Текст книги "Мир Темной звезды. Том 1"

Автор книги: Трой Деннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 46 страниц)

Когда они проникли внутрь башни Пристан, то обнаружили, что она, как и родовой замок семьи Эбе, покинута хозяином. Им встретились только тени…"

Садира заметила, что Рикус внезапно побледнел. Поэтому она спросила:

– Ты что-то знаешь об этих таинственных тенях?

Рикус пожал плечами.

– Может, и ничего, но я припоминаю, что во время войны с Уриком Маэтан вызывал гигантскую тень, которую он называл Умброй, – ответил мул. – Это существо в одиночку уничтожило целый отряд наших воинов.

В этот момент Эрстал начал задыхаться и хрипеть. Воздух со свистом вырывался из его легких. Он бессильно схватился за свои повязки, как будто они сдавливали ему грудь и затрудняли дыхание.

– Я позову Келума, – предложил Рикус, направляясь к двери.

– Нет, не надо, – простонал Эрстал, знаком попросив вернуться на место.

– Сегодня он уже сделал для меня все, что мог.

Опасаясь, что волнение, вызванное их посещением, может повлиять на состояние здоровья Эрстала, Садира обратилась к старику:

– Видимо, нам следовало бы дать тебе отдохнуть, а самим прийти еще раз, только попозже.

Эрстал покачал головой, пробормотав:

– Попозже вы можете уже не застать меня в живых. Дайте мне несколько минут, чтобы я мог отдышаться.

Они терпеливо ждали около десяти минут, пока Эрстал восстанавливал дыхание. Наконец, останавливаясь через каждые два-три слова, он продолжил:

– "Сарм сумел поладить с ними, подкупив их с помощью обсидиана. Тени рассказали ему, что между Раджаатом и его Доблестными воинами вышел жаркий спор относительно истребления племен, занимающихся волшебством. Спор постепенно перерос в ожесточенную схватку. Раджаат проиграл. Доблестные воины доставили его в Хрустальный зал башни, где вынудили с помощью колдовства и волшебных средств превратить Борса в Дракона".

– Превратить Борса в Дракона? – ахнул Рикус.

Эрстал кивком головы подтвердил, что мул правильно его понял.

– Теперь вам известно все, что сообщалось о Драконе в "Книге кемалокских Царей", – сказал он.

– Это практически ничего не дает, – задумчиво проговорил Рикус.

– А что случилось с Раджаатом и остальными Доблестными воинами после того, как Борс стал Драконом? – поинтересовался Агис.

– В книге об этом ничего не говорится, – устало ответил Эрстал. – Джоош и Сарм покинули башню и приказали своему отряду вернуться домой. Больше их никогда никто не видел, но, по-видимому, они так и не убили Борса.

– И на этом все закончилось? – удивился Агис. – Доблестные воины помогли Борсу стать Драконом, а сами затем исчезли, так и не возобновив свой Священный Поход?

Эрстал пожал плечами:

– Кто может сказать? Вы теперь знаете, что после падения Раджаата Борс вернулся уже в облике Дракона, чтобы напасть на Кемалок. Можно также сделать вывод, что Геллард истребил гномов. Я, например, за всю свою жизнь не встречал ни одного. А кто-нибудь из вас когда-нибудь встречал? спросил он. Когда Агис отрицательно покачал головой, старик продолжил свой рассказ:

– Возможно, что Доблестные воины выступили против Раджаата или что к тому времени они уже были слишком слабы, чтобы сражаться. Я могу лишь сказать, что книга заканчивается на упоминании об исчезновении Джооша и Сарма.

Закончив повествование, старик вернул дощечку на место.

Рикус повернулся к Садире и Агису.

– Мне очень жаль, – сказал он. – Мы только зря потратили время, приехав в Клед.

Садира сердито посмотрела на него.

– И как только у тебя язык повернулся сказать такое? – резко произнесла она. – Да, мы не получили ответа на наши вопросы, но зато теперь мы знаем, где их следует искать.

– В башне Пристан? – с явным сомнением в голосе спросил мул.

Садира кивнула.

– Если мы хотим узнать что-либо о Борсе, мы можем это сделать только там, – убежденно ответила она.

– Не говори глупости, – произнес Агис. – Даже если бы мы точно знали, где искать их… Разве мы можем быть абсолютно уверены в том, что эта башня до сих пор существует?

– Башня Пристан все еще существует. Она находится где-то за Ниобенэем, – ответил Эрстал. – Эльфам известно ее точное месторасположение.

– Откуда у тебя такая уверенность? – спросил Рикус.

– Все дело в том, что гигантская тень, о которой ты упомянул, появлялась именно оттуда, – пояснил Эрстал. – В обмен на услуги Умбры Маэтан нанял один из кланов эльфов, в задачу которого входила ежегодная доставка каравана с обсидиановыми шарами в башню Пристан. Те, кто отправлялся с караваном, никогда не возвращались обратно, но Умбра всегда появлялся тогда, когда это было необходимо Маэтану. Отсюда я делаю вывод, что караван с грузом обсидиана всякий раз добирался до места назначения и, следовательно, башня все еще существует.

Садира высокомерно улыбнулась Агису.

– А что я говорю? – спросила она. – Мы отправимся в Ниобенэй, наняв предварительно проводника на Рынке Эльфов.

– Эта поездка может занять целый месяц, а то и больше! – предупредил Рикус.

– Поэтому нам следует поторопиться, – ответила Садира. – Мы точно не знаем, когда Дракон пожалует в Тир, и было бы лучше, если бы мы сумели вернуться как можно скорее.

– А чего ты, собственно говоря, надеешься добиться, совершив это опасное путешествие? – продолжал гнуть свою линию Агис.

– Именно того, чего нам не удалось добиться здесь, – ответила Садира, снисходительно улыбаясь. – Я хочу побольше разузнать о Драконе, чтобы бросить ему вызов и постараться победить его. Кроме того, если нам повезет, мы, может быть, сумеем найти в Хрустальном зале башни Пристан какие-нибудь реликвии или следы прошлого, которые помогут нам в поисках.

– Заранее прошу извинения за то, что я сейчас скажу, – заявил Агис. Но я подозреваю, что именно это и является истинной причиной твоего желания посетить башню Пристан.

Садира сердито взглянула на него.

– Что ты имеешь в виду? – с вызовом спросила она.

– Он имеет в виду, что, когда ты чуешь запах магии, для тебя все остальное сразу отходит на второй план, – вмешался в их спор Рикус. – На самом деле, кроме магии, тебя ничего не интересует, даже судьба Тира.

– Неправда! – возмутилась колдунья. – Я люблю Тир больше жизни!

Мул покачал головой.

– Ты любишь магию, волшебство, – сказал он, указывая на трость, которую Садира держала в руке. – Если бы это было не так, ты бы давно вернула ее Ноку, благо возможность для этого у тебя была.

– Но она все еще нужна нам. Без нее мы не сможем противостоять Дракону, – сердито ответила колдунья. – И если бы ты оставил у себя копье из волшебной древесины…

– Я не мог этого сделать, так как обещал Ноку вернуть копье после того, как мы убьем Калака, – прервал ее Рикус, тоже начиная сердиться. – И не советую тебе забывать, что и ты дала ему точно такое же обещание относительно трости.

– И я обязательно сдержу его, когда Тиру больше не будет угрожать Дракон, – решительно ответила Садира. Затем она направилась к двери и широко распахнула занавесь. – А теперь давайте решать, когда мы отправляемся в путь. Нам нужно непременно побывать в башне Пристан.

Глава 2
НЕОЖИДАННОЕ РЕШЕНИЕ САДИРЫ

С трудом взобравшись на гребень красного песчаного холма, канк неожиданно остановился. Он завертел массивной головой из стороны в сторону, пытаясь обнаружить дорогу вниз. Садира, ехавшая на нем, сразу поняла, что это ему вряд ли удастся. Гребень у ног канка обрывался, превращаясь в совершенно отвесный склон.

В узкой долине между песчаным холмом, на гребне которого находилась Садира, и следующим холмом извивалась дорога – караванный путь. Он был хорошо виден сверху и представлял собой неширокую извилистую полосу песка, утрамбованную тысячами прошедших здесь караванов. Дорога уходила вдаль в сторону гор, окаймлявших долину Тира. Вдалеке можно было разглядеть темные точки – караван, огибавший скалы желто-оранжевого песчаника.

Садира взглянула через плечо, чтобы выяснить, где Рикус и Агис, канки которых продолжали взбираться вверх по отлогому склону.

– Тут не проехать! Обрыв! – громко крикнула она, махнув рукой в сторону западного склона. – Насколько я могу судить, легче будет спуститься вон там.

После того как оба ее спутника сделали знак, что поняли, Садира переключила внимание на поведение своего канка. Когда она легонько постучала по его усикам-антеннам, давая команду повернуть влево, канк уставился одним сферическим глазом прямо на нее и не двинулся с места.

Колдунья была удивлена тем, что он так странно смотрит на нее. У нее даже возникла мысль, а не объясняется ли эта странность в поведении канка тем, что он, возможно, каким-то непостижимым для нее образом понимает, что у хозяйки тяжело на душе, что ее обуревают мрачные мысли.

Уже прошло два дня с тех пор, как она и ее спутники покинули Клед. И все это время колдунью волновал один вопрос, который она раз за разом задавала себе: почему беременность Ниив так тревожит ее? Состояние бывшей подруги заставляло ее ощущать окружающий мир своего рода тюрьмой. Садире казалось, что кто-то незаметно затягивает ее в неволю, разбить оковы которой ей будет гораздо труднее, чем вырваться из рабства.

Колдунья прекрасно понимала, что подобные чувства ни на чем не основаны, так как она сама не относила себя к категории женщин, которым в ближайшем будущем предстоит познать радость материнства. Она догадывалась, что корни тревоги, которую она ощущала, надо искать в событиях, связанных с жизнью ее собственной семьи, и что появление у Ниив ребенка не имеет к ней никакого отношения.

Еще задолго до отмены рабства в Тире поселилась красивая женщина с янтарного цвета волосами, по имени Бараках, будущая мать Садиры, которая зарабатывала средства к существованию, занимаясь одним из запрещенных в городе промыслов. В свое время царь Калак запретил в Тире продажу и покупку компонентов, необходимых для магии и колдовства. Было вполне естественно, что и без того прибыльная торговля змеиной кожей, гуммиарабиком, железной пылью, языками ящериц и другими крайне дефицитными товарами резко пошла в гору на Рынке Эльфов, пользовавшемся дурной славой.

Свою посильную лепту в эту торговлю вносила и Бараках. Она зарабатывала на жизнь, выполняя работу разносчицы и являясь связующим звеном между таинственными колдунами из Клана Невидимых и не заслуживающими доверия эльфами-контрабандистами. Кроме того, она совершила роковую ошибку, влюбившись без памяти в одного из эльфов. Это был известный всему городу мошенник и проходимец по имени Фенеон.

Вскоре после того, как Бараках зачала Садиру, жрецы Калака совершили налет на грязную лавчонку, где торговал Фенеон. Эльфу удалось скрыться. Он бежал в пустыню. Беременную Бараках забрали и продали в рабство. А спустя несколько месяцев на свет появилась Садира. Она родилась в селении рабов, расположенном в родовом поместье, принадлежавшем отцу нынешнего царя Тира Титхиана. Там она и выросла и оттуда впоследствии бежала, убив при этом двух стражников.

Нечего было и удивляться, что, зная историю жизни своей матери, Садира не верила в прочность семейных уз, другими словами, не верила в любовь.

Может быть, Ниив и будет счастлива, проживя отведенные ей судьбой годы с мужем и ребенком. Но такое семейное счастье было совершенно немыслимо для девушки-полуэльфа. Она никогда не сможет забыть того, что произошло с ее матерью. Глубоко в ее душе будет всегда жить страх перед тем, что мужчина бросит ее, как ее отец Фенеон бросил ее мать. Поэтому для Садиры было удобнее и, главное, надежнее любить сразу двух мужчин. В этом случае она никогда не будет зависеть ни от одного из них настолько, чтобы его исчезновение погубило бы ее жизнь.

Размышления Садиры были неожиданно прерваны канком, который начал щелкать челюстями, видимо, чтобы привлечь ее внимание, а потом попробовал отойти подальше от обрыва. Когда же Садира попыталась заставить его повернуть влево, канк просто застыл на месте как вкопанный.

Откуда-то из недр холма прямо из-под ног канка донесся звук, похожий на вздох. Звук был таким низким и тихим, что Садира его не услышала, а просто ощутила своим нутром. Песок вздрогнул, и канк тревожно завизжал. Колдунья почувствовала, что начинает съезжать со своего костяного седла.

Вскрикнув от неожиданности, Садира спрыгнула на песок. Она упала на съезжающий вниз песчаный пласт рядом с канком. Через мгновение гребень холма обрушился, и колдунья вместе со своим скакуном, кувыркаясь, заскользила по отвесному склону, оставляя за собой густой шлейф кроваво-красной пыли. Летя вверх тормашками в туче пыли, она потеряла всякую ориентацию в пространстве. Но даже в такой ситуации она, повинуясь инстинкту, не выпускала из рук драгоценную трость. Когда Садира уже почти достигла подножия холма, она краешком глаза увидела прямо над собой огромное серое тело канка, отчаянно молотившего лапами по воздуху.

Колдунья закричала от ужаса и изо всей силы ударила обеими ногами по его панцирю. Этот удар отозвался болью во всем ее теле. Она вскрикнула и метнулась в сторону. В результате остаток пути она преодолела, совершив безумную серию кульбитов.

Садира врезалась в песок, зарывшись в него по пояс. Она ничего не видела и с трудом могла дышать, так как ее рот и нос были забиты песком, пыль засыпала ей глаза. Выплюнув песок изо рта и тщательно высморкавшись, Садира стала осторожно протирать глаза. К тому времени, когда она пришла в себя, облако песка, поднявшееся в воздухе при ее падении, уже улеглось, и она смогла наконец осмотреться. Метрах в двух от себя она увидела голову канка, лежавшего на боку. Гул движущейся многотонной массы песка заставил девушку резко обернуться. До смерти напуганная тем, что может оказаться погребенной заживо, колдунья подняла свою волшебную трость и направила ее на съезжавшую вниз стену песка.

– Нок! – громко произнесла она имя, которое приводило в действие волшебную трость.

Фиолетовый свет замерцал в недрах блестящего обсидианового шара набалдашника трости. Садира почувствовала давно и хорошо ей знакомое покалывание в области живота, которое затем перешло в тошноту.

Находившийся рядом с ней канк заверещал в испуге, когда почувствовал, как что-то холодное проникло внутрь его и забирает часть его жизненной силы.

Энергия, необходимая для обычного колдовства, извлекалась из растений.

Использование трости было связано с более могущественным видом колдовства.

В этом случае колдуну была необходима жизненная энергия живых существ.

– Горный утес! – произнесла колдунья слова, являвшееся командой для трости.

Она провела рукой в направлении надвигающейся песчаной лавины.

Мерцающая струя энергии ударила из конца трости. Достигнув склона, она окутала его подобно тончайшей сети, захватив массу скользящего вниз песка в свою золотистую паутину и в считанные секунды остановив движение лавины.

Потрескивая и шипя, желтоватая дымка неподвижно висела над склоном некоторое время, скрывая его от взгляда Садиры. Затем дымка начала медленно опускаться вниз по склону, оставляя после себя гладкую поверхность из песчаника. К тому времени, когда она полностью рассеялась, холм из сыпучего песка, возвышавшийся над головой колдуньи, превратился в однородную скалу из желто-оранжевого песчаника.

Садира вздохнула с облегчением и стала откапывать себя. В этот момент зашевелился и канк. Он начал всеми своими ногами разбрасывать песок в разные стороны и освободился гораздо быстрее колдуньи, затем лег на брюхо и долго так лежал, дрожа всем телом и плотно прижимая усики-антенны к голове. Затем он сомкнул свои мощные челюсти и погрузил их глубоко в песок, сложив ноги по бокам туловища. Это было признанием его полного подчинения воле колдуньи.

– Тебе нечего бояться, – тихо произнесла Садира, вылезая наконец из песка. – Действие заклинания рассчитано на длительный срок.

Сверху донесся тревожный голос Рикуса:

– Садира, с тобой все в порядке? Ты не ранена?

Мул быстро съехал вниз по затвердевшему склону, небольшие неровности которого оставляли кровавые царапины на его задубевшей коже. В руке он держал Меч Карда, волшебный меч, который ему передал Лианиус, старейшина поселения карликов, во время войны Тира с Уриком, в ходе которой карлики сражались на стороне Тира. За Рикусом последовал Агис, элегантный шерстяной бурнус которого уже превратился в лохмотья.

Когда они добрались до подножия новообразованной скалы, Рикус указал своим спутникам на караван, который Садира заметила еще раньше.

– Это они явились причиной лавины? – резко спросил он.

Садира отрицательно покачала головой.

– Причина тут совсем в другом. Склон холма неожиданно обрушился, потянув за собой слой песка многометровой толщины, – пояснила она. – Вложи свой меч в ножны. Мы ничего не выиграем, если караванщики примут нас за грабителей с большой дороги. Ты понимаешь, что это нам совсем не с руки.

Когда мул выполнил ее просьбу, Садира занялась приближающимся караваном. Он подошел уже достаточно близко, и колдунья могла без труда рассмотреть его вожатых, восседавших на инексах. Большая часть этих огромных пятиметровых ящериц несла на своих широких спинах тяжелые продолговатые куски железной руды, и лишь на нескольких нагрузили походные шатры и пожитки караванщиков. Длинные хвосты ящериц находились все время в движении, поднимая небольшие облачка песка, что позволяло животным сохранять дистанцию. У инексов были длинные узкие морды, напоминавшие большие клювы, мощные челюсти, похожие на клещи, одним движением которых они, наверно, могли бы легко перекусить человека пополам.

– Интересно, а не направляются ли они в Ниобенэй? – спросила Садира.

Рикус и Агис многозначительно переглянулись. С тех пор как тиряне покинули Клед, они оба всячески пытались отговорить Садиру от поисков башни Пристан.

– Я думал, мы уже договорились, что этого не следует делать, терпеливо произнес Агис.

– Это вы договорились, – возразила Садира, направляясь к своему канку, который все еще лежал на том же самом месте, по-прежнему дрожа всем телом.

– Главное сейчас – не наделать глупостей, – проворчал Рикус. – Даже если мы найдем что-нибудь, что могло бы помочь нам, у нас будет очень мало шансов вовремя вернуться в Тир.

– Но у нас еще меньше шансов остановить Дракона, располагая лишь тем, что мы знаем сегодня, – ответила Садира, взбираясь на спину канка. – Вы можете предложить что-нибудь лучшее?

Рикус посмотрел на Агиса, и аристократ пожал плечами:

– Да, можем. В Тире живет множество колдунов. Вполне возможно, что, объединив наши усилия, мы сможем противостоять Дракону.

– А если из этого ничего не выйдет, мы сможем контролировать процесс отбора рабов для уплаты налога Дракону, – добавил Рикус.

– Ты собираешься сдаться? Отступить перед Драконом? – с горечью спросила Садира.

– Я трезво смотрю на вещи, – ответил Рикус. – Тысячи людей погибли, когда я напал на Урик, и их смерть в конечном счете оказалась бесполезной.

В результате я только разгневал царя Хаману. Если целое войско явилось всего лишь слабой помехой для царя-колдуна, то я просто не представляю, как мы сможем противостоять Дракону.

– И что же ты предлагаешь? – резко спросил Агис.

– Я предлагаю ограничиться тем, что мы можем реально сделать, – пояснил Рикус. – До тех пор, пока мы не остановим Титхиана, он будет отправлять Дракону только бедняков. Вернувшись в Тир, мы по крайней мере сможем проследить за тем, чтобы налог распределялся справедливо между всеми слоями населения.

– Справедливо? – в сердцах закричала Садира, не в силах сдержаться. Ее канк начал дрожать еще сильнее. – Как это ты можешь проявить справедливость, отправляя кого-либо на верную смерть?

– В этом ты совершенно права, – произнес Агис, кусая свои тонкие губы.

– Давайте все-таки надеяться, что дело до этого не дойдет. Лицо, использующее колдовство, магию или Путь, часто может добиться успеха там, где сотня крепких мужчин потерпит поражение. Я, правда, не исключаю того, что сотня колдунов сможет достичь успеха там, где ничего не добилось войско Рикуса.

– Но если ты потерпишь неудачу, то результатом этого явится гибель целого города, – возразил мул. – Я думаю, что скорее стоит отправиться на поиски башни Пристав, чем вступать в схватку с Драконом. Если мы сумеем избежать битвы с Драконом, то погибнет лишь тысяча человек, а не все население города.

Агис ничего не ответил, обдумывая предложение мула. Взвесив все, он решил пойти на компромисс.

– Я организую совет из числа самых могущественных колдунов Тира, пообещал он. – Если же они не смогут разработать действенный план, мы поступим, как предлагаешь ты.

– Никакой совет не в состоянии победить Дракона, – сердито произнесла Садира. – Для этого необходимы две вещи: сила и знание.

– Очень может быть, что этого добра в Тире в избытке, а мы об этом даже и не догадываемся, – предположил аристократ. Он повернулся к Рикусу:

– Что ты на это скажешь?

– Как мы будем отбирать тех, кто обречен на смерть? – спросил Рикус.

– Ты сразу же допускаешь, что мой план провалится, а я, наоборот, думаю, что этого не случится, – ответил Агис. – Но если дело до этого все-таки дойдет, мы сделаем все возможное, чтобы облегчить бремя города.

Может быть, нам придется разбить все население Тира на соответствующие категории и ввести для некоторых из них льготы. Мы исключим из числа обреченных на смерть последних носителей родового имени и родителей, у которых маленькие дети…

– Таким образом, получается, что без людей вроде Рикуса и меня вполне можно обойтись, а вот без людей твоего круга никак нельзя? – горячо возразила Садира.

Агис нахмурился.

– Это вовсе не так. Я имел в виду совсем другое, – ответил аристократ.

– Нет, именно это! – негодующе воскликнула Садира. – Надеюсь, ты еще не забыл, как часто ты заводишь речь о том, что тебе следует иметь детей, чтобы после твоей смерти не прекратился род Астиклесов?

Рикус изумленно уставился на Агиса:

– Так ты уговаривал Садиру зачать от тебя ребенка?

– Это касается только нас двоих: меня и Садиры, – твердо ответил Агис.

– И меня тоже! – взорвался Рикус. – Я тоже люблю ее!

– Этот вопрос никак не связан с нашими нынешними проблемами, но пришло то время, когда она должна сделать окончательный выбор между нами, холодно произнес аристократ, который даже бровью не повел при виде вышедшего из себя мула. – Что бы ни происходило вокруг нас, нам следует помнить, что жизнь продолжается.

– На чем основывается твоя уверенность, что Садира отдаст предпочтение именно тебе? – с вызовом спросил Рикус.

Садира ожидала ответа Агиса с растущим чувством возмущения.

– И почему она, собственно, должна выбрать именно тебя? – снова спросил Рикус, не получив ответа на свой первый вопрос. На этот раз в его тоне явно звучала угроза.

– Потому что ты мул, – ответил аристократ, в душе которого боролись гнев и жалость к Рикусу. – У Садиры не может быть от тебя детей.

– Садира проживет и без детей. Она должна думать о судьбе Тира, сказал Рикус, глядя на девушку-полуэльфа. – Разве это не так?

Садира молча выслушала его. Вместо ответа она легонько постучала по внутренней стороне усиков-антенн своего канка. Увидев, что он поднимается на ноги, Рикус и Агис с двух сторон подошли к колдунье.

– Что ты собираешься делать? – требовательно спросил Рикус.

– Я не движимое имущество, которое может достаться в качестве приза победителю какого-то детского спора, – ответила Садира.

– Конечно нет, – произнес Агис. – Нам и в голову не могло прийти ничего подобного. Но наступает момент, когда каждый из нас должен начать устраивать свою жизнь. Раньше мы не знали, будем ли мы живы завтра, но…

– Но ничего с тех пор не изменилось, – гневно прервала его Садира. – Вы что, уже забыли о существовании Дракона?

– Рядом с Драконом нам придется жить вечно, – сказал Рикус. – После своих тысячелетних скитаний по Атхасу он не собирается исчезнуть только потому, что Тир обрел свободу.

– Так и будет, если мы откажемся бросить ему вызов, – поправила его Садира. – Поэтому я и собираюсь добраться до башни Пристан, чего бы это мне не стоило, чтобы попытаться добыть там так необходимые нам сведения о Драконе. Может быть, мне повезет, и я узнаю что-нибудь важное о его уязвимых местах. В этих обстоятельствах вам придется смириться с моим решением.

Ее спутники обменялись понимающими взглядами. Никто из них больше не решился противоречить колдунье.

После короткого раздумья Рикус произнес:

– Я еду с Садирой. Ей наверняка понадобится крепкая и надежная рука.

– Моя рука тоже достаточно крепка, – заявил Агис, глядя горящими глазами на соперника. – Я надеюсь, что мое знание Незримого Пути окажется значительно более полезным, чем твоя воинская доблесть.

– Я поеду одна. Вы прекрасно знаете, что я смогу постоять за себя. К тому же у меня есть трость Нока, – решительно заявила Садира, надеясь, что ее слова звучат убедительно. Хотя колдунья была очень расстроена ссорой, возникшей из-за нее между ее верными спутниками, она прекрасно понимала, что им следует разделиться, если они хотят спасти Тир от уничтожения.

– Это слишком опасно для женщины! – возразил Рикус.

– Если ты твердо решила отправиться туда, тебя должен сопровождать кто-то из нас, – поддержал своего соперника Агис.

– Нет, – сказала Садира, покачав головой. – Мы все правы по-своему. Взглянув по очереди на обоих своих спутников, она продолжила:

– Как правильно отметил Рикус, Тир должен готовиться к худшему. И только один Рикус достаточно популярен в городе, чтобы призвать его жителей пойти на определенные жертвы, если к этому вынудят обстоятельства. В то же время, Агис, кто-то должен будет взять на себя ответственность за проведение полной инвентаризации запасов доспехов, оружия и продовольствия, которыми располагает город. Только ты в состоянии заставить жителей честно сказать, что они готовы сделать для защиты города, а что – нет.

– А ты? – спросил Рикус.

– Я – единственная из вас троих, кого можно кем-либо заменить, ответила Садира. – Мы находимся в отчаянном положении и не можем позволить себе игнорировать возможность того, что башня Пристан хранит какой-либо секрет, раскрытие которого может спасти Тир и уничтожить Дракона.

С этими словами Садира провела рукой над усиками-антеннами канка, давая ему команду направляться навстречу каравану.

– Я вернусь как можно скорее! – крикнула она через плечо. – Будем надеяться, что моя поездка не окажется напрасной, и мы не потратим время зря.

***

Крепко держа в руке новый стальной кинжал, Раин неслышно обогнула крайний дом и остановилась, чтобы осмотреться и выяснить, что ждет ее впереди. Она находилась в самом начале извилистой улочки, по обеим сторонам которой замерли обветшалые дома из необожженного кирпича. Многие из них были готовы вот-вот рухнуть. В каком-нибудь другом городе эта улочка была бы запружена голодными бедняками и изнывающими от жажды нищими, нашедшими убежище от палящего солнца в тени высоких домов. В Тире же ни один из его жителей не страдал от подобных напастей, разве что он оказался слишком ленив, чтобы работать. Все дело было в том, что после убийства царя-колдуна Калака и отмены рабства в Тире на примыкавших к городу землях организовали специальные фермы, где нищие всегда могли найти себе работу. В этих центрах общественных работ имелись в достаточных количествах пища и вода. Тем не менее попадались и исключения из правила.

Присмотревшись, Раин заметила нескольких отверженных, в пьяном виде валявшихся у стен домов.

Не заметив никаких признаков опасности. Раин осторожно пошла вдоль по улочке. Тут же в нос ей ударил целый букет отвратительных запахов помоев, мочи, экскрементов, прокисшего вина, немытых тел. Свой кинжал она держала на виду, чтобы отбить у этих отбросов общества всякую охоту приставать к ней. Обычно эльфы, в том числе и женщины, не испытывали страха, оказываясь в самых неблагополучных кварталах города. Однако одно из противоречий, присущих современному Тиру, заключалось в том, что, в то время как положение бедняков улучшалось, положение антисоциальных элементов стало еще более отчаянным. Раин хорошо помнила о неприятном происшествии, случившемся не так давно с двумя членами ее клана.

Возвращаясь как-то с богатой добычей после весьма успешного налета на один из домов в районе Площади Теней, эльфы подверглись нападению группы головорезов. Им удалось чудом спастись, но пришлось бросить награбленное добро и бежать сломя голову.

Когда Раин миновала обрюзгшего великана в тунике, на которой была изображена звезда, говорившая о том, что он когда-то служил в охране последнего царя-колдуна, сзади нее неожиданно послышался мужской голос:

– А вот и та самая шлюха!

Раин оглянулась через плечо и выругалась. В самом начале улочки стоял толстый уличный торговец вином с перевязанной головой и пустыми ножнами от кинжала на поясе. Рядом с ним находились два жреца в черном, вооруженных протазанами <протазан – вид холодного оружия, разновидность алебарды> с обсидиановыми лезвиями, свидетельствовавшими об их принадлежности к охране нового царя.

– Ты уверен, что это именно она? – спросил один из жрецов, высокий могучий атлет с рыжими волосами, заплетенными в косичку.

Раин не надо было ждать ответа торговца вином. Она и так знала, что тот будет абсолютно уверен. Даже издали торговец без труда опознает в ней женщину, с которой он только что распил две фляжки хорошего вина.

Невысокая для эльфа. Раин тем не менее была на полторы головы выше мужчин, принадлежавших к чистокровным представителям человеческой расы. У нее были коротко остриженные волосы и сильно заостренные уши. Выглядела она худощавой и гибкой. Но фигура ее казалась более соблазнительной, чем фигуры большинства женщин-эльфов. У нее были брови дугой, блестящие миндалевидные глаза цвета сапфира, орлиный нос и большой рот с полными аппетитными губами. Та же самая поразительная красота, которая ранее привлекла к ней внимание уличного торговца, теперь не оставит у него никаких сомнений в том, кто находится перед ним.

Готовая воспользоваться любым средством спасения, Раин повернулась и бросилась бежать.

– Эй, ты там, остановись! – закричал второй жрец, светловолосый полуэльф.

Раин не обратила никакого внимания на приказ жреца, полностью уверенная в том, что ее длинные ноги не подведут и помогут ей благополучно ускользнуть.

Случись это раньше, ей никогда не пришло бы в голову ослушаться жреца, и она обязательно остановилась бы, так как прекрасно знала, что жрец может прибегнуть к колдовству, чтобы задержать ее. Теперь же ни для кого не было секретом, что новый царь Тира Титхиан I оказался слабым правителем, не владеющим тайнами магии, в результате чего его чиновники, основную массу которых составляли жрецы, отвечавшие, в частности, за поддержание общественного порядка, лишились мощного оружия в борьбе с преступниками.