Текст книги "Каракалпак - Намэ"

Автор книги: Тулепберген Каипбергенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)

8

Земля без человека – сирота беспризорная. Человек без земли – тоже сирота беспризорная.

Шортанбай. Название аулу дала речка, вернее, канал. Был он когда-то полноводным. Не зря же назывался Шортанбай, что значит «богатый щуками». Щуки на маловодье и безрыбье не заведутся. И аул был многолюдный. Прошли годы, обезводела река, обезлюдел аул. Можно неделю провести здесь и не встретить ни единой души. Но все же мне дороги эти места. Я и теперь могу часами стоять на бывшем берегу бывшего канала, а сухие колючки с этой земли для меня дороже цветущих тюльпанов.

В детстве родной аул казался мне если и не пупом земли, то по меньшей мере центром всей Каракалпакии. И не случайно казался. Если в нашем ауле кто-нибудь умирал или в каком-то из домов затевалась свадьба, то гонцов рассылали во все стороны и потом на поминки или на свадьбу люди съезжались в аул со всех сторон. А уж ежели все дороги от него расходятся и все пути в нем, в моем ауле Шортанбай, сходятся, то как же ему и не быть пупом земли?

Ну а наш дом, разумеется, казался мне сердцем всего Шортанбая. Если у нас радость, то и весь аул смеялся и веселился вместе с нами. Если у нас беда, то и весь Шортанбай горевал. Когда же в нашем доме вспыхивали ссоры и перепалки, начинались выяснения отношений между дедушкой и моим отцом, бабушкой и моей матерью, то стоило хоть кому-то повысить голос, как непременно кто-нибудь (чаще дедушка) тут же напоминал: «Тише, а то соседи узнают и разнесут по всему свету»– или просто: «Да не ори ты на всю Каракалпакию».

В результате у меня выработался некий – как бы это сказать-то по-современному? – аулоцентризм, что ли? Я думал, что если захочешь понять мир, то сперва надо понять свой Шортанбай. Честно говоря, я и сейчас держусь того же мнения. Разумеется, я вырос, повзрослел, поездил по миру, повидал людей и селения, в том числе и крупные города. Разумеется, ныне взгляды мои расширились, углубились и (что там еще со взглядами происходит?}, скажем, усложнились, обогатились и прочее, прочее, прочее. Да и Шортанбая моего давно уже нет ни на земле, ни на карте. И все-таки… Все-таки я и сегодня убежден: родной аул – центр мира. Все пути ведут к нему, все дороги из него исходят, и мимо него мне не пройти. Никак и никогда.

Каждое поколение само строит свою жизнь, но ведь еще и достраивает то, что заложено предками, и, в свою очередь, закладывает фундамент, на котором потомки будут возводить свою судьбу. И все наши строения опираются на общую почву – на родную землю. Земля объединяет всех, кто жил на ней, живет ныне и будет жить впредь.

У нас есть поговорка: «И беглец молит: «Помоги, господи», и преследователь взывает: «Господи, помоги». А еще в наших преданиях сказано: «Земля – бог, она творит навеки». Поэтому, слегка переиначив поговорку, можно сказать: и тот, кто в землю труд свой и надежды вложил, заклинает: «Помоги, земля», и тот, кто хочет взять от нее побольше, повторит: «Помоги, земля». Однако ныне уже и земля сама обращается к человеку с просьбой: «Помоги!»

* * *

Если первые пятнадцать дней месяца были ненастные, то остальные пятнадцать дней будут ясными. Была прежде такая примета.

Мой народ пережил века ненастья с верой в эту примету. И еще с верой в свою землю. Был он малочислен, зато земля его была обширна.

Из рассказов аксакалов. В давние-предавние времена главный бий каракалпаков вознамерился ехать в ханскую столицу, дабы отвезти хану собранную подать. Попутно решил он прихватить из дома и свезти на базар батман риса, продать его и на вырученные деньги купить внукам сласти и гостинцы. Оседлал он коня. Взял он хурджум и одну половину хурджума наполнил рисом, а вторую – камнями, дабы ровно лежал хурджум поперек конской спины и ни на одну сторону не перевешивал.

Когда бий каракалпаков закончил все дорожные сборы и готов уже был сесть на коня, подбежал к нему десятилетний внук его и так оказал деду своему:

– Дедушка, я тоже хочу поехать с тобой в ханскую столицу. Возьми меня.

Бий каракалпаков вразумительно ответствовал внуку своему:

– Хотел бы я порадовать тебя, внук мой, но должен я и коня пожалеть. На конской спине и так уже тяжелая ноша – батман риса да батман камней. Помимо того, и я еще воссяду на спину его. Если и ты взберешься, то будет коню тяжело.

Услышал его внук и, ни минуты не задумываясь, промолвил:

– Отец моего отца и бий каракалпаков, могу ли я дать тебе совет?

– Говори, – позволил бий.

– Выбрось камни, лежащие в одной половине хурджума, а рис, лежащий в другой его половине, раздели поровну и разложи по обе стороны сумы.

Старый бий дивится такой смышлености десятилетнего внука своего. И в удивлении речет такие слова:

– Эх, если все мои внуки столь смекалисты, то запряг бы я сейчас арбу, усадил их всех и прокатил бы в ханскую столицу. Да жаль, дорога не тениста. Боюсь, сморит всех на пути.

На эти слова десятилетний внук бия ответствует так:

– Зачем тенистая дорога? Зачем ехать за тенью, если можно тень возить с собой? Нужно приколотить по краям арбы четыре шеста и натянуть на них одеяло.

Услышав таковые слова, старый бий столь сильно возрадовался обилию ума у своего внука, что на радостях отменил поездку к хану и вместо того собрал всех соплеменников и сказал им:

– Люди! Черношаночники! Наши внуки растут смышлеными и смекалистыми. Значит, поколение, приходящее нам на смену, будет умнее нас. А посему повелеваю вам, черношапочники, селиться просторнее, по-далее друг от друга. Повелеваю вам осваивать обширные земли. Ибо если мы не можем оставить внукам много ума, то оставим им много земли. Они сами будут знать, что с нею делать.

Из рассказов аксакалов:

«Обширна земля каракалпаков, обширна, да неплодородна, ибо сплошь занесена песком, заболочена и засолена. Засолена же она и переувлажнена оттого, что много человеческого и конского пота пролито на эту землю, много пролито на нее сиротских и вдовьих слез».

«Худородна земля наша. Что истина, то истина. Но худородность земли – не только беда, но и благо. Будь земля наша тучна и обильна, то враги давно бы прогнали с нее такой кроткий и малолюдный народ, как черношапочники. И пришлось бы нам кочевать на новые земли».

«Будь я грамотным, я непременно бы написал большое письмо и тем письмом оповестил весь мир, что край наш есть сердцевина горя и печали всего света».

Предание, которое рассказал мой дедушка. Когда наш прародитель Адам-ата народил столько сыновей, что под одной кровлей им стало уже тесно, тогда и решил он отделить их. Пусть обзаведутся своим хозяйством, свой дом выстроят, свой очаг зажгут. А для этого первым делом, конечно, необходимо каждому сыну землю дать. Порешив так, собрал Адам-ата своих отпрысков и говорит: приходите, мол, каждому дам участок, только все разом не толпитесь, являйтесь по одному, – таково, мол, мое отцовское требование.

Сыновья возрадовались, конечно. Еще бы, кому не охота своей волей пожить. Начали приглядывать лучшие участки. Как облюбуют, так тут же к отцу. Однако скоро начались споры, склоки и свары. Орут, ругаются, кулаками машут. Крик, гам стоит. Адам-ата издали за перебранкой наблюдает, но драчунов не утихомиривает. И только один из них не встревал в споры. Самый младший из братьев – черношапочник. Самый кроткий и покладистый. Он сказал себе: «Пусть уши нашего отца не слышат среди прочих еще и моего крика». Сказав так, он преспокойно завалился спать и проспал до тех пор, пока склоки не кончились. Но и лучшие участки к этому сроку уже были розданы.

И вот приходит черношапочник к родителю, а отцу ведь все дети одинаковы. И переживает Адам-ата, а чем помочь, не знает.

– Где ж ты раньше-то был, сынок? – спрашивает он с сожалением. – Хорошей земли для тебя уже не осталось.

– Совсем?

– Не то что вовсе совсем… В общем, есть один участок, но такой, что… Одно название чего стоит – Барса-кельмес.

– Не кручинься, отец, – говорит черношапочник. – Лишь бы была у меня земля. Разве я не сын твой? И разве не дети Адамовы могут превратить пустыню в сад и, напротив, превратить цветущий край в бесплодный пустырь? Разве не дети Адамовы бросают обжитые земли и разве не они же осваивают дотоле не заселенные? А название… Ну что ж. Это смотря как его понимать. Можно ведь и так понять: «Барса-кельмес» – «Пойдешь – не вернешься», по вернешься – значит приживешься, возвращаться не захочешь.

Пошел черношапочник на землю Барса-кельмес и первым делом построил себе хижину из камыша.

Из рассказов аксакалов. Жизнь предка нашего черношапочника на земле Барса-кельмес была преисполнена трудностей превеликих и превратностей всяческих. Но принял он все, выпавшее ему на долю, и не проклял судьбы своей, хотя трудился денно и нощно не покладая рук, а жил с женой и детьми впроголодь. Первые три года не давала плодов земля Барса-кельмес. Через три года, полив ее потом, взрастил он три растения.

Первое растение – турангил. Корявое дерево с морщинистой корой и горбатым стволом. Летом от него нет тени, осенью – нет плодов, зимой – нет тепла. В очаге сучья турагила быстро прогорают, не давая тепла и не оставляя углей.

Но прижился турагил на земле Барса-кельмес и полюбился нашим предкам, ибо схож с ними.

Горбился ствол турагила, как горбились и сутулились спины предков наших под тяготами непомерного труда.

Корявы ветви его, как корявы были руки их, в стужу скрюченные от холода, в зной сведенные от беспрестанного копания в земле.

Морщиниста кора его, так же морщиниста и кожа на лицах наших предков, ибо лица их солнцем обожжены, ветрами продублены, невзгодами иссушены.

Не дает углей турагил, как не оставили предки наши богатств потомкам своим.

Второе растение – маялыш. Скрыт в нем неистребимый пламень. Ежели достать маялыш из-под снега или окунуть его в воду, то все равно загорится он, будучи возженным. В единый миг вспыхнет и светом ярким озарит и жаром опалит. И маялыш схож с предками нашими. Схож он живучестью и готовностью воспламениться в миг каждый.

Третье растение куга-осока. Горек вкус ее. Не идет она ни в корм скоту, ни в пищу человеку. И в очаг не годна. Сколько ни суши ее на солнце, не возгорится куга.

Так и среди предков наших были люди, выросшие на этой земле, но никому пользы не принесшие.

Эти три растения были первыми на земле Барса-кельмес, и долго трудились наши предки, прежде чем взошли здесь хлопок и джугара, дыня и урюк. И остались потомки верны заветам предков, и продолжали они из бесплодной пустыни творить плодоносный сад. И воздала им земля за старания их. Земля родила блага, но она же – мать горестей и печалей. Разве не из-за клочка земли вершились все злодеяния в подлунном мире?

Коше-бий рассказывал: Вот именно – из-за клочка. И такого клочка, что минимально меньше и придумать нет возможности! Вот, к примеру, два соседа имели местопроживание по улице Гоне коныс (Старая стоянка), так ведь оба передрались до летального исхода из-за того, что один из них переместил свой забор на двадцать сантиметров в сторону, нанеся таким образом территориальный ущерб. Вот как!

* * *

Возьмите горсть каракалпакской земли, поднесите ее к лицу, и вы почувствуете, что она пахнет кровью. Это не кровь зверей, убитых на охоте, заблудившихся средь просторов земли, именуемой «Пойдешь – не вернешься)). Нет. Людская кровь.

Вонзите лопату в землю Каракалпакии, и вы услышите стук и скрежет. Это не камни. Это окаменевшие кости.

Прислушайтесь к названиям каналов, озер и холмов Каракалпакии:

Кумбаскан – Засыпанный песком;

Кызкеткен – Канал утопившейся девушки;

Балашейит – Дети, умерщвленные священно;

Кой кырылган – Место, где произошел поголовный падеж овец;

Маслахат тобс – Холм совета;

Канлы кол – Кровавое озеро;

Отеш батырдын кабири – Могила батыра Утеша;

Канлы жап – Кровавая речка;

Топырак кала – Земляной город.

В росинке отражается небо. Не только утреннее небо, но и ночное тоже. Каждое из этих названий отражает черные времена в истории народа. Под каждым из них легенды и предания. За каждым – целый дастан.

Из рассказов аксакалов. Послушайте, я поведаю вам о том, почему место в степи называется Кумбаскан – Засыпанный песком.

Давным-давно жил па свете мудрый человек. И было у него два сына. Почувствовал отец, что сочтены всевышним дни его, и позвал к себе сыновей-близнецов, которых звали: одного – Асан, а другого – Усен. Обратился к ним отец перед смертью и сказал такие слова: – Дети мои, вам ли не знать, что есть у меня два участка земли. На одном участке почва тучная и плодородная, на другом – худородная, солончаковая. А еще есть у меня дом, а в доме всякий скарб и утварь. Я мог бы все это поделить между вами поровну, но поступать так я не хочу.

Вы близнецы и вместе были в утробе вашей матери. Однако, явившись на свет, вы стали разными людьми. А живя в соседстве бок о бок, люди часто ссорятся, и я не хочу, чтобы вы – родные братья – в конце концов разругались. Вот я и размышлял долго, как разделить наследство между вами, и, поразмыслив, пришел к такому решению: один из вас возьмет плодородный участок, а другой – солончаковый. Но тот, кому достанется солончак, получит в придачу целиком весь мой дом со всем скарбом и утварью, ведь надо же ему иметь что-то, покуда не обиходит он землю свою и не взрастит на ней урожай.

Сыновья согласились с таким решением отца, они сочли его мудрым и справедливым. И вот бросил отец жребий меж ними, и выпало на долю Асана плодородное поле, а на долю Усена – солончаковое и дом с утварью в придачу.

Когда старый и почтенный человек умер, близнецы похоронили его, и каждый, покоряясь его воле и своей судьбе, принял предназначенное ему наследство. Асан начал пахать свое поле и строить дом для себя, а вот Усен не стал возделывать и обихаживать доставшуюся ему землю, а вместо этого начал продавать вещи из отцовского дома, все спустил, наконец и дом, отцом завещанный, отдал по дешевке. Скоро деньги кончились, и пришел Усен к брату Асану и стал просить его помочь. Асан выполнил просьбу брата и выручил его. Выручил раз, выручил два и в третий раз тоже выручил, а затем сказал: «Я не стану больше помогать тебе, ибо ни отцовское наследство, ни моя братская помощь не идут тебе впрок. Уходи, больше от меня ты ничего не получишь».

И ушел Усен от брата, и сильно обиделся он на Асана. В озлоблении собрал своих дружков, с которыми прогулял отцовское наследство, и стали они свозить песок к границе участка Асана. Долго возили, пока не насыпали высокий холм. А после поднялся сильный ветер, и Усен с дружками начали разбрасывать песок по ветру и разбрасывали его до тех пор, покуда все поле Асана не покрылось барханами. Тогда-то и стало это место называться Кумбаскан.

Еще один рассказ. Послушайте меня, почтенные аксакалы, я расскажу вам продолжение той истории, которую вы только что услышали. Я расскажу вам продолжение этой истории, и вы поймете, почему местность именуется Балашейит – Священно умерщвленные дети.

Со временем у обоих братьев, у Асана и Усена, появились потомки. Прошли годы, и потомки их потомков размножились до того, что каждый род образовал собственный аул.

В ауле потомков Асана дети рождались часто, у каждой женщины что ни год, то новый ребенок. А в ауле потомков Усена как раз в это время женщины словно лишились плодовитости, несколько лет подряд никто не выкликал трижды имени новорожденного.

Потомки Асана сначала радовались, а потом закручинились, трудно было им прокормить свои большие семьи. И потомки Усена тоже закручинились, стал одолевать их страх. Боялись они, что, когда вырастут дети в соседнем ауле, потребуется им много земли, и тогда захватят они поля, принадлежащие потомкам Усена, и заодно отомстят им за злодеяния их предка. И чтобы избежать мести за злодеяния, решили они совершить новое злодейство. Для этого отправили в соседний аул своего хитрого бия.

Пришел хитрый бий в аул Асана и говорит:

– Соседи, мы видим, как вам трудно, как работаете вы дни и ночи, чтобы прокормить своих детей, а все равно живете впроголодь. Соседи, мы хотим помочь вам. Отдайте нам ваших детей на содержание.

Задумались потомки Асана. Они нуждались в помощи, но опасались коварства, ибо помнили, чья кровь течет в жилах жителей этого аула.

– Соседи и родственники, – продолжал хитрый бий, – пожалейте и вы нас, ведь в наших дворах давно уже не слышны звуки детских голосов. А без этих звуков жить скучно.

После таких слов смягчились сердца у потомков Асана, но сомнения еще оставались, и тогда хитрый бий сказал:

– Родственники и соседи, вам не надо беспокоиться, вы сможете навещать детей своих каждый месяц, в тот день, который следует за ночью полнолуния. И, принимая детей, я поклянусь каждому родителю, что с его ребенком мы будем обходиться подобающим образом. И еще то учтите, что никакого вознаграждения за хлопоты мы от вас не потребуем, в чем тоже перед вами клянусь.

Сдались потомки Асана и отпустили своих детей в соседний аул. Через месяц, как и было установлено, пришли они в аул Усена, но не увидели ребят и даже голосов их не услышали.

– Где же наши дети? – спросили они. Бий молча повел их на край аула.

– Что это за кладбище? – спросили они.

– Тут спят ваши дети, – ответил бий. – Но каждого из них мы умертвили священно, совершив подобающий обряд.

Тогда люди из аула Асана набросились на бия и растерзали его в клочья, но казнью злодея нельзя воскресить невинных.

И еще один рассказ. Должен сказать вам, уважаемые, что и на этом история вражды двух братьев и их потомков не кончается. Продолжение этой вражды привело к тому, что не стало на свете ни потомков Асана, ни потомков Усена, зато появилось название местности Кой кырылган – Место поголовного падежа овец. Вот как все это было.

Когда потомки Асана вернулись домой, они собрались все вместе и решили отомстить соседям. Но сразу сделать этого не могли, потому что очень страдали и переживали, а горе, сами знаете, отнимает силы. Жены их так плакали и терзались, что стали бесплодны, и с тех пор в ауле потомков Асана не появлялся на свет ни один младенец. Долго ждали они, пока слезная мука превратится в сухую злость, и вот когда дождались этого, пошли войной на соседей.

А в ауле потомков Усена как раз в это самое время все женщины сразу забеременели. А мужья забыли о том преступлении, которое они совершили когда-то, и размякли их сердца в ожидании наследников, и не были они готовы к жестокой драке, а потому и не могли оказать сопротивления напавшим. Спасло их только то, что до этого, опасаясь мести, они успели окружить свой аул высокой стеной. Сидели день, и неделю, и месяц, но кончилась у них вода и кончилась еда. И поняли они, что не спасти им себя, и решили тогда сохранить хотя бы своих беременных жен, а вместе с ними и будущее свое потомство. Начали гадать, как бы это сделать. Тогда кто-то предложил взять шкуры убитых овец, закутать в них женщин, и пусть они выйдут из аула, а враг будет думать, что это вышла отара. Так и сделали. Но потомки Асана разгадали эту хитрость, набросились на бедных женщин и перерезали всех до единой.

Отсюда и пошло название Кой кырылган.

– А говорят, – добавил один из аксакалов, – что человек, присоветовавший надеть на женщин овечьи шкуры, не был из рода Усена, а был подослан потомками Асана.

– Да, да, – согласился другой аксакал, – ведь известно и не случайно в поговорку вошло, что сто врагов-чужаков не страшны так, как враг-свояк.

И наконец последний рассказ.

– Знаете ли, почему канал, который теперь пересекает чуть ли не половину нашей Каракалпакии, назван Кызкеткен – Утопившаяся девушка?

– Знаем.

– Конечно, знаем.

– Об этом же сложено столько преданий.

– Но все разные. Я расскажу вам историю, которую вы не знаете. Послушайте.

Всем известно, что река Аму в древности называлась Джейхун, что значит – бешеная.

В одном ауле, удаленном от реки Джейхун на расстояние в полдня пути, жили люди. И были те люди дехкане. Они обрабатывали землю и кормились плодами ее. Воду они носили в выдолбленных тыквах. Полдня к реке, полдня обратно – много ли воды наносишь? От нехватки воды тыквы у них год от года становились все мельче. Мельче тыквы – меньше воды. И вот уж совсем худы стали дела у людей того аула.

Но жила меж ними вдова. А у вдовы была красавица дочь Айша. Волосы у Айши были черны как ночь, зато лицо ее было круглым и светлым, как луна, а глаза ясными, будто звездочки. Многие джигиты сватались к Айше. В богатые дома брали ее. Большой калым сулили. Но она на богатства не польстилась, а решила помочь своим аульчанам. Потому и объявила во всеуслышание: «Свою жизнь я посвящу тому, кто пророет канал от реки Аму до нашего аула и обводнит эту землю».

Джигиты тут же побежали по своим домам, и каждый взял лопату или кетмень. Но родители джигитов, узнав обо всем, пришли к Айше и говорят: «Такая работа одному парню не под силу. А если все они выйдут рыть канал, то кому же ты посвятишь свою жизнь?» «Всем», – ответила Айша.

Не поняли ее люди, подумали, что она хочет стать неверной женой, а потому прогнали Айшу из аула и даже чуть не забросали камнями. Вот так-то.

– Да, всегда плохо, если человека понимают превратно.

– А как еще истолковать ее слова?

– А вот слушайте. Ушла Айша из родного аула, но от мысли своей не отказалась. В соседнем ауле она снова собрала джигитов и сказала им то же самое. Соблазненные ее красотой, все джигиты вышли рыть канал, и, когда работа была окончена, когда по прокопанному руслу хлынула вода, Айша встала на берегу и крикнула: «Джигиты! Спасибо вам! Рахмет! Теперь я сдержу свое слово. Жизнь мою я посвящаю всем вам!»

Сказав это, она бросилась в воду и утонула.

* * *

Ветка с плодами тянется к корням. Взрослый человек тянется памятью к своему детству, а народ – к своему прошлому.

От каждой раны остается след. Названия холмов, долин, рек и каналов на карте Каракалпакии – зарубцевавшаяся боль. Каким только испытаниям не подвергался мой народ: и бедствия были, и мор, и напасти, и нашествия. Когда заносились песком реки, он поливал землю своим потом – не этот ли соленый пот выступает теперь солончаками? Когда обрушивались холода, он согревал землю своим дыханием – не потому ли в злейшую стужу во многих местах почва не промерзает? Люди, жившие здесь, превратили гиблую землю в плодородную. На карте мира есть всего два участка, названных Барса-кельмес – Пойдешь – не вернешься. Оба – на территории Каракалпакии. Это район пустыни и остров в Аральском море, когда-то единый и зловещий Барса-кельмес. И сегодня вряд ли кто поверит, что родина черношапочников некогда представлялась людям земным адом, откуда живому нет возврата. Лишь маленькая железнодорожная станция удивляет своим названием едущих мимо пассажиров: Барса-кельмес – «Пойдешь – не вернешься».