Текст книги "С холодильником по Ирландии: «Гиннеса» много не бывает"

Автор книги: Тони Хоукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Страсти разгорались.

До тех пор, пока их не охладил голос с улицы.

– Ребята, вы что, правда внутри?

Пришел Батч.

– Дэйв сказал, что вы здесь.

Спасибо, Дэйв.

– Дайте место, я вхожу, – сообщил он.

Я надеялся, что соседи этого не слышали.

Батч был сильно пьян. Он обратился к своей вынужденной аудитории с бессвязной горькой речью, главной темой которой было неудовлетворительное состояние его личной жизни в настоящее время. Это было очень смешно, и даже в таких обстоятельствах он нас рассмешил. Но был он забавным или нет, нам все еще хотелось, чтобы он ушел. Он, похоже, пребывал в блаженном неведении того, что его тирада о неудовлетворительных сексуальных связях мешала начать новые.

– Оскар Уайльд сказал по этому поводу, – продолжал он. – «Любовь – когда между двумя глупцами возникает недопонимание».

Я подумал: «Да, и, пожалуйста, не мог бы ты свалить и дать нам возможность недопонять друг друга. Мы уже полтора часа до смерти хотим, чтобы между нами возникло недопонимание. Честно говоря, единственное, что мы поняли друг о друге, это то, что нам отчаянно хочется немножко недопонимания. Понимаешь?».

Наконец он ушел, но до этого подкатил холодильник ко входу со словами:

– Я принес холодильник, чтобы он присмотрел тут за вами.

Да, да. Очень смешно. Иди уже!

Существует причина, почему люди нечасто занимаются любовью в собачьих будках. Даже собаки этим не занимаются. Они скорее предпочтут испытать унижение и сделать все на улице, прилюдно, чем заняться этим в будке. Однако к нашей чести, Карен и я попытались и в данных обстоятельствах, мне кажется, справились неплохо. Одна из главных проблем состояла в том, что будка была для меня слишком короткой, и мои ноги пришлось высунуть наружу. Этим вечером, ясным и прохладным, сие означало, что во время наших занятий у меня были холодные пятки не только из-за того, что кровь прилила к другим местам. Из-за необходимости держать ноги снаружи будку пришлось оставить открытой, поэтому временами порывы холодного ветра проникали туда, где, как правило, холодному ветру не рады. Недостаток пространства для головы тоже порой создавал неудобства, и, если кто-то из нас терял концентрацию или на время забывал, где мы (об этом трудно забыть, но хочется верить, что это так), то тут же после удара головой вспоминал о своем местоположении. (Я описываю ночные события с некоторым сожалением, потому как использовать здесь слово «удар» могу лишь в самом целомудренном смысле.)

В общем, искусственные препятствия, которые нам пришлось преодолевать, сделали наше свидание похожим на участие в игре «Это нокаут». (Мне хотелось думать, что это был мини-марафон.) Мы старательно выступали за Банбери, но, вероятно, так и не смогли обойти Кеттеринг и выйти в европейскую лигу.

Утром я проснулся и выглянул на улицу. Оттуда на меня смотрел холодильник. Он ревновал, можно даже не сомневаться, но его вполне можно было понять. В конце концов его никогда не включали в розетку, а меня вот включили.

И за это я получил занозу.

Глава 23
Триумфальный вход
(Название, которое подошло бы предыдущей главе)

Сегодня праздничный понедельник, выходной. Было бы воскресенье, я бы сходил на исповедь. Слава Богу, мне наконец-то было в чем исповедаться.

– Падре, простите меня, прошлой ночью я переспал с девушкой в собачьей будке, прямо на глазах у холодильника.

Интересно, сколько «Аве, Мария» можно за это получить? Скорее всего, такого прегрешения не значилось в нормативной таблице искупления грехов.

На самом деле любую мою исповедь пришлось бы начать словами: «Простите меня, падре, ибо я вообще-то не католик».

Этого точно не было в нормативной таблице искупления грехов.

После эмоционального подъема на короткой церемонии, свидетелями которой стали Дэйв и Батч, Карен выплатила мне 16 пенсов, мы приклеили липкой лентой все монеты к холодильнику, и я почувствовал исключительную усталость. Мои силы угасали и требовали для восстановления калорий, которые мог обеспечить завтрак. Поэтому я отправился на набережную в кафе, которое мне рекомендовал Батч. Когда я вонзил зубы в свой омлет, меня осенило, что путешествие почти закончилось, и Дублин находится всего в нескольких часах езды отсюда. Чувства облегчения и грусти одновременно сменились беспокойством. Возможно, всего один день отделял меня от огромного разочарования.

До настоящего времени политика «поживем – увидим» работала на ура, но теперь настало время для дальнейших планов. Я остро чувствовал, что финал столь эпического путешествия требует какой-нибудь торжественной церемонии закрытия, и, покончив со своим завтраком, уже знал, что делать.

Я заказал второй чайник чая, позвонил с мобильного в офис «Шоу Джерри Райана» и рассказал о своей идее. Им понравилось.

– Мы перезвоним тебе через десять минут, Тони, – сказал Уилли, один из продюсеров шоу, – это стоит того, чтобы прервать наш выходной. Мы выясним, как именно можно это сделать, и выпустим тебя в эфир для беседы с Джерри. Завтра утром ты будешь у нас темой дня, только надо все подготовить.

Ответ, которого я и ожидал.

Джерри был в восторге, как всегда.

– У меня на линии Тони Хоукс, Человек-с-Холодильником, который за время своего путешествия по этому прекрасному острову завоевал сердца ирландцев и искупался в щедром гостеприимстве под стать национальному герою, попутно едва не утонув в паре пабов. Как у тебя дела сегодня утром, Тони?

– О, все отлично, Джерри!

– По-моему, ты на финишной прямой своей легендарной эпопеи. Отличная работа, мои поздравления! Так как ты собираешься завершить это путешествие?

– Ну, я хочу войти в Дублин с холодильником и хочу, чтобы люди присоединились ко мне.

– Хорошая идея, что-то вроде триумфального входа.

– Именно.

– Знаешь, Цезарь никогда не вводил свои легионы в Рим, но думаю, в этот раз мы можем сделать исключение – ты можешь взять холодильник в Дублин.

– И я подумал, что будет здорово, если люди присоединятся ко мне в этом марше с какими-нибудь бытовыми приборами.

– Еще круче: «С друзьями для холодильника».

– Именно, и я не говорю только о холодильниках, приносите чайник, тостер, да что угодно, потому что все бытовые приборы нужно выпускать за пределы кухни.

– Вы слышали это, друзья? Человек взывает к свободе разума, так что вытаскивайте из розетки ваш кухонный или любой другой бытовой прибор и присоединяйтесь завтра к маршу Тони, будь это чайник, тостер или утюг – или даже плита, морозилка или микроволновая печь.

Микроволновая печь. Мне надо было путешествовать с микроволновкой, я бы управился в три раза быстрее!

– А теперь, Тони, слушай внимательно, – продолжал Джерри, – я рассказываю разработанный маршрут твоего шествия. Мы хотим, чтобы люди со своими бытовыми приборами присоединились к тебе у станции Конноли в 11 утра, собрались там с миксерами, кухонными лопатками и чем угодно, и торжественная процессия двинулась по Тэлбот-стрит, Генри-стрит, до торгового центра «ИЛАК» на Мэй-стрит, где тебя будет ждать фантасмагория, чтобы наконец завершить твое путешествие. Так что пошевеливайтесь, друзья! Мы хотим сделать прибытие Тони в столицу зрелищным вступлением в Рим в стиле Диснея, мы хотим, чтобы его провезли если не в настоящей карете, то, по крайней мере, в воображаемой, перед всем ирландским народом. Тони, отдыхай, и до связи завтра.

Неплохо. Есть результат. Один звонок за завтраком – и страна мобилизована в мою поддержку. Непросто будет снова привыкнуть к жизни в Лондоне.

Мне вполне понравился план, и я заказал еще один чайник чая.

Я уже начал было грезить наяву о том, как толпы людей на улицах Дублина будут меня приветствовать, как смутно знакомый голос вернул меня на землю.

– Ну что, Тони, как поживаешь?

Это был Джим, один из приятелей Тома, с которым я познакомился в городе в пятницу вечером. Я рассказал ему, как поживаю, а именно – как сильно я начинаю уставать.

– Так почему бы тебе не остаться у нас сегодня вечером? Дженнифер не будет возражать, – великодушно предложил он.

Я не мог отказаться от такого предложения, хотя и подозревал, что, если соглашусь, вряд ли это понравится всем.

Но я зря волновался. Я льстил себе, думая, что Карен так или иначе начнет переживать.

– Боже, не хотела бы я провести там еще одну ночь, – сказала она после того, как я рассказал ей о своих намерениях, – к тому же мне тоже нужно немного поспать.

Я решил, что Карен – потрясающая девушка. Это чтобы не признавать, что моя гордость несколько уязвлена. Некая часть меня, конечно, надеялась, что я буду спать в собачьей будке, лишь бы кое-кто не гавкал.

Пора делать подарки.

– Вот. Они – твои, – сказал я, улыбаясь.

– Ух ты, потрясающе! Ты уверен?

Я кивнул.

– Спасибо, Тони, мне, правда, очень приятно.

Они были ей немного велики, но все-таки красные шорты хоть как-то напомнят ей обо мне.

Джим даже поднялся рано утром и в семь утра подвез меня к трассе в Дублин. Так что у меня было четыре часа на поездку, на которую, как заверяли, уйдет чуть больше двух.

– Все будет отлично, – сказал Ниалл на тихой домашней вечеринке, которую Джим и его жена Дженнифер устроили в мою честь, – машин будет много, все возвращаются в Дублин после праздничных выходных.

Это звучало вполне правдоподобно, однако на деле история оказалась совсем иной. Не так уж много автомобилей и полнейшее отсутствие интереса к автостопщику с холодильником.

К 8 часам я проехал около десяти миль, благодаря Сирилу, седовласому, но в хорошей форме мужчине лет шестидесяти. Он сказал, что ему холодильник показался «большой белой коробкой», что было довольно верным замечанием и отлично характеризовало сущность моего безмолвного спутника. Я даже не пытался воспользоваться его способностью охлаждать. На тот миг, судя по тому, как разворачивались утренние события, я не был уверен, что хоть что-то могло остудить мою горячую голову.

Я не должен был принимать предложение Сирила. Очевидно, когда дело касалось путешествий автостопом, за весь этот месяц я так ничему и не научился, потому что я совершил ту же самую ошибку, что и в первый раз, когда согласился на первое предложение в начале путешествия. Желая начать день с рывка, я принял предложение от человека, который собирался проехать всего несколько миль, и, таким образом, уехал с удачного отрезка дороги только для того, чтобы через несколько минут ловить машину в чрезвычайно неудачном месте.

И вот – еще одна попытка. Насколько я знал, никто никогда раньше не путешествовал автостопом в прямом радиоэфире. Обычно ловишь автомобиль с работающим по найму шофером-профессионалом. Я был весьма наивным, полагая, что слава, которая шла впереди меня, означала, что я не буду сталкиваться ни с какими трудностями, и совершенно не предполагал, что Сирил высадит меня именно на этом участке дороги, который был для автостопщика чем-то вроде бесплодной пустыни, с кружащимися над головой стервятниками.

Я стоял на трассе Р-741 у перекрестка, до поворота на Касл-Эллис. Перекресток был прямо посредине длинного отрезка прямой дороги, где машины развивали такую скорость, что просто не замечали путника. А те немногие, которые ехали достаточно медленно, чтобы успеть остановиться без ущерба для безопасности движения, сворачивали с трассы и потому в любом случае были для меня бесполезны. Ситуация казалась безвыходной. К девяти часам я начал отчаиваться. Я пытался махать машинам, но из-за этого стал похож на сбежавшего из психлечебницы, и потому это тоже не принесло никаких результатов. Мои опасения начали перерастать в легкую панику, когда мне позвонили из «Шоу Джерри Райана» и попросили поговорить с Джерри после того, как закончится очередная песня. Я уже приготовился к интервью, но тут сигнал исчез и связь прервалась. Этот отрезок дороги был ужасен не только потому, что здесь было невозможно поймать машину, но и потому, что в этом районе мобильная связь на вдохе появлялась, а на выдохе исчезала.

Впервые за три с половиной недели я очень беспокоился. Я должен был быть в Дублине в 11 утра, а сам все еще торчал неизвестно где, и надежд на то, что что-то изменится, было мало. Я обязан был что-то предпринять.

Я оставил свой холодильник и рюкзак у дороги и пошел по узкой аллее в сторону Касл-Эллиса. Я понятия не имел, что собираюсь делать, но знал, что просто стоять нельзя. Пройдя сотню метров, я увидел троих мужчин, которые изо всех сил пытались погрузить в фургон лошадь с жеребенком. Я подождал, пока они закончат, а потом обратился к ним:

– Простите, вы случайно не знаете, нет ли здесь где-нибудь телефона?

– Есть, – ответил один из них, – но это в деревне, и туда придется пройтись.

– Дело в том, что я должен давать интервью на радио, а сигнал моего мобильного пропал.

– Ну, – сказал другой, – мы бы подвезли тебя, но «рейнджровер» забит инструментами, мы втроем в нем еле помещаемся.

Они выглядели дружелюбно, и обстоятельства требовали напористости. И я надавил.

– А, может, я потесню лошадей? – спросил я, отчаянно пытаясь скрыть свое отчаяние. – Это довольно срочное дело.

Я был отчаянным парнем.

– Ну… только вот жеребенок не привык путешествовать в фургоне.

– Может, я смогу его успокоить. Ну, вроде как, сказать пару ласковых слов.

Я был крайне отчаянным парнем.

– Ну…

– Я обещаю не подавать на вас в суд, если меня лягнут или что-нибудь в этом роде.

Я превысил шкалу отчаянности.

Все решало время. Если меня не подвезут и придется идти в деревню пешком, то оставалось бы только ловить Деймона Хилла. Шансы были, так как у него дом где-то в Ирландии, но даже тогда успех оставался бы под вопросом.

Самый высокий из троих посмотрел на меня, пожал плечами и указал на фургон.

– Ладно, залезай.

Да! Боже, до чего я был благодарен.

– Ох, огромное спасибо, вы мне очень поможете, – сказал я, вполне вероятно, перестаравшись с благодарностями. – Только боюсь, у меня есть кое-какой багаж.

– Ничего.

Они еще не видели.

Я пошел назад и подождал их на перекрестке, и, когда «рейнджровер» подъехал, водитель увидел холодильник. Его челюсть отвисла.

– Черт дери, не верю своим глазам! – сказал он. – Я слушаю этого парня последние две недели!

– Что ты имеешь ввиду? – спросил его приятель, сидящий на заднем сиденье.

– Я слушаю его. Он ездит по стране со своим холодильником.

– Со своим чем? – выдохнул сидящий на пассажирском месте.

– С холодильником. Со своим холодильником – это парень с холодильником.

Пассажир высунулся из окна.

– Господи Иисусе, ты прав! Черт дери, у него холодильник!

– Да ладно! – сказал тот, что сидел сзади; обзор ему загораживала стопка седел.

– Да! Выйди и посмотри.

Он вышел и посмотрел.

– Черт тебя дери, это холодильник.

– Я же говорил.

– Это парень с радио. Парень с холодильником.

– О чем ты, черт тебя дери, что за парень с радио?

– Я же сказал, он путешествует по стране, кажется, из-за пари.

– Пари? С холодильником?

Как хорошо, что я не спешил…

Прошло еще десять минут, прежде чем мы решили куда-то ехать, так как нам надо было как следует обсудить, кто я такой и что я делаю. Один из трех ребят просто не мог поверить в то, чем я занимаюсь.

– Но, черт дери, холодильник! Почему, черт дери, холодильник? – твердил он.

И не важно, сколько раз я ему говорил почему, он все равно недоверчиво тряс головой.

Я забрался в кузов с лошадьми и изо всех сил постарался оказать успокаивающее воздействие на жеребенка. Хотя на самом деле он был гораздо спокойнее, чем я.

Время шло.

Это было одно из самых диких путешествий, которые я когда-либо совершал. Менее чем через два часа «Шоу Джерри Райана» должно было посвятить целый час празднованию моего путешествия по Ирландии. А я, главный герой этого мероприятия, все еще был тут, в кузове с лошадью, жеребенком и холодильником, и по сельским дорогам графства Уэксфорд меня везли трое нервных объездчиков лошадей.

Я уселся на пол фургона, устланный сеном, и задумался о своем положении. Чтобы быть точным, я находился где-то под хвостом лошади на юге Ирландии. Но было еще кое-что поважнее – можно было провести глубокую параллель, по крайней мере, для тех, чей ум находился в таком же замешательстве, как мой. Три мудреца. Стойло с сеном. Торжественный вход в столицу страны. Разве не очевидно? Я – новый Мессия.

Может быть, мое путешествие не заканчивалось, а только начиналось. Может быть, все, чему я научился, и мудрость, которую я почерпнул за последний месяц, возвещали об заре эры философии холодильника. Будущее было предопределено. Я должен донести послание холодильника людям, я должен всем рассказать об этом.

– Я – бог! – воскликнул я. – Разве вы не видите, лошади, я – бог!

На этой фразе лошадь подняла хвост и торжественно уронила мне на колени три больших куска качественного навоза. Это было очень вовремя, явный ответ на мое смехотворное заявление. Если бы я заявил это какому-нибудь человеку, он, вероятно, обернулся бы ко мне и сказал: «Бред сивой кобылы!», но лошадь смогла наглядно выразить те же чувства.

Помимо нечестивого ответа лошади, была еще одна причина усомниться в моих мессианских полномочиях. Согласно Новому Завету, Иисусу все же удалось прибыть к моменту своего торжественного прибытия в Иерусалим. А в данном случае росла вероятность того, что мне придется узнавать из вторых и третьих рук о том, как прошло мое вступление.

Трое мудрецов высадили меня у телефонного автомата в Балликенью, прямо у «иерихона» [6]6
  Иерихоном британцы в шутку называют туалет.


[Закрыть].

– Удачи, – сказал Дес. – Мы как раз говорили о том, что еще не дали имя жеребенку, и решили, что назовем его Фриджи.

Фриджи. Еще одно живое существо – молодую лошадь – назвали в честь холодильника. Я был тронут. Холодильник вошел в семью, когда был крещен как Сирша Моллой, но теперь, особым образом, он завел свою собственную приемную лошадиную семью. Я поблагодарил трех друзей и сказал им, что если через несколько лет лошадь по кличке Фриджи выиграет скачки «Гранд Нэшнл», это будет самый счастливый день в моей жизни.

– Как идут дела, Тони? – спросил Джерри, начиная интервью.

Пока не очень. У меня было не самое удачное утро, и я добрался только до Балликенью.

– Боже, если не поторопиться, ты не успеешь. Ладно, если кто-нибудь за рулем машины, автобуса или фургона находится недалеко от Балликенью, высматривайте Тони и его холодильник, чтобы отвезти его в Дублин, это в конце концов вопрос национального масштаба. Мы должны доставить его к станции Конноли к одиннадцати, чтобы вы могли присоединиться к нему со своими бытовыми приборами для торжественной процессии к центру «ИЛАК». они, людей непременно будет много, но у тебя найдется что сказать напоследок, что могло бы заставить нерешительных выразить свою поддержку?

Что ж, все, что я могу сказать Джерри, – то, что какие-то марши проходят за что-то, какие-то – против чего-то, но никогда не было маршей ради абсолютно ничего. У нас есть шанс это исправить. Хватайте ваш тостер и чайник и узнайте, как узнал я, как здорово посвятить себя чему-то истинно бесцельному. Делая что-то, в чем нет ни малейшего смысла, мы исключаем вероятность неудачи, потому что в каком-то смысле, чем хуже все идет, тем скорее дело можно посчитать успешным.

Именно! Очень воодушевляет, Тони, и нисколько не запутано. Что ж, здесь у тебя в союзниках славный народ Ирландии! Вот ваш шанс присоединиться к маршу, который выпустит на волю всю ерунду и бесцельность мира!

Верно. Конечно же, мы используем слово «ерунда» в самом положительном его значении.

Естественно. Что ж, Тони, удачи на последнем этапе путешествия сегодня утром, и мы ждем с нетерпением возможности пообщаться с тобой позже. Два наших лучших репортера, Бренда Донахью и Джон Фарелл, подробно расскажут нам, что именно будет происходить во время триумфального марша и последующего празднования у центра «ИЛАК». Это громкое событие, и не забудьте принять в нем участие, потому что пора дать право самовыражения вашим бытовым приборам. Тони, доброго утра.

– Доброго утра, Джерри!

Когда я вышел из телефонной будки, тут же подкатил грузовик, и водитель опустил стекло.

Я только что слышал тебя по радио, и ты подождешь здесь минут двадцать, я вернусь и довезу тебя до Арклоу.

И уехал.

У меня не было причин сомневаться в том, что он вернется, но я не мог себе позволить роскошь двадцати минут, и, если бы меня предложили подвезти до того, как он вернется, я бы согласился.

Пока ловил машину, я попытался придумать речевку, которую могли бы скандировать все участники марша, гордо шагая по Дублину. Я придумал несколько, но больше всего нравилась одна, которой надо бы научить толпу по прибытии:

Тони: Что мы хотим?

Толпа: Мы не знаем!

Тони: А когда мы этого хотим?

Толпа: Прямо сейчас!

Это цепляло.

Кевин и Илейн опередили водителя грузовика. Они слышали интервью и специально сделали небольшой крюк, а так как они тоже направлялись в Арклоу, я запрыгнул в их фургон, и мы поехали на север. Это была молодая пара, обоим примерно по двадцать, и, возможно, они были самыми молодыми из всех, кто меня подвозил.

– Если сейчас позвонить, мама Илейн приготовит нам всем завтрак в Кортаун-Харбор, – сказал Кевин.

– Это было бы здорово, но я опаздываю.

– Жаль, потому что она делает потрясающие завтраки.

Добравшись до Арклоу, я снова ловил машину. Я посмотрел на часы – 9:45. Успеть еще можно, но если я здесь простою долго, «Шоу Джерри Райана» придется поспешно пересмотреть свою программу.

Остановилась красная машина, и я подбежал, чтобы спросить водителя:

– Куда вы едете?

– В Дублин, – последовал волшебный ответ.

Я успевал точь-в-точь к нужному часу, но говорить о том, что все в порядке, было рано.

Питер был на тот момент безработным и ехал в Дублин к своим друзьям. Он не так давно был студентом, и, похоже, ему до сих пор нравилось жить так, чтобы совершенно не напрягаться. К сожалению, одной из сторон жизни, где проявлялся этот стиль, было вождение. То, что обещало стать громко-гудящим, шино-скрипящим и рискованным штурмом Дублина, стало неспешным воскресным въездом в город. Для полной картины нам не хватало одеяла в клеточку на заднем сиденье и жестянки с леденцами.

Поскольку большую часть времени я смотрел на часы и считал, сколько километров осталось до Дублина, я совсем забыл о всей серьезности происходящего. Питер был последним, кто меня подвозил. Вот и все, путешествие автостопом закончилось. Больше мне не придется стоять на обочине, полагаясь на милость местных водил. Мне будет этого не хватать.

Ну, во всяком случае кое-чего.

– Я могу высадить тебя у станции Сидни-Пэрейд-Дарт, мои друзья живут недалеко оттуда. В любом случае это быстрее, чем ехать в плотном воскресном потоке через центр, – сказал Питер.

– Как ты думаешь, у меня получится добраться на Конноли-стрит к одиннадцати?

– О, уверен, что все получится!

Почему люди так делают? Говорят «я уверен», когда абсолютно не уверены. Люди часто говорят: «О, уверен, что все получится», чтобы продолжить разговор. «Я должен обратиться с речью к группе фанатиков-шиитов о никчемности Аллаха, и немного волнуюсь по поводу того, как все пройдет». – «О, уверен, что у тебя получится!»

Было чуть больше половины одиннадцатого, когда мы приехали на станцию Сидни-Пэрейд. Через дорогу был опущен шлагбаум.

– Это значит, что прибывает поезд; если ты поторопишься, можешь на него успеть, – сказал Питер.

– А долго ждать следующего, если я пропущу этот?

– Они ходят каждые пятнадцать минут.

– Черт, тогда мне лучше успеть. Пока.

Я бросился бежать, едва успев пожать Питеру руку. С последним спасителем обошлись с презрительной фамильярностью второй половины, совершающей ежедневный забег к станции. Бедному парню даже не предложили подписать холодильник.

Я спешил изо всех сил, учитывая, что спешить с моим багажом было непросто. Когда я вбежал на станцию, на платформу, откуда следовали поезда до Дублина, как раз прибывал поезд, и я знал, что должен сесть в него. Еще пятнадцать минут – и будет слишком поздно. Времени на то, чтобы покупать билет, не было, и я был готов заплатить все штрафы, которые могли на меня наложить. Лишь бы сесть на этот поезд! Я пробежал мимо касс, с грохочущим и шатающимся холодильником за спиной и впереди увидел самое страшное – механические турникеты. У меня не было шансов проскользнуть мимо них, над ними, под ними, а ворота, через которые можно было провезти объемный багаж, открывал служащий. Я обратился к нему.

– Здравствуйте, не могли бы вы открыть ворота? Пожалуйста! Я должен успеть на этот поезд.

Он неохотно поднял глаза.

– У вас есть билет?

– Нет, но я куплю билет на конечной станции или где-нибудь еще, только, пожалуйста, откройте ворота!

– Но вам не разрешается…

– Прошу вас! Я Человек-с-Холодильником, и я должен быть на станции Конноли-стрит, чтобы участвовать в «Шоу Джерри Райана»!

Не уверен, что именно это на него подействовало, может, он просто он испугался настойчивости, с которой к нему обращались, но в любом случае нажал кнопку, которая открывала ворота. Я проскочил через них и добежал до поезда как раз в тот миг, когда закрывались автоматические двери. Я попытался захватить закрывающиеся двери изнутри, чтобы заставить их снова открыться, это, как я знал, срабатывало в лондонском метро, но в данном случае давление закрывающихся дверей было настолько сильным, что мне пришлось выдернуть руку во избежание угрозы ее потерять. Поезд отошел от станции, а с ним – мои шансы торжественно войти в город вовремя. Я достал свой мобильный телефон и позвонил на «Шоу Джерри Райана». Линии были заняты. Несомненно, они были увлечены последними приготовлениями для чрезвычайно волнующего прямого репортажа с городских улиц.

Пока они все это готовили, главные герои нервно метались по пригородной станции, думая, что это каким-то образом ускорит прибытие следующего поезда. Либо Питер ошибся по поводу интервала между поездами, либо помогло вышагивание, потому что через семь минут на станцию прибыл еще один поезд.

Поезд делал чрезвычайно много остановок. Сэндимаунт. Давай же, поезд, ты можешь ехать быстрее. Лэнсдон-роуд. Мы просто тянули время. На Пирс-стрит я заметил, что пассажиры начали на меня оглядываться. Я не мог понять, почему. Допустим, я вспотел и у меня холодильник на тележке, но, если не считать этого, я был абсолютно нормальным. Тара-стрит. Тара-стрит звучало как имя звезды в дешевом порно-фильме. Зашла женщина с двумя малышами в двухместной коляске. Они были еще слишком молоды, чтобы осознать, что во мне есть что-то странное, но посмотрели на меня так, будто инстинктивно поняли, что со мной что-то не то. Негодяи.

Когда мы пересекли реку Лиффи, я понял, что мы уже где-то рядом. Было 10:53. утра. На станции Конноли кондуктор помог мне спустить холодильник вниз по ступенькам, прямо как ребенка в коляске.

Как в голливудском фильме в 10:59 я был почти на месте, у станции. Теперь в любой момент на меня могла наброситься возбужденная толпа, обрадованная тем, что я все-таки их не подвел.

Я вышел через главный вход и начал спускаться по лестнице. Передо мной была – минуточку, это, должно быть, ошибка? – обычная улица во вторник в 11 утра. Где обожающие меня фанаты? Орды поклонников? Сторонники идеи со своими бытовыми приборами? Ничего. Никого. Только машины.

Я понял, видимо, что вышел не туда. «У главного входа», – сказали мне. Это, вероятно, какой-нибудь боковой вход. Это означало, что я не успел на прямое включение «Шоу Джерри Райана» в одиннадцать часов, вот идиот – даже не смог найти нужный вход.

Я развернулся и собрался вернуться на вокзал. Слева ко мне подошел какой-то старик в килте с волынкой.

– Это холодильник? – спросил он.

В ближайшие месяцы будет нелегко привыкнуть, что мне перестанут так часто задавать этот вопрос.

– Да.

По крайней мере, ответ был несложным.

– Как тебя зовут? Джон? – спросил этот человек, нежно поглаживая свою волынку.

– Нет, Тони.

– О, верно, странно, потому что мне сказали встречать здесь в одиннадцать Джона Фарелла.

– Что ж, я точно не Джон Фарелл.

– Но они говорили что-то о холодильнике.

– Кто?

– «Ар-ти-и».

– Радио «Ар-ти-и»?

– Я не знаю, моя жена разговаривала.

– Так тебя попросили прийти сюда из «Ар-ти-и»? – Да.

– О, теперь я понял! Они хотели, чтобы ты играл нам на улице во время моего торжественного входа. Джон Фарелл, видимо, репортер. Я тоже должен был с ним встретиться. Только беда в том, что мы не туда пришли, мы должны быть у главного входа.

– Это и есть главный вход.

Мое сердце екнуло.

– Что?

– Это главный вход на станцию Конноли.

– О!

Ладно, может, по какой-то причине толпа собралась в другом месте. Тут к нам подошел человек со шваброй в руках. Возможно, он выглядел усталым, напряженным и немного сумасшедшим, однако нельзя ожидать, что нормальные люди будут маршировать по Дублину с кухонными приборами. По крайней мере, у нас был один демонстрант.

– Привет, Тони, я Джон, – сказал он.

Значит, не демонстрант. Это был Джон Фарелл, лучший репортер.

– Приятно познакомиться, – продолжал он. – Боже, выглядишь потрясающе – посмотри на цвет своего лица, ты выглядишь так, будто объехал Вест-Индию, а не Ирландию.

Внезапно он перестал выглядеть сумасшедшим. Удивительно, как такая мелочь, как швабра в руке, может изменить мнение о человеке.

– Ну ладно, нам лучше идти, – с нетерпением проговорил он.

– Но, Джон, подожди, здесь никого нет. Ты уверен, что мы там, где надо?

– Мы там, где надо, все нормально. Такие вещи обычно медленно раскачиваются. – Он уже участвовал в подобном? Он продолжил: – Надо только начать, и все узнают об этом и присоединятся. У тебя есть радиоприемник с наушниками?

– Да.

– Тогда надевай наушники и слушай. Джерри как раз начинает, и, если мы перейдем к телефонному автомату, я проведу свой первый репортаж. Слушай, потому что я могу передать тебе трубку в любой момент.

Когда мы пересекли неутешительно пустую улицу, я надел наушники и не смог поверить своим ушам. Эффектная музыка – саундтрек из фильма «Бен Гур». А затем ее перекрыл чувственным и мелодраматическим голосом Джерри Райан.

– Он прибыл из-за океана, молодой человек со своим холодильником, он путешествовал по суше и морю в поисках смысла и цели в жизни. Мы говорим о Тони Хоуксе, Человеке-с-Холодильником. Тони Хоукс, который приехал, чтобы немного пожить среди нас, в каком-то смысле мессия. Мы чувствовали себя недостойными коснуться края его холодильника, но после поняли, что он обыкновенный человек, а его холодильник просто маленький холодильник – сын холодильника побольше – Большого Холодильника – огромного, гигантского Небесного Холодильника.

Мама дорогая, вот парня понесло!

– Он проехал нашу страну вдоль и поперек, он вошел в нашу жизнь. Мы приняли Тони Хоукса и его холодильник в наши сердца. Сегодня – финал его благородной одиссеи.