Текст книги "С холодильником по Ирландии: «Гиннеса» много не бывает"

Автор книги: Тони Хоукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава 12
Рошин

Спустя полтора часа я все еще стоял у дороги, и мое настроение начинало портиться. С чрезмерной самоуверенностью, граничащей с зазнайством, я думал, что могу выехать из города когда угодно и без проблем поймать машину, но реальность была иной. Еще через час стемнеет, и мне придется сдаться и вызывать такси обратно в Слайго. Могла моя печень пережить еще одну ночь в «Стрэнде»? Я тяжело облокотился о холодильник, уставший и отчаявшийся.

Два маленьких ребенка, мальчик и девочка, прошли мимо меня. Мальчик посмотрел с интересом и спросил:

– Что ты делаешь?

Я сам уже начал задаваться этим вопросом.

– Голосую.

Он кивнул. Похоже, его удовлетворил ответ, хотя он явно не знал, что значит «голосую».

– Ты только что из школы? – спросила маленькая девочка.

Я затряс головой, скорее с недоверием, чем в ответ на вопрос. Какие провода в ее мозгу могло замкнуть, что она выдала такую фразу? Полнейшее отсутствие логики. В этой стране ее ждет блестящее будущее.

Наконец остановилась машина. Но водитель вылез из нее и пошел в магазин через дорогу.

Издевательство.

Следующие десять минут все водители, похоже, были одинокими дамами, а по понятным причинам одинокие дамы не останавливаются. Особенно в субботу вечером и когда у парня холодильник. Мимо проехал священник, но он махнул рукой налево, давая понять, что очень скоро поворачивает. Довольно многие водители делали то же самое, и я отнесся к этому вежливому жесту с уважением, даже несмотря на то, что девять из десяти, по всей вероятности, нагло врали.

Мучительно долго тянулись следующие двадцать минут. Хватаясь за последнюю соломинку, я решил, что мне не хватает картонки с написанным на нем местом назначения. До сих пор я не утруждал себя этим занятием, потому что, в общем-то, в этом не было нужды. На самом деле было не важно, куда ехать, любая машина в нужном направлении вполне меня устраивала. Приятная девушка в магазине дала мне кусок картона, и после небольшой творческой работы фломастером я приступил к своему прежнему занятию с новыми силами, гордо держа перед собой табличку с надписью «Баллина».

И никакой разницы. Хотя нет, разница была. Теперь водители точно знали, куда они не собирались меня подвезти. Было почти полвосьмого. Я решил, что еще двадцать минут – и я сдамся, вызову такси и поеду назад к Энн-Мари. Трое подозрительных парней вывернули из-за угла и направились ко мне. Впервые за всю поездку я почувствовал себя немного неуютно. Был вечер субботы, они смахивали на отъявленных бандитов, и я мог стать объектом их возможных забав. Они собирались что-то сказать? Или, еще хуже, что-то сделать? Я затаил дыхание и закрыл глаза, но они молча прошли мимо. Был ли я для них слишком сложной задачкой, или они просто являлись законопослушными честными гражданами, не знаю. Вероятно, с холодильником я выглядел крепким орешком.

Я уже готов был сдаться и только начал собирать свои необычные пожитки, как передо мной остановился «воксолл кавалье». Я с подозрением посмотрел на него, в ожидании, что водитель выйдет из машины и направится в магазин, но тот оставался на своем месте и смотрел через плечо на меня. Я подбежал к окну.

– Вы едете в Баллину?

– Я тоже.

Мне снова подфартило.

Тем утром Крис был на ярмарке коз, а потом нанес краткий визит друзьям в Слайго, чтобы пропустить по стаканчику. Он видел меня по пути в город и узнал во мне странного парня, который рассказывал в начале недели о своем путешествии с холодильником. Он не удивился, что я все еще стоял у дороги, когда он снова выезжал из города. Он сам путешествовал по Ирландии автостопом много лет назад и знал, что дольше всего ему пришлось ждать, когда он пытался уехать из Слайго. Он отметил, что еще труднее было выбраться из Лимерика, и я отправил эту полезную информацию в затуманенный и измученный мозг.

Одна из наиболее утомительных сторон передвижений автостопом – это необходимость быть общительным и поддерживать беседу с тем, кто тебя подвозит. Будет невежливо принять предложение, запрыгнуть на пассажирское сиденье, а потом вырубиться, пока не доедешь до места назначения. Как бы я хотел именно так и сделать, но вместо этого весело болтал, хотя силы и покидали меня с каждой фразой до тех пор, пока Крис не высадил меня по адресу дамы, предложившей мне бесплатный номер в гостинице.

Одна из наиболее утомительных сторон принятия предложения о бесплатном размещении – это необходимость быть общительным и поддерживать беседу с тем, кто его тебе предложил. Будет невежливо явиться, выгрузить сумки, заползти в спальню и попросить разбудить пораньше. Как бы мне хотелось именно так и сделать, но вместо этого я весело болтал с Марджори, хотя силы и покидали меня с каждой фразой, пока чай не был выпит, пирог съеден, и я наконец-то не набрался смелости упомянуть о том, как я устал. Я извинился и сказал, что мне просто нужно поспать пару часов, и Марджори с пониманием показала мне мой номер.

Эта комната тоже была красивой, с прекрасным видом на реку Мой, благодаря тому, что дом стоял на крутом высоком берегу. Я поблагодарил Марджори за ее доброту.

– Тони, даже не думай об этом. Когда я услышала, что ты затеял, я просто должна была позвонить на радиостанцию и предложить тебе комнату. Я считаю, это прекрасная идея.

Конечно прекрасная. Я никогда и не сомневался.

Было почти полдевятого, когда я прилег, чтобы пару часов подремать.

Я крепко спал, но, когда проснулся, было всего 8:45. Я встал в туалет и выглянул в окно ванной – над рекой сияло яркое солнце. На востоке. Было утро. Я подремал двенадцать часов пятнадцать минут. И чувствовал себя очень хорошо.

– Хорошо спалось? – спросила Марджори за завтраком.

– О, отлично!

Отметив, что я выбрал на завтрак, Марджори оставила меня наслаждаться видом реки и болтать с другими постояльцами. Я понаблюдал за ними и решил не беспокоить. Их было трое: молодая женатая пара и одинокий толстый немец – все сидели за одним столом и явно не слишком весело проводили время. Они не произнесли за все время ни слова, и эта тишина, похоже, ужасно их угнетала. Стук столовых приборов по посуде отдавался эхом по всей гостиной и будто усиливался в десять раз. Становилось очевидным, что задача по введению слов в дело становилась для них все труднее с каждой минутой. Они склонили головы над тарелками с угрюмой решимостью, сознавая, что чем скорее они поедят, тем скорей закончится это неприятное мероприятие. Я был рад, что не сел за их стол.

Голос Марджори показался оглушительным, когда она вошла с великолепным завтраком на тарелке. Накануне за чаем она сказала мне, что прочла две кулинарные книги, и даже в рамках обычного завтрака явно хотела продемонстрировать мне свои умения в области кулинарии. Я нисколько не возражал, копченый лосось, томаты и прекрасный яичный омлет вполне меня устроили. Насколько я мог судить, она полностью заслуживала одну звездочку «Мишлен», которую, как она призналась, ей страстно хотелось получить. Но большое ли дело? Я никогда не понимал необходимость получать признание «Мишлен». Какая разница, что они думают? Кому нужны многоугольники на блюде?

Марджори уже была на пороге среднего возраста, но ее жизнелюбие било через край, как в юности. После того как молодая пара и теперь еще более толстый немец сбежали из гостиной в убежища своих номеров, она рассказала мне, как развелась с мужем и почувствовала, что начинается новая жизнь, а в будущем ее ждет только хорошее.

– Я живу полной жизнью! – сказала она. – Думаю, именно поэтому я поняла, что должна с тобой связаться, потому что то, что ты делаешь, означает, что ты тоже живешь полной жизнью.

– Верно.

Я знал, что она хотела сказать, но никогда не предполагал, что мое путешествие с холодильником можно использовать в контексте развода.

– Так ты сегодня собираешься снова вытаскивать свой холодильник на дорогу, Тони?

– Ну, воскресенье – обычно выходной, и я подумал, что, может быть, зайду слишком далеко, но если не возражаешь, я останусь здесь еще на одну ночь – я все оплачу.

– Даже не думай об этом, ты останешься здесь бесплатно, и не спорь. Так чем ты собираешься сегодня заняться?

– О, думаю, просто отдохну, немного почитаю или попишу, может быть, прогуляюсь к реке.

– Моя подруга Элси приедет в час дня. Она та еще штучка – ты просто должен с ней познакомиться. Хотя предупреждаю, тебе может понадобиться валиум.

Марджори не преувеличивала. Элси, активная и разговорчивая женщина, сократила мое свободное время, приехав на час раньше, и возвестила о полудне большим влажным поцелуем прямо в губы.

– Ты меня прости, Тони, но такая уж я есть, – защебетала она, когда я в шоке отпрянул. – Я ворвалась слишком рано?

Она, может, и да, а вот я – определенно нет.

– Нет, ты как раз вовремя, я почти закончил читать.

Элси не медлила с наступлением. За две минуты, что мы были знакомы, она показала мне стихотворение, которое она написала, и попросила меня его прочесть. Пока я пытался это сделать, она продолжала говорить, рассказывая, что еще сочиняет и исполняет песни и скоро будет записывать свой диск. К сожалению, непрерывные речи Элси не давали сконцентрироваться на стихотворении.

– Здорово, – сказал я, возвращая стихотворение и надеясь, что она не захочет, чтобы я пересказал его содержание.

После вкуснейшего ленча, который можно было обвинить только в пугающей близости к завтраку, две дамы взяли меня в тур по достопримечательностям Баллины. Холодильнику пришлось ехать с нами, и во всех местах, по настоянию Элси и Марджори, приходилось выставлять его на показ, как знаменитость, чтобы все видели.

Мы посетили водорослевые ванны в Килкуллене, округ Эннискрон, где я удостоился чести быть обернутым водорослями и погруженным в огромную ванну с горячей морской водой. Эта идея выглядела нелепой, но процедура оказалась на удивление расслабляющей. Мы заскочили в замок Беллик, величественное сооружение, которое возведено среди тысячи акров лесного массива на берегах реки Мой, но изучить его весь нам не удалось, потому что осмотреть его можно только по предварительной договоренности. Обычно ведь так говорят агенты по недвижимости? Вряд ли мы бы его купили.

По пути назад, в гольф-клубе, где дамы начинали брать уроки, мы пропустили по стаканчику. Мне тоже предстояло здесь кое-чему научиться. Когда я закатывал холодильник в бар на тележке, Элси громогласно объявила:

– Это Тони Хоукс из Англии! Он возит с собой холодильник по Ирландии! Вы, скорее всего, знаете о нем из «Шоу Джерри Райана»!

Объявление Элси встретила гробовая тишина. Отдыхающие игроки посмотрели на меня с подозрением и вернулись к разговорам. Мы с Марджори и Элси выпили свои напитки, и ни одна душа не подошла с нами поболтать или отвесить шутку по поводу холодильника. Уверен, мы стали свидетелями не холодности гольф-клуба, а скорее «ирландской скупости». Я вспомнил, как кто-то в «Гуди Бигз» назвал это национальной чертой, и я понял это так, что люди не станут уделять тебе много времени, если ты сам навязываешься или заявляешь о своем превосходстве; вместо этого им нужно дать время и возможность выяснить это самим. Это непременно надо было заложить в уже переполненный мозг, но я нашел место только для «Из Лимерика трудно уехать автостопом» и «Англия и Португалия – единственные страны ЕС, где язык этнических меньшинств не имеет официального статуса».

Все послеобеденное время Элси поддерживала постоянный поток шуток и непристойных выражений, и каждое сопровождалось извинением:

– Прости, пожалуйста, но такая уж я есть.

На самом деле она говорила «Прости, пожалуйста, но такая уж я есть» столь часто, что я начал задумываться над тем, что, возможно, она такой вовсе не была. Но какой бы она ни была, она была хорошим другом Марджори.

– Некоторое время назад, когда мне было плохо, – рассказала Марджори, когда Элси не было рядом, – я звонила Элси по восемь раз на дню. И когда я ей звонила в восьмой раз, она разговаривала со мной так, будто это был первый звонок. Вот это друг!

Или тот, кто страдает очень плохой памятью.

Был прекрасный вечер, мы немного прогулялись до паба, придерживаясь берега Мой, а заходящее солнце бросало последние мягкие лучи на равномерно текущие воды реки. Марджори и Элси вдохновляли меня. Пятидесятилетние женщины, которые жили полной жизнью. Марджори с ее кулинарными книгами и Элси с ее стихами и песнями. У меня не было ни малейшего понятия, отличались ли результаты их усилий высоким качеством, но это было не важно. Гораздо важнее радость, которую им это доставляло.

В жизни бывает так, что нужно танцевать, не думая о том, кто на тебя смотрит.

Паб назывался «У Мерфи», это был только что со вкусом отремонтированный бар, переполненный молодежью. Молодыми привлекательными людьми. Молодыми привлекательными девушками. Я заказал пиво и позволил себе немного ощутить приятное волнение. Я облокотился о стойку и обозрел помещение в поисках самой симпатичной. Ее было несложно найти. Она сидела за столиком на слегка приподнятой площадке, общаясь с двумя парнями. У нее были темные волосы, большие сияющие глаза и губы, которые вне всякого сомнения требовали поцелуя. Я размышлял о том, насколько приятным может быть это занятие, когда она подняла глаза и увидела, что я на нее смотрю. Я не отвел взгляд. Она одарила меня чем-то вроде полуулыбки и вернулась к разговору с друзьями. Хорошо. Полуулыбка – хороший знак.

Возможно, здесь мне следует отвлечься и объяснить, как в области ухаживаний за женщинами я всегда демонстрировал исключительную приверженность самообману. Мне всегда удавалось убедить себя в том, что я добился гораздо большего, чем было на самом деле. С уверенным изяществом и на прозрачных крылышках я летел навстречу реальности и никогда не замечал, что меня ждет аварийная посадка. К примеру, в данном случае я полностью опустил тот факт, что объект моего интереса сидел в компании двух мужчин, которые, без сомнений, как и я, были в курсе, что ее губы требуют поцелуев.

Вот она оставила своих друзей (потому что в моих глазах они все явно были друзьями), подошла к стойке, чтобы заказать напиток, и встала рядом со мной, давая мне возможность, которую я не мог позволить себе упустить. Однако я сделал ошибку, слишком долго размышляя о том, с чего начать. Конечно, лучший способ в этой ситуации – сказать первое, что приходит в голову, и не беспокоиться о смысле сказанного. Считается, что если в целом ты девушке понравился, она простит тебе первые минуты заигрываний.

В данном случае, совершенно некстати, единственной фразой, которая пыталась сорваться с языка, была: «А ты знаешь, что из всех стран ЕС только в Англии и Португалии нет официально признанных языков этнических меньшинств?».

Услышав такое, немногие женщины, как бы им ни понравился твой внешний вид, подумают: «Э, да это парень, с которым мне хотелось бы побыть подольше», а от тех, которые так подумают, вероятно, лучше держаться подальше.

Она вот-вот собиралась отойти от стойки, и я знал, что должен срочно что-то сказать.

– Сегодня вечером викторина? – выпалил я, отводя взгляд от объявления «Сегодня вечером викторина», которое висело на стене прямо напротив нас обоих.

– Да, – мягко ответила она. – Вы можете присоединиться к нашей команде, если хотите.

Про себя я запрыгал от радости, а внешне сдержался и попытался сделать вид, что мне все равно.

– Если вы настаиваете, – сказал я, а потом, подумав, что перестарался, добавил: – Спасибо, с удовольствием.

Ее звали Рошин (пишется, как я позднее узнал, «Roisin»), и она пришла не с теми двумя парнями за столиком, а с толпой друзей, которые сидели у стойки слева от меня. Очень вежливо, что обычно непозволительно по отношению к незнакомцам, которые задают тупые вопросы, она представила меня своим друзьям по очереди, но их имена были просто звуками, которые мне не удалось уловить, так сильно я был сосредоточен на ней, повелительнице обряда знакомства. Главное, я запомнил ее имя. Рошин. Прекрасная Рошин. С губами, которые требовали поцелуев.

Что неприятно, Рошин начала болтать с двумя подругами, а я завел разговор с Декланом. Я не имел ничего против Деклана, кроме того факта, что он не был Рошин, и потому его мне целовать не хотелось. Он спросил, что я делаю в Ирландии. Я надеялся, что хоть какое-то время мне не придется отвечать на этот вопрос, и постарался не упоминать холодильник.

– Значит, ты просто собираешься месяц путешествовать по стране?

– Да.

– Здорово, – а потом последовал удар. – А что тебя привело к такому решению?

Расспросы продолжались бы до тех пор, пока правда, невероятная правда, не была бы из меня вытянута.

К моему облегчению, викторина началась до того, как слово «холодильник» смогло достигнуть ушей Рошин, и, хотя мне не было стыдно того, чем я занимаюсь, хотелось сообщить ей об этом самому. Объяснение, чем я занимался, могло показаться глупым, если не подойти к нему деликатно.

Викторина была на тему поп-культуры, и я оказался полезным дополнением к их команде. Я знал ответы на первые четыре вопроса, и очень скоро все стали обращаться с вопросами или за подтверждением своих предположений ко мне. Во второй части викторины ведущий включал первые несколько аккордов мелодии, а нам надо было назвать исполнителя. В этом я тоже оказался знатоком, в тот вечер я определенно был в ударе, но знал, что когда касается поп-музыки, существует тонкая грань между впечатляющим и печальным. Я преступил эту черту на пятой песне, когда после трех или четырех нот я выпалил:

– Это же «Особенный момент в нашей жизни» Билла Медли и Дженнифер Уорнз!

Я произнес это возбужденно, слишком пылко и на громкости, которая тут же выдала информацию нашим соперникам.

На всем протяжении действа я пристально наблюдал за Рошин, тайно надеясь, что, когда касается викторин на тему поп-культуры, она питает слабость к мужчинам, которые могут ответить на десять вопросов из десяти. Пару раз она подняла на меня глаза и наградила полуулыбкой, и это придало мне достаточно мужества, чтобы к ней подвинуться.

– Как проводишь время? – спросил я без пафоса.

– О, шутишь. Ты ведь неплохо выступаешь? Думаю, мы можем выиграть.

– А что за приз?

– Ну, имена всей команды пишут на бумажках и кладут в шляпу, и чье имя будет вытянуто, тот получит ужин с шампанским на двоих в ресторане наверху.

И снова полуулыбка. Боже, как она красива. Внезапно я понял, что мы должны выиграть, и, судя по тому, что мне пока везло, мое имя вполне могли вытянуть из шляпы, и тогда у меня будет свидание с ней за ужином с шампанским. Ведущий задал последний вопрос:

– Как назывался первый хит, автором слов которого был Нейл Даймонд?

Вся команда обернулась и посмотрела на меня. Полную победу и второе место, вероятно, разделял лишь этот вопрос. Потрясающе, я знал ответ.

– «Юби 40» – «Красное, красное вино».

Мы сделали это! Все ответы были верны. Теперь все, что нам оставалось – ждать, пока судьба решит, кому достанется романтический ужин.

Через десять минут (к моему разочарованию, я провел их, общаясь с Декланом) голос в микрофон грубо прервал беседу.

– У нас есть одна команда, которая сегодня ответила верно на все вопросы, так держать.

И он зачитал ответы.

– …И, конечно же, один из самых трудных вопросов вечера, ответ на который… Билл Медли и Дженнифер Уорнз.

Я посмотрел на Рошин. Она улыбнулась в ответ. В этот раз полной улыбкой, а не теми полуулыбочками. Пусть прибережет их для лузеров.

– …И вот, мы подошли к финальному вопросу вечера. Какой первый хит написал Нейл Даймонд? И ответ, конечно же, «Я верю» в исполнении «Манкиз».

Я не взглянул на Рошин, а извинился перед всеми остальными членами команды.

– Простите, я думал, это «Красное, красное вино», – пробормотал я в пол.

– А, да какая разница! – великодушно отозвался Деклан.

Я родился не в то время. Как бы мне хотелось быть лихим парнем 1930-х или 1940-х годов, когда танцевальные ансамбли и оркестры играли на танцполах, и ты мог крепко прижать к себе партнершу и шептать на ушко сладкие глупости, вальсируя с ней под стук своего сердца.

Мне никогда не нравились дискотеки. Я никогда не понимал, почему в месте, специально отведенном для знакомств, все сделано так, чтобы тебя не слышали до тех пор, пока ты не начнешь кричать. Кричать – некрасиво. Это точно не в моем стиле, и сомневаюсь, что это показывает нас с лучшей стороны. Почему мы пришли к сумеречному миру развлечений, созданному по заказу преподобного Иэна Пэйсли? Что касается лично меня, я всегда предпочитал более деликатный подход к ухаживаниям, и нет никакого сомнения в том, что сдержанные замечания теряются, если их выкрикивать.

Эти места – великие уравнители в интеллектуальном смысле, самый проницательный ум падает до уровня самого низкого общего знаменателя, чтобы быть понятым. На таких ночных дискотеках (еще один неприятный момент – называйте это «ночным клубом» или не произносите вовсе) обычно разговоры сводятся к чему-то вроде этого:

Тони: (кричит девушке) Не хочешь потанцевать?

Девушка: (кричит в ответ) Что?

Тони: (кричит громче) Не хочешь потанцевать?

Девушка: (кричит) Да, была. Но только на школьной экскурсии в Кале.

Тони: (кричит еще громче прямо в ухо девушке) Нет, я спрашиваю, не о том, «была ли ты во Франции», а «не хочешь ли ты потанцевать»?

Девушка (кричит) Да, спасибо. Я бы выпила большой джин с тоником.

Тони: (едва слышно) Тупая корова.

Девушка: А это я слышала.

Клуб, в котором мы находились и который располагался под пабом «У Мерфи», имел все неприятные свойства, с которыми я ассоциировал подобные места – переполненный танцпол, громкие басы, стробоскопическое освещение и бездумные замечания от диджея «Само Совершенство». Все, чтобы заставить меня чувствовать себя не в своей тарелке. Мне показалось, что я переместился во времени и вновь переживал один из бесчисленных неприятных вечеров в подростковом возрасте. Это был кошмар, и в большей степени потому, что я совершенно потерял из вида Рошин.

Она была здесь, по крайней мере, сказала, что придет, но в этом многолюдном потном притоне я нигде ее не видел. Естественно, столкнись я с Рошин, я бы взял ее руку в свою и повел на танцпол, и обстановка показалась бы мне гораздо приятнее. Однако я ограничился распитием пива и наблюдением за танцующими девушками. Мужчина во всей своей красе.

Я стал перекрикиваться с одной англичанкой из Финчли. Подумав, как ужасно, если Рошин была где-то в клубе и видела меня, стоящего без дела, как чей-то папочка, я предложил девушке из Финчли потанцевать.

Она ответила, что была во Франции, ездила два раза в гости к друзьям по переписке в Лион. Я понял это как знак, что мне следует вернуться к своему одинокому простаиванию у танцпола и снова вошел в роль пьющего и не танцующего.

Уже ближе к концу вечера я решил завязать с пивом, отправился на танцпол и исполнил небольшую джигу с максимальным достоинством. Никто не звал меня танцевать, и я танцевал один. Полагаю, это единственный плюс современных дискотек. Сделав то же самое на танцполе 1930-х, я немедленно был бы выброшен за дверь. Внезапно меня схватила какая-то девушка и начала раскачиваться со мной, положив себе на плечи мои руки. Было непонятно, танцует ли она со мной или готовит меня к допросу. Если последует допрос, я непременно выдам всю информацию. Она продолжала виться вокруг меня до тех пор, пока я не оказался близок к истощению. Я не возражал, но я даже не спросил ее, была ли она во Франции. Когда песня закончилась, включился свет – и все, вечеринка завершилась.

За исключением, конечно же, того, что никто не собирался уходить. А зачем уходить? Музыка больше не орала, и у людей появилась первая возможность поговорить друг с другом.

По пути к дверям я столкнулся с Рошин, которая стояла в очереди в туалет.

– Где ты была? Я искал тебя, – сказал я.

– Я разговаривала с Полом.

– Кто такой Пол?

– Пол – тот, кто пригласил меня сюда. Это наше второе свидание.

– О, – я почувствовал, как напитки, поглощаемые в течение двух часов, подступили к горлу. – Ты знаешь, я считаю, что ты милая.

– Правда? Как мило, – она выглядела искренне довольной, хотя есть вероятность, что она знала, чего ждать от речей «пьяного парня в три утра на диско». Ну и ладно, главное, я сказал, что думал.

– Он тебе нравится? – спросил я.

– Кто?

– Пол – твое второе свидание.

Она замешкалась и ответила как политик, осторожно подобрала слова:

– Он живет здесь дольше, чем ты.

В точку.

После этого в краткой беседе я раскрыл ей правду про холодильник, которую она восприняла с удивительной легкостью, а потом взял ее адрес, пообещав послать ей утром цветы.

– Ты не пошлешь. Ты только говоришь, – утверждала она.

– Увидишь. Ты получишь цветы. Ты – моя принцесса, а принцессы заслуживают цветов.

Не знаю, слышал ли последние слова Пол, когда возник рядом со своей подругой, но выглядел он не слишком довольным. Я, извиняясь, пожал плечами, поцеловал ручку Рошин и отправился в долгий путь назад, в свои апартаменты.

Я упал на кровать, в ушах звенело, комната кружилась перед глазами, и мне стало интересно, сколько времени еще мне предстоит спать одному. Я снова почувствовал себя девятнадцатилетним.