашить самаго смѣлаго человѣка и заставить его задуматься, прежде чѣмъ вступать въ бракъ.

– Но предположимъ, что эта женщина явится на шкуну за бѣднымъ Джоржемъ, – сказалъ капитанъ Томсетъ, – что намъ тогда дѣлать?

– Первое дѣло – выиграть время, – сказалъ капитань Стубсъ. – Проведите ее какъ-нибудь.

– То-есть куда? Прочь со шкуны, вы хотите сказать? – спросилъ тотъ.

– Нѣтъ, нѣтъ, – возразилъ юристъ. – Обманите ее, сдѣлайте видъ, что онъ боленъ, не можетъ никого видѣть. Да вотъ, честное слово, нашелъ!

– Пусть его ложится на койку и притворится мертвымъ, – продолжалъ онъ голосомъ, дрожащимъ отъ восторга передъ собственной изобрѣтательностью. – У васъ на бакѣ довольно темно, не зажигайте только огня и скажите ему, чтобъ лежалъ смирно.

Глаза капитана Томсета выразили на этоть разъ нѣсколько сомнительное восхищеніе передъ хитростью пріятеля.

– А не будетъ ли это слишкомъ внезапно? – попробовалъ онъ возразить.

Капитанъ Стубсъ взглянулъ на него съ видомъ невыразимаго лукавства и медленно прищурилъ одинъ глазъ.

– Онъ простудился, когда бросился въ воду, – отчеканилъ онъ.

– Ну, вы мастеръ своего дѣла, – отъ души проговорилъ Томсетъ, – всегда скажу, что мастеръ! Смотрите же, чтобы все это оставалось совершенно между нами.

Онъ посмотрѣлъ на часы и, пожавъ руку знаменитому юристу, вернулся на свой корабль. Капитанъ Стубсъ, оставшись одинъ, докурилъ свою трубку и удалился на покой; а помощникъ его, который во все время консультаціи лежалъ на сосѣдней койкѣ, тщетно стараясь заснуть, почесалъ у себя въ затылкѣ, и началъ самъ придумывать нѣкую маленькую хитрость. Засыпая, онъ имѣлъ о ней еще не совсѣмъ ясное представленіе, но когда проснулся на слѣдующее утро, она такъ и блеснула у него въ мозгу во всей полнотѣ своей созрѣвшей красоты.

Онъ вышелъ на палубу улыбаясь и, облокотясь на бортъ, долго, пристально созерцалъ Джорджа, который сидѣлъ на носу шкуны и мрачно прислушивался къ тому, что читалъ вслухъ поваръ, державшій въ рукахъ листокъ газеты.