Текст книги "Прелестные создания"

Автор книги: Трейси Шевалье

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)

Маргарет держала письмо обеими руками.

– О чем оно? Действительно только о деньгах? – Она вертела его перед глазами, как будто оно могло чудесным образом раскрыться и выдать свое содержание.

– Молли Эннинг не стала бы терять время на что-то еще, – сказала я, зная, что моя сестра думает не столько о деньгах, сколько о любовной тайне Мэри. – И она не стала бы лгать нам.

Маргарет провела пальцами по надписанному адресу.

– Все-таки полковник Бёрч должен его получить. Может, это письмо напомнит ему, о том, что его здесь помнят и ждут.

– Это письмо напомнит ему о том, что я так и не ответила на его просьбу, потому что, если я надпишу адрес, он поймет, что это я приложила руку, – ни у кого другого в Лайме его адреса нет.

– Речь не о тебе, Элизабет, но о Мэри, – нахмурилась Маргарет. – Ты что же, не хочешь, чтобы он получил это письмо? Или предпочла бы, чтобы он жил в полном неведении о том, как мучается его юная помощница? Разве ты не хочешь более счастливой развязки для них обоих?

– Ты говоришь так оттого, что начиталась своих романов, – набросилась я на нее, но вовремя остановилась. Я сжимала в руках экземпляр «Журнала Геологического общества», присланный мне мистером Баклендом. Чтобы успокоиться, я несколько раз глубоко вздохнула. – Я не считаю полковника Бёрча человеком чести. Если он ответит на это письмо, то он даст лишний повод несчастной девушке надеяться на благополучный исход.

– Но ты же взяла у Молли письмо, пообещав ей отправить его по почте!

– Верно, и начинаю жалеть об этом. Мне бы не хотелось принимать участие в этом деле. Это выглядит как-то унизительно! – Я понимала, что все мои доводы были очень шаткими.

Маргарет помахала конвертом у меня перед носом.

– Ты просто ревнуешь.

– Ничего подобного! – сказала я так резко, что Маргарет втянула голову в плечи. – Да это просто смешно, – добавила я, пытаясь смягчить свой тон.

Последовало долгое неловкое молчание. Маргарет положила письмо, затем подалась вперед и взяла меня за руку.

– Элизабет, ты не должна мешать Мэри обрести счастье, даже если тебе это никогда не будет суждено.

Я отняла у нее свою руку.

– Я возражаю вовсе не из-за этой чепухи.

– Тогда из-за чего же?

– Мэри – молодая девушка, из бедной семьи, совершенно необразованная, если не считать того, чему научили ее в приходской школе, – вздохнула я. – Полковник Бёрч владеет поместьем и родовым гербом. Он никогда всерьез не задумывался о браке с Мэри. Ты, конечно, это понимаешь. Понимает это и Молли Эннинг – вот почему она написала только о финансовой стороне вопроса. Даже Мэри в глубине души это понимает, хотя не хочет признать. Ты только понапрасну ее поощряешь. Он воспользовался возможностью улучшить свою коллекцию – бесплатно. Вот и все. Ей повезло, что он не обошелся с ней еще хуже. Обращение к нему с просьбой о деньгах, любая попытка возобновить отношения – все это лишь продлит ее бесплодные ожидания. Мы не должны руководствоваться в жизни какими-то отвлеченными романтическими представлениями. Надо смотреть фактам в лицо.

Маргарет просто ожгла меня взглядом.

– Даже мисс Остин никогда бы не допустила, чтобы такой неравный брак имел место в одном из ее романов, которые ты так любишь перечитывать, – продолжила я. – Если это не может произойти даже в книжке, то и в жизни, разумеется, никогда не произойдет.

Наконец-то мне удалось довести свою мысль до логического конца. У Маргарет сморщилось лицо, и она стала плакать, да так, что от неистовых рыданий начало содрогаться все ее тело. Луиза обхватила сестру руками, но ничего не сказала, потому что понимала, что я права. Маргарет так любила читать свои романы оттого, что они подавали совершенно иллюзорную надежду, будто у Мэри – или у нее самой – все еще остается шанс выйти замуж. Хотя мой собственный жизненный опыт был весьма ограничен, я знала, что ничего подобного никогда не случится. Это причиняло душевную боль, но правда, как бы она ни была жестока, лучше самой сладкой лжи.

– Это не честно, – выдохнула Маргарет, когда ее рыдания наконец стихли. – Ему не следовало уделять ей такое внимание. Проводить с ней так много времени, дарить ей медальон, целовать ее…

– Он ее целовал? – Меня пронзил укол ревности, которую я так тщательно старалась скрыть даже от самой себя.

Маргарет словно бы очнулась.

– Я не должна была рассказывать тебе об этом! Никому не должна была об этом рассказывать! Пожалуйста, ничего никому не говори. Мэри рассказала мне только потому, что… Ну, это ведь просто так восхитительно, когда говоришь об этом с кем-то еще. Ты как будто вновь возвращаешь то мгновение к жизни. – Она смолкла, думая, несомненно, о своих собственных поцелуях.

– Я ничего не хочу об этом знать, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос прозвучал как можно более спокойно.

В ту ночь я плохо спала. На следующий день, прежде чем отнести письмо на Кумб-стрит, где находилась почта, я дописала на конверте адрес полковника Бёрча. Несмотря на все мои аргументы, которые я представила в споре с Маргарет, направленные против того, чтобы поощрять продолжение связи между полковником Бёрчем и Мэри, я в итоге не смогла взять на себя ответственность за ее судьбу и вынуждена была помочь Молли Эннинг отправить это самое письмо в Лондон.

Почтмейстер взглянул на письмо, затем, подняв брови, посмотрел на меня, и мне пришлось уйти, прежде чем он смог хоть о чем-нибудь меня спросить. Уверена, что во второй половине дня уже но всему городу ходили сплетни о том, что мисс Филпот отправила письмо… «Кому бы вы думали? Да, да, этому самому полковнику Бёрчу!»

Молли Эннинг напрасно ждала ответа. Письма она так и не получила.

Я надеялась, что на этом наши дела с полковником Бёрчем закончатся и больше мы его никогда не увидим. Окаменелости свои он получил, кроме дапедиума, которого я ему и не собиралась посылать, и мог теперь обратиться к другому модному коллекционированию, например насекомых или минералов. Именно так поступают джентльмены, подобные полковнику Бёрчу.

Мне никогда не приходило в голову, что я могу случайно встретиться с ним в Лондоне. Как говорила Молли Эннинг, «Лондон – это вам не Лайм». Население Лондона составляло миллион человек, что не шло ни в какое сравнение с двумя тысячами населения Лайма, а в Челси, где, как я знала, жил полковник, я бывала очень редко, разве что сопровождая Луизу в ее паломничествах в Ботанический сад, расположенный в том районе. Никогда не думала, что волной на берег в одно и то же место может выбросить два столь разных камешка со дна моря.

Каждую весну мы отправлялись в Лондон, горя желанием хоть на какое-то время покинуть Лайм, повидать своих родных и совершить обычный обряд, состоящий из посещений друзей, магазинов, галерей и театров. Если погода не баловала, мы часто отправлялись в Британский музей, до которого от дома нашего брата было рукой подать. С ранних лет мы были неплохо знакомы с его коллекцией.

Однажды, в особенно дождливый день, Маргарет задержалась в галерее, разглядывая собрание камей и печатных камней, меж тем как Луиза любовалась на верхнем этаже изысканной цветочной коллекцией Мэри Дефани, где были представлены причудливые растения, сделанные из бумаги. Я находилась на первом этаже, где целый ряд смежных залов занимала естественно-научная коллекция – в основном состоявшая из стендов с минералами, но теперь включавшая и четыре зала с окаменелостями. Значительное число экспонатов было привезено из окрестностей Лайма, включая несколько новых образцов допотопных рыб, подаренных мною для новой экспозиции.

Первый ихтиозавр Мэри тоже был там, выставленный в своем собственном застекленном шкафу и, к счастью, избавленный от жилета и монокля, хотя там и сям еще виднелись следы гипса, хвост оставался выпрямленным, а имя лорда Хенли по-прежнему красовалось на этикетке. Я уже несколько раз приходила посмотреть на этот экспонат и успела отправить письмо семье Эннинг, описав, как он теперь выглядит.

В зале, где только несколько посетителей переходили от стенда к стенду, было тихо. Я разглядывала череп, приписываемый бароном Кювье древнему мамонту, когда с другого конца помещения до меня донесся знакомый звонкий голос:

– Дорогая леди, стоит вам увидеть этого ихтиозавра, как вы поймете, насколько в более превосходном состоянии находится мой экземпляр.

Я на мгновение закрыла глаза, чтобы справиться с сердцебиением.

Полковник Бёрч вошел в зал, одетый, как обычно, в красный мундир, а рядом с ним, опираясь на его руку, вышагивала дама немногим старше меня. По ее черному одеянию можно было предположить, что она вдова. На ее спокойном лице застыло вежливое, но слегка рассеянное выражение. Она принадлежала к тем людям, которых я вряд ли узнала бы, если бы мне довелось вновь повстречаться с ними на улице.

Я замерла на месте, когда эта пара подошла к ихтиозавру Мэри. Оказавшись совсем близко, я стояла к ним спиной, и полковник Бёрч меня не заметил. Я слышала весь их разговор или, вернее, монолог полковника, потому что его спутница отвечала односложно и чаще просто кивала, выражая свое молчаливое согласие.

– Видите, какой это никудышный экземпляр в сравнении с моим ихтиозавром? – провозгласил он. – Как переломаны все его позвонки и ребра? И как много в нем недостающих частей? Смотрите, видите этот гипс, вон там, среди ребер, и вдоль позвоночника? Это работа мистера Баллока. Мой ихтиозавр, однако, ни в каких дополнениях не нуждается. Возможно, он меньше этого, но я нашел его целым и невредимым, так что все косточки были на месте.

– Изумительно, – прошелестела вдова.

– И подумать только, его посчитали крокодилом! Я, конечно, никогда с этим не соглашался. Я с самого начала знал, что это не крокодил, а неизвестная науке тварь, так что мне пришлось отправиться на поиски лично.

– Правда?

– Эти ихтиозавры являются одним из величайших научных открытий, когда-либо имевших место в истории.

– В самом деле?

– Насколько нам известно, сейчас ихтиозавров не существует. Они довольно давно вымерли. Это означает, дорогая моя, ученым следует поднять вопрос о том, отчего это произошло.

– Что же они думают по этому поводу?

– Некоторые предполагают, что они вымерли при Всемирном потопе; другие – что их убила какая-то катастрофа наподобие извержения вулкана или землетрясения. Какой бы эта причина ни была, их существование меняет наши представления о возрасте Земли. Мы полагаем, что она может быть старше тех 6000 лет, в которые оценивает ее возраст епископ Ушер.

– Как интересно! – Голос у вдовы слегка подрагивал, словно полковник взволновал ее до глубины души.

– Я как раз дочитываю публикацию барона Кювье, в которой он излагает свою гипотезу геологических катастроф, – продолжал полковник Бёрч, красуясь своими познаниями. – Кювье полагает, что мир формировался в череде ужасающих бедствий, катаклизмов такого огромного масштаба, что они создавали горы, иссушали моря и уничтожали целые виды животных. Сам Кювье не упоминает об участии в этих событиях карающей длани Божьей, но другие ученые мужи интерпретируют эти катастрофы как вмешательство Бога в Свое творение. Тогда Всемирный потоп может быть просто самым памятным из этих событий, что заставляет задуматься: а не грядет ли в будущем еще одно колоссальное наводнение, способное затопить весь земной шар?

– Поистине, тут есть о чем призадуматься, – неуверенно сказала вдова.

Как бы ни раздражал меня полковник Бёрч, его рассуждения о мире были любопытны. Будь я с ним рядом, у меня нашлось бы сказать нечто большее, нежели «есть о чем призадуматься».

Я могла бы и дальше стоять к ним спиной и не поворачиваться к полковнику Бёрчу, чтобы с ним не встречаться, если бы не то, что он сказал вслед за этим. Он не мог удержаться от хвастовства.

– Смотрю на все эти образцы и сразу вспоминаю о прошлом лете, что провел в Лайм-Реджисе. Там я, понимаете ли, очень наловчился в поисках окаменелостей. Нашел не только целого ихтиозавра, но и фрагменты многих других, а также большое количество пентакринитов – морских лилий, которые я вам показывал, помните?

– Я не расслышала названия. Как вы сказали?

– Пентакриниты, – рассмеялся полковник Бёрч. – Впрочем, разумеется, дорогая моя, я понимаю, что женщины не способны испытывать интерес к подобным вещам. Это удел мужчин.

Я повернулась к нему лицом.

– Хотела бы я, чтобы Мэри Эннинг слышала ваши слова, полковник Бёрч! Думаю, она бы с вами не согласилась.

Полковник Бёрч вздрогнул, хотя его военная выправка помогла ему скрыть замешательство. Он поклонился.

– Мисс Филпот! Какой сюрприз – и, конечно, удовольствие – найти вас здесь. Когда мы виделись в прошлый раз, то нас тоже окружали великолепные научные образцы. Позвольте представить вам миссис Тейлор. Миссис Тейлор, это мисс Филпот, с которой я познакомился во время своего пребывания в Лайме. Древние окаменелости – наш общий интерес.

Мы с миссис Тейлор кивнули друг другу, и, хотя ее лицо не утратило рассеянного выражения, черты ее, казалось, слегка заострились, так что я заметила ее тонкие губы и глубокие морщинки в углах рта.

– Что нынче происходит в Лайме? – спросил полковник Бёрч. – Его жители по-прежнему каждый день прочесывают берег в поисках древних сокровищ, свидетельствующих об обитателях более ранних геологических эпох?

Я предположила, что он таким образом спрашивал о Мэри. Мне, однако, не было нужды отвечать в том же духе. Я предпочла ответить прямо:

– Мэри Эннинг продолжает охоту за окаменелостями, если это то, о чем вы спрашиваете, сэр. И ее брат помогает ей, когда находит для этого свободное время. Но, по правде говоря, их семья едва сводит концы с концами, потому что за последние месяцы они почти ничего не нашли.

Пока я говорила это, глаза полковника Бёрча проследили за группой посетителей, направлявшейся в следующий зал. Возможно, ему хотелось исчезнуть вместе с ними.

– К тому же никому не пришло в голову заплатить им за их услуга, как вам должно быть известно из вашей корреспонденции, – добавила я, повысив голос и подпустив в него язвительности, что заставило миссис Тейлор поморщиться.

Как раз в это время в дальнем конце зала появились Маргарет и Луиза, искавшие меня, потому что нас в скором времени ожидали дома. Увидев полковника Бёрча, они остановились, а Маргарет побледнела.

– Мне бы очень хотелось поговорить с вами о семействе Эннинг более подробно, полковник Бёрч, – сказала я.

Мне было неприятно столкнуться с ним лицом к лицу, да еще в тот момент, когда он похвалялся знаниями перед своей спутницей, но то, что он сказал, будто женщины не способны испытывать интерес к науке, тем самым перечеркивая все наши с Мэри достижения, заставило меня не только обратиться к нему с упреком, но и напомнить, что он задолжал Мэри значительную сумму денег. Я просто должна была ему об этом сказать.

Однако, прежде чем я смогла продолжить, к нам подошла Маргарет, а следом за ней Луиза. Представления друг другу моих сестер и миссис Тейлор, а также банальные приветствия, обращенные к полковнику Бёрчу, прервали меня, чего, я уверена, и хотела Маргарет. Я дождалась, чтобы обмен вежливыми фразами иссяк, и уже тогда повторила:

– Мне хотелось бы поговорить с вами, сэр.

– Конечно, у нас есть о чем поговорить, – с неловкой улыбкой отозвался полковник Бёрч, – и я с удовольствием навестил бы вас, – кивнул он в сторону моих сестер, – но, к сожалению, мне вскоре надо быть в Йоркшире.

– Тогда придется поговорить прямо сейчас, не откладывая. Не возражаете?

– О, я не думаю, чтобы полковнику Бёрчу… – начала было Маргарет, но ее прервала Луиза, которая взяла миссис Тейлор под руку и сказала: – Вы любите цветы, миссис Тейлор? Если да, то вы должны увидеть коллекцию бумажных цветов мисс Делани – будете очарованы. Пойдемте со мной.

Потребовалась вся настойчивость Луизы, чтобы протащить миссис Тейлор через зал к выходу, а Маргарет плелась за ними вслед, бросая мне предостерегающие взгляды. Лицо у нее было слегка раскрасневшимся.

Когда они ушли, мы с полковником Бёрчем остались с глазу на глаз в полупустом зале, через высокие окна которого на нас лился серый свет дождливого дня. Теперь он выглядел озабоченным и немного раздраженным.

– Итак, мисс Филпот?

– Итак, полковник Бёрч?

– Вы получили мое письмо с просьбой прислать мне дапедиум?

– Ваше письмо? – Своим вопросом он застиг меня врасплох, потому что я думала о другом. – Да, я его получила.

– И не соблаговолили ответить?

Я нахмурилась. Полковник Бёрч явно уходил от неприятных для себя тем, поворачивая разговор в иную сторону. Его низкая тактика так разозлила меня, что я решила отвечать как можно более резко.

– Да, не ответила. Я не испытываю к вам почтения, полковник, и у меня нет желания делиться с вами моими находками. Согласитесь, что писать вам об этом было бы с моей стороны нетактично.

– Понимаю. – Полковник Бёрч покраснел, словно ему отвесили пощечину.

Думаю, никто прежде не говорил ему в лицо, что не испытывает к нему уважения. В самом деле, я не ожидала, что разговор примет такой оборот. Для него это было явно неприятно, а я испытывала странное волнение. Долгие годы жизни в провинциальном Лайме сделали меня довольно независимой в мыслях и словах, но никогда еще я не бывала столь резкой и грубой. Я опустила глаза и начала расстегивать и снова застегивать свои перчатки, чтобы чем-то занять дрожащие руки. Перчатки были новые, из галантерейной лавки в Сохо. К концу года они тоже придут в негодность из-за глины и морской воды.

Полковник Бёрч положил руку на стеклянную дверцу ближайшего к нему шкафа, как будто затем, чтобы поддержать себя. Там на полках красовалось множество двустворчатых моллюсков, которых при других обстоятельствах он мог бы внимательно разглядывать. Теперь он смотрел на них так, словно они его совершенно не интересовали.

– С тех пор как вы уехали, – сказала я, – Мэри не обнаружила ни одного ценного экземпляра, и теперь у ее семьи очень ограниченны средства, ведь все, что она находила прошлым летом, она отдала вам.

Полковник Бёрч поднял на меня взгляд:

– Это несправедливо, мисс Филпот. Я сам искал свои экземпляры.

– Нет, сэр. Не искали. – Я подняла руку, чтобы пресечь его попытку перебить меня. – Вы можете думать, что сами нашли все эти фрагменты челюстей и ребер, акульи зубы и морские лилии, но ведь это Мэри указала вам на них. Она находила их, а потом вела вас туда, чтобы вы считали, что и на этот раз вам так необыкновенно повезло. Вы не охотник за окаменелостями. Вы собиратель, коллекционер. Это большая разница.

– Я…

– Я видела вас на берегу, сэр, и все обстояло именно так. Не вы нашли того ихтиозавра. Его нашла Мэри, а потом бросила рядом с ним свой молоток и попросила вас поднять его, чтобы вы увидели кости этой твари. Я присутствовала при том событии и уверяю вас, что это ее ихтиозавр. И вы отняли его у Мэри. Мне стыдно за вас.

Полковник Бёрч оставался недвижим, склонив голову и выпятив губы.

– Возможно, вы не понимали, отчего она так поступает, – продолжила я немного мягче. – У Мэри широкая душа. Она всегда готова поделиться с друзьями своими лучшими находками. Вы заплатили ей хоть за один из образцов?

Полковник Бёрч принял сокрушенный вид.

– Она настаивала, что я сам их нашел и она тут ни при чем.

– А оплатили ли вы хотя бы то время, что она затратила на поиски окаменелостей для вашей коллекции, как о том просила в письме ее мать несколько месяцев назад? Мне известно о том письме, потому что это я передала ей ваш адрес. Я удивлена, сэр: вы упрекаете меня в том, что я не ответила на ваше послание, меж тем как вы сами оставили без ответа письмо, касающееся вещей гораздо более существенных, нежели коллекционирование окаменелой рыбы.

Полковник Бёрч промолчал.

– Знаете ли, полковник Бёрч, этой зимой я обнаружила, что Эннинги готовы были продать свой стол и стулья, чтобы заплатить за квартиру. Стол и стулья! Им пришлось бы обедать стоя.

– Я… я понятия не имел, что они в таком бедственном положении.

– Мне удалось убедить их не продавать свою мебель только тогда, когда я заплатила им авансом за будущую окаменелую рыбу, которую Мэри найдет для меня. Я предпочла бы просто дать им денег – я вообще-то нахожу образцы сама, а не плачу за них. Но милостыни они от меня не примут.

– В настоящий момент у меня просто нет денег, чтобы им заплатить.

Его слова были настолько просты и печальны, что я не могла придумать, что ответить. Мы оба молчали. Две женщины, рука об руку вошедшие в зал, при виде нас переглянулись и поспешили обратно. Должно быть, приняли нас за ссорящихся любовников.

Полковник Бёрч провел рукой по стеклянной дверце.

– Зачем вы написали мне то письмо, мисс Филпот?

– Я не писала вам писем и не собиралась писать. Мы это уже выяснили, – нахмурилась я.

– Вы прислали мне письмо о Мэри, правда без подписи. Письмо было анонимным, но чрезвычайно хорошо написанным, и автор сообщала, что близко знакома с Мэри, так что я подумал, что это, должно быть, были вы. Вместо подписи там стояло «та, которая желает вам счастья в браке», и это побудило меня задуматься о… возможной помолвке с Мэри.

Я уставилась на него: слова, которые он процитировал, напомнили мне манеру Маргарет, которая только о «счастье в браке» и думала. Я вспомнила ее румянец, когда она выходила из зала; о том, как внимательно читала она адрес полковника Бёрча на конверте, как обсуждала полковника с Мэри. Письма Молли о деньгах было недостаточно; Маргарет хотела, чтобы предметом обсуждения стал еще и брак. Будь проклято ее вмешательство, подумала я. Будь проклято ее увлечение никчемными романами.

Я вздохнула.

– Я не писала этого письма, хотя, кажется, догадываюсь, кем оно было написано. Впрочем, оставьте мысль о женитьбе. Это, разумеется, совершенно невозможно. – Далее я постаралась выражаться как можно яснее. – Сэр, вы должны понять, что вы просто-напросто ограбили семью Эннингов, лишив их средств к существованию, а Мэри – ее репутации. Это из-за вас они были вынуждены решиться продать свою мебель.

– Что вы хотите, чтобы я сделал, мисс Филпот? – вздохнул полковник Бёрч.

– Верните ей то, что она нашла, по крайней мере ихтиозавра, который принесет ей достаточно денег, чтобы расплатиться с долгами. Это самое меньшее, что вы можете сделать, какие бы финансовые трудности вы ни испытывали.

– Я не… вы знаете, я ведь искренне увлечен Мэри и часто о ней думаю.

– Не будьте смешны, – фыркнула я. – Подобные сантименты совершенно неуместны.

– Может быть, вы и правы.

Сказать то, что думала, было невероятно трудно, но я себя заставила.

– Я бы посоветовала вам подумать о невесте, которая была бы ближе к вам по возрасту, положению в обществе и разделяла бы ваши естественно-научные интересы.

Мы уставились друг на друга, но в это мгновение в дальнем конце зала появилась миссис Тейлор, преследуемая моими сестрами и выглядевшая так, словно она надеялась, что полковник Бёрч ее спасет. Когда она поспешно завладела его рукой, я могла только закончить шепотом:

– Вы должны вести себя достойно, полковник Бёрч.

– По-моему, нам следует поторопиться, а то мы опоздаем к обеду, – провозгласила миссис Тейлор, твердо сжав свои тонкие губы.

Затем они оставили нас, пообещав заглянуть к нам на Монтэг-стрит, прежде чем мы вернемся в Лайм. Я знала, что этого не произойдет, просто кивнула и помахала на прощание рукой.

Стоило им уйти, как Маргарет разразилась слезами.

– Прости, мне так жаль, мне не следовало писать то письмо! Я пожалела об этом, как только отнесла его на почту!

Луиза недоуменно взглянула на меня. Я, однако, не торопилась прощать Маргарет за ее необдуманный поступок. На это мне потребовалось несколько дней, потому что, как я считаю, вмешательство в чужие любовные дела заслуживает наказания.

Покидая Британский музей, я почувствовала облегчение, словно переложила на плечи полковника Бёрча то бремя, которое до этого несла. По крайней мере, я представляла интересы семейства Эннингов, а не свои собственные. Тогда у меня не было ни малейшего понятия, изменит ли это хоть что-нибудь, однако очень скоро ситуация прояснилась.

Объявление об аукционе первым увидел мой брат. Как-то вечером, придя из конторы, Джон присоединился к нам в гостиной на втором этаже с большими окнами с видом на улицу. Дома его ожидало целое семейство: кроме нас троих и нашей невестки другая наша сестра, Франсис, приехала из Эссекса погостить вместе с двумя своими детьми, восьмилетней Элизабет, названной в мою честь, и трехлетним Френсисом. Они бегали по комнатам за Джонни, который явно находил удовольствие, играя со своими кузеном и кузиной. Потом дети стали подрумянивать галеты над огнем, разведенным в камине исключительно для этой цели, потому что стоял теплый майский вечер. Они так близко подносили галеты к пламени, что те подгорали, и пока я разгоняла дым и отчитывала детей, я не замечала необычно сосредоточенного выражения на лице у брата. Потом дети угомонились.

– Сегодня я увидел кое-что в газете, что, знаю, тебя заинтересует, – наморщив лоб, сказал мне Джон.

Он протянул мне газету, сложенную так, чтобы на виду оказалось взятое в рамку объявление. Пока я пробегала его глазами, щеки у меня покраснели. Я подняла глаза от газеты и оглядела домочадцев. Даже Джонни смотрел на меня внимательно. Когда все семейство не отводит от тебя взгляда, это немного действует на нервы.

Я откашлялась, прочистила горло.

– Похоже, полковник Бёрч распродает свою коллекцию, – пояснила я. – Аукцион назначен в Музее Баллока на следующей неделе.

Маргарет открыла от изумления рот, а Луиза бросила на меня сочувственный взгляд и потянулась за газетой, чтобы самой прочитать объявление.

Я стала на все лады прокручивать эту новость в уме. Знал ли полковник Бёрч, что собирается продать свою коллекцию, когда мы встретились в Британском музее? В этом я усомнилась, приняв во внимание тот тон, с которым он говорил о своем ихтиозавре миссис Тейлор. Более того, он ведь непременно сказал бы мне об этом? С другой стороны, я так ясно выразила свое недовольство его поведением, что он, возможно, не пожелал ставить меня в известность о том, что собирается обратить свои окаменелости в наличные. Все образцы, которые дала ему Мэри, теперь пойдут в его пустые карманы. Мои слова не оказали на него совершенно никакого воздействия. От бессилия глаза мои наполнились слезами.

Луиза вернула мне газету.

– Они будут выставлены на предварительный просмотр, – сказала она.

– К Музею Баллока я и близко не подойду, – отрезала я, доставая новый платок. – Я и так знаю, что есть в этой коллекции. Мне нет нужды это проверять.

Но позже, когда мы с Джоном остались наедине в его кабине, обсуждая наше финансовое положение, я перебила его сухое изложение цифр.

– Ты проводишь меня в Музей Баллока? – спросила я, не отрывая глаз от гладкого наутилуса, которого я нашла на монмутском пляже и подарила ему в качестве пресс-папье. – Хочу, чтобы пошли только ты и я. Мне бы лишь проскользнуть туда и осмотреться, вот и все. Остальным знать об этом не обязательно. Не хочу, чтобы они поднимали шум.

Мне показалось, что ему это не очень понравилось, но он скрыл свое недовольство под маской вежливости, как заправский адвокат.

– Можешь на меня положиться, – сказал он.

Несколько дней Джон не упоминал о предстоящей нам вылазке, но я знала своего брата и верила, что он все устроит. Как-то вечером за ужином он объявил, что ему нужно, чтобы на текущей неделе мы зашли к нему в контору и ознакомились с некими документами, которые он для нас подготовил.

Маргарет сделала гримасу.

– Разве ты не можешь принести эти бумаги домой?

– Это должно произойти в конторе, потому что необходимо присутствие коллег, чтобы все засвидетельствовать, – объяснил Джон.

Маргарет тяжело вздохнула, а Луиза промахнулась вилкой, не сумев поддеть кусок трески, так что тот проехался по ее тарелке. Действительно, наш брат, хотя я любила его и уважала, временами казался мне чересчур скучным, особенно после того, как мы переехали в Лайм и стали встречаться не чаще одного раза в год.

– Конечно, – добавил Джон, метнув взгляд в мою сторону, – нет необходимости приходить вам всем. Одна из вас могла бы выступить как представительница ваших интересов.

Маргарет и Луиза посмотрели на меня, надеясь на то, что я их выручу и не откажусь. Я выдержала уместную паузу, потом вздохнула:

– Этим займусь я.

Джон кивнул.

– После мы пообедаем в моем клубе. Четверг тебя устроит?

Четверг был первым днем предварительного просмотра, а клуб Джона располагался на Мэлл-стрит, неподалеку от Музея Баллока.

К четвергу Джон сумел подготовить какой-то очередной документ о правах наследства, который я могла бы подписать, чтобы его уловка не оказалась ложью. И мы действительно пообедали в его клубе, но ограничившись всего одним блюдом, так что в Египетский зал прибыли как раз вовремя. Я содрогнулась, когда мы вошли в желтое здание, где статуи Ирис и Озириса по-прежнему надзирали за входом. Несколько лет назад, увидев там ихтиозавра Мэри, я дала себе клятву никогда туда не возвращаться, какими бы соблазнительными ни были выставленные там экспозиции. Теперь я нарушала этот обет.

Окаменелости полковника Бёрча помещались в одном из малых залов. Хотя они и были представлены как музейная коллекция и разделены на группы сходных образцов – пентакринитов, фрагментов ихтиозавров, аммонитов и т. д., – окаменелости находились не в застекленных шкафах, а просто лежали на столах. Полный скелет ихтиозавра был установлен в центре зала, и при виде его у меня так же захватило дух, как и в ту пору, когда он находился в мастерской Эннингов.

Что удивляло меня даже больше, чем выставка окаменелостей из Лайма в Лондоне, – потому что я уже была свидетельницей такой экспозиции в Британском музее, – так это толпа народа, собравшаяся в зале. Повсюду можно было видеть мужчин, бравших окаменелости в руки, изучавших их, обсуждавших их с другими. Зал гудел от интереса, и я слышала, как колотится мое сердце. Других женщин там, однако, не было, и я цеплялась за руку брата, испытывая некоторую неловкость.

Несколько минут спустя я начала узнавать кое-кого из присутствующих, главным образом тех, кто приезжал в Лайм за окаменелостями и заходил в коттедж Морли, чтобы посмотреть мои находки. Хранитель Британского музея, Чарльз Кониг, стоял рядом со скелетом ихтиозавра – возможно, сравнивал его с тем экземпляром, который за год до этого купил у Баллока. Он ошеломленно обводил взглядом зал. Уверена, он был бы донельзя рад заполучить столько посетителей в залы своего музея. Но его коллекция не предназначалась для продажи, а ведь именно возможность обладания этими диковинами и заставила посетителей тесниться перед столами.