Текст книги "Дрожь (СИ)"
Автор книги: Тревьон Бёрнс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)
Вместо этого девушка была перевернута на бок сильными руками, схватившими её за талию и тыльную часть шеи. Соль жгла ей горло, когда вода полилась изо рта. Казалось, соленой воды было достаточно, чтобы осушить океан и наполнить его снова, давая волнам, что разбивались на некотором расстоянии от нее, новую жизнь.
Её легкие плотно сжимались и расправлялись вновь, раз за разом, песок прилип к губам, пока её тело выталкивало каждую унцию воды, которая, казалось, душила её и одновременно воскрешала.
Только когда вся вода покинула её сведенный в спазме желудок, измученная рвотными позывами, Веда ощутила хватку на своей руке.
Девушка вонзила пальцы в песок, пытаясь посмотреть на человека , схватившего её, но обзору мешали убийственно-красные пряди, прилипшие к лицу. Её хрип перешел в удушье. Больше огня в горле, когда ещё один спазм скрутил её. Больше уколов в сердце, когда каждая частица света разрывалась в ней. Больше страха. Больше отвращения. Больше страдания.
Когда не последовало ничего, кроме нежного прикосновения к спине, Веда оттолкнулась от песка, до сих пор лежа на животе, и взглянула через плечо.
Его скрытые под капюшоном зелёные глаза расширились в тот момент, когда их взгляды встретились. Д линные каштановые волосы мужчины были насквозь мокрыми и прилипли к загорелому лбу, капли стекали по плечам , громоздким и широким в полицейской форме, также промокшей и прилипшей к его телу.
– Ты в порядке? – его грудь вздымалась.
Мужчина потянулся к ней, но едва успел коснуться подушечками пальцев её щеки, прежде чем Веда закричала изо всех сил и вскинула руку, пробороздив ногтями его лицо. Его теплая кровь потекла вниз по её кисти и предплечью, когда она подалась назад, зарывшись ногами в песок, и ударила его пятками в сильное бердо в попытке убежать.
Его голова дернулась от удара, и он прикоснулся к своей брови, так же мягко, как к ее щеке до этого. Когда он отошел с собственной кровью на своих пальцах, его взгляд не отрывался от ее глаз.
– Я не собираюсь причинять тебе боль, милая , – у него был глубокий голос. Такой же, как у них. Наполненный властью, которой она не могла противостоять. Так же, как и им. Но он был крупнее: накаченные руки, широкая грудь и длинные ноги. Она знала, что у нее нет шанса одолеть его. Как не было шанса и с ними. – Я нашел тебя , плавающей в воде, и сделал искусственное дыхание «рот в рот».
Когда он потянулся к ней снова, Веда взвизгнула, и он остановился на полпути, держа обе руки так, что она могла видеть его ладони.
– Ладно, – сказал он. – Я не буду тебя трогать. Это нормально, – он встретился с ней взглядом. – Сколько тебе лет?
К огда она не ответила, он облизал губы, замявшись, а потом полез в нагрудный карман своей рубашки. Он вытащил оттуда бронзовый медальон, держа его двумя пальцами и поднимая вверх, чтобы она могла рассмотреть. – Вы знаете, что это?
Веда всмотрелась в медальон в его руке и съежилась.
Он встряхнул медальон.
– Он моей матери. Это был первый трезвый год, когда она получила его в обществе анонимных алкоголиков. Каждый раз, когда я боюсь, то просто сжимаю его в руке, по-настоящему сильно, как только возможно, – он схватил медальон, скрыв его в своей большой ладони. – И это напоминает мне, что… что все будет хорошо.
Когда парень снова потянулся к ней, она напряглась, но он все равно не отступил. Мужчина кивнул, предлагая ей медальон. После долгого колебания она схватила его, сжав в пальцах, а затем отползла назад , притянув свои колени к груди, всё ещё дрожа всем телом.
Её взгляд блуждал, пока она рассматривала полицейскую форму, длинные каштановые волосы и зеленые глаза, в которых было большое количество терпения и доброты даже в тот момент, когда струйка крови из раны, оставленной её ногтями, стекала от брови вниз к челюсти.
Его взгляд блуждал по её телу, задержавшись у лифа белого облегающего вечернего платья.
Она проследила за его взглядом до кромки своего платья, остановившись на огромном кровавом пятне, которое пропитало весь перед платья. Когда она поняла, что её трусики напрочь отсутствовали, то дернула подол вниз по бедрам, но оно было настолько коротким, что глубокий вырез декольте опуститься еще ниже, выставив на обозрение дерзкую грудь.
Казалось, его глаза потемнели, когда пристальный взгляд поднялся к её груди, прежде чем он смог остановить себя, и, если такое вообще возможно, взгляд стал еще более отстраненным.
Веда судорожно прикрыла грудь руками, кусая нижнюю губу и сдерживая крик.
Мужчина отвернулся.
– Мы должны… – он провел рукой по рту, избегая её взгляда. – Мы должны отвезти тебя в больницу, чтобы они могли провести обследование на предмет изнасилования. Тот, кто сбросил тебя в воду, сделал это, чтобы смыть улики, но мы все равно должны…
Веда ждала, когда он повернется к ней. И он повернулся. Их глаза встретились. Девушка знала, что она видела в них. Те же тени, то же самое лукавство, ту же испорченность, что она видела в глазах тех уродов, которые перегнули её через белые каменные перила, которые все еще хорошо различимы в свете луны на вершине скалы далеко позади них.
Она посмотрела вниз и увидела до боли знакомую ткань темно-синих брюк, что видела на них.
Мужчина в успокаивающем жесте снова показал ей свои ладони.
– Я – офицер полиции. Я бы никогда не навредил тебе. Т ы можешь доверять мне.
Прежде, чем он успел сказать еще хоть слово, Веда вскочила на ноги и помчалась прочь. Её ноги дрожали, несколько раз она спотыкалась, но когда воображала себе, что он преследовал её и как легко мог поймать и причинить боль так же, как это сделали они, скачок адреналина, порожденный слепым страхом, заставил девушку двигаться еще быстрее.
Она не останавливалась всю дорогу до тех пор, пока не добралась до дома.
***
Веда сжимала бронзовый медальон в руке. Острые углы впивались в её ладонь , но она лишь усиливала хватку и вдыхала запах пластика и дезинфицирующего средства, который наполнял стерильную операционную комнату в больнице Блэкуотера.
Она покачивалась вперед-назад на своем кресле на колесиках, безучастно глядя на находящийся прямо перед ней современный аппарат для анестезии. Эту машину она изучила так досконально, что могла управлять ею во сне, потому сейчас она позволила своим мыслям дрейфовать, стараясь не думать о кошмаре, разбудившем её этим утром ровно за два часа до того, как она намеревалась зарегистрироваться в первый рабочий день в Блэкуотерской больнице после окончания четырехлетней ординатуры.
Веда пыталась не думать о приснившемся ей лице, что сохранилось в памяти. Единственное лицо из её прошлого, которое не вызывало у нее отвращения. Единственное лицо, которое ей предстоит увидеть вновь , ведь она вернулась в город всего лишь чуть более недели назад.
Она задалась вопросом, жил ли до сих пор тот мужчина на острове Тенистая Скала. Тот зеленоглазый полицейский, который вдохнул в неё жизнь несколько лет назад. Тот длинноволосый полицейский, которого она никогда не видела снова, но не проходило ни дня, чтобы она не вспоминала о нем хотя бы раз.
Когда хирург на противоположной стороне операционного стола заговорил, взгляд Веды сфокусировался на нём.
– Извините, доктор Бритлер. Вы что-то сказали?
– Прежде чем мы начнем, я хотел бы узнать одну вещь, я… – доктор Бритлер запнулся, поскольку медсестра обернула синюю хирургическую маску вокруг его носа и рта таким образом, что Веда видела лишь его расширенные холодные серые глаза, когда он поманил её рукой в перчатке.
Её позвоночник выпрямился, и она указала на себя.
– Я – Веда. Веда Вандайк.
– Веда… – доктор Бритлер, которого она встретила несколько минут назад, держал излишне длинную паузу. Светодиодные лампы сверкали над их головами, когда все медсестры суетились вокруг него, готовя комнату и пациента на столе для предстоящей процедуры. Медсестра опустила пару операционных очков на нос доктора Бритлера, надела полиэтиленовую шапочку на его седеющие волосы и помогла ему с хирургическим халатом. Он протянул руки, показав худое тело, и его маска сдвинулась , когда он заговорил. – Веда, я хотел бы кое-что прояснить. Мне плевать, чему вас учили на медицинском факультете в Стэнфорде, мне не нужно, чтобы вы рассказывали мне о том, что я делаю правильно или неправильно в своей операционной. На самом деле, я вообще не хочу вас слышать. Это не командная работа и не демократия.
Глаза Веды расширились.
– Е сли решение должно быть принято относительно пациента на моем столе, то дело доходит до драки. Н езависимо от того, подпадает ли вопрос в сферу анестезии , последнее слово за мной. Ты просто сиди там и помалкивай, ладно, куколка?
Господи. Оскорбил, унизил и сексуально домогался, и все это меньше, чем за минуту. Веда и молодая темнокожая медсестра, подающая скальпели, обменялись взглядами.
– Хорошо, но при всем уважении…
– Я так рад, что мы договорились, – прервал он, прежде чем она смогла вставить замечание, и его глаза весело заискрились.
– Хо… рошо, – она сжала край машины.
Еще даже не середина первого дня ординатуры, а она уже нашла ординатора-засранца.
И ими всегда оказывались хирурги.
***
– Боже, я ненавижу хирургов, – ворчала Веда, перемещая леденец с вишневым вкусом из левой щеки за правую.
Молодая медсестра-ассистент, которая помогала Веде катить пациента в послеоперационную палату для дальнейшего восстановления, нахмурилась и взглянула на нее с другой стороны больничной койки. Пациент всё ещё был без сознания, но мог проснуться в любой момент, и медсестра приготовила красное фруктовое мороженое к моменту, когда он откроет глаза.
– Да, я тоже, – сказала медсестра. – Хирурги? Худшие, – она нахмурила брови, но от этого стала выглядеть в десять раз моложе. Это было симпатичнее, чем предыдущий нелюбезный хмурый взгляд. Она затянула свои длинные темные волосы в высокий конский хвост и слегка завила концы в спиральные локоны. С полными губами, прямым носом, который был широковат для её лица, тонкими бровями и большими выразительными глазами цвета миндаля, она напомнила Веде младенца, пойманного в ловушку в тело девочки-подростка. Немного понаблюдав за ней, Веда уже знала, что эта девочка никогда не прекращала улыбаться, любила махать незнакомцам и была слишком взволнована сменой «утки». Всепроникающий луч проклятого солнечного света.
Веда не могла сдержать удивления. Д ля нее это всегда было странно – встречать молодых девушек, которые еще не были уничтожены, испорчены, растерзаны чудовищами уродливого мира, в котором они жили. Мир только и ждёт, чтобы порвать симпатичную молодую темнокожую девочку вроде неё в клочья.
Она наклонила голову, задавшись вопросом, когда наступит этот день. День, когда какой-то человек войдёт в её жизнь и разорвет на куски.
Мысли Веды блуждали и вернулись назад к доктору Бритлеру, который так небрежно провёл удаление аппендицита этим утром. Она вытащила леденец изо рта с причмокивающим звуком, безучастно глядя вперед.
– Действительно ли ужасно, что я почти хотела , чтобы что-то пошло не так, как надо с дыхательными путями, дыханием или кровообращением этого пациента? – спросила Веда. – Именно так я могла спасти день и доказать, что он козел, не так ли?
Помощница хихикнула.
– Отчасти. Но никто в этой больнице не обвинил бы вас. Между собой мы не называем его доктор Бритлер. Вы, знаете. Бритлер… Гитлер… Отбросьте «Р». Доктор Гитлер…
– Не лучшая игра слов, но я соглашусь с вами.
Хихикая, девушка протянула руку через все еще спящего пациента.
– Я – Коко. Я – студентка, работаю здесь медсестрой-ассистентом каждое лето.
Веда вернула леденец в рот и пожала ей руку.
– Веда Вандайк.
– Ты из Тенистой скалы?
– Я родилась здесь. Уехала, когда мне было восемнадцать, и никогда не оглядывалась назад.
– Т ы выглядишь очень молодо, чтобы быть врачом.
– Мне 28.
– Анестезиолог, – протянула Коко. – Это охренительная работа.
– Я хотела бы так думать.
– Почему анестезия ?
Реальный ответ – она хотела научиться убивать без необходимости прикасаться к кому-либо – мог только навредить наивному взгляду ангела, что стояла напротив нее, поэтому Веда поломала голову, чтобы найти более подходящий ответ.
– Я хотела быть врачом , но мне не нравится портить свой маникюр. Ничто не разрушает маникюр быстрее, чем кровь и кишки. Также я схожу с ума, разговаривая с людьми, поэтому психиатрия исключается. Рентгеновские лучи вызывают у меня слезы, так что «адьёс» рентгенологии. Анестезиология стала единственно возможным выбором.
– Где ты училась?
Да. Это единственное, о чем она любила говорить. Веда в последний раз ощутила вкус леденца на палочке, прежде чем выбросить его в ближайшую урну, потому что ей надоело, что он мешал говорить.
– Стэнфорд.
Коко открыла рот от удивления, а потом с шумом закрыла.
– Это универ моей мечты. Я должна проработать тут четыре года, прежде чем отправить туда заявку, но однажды я хочу стать сердечно-сосудистым хирургом.
– Я думала, что мы ненавидим хирургов.
Глаза Коко расширились, и её улыбка исчезла. Она отдернула длинные рукава белой водолазки, которую носила под розовым халатом, и тянула их вниз, пока они не сползли до пальцев.
– Нет, я вообще-то тоже ненавижу хирургов. Я не знаю, почему сказала, что хочу стать им. Это было глупо.
– Я шучу. Если хочешь стать хирургом, будь им. Для этого нужны мозги и яйца. Я говорю гадости о докторе Бритлере , потому что мне не нравятся высокомерные мужчины, но я бы предпочла надменного человека, который говорит все в лицо, тому, кто сплетничает за спиной.
– Точно, – Коко нахмурилась, её голос сорвался, глаза прикрылись. – Я полностью согласна.
Веда искоса посмотрела на неё. Так значит, кто-то навредил ей однажды. Она была слишком покорной, чтобы быть совершенно неиспорченной.
– Эй! – глаза Коко загорелись. – Хочешь потусить сегодня вечером?
– Я не тусуюсь.
– О, конечно. Я тоже не тусуюсь. Просто мой брат Тодд устраивает сегодня вечеринку в честь своего дня рождения. Я должна пойти, потому что он мой брат, но его друзья такие придурки. Я терпеть не могу оставаться с ними наедине.
– Тодд Локвуд, – сердцебиение Веды ускорилось.
Коко дрогнула.
– Да.
– Тодд Локвуд твой брат? Белокурый белый парень?
«Придурок, извращенец, насильник? Человек, который скоро испустит последний вдох от моей руки?» – Веде удалось прикусить язык, прежде чем реальные вопросы сорвались с губ.
– Ну, Тодд мой сводный брат со стороны отца. Трудно поверить, потому что у меня темная кожа, но мой папа белый. И у меня есть еще один сводный брат, по маминой линии – Данте. Данте владеет баром, где Тодд устраивает вечеринку сегодня вечером. Длинная история, короче говоря, мои родители действительно неплохо погуляли в свое время. Только Бог знает, сколько родственников у меня разбросано по всей стране.
– Как называется бар?
Улыбка Коко расширилась, и она заёрзала на своём стуле.
– Он называется «Данте». Это у подножия холма, прямо у воды. Так ты придёшь?
«Тодд Локвуд, устраивавший вечеринку на холме ?» – мысленно задалась вопросом Веда.
Прошло более десяти лет с тех пор, как она покинула Тенистую Скалу, но Веда знала, что обширный холм, расположенный в самом дальнем углу острова, был все еще пропитан бедностью и деградацией. Веда росла в таких условиях, и красочные хижины, расположенные на холме, всегда напоминали ей о трущобах Рио-де-Жанейро. Так много коварных спусков и кривых темных углов и переулков, скрывающих опасность за каждым поворотом. Большинство детей, рожденных на холме, не были достаточно зрелыми или умными, чтобы оставить его. Веда была одним из тех немногих счастливчиков, кому удалось сбежать.
– О, верно, ты же не жила здесь некоторое время. Да, это благоустройство как безумие, – сказала Коко. – Большинство бедных людей были вытеснены дальше, на гору. Все, что на воде, кроме бара «Данте», сейчас принадлежит Блэкуотерам. Они даже купили пристань для яхт и построили загородный клуб. Теперь, чтобы половить там рыбу, тебе нужно членство.
– В связи с тем, что Блэкуотерам не хватает собственной рыбы, они должны выкачивать рыбу, которая кормит бедных детей?
– Полностью с тобой согласна. Но не говори здесь об этом слишком громко, – Коко кивнула на потолок больничной палаты. – Клянусь Богом, у Гейджа камеры на каждом углу. Плюс ко всему, он сегодня здесь, делает обходы с лечащим врачом, и у него уши, как у летучей мыши.
– Гейдж? – спросила Веда, её сердце упало к ногам, когда она подумала об ослепительном мужчине с вечеринки, которая была прошлой ночью. Великолепный мужчина, который поймал её с поличным на лжи, отчего она была вынуждена покинуть помолвку намного раньше, чем предполагала.
– Блэкуотер, – Коко кивнула. Когда Веда просто уставилась на нее, девушка продолжила. – Генеральный директор этой больницы? Сын человека, который владеет этой больницей, а также круизной компанией, которая в одиночку держит весь этот остров на плаву?
– Нет, я знаю, кто такой Гейдж Блэкуотер, – Веда вскочила со стула. – Я просто понятия не имела, что он собирался быть здесь сегодня.
– Он не часто это делает. Каждые пару месяцев он любит заглядывать, чтобы шпионить за нами… – слова Коко затихли, когда Веда повернулась и поспешила к двери.
– Хорошо, пока! Не беспокойся о пациенте, – Коко подняла фруктовое мороженое в руке и помахала им. – Я поняла! Так я увижу тебя на вечеринке сегодня вечером?
Но Веда уже повернула за угол и покинула комнату, исчезнув из виду.
***
Веда понятия не имела, почему чувствовала себя на грани срыва, настолько выбитой из колеи при одной лишь мысли о Гейдже, который находился тут, в этой больнице. Это был её первый день в ординатуре, в конце концов; конечно, у нее были дела и поважнее, чем волноваться о богатом парне.
Несмотря на это, она не могла отделаться от бабочек в животе, дрожи в коленях и быстро сохнущих губ, которые она увлажняла языком. Быстро шагая через светлые коридоры больницы, она пыталась прекратить думать о том, как прошлой ночью в его карих глазах сверкало веселье, когда она лгала ему прямо в лицо. Она пыталась прекратить думать о густых волосах, уложенных как у модели в рекламе шампуня, и о линии подбородка, которая могла бы разрезать стекло. О б улыбке, которая растопила в ней те частицы, которые, по её убеждению, были навечно скованы льдом.
Те частицы, которые до сих пор фантазировали о мертвом Тодде Локвуде. Которые жаждали, чтобы та же учесть настигла и девятерых остальных. Частицы, которые, как она думала, уже потеряли способность таить…
Ей необходим воздух. Ей необходимо подумать. Ей необходимо подготовиться на случай, если или когда она столкнется с Гейджем.
Веда повернула за угол в шумный коридор, где врачи бегали от одной палаты к другой, пациенты заполняли документы, медсестры развозили больных в инвалидных креслах и каталках, и резко остановилась.
Там был он, Гейдж Блэкуотер, одетый в безупречный темно-синий костюм и черный галстук. У входа в больницу мужчина опирался на большую круглую стойку ресепшена, расположенную около огромного панорамного окна. Пациенты и врачи входили и выходили из здания, снаружи свистел ветер, заставляя его волосы танцевать. Так или иначе, его черные как уголь волосы оставались идеальными, даже когда он двигался. Она впилась ногтями в ладони, тогда как её пальцы жаждали прикоснуться к шелковистым прядям.
Не обратив никакого внимания на пристальные взгляды , Гейдж улыбнулся женщине за столом информации – старшей медсестре, и повернул голову в сторону Веды.
Сердце Веды застучало сильнее , а все её тело подпрыгнуло от неожиданности. Она отвернулась от Гейджа, прежде чем их глаза встретились, и, выругавшись про себя, поспешила убраться с глаз долой.
«Боже, Веда, сколько тебе лет? Ты действительно только что убежала от человека, потому что он бросил в твою сторону мимолетный взгляд?»
Веда провела рукой по плотно стянутым в пучок волосам, убрала несуществующие выбившиеся волоски и заметила , что её лоб покрылся испариной.
Она двигалась по коридору на максимальной скорости, стремясь держаться как можно дальше от этих карих глаз, этой золотистой кожи, этих накаченных рук, так прекрасно обрисованных тканью дорогого костюма.
Пытаясь отвлечь себя, она заглядывала в открытые двери каждой больничной палаты, двигалась, и пыталась напомнить себе, что была здесь для того , чтобы выполнять свою работу. Менее чем через час ей нужно подготовить другого пациента для своей третьей операции на сегодня, третьей из пяти, и ей нужно было взять себя в руки, прежде чем операция начнется.
Увиденное в следующей палате заставило её остановиться, запнувшись о собственные ноги, и вылететь из комнаты, убеждая себя, что глаза обманули её.
Сидевшая на краю больничной койки, болтая голыми ногами взад-вперед под бумажной медицинской рубашкой, оказалась той самой брюнеткой с прошлой ночи. Девушка, которая отказалась идти с Ведой, когда она предложила отвезти её домой. Которая едва могла стоять, когда Тодд Локвуд тянул её через пляж и, в конечном счете, посадил в свой автомобиль, умчавшись прочь.
Сердце Веды подскочило к горлу, и ей даже не пришлось читать карту пациентки, чтобы узнать , что произошло.
Она знала Тодда Локвуда.
И это была вся информация, которая ей нужна.
Тем не менее, Веда выхватила файл женщины из акрилового держателя для карт на болтах рядом с дверью, листая его. Быстрый беглый взгляд на размашистый почерк доктора разбил сердце Веды надвое.
Её звали Сара Адамс, и она была доставлена рано утром с разрывами в анальной и вагинальной полости. Разрывы были вызваны отсутствием смазки во время полового акта.
Прижимая карту к своей груди, с бешено колотящимся сердцем , Веда проскользнула в палату, прячась за голубую занавеску и осматриваясь вокруг.
Голубые глаза Сары Адамс больше не были наполнены пьяным веселым, как накануне ночью, когда она хихикала под рукой Тодда Локвуда на пляже. Нет, теперь её глаза были огромными как блюдца, как будто они оставались открытыми только благодаря невидимым нитям. Эти глаза были заполнены слезами, а под левым глазом распух уродливый черный синяк. Девушка говорила с широкоплечим мужчиной, стоящим перед ней.
Мужчина, стоящий спиной к Веде, был высоким, не менее шести с половиной футов , и обладал широкими плечами. Наверняка, его вес превышал двести фунтов. Он носил обычную одежду, джинсы и черную футболку, но властность в его голосе кричала о том, что он полицейский. Комнату наполнил глубокий как теплое какао голос, который идеально соответствовал его мускулистому телу. Его мужественное доминирование было настолько лаконичным , что даже длинные волосы, которые были завязаны в пучок на затылке, нисколько не мешали этому впечатлению. Само его присутствие, его голос, его отношение и его огромные размеры просто кричали об опасности.
– Нет никаких причин для отказа от обследования после изнасилования, когда вы уже здесь, в больнице, – сказал мужчина, и в его мягком голосе появился огонь, когда он скрестил большие руки, отчего мышцы на них забугрились.
Слезы Сары капали с длинных опущенных ресниц , словно пропитанные её болью.
– Я уже сказала вам, – прошептала она. – Он не насиловал меня.
– Спустя пять часов после того, как вы покидаете вечеринку с Тоддом Локвудом, вы появляетесь в больнице с кровотечением от анальных трещин и разрывов. В рачи утверждают, что они могут быть получены только в результате чрезмерного, нежеланного давления, и вы говорите мне, что он не насиловал вас?
Она подняла на него взгляд, и прохрипела:
– Да.
– По крайней мере, мы должны сделать анализ на токсины, чтобы исключить рогипнол (Прим.: рогипнол – запрещенное снотворное без цвета, запаха и вкуса; его могут подсыпать в бокал жертве, чтобы заняться сексом, пока та спит ) и гаммагидроксибутират (Прим.: так называемый «наркотик для изнасилования»).
– Я уже сказала вам, – её голос понизился еще больше, а мягкий всхлип прервал его на полуслове. – Он не заставлял меня. Мне нравится грубо, хорошо? Мне нравится.
– Черт возьми, что ты делаешь? – он попытался смягчить свой голос, но сила все еще присутствовала в нем. – Послушай, я не рассказываю об этом всем подряд, ясно ? Но… – ему пришлось сделать паузу, как будто он обдумывал, стоит ли договаривать. Он глубоко вдохнул, словно собирался с силами, а потом накрыл рукой свое сердце. – Я – результат изнасилования. Какой-то мудак тридцать два года назад взглянул на мою мать, и решил, что её тело больше не принадлежит ей.
Сара засопела, взглянув на него.
Он ткнул пальцами в грудь.
– Я знаю, как трудно это может быть для женщины. Я видел это своими собственными глазами. Моя мать была наркоманкой первые восемь лет моей жизни, потому что это был единственный способ, который она знала, как справиться со всем дерьмом. Но это не единственный способ борьбы. Вы можете разобраться со зверем, который сделал это с вами. Вы сможете разобраться, посадив его за решетку, чтобы он не смог сделать это ни с кем другим. Почему в этом городе нет никого, кто готов выступить против этих людей? Не позволяйте им спустить все на тормозах , – он протянул руку и схватил Сару за предплечье, его твердый бицепс увеличился, когда мужчина сжал пальцы и потряс её.
Веду затрясло при виде его сгибающегося бицепса, демонстрировавшего силу, которую он использовал.
Хныканье Сары сменилось рыданиями, и мгновение спустя превратились в настоящие слезы. Д ергая рукой, девушка, пыталась вырваться из его сильной хватки.
Он отпустил её , убрав захват с руки, и наблюдал, как она закрыла руками залитое слезами лицо. Полицейский замер, как если бы сам обалдел от того, что позволил себе коснуться её подобным образом. Серебряное обручальное кольцо отсвечивало на его безымянном пальце.
– Извините. Я не хотел хватать вас.
– Просто оставьте меня в покое! – закричала Сара в сомкнутые руки.
Он сделал шаг назад, а потом еще один , прежде чем отвернуться от девушки. Золотой значок детектива на длинной цепи качнулся на его шее, когда он бросился к двери.
Веда выпрямилась, когда мужчина встретился с ней взглядом. Что-то подсказывало ей бежать, но она поняла, что было уже слишком поздно. Карта, которая была прижата к её груди , почти рухнула на пол. И не потому, что коп поймал её на шпионаже, а потому, что его зеленые глаза прожгли её насквозь, и она почувствовала, как кровь закипела в венах.
– Я не собираюсь причинять тебе боль, милая, – его голос был глубоким. – Я нашел тебя, плавающей в воде, и сделал искусственное дыхание «рот в рот ».
Он замер, когда увидел В еду , его пухлые губы раскрылись одновременно с её. Глаза девушки путешествовали по его лицу, задержавшись на глубоком шраме, что разрезал его левую бровь пополам.
Мужчина потянулся к ней, но едва успел коснуться подушечками пальцев её щеки, прежде чем Веда закричала изо всех сил и вскинула руку, пробороздив ногтями его лицо.
Его голова дернулась от удара, и он прикоснулся к своей брови, так же мягко, как к ее щеке до этого. Когда он отошел с собственной кровью на своих пальцах, его взгляд не отрывался от ее глаз.
Грудь Веды вздымалась, пока его глаза изучали её. После минутного колебания, детектив продолжил двигаться к двери, повернув шею и удерживая её взгляд.
Он был силен в переглядывании. Веда вспомнила этот неодобрительный взгляд, как будто все произошло только вчера.
В згляд детектива оставался хмурым, ноздри слегка раздувались. В сочетании со шрамом на брови, он выглядел прямо-таки злобным и опасным словно лев, всегда готовый к прыжку.
Веда расправила плечи и ждала этого прыжка.
Вместо этого он поднял свою изуродованную бровь, скривил губы и отвернулся, скрываясь за углом в коридоре.
Веда фыркнула и бросилась вдогонку.
– Эй! – крикнула она, быстро догнала его со спины и схватила за руку.
Он остановился посреди оживленного коридора, и, не оборачиваясь, посмотрел вниз на руку, которой она ухватилась за него. Лишь потом он оглянулся через плечо. Его обжигающий взгляд пронзил её , и его бровь поднялась снова.
Веда сглотнула и сжала пальцы вокруг его бицепса, который на удивление был приблизительно в десять раз твёрже, чем выглядел. Она подняла глаза, вынужденная вытянуть шею просто, чтобы встретиться с его пристальным взглядом.
Она посмотрела вниз и увидела до боли знакомую ткань темно-синих брюк, что видела на них.
Мужчина в успокаивающем жесте снова показал ей свои ладони.
– Я – офицер полиции. Я бы никогда не навредил тебе. Ты можешь доверять мне.
– Эй, – сказала она низким голосом , убирая руку.
Он шагнул к ней, и она дала ему время, чтобы изучить её. Веда ждала, что мужчина увидит в ней ту же ярость, которую она видела в нем. Девушка ждала признания.
Детектив кивнул головой, как будто ждал, что она продолжит.
Веда просунула руку в карман своего хирургического костюма, сжимая пальцы вокруг бронзового медальона внутри.
Он встряхнул медальон.
– Он моей матери. Это был первый трезвый год, когда она получила это от общества анонимных алкоголиков. Каждый раз, когда я боюсь, то просто сжимаю его в руке, по-настоящему сильно, как только возможно, – он схватил медальон, скрыв его в своей большой ладони. – И это напоминает мне, что… что все будет хорошо.
– Я видела их, – прохрипела Веда, едва в состоянии вспомнить английский язык. Она взяла медальон из своего кармана и спрятала его в кулаке, жестом указав на больничную палату позади нее. – Я видела Сару, которая уходила с вечеринки вместе с Тоддом Локвудом прошлой ночью.
Его брови оставались поднятыми.
Веда продолжила.
– В конце концов, вы не можете просто так уйти. Я говорю вам, что видела их. Я видела, как она садилась с ним в машину, пьяная, ничего не соображающая. И этот синяк у нее сегодня… его не было прошлой ночью. Я не сомневаюсь, что Тодд что-то ей подсыпал. Он изнасиловал её , – голос Веды сбился. – Вернитесь туда и сделайте что-нибудь с этим. Не позволяйте ей бежать от этого.
Веда вскочила на ноги и помчалась прочь. Её ноги дрожали, несколько раз она спотыкалась, но когда вообразила себе, что он преследовал её и как легко он сможет поймать её и причинить боль так же, как это сделали они, скачок адреналина, порожденный слепым страхом, заставил её двигаться еще быстрее. Она не останавливалась до тех пор, пока не добралась до дома.
– Вы не можете позволить ей убежать от этого! – воскликнула Веда дрожащим голосом. – Что еще более важно, вы не можете позволить, чтобы все сошло с рук Тодду Локвуду.
В зеленых глазах детектива бушевал огонь, мужчина поднял бровь со шрамом, снова повернулся к ней спиной и пошел прочь.
О шеломленная Веда смотрела ему вслед. Когда детектив исчез за другим углом, она помчалась вслед за ним.
