Текст книги "Шествие в пасмурный день"

Автор книги: Тосио Удо

Соавторы: Масудзи Ибусэ,Ёко Ота,Кёко Хаяси,Кадзуо Оикава,Сидзуко Го
сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 17 страниц)

«Я думаю, вам незачем так жаждать смерти», – не открывая глаз, сказал Сёити. «Я не заслуживаю того, чтобы дожить до конца войны». – «Нет, вы не правы! Именно такие, как вы, по-настоящему способны задуматься над тем, что предстоит совершить после войны». Сёити поглядел на высокую биву, которая росла во внутреннем дворе храма. Среди ее переплетенных ветвей и крупных листьев виднелись многочисленные мелкие плоды. Внезапно стайка птиц, склевывавшая их, взлетела над деревом и скрылась в вышине. «Жаль, что вы не приехали на месяц позже, – смогли бы вволю поесть спелых плодов». Сёити мечтательно смотрел на дерево. «Еще не так давно я потихоньку от Киё взбирался на биву и лакомился нагретыми солнцем плодами прямо с веток, хотя их обычно обязательно моют и едят охлажденными после обеда… Теперь уж мне не взобраться на это дерево», – помолчав, добавил Сёити.

Придавленная прозрачным и в то же время темным слоем, Сэцуко чувствовала, как деревенеет ее тело. Голова, ноги и руки уже не двигались, лишь из горла вырывалось прерывистое дыхание. При каждом вздохе изъеденные туберкулезными бациллами легкие наполнялись кровью, которая затем попадала в бронхи. Бронхи извергали кровь наружу, но вместо нее сразу же скапливалась новая.

«Человек – самое живучее в мире существо. Не было нации, которая погибла бы вместе с государством. Если потеряно все, но сохраняется жизнь человеческая, значит, остается надежда на светлое будущее. Поэтому, Оидзуми, надо дорожить своей жизнью».

Когда Сэцуко собралась домой, Сёити, тяжело опираясь на палку, проводил ее до самых ворот. «Это противоречит моим принципам – провожать вас ценою сокращения собственной жизни», – горько усмехаясь, сказал он. Потом, опершись обеими руками о палку и тяжело дыша, добавил: «Хочу, чтобы вы поняли, почему я все же проводил вас. Очень вас прошу: верьте, только после войны наступит время, когда вы начнете жить по-настоящему. Верьте в это и берегите свою жизнь». Темный прозрачный слой, давивший на Сэцуко, занял все пространство землянки. Он продолжал шириться, пока не объял всю землю и небо. А Сэцуко все глубже погружалась в сон, и ее дыхание становилось едва ощутимым.

Милая Сэцуко!

Уже наступил апрель. За весь март ты так и не выбрала время зайти ко мне. Понимаю, причиной тому нездоровье, но, если ты ежедневно ходишь на завод, наверно, могла бы найти часик и для меня. Когда будешь читать мою тетрадь, ты, должно быть, обратишь внимание, что перед этой страницей несколько листов вырвано. Знаешь ли ты, о чем я там написала? Да, да! Я высказала все свои обиды равнодушной Сэцуко. Но сегодня я вырвала эти страницы из дневника и сожгла их во дворе. Завтра приду к тебе. Я уговорила профессора Исидзука прислать сиделку, чтобы она в мое отсутствие побыла с мамой. Я тебе передам свой дневник. Прочти его, когда я уйду. Наверно, ты уже поняла: я решила зайти к тебе, чтобы окончательно проститься.

Когда отец умер, я надеялась, что ты будешь меня утешать, негодовать и печалиться вместе со мною. Но этого не случилось.

Теперь-то мне понятно, сколько беспокойства я тебе доставляла. Ты слишком была ко мне добра, именно поэтому мне больше не следует пользоваться твоим добрым отношением. Но верь: я и теперь люблю тебя. Прошел год с тех пор, как мы подружились, и все это время ты была для меня поистине бесценной подругой.

И все же… и все же я решила расстаться с тобой, потому что поняла: чем ласковее отныне ты будешь со мной, тем больше страданий это тебе доставит.

Я отказалась от мысли отомстить за отца. С самого начала эта месть была неосуществима, потому что я не доживу до того времени, когда стану взрослой. Но я не жалею об этом. Чем скорее умру, тем скорее встречусь с отцом. Не знаю только, как он выглядит там, на небе, хотя буду рада встретить его в любом обличье. Но хотелось бы увидеть его таким же прекрасным, каким он был в те давно прошедшие дни. Милая Сэцуко, как хотелось бы мне родиться во времена, когда не будет войн. Ведь все люди одинаковы – почему же они воюют между собой?! Я гляжу на глобус и думаю: когда возникла земля, ее не разделяли никакие границы… Так кто же их придумал? Какое это было бы счастье – стереть с земного шара все границы! Тогда не будет ни японцев, ни американцев, ни китайцев, а все сольются в единое человечество и дружно заживут одной семьей.

Спасибо тебе за сердечное ко мне отношение. Прими от меня «Семью Тибо» в память о нашей дружбе. Желаю тебе и в будущем со спокойной душой трудиться на благо родины.

… апреля

Наоми Нива

Сэцуко блуждала в прозрачном темном пространстве. Отдаленные предметы окутывала кромешная тьма, но вокруг Сэцуко было светлее, и она шла вперед, пытаясь что-то отыскать. Ей показалось, что она слышит какие-то звуки, а может быть, слова. Она не могла понять, откуда они доносились. Сэцуко не знала, где конец окутывавшему ее прозрачному слою, и не понимала, куда она идет. Но эти звуки проникли в самые глубины ее души и заставили ярко вспыхнуть огонь уже угасающей жизни. Сознание вновь возвращалось к Сэцуко. Теперь она уже отчетливо слышала чей-то свист.

Брат!

Свист доносился снаружи. Проснулись силы, едва тлевшие в погружавшейся в вечный сон Сэцуко, и заставили ее приподняться.

Брат!

Сэцуко поползла к выходу из убежища, подтягиваясь на руках, с величайшим трудом преодолела ступени и выглянула наружу.

Брат!

Среди моря хлынувшего ей в глаза света она увидела тень – свист доносился оттуда. Она пыталась разглядеть эту тень, но глаза застилал туман.

– Брат! – вне себя закричала Сэцуко, но ее голос едва был слышен.

Видимо, тень все же заметила Сэцуко. Свист прекратился, и тень что-то сказала. Что-то – не по-японски. Это был американский солдат – из первой группы войск, высадившихся в Японии. Он стоял среди развалин и насвистывал шотландскую песенку. Сэцуко разжала руки. Ее тело скатилось по ступенькам вниз и больше не шевелилось.