Текст книги "Три грации"

Автор книги: Тони Молхо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Тони Молхо
Три грации

1

– Не было бы счастья, да несчастье помогло! – встряхивая каштановыми кудрями, смеялась Джуди Рейн, запихивая две объемистые дорожные сумки в багажник блестящего, как божья коровка, крохотного «пежо». – И как вы управляетесь с этими пигалицами? Вот американские машины – это объем, хоть слона положи!.. – Она озорно подмигнула провожающему ее брату: – Если бы не твой паршивый симпозиум, никогда бы мне не отдохнуть на природе!..

Майкл захлопнул багажник и внимательно посмотрел на веселящуюся сестру. Наигранное оживление девушки не обмануло его – Джуди тоже было грустно расставаться с ним. Сестра выдралась из сумасшедшей нью-йоркской круговерти и прилетела сюда, в далекий Израиль, только для того, чтобы провести отпуск с любимым братом, только с ним вдвоем, как в далеком счастливом детстве. Долгожданные, накопленные по дням, божественные, вожделенные три недели! Тяжелейший девятичасовой ночной перелет! А тут – как назло! – симпозиум, которого он добивался целых два года, выпал именно на эти дни! Ну что прикажете делать? Не отказываться же от столь важной поездки в Стокгольм, да еще – за счет фирмы!

Поэтому старший брат с мудростью Юпитера Величайшего снял на пять дней комнату в маленьком домике на севере страны и отдал сестре свою машину – поживи, дорогая, в тишине, спокойствии и одиночестве несколько дней. Отдохни от шального коловращения жизни. Превосходное решение! И бизнес-волки сыты, и очаровательные кудрявые овечки мило и в безопасности пасутся на зеленых лужайках!

Майкл еще раз посмотрел на крепкую невысокую фигурку сестры, склонившуюся над непокорным багажником, на водопад каштановых кудрей, закрывающих румяную круглую мордашку, и вздохнул – как там она будет одна на природе? А с другой стороны – лучше, что в деревне, а не в многолюдной Хайфе. Бог знает, кто вздумает приволокнуться за глупышкой-американкой! Все-таки она такая… не то чтобы наивная, а… девически чистая, девственная, хоть и стукнуло недавно двадцать семь лет! Нет, на природе гораздо лучше!

– И никаких Интернетов, телефонов и party! – Брат позволял себе для точности выражений вставить американские термины, хотя они с сестрой заранее договорились – в Израиле говорить только на иврите! Надо же сестре практиковаться в иностранных языках!

Джуди сочно чмокнула бдительного братца в плохо выбритую от беспокойства щеку:

– Не переживай! И не будь восточным деспотом! Я буду жить там совершенно одна, среди девственной природы святой Галилеи. Как Христос. Мама будет просто счастлива, когда я привезу ей святой воды прямо из Иордана. И о моей нравственности можешь не беспокоиться – как была старой девой тридцать лет, так и останусь! Пара дней в одиночестве меня не испортят!

Майкл улыбнулся, глядя на свежие персиковые щечки, карие лучащиеся глаза и озорные ямочки на щеках.

– О да! Ты – типичная старая дева! Мать ждет не дождется внуков, а ты, бессовестная, вместо того чтобы поймать жениха-миллионера на Карибах, обрекла себя на прозябание в скучной пустой Галилее!

– А нечего было давать мне пуританское воспитание! И так сурово оберегать меня от неподходящих знакомств! – нравоучительно произнесла цветущая нью-йоркская доктор. – Сами виноваты! И ты, и мама! – Она села в машину и захлопнула дверцу. И тут же высунула кудрявую голову в окно и подставила румяную щечку для братского поцелуя: – Пока! Тебе – счастливого пути!

– Погоди! – Ответственный брат еще раз обошел машину, проверяя состояние шин и фар, убедился, что атлас дорог на месте, на переднем сиденье, а документы – в ящике для перчаток. – Ну все, сестренка, с Богом! Солнечные очки не забыла? Купальник взяла? Обещают сухую ясную погоду, так что зонтик тебе явно не понадобится! И не гони как сумасшедшая, тут тебе не Невада, полиция на каждом шагу!.. И позвони, как приедешь!..

– О'кей! – ответила любящая сестричка и нажала на педаль газа так, что через два часа безжалостной езды уже остановила игрушечный «пежо» в тени гигантской разлапистой пихты – прямо перед окном своей комнаты.

Разумеется, в домике Джуди оказалась вовсе не в одиночестве. Вскоре ей предстояло встретиться с двумя очаровательными соседками…

Да, вот так и случилось, что в одно из прелестнейших местечек нашего красивейшего Севера одна за другой приехали три дамы – благовоспитанные, независимые и прекрасные собой. Северные долины наши, как вам, уважаемые читатели, хорошо известно, изобилуют приятнейшими маленькими домиками, в которых можно с удовольствием провести время, прогуливаясь по окрестным холмам, любуясь памятниками старины или плавая в чистых горных речках и бассейнах, которыми так богата здешняя природа. В именно такой деревенский домик, носивший бесцветное название «Под пихтой», и приехали наши милые дамы. Все они собрались провести в тиши и уединении несколько беззаботных дней, и удобно расположились каждая в своей комнате.

Итак, первая отдыхающая, остановившаяся в комнате, выходившей окнами на север, на восхитительный вид величественного, покрытого снегом горного пика, приехала из центра страны. Она была… средних лет, тех самых, которые еще каких-нибудь двести лет назад назвались бы преклонными. Но в свои, перевалившие за шестьдесят годы она умела так ухаживать за собой, за своей фигурой и кожей, что никто не осмелился бы бросить ей в лицо страшное слово «старуха», хотя и сын и дочь ее были уже взрослые, женаты и имели детей. Эта элегантная, подтянутая и всегда улыбающаяся дама звалась Рахель Дан, и это имя подходило ей своей строгой классической простотой. Долго, очень долго она занимала ответственный пост главного секретаря весьма уважаемой юридической компании, и с самого начала своей работы знала, что ее лицо – это лицо фирмы, поэтому и следить за своим лицом, речью, поведением и фигурой надо так же тщательно, как за имиджем своей фирмы. Что ж, у одиноких женщин, слава богу, есть для этого достаточно времени.

Вторая благородная дама, занявшая свой номер несколько позже первой, была уже знакомая нам Джуди Рейн. Первым делом – выспаться! – решила нью-йоркская доктор, осовевшая от бесконечных дежурств, ночного перелета и стремительной ковбойской гонки. Поэтому, приняв обжигающий душ, она с наслаждением вытянулась на хрустящих простынях, овеваемая легким ветерком с хвойным запахом.

Третью нашу знакомую звали Ясмин Хадасса. Ее с трудом можно было назвать дамой – настолько юной и легкомысленной она казалась всякому, смотрящему на нее. А засматривались на очаровательную девушку многие, и это не удивительно, потому что такую точеную и грациозную фигурку не часто встретишь даже среди выходцев из Эфиопии, к которым принадлежала эта шоколадная Венера.

Кроме необыкновенной стройности и пластичности стана, молодая девушка отличалась живостью характера, которая сквозила в легкой походке, непринужденных жестах и больших насмешливых глазах, оттененных длинными изогнутыми ресницами. Белки ее выразительных глаз так и сверкали, когда она, не желая, чтобы кто-нибудь заметил ее любопытный взгляд, скромно опускала пушистые ресницы, а потом с быстротой молнии взглядывала на заинтересовавший ее предмет. Если бывает на свете черный жасмин, так именно таким должен быть этот экзотический и редкий цветок. Два года назад она окончила среднюю школу и подрабатывала, ожидая призыва в армию. Девушка приехала одна в столь отдаленный от родных и знакомых уголок, чтобы привести в порядок мысли и чувства, подвергшиеся в последнее время сильным испытаниям.

Итак, удобно устроившись в покойных, просторных комнатах и немного отдохнув, каждая из трех симпатичных посетительниц дачного домика решила наконец выйти и осмотреться. Какого же было их изумление, когда, высунув голову, каждая в свое окошко, они обнаружили громадную лиловую тучу, уже заслонившую половину неба, съевшую дивный вид на горную вершину и довольно быстро обволакивающую соседние невысокие холмы. Тяжелая, набухшая от влаги громадная губка не только грозила проливным дождем – она распространяла ледяной холод и мрачный свет. Казалось, все живое прячется и укутывается потеплее в преддверии предстоящего ненастья.

Холодный порывистый ветер уже сотрясал могучую пихту, и сотни мягких иголок укололи голову и плечи Джуди, когда она высунулась подальше из окна, желая посмотреть, виден ли конец этого чудовища. Но нет – конца и краю не было видно, только съеживалось голубое сияющее небо, только испуганно затихали неугомонные воробьи, и все живое пряталось – каждое в свою нору. Последним, наискосок через заросшее травой пространство под пихтой, прошел гигантский рыжий кот – квадратная голова его была втянута в плечи, он мрачно исподлобья посматривал на чернеющий небосклон и на стаю каркающих ворон, бестолково снующих над соседней эвкалиптовой рощей. Кот вразвалку дошел до соседнего забора, постоял перед ним в тягостном раздумье и неторопливо просочился в незаметную щель между досками. Больше ничего живого не осталось на белом свете. Вскоре померк и сам свет, и Джуди испуганно закрыла окно и задернула плотные шторы. Вот тебе и «сухая солнечная погода»! Неужели метеорологи врут не только в Америке?

Постояв, как кот, в тягостном раздумье, она решила, что, если нельзя сейчас обозревать окрестные виды, то стоит осмотреть хотя бы дом, в котором она собирается провести несколько ближайших дней. Поэтому, накинув теплую шаль, предусмотрительно уложенную в одну из объемистых сумок, она вышла на разведку. Ее дверь, как и двери других комнат, выходила в коридор, и на одной из дверей красовалось изображение сауны и бассейна.

Несказанно обрадовавшись, гостья открыла ее и оказалась в прелестном маленьком зале, посередине которого светился неземным сиянием квадратный бассейн, наполненный голубой прозрачной водой, угол зала кипел от пузырящейся пены джакузи, а на противоположной стене висел большой деревянный градусник и виднелась запотевшая стеклянная дверь – сауна.

Отлично! Именно то, что сейчас нужно! – обрадовалась искательница тишины и заторопилась к себе в комнату – переодеться в купальник. Когда же она вернулась и потянула на себя дверь сауны, то обнаружила внутри еще двух дам – те, бедняжки, тоже желали согреться. Дружески закивав, они подвинулись, освобождая место третьей гостье, и Джуди ничего не оставалось делать, как, благодарно улыбнувшись, усесться между ними, хотя она и предпочла бы поплавать в одиночестве в хрустальном бассейне. Все-таки шумная, суматошная жизнь среди множества самых разнообразных людей утомила ее настолько, что побыть в одиночестве хотя бы в отпуск было ее сокровенной мечтой.

Сидеть в тесной парилке и молчать невозможно. Познакомились. Учтиво улыбаясь, поговорили о погоде: какая ужасная буря! Как некстати! И ведь прогнозировали прекрасную погоду на выходные! Ах, эти метеорологи всегда врут!

– А вы знаете, дорогие мои, – улыбаясь, сказала Рахель, учтиво переводя взгляд своих светлых голубых глаз от одной гостьи к другой, – я читала, что в Англии вышел проект, обязывающий тех, кто прогнозирует погоду, одеваться в соответствии с их собственным прогнозом, а не с реальной погодой.

– Прекрасная мысль, – горячо поддержала Джуди, – хотела бы я сейчас видеть того, из телевизора, в пляжном костюме под нашим проливным дождем.

Ясмин, блеснув глазами, весело засмеялась и засияла белоснежными зубами на темном лице. Она подтянула свои стройные ноги к самому подбородку – в маленькой сауне для троих было тесновато.

Рахель деликатно вжалась в самый угол, а Джуди заметила:

– О, my dear, с вашими ногами нужно ходить по подиуму, а не жаться в парилке! – Она честно старалась говорить на правильном иврите, но от усталости американские слова полезли сами собой.

Ясмин, благодарно улыбнувшись, скромно промолчала, но Рахель подбодрила девушку:

– Вашими ногами можно сделать состояние! Главное – не стесняться!

– А я и не стесняюсь! – неожиданно и с вызовом ответила черная Венера. – И, если честно сказать, уже однажды использовала их!

– Как?! – дружно воскликнули дамы.

Джуди, искренне заинтересовавшись, мигом забыла про неловкость и свой акцент:

– Расскажите!

– Ну… – замялась Ясмин.

Видно было, что она сожалеет, что откровенные слова легкомысленно сорвались у нее с языка. Все-таки они только что познакомились, и рассказывать, по-видимому, пикантные подробности она стеснялась.

Но милых дам это только раззадорило:

– Мы тут одни, – подначивала ее пожилая леди, – уж если я не стесняюсь, так вам сам бог велел гордиться своими ногами.

Всем известно, что незнакомым людям мы склонны рассказать больше, чем знакомым и, тем более, родным. Приглушенный свет, жаркая атмосфера и физическая близость в тесной сауне способствовали откровенности. Поэтому озорная Ясмин, шаловливо улыбнувшись и блеснув ослепительными глазами, начала свое повествование.

– Не сердитесь, если мой рассказ будет слишком длинным, но я так люблю вспоминать начало моей первой и единственной любви, что могу часами говорить о своем – увы! – потерянном возлюбленном. – Светлая улыбка как яркое облачко осветила весь облик девушки, она глубоко вздохнула и подалась вперед, как бы представив, что ее милый рядом, совсем близко, так, что можно прижаться к нему, провести ладонью по прохладной смуглой коже, почувствовать трепет наливающихся силой мышц и сладость темных, красиво очерченных губ…

Несколько лет назад, когда я еще оканчивала школу и готовилась к выпускным экзаменам, мне надо было сделать проект по «дизайну». Этот курс я и мои подружки по классу очень любили – не столько из-за самого предмета, сколько из-за учителя, преподававшего его. Он бы молод, высок и строен и отличался какой-то внутренней мужественностью, делавшей его похожей на античного бога. Его родители были, пожалуй, выходцами из Йемена, и он был высок и тонок, как и все жители Аравии, но атлетически развитая мускулатура делала его прекрасным, как Аполлон. Мы все трепетали, когда он смотрел на нас своими темными, удлиненными глазами, наполовину скрытыми длинными и пушистыми, как у девушки, ресницами под широкими разлетающимися бровями, и казалось, его жгучий восточный взгляд проникает в самую душу.

Ему было за тридцать или около того, но он имел репутацию девственника. Как нам было известно – а слухи по школе разносятся со скоростью пожара, – он не был в связи ни с одной из учительниц и, что еще более странно, ни с одной из учениц, хотя почти все мы были влюблены в него по уши и мечтали о том, как бы уединиться с ним.

Это делало его еще более привлекательным и желанным в наших глазах, особенно по сравнению с учителем физкультуры, который не упускал случая положить свои волосатые руки куда не надо и так и ел глазами наши юные тела. По сравнению с мясистыми клешнями физкультурника длинные смуглые руки моего Итамара казались воплощением мужской красоты и пределом мечтаний, но никакие мои усилия хоть сколько-нибудь ему понравиться не приводили к вожделенному результату.

Я влюбилась в него в ту самую секунду, как увидела, но стеснялась хоть как-нибудь выразить ему свои чувства. Иногда мне казалось, что он обращает на меня свой задумчивый взор, иногда даже – что он обращает на меня внимание, но от робости я не смела и подумать об этом – кто я такая, чтобы мой Принц заметил невзрачную ученицу! Доведенная до предела невысказанной страстью, на уроке и дома я грезила только об одном – остаться с ним наедине, – а там будь что будет!.. Но девичья скромность мешала исполниться заветной мечте. Моя подружка Наома была смелее и раскованнее, поэтому я рассказала ей о своей любви и попросила посоветовать, что делать, чтобы хоть как-то приблизиться к моему прекрасному возлюбленному.

По «дизайну» каждая из нас должна была сделать выпускную работу и тем окончить курс обучения. Темой работы была реклама какого-нибудь бытового предмета: чашки, стола, телевизора – кто что выберет.

Это был последний шанс привлечь внимание нашего учителя, и я не могла упустить его. Каждый из учеников выбрал свой повседневный предмет, а мы с Наомой задумали дьявольскую композицию – ведь терять мне было нечего. С разрешения ничего не подозревающего учителя я взяла самые скромные вещи – стул, занавеску и фрукты, составила композицию, сфотографировала ее и к нужной дате представила большой постер. Именно этот постер и должен был привлечь внимание моего возлюбленного, и именно с ним я связывала отчаянную надежду приблизиться к нему. Огромный плакат был настолько откровенным, что я постеснялась предъявить его перед классом и выбрала время, когда Итамар был один в учительской. Наома пошла со мной – для моральной и физической поддержки, голова моя шла кругом от оглушительной дерзости плаката.

– Вот мой проект… – Набравшись смелости, я протянула преподавателю свернутую трубкой огромную фотографию. Наома подпихнула меня сзади, и я шагнула вперед на ватных от ужаса ногах. – Вы хотите посмотреть?

– Да, конечно! – закивал он, обращаясь в то же время к кому-то по телефону: – Погоди, я перезвоню тебе. – Он положил трубку и повернулся к нам, дружески улыбаясь, готовый к рассмотрению проекта.

От влюбленности и страха руки не слушались меня, голова кружилась, и больше всего на свете мне хотелось провалиться сквозь землю. Решительная Наома помогла мне развернуть громадную, в рост человека, фотографию, и по мере того, как мы раскатывали упругую трубку, лицо Итамара меняло выражение и цвет.

На черно-белой фотографии спинкой вперед стоял кухонный стул. По обеим сторонам его блестящих никелированных ножек располагались голые, широко расставленные ноги девушки, сидевшей на стуле верхом. Сама девушка не была видна – ее скрывали густые складки занавески, спускающейся с головы и доходящей до самого сиденья и целиком укрывающей ее как паранджа. Выше, в красиво уложенных складках занавески, проступал лишь алый рот – единственное цветное пятно на черно-белой фотографии, – с прекрасной сочной клубничиной, зажатой между пламенеющих губ. Вся композиция из стула, занавески, девушки и клубничины была обрамлена старинной тяжелой рамой в ажурных финтифлюшках. Стройные, точеные, словно шахматные фигурки, ноги девушки были черные, а рот со спелой клубничиной – кричаще-красный. Все прочее – хромовые ножки стула и тяжелые узорчатые складки занавески были серебристо-серыми.

Мы держали перед Итамаром развернутую фотографию и ели глазами его лицо. Из смугло-коричневого оно стало бледно-серым, твердый подбородок задрожал, четко очерченный рот оскалился, обнажая сахарные зубы. Я затаила дыхание. Молчание, казалось, звенело в комнате. Даже крики мальчишек, играющих во дворе в футбол, почему-то затихли. Итамар рассматривал фотографию долго, очень долго, сантиметр за сантиметром. Потом он медленно перевел взгляд на смелых девчонок и так же долго изучал нас – сантиметр за сантиметром. Долгим, ощупывающим взглядом он выяснил, чьи ноги так смело обнажены и чей рот с вожделением целует ягоду. Все было ясно.

Мы, замерев, ждали реакции.

– Ну что ж, – хрипло выдавил из себя учитель и посмотрел мне прямо в глаза. – Ты блестяще выполнила проект. Это – смелая, оригинальная, запоминающаяся реклама, выполняющая намеченные цели – обратить внимание потенциального покупателя или пользователя на рекламируемый предмет. Ты достигла своей цели, и я засчитываю тебе курс.

Он повернулся к столу, попытался раскрыть журнал нашего класса… и не смог – руки его дрожали. Несколько минут он сидел в полнейшей тишине, видимо пытаясь овладеть собой и ситуацией, потом крепко сжал руки в кулаки.

Мы ждали, не сворачивая фотографию. Мне казалось, что я умру от разрывающей меня страсти. О! Он был так благороден, так прекрасен, так чувственно-мужественен!..

– Но я хотел бы сделать одно дополнение, – медленно повернулся к нам Итамар. Губы его побелели. – Я хотел бы посмотреть на оригинал постера. – Он взглянул на меня так, что у меня захватило дыхание. – Когда тебе удобно произвести демонстрацию?..

Это была победа!

Вечером в доме у Наомы все было готово. Родители были бесцеремонно изгнаны, а композиция восстановлена. Верная подруга, как профессиональная мадам из борделя, тщательно осмотрела и подготовила меня – в жизни никогда я не использовала такое количество косметики, – затем посадила на кухонный стул с никелированными ножками и задрапировала занавеской. Единственное, чего нам не хватало, – это клубничины. Проклятый торговец закрыл свою лавочку раньше времени, ату, «историческую» ягоду мы, хихикая и поеживаясь от предвкушения победы, съели еще до вручения плаката.

Наома ввела Итамара в импровизированную студию. Единственное, чем постер отличался от реальной композиции, было то, что дверь в соседнюю комнату была откровенно распахнута и в широком проеме красовалась двуспальная кровать, покрытая бордовым шелковым одеялом. Рядом примостился столик со свечами, фруктами и узкой, темной бутылкой какого-то вина. Тихий гитарный перезвон, доносящийся из магнитолы, дополнял интерьер.

Я была скрыта занавеской, поэтому не видела нашего преподавателя. Я только услышала какое-то невнятное хриплое восклицание, потом сдавленный шепот моей подруги, впустившей дорогого гостя, а минутой позже – тихий щелчок закрывшейся двери. Мы остались одни в комнате: он и я. Чье-то шумное дыхание заглушило гитарный перезвон, и темная тень упала на занавеску. По колебанию занавески я поняла, что он приблизился ко мне. В то же мгновение в мои губы вцепился жадный рот, и я едва не потеряла сознание от чего-то твердого, пытающегося пронзить мое межножье. Конечно же, художественная композиция тут же разрушилась, и я пришла в себя только на широкой как футбольное поле кровати, в клубке извивающихся рук и ног, уже не понимая, где начинается его тело и кончается мое…

Это было высшее наслаждение, которое я познала в жизни, и я счастлива, что изведала его… Итамар стал моим любовником, и эти несколько месяцев счастливой жизни я не забуду никогда! Нет большего счастья, чем любить и быть любимой!..

– И все это – благодаря ногам, – лукаво улыбнулась юная эфиопка, оглядывая своих слушательниц блестящими счастливыми глазами.

Потрясенные романтическим рассказом, дамы перевели дух.

– Это восхитительно! – зачарованно произнесла пуританка Джуди и неожиданно для себя вздохнула. – Как жаль, что не все обладают такой смелостью добиваться того, что желаешь!

– Вы – просто героиня, моя дорогая, – проникновенно добавила Рахель. – Молодость – это время, когда все позволено, и грех упускать эту возможность!

Становилось жарко. Сауна разогрелась до такой степени, что представляла опасность для жизни. Разгоряченные, возбужденные жгучими воспоминаниями и жаркой атмосферой дамы решили продолжить разговор в прохладной джакузи. Веселые и помолодевшие, они вышли из полутемной сауны и еще раз подивились божественному сложению шоколадной фигурки. Разгоряченная сладкими воспоминаниями, Ясмин, в свою очередь, с удовольствием оглядела своих новых подруг, перед которыми смогла раскрыть душу и которые так правильно поняли ее.

Прохладная пена джакузи обволакивала разгоряченные сауной тела, чистая вода, струясь, ласкала кожу и нежно массировала каждую точку чувствительных тел. Дамы расслабились, блаженные улыбки скользили по их лицам, каждая вспоминала что-то свое, романтическое, полузабытое, похороненное глубоко-глубоко в недрах души.

Джуди и Рахель одновременно повернулись к юной подруге, желая продолжить беседу. Причем вопросы милых дам выдавали их потаенные мысли и образ жизни.

– Почему же вы не сделали карьеру манекенщицы после такого удачного начала? – улыбаясь, спросила американская врач, удивляясь, что такая привлекательная девушка не попала на конкурс красоты.

– А что случилось дальше? Как развивалась ваша любовь? – заинтересовалась романтически настроенная пожилая секретарша.

Шоколадная Венера опустила длинные, загнутые ресницы:

– О, все произошло не так, как мы предполагали… После нашей первой встречи во мне проснулась неожиданная уверенность в себе, и я откровенно призналась ему в своих чувствах. Какого же было мое изумление, когда и он, обнимая и целуя меня, сказал, что пожелал прийти на демонстрацию проекта только потому, что там была я!.. Мы любили друг друга страстно, со всей пылкостью первой, девственной любви и несколько месяцев были очень счастливы вместе. Я уже мечтала о том, как познакомлю его с родителями, и строила планы совместной жизни, но у непреклонной судьбы были другие планы на этот счет… – Раздался долгий прерывистый вздох, и на длинных ресницах крошечным хрусталиком блеснула слезинка.

Девушка сердито смахнула ее и продолжала:

– Решительная Наома вбила себе в голову, что, если мы имели такой успех с нашим девственником-учителем, то люди, более него сведущие в красоте, оценят и ее фигуру по достоинству. Не осуждайте ее – какая девушка не мечтает стать манекенщицей!.. И вот она, дурочка, клюнула на объявление в паршивой местной газетенке, что известная фирма фотографа Н* объявляет конкурс манекенщиц на рабочее место и т. д. Она позвонила по указанному телефону, ее попросили прислать фотографию, а потом пригласили на просмотр. Окрыленная, она полетела в Тель-Авив. Дальше… Вы знаете, что бывает дальше!.. Таких случаев сотни!.. Ничего не подозревающую девушку сфотографировали в разных позах, будто бы для того, чтобы сделать фотоальбом, с которым начинающие манекенщицы представляются различным рекламным агентам. Потом потребовали колоссальных денег за этот альбом, потом потребовали, чтобы она разделась и снялась в неглиже, но она, естественно, отказалась. Она сумела вовремя убежать из гостеприимной конторы, так что несчастья не произошло…

Джуди и Рахель во все глаза смотрели на говорившую.

– Вот так! – Ясмин печально оглядела своих новых подруг. – Потом начались звонки с требованием денег – наивная глупышка еще перед съемками дала прохвосту свои координаты – ведь он был так вежлив, приятен, обходителен в общении!.. Потом негодяй позвонил и предложил сниматься в обнаженном виде вместо уплаты за альбом. Наома, разумеется, послала его подальше. Тогда начались уже совсем другие звонки – мерзавец разместил ее фото и телефон в Интернете с условием отменить «рекламу», если она согласится сниматься обнаженной. Отличные фотографии – ясные, отчетливые, понятные каждому. И подпись под ними – «Я жду тебя. Недорого. Позвони». И номер телефона. – Ясмин вздохнула и печально посмотрела на кипящий водоворот белой нежной пены. – Что было делать? В полиции внимательно рассмотрели наше заявление и еще внимательнее и обстоятельнее – предъявленные доказательства, то есть фотографии и «линк». О да, полицейские смотрели на фотки с большим удовольствием!.. Еще бы – такие кадры! Негодяи! Опытные следователи пришли к заключению, что насилия не было, истица фотографировалась по собственному желанию, и что, следовательно, состава преступления в деле нет. Что касается размещения фотографий для массового просмотра – то это недоразумение мы должны сами улаживать с противной стороной. Желаем успеха. Каково!..

Тогда мы пошли к знаменитому Н* – ведь подонки фотографировали от его имени и объявление было от его имени. Тот, разумеется, ничего не знал ни о конторе, ни о конкурсе, и вообще никакими манекенщицами он не занимается, о чем речь? Он посочувствовал бедной девушке, посоветовал быть осторожнее, поцокал языком, покачал головой и развел руками. Все.

Бедняжка сменила телефон и переехала на другую квартиру, на улицах ей пришлось закрывать лицо и не ходить на танцы и в бары – это было просто опасно, ее узнавали повсюду, и обращение было соответствующим. Господи, что она пережила!.. Друг бросил ее. Потом потихоньку дело забылось, а она осталась оплеванной, с незаживающей раной в душе. Вот так. – Ясмин оглянулась на потрясенных страшным рассказом дам. – Но больше всего пострадала я. Наш чересчур ответственный учитель решил, что это он виноват в том, что девчонка возомнила о себе невесть что, и как мог поддерживал жертву, даже ходил с нами к фотографу Н*. Когда друг бросил мою подругу, Итамар по доброте душевной стал проводить с ней долгие вечера, чтобы бедняжка не чувствовала себя так одиноко… А потом… – Слезы брызнули из прекрасных глаз, и Ясмин выскочила из джакузи, чтобы найти салфетки и вытереть распухший носик и красные, как у кролика, глаза.

– Ужас какой! – Джуди с трудом перевела дух и оглянулась на работницу юридической фирмы. – Неужели ничего нельзя было сделать?

Рахель печально кивала:

– Я слышала о подобных случаях. Их много, все об этом знают, но все равно каждый год десятки дурочек попадаются в эти сети. Эта девочка молодец, что решительно прервала всякие связи – мне рассказывали, что такие же подонки заставляли глупышек сниматься для порноизданий. А полиция ничего не может сделать – ведь доказательств насилия нет! Да и кому охота связываться с этой мафией!..

Длинные стройные ноги осторожно ступили на край джакузи, и успокоившаяся девушка опять погрузилась в кружево белой пены.

– А что произошло потом?

Ясмин грустно усмехнулась:

– Мои подруги по классу и я были в шоке от всего происшедшего… А Итамар… Вы знаете, он такой нежный и ранимый… Больше всего его поразило, что все отвернулись от пострадавшей девушки, хотя все знали, что она – невиновна. Знаете, – ослепительно сверкнули синеватые белки глаз, – Итамар очень ответственный человек, и он решил, что первый виноват во всем происшедшем. Поэтому, чтобы загладить свою вымышленную вину, он взял девушку под свою опеку. Они сблизились, и… – Ясмин глубоко вздохнула. – А я осталась одна… Вот уже целый год, как я ничего не знаю ни про свою подругу, ни про Итамара. Грустно, правда? – Девушка как-то очень по-детски взглянула на старших подруг. – Я не смогла найти себе друга, потому что по-прежнему люблю его, и нет, и не может быть парня, который сравнится с ним…

– И вы приехали сюда, чтобы забыться? – ласково погладив тонкую темную ручку, спросила старшая дама. – Вы правы. Все образуется… – Она посмотрела на часы, висящие на золотистой сосновой стене. – Я думаю, что ничто так не залечивает душевные раны, как хороший обед. Вы не проголодались?

Действительно, время было позднее. Выйдя из джакузи, наши прекрасные дамы договорились встретиться через полчаса в маленьком уютном холле, чтобы вместе пойти в какое-нибудь кафе перекусить. Переодеваясь, каждая из них думала о своих новых знакомых и удивлялась, как быстро они нашли общий язык, несмотря на немалую разницу в возрасте, общественном положении и воспитании. Каждая удивлялась и самой себе – откровенничать на интимные темы не входило в привычки ни одной из них, и вдруг – что случилось? Откуда такая открытость?..